Бурные события революции и гражданской войны в России сломали сложившуюся систему государственного аппарата, армии, полиции, судопроизводства, местного самоуправления. В результате многочисленных реорганизаций, проводимых с Февраля 1917 г., разрушенными оказались также органы разведки и контрразведки, правоохранительный аппарат. Новые государственные деятели заботились, главным образом, о сохранении собственного политического достоинства и о возможно большей дискредитации своих политических противников. В ход пошли все дозволенные и недозволенные методы, нередко в неблаговидных целях использовались факты и материалы, собранные различными разведывательными и контрразведывательными структурами. Нежелательные документы, как правило, уничтожались, а люди, знающие о них, в лучшем случае отправлялись в отставку. Взамен профессионализма оказалась востребованной политическая лояльность. Подобное отношение к органам военного и политического сыска проявлялось как Временным правительством, так и руководителями Белого движения.

Белое движение, провозгласив лозунги непримиримой борьбы с большевизмом, восстановления русской государственности, в официальных документах подчеркивало свое стремление и к воссозданию военно-административных, правоохранительных органов. Работа этих органов на территориях, контролируемых белогвардейскими правительствами, и в Советской России (подпольные центры) в 1918-1922 гг. проходила по трем основным направлениям. Во-первых, велась борьба с советской властью, советской разведкой и большевистским подпольем, повстанческим движением, то есть решались традиционные для разведки и контрразведки задачи. Во-вторых, оказывалась помощь политическому аппарату белогвардейской власти в выявлении отношения к ней различных политических партий, общественных организаций и отдельных лиц. Здесь многое зависело от обстановки, складывавшейся в ходе гражданской войны, и от того, что белогвардейские режимы были нестабильны. Органы разведки и контрразведки вынужденно выполняли не свойственные им функции, подменяя собой структуры полиции, жандармерии, политического сыска. Это способствовало развитию злоупотреблений в правоохранительной системе белогвардейских правительств. В-третьих, велась работа по сбору и отправке разведывательной

Цветков Василий Жанович - кандидат исторических наук, доцент Московского государственного педагогического университета.

стр. 121

информации в штабы белых армий. Этим занимались как подпольные антибольшевистские центры в крупных городах Советской России (стратегическая разведка), так и отдельные группы и лица, действовавшие в ближайшем советском тылу, прифронтовой полосе и собиравшие оперативные сведения о численности, дислокации частей Красной армии, планах командования (тактическая разведка). Эффективность подобной работы зависела от множества факторов, и, не в последнюю очередь, - от способности органов ВЧК своевременно раскрывать и пресекать каналы поступления разведсведений.

Источников по истории спецслужб Белого движения крайне мало. Материалы такого рода содержатся в Государственном архиве Российской федерации, Российском государственном военном архиве, в центральном и региональных архивах Федеральной службы безопасности, а также в зарубежных архивах. Сложность для исследователя заключается в отсутствии компактных, специально выделенных групп источников по работе белогвардейских правоохранительных органов. Недостатки систематизации объясняются и тем, что немалая часть секретной документации, а также многие официальные бумаги были намеренно уничтожены самими разведывательными и контрразведывательными отделениями.

Представляется целесообразным рассмотреть организацию разведки и контрразведки белогвардейцев в различных регионах, охваченных в 1917-1922 гг. гражданской войной.

Следует оговориться, что чем большей оказывалась территория, контролируемая белыми в период их наибольших успехов, тем сложнее, разнообразнее становилась работа их спецслужб. В Сибири, занятой белыми, разведывательные структуры сформировались сразу же после начала мятежа чехословацкого корпуса в мае 1918 года. Их основой стали специально созданные разведывательные отделы, состоявшие из пяти - десяти человек - осведомительных агентов и офицеров-руководителей. Они возникали, как правило, при подпольных антибольшевистских организациях, представлявших собой как кадры бывших сибирских военных округов (Омского, Иркутского, Приамурского), так и самостоятельные офицерские подпольные структуры в Томске (Белый легион, созданный в ноябре 1917 г.), Барнауле, Омске, Иркутске, Чите, Владивостоке и других городах (образованные в течение декабря 1917- января 1918г.). При первой же возможности они вышли из подполья и приняли участие в формировании белогвардейских спецслужб в Сибири ¹ .

Эти организации собирали информацию о положении в сибирских городах и селах и о работе советских учреждений. Легально работавшие объединения сибирской кооперации (Союз сибирских маслодельных артелей, местные органы Центросоюза) не только финансировали подпольные офицерские объединения, но и помогали их членам устраиваться в советские снабженческие организации. Общее руководство подпольем осуществлялось А. Н. Гришиным. Офицерские дружины взаимодействовали и с командным составом чехословацкого корпуса. Во время мятежа белочехов в мае- июне 1918г. в городах Поволжья и Сибири оперативно создавались кадры будущих Народной армии Комитета членов Учредительного собрания (Комуча) и Сибирской армии ² .

В Поволжье, где с июля 1918 г. борьба против советской власти велась под красным знаменем так называемого Комитета членов Учредительного собрания, положение разведки и контрразведки было довольно неопределенным. Поскольку подавляющее большинство политического руководства Комуча принадлежало представителям левых партий - социалистам-революционерам и социал-демократам (меньшевикам), то отношение к разведке и контрразведке было с их стороны весьма своеобразным. Считалось, в частности, что воссоздание спецслужб повлечет за собой якобы "возврат к старому режиму", "к царской жандармерии", от наследия которых деятели Комуча всячески отказывались, при каждом удобном случае подчеркивая свое "демократическое" происхождение. Во многом благодаря подобной политизированности разведка и контрразведка на территории, кон-

стр. 122

тренируемой Комучем (части Самарской, Симбирской, Казанской губерний), так и не сложилась. Фактически ее функций выполняли восстановленные летом 1918 г. военно- окружные суды. Этим подчеркивалось преимущество прокурорского надзора перед спецслужбами. Председателем самарского военно-окружного суда являлся действительный статский советник Аристов, а военным прокурором, подчиненным ему, - поручик Воробьев. Ввиду отсутствия специальных органов разведки и контрразведки власть Комуча была вынуждена опираться на разведструктуры чехословацкого корпуса, а это, как показала практика, было не всегда эффективным ³ .

Аналогичное положение было и во время правления Уфимской директории, власти, хотя и претендовавшей на звание "общероссийской", тем не менее не сумевшей сформировать сколько-нибудь устойчивое управление на территории Урала и Сибири. Директория использовала уже действующие спецслужбы, организованные в течение лета- осени 1918г. Сибирским областным правительством.

В Сибири после падения советской власти в июне- июле 1918 г. (отдельные очаги сопротивления сохранялись до осени 1918 г.), полковник А. Н. Гришин (Алмазов), ставший командующим Западно-Сибирской армией, отдал приказ о передаче функций контрразведки учрежденному в Омске Отделу военного контроля, который возглавил чешский капитан И. Зайчек. Имея весьма слабое представление о специфике контрразведывательной работы в условиях Сибири, Зайчек назначил своими заместителями (фактическими руководителями Отдела) бывших начальников Томского и Омского жандармских управлений, предусмотрительно установив контроль за их деятельностью со стороны чешских офицеров. Летом 1918 года пункты Отдела были организованы в Томске, Иркутске, Красноярске, Бийске, Новониколаевске и Семипалатинске. Очень скоро данные органы стали активно вмешиваться в политику (в частности это касается их попыток противодействовать перевороту адмирала А. В. Колчака в Омске в ноябре 1918 г.). Смена власти привела к их дальнейшей реорганизации. В декабре 1918 г. структура Отдела военного контроля была упорядочена, и его статус понизили до уровня рядового отделения при штабе Сибирской армии, куда перевели и всех чешских офицеров, имевших к разведке весьма отдаленное отношение ⁴ .

С января 1919 г. в армии Колчака сложилась более или менее упорядоченная иерархия разведывательных и контрразведывательных органов. В противовес традиции, существовавшей в России в начале XX в., работу контрразведки контролировала не генерал- квартирмейстерская часть Ставки, а контрразведывательная часть осведомительного отдела Главного штаба. Это соединило в одних руках внешние и внутренние функции разведки. Осведомительный отдел должен был бороться с большевистским подпольем и заниматься политической слежкой, собирать информацию о положении в белом тылу, составлять сводки публикаций периодической печати, осуществлять военную цензуру и обобщать разведданные.

Этим задачам соответствовала и структура отдела, состоявшего из четырех управлений: информационного, разведывательного, военно-цензурного, контрразведывательного. Последнее занималось собственно контрразведкой, и его возглавил генерал-майор В. А. Бабушкин - убежденный монархист, считавший необходимым пропагандировать в Сибири идеи русской национальной государственности. Контрразведывательное управление контролировало Центральное отделение военной контрразведки и Центральное регистрационное бюро, занимавшееся сбором материалов о положении в РККА и большевистском и эсеровском подполье. До мая 1919 г. осведомительный отдел контролировал и деятельность контрразведывательного отдела самой Ставки Верховного Главнокомандующего адмирала А. В. Колчака. Начальником отдела Ставки был бывший жандармский полковник Н. П. Злобин ⁵ .

С мая 1919 г. начинаются новые реорганизации в системе колчаковской контрразведки. Осведомительный отдел Главного штаба расформировывается, и несвойственные контрразведке функции политического контроля

стр. 123

передаются осведомительному отделу Верховного Правителя России (Осведверх) (сюда же переходят три первых управления Осведотдела). Работу возглавил военный журналист, бывший помощник начальника штаба Иркутского военного округа полковник Клерже. Современники отмечали его публицистические способности, однако в разведывательной работе он полагался в основном на профессиональный опыт бывших чинов полиции и жандармерии. Управление генерал-майора В. А. Бабушкина включалось в контрразведку Ставки, которой по-прежнему руководил полковник Н. П. Злобин. Благодаря подобному слиянию штаты отдела быстро росли. В Омске, например, насчитывалось 112 сотрудников контрразведки, из них 43 офицера, но подобный рост еще не гарантировал увеличения профессионализма в повседневной оперативной работе.

Теперь высший контроль над контрразведывательными и разведывательными органами осуществляла Ставка Главковерха. Летом 1919 г. в Сибири работало пять армейских контрразведывательных отделений и многочисленные, не поддающиеся учету дивизионные, бригадные, полковые и отрядные управления. Но если в армии или корпусе организация контрразведывательного аппарата еще соответствовала утвержденным штатам, то на низком уровне какой-либо системы таких органов не существовало вовсе. Основная причина этого - недостаток должного контроля за формированием новых воинских частей, каждая из которых стремилась к организации при собственном штабе своей разведки и контрразведки. В состав последних входили уже не профессиональные разведчики, а в большинстве своем обычные строевые офицеры, знакомые, и то не всегда, только с приемами тактической разведки. На огромном пространстве занятой белогвардейцами Сибири были воссозданы три тыловых военных округа (Омский, Иркутский, Приамурский), каждый из которых также имел собственные контрразведывательные структуры. В крупных городах, как правило, работали одновременно несколько независимых одно от другого контрразведывательных учреждений. Взаимодействие их зачастую осуществлялось только на уровне личных контактов офицеров ⁶ .

Фронтовые, армейские отделения разведки и контрразведки, равно как и сама контрразведка Ставки, с середины 1918 по декабрь 1919г. находились в ведении 2-го генерал- квартирмейстера при штабе Верховного Главнокомандующего (что, в общем, было типично для российской армии) профессора права генерал-майора П. Ф. Рябикова, а отделения контрразведки тыловых округов подчинялись 3-му геренал-квартирмейстеру полковнику Л. Ф. Антоновичу. Несмотря на то что генерал-квартирмейстерская часть возобновила свою традиционную работу по координации разведки и контрразведки и к лету 1919г. этот аппарат вполне сложился, обширность территории, слабость местной административной власти, по существу, сосредоточенной лишь вдоль Транссибирской железной дороги, рост партизанского движения (особенно осенью - зимой 1919г.) затрудняли работу белой контрразведки.

Что же касается разведывательных структур, то стратегическая разведка на востоке России существенно уступала Вооруженными силам Юга России. Нередко отсутствие полных сведений о частях РККА, противостоящих колчаковским армиям, приводило к серьезным оперативным просчетам военного командования (например, во время обороны белогвардейцами Омска осенью 1919 г.).

В октябре 1919г. сибирская контрразведка пережила свою последнюю реорганизацию. Интересно отметить, что все подобные преобразования начинались сверху, тогда как упорядочить нужно было бы, в первую очередь, низовые структуры. На этот раз все дело контрразведки перешло в ведение Главного начальника военно-административных управлений Восточного фронта (совершенно новая должность в колчаковском аппарате) генерал-майора А. Довмонтовича. Однако к этому времени поражение армии Колчака и ее отступление из Сибири становилось очевидным. Последняя перемена руководства контрразведки уже ничего не дала.

Рассматривая конкретные операции, проведенные сибирской контрраз-

стр. 124

ведкой, следует отметить ее тесное взаимодействие с органами Министерства внутренних дел. Так, во время восстаний в Енисейской и Иркутской губерниях весной-летом 1919 г. контрразведка Иркутского военного округа внедряла в ряды повстанцев своих агентов. Под контролем начальника контрразведки ИркВО штабс-капитана Черепанова и начальника контрразведки Иркутстка подполковника Булахова составлялись сводки о положении в волостях и уездах, занимаемых восставшими ⁷ . Создаваемые колчаковским МВД отряды особого назначения координировали свою работу с контрразведкой, получали от нее сообщения о партизанах. Довольно эффективно функционировали в качестве "передатчиков информации", действующие под контролем МВД органы местного крестьянского самоуправления, сельские старосты, станичные атаманы.

Своевременно предоставленная в Ставку Колчака информация отдела контрразведки Приамурского военного округа о готовящемся во Владивостоке мятеже чехов и эсеров (мятеж генерал-лейтенанта Р. Гайды начался 17 ноября, а доклады контрразведки были датированы еще 22 октября 1919 г.) позволила командующему округом генерал- лейтенанту С. Н. Розанову оперативно подавить путч. Правда, при этом в военном училище Владивостока юнкера, не доверяя штабу Розанова, создали собственную контрразведку, действовавшую параллельно с органами штаба округа ⁸ . Тем не менее в условиях начавшегося отступления колчаковской армии и разброда в тылу контрразведка не смогла предотвратить возникновение в Иркутске так называемого Политцентра, хотя и была осведомлена о его намерениях поднять восстание в Прибайкалье и арестовать Колчака. У сибирской контрразведки отсутствовали собственные боевые подразделения, а отряды МВД и армия не всегда были надежны.

Информация о готовящемся выступлении "Политцентра" не получила должной оценки у правительства и штаба Главковерха, что привело к гибели самого Верховного Правителя России А. В. Колчака. В то же время имевшиеся у контрразведчиков списки потенциально опасных общественных деятелей Иркутска поступили к атаману Г. М. Семенову. 31 человек из них был арестован и расстрелян ⁹ .

Таким образом, аппарат сибирской разведки и контрразведки отличался достаточно четкой организационной структурой. К службе в нем привлекались бывшие разведчики и жандармские офицеры, хотя недостаток их ощущался особенно остро. Сибирская контрразведка в отличие от контрразведки других занятых белогвардейцами регионов России в меньшей степени стремилась к участию в каких-либо политических акциях. Однако и здесь проявились характерные для периода гражданской войны особенности, заключавшиеся в появлении многочисленных контрразведок при отдельных воинских частях, военной цензуре, политическом сыске, при органах контроля над деятельностью партий, профсоюзов и др. Беспрерывные переформирования контрразведывательных органов, хотя и преследовали цель их упорядочения, на деле лишь усложняли, тормозили повседневную работу.

В Приморье, куда отступили из Забайкалья остатки армии адмирала Колчака, осенью 1922 г. аппарат разведки и контрразведки был объединен с аппаратом министерства внутренних дел. Общее руководство осуществлял генерал- майор В. А. Бабушкин. Он, как и в 1919 г., вернулся к своей профессиональной работе. По его инициативе и с санкции Правителя Приамурской области генерал-лейтенанта М. К. Дитерихса стали создаваться местные осведомительные органы, опиравшиеся на церковно-приходские советы. К сотрудничеству активно привлекалось местное население. Считалось, что позднее эти структуры заменят собой милицию и органы местного самоуправления (земства и городские думы). Подобная опора на общественность являлась новой в практике работы белогвардейской контрразведки. В границах небольшой территории Приморья (белые контролировали в 1922 г. только города Владивосток и Никольск-Уссурийский с прилегающими к ним районами) была вполне оправданна.

Что касается белогвардейской разведки и контрразведки на Севере

стр. 125

и Северо-Западе, то основой деятельности контрразведывательного аппарата здесь стали штабные структуры Северной морской флотилии, в том числе и немногочисленные структуры военно-морского контроля и военно-морской контрразведки. Следует отметить, что морская контрразведка смогла сохранить свой аппарат и кадры несмотря на все реорганизации, проводимые с февраля 1917 года. Как на Юге России, где относительно стабильно функционировали спецслужбы Черноморского флота, так и на противоположной окраине бывшей Российской империи- Севере за все время пребывания здесь антибольшевистских правительств (с весны 1918 до весны 1919г.) аппарат контрразведки возглавлял бывший начальник военно-морского контроля коллежский асессор правовед - М. К. Рындин, опиравшийся на кадры офицеров и чиновников своего прежнего ведомства ¹⁰ .

Собственных сил белой контрразведки на Севере было явно недостаточно. Поэтому приходилось использовать аппарат союзников - управления разведки британского экспедиционного корпуса и штаба объединенного союзного командования Северного фронта. Совместно с англичанами белая контрразведка сумела провести несколько серьезных операций. В феврале - марте 1919 г. были разгромлены подпольные явки в Архангельском бюро профсоюзов, раскрыты ячейки в запасных частях и тыловых гарнизонах Архангельска и Мурманска. Здесь, как и в Крыму, ограниченность территории, длительность пребывания белых облегчали работу контрразведывательным структурам, действовавшим в тесном контакте с военно-судебными органами ¹¹ .

Однако и здесь давали о себе знать политические противоречия и интриги, в которые оказывались втянутыми спецслужбы. В частности во время так называемого переворота капитана 2-го ранга Г. Е. Чаплина в сентябре 1918 г. местный контрразведывательный аппарат не только не предпринимал никаких мер к предотвращению готовящегося выступления, но и косвенно поддерживал заговорщиков, предоставляя им информацию о намерениях Временного правительства Северной области. Не были предотвращены и последующие выступления воинских частей на Северо- Двинском фронте, массовые переходы на сторону Красной армии солдат и офицеров Северной добровольческой армии.

На Северо-западе разведструктуры начали формироваться с момента возникновения здесь первых антисоветских воинских частей. Так, в октябре 1918 г. в составе управления Псковского добровольческого корпуса, образованного под эгидой германского оккупационного командования, было создано разведывательное отделение во главе с капитаном Тарновским. Правда, функции отделения были довольно неопределенны, даже отсутствовали должностные инструкции для личного состава. Оперативную и стратегическую разведку осуществляли структуры германской оккупационной власти в лице штаба 5-й запасной дивизии генерала от кавалерии фон Штангена ¹² . Но после вывода немецких войск с территории Прибалтики военное руководство Псковского добровольческого корпуса было вынуждено взять на себя сбор и обработку информации о положении на фронте и в тылу советских войск.

Аппарат белогвардейской разведки и контрразведки старался использовать в своей работе подпольные антибольшевистские организации, кружки, ячейки, существовавшие как в самом Петрограде, так и в красногвардейских частях на фронте и в ближайшем тылу. Отступив на территорию независимой Эстонии в начале 1919г., остатки корпуса приступили к переформированию и реорганизации, в том числе и аппарата армейской разведки и контрразведки. Квартирмейстерская часть штаба корпуса во главе с ротмистром П. фон Розенбергом собирала сведения о настроениях населения в прифронтовой полосе, в частности о положении рыбаков с Талабских островов, недовольных советской властью. В результате был разработан и успешно осуществлен план десанта на острова во главе с поручиком (позднее генерал-майором) Б. С. Пермикиным ¹³ .

К весне 1919г., когда планировалось первое наступление Северного корпуса (будущей Северно-Западной армии генерала от инфантерии

стр. 126

Н. Н. Юденича) под командованием генерал-майора А. П. Родзянко на Петроград, корпусной разведке стали известны данные о существовании в Кронштадте конспиративной организации морских офицеров Балтийского флота, а также о подготовке командованием гарнизонов фортов Красная Горка и Серая Лошадь выступления против советской власти. Однако дальше передачи сведений о численности потенциальных сторонников белых и их намерениях дело не пошло. В результате хотя на фортах началось восстание в момент, когда белогвардейские части оказались от них в непосредственной близости (был установлен прямой контакт с Ингерманландским полком Северного корпуса), повстанцы не смогли скоординировать свои действия с корпусом генерал-майора А. П. Родзянко, и восстание было оперативно подавлено. По воспоминаниям коменданта Красной Горки Н. Неклюдова командование Ингерманландского полка пассивно реагировало на призывы к проведению совместной операции, а донесения восставших в штаб Северного корпуса отправлялись с большим опозданием ¹⁴ .

Более удачно прошла операция по переходу на сторону белых бывшего гвардейского Семеновского полка. Еще осенью 1918г. существовавшая при полку конспиративная офицерская организация установила контакты с английской контрразведкой через командированных в Финляндию офицеров (штабс-капитана Рыльке и поручика Гилыпера). Позднее контакты развивались уже на уровне контрразведки Северного корпуса. В конце мая 1919 г. план перехода был окончательно подготовлен, и 27 мая полк в полном составе перешел на сторону белых, открыв тем самым фронт на одном из наиболее опасных его участков ¹⁵ .

Белая контрразведка на северо-западе довольно эффективно взаимодействовала с местными подпольными центрами. Здесь были налажены контакты через линию фронта (на это влияло, безусловно, то обстоятельство, что Петроград находился, по существу, в прифронтовой полосе). Предполагалось установить взаимодействие с Комитетом петроградских антибольшевистских организаций под руководством великого князя Павла Александровича, бывшим премьер-министром А. Ф. Треповым, Н. Е. Марковым 2-м и другими, а также Петроградским отделением Союза Возрождения России под председательством меньшевика В. Н. Розанова и члена ЦК партии народных социалистов В. И. Игнатьева. Существовавшие еще с осени 1917 г. подпольные офицерские ячейки в бывших гвардейских частях имели прямые контакты с английской контрразведкой, которая являлась своеобразным посредником в отношениях между белым подпольем Петрограда и антибольшевистскими структурами в Прибалтике и Финляндии (Псковский добровольческий корпус, организация генерала от инфантерии Н. Н. Юденича).

Наиболее эффективными оказались действия Петроградского отдела Союза возрождения России, при котором была создана военная организация под руководством генерал- майора М. Н. Суворова и полковника Постникова. При ее участии в 1918 г. в Мурманск было отправлено около 1 тыс. офицеров и добровольцев. Помимо военной секции Союза возрождения России, сбором информации о положении в красном Петрограде и переброской офицеров на Северный фронт занималось особое разведывательное бюро, образованное по инициативе представителей союзного командования - французского капитана Ватье и английских полковника Войса и капитана Ватсона. С бюро активно сотрудничал известный русский контрразведчик В. Г. Орлов (бывший следователь по особо важным делам Западного фронта), работавший в то время в Петроградской ЧК ¹⁶ .

Весной 1919 г. Петроградская ЧК произвела аресты среди служащих различных военных и гражданских учреждений Петрограда. По донесениям контрразведывательной части Северного корпуса аресты, проведенные в ЧК весной и летом, нарушили регулярную связь с Петроградом и настолько сильно поразили агентурную сеть, что поступавшие сведения не могли уже считаться полностью достоверными и объективными.

Несмотря на это, часть местного антибольшевистского подполья оставалась нетронутой. К началу второго наступления Северо-Западной

стр. 127

армии на Петроград (сентябрь 1919г.) возросла активность Петроградского отделения Национального центра (председатель - кадет В. И. Штейнингер). Пример тому - сотрудничество с Петроградским отделением Национального центра начальника штаба 7-й советской армии бывшего полковника Генерального штаба В. Р. Люндеквиста. Это отделение через своих курьеров в лице А. А. Самойлова (Солнцева) и других несколько раз передавало сведения о численности и дислокации советских войск Петроградской оборонительной группы в марте 1919г. в штаб Юденича. Однако в сентябре 1919 г., еще до начала наступления белых на Петроград, она была обнаружена и ликвидирована Петроградской ЧК. Также оказалось раскрытым готовившееся выступление морского дивизиона ¹⁷ .

Что касается задач подразделений контрразведки на уровне отдельных воинских частей, то в их компетенцию входили: выявление сторонников советской власти и лиц, работавших в ее структурах, наблюдение за настроениями людей на занимаемой территории. Сколько-нибудь стабильного местного административного аппарата не существовало, и органам контрразведки и военной комендатуры приходилось осуществлять еще и функции местной власти. Некомпетентность, отсутствие необходимой и своевременной информации приводили к тому, что контрразведчики, проводя многочисленные аресты, нередко ошибались и задерживали невиновных. Так, в середине сентября 1919г. помощником военного прокурора С. Д. Кленским, по личному приказанию генерал-лейтенанта А. П. Родзянко была проведена проверка тюрьмы г. Гдова. Как оказалось, наибольшее число подследственных числилось за уездным комендантом- 38 человек и за контрразведкой - 34 человека. В деятельности контрразведки и коменданта Гдовского уезда, как отмечал С. Д. Кленский, "замечается стремление сперва по какому-либо доносу посадить человека под стражу, а потом уже искать материал для его обвинения, что несомненно ведет к тому, что в тюрьме люди просиживают более или менее продолжительный срок и потом их отпускают, так как материала для обвинения собрать не представлялось возможным". В ходе ревизии Кленский содействовал освобождению 39 человек, а троих освободил лично. Осознавая, что установившийся порядок неприемлем, он рекомендовал отстранить от заведования тюрьмами комендантов и передать эти учреждения в ведение военно- прокурорского надзора ¹⁸ .

На Белом Юге России разведка и контрразведка в конце 1917 - начале 1918 г. практически полностью отсутствовала. В то же время Верховным руководителем Добровольческой армии генералом М. В. Алексеевым уже с ноября 1917 г. систематически осуществлялась связь с антисоветскими организациями, действовавшими на территории Советской России. Большую роль в этом играл "Союз защиты родины и свободы", во главе с Б. В. Савинковым. Его структуры, с согласия самого Савинкова, предполагалось использовать в качестве основы для формирования антибольшевистских повстанческих центров. Союз защиты, как наиболее боеспособная в начале 1918г. организация, взаимодействовал также и с представительствами французской военной миссии. Савинковский Союз сотрудничал и с местными отделениями Союза офицеров армии и флота, Союза георгиевских кавалеров, Союза бежавших из плена, Белого креста. Их участники организовывали восстания летом 1918 г. в Рыбинске, Костроме, Муроме, и наиболее крупное - в Ярославле в июле ¹⁹ . Достаточно многочисленные офицерские организации существовали в 1918г. и в Москве, однако после начала массовых арестов ВЧК часть их членов выехала из столицы в окрестные города, особенно в Калугу и Кострому.

Связь с Белым Югом поддерживалась и по линии Красного Креста, благодаря которому на Дон в течение ноября 1917 - февраля 1918 гг. было отправлено около 3 тыс. офицеров и юнкеров. Помимо переброски офицеров, центры занимались и доставкой разведывательных сведений в штаб Добровольческой армии. Основной способ связи практиковался через посылку курьеров. В мае - июле 1918г. в Москву был командирован один из лучших генералов Добрармии, участник Ледяного похода Б. Казанович,

стр. 128

правда, боеспособность московской организации он оценивал достаточно скептически ²⁰ .

Постепенно формировался и аппарат тактической разведки. Уже в апреле 1918 г. при штабе Добровольческой армии было сформировано разведывательное отделение, которое возглавил полковник С. Н. Ряснянский, также участник "ледяного" похода, лично знакомый с генералами Л. Г. Корниловым и А. И. Деникиным еще по Юго-Западному фронту в 1917 году. Он руководил разведкой с небольшими перерывами на протяжении 1918-1919 годов. Под его контролем разведотдел составлял подробные оперативные сводки о составе красных войск на Северном Кавказе, Донбассе, Крыму ²¹ .

Разведкой занимались и вербовочные центры Добровольческой армии, созданные в 1918 г. в Харькове, Одессе, Екатеринославе, Чернигове, Полтаве, Херсоне. Пользуясь пассивно-доброжелательным отношением к ним со стороны правительства гетмана П. Скоропадского, эти центры отправляли офицеров в ряды Добрармии, собирали деньги на их нужды. Начальники контрразведки этих центров собирали сведения о военно-политическом положении на Украине, в Крыму, Центральной России. Добровольческие центры, опираясь на обширные связи с местным населением (в первую очередь в среде офицерства и чиновничества) продолжали работу и после падения гетманского режима. В общем, к концу 1918г. почти во всех губернских городах Юга России существовали офицерские подпольные организации, ориентированные на взаимодействие с Добровольческой армией ²² .

Киевский центр с момента своего возникновения, помимо сбора разведывательной информации, участвовал в создании политических организаций, в частности правоцентристского Совета государственного объединения России. Центр, действуя через посредство созданной В. В. Шульгиным организации "Азбука", рассчитывал на установление регулярных контактов с командованием Добровольческой армии для передачи разведсведений, однако стабильную связь наладить не удалось. Киевский центр внедрил своих сотрудников в руководящие структуры советской власти, вплоть до штабов советской украинской армии, губернского военного комиссариата и др. Под руководством полковника В. П. Барцевича (ближайшего соратника Корнилова) Киевский центр добился заметных успехов в сборе секретной информации, что отмечали даже сами большевики (чертежи Киевского укрепрайона, расположение советских войск на Правобережье Днепра, сведения о передислокации частей красной гвардии, списки явочных центров подполья, организованных после оставления Киева большевиками и др.) ²³ .

Активно действовал Одесский центр, в июле 1919 г. подготовивший восстание в немецких колониях вокруг города. Восстанием в самой Одессе руководили председатель центра полковник А. П. Саблин и поручик А. П. Марков, работавший в одесской милиции. Отряд судебной милиции под командованием бывшего ротмистра царской армии Асанова захватил здание Одесской ЧК, и к моменту высадки десанта Добровольческой армии практически весь город контролировался вышедшими из подполья офицерскими отрядами ²⁴ .

Харьковский подпольный центр, возглавляемый полковником А. Двигубским и лейтенантом Черноморского флота П. С. Колтыпиным-Любским, предоставлял обширную информацию о положении южного фронта. Сам Двигубский весной 1919 г. стал помощником командующего Украинским фронтом В. А. Антонова-Овсеенко. Вынужденный затем уйти со своего поста и скрываться, Двигубский принял должность начальника Харьковского Разведывательного отделения Штаба ВСЮР после занятия города белыми ²⁵ .

Обобщая полученную информацию, разведотдел Ставки периодически публиковал секретные сводные справочники (1- 2 экземпляра под грифом "только для командования") об экономическом положении в Советской России, количестве, составе частей советского южного фронта. Большую активность в сборе секретного материала проявляли и разведотделы

стр. 129

отдельных армий и корпусов, как, например, развод отдел 1-го армейского корпуса Добрармии генерала А. П. Кутепова, возглавляемый поручиком М. Критским, оперативный отдел штаба Войск Терско-Дагестанского края во главе с полковником Соколовским ²⁶ .

Но не следует, очевидно, преувеличивать возможности белой разведки, возводя ее на уровень могущественной подпольной организации, контролировавшей чуть ли не весь советский тыл и чуть ли не Совет Народных Комиссаров. Подобные оценки, содержащиеся в некоторых документах и опубликованных мемуарах, должны быть подвергнуты тщательной проверке. Это относится, в частности, к воспоминаниям ростовского "контрразведчика" подпоручика Н. Ф. Сигиды, сына А. В. Тырковой-Вильямс А. А. Бормана и "руководителя" подпольной антибольшевистской организации в Одессе, явного авантюриста Жоржа Белого. Нередко, белые подпольщики, в отчетах в штаб Добровольческой армии, намеренно завышали собственные заслуги в антисоветской борьбе, стремясь получить высокую оценку своей "активности" ²⁷ .

Далеко не такой результативной, как в Киеве, Одессе и Харькове, была работа подпольных антибольшевистских организаций в Москве - так называемых Тактического центра, Национального центра, руководимого кадетом Н. Щепкиным и военной организации при Национальном Центре - так называемой Добровольческой армии Московского района генерала Стогова и полковника Ступина. Их политический вес и влияние для Белого Юга были невелики. Отсутствие систематически налаженной связи с Добровольческой армией (за исключением поездки в Москву в марте 1919г. начальника контрразведывательного отделения Ставки Деникина полковника Хартулари), серьезных программных разработок и известных политических фигур в их рядах во многом сводила на нет расчеты московских "деятелей" на их участие в будущем правительстве "освобожденной от большевизма России", Достаточно привести в пример анекдотическую личность кн. Волконского, заявлявшего о существовании мощной (15-20 тыс. членов) офицерской организации и собиравшего под этим предлогом деньги для собственных "подпольных" кутежей и развлечений.

Фактически все московское подполье держалось на энергии и авторитете Н. Щепкина и полковника Ступина, после ареста которых работа "центров" по существу остановилась. Разведданные, переданные в ставку Деникина из Москвы, были довольно отрывочными и противоречивыми и, по оценке штаба Вооруженных сил Юга России, не соответствовали реальному положению на фронте РККА. Однако "раскрытие" ВЧК в сентябре - октябре 1919г. "обширного контрреволюционного заговора" стало еще одним поводом для массовых репрессий в отношении московской интеллигенции и офицерства ²⁸ .

Контрразведка на Белом Юге в середине 1918 г. работала как отдельная структура в аппарате генерал-квартирмейстерской части и не выделялась, в отличие от Белой Сибири, в самостоятельное ведомство. Руководство контрразведкой сосредотачивалась в Управлении генерал-квартирмейстера Штаба Главнокомандующего Вооруженными силами на Юге России генерала Деникина и в аппаратах квартирмейстерской части штабов армии и отдельных корпусов. "Контрразведывательная часть" Ставки состояла из "розыскного", "судного" и "общего" отделений, а также конвойной команды (штатная численность - 74 человека). Генкварм Ставки генерал-майор Ю. Н. Плющик-Плющевский не имел достаточного опыта подобной работы, поскольку с начала своей военной карьеры занимал строевые должности и лишь с 1917г. стал исполнять должность 2-го генерал- квартирмейстера штаба Верховного Главнокомандующего, в ведении которого находились органы разведки и контрразведки ²⁹ .

Еще одной структурой в системе контрразведывательных учреждений Белого Юга являлась контрразведка Военного управления, возглавляемая действительным статским советником В. Г. Орловым. В ее задачи входил контроль за организацией контрразведывательных органов, их штатной численностью и кадровым составом. Не ограничиваясь подобными бюро-

стр. 130

кратическими вопросами, Орлов еще в начале 1919г., работая в оккупированной французами Одессе, постоянно отправлял в штаб Деникина донесения о сотрудничестве представителей торгово-промышленных и банковских сфер (Русско-Азиатского банка, авиационного завода "Анатра"), кооперативов с германской разведкой, а также советским и петлюровским подпольем. В его рапортах содержались также предложения о координации действий против советской власти со спецслужбами Англии и Франции, создании "Центрального Международного бюро по регистрации и сбору материалов о лицах, прикосновенных к деятельности большевистского правительства". Однако подобные проекты так и остались на бумаге ³⁰ .

Функции политического наблюдения в первые месяцы боев Добрармии осуществлялись Военно-политическим отделом Добровольческой армии во главе с полковником Я. М. Лисовым. Главной задачей отдела становилась координация деятельности центров Добрармии на Юге России и установление контактов с офицерскими союзами. После смерти генерала Алексеева отдел был расформирован, а его функции перераспределены между Штабом Главнокомандующего и Отделом пропаганды Особого совещания.

Несмотря на наличие формального контроля со стороны Военного управления с расширением территории, занимаемой белыми, увеличением армии летом- осенью 1919г. рост числа контрразведок стал неуправляемым. Они создавались не только при штабах армий и корпусов, но и при штабах отдельных воинских подразделений, чуть ли не на уровне батальона (несмотря на то, что утвержденный Военным управлением штат контрразведывательного отделения должен был состоять только из семи офицеров, трех писарей, одного унтерофицера и пяти рядовых). Здесь уже не было профессиональных контрразведчиков, и нередко этой работой занимались совершенно случайные люди, беспринципные дилетанты.

По оценке бывшего начальника петроградского охранного отделения генерал-майора К. И. Глобачева, в период гражданской войны "в сфере офицерства, выброшенного на улицу, начинает вырабатываться весьма недостойный тип агента политического и уголовного розыска, который в большинстве случаев, не имея под собой никакой идейной подкладки, является просто профессией. Впоследствии этот тип перерабатывается в контрразведчика для белого движения и чекиста для красного". Грубые, жестокие методы работы, которые использовали подобные офицеры, были далеки от закона, вызывали недовольство и нарекания со стороны немногих профессионалов и особенно местного населения, создавая отрицательное впечатление о Белой власти в целом, хотя иногда во время проводимых "облав", массовых арестов и "чисток" удавалось задерживать настоящих советских подпольщиков и повстанцев ³¹ .

Как и в Белой Сибири, контрразведкой занимались органы осведомления, подчиненные Отделу пропаганды (Осведомительное агентство - ОС-ВАГ). С начала 1919 г. ОСВАГ регулярно составлял сводки о политическом положении, настроениях населения на Белом Юге. Начальником информационной части ОСВАГ полковником В. М. Беком и действительным статским советником Ю. Н. Шумахером составлялись особые сообщения о политических деятелях, высших генералах и офицерах Белой армии ³² .

Сохранившиеся в архивах сводки являются теперь единственным обобщающим источником о положении Белого тыла в 1919 - начале 1920 года. "Информация наверх" нередко составлялась с намеренным выделением негативных фактов в поведении тех или иных лиц. Например, ОСВАГ подчеркивал в своих донесениях сведения о "разлагающем поведении" командующего Добровольческой армией генерал- лейтенанта В. З. Май-Маевского, что отчасти способствовало его отставке и назначению на этот пост генерал-лейтенанта П. Н. Врангеля.

К сожалению, в политику втягивались и профессиональные контрразведчики. Показательно в этом отношении поведение генерал-майора Н. С. Батюшина. Проживая в 1919г. в Екатеринодаре, он неоднократно пытался с помощью личных контактов и через монархический "Союз

стр. 131

русских национальных общин" (в нем он возглавлял военную секцию) воздействовать на перемену политического курса деникинского правительства, считая необходимым возврат к "национально-государственным ценностям", отказ от неоправданного "либерализма". Однако причиной подобной политической активности стали не столько личные убеждения Батюшина, сколько его невостребованность военным руководством Добрармии. Следует отметить, что руководимая им контрразведка Крымско-Азовской армии весной 1919г. практически полностью изолировала и уничтожила большевистское подполье в Керчи, Севастополе и Феодосии, предотвратила готовившееся восстание в тыловых гарнизонах. Но в деникинской армии Батюшину не предложили ни одной должности, соответствующей его профессиональному опыту ³³ .

До настоящего времени спорным остается факт участия контрразведки в убийстве начальника штаба Ставки Деникина генерал-лейтенанта И. П. Романовского, обвиняемого в "масонских связях", предательстве Белого движения и пр. Считается, что его убийцей был офицер контрразведки поручик М. А. Харузин. Примечательна также и личность сотрудника Бюро секретной информации ОСВАГа 23-летнего штабс-капитана Пацановского. В якобы организованный им "монархический заговор" против Деникина оказались вовлечены, если полностью доверять донесениям деникинского Министерства внутренних дел, чуть ли не все строевые командиры Вооруженных сил Юга России ³⁴ .

Отсутствие эффективного контроля за работой контрразведок, беззакония, происходившие на уровне низовых структур, стали предметом специального доклада Деникину председателя Особого совещания генерал-лейтенанта А. С. Лукомского (15 сентября 1919 г.). Он считал нужным поставить контрразведку под жесткий контроль Ставки, существенно сократить количество контрразведывательных отделений, а их функции передать уголовно-розыскным управлениям МВД (конкуренция этих ведомств отличала и правительственный аппарат Белого Юга). В то же время Плющик-Плющевский предлагал, напротив, расширить компетенцию контрразведки, привлечь на службу бывших чиновников и офицеров жандармерии и судебного ведомства. Сам же Деникин склонялся к мысли о необходимости наблюдения за контрразведывательным аппаратом со стороны судебно- следственных органов, прокуратуры.

Но несмотря на недостатки организации многие операции деникинской контрразведки проводились весьма успешно. Из наиболее крупных следует выделить четырехкратную ликвидацию всех большевистских подпольных комитетов в Харькове в августе- октябре 1919 г., уничтожение штаба Повстанческой армии в Крыму в марте 1920г., подпольных комитетов в Одессе, Николаеве, Киеве летом- осенью 1919 года. По признанию самих подпольщиков, белогвардейская контрразведка работала "очень профессионально", "не давая нам возможности организовать сколько-нибудь надежные связи". Контрразведывательное отделение штаба Донской армии в конце января 1920 г. раскрыло крупную подпольную организацию, имевшую агентов среди военно-медицинского персонала в тыловых госпиталях. Очевидно, хотя данный факт до сих пор не является доказанным, при ее непосредственном участии был отравлен в Екатеринодарском госпитале один из известных генералов Белого Юга, герой знаменитого рейда в августе 1919 г. К. К. Мамантов.

Агенты контрразведки штаба войск Терско-Дагестанского края предоставляли сведения о готовящихся восстаниях на Кавказе, о сотрудничестве горских повстанцев со спецслужбами Турции и Англии. Контрразведкой были выявлены каналы, по которым большевистское подполье получало информацию, деньги и оружие. Ими являлись в первую очередь многочисленные кооперативные организации, южные отделения "Центросоюза", имевшего свое управление в Москве и оттуда получавшего указания по организации антиденикинского сопротивления ³⁵ .

Таким образом, несмотря на неоднократную смену властей и хаос в местном аппарате управления Белого тыла, органы разведки и контрраз-

стр. 132

ведки все-таки смогли наладить достаточно эффективную работу. Как и в Сибири, на Юге им приходилось заниматься и политической слежкой, и военной цензурой, и даже уголовно- розыскными операциями.

В Белом Крыму в 1920 г. контрразведка подверглась серьезному реформированию. После ревизии, проведенной сенатором П. Г. Кальницким, 26 мая 1920 г. новым Главнокомандующим Вооруженными силами Юга России, позднее переименованных в Русскую армию, генералом П. Н. Врангелем был издан приказ, в соответствии с которым органы контрразведки преобразовывались в "наблюдательные пункты" при штабах корпусов и дивизий, а более мелкие структуры (на уровне штабов полка, батальона, отдельного отряда) полностью упразднялись. Наконец, приказом от 8 июля 1920 г. вводился "прокурорский надзор за производством дознаний по делам о государственных преступлениях". Тем самым структуры ведомства юстиции должны были осуществлять тот самый контроль, который так и не смогли ввести колчаковское и деникинское правительства. Общее руководство разведкой и контрразведкой в Белом Крыму осуществлялось особым отделом штаба главкома. Его возглавлял генерал-лейтенант Е. К. Климович, бывший директор Департамента полиции в Министерстве внутренних дел царского правительства ³⁶ .

Под его руководством крымская контрразведка провела несколько успешных операций. Практически полностью было ликвидировано советское подполье в городах, и до октября 1920 г. местным большевикам так и не удалось установить связь с руководством ВЧК. Повстанцы отступили в горы, и к началу ноября большая часть их отрядов была нейтрализована. Разведка обрабатывала информацию о вербовке "Интелледжес сервис" русских офицеров, об использовании структур Международного Красного Креста в качестве прикрытия для сбора информации о положении в Белом Крыму летом 1920 года. С этой целью активно использовались дипломатические каналы представителей врангелевского министерства иностранных дел за границей - российского посла в Швейцарии С. Ефремова, российского представителя в Париже М. П. Гирса и др. ³⁷ .

Перекрывались ставшие уже традиционными источники проникновения советских разведчиков в Белый Крым - через крымские кооперативы, органы местного самоуправления. Большой резонанс получило раскрытие в сентябре-октябре 1920 г. связей между крымскими отделениями Центросоюза, Иноцентра (торговым представительством Центросоюза в Лондоне), получавшим прямые указания о направлении разведывательной работы из советской Москвы и французской военной миссией. В этот "треугольник" по получению и отправке разведданных из Крыма через Лондон в Советскую Россию оказались вовлечены и представители городского самоуправления Севастополя.

Успехам врангелевской разведки и контрразведки, помимо высокого уровня профессиональной работы ее сотрудников, способствовала также и длительность существования в Крыму Белой власти (с июня 1919 до ноября 1920 г.). Это позволяло использовать в борьбе с подпольем и повстанцами силы местного административного аппарата, Управления внутренних дел, Государственной стражи, отряды которой в оперативном отношении были подчинены контрразведке. Положительным стал опыт прошлых лет (1918-1919). Налаженную резидентуру в советских портовых городах имел Особый отдел Черноморского флота. Эта сеть использовалась как в 1919 г. (во время подготовки антисоветских восстаний), так и некоторое время после эвакуации белых войск - в 1921-1922 гг., в качестве одного из каналов, хотя и не вполне надежного, для связи с эмиграцией ³⁸ . Следует также отметить, что кадры бывших контрразведчиков использовались и в эмиграции, в частности для установления контактов с антисоветским подпольем в СССР, в деятельности так называемой внутренней линии Русского общевоинского союза.

Исследование работы разведки и контрразведки белогвардейских правительств дает интересные примеры организации этих структур в условиях разлаженного государственного аппарата, в сложной военной обстановке.

стр. 133

Анализ, особенности конкретных операций, специфика их подготовки и проведения, участие в них отдельных офицеров разведки, равно как и повседневная работа чиновников и офицеров этих подразделений заслуживают специального исследования.

Примечания

1. Омский вестник, 2.VII.1918; Речь Алтая, 15.VI.1919; Вольная Сибирь. Т. 4. Прага. 1928, с. 37, 100-103.

2. Российский государственный военный архив (РГВА), ф. 40240, oп. 1, д. 1, л. 6; ГОЛОВИН Н. Н. Российская контрреволюция. Ч. 2, кн. 4, Париж. 1937, с. 85-86.

3. РГВА, ф. 40037, oп. 1, д. 5, л. 1-6; ф. 39477, oп. 1, д. 8, л. 141об.; д. 1, л. 68-68об.

4. Государственный архив Новосибирской области (ГАНО), ф. 1, оп. 6, д. 1, л. 8, 22.

5. Архивное Управление федеральной службы безопасности Красноярского края (АУФСБКК), д. 021044, л. 6.; ГРЕКОВ Н. В. Формирование контрразведывательной службы армии Колчака. В кн.: История "Белой Сибири". Тезисы второй научной конференции. Кемерово. 1997, с. 60.

6. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. 148, on. 6, д. 23, л. 1; ГАНО, ф. 1, oп. 6, д. 1, л. 5.

7. ГАРФ, ф. 147, oп. 14, д. 4, л. 40; Партизанское движение в Сибири. М. 1925. Центрархив, с. 157-161, 170, 216.

8. ХАРТЛИЫГ К. Н. На страже родины. В кн.: События во Владивостоке. Конец 1919- начало 1920 гг. Шанхай. 1935, с. 55-59.

9. ДРАГОМИРЕЦКИЙ В. С. Чехословаки в России. 1914-1920 гг. Париж- Прага. 1928, с. 112.

10. Вестник Правительства Северной Области, 3.IX. 16.Х.1919, Рындин Михаил Константинович (?- 1920 гг.). - Коллежский асессор, юрист. В 1917-1918гг. служил в военно- морском контроле на Севере. После переворота в августе 1918 г., когда власть Мурманского краевого совета была сменена Верховным управлением Северной области (ВУСО), при поддержке "союзников", Рындин возглавил весь аппарат белой контрразведки. Вместе с остатками окруженных частей Северной Добровольческой армии попал в плен в марте 1920 г. и был расстрелян.

11. РГВА, ф. 40311, oп. 1, д. 14, л. 63-65.

12. АВАЛОВ П. В борьбе с большевизмом. Глюкштадт и Гамбург. 1925, с. 72, 73; Интервенция на Северо-Западе России. 1917-1920 гг. СПб. 1995, с. 103-104.

13. КИСТЕР Г. История Талабского батальона. - Часовой, 1971, N 540(6), с. 10.

14. ГАРФ, ф. 5881, oп. 2, д. 529, л. 46-49.

15. Переход Семеновского полка. В кн.: Белое дело. Летопись белой борьбы Т. IV. Брл. 1928, ч. 215, 218-219.

16. ГАРФ, ф. 5802, oп. 1, д. 1451, л. 76; СМОЛИН А. В. Белое движение на Северо-западе России. 1918-1920 гг. СПб. 1999, с. 149-150.

17. Красная книга ВЧК. Т. 2, М. 1989, с. 283-376.

18. ГЕРШЕЛЬМАН А. С. В рядах Добровольческой северо- западной армии. М. 1997, с. 41- 44; СМОЛИН А. В. Ук. соч., с. 181; ГАРФ, ф. 6388, oп. 1, д. 2, л. 22;

19. Красная книга ВЧК. Т. 1. М. 1920, с. 10-12.

20. НЕСТЕРОВИЧ-БЕРГ М. А. В борьбе с большевиками. Париж. Б. г., с. 159; КАЗАНОВИЧ Б. И. поездка из Добровольческой армии в "Красную Москву". В кн.: Архив русской революции. Т. VII. Брл. 1922, с. 191-196.

21. РЯСНЯНСКИЙ СЕРГЕЙ НИКОЛАЕВИЧ (1886-1976) - полковник Генерального штаба. Окончил Петровско- Полтавский кадетский корпус и Елизаветградское кавалерийское училище. В 1906 г. был выпущен корнетом в 10-й гусарский Ингерманлаядский полк. В 1912 г. поступил в Николаевскую военную академию, однако не закончил ее из-за начала войны. Кавалер ордена Св. Георгия 4-й степени. В 1917 г. с должности старшего адъютанта 10-й кавалерийской дивизии переведен в разведывательный отдел штаба генерал-квартирмейстера Главковерха (первая должность в разведке). За участие в выступлении генерала Корнилова арестован и заключен в тюрьму в г. Быхове. Участник 1-го и 2- го Кубанских походов Добровльческой армии. Начальник разведотдела штаба Добровольческой армии. В мае 1919 г. в распоряжении штаба армейской группы генерала Врангеля на р. Маныч. В 1920 г. перешел в строй и командовал бригадой 2- й кавалерийской дивизии.

стр. 134

В Галлиполи - командир 4-го кавалерийского полка. В Югославии служил в Пограничной страже, а затем был преподавателем военных наук в Николаевском кавалерийском училище (1922-1923 гг.) в г. Белая Церковь. Был помощником председателя РОВСа генерала Архангельского. В 1950-е годы издавал "Вестник российского зарубежного воинства" и состоял в Союзе Георгиевских кавалеров. Умер в 1976г. в Нью-Йорке.

22. Деятельность Таганрогского центра Добровольческой армии. В кн.: Белый архив. Кн. 2-3. Париж. 1928, с. 134-136.

23. Сотрудники "Азбуки" свято исполнили свой долг. - Источник, 1997, N 3, с. 60-68; Доклад о деятельности Киевского центра Добровольческой армии. В кн.: Белый архив. Кн. 2-3, с. 119-132; РГВА, ф. 919/33 988, oп. 3, д. 27, л. 493- 496.

24. В. Ш. Добровольцы в освобожденной Одессе. В кн.: Единая, Великая и Неделимая Россия. Вып. 1. Одесса. 1919, с. 15-19.

25. ГАРФ, ф. 5802, oп. 1, д. 329, л. 16, 23-24.

26. КРИТСКИЙ М. Красная армия на Южном фронте. В кн.: Архив русской революции. Т. XVIII. Брл. 1926, с. 254-300; ГАРФ, ф. 446, oп. 2, д. 31, л. 278-283.

27. Наши агенты от милиционера до наркома: Воспоминания белого контрразведчика Николая Сигиды.- Родина, 1990, N 10, с. 64-65; ГАРФ, ф. 5851, oп. 1. д. 81, 95 листов (рукопись записок Аркадия Бормана "В стане врагов"); ГАРФ, ф. 5851, oп. 1, д. 704, 70 листов (рукопись записок Жоржа Белого "В морщинах революции").

28. КОТЛЯРЕВСКИЙ С. А. Национальный Центр в Москве в 1918 году. - На чужой стороне. Брл. - Прага, 1924, N 8; ВИНОГРАДСКИЙ П. Н. Совет общественных деятелей в Москве, 1917-1919гг.- Там же, 1925, N 9.

29. ДЕНИКИН А. И. Очерки русской смуты. Т. 3. Брл. 1923, с. 148-149; Плющик-Плющевский Юрий Николаевич (1877- 1926) -генерал-майор Генерального штаба. Окончил Александровский кадетский корпус, Константиновское артиллерийское училище и Николаевскую академию Генерального штаба (1905). Из училища вышел в 1898 г. в лейб-гвардию в 1-ю артиллерийскую бригаду. Участник русско- японской войны. В 1907г.- старший адъютант штаба 16-й пехотной дивизии. С 1909г.- обер-офицер для поручений при штабе Варшавского военного округа. Работал в мобилизационном отделе Главного управления Генерального штаба. В 1915 г. - командир 22-го пехотного Горийского полка. В 1917 г. - и. д. генерала для поручений в Управлении дежурного генерала при Верховном Главнокомандующем, затем - и. д. 2-го генерал-квартирмейстера штаба Главковерха. В Белой армии в течение 1919 - февраля 1920 гг. занимал должность генерал-квартирмейстера штаба Главкома генерала Деникина. В эмиграции жил в Сербии и в Париже. Похоронен на русском кладбище в Сен-Женевьев де Буа.

30. ГАРФ, ф. 5802, oп. 1, д. 1451, л. 3, 11-16; д. 1587, л. 8-9, 13; В. ОРЛОВ. Двойной агент. Записки русского контрразведчика. М. 1998, с. 213-223.

31. БОРТНЕВСКИЙ В. Г. Белая разведка и контрразведка на юге России во время гражданской войны. - Отечественная история, 1995, N 5, с. 95; Автор ссылается на материалы Бахметьевского архива Колумбийского университета, Нью- Йорк, США. Коллекция К. И. Глобачева. Кор. 1, Правда о русской революции. Воспоминания бывшего начальника Петроградского охранного отделения, с. 132.

32. ГАРФ, ф. 440, oп. 1, д. 34а, л. 98-99; Станичник, Екатеринодар, 24.VIII.1919, N 32; ДЕНИКИН А. И. Очерки русской смуты. Т. 5. Брл. 1926, с. 159-162.

33. МАХРОВ П. С. В Белой армии генерала Деникина. Записки начальника Главнокомандующего Вооруженными Силами Юга России. СПб. 1994, с. 29, 41. Батюшин Николай Степанович (1874-1957) - генерал-майор Генерального штаба. Окончил Астраханское реальное училище, Михайловское артиллерийское училище и Николаевскую военную академию (1899 год). Участник русско-японской войны. Перед первой мировой войной - старший адъютант штаба Варшавского военного округа. Занимался разведывательной и контрразведывательной работой, в должности генерала для поручений при Главнокомандующем армиями Северного фронта. Возглавлял комиссию по борьбе со шпионажем при штабе Северного фронта. Работал в штабе Крымско-Азовской армии, затем числился "в распоряжении штаба ВСЮР". С армией генерала Врангеля выехал из Крыма и проживал в Белграде. Преподавал в белградском отделении Высших военно-научных курсов генерала Н. Головина. Во время второй мировой войны выехал в Бельгию, где скончался в г. Берн-ле-Комт в 1957 году.

34. ГУЛЬ Р. Кто убил генерала Романовского? - Последние новости, Париж, 9.11.1936; БОРТНЕВСКИЙ В. Г. Белая разведка и контрразведка на юге России во время гражданской войны, - Отечественная история, 1995, N 5, с. 81.

стр. 135

35. ГАРФ, ф. 439, oп. 1, д. 56, л. 65; ЛУКОМСКНЙ А. С. Воспоминания. Т. 2. Брл. 1922, с. 193-194; ГАРФ, ф.446, oп. 2, д. 31, л. 278-283; ф. 879, oп. 1, д. 7, л. 62-62об; ИНГУЛОВ С. Под пятой. (Из эпохи деникинского подполья). - Летопись революции. 1926, май-август, N 3-4 (18-19).

36. ВРАНГЕЛЬ П. Н. Воспоминания, в кн.: Белое дело. Т. VI. Брл. 1928, с. 98; Климович Евгений Константинович (1871-1930)-генерал-лейтенант, сенатор. Окончил Полоцкий кадетский корпус. Павловское военное училище. Начал военную службу в чине подпоручика 69-го Рязанского пехотного полка. В 1898 г. перешел на службу в отдельный корпус жандармов. С 1905г. занимал должности начальника охранного отделения, московского градоначальника. Во время первой мировой войны занимал должность директора департамента полиции в Министерстве внутренних дел. Являлся одним из активных противников "темных сил" в окружении императора Николая II, Г. Распутина. В сентябре 1916 г. уволен со своей должности и назначен "для присутствия" в Сенат. В 1918г. пытался поступить на службу в Добровольческую армию, однако не получил назначения, очевидно, из-за политических соображений, связанных со стремлением не допустить в аппарат правительства "старорежимных чиновников". С назначением генерала Врангеля Главнокомандующим Вооруженными силами Юга России был в начале мая 1920 г. назначен начальником Особого отдела штаба Главнокомандующего (отдела контрразведки) и помощником начальника гражданского управления. После эвакуации в ноябре 1920 г. проживал в Белграде. Скончался в июне 1930 г. в русской больнице в Панчево.

37. РОССН. Врангель в Крыму. Франкфурт на Майне. 1982, с. 233-234; Автор ссылается на "Архив генерала Кусонского", хранящийся в Гуверовском институте войны, революции и мира. Стенфорд, Калифорния, США, АК - 42. Доклад начальника Отдела Генерального штаба от 6 августа 1920 года.

38. ВРАНГЕЛЬ П. Н. Воспоминания. В кн.: Белое дело. Т. VI. Брл. 1928, с. 216-218; ГАРФ, ф. 5802, oп. 1, д. 329, л. 23-24; д. 1451, л. 1-2; УСТИНОВ С. М. Записки начальника контрразведки (1915-1920 гг.). Ростов-на-Дону. 1990, с. 58-61.

Постоянный адрес данной публикации: