Киев. Изд-во "Наукова думка". 1976. 454 стр. Тираж 3600. Цена 3 руб. 39 коп.

В деле изучения славяно-русских граффити С. А. Высоцкий имел предшественников (В. Н. Щепкин, И. А. Шляпкин), но они ограничивались анализом только новгородских надписей. Восемь граффити в Софии Киевской было открыто акад. Б. А. Рыбаковым¹ . Вот почти все, что застал С. А. Высоцкий, приступая в 1957 г. к обследованию стен древнейшего памятника киевского зод-

¹ Б. О. Рибаков. Іменні написи XII ст. в Київському Софіїському соборі. "Археологія". І. Київ. 1947.

стр. 140

чества. Планомерный анализ надписей в Софии Киевской позволил ему опубликовать ряд статей, а затем и книгу² , продолжением которой является рецензируемое издание, где подводятся итоги многолетнего исследования С. А. Высоцким надписей как памятника славянорусской эпиграфики и как исторического источника. В предисловии автор указывает, что практика изучения граффити изменила ранее задуманный план работы и вместо обещанной второй книги, включающей немногочисленные записи XV- XVII вв., оказалось более целесообразным возвратиться к рассмотрению ранних граффити, многие из которых весьма важны для источниковедения.

Всего на сегодняшний день в соборе св. Софии выявлено 292 граффити. Анализ надписей, значащихся под порядковыми NN 99 - 292, составляет основное содержание труда.

Граффити сгруппированы в нем согласно их содержанию: а) памятные, б) бытовые, в) благожелательные, г) поминальные, д) относящиеся к фрескам. Рисунки подразделены на символические и бытовые. В конце книги помещены 164 таблицы фотоснимков и прорисей граффити, краткое резюме на английском и французском языках и словарь софийских граффити. Многочисленные цветные и маленькие тоновые репродукции в тексте помогают ориентироваться в топографии расположения надписей. Издание такого количества граффити у нас осуществлено впервые.

Определяя соотношения граффити и летописи, С. А. Высоцкий приводит в хронологической последовательности ряд примеров совпадения данных этих источников, а также случаи, когда надписи на стенах собора св. Софии дополняют заметки летописных сводов новыми фактами. Именно благодаря этому оказалась уточненной дата смерти Ярослава Мудрого. Однако не все выводы автора представляются бесспорными. Трудно, например, согласиться с ним относительно истолкования граффити о поставлении владыки "месяца априля в 9 день" (N 7). Предполагая, что это сообщение о митрополите Иларионе, он утверждает, будто "поставление епископов в Софийском соборе в Киеве противоречило бы каноническим правилам" (стр. 213). Как известно из летописей, этот чин в домонгольский период происходил только в Киеве, и, естественно, в кафедральном соборе. Поэтому отождествлять текст фрагментарно сохранившегося граффити с фактом поставления митрополита Илариона в 1051 г. (исходя, в сущности, лишь из посылки, что эпиграфические признаки надписи указывают на XI в.) нет оснований. Вместе с тем нельзя отказать в убедительности интерпретации записи о громе 3 марта 1051 г., вероятно, необычное для этого времени года природное явление поразило автора граффити. Наибольшую ценность представляют те записи, которые сообщают о событиях, не зафиксированных в летописи. Среди них особо следует выделить надписи о мире на Желяни и о продаже Бояновой земли. Весьма интересным и в то же время крайне ответственным является решение вопроса о времени сооружения Софии Киевской. Попытка использовать для этой цели граффити заслуживает внимания. Но дело в том, что привлекаемые С. А. Высоцким в данном случае записи не отличаются той конкретностью и определенностью, как, скажем, о смерти Ярослава Мудрого (N 8), о "раке" - саркофаге Всеволода Ярославича (N 4) или фрагментарные известия о смерти Владимира Мономаха (N 151). Дискуссию по вопросу о годе закладки и времени окончания постройки Софии Киевской (особенно оживившуюся в последнее время) пока нельзя считать законченной. Ни сторонники основания собора в 1017 г., ни те, кто относит это событие к 1037 г., не нашли новых аргументов; их выводы по-прежнему основываются, в сущности, на одних и тех же, но различно интерпретируемых источниках. С. А. Высоцкий принадлежит к тем, кто считает 1017 год временем начала постройки, а 1037 год - сроком окончания строительства. Свою точку зрения он обосновывал неоднократно³ . Никто не может отрицать, что сообщение, читаемое в летописи под 1037 г., является похвалой Ярославу, завершавшей, как полагал А. А. Шахматов, древнейший летописный свод, который оканчивался 1039 годом⁴ .

² С. А. Высоцкий. Древнерусские надписи Софии Киевской XI-XIV вв. Вып. I. Киев. 1966.

³ См.: С. О. Висоцький. Граффіті та спорудження Київської Софії "Український історичний журнал", 1966, N 7, стор. 103 - 106; его же. Граффіті та час побудови Софійського собору в Києві. "Стародавній Київ". Київ. 1975, стор. 171 - 181. Более подробные критические замечания по этому вопросу приведены в рецензии на указанный сборник статей ("Советская археология", 1977, N 2, стр. 277 - 280).

⁴ А. А. Шахматов. Разыскания о древнерусских летописных сводах. СПБ. 1908, стр. 414 - 416.

стр. 141

Справедливо полагая, что эту похвалу (содержащую сведения о сооружении церкви св. Георгия, освященной в 1051 г.) можно было с таким же успехом отнести к 1054 г. - году смерти Ярослава Мудрого, С. А. Высоцкий, однако, решает: "Наиболее вероятно, что отнесение похвалы Ярославу к 1037 г. объясняется завершением в этом году Софийского собора" (стр. 243). Между тем летописное известие под 1075 г. о начале сооружения церкви Печерского монастыря и приводимое вслед за ним указание о завершении ее "на третье лето" говорят о том, что логика рассуждений летописца была иной, чем предположения автора.

Вопрос о местоположении упоминаемого Титмаром Мерзебургским под 1018 г. киевского монастыря св. Софии остается открытым. По крайней мере нет оснований отождествлять отстроенный за годичный срок на пожарище 1017 г. храм с постройкой Ярослава (которому, кстати, автор записи 1017 г. и не приписывает закладку Софии). В "Слове о законе и благодати" Илариона, произнесенном до 1050 г., имеется фраза: "Иже недокончанаа твоа доконча, акы Соломонъ Давыдова". Д. В. Айналов понимал ее как указание на то, что Ярослав построил св. Софию ради выполнения заветов своего отца, который якобы еще при жизни начал подготовительные работы ⁵ . Однако проводимые Иларионом параллели между русскими князьями Владимиром и Ярославом и библейскими царями Давидом и Соломоном имеют более широкий смысл и не ограничиваются похвалой Ярославу за возведение одной постройки. Выводы Д. В. Айналова были критически пересмотрены Н. П. Сычевым, признававшим (согласно показанию записи в месяцеслове Мстиславова Евангелия под 4 ноября, связывающей освящение св. Софии с именем митрополита Ефрема), что это событие состоялось не ранее 1055 года⁶ . Н. П. Сычев полагал, что попытки считать 1017 г. временем основания Софии Киевской заслуживали бы доверия лишь в том случае, если бы к этой дате оказалось приложимым вполне конкретное указание Повести временных лет под 1036 г. о битве с печенегами. Достоверность датировки этого события была сравнительно недавно подвергнута сомнению П. П. Толочко, который считает необходимым согласовать его со временем пребывания в Киеве героя одной из скандинавских саг Эйдмунда⁷ .

С. А. Высоцкий предпочитает ограничиться изложением существующих концепций и сопоставлением летописных известий, отводя основное внимание анализу датированных граффити. Наиболее ранние кириллические записи содержат даты 1042, 1052 и 1054 гг., а одна греческая - 1032 года. Все перечисленные граффити нанесены не по сырой штукатурке, а уже после выполнения фресковых росписей. Тем самым не исключается их ретроспективный характер, на что обратил внимание А. Поппе⁸ . До выполнения фрески сделана лишь греческая надпись в апсидной части Михайловского придела на северной стене, упоминающая имя Георгия⁹ . Следовательно, граффити не дают оснований для отказа от 1037 г, как даты начала строительства каменной св. Софии в Киеве. Зато нельзя не признать убедительным осмысление в книге надписи о кагане в северной наружной галерее, давшей основания для датирования украшающих эту галерею росписей не позднее 1076 года.

Источниковедческое значение софийских граффити не ограничивается двумя группами надписей, из которых нами рассмотрены лишь отдельные примеры. К их числу принадлежат и относящиеся к фрескам надписи, сообщающие названия композиций либо имена представленных на них святых. Эти надписи большей частью являются переводом греческих сопроводительных надписей (дипинти). Именно благодаря им оказалось возможным определить ряд однофигурных изображений, Эти граффити подвергнуты в книге всестороннему анализу. Ценные соображения высказаны и относительно развития графики надписей. Для палеографических наблюдений первостепенное значение имеют датированные граффи-

⁵ Д. В. Айналов. К вопросу о строительной деятельности св. Владимира. "Сборник в память св. равноапостольного князя Владимира" I. Птгр. 1917, стр. 36 - 38; его же. Лекции по истории древнерусского искусства. Симферополь. 1919, стр. 89.

⁶ Н. П. Сычев. Новый фрагмент русско-византийской живописи. "Seminarium Kondakovianum". II. Прага. 1928, стр. 102; см. также А. Поппэ. Заснування Софії Київської. "Український історичний журнал", 1965, N 9, стор. 99.

⁷ П. П. Толочко. До історії будівництва "Города Ярослава" та Софії Київської "Археологія", 1969, XXII, стор. 199 - 200.

⁸ A. Poppe. Panstwo i kosciol na Rusi w XI wieku. Warszawa. 1968, s. 52 - 56.

⁹ Подробнее см. С. А. Высоцкий. Автограф художника из Софийского собора в Киеве. "Культура средневековой Руси". Л. 1974, стр. 122 - 126.

стр. 142

ти, а затем - датируемые по различным косвенным признакам, содержащимся в самих текстах. Итогом тщательной классификации графических начертаний явилась сводная палеографическая таблица, учитывающая все датированные тексты XI-XVII веков.

Важны выводы о роли Софийского собора и его духовенства в экономической жизни Киева, полученные путем изучения граффити с записью о Бояновой земле. Выявляя социальный состав авторов, среди которых были духовные лица, отроки, монахи, купцы и даже представители княжеских династий (Святополк Изяславич, его мать Олисава, Владимир Мономах). С. А. Высоцкнй видит в граффити свидетельство широкого распространения грамотности в домонгольской Руси. Существенным выводом, к которому он приходит, является то, что в поле зрения авторов софийских граффити попадают те же церковно-политические события, которым уделено внимание и в летописи. Выявлена им и закономерность топографического распределения записей, их логическая взаимосвязь. В отличие от памятников книжной письменности все граффити связаны в данном случае своим происхождением с Киевом, и это делает их ценным источником по истории русской фонетики.

Оценивая исследование в целом (при некоторых несогласиях в истолковании отдельных граффити), нельзя не признать, что это серьезный научный труд, дающий систематизированную и исчерпывающую информацию о надписях на стенах Софии Киевской. Автору в большинстве случаев пришлось иметь дело с отрывочными и не всегда ясно читаемыми текстами, и нужно было обладать зорким глазом и широкой научной эрудицией, чтобы ввести около 300 разнообразнейшего содержания граффити в число русских исторических источников.

Постоянный адрес данной публикации: