Libmonster ID: UA-12247
Автор(ы) публикации: Э.Г. ЗАДОРОЖНЮК

Десятилетие со времени революций 1989 г. в странах Центральной Европы не стало большим праздником и в каждой из них, и в регионе в целом. Одна из главных причин - слабая определенность будущих перспектив развития этих стран. Как показывает архивный материал (в статье использованы документы Архива Горбачев-Фонда), подобная неопределенность имела место и десятилетие назад, когда неизбежность смены идентичности в поясе государств от Балтики до Адриатики была очевидной, пожалуй, лишь в одном: каждая из стран региона, и регион в целом, переставали быть "оплотом социализма" в Европе.

Вводимые впервые в научный оборот документы Архива Горбачев-Фонда дают возможность проследить выработку стратегии и тактики принятия на рубеже 1989-1990 гг. важнейших политических решений, которые, как выявилось спустя десять лет, оказали и продолжают оказывать ключевое воздействие на судьбы не только рассматриваемого региона, а также европейского континента, но и мира в целом. Так, политическими лидерами и Востока, и Запада разрабатывались различные концепции будущего Европы. По документам можно обнаружить интерес советских руководителей к идеям конфедерации западноевропейских государств, европейской федерации Ф. Миттерана (1. Ф. 1. Оп. 1. 26 II 1990) и других, а также проследить собственные инициативы в этом направлении ведущих советских политиков, в первую очередь М.С. Горбачева.

Перестройка в СССР предполагала реформы не только внутри страны, но и изменения в сфере международной жизни. При этом ключевой являлась идея "общеевропейского дома" М.С. Горбачева (2), поддержанная политиками самого высокого ранга. На встрече 8 июля 1989 г. "в узком составе" лидеров коммунистических и рабочих партий стран Организации Варшавского Договора (ОВД) в Бухаресте М.С. Горбачев подчеркивал, что назрел переход от складывавшегося десятилетиями международного порядка к новому: "И каким будет этот другой порядок, во многом зависит от процессов развития социалистических стран" (1. Ф. 1. Оп. 1. 8 VII 1989).

Несколько позднее советский руководитель более четко увязал два процесса: фундаментальные преобразования в странах региона и движение к "общеевропейскому дому". Во время беседы с министром иностранных дел Франции Р. Дюма 14 ноября 1989 г. Горбачев предложил поставить в центр разговора "обмен мнениями - в


Задорожнюк Элла Григорьевна - д-р ист. наук, ведущий научный сотрудник Института славяноведения РАН.

Статья подготовлена при поддержке Российского гуманитарного научного фонда (грант ?99-03-19615а).

стр. 3


широком плане - о происходящих в настоящее время переменах в Европе и мире. Надо постараться понять, каков их истинный характер.

Возникает вопрос: приближают или отдаляют нас от общеевропейского дома перемены'? (курсив наш. - Э.З.)" (1. Ф. 1. Оп. 1. 14 XI 1989). На этот вопрос сам он ответил в том плане, что "в целом общая направленность изменений в СССР, в странах Восточной Европы отвечает нашей общей цели - задаче строительства общеевропейского дома" и что "эти события сближают европейские страны, которые становятся более открытыми по отношению друг к другу. Между ними улучшается взаимопонимание в человеческом смысле этого слова". "С этой точки зрения, - заявил Горбачев, - смотрю на позицию Запада. Мне думается, Запад должен приветствовать эти процессы. И это мы наблюдаем". В ответ прозвучали следующие заверения Дюма: "В поддержке Франции вы можете быть уверены" (1. Ф. 1. Оп. 1. 14 ХI 1989).

Можно, на мой взгляд, даже говорить о резкой интенсификации к концу 1989 г. обсуждения проблем будущего Европы во время встреч, переговоров и телефонных бесед Горбачева с лидерами западноевропейских государств. Так, в ходе той же встречи Горбачева и Дюма последний выразил пожелание узнать, как собеседник видит движение в направлении нового европейского порядка в сложившейся к тому времени ситуации, исходя из интересов обеспечения стабильности и мира. "Это, - подчеркнул Дюма, - перекликается с Вашими идеями общеевропейского дома. Ведь мы в Западной Европе уже построили первый этаж такого дома - западноевропейскую интеграцию". Реакция Горбачева: "Это всего лишь отсек". Дюма уточнил: "Да, это можно назвать отсеком. Но если мы будем строить следующие этажи, надо иметь общую архитектуру, концепцию, постараться, чтобы этажи были совместимыми (курсив наш. - Э.З.)" (1. Ф. 1. Оп. 1. 14 XI 1989).

Таким образом, сходство позиций в видении перспектив развития Европы тогда было очевидно. Но эти обнадеживающие проекты, как показывает обзор дальнейших документов, получали со временем все более расходящиеся толкования, что в немалой степени предопределило позиции новой генерации лидеров стран Восточной Европы, которая в геополитическом плане вновь становилась Европой Центральной.

Возникают вопросы: а занимал ли какое-то место в архитектуре общеевропейского дома этот трансформировавшийся регион? Намечались ли пути или хотя бы контуры его дальнейшего развития? Документы дают на этот вопрос однозначно положительный ответ. Записи переговоров Горбачева показывают: на них в первую очередь, хотя, быть может, иногда и косвенно, затрагивалась организационная структура региона. Показательны в этом плане позиции Польши и Чехословакии.

24 ноября 1989 г. - спустя всего десять дней после переговоров с Р. Дюма - в Москве состоялась встреча М.С. Горбачева с премьер-министром Польши Т. Мазовецким, представителем победившей в стране антикоммунистической оппозиции. Он, в частности, подчеркнул: "Хотел бы вновь подтвердить то, что я заявлял уже в сейме: Польша и впредь намерена соблюдать свои союзнические обязательства, в том числе и по Варшавскому Договору и в СЭВ (курсив наш. - Э.З.)". Более того, Мазовецкий детализировал свою позицию следующим образом: "В связи с Вашей идеей общеевропейского дома хотел бы заметить, что в этом доме у нас с Вами квартиры на одной лестничной площадке" (1. Ф. 1. Оп. 1. 24 XI 1989).

В беседе М.С. Горбачева с В. Гавелом 26 февраля 1990 г. прозвучало следующее мнение президента Чехословакии: "Надо ликвидировать раскол Европы и наметить новую систему безопасности, которая заменила бы нынешние противостоящие друг другу структуры, стала бы своего рода преемником Варшавского Договора и НАТО... Таким образом, был бы решен вопрос и о Варшавском пакте. Варшавский Договор и НАТО из военных образований превратились бы в политические, а в конечном счете слились бы в единую систему общеевропейской безопасности (курсив наш. - Э.З.). Словом, надо поставить точку под второй мировой войной и ликвидировать

стр. 4


положение, когда Европа стала крупнейшим арсеналом современного оружия. Это было бы победой мира, а не поражением США или СССР" (1. Ф. 1. Оп. 1. 26 II 1990).

Таким образом, лидеры Польши и чехословацкого государства, уже весной 1990 г. сменившего свое название на ЧСФР или Чехо-Словакию, несмотря на отказ от социалистической идеи (1), продолжали по-прежнему связывать центральноевропейский регион с организационной структурой ОВД.

Надо отметить созвучность этих заверений Т. Мазовецкого и В. Гавела позиции Дж. Буша, которую американский президент занимал в конце 1989 г. Эта позиция была доведена до сведения советской стороны Л. Горовицем, ближайшим сотрудником сенатора-демократа Э. Кеннеди (Горовиц встречался по просьбе Кеннеди с В.В. Загладиным). Из записи краткого содержания этой беседы (предположительно от 11 декабря 1989 г.) следует, что Буш придавал германской проблеме особое значение. Горовиц подчеркнул: "Во всяком случае, по мнению президента, в нынешних условиях необходимо сохранение двух военных союзов и установление более тесных контактов между ними, а также ускорение европейской интеграции (даже несмотря на сопротивление Тэтчер), ибо оба эти инструмента способны, по его (т.е. Дж. Буша - Э.З.) мнению, "сдержать" немцев" (1. Ф. 3. Оп. 1. 11 XII 1989).

Следовательно, дистанцирование от советской модели общественного развития не предполагало в тот период автоматического отказа от старой региональной идентичности или, по меньшей мере, от ее организационных форм. Но уже шли подспудные процессы, которые подготовили феномен достаточно неожиданной смены геополитических ориентиров во всех странах, расположенных между границами СССР и Западной Европы, причем серьезнейшую роль в этих процессах, как показали дальнейшие события, сыграла ФРГ.

Таким образом, организационная структура региона, несмотря на отказ от социалистической идеи новых руководителей составлявших его стран, в первую очередь из северного субрегиона, продолжал и западными политиками, и политиками самого этого региона инерционно связываться ОВД. Характерно, что здесь демонстрировалось весьма примечательное единодушие ведущих западных политиков и лидеров самого формирующегося центральноевропейского региона, по крайней мере, на уровне заявлений. Как свидетельствуют архивные документы, на встречах в верхах вопрос об альтернативных организационных структурах региона в конце 1989 - начале 1990 г. не только не обсуждался, но даже не ставился.

Что же тогда послужило началом процесса формирования новой региональной идентичности, если последнюю трактовать, что было предложено мною, как "осознание принадлежности к определенному единству, как тождественность основных целей, которые преследуют составляющие это единство народы и государства" (3). Устремления каких политиков привели к тому, что в фундаменте еще не построенного и даже слабо спроектированного "общеевропейского дома" стало неизбежным появление трещин?

Отвечая на эти вопросы, нельзя ограничиться чем-то одним, хотя уместнее всего, видимо, начать с рассмотрения количественных параметров: на конец 1980-х годов регион включал восемь стран, в том числе ГДР, 3 октября 1990 г., после объединения ФРГ и ГДР, их стало семь, а с лета 1991 г., после провозглашения независимости Словенией и Хорватией, - уже больше восьми. Следует заметить, что одной из первых признать эту независимость поспешила та Германия, которая свои границы как раз расширила. Еще один симптоматичный факт: парламенты Словении и Хорватии провозгласили независимость своих республик 25 июня 1991 г., а 28 июня


1 На встрече с Горбачевым Гавел заметил: "Если в советской печати появится утверждение, что Гавел ликвидирует социализм, это будет неправдой. Правда в том, что мы хотим изъять слово "социалистическая" из названия нашей республики. Дело в том, что само слово "социализм" стало у нас символом беспорядка и безответственности и таким образом утратило в контексте нашей реальности свое первоначальное значение. Может быть, в будущем социал- демократы и придадут этому слову адекватный смысл, и я буду этому только рад" (1. Ф. 1. Оп. 1. 26 II 1990).

стр. 5


подписывается будапештский протокол о роспуске СЭВ, 1 июля - пражский протокол об упразднении ОВД. Причем - и это следует подчеркнуть особо - мотивируется подобный шаг решением способствовать постепенному "переходу к общеевропейским структурам безопасности" (4).

На проводившихся же на высшем уровне переговорах в 1989-1990 гг. неоднократно подтверждалась неизменность количественного состава региона. Процессы распада федеративных государств - СФРЮ и ЧСФР - тогда не предвиделись, хотя какие-то подвижки в данном направлении отмечались (2) и имели место, по всей видимости, не оказываясь без поддержки со стороны консолидировавшихся государств Западной Европы. Позицию Германии канцлер Г. Коль в состоявшемся 11 октября 1989 г. телефонном разговоре с М.С. Горбачевым выразил в следующих словах: "Хотел бы заверить Вас, что ФРГ ни в коей мере не заинтересована в дестабилизации ГДР, не желает ей плохого. Мы надеемся, что развитие там не выйдет из-под контроля, что эмоции последнего времени улягутся. Единственное, чего нам хочется - это то, чтобы ГДР присоединилась к вашему курсу, курсу прогрессивных реформ и преобразований. События последнего времени подтверждают, что ГДР уже созрела для этого. Что касается ее населения, то мы за то, чтобы жители ГДР оставались у себя дома (курсив мой. - Э.З.). Мы не собираемся их будоражить, склонять к каким-то действиям, за которые нас потом стали бы упрекать" (1. Ф. 1. Оп. 1. 11 X 1989).

Ровно через месяц, 11 ноября 1989 г. (т.е. уже после разрушения 9 ноября Берлинской стены), по просьбе Коля состоялся еще один его телефонный разговор с Горбачевым. В этот момент канцлер прервал свой визит в Польшу в связи со сменой руководства в ГДР. "Хотел бы подчеркнуть, - заверял он советского руководителя, - что мы приветствуем начало реформ в ГДР. При этом мы хотим, чтобы они осуществлялись в спокойных условиях. Я, в частности, отвергаю какую-либо радикализацию, в любой форме... Мы хотим, чтобы люди в ГДР оставались дома, и не стремимся к тому, чтобы все жители ГДР выехали в ФРГ. И отнюдь не потому, как утверждают некоторые, что мы не смогли бы решить возникшие в этом случае проблемы - так, в этом году в ФРГ из ГДР уже переселились 230 тыс. чел., и все они устроены. Однако массовое переселение в ФРГ было бы абсурдным развитием - мы хотим, чтобы немцы у себя дома строили свое будущее... (курсив мой. - Э.З.)" (1. Ф. 1. Оп. 1. 11 XI 1989).

Заметим, что словами о том, что жители ГДР должны "оставаться у себя дома" и там "строить свое будущее", Г. Коль стремился "успокоить" Кремль, который отнюдь не выражал восторга обострением в то время проблемы восточногерманских беженцев вообще и открытием для последних венгерской границы в частности. Беспрецедентное решение об этом без согласования со "старшим братом" венгерские коммунисты приняли уже 24 августа 1989 г.. в результате контактов, по свидетельству Дж. Бейкера, между Г. Колем, с одной стороны, и премьер-министром ВНР М. Неметом и министром иностранных дел Д. Хорном - с другой (5).

Интересующая нас проблема обсуждалась, разумеется, не только с представителями ФРГ. Затрагивалась она и в ходе визита М.С. Горбачева во Францию. "Позиция Франции, - заявил, в частности, президент Ф. Миттеран 14 ноября 1989 г. - такова: мы хотели бы избежать любого срыва. Мы осознаем, что надо принимать во внимание реально существующие народные настроения как в Западной, так и Восточной Германии. Вместе с тем я не думаю, что сейчас может реально встать вопрос об изменении границ - по крайней мере вплоть до определенного времени ... Убежден, что нельзя совершать необдуманные действия, которые могли бы дестабилизировать обстановку.


2 В ходе встречи руководителей коммунистических и рабочих партий стран ОВД 8 июля 1989 г. в Бухаресте М. Якеш, Генеральный секретарь ЦК КПЧ, обратил внимание на ирредентистские и сепаратистские взгляды, подчеркнув, что перестройка "по сути дела везде обнажает националистические проявления. В связи с этим всем нам надо противодействовать росту национализма" (1. Ф. 1. Он. 1. 8 VII 1989).

стр. 6


В Европе существует определенное равновесие и его нельзя нарушать..." (1. Ф. 1. Оп. 1. 14 XI 1989).

Позиция Великобритании прояснилась на встрече советского лидера с послом Р. Брейтвейтом (17 ноября 1989 г.), когда последний особо подчеркнул, что "со стороны всех - и моего правительства, и наших союзников - присутствует очень хорошее понимание, что нельзя вмешиваться в дела ГДР, даже не давать поводов, которые могли бы быть расценены как вмешательство или как посягательство на безопасность ГДР, вообще стран Варшавского Договора, на вашу безопасность. Это главное - чтобы не было вмешательства ни с чьей стороны". И далее: "Воссоединение - это не вопрос для сегодняшнего дня и даже дня завтрашнего" (1. Ф. 1. Оп. 1. 17 XI 1989).

Американская позиция достаточно определенно прослеживается на переговорах М.С. Горбачева и Дж. Буша 2-3 декабря 1989 г. на Мальте. В ходе четырех встреч (две из них проходили один на один) лидеры сверхдержав обсудили комплекс сложнейших проблем мировой политики, в том числе и события в странах Восточной Европы. В первой беседе 2 декабря один на один сюжеты о Восточной Европе, в частности о Германии, были предварены обсуждением событий в регионе казалось бы, весьма удаленном от Восточной Европы, - на Филиппинах. Советский лидер высказал отрицательное отношение СССР к оказанию американцами помощи президенту Филиппин К. Акино по ее просьбе: "Уже начинают поговаривать, что на смену "доктрине Брежнева" появляется "доктрина Буша"" (1. Ф. 1. Оп. 1. 2 ХII 1989). Дж. Буш отрицал справедливость подобных параллелей между событиями на Филиппинах (попытка военных свергнуть законного президента К. Акино) и в восточноевропейском регионе. На что Горбачев заметил: "... В Европе происходят перемены, смещаются правительства, которые тоже были избраны на законном основании. И возникает вопрос: а если в этой борьбе за власть кто-то попросит Советский Союз вмешаться, то как нам действовать? Так же, как действует президент Буш?". "Иногда приходится слышать, - продолжал Горбачев, - что в нынешней ситуации мы не выполнили нашей миссии в отношении друзей. Я в таких случаях отвечаю: во-первых, к нам не обращались, а во-вторых, процессы происходят в конституционной форме".

Реакция президента США в комментариях не нуждается: "Я бы сказал больше: именно благодаря Вам они (т.е. изменения в странах Восточной Европы. - Э.З.) протекают мирным путем" (1. Ф. 1. On. 1. 2 XII 1989). Горбачев счел нужным тут подчеркнуть, что советская сторона выступает за мирные перемены: "Мы не хотим вмешиваться и не вмешиваемся в идущие процессы. Пусть народы сами, без вмешательства извне, решают как им быть" (1. Ф. 1. On. 1. 2 XII 1989). Этот момент Горбачев затронул, конечно же, не случайно.

На продолжившихся в тот же день переговорах, но теперь уже в расширенном составе, Горбачев вернулся к теме "невмешательства" в обобщенном контексте: "Ставка на игнорирование внутренних процессов, нежелание учитывать реальные интересы США в мире - это опасная политика. Но и США должны считаться с интересами других стран. Между тем есть еще желание учить, давить, наступать на горло. Это еще есть. Мы все это знаем. Поэтому я хотел бы услышать Ваше мнение на этот счет. Ведь речь идет о том, как строить мост между нашими странами: через реку или вдоль" (1. Ф. 1. Он. 1. 2 XII 1989).

В первой один на один беседе с Бушем Горбачев затронул германский вопрос, заявив следующее: "У нас впечатление, что господин Коль торопится, суетится, действует несерьезно, неответственно. Как бы ни получилось так, что тема воссоединения будет эксплуатироваться в предвыборных целях, что будут учитываться не стратегические факторы, а влияние момента... Но нам с Вами очень важно довести до сведения всех, что определенные действия могут нанести ущерб позитивным процессам, более того, поставят под вопрос очень важные и серьезные вещи, в том числе доверие к правительству ФРГ. Это что же будет? Единая Германия будет нейтральной, не принадлежащей к военно-политическим союзам или членом НАТО? Думаю, мы должны дать понять, что и то, и другое было бы преждевременно сейчас

стр. 7


обсуждать. Пусть идет процесс, не надо его искусственно подталкивать" (1. Ф. 1. Оп. 1. 2Х11 1989).

По мнению Буша, в действиях Коля большую роль играла "эмоциональная реакция" на развертывающиеся события. "Коль, - как он заметил, - знает, что некоторые западные союзники, на словах выступая в поддержку воссоединения, если того захочет народ Германии, встревожены этой перспективой". Подобного рода перспективы вызывали тревогу и у Горбачева, при этом, как он отметил, "эта точка зрения была сообщена ему (т.е. Колю. - Э.З.)". "Но в отличие от ваших союзников и Вас, - заявил советский лидер, - я говорю открыто: есть два германских государства, так распорядилась история. И пусть история же распорядится, как будет протекать процесс и к чему он приведет в контексте новой Европы и нового мира ... В общем, это тот вопрос, где мы должны действовать максимально внимательно, с тем чтобы не был нанесен удар по переменам, которые сейчас начались". Ответ американского президента - и это следует подчеркнуть особо - был следующим: "Согласен. Мы не пойдем на какие- либо опрометчивые действия, попытки ускорить решение о воссоединении" (1. Ф. 1. Оп. 1. 2 XII 1989).

3 декабря, на следующий день переговоров в расширенном составе Буш, видимо после консультаций со своими советниками, еще раз вернулся к германской проблеме. "Вчера в беседе с глазу на глаз, - сказал он, - мы обсудили, хотя и не вдаваясь в детали, проблему воссоединения Германии. Я надеюсь, вы понимаете, что от нас нельзя требовать, чтобы мы не одобряли германского воссоединения. В то же время мы отдаем себе отчет в том, насколько это деликатная, чувствительная проблема. Сформулирую эту мысль несколько по-другому: ни я, ни представители моей администрации не хотим оказаться в позиции, которая выглядела бы как провокационная. Подчеркиваю этот момент... Мы хорошо понимаем значение раздела Хельсинкского Акта о государственных границах в Европе. Разумеется, я готов ответить на любые Ваши вопросы. Меня же лично больше всего интересует, как Вы рассматриваете возможность движения за пределы статус-кво". Нетрудно заметить в словах американского президента элементы зондажа. Однако позиция главы Советского государства на этот счет отличалась четкостью и недвусмысленностью. Горбачев высказался за "консенсуальный подход", что в его понимании означало "вести дело к продолжению и развитию Хельсинкского процесса, а отнюдь не к разрушению созданного на его основе" (1. Ф. 1. Оп. 1. 3 XII 1989).

Советский лидер поделился своими соображениями относительно перспектив ОВД, НАТО, СЭВ и Общего рынка. "Тут также, - подчеркнул он, - требуется взвешенный и ответственный подход. Иначе нынешняя положительная направленность процесса перемен может превратиться в свою противоположность, привести к подрыву стабильности. Реально существующие инструменты поддержания баланса надо не сокрушать, а видоизменять в соответствии с требованиями времени. Использовать их для укрепления безопасности и стабильности, улучшения отношений между государствами. Пусть НАТО и Варшавский Договор становятся все в большей мере политическими, а не только военными организациями, и пусть меняется их конфронтационная природа... Уверен, что хорошие перспективы у взаимодействия Общего рынка с СЭВ. В СЭВе мы намечаем комплексные мероприятия, облегчающие встраивание в структуру мирового хозяйства". Видение дальнейшей судьбы СЭВ излагалось советской стороной и накануне, на переговорах в расширенном составе: "Идет перестройка и в рамках Совета Экономической Взаимопомощи, с тем чтобы приблизить принципы деятельности этой организации к общепринятым в мировой экономике стандартам" (1. Ф. 1.Оп. 1. 2XII 1989).

Как показывают доступные нам архивные документы, подобные планы не встречали ни отрицательного отношения американской стороны, ни каких-либо альтернативных предложений. При этом высказывания американского президента относительно НАТО ограничивались лишь констатацией: "Разумеется, мы близки - и будем близки - с Европой, жизненно заинтересованы и вовлечены в НАТО. Собственно,

стр. 8


США - это лидер НАТО", или схожим с предыдущим заявлением: "Скажу откровенно: наши военные имеют огромное влияние в НАТО" (1. Ф. 1. Оп. 1. 3 XII 1989).

11 декабря 1989 г. американская позиция по германскому вопросу была уточнена Л. Горовицем в его беседе с В.В. Загладиным. По словам Горовца, Буш "ни в коем случае не хочет допустить воссоединения Германии, но, с одной стороны, не считает для себя возможным открыто выступать с этой позицией, а с другой - не знает, что реально можно предпринять" (1. Ф. 3. Оп. 1. 11 XII 1989). Собеседники в итоге констатировали, что руководители и СССР, и США едины в намерениях ""сдержать" немцев".

Тем не менее, если несколько отвлечься от хронологии, можно заметить: данный подход Буша быстро изменился, на что уже 26 февраля 1990 г. обратил внимание в беседе с Гавелом советский лидер: "США занимают особую позицию и по вопросу объединения Германии. Сейчас очень сблизились позиции Буша и Коля. Они хотели бы навязать свой совместный подход остальным..." (1. Ф. 1. Оп. 1. 26 II 1990). Забегая вперед, следует сказать, что если Горбачев и другие лидеры государства и не были согласны с этой "особой позицией" США и ФРГ, то противодействовали ей на удивление вяло, и вскоре она действительно оказалась навязанной всем остальным, а в Архызе с ней согласился - весьма неожиданно для многих - и сам инициатор перестройки. Тогда, 15 июля 1990 г., в ходе беседы с М.С. Горбачевым (с участием делегаций сторон), Г. Коль заявил прямо: "К концу года Германия будет воссоединена" (1. Ф. 1. Оп. 1. 15 VII 1990). Быть может, в данном случае дало себя знать "очарование дружбой", столь характерное для перестроечных лет и породившее немало иллюзий внешнеполитического характера. Из документов не видно, было ли это "очарование" обоюдным, но последовавшие вскоре действия по поддержке единства Германии со стороны США могут служить доказательством того, что заокеанские политики просчитали развитие ситуации куда вернее, чем их тогдашние советские партнеры по переговорам.

Однако разрешение проблемы ускоренного германского воссоединения относится уже к осени 1990 г., а в рассматриваемый период конца 1989 - начала 1990 г. лидерами западных государств декларировалась принадлежность ГДР к старому геополитическому региону. Но вышеупомянутые встречи и беседы происходили в тот момент, когда Коль в своей "программе из десяти пунктов" (с которой он выступил в Бундестаге накануне выборов) уже поставил вопрос о "конфедеративных структурах" (пункт пятый) двух немецких государств (1. Ф. 3. Оп. 1. 20-21 XII 1989).

Видимо, имея в виду эту информацию, Горбачев в беседе с Брейтвейтом подчеркивал: "Сейчас трудно выдержать нормальный ход развития в Центральной Европе. Тем более требуется высочайшая ответственность от всех. Все пойдет позитивно, лишь бы у кого не зачесались руки воспользоваться обстановкой в эгоистических целях". "Что касается немцев, - продолжал он, - то пусть они действуют самостоятельно. Пусть народ решает. И в вопросе воссоединения тоже (курсив наш. - Э.З.). Процессы будут идти. Что будет потом - сейчас никто не может предсказать. В конце концов, не мы разделили Германию. Есть итоги войны, есть реалии. И если с ними не считаться - это не политика" (1. Ф. 1. Оп. 1. 17 XI 1989).

5 декабря 1989 г. во время беседы М.С. Горбачева с министром иностранных дел ФРГ Г.-Д. Геншером последний высказал следующие заверения: "Мы не хотим извлекать из процессов, идущих в Восточной Европе, которые порождают проблемы, неизбежные при проведении крупных реформ, каких-то односторонних выгод для себя. Наша цель - это стабилизация обстановки путем развития отношений с Советским Союзом, Польшей, Венгрией, ГДР. Это потребность нашего сердца. Мы не стремимся к движению в одиночку, по сепаратному немецкому пути... Не следует ожидать от немцев шагов, которые могли бы повредить европейскому развитию. Мы за стабильность в Европе, за сближение ее государств и народов... В современных условиях существующие союзы (НАТО и ОВД. - Э.З.) имеют стабилизирующее значение, им предстоит еще долго существовать" (1. Ф. 1. Оп. 1. 5 XII 1989). Как говорится,

стр. 9


комментарии тут излишни, хотя уже тогда некоторые западные наблюдатели (в первую очередь английские) предостерегали от некритичного восприятия подобного рода обещаний и заверений немецких политиков.

Реакция Горбачева на позицию ФРГ в германском вопросе была достаточно резкой: "Прямо скажу, что не могу понять федерального канцлера Коля, выступившего со своими десятью пунктами, касающимися намерений ФРГ в отношении ГДР. Следует прямо заявить, что это ультимативные требования, выдвинутые в отношении самостоятельного и суверенного государства. Причем, хотя речь идет о ГДР, но сказанное канцлером касается всех. Во-первых, эти десять пунктов появились после того, как мы имели конструктивный и позитивный обмен мнениями, достигли договоренностей по ряду основополагающих вопросов. По идее, с таким документом надо было бы выступить после соответствующих консультаций с партнерами. Или федеральному канцлеру все это уже не нужно? Он, видимо, уже считает, что играет его музыка, мелодии марша, и он сам начал под нее маршировать". Далее советский лидер заметил, что подобные шаги никак не содействуют решению общих проблем континента. "О каком "европейском сотрудничестве" можно говорить, если будут так действовать? - риторически вопрошал он. - Вы знаете, что мы разговаривали с канцлером Колем по телефону. Я говорил ему, что ГДР - фактор не только европейской, но и мировой политики, что и Восток, и Запад будут внимательно следить за всем, что будет происходить. Коль соглашался с этим, заверял меня в том, что ФРГ не хочет дестабилизации обстановки в ГДР, будет действовать взвешенно. Однако практические действия канцлера расходятся с его заверениями" (1. Ф. 1. Оп. 1. 5 XII 1989).

Иными словами, М.С. Горбачев констатировал, что "программа из десяти пунктов" прозвучала похоронным звоном по планам общеевропейского единства, а политические приоритеты Германии оказались куда более определенными, чем рассуждения о постепенном развертывании процессов строительства общеевропейского дома. Всякое искусственное подталкивание этих процессов, считал Горбачев, "только осложнило бы весь огромной значимости поворот, который происходит в развитии европейских государств, а это значит - в центральном пункте мировой политики. И, думаю, искусственное подталкивание было бы и не в интересах народов двух немецких государств. Именно в стремлении к стабильности, на основе взвешенности и взаимного уважения, именно в таком контексте оба германских государства должны адаптировать свои отношения. Однако то, что происходит на самом деле, свидетельствует об обратном. Вчера канцлер Коль, ничтоже сумняшеся, заявил, что президент Буш поддерживает идею конфедерации. Что же дальше? Что означает конфедерация? Ведь конфедерация предполагает единую оборону, единую внешнюю политику! Где же тогда окажется ФРГ - в НАТО, в Варшавском Договоре? Или, может быть, станет нейтральной? А что будет означать НАТО без ФРГ? И вообще, что будет дальше? Вы все продумали? Куда денутся тогда действующие между нами договоренности? Разве это политика?" (1. Ф. 1. Оп. 1. 5 XII 1989).

Вопросы, конечно, риторические. Ибо и тогда уже было ясно, а теперь еще отчетливее видно, что это была именно реальная политика, и именно она сообщила начальный толчок процессу становления новой региональной идентичности в поясе государств между Балтикой и Адриатикой: все они сменили ориентацию и повернулись на Запад.

Однако полный разворот на 180 градусов был еще впереди, а на упоминавшейся встрече с Г.-Д. Геншером в начале декабря 1989 г. принимавший участие в этой встрече министр иностранных дел СССР Э.А. Шеварднадзе, высказывая опасения в подобном развитии событий, подчеркнул: "Сегодня этот стиль применим к ГДР, завтра он может быть применен к Польше, Чехословакии, затем - к Австрии". Геншер попытался отвергнуть эти опасения, отметив: "Если говорить о заявлении федерального канцлера в бундестаге, то оно демонстрирует долгосрочность политики ФРГ, показывает, что она является составной частью общеевропейского интеграционного процесса. Обращаясь к ГДР, федеральный канцлер прежде всего хотел подтвердить, что

стр. 10


мы готовы к помощи и сотрудничеству на данном этапе, а также продемонстрировать возможности для сближения в будущем. Сказанное им является не диктатом или ультиматумом, а лишь предложением. ГДР сама решит на свободной, независимой основе, как ей реагировать на такое предложение. Именно из этого мы и исходим. ГДР, конечно, тоже понимает свою ответственность за европейское развитие. Накануне своего отлета в Москву я беседовал в Брюсселе с канцлером Колем. Его заявление из десяти пунктов не является календарем неотложных мер, а определяет перспективу ни длительный срок (курсив наш. - Э.З.). ГДР сама определится, сама ответит на его предложение - да или нет. Мы заинтересованы во внутренней стабильности в ГДР. Своим заявлением федеральный канцлер внес, как нам кажется, вклад в укрепление такой стабильности. Здесь нет ни диктата, ни ультимативных требований. Нам известно, что ни Польша, ни Венгрия не имеют такого впечатления. Эти десять пунктов, нашу политику поддерживают все представленные в бундестаге партии, включая СДПГ. В то же время мы отделяем себя от внутренних проблем ГДР, за которые ФРГ не несет ответственности" (1. Ф. 1. Оп. 1. 5 XII 1989).

Следует подчеркнуть особо, что переговоры с Геншером состоялись 5 декабря 1989 г., т.е. буквально на следующий день после Мальты, где Горбачев в целом нашел взаимопонимание с США по целому ряду вопросов, касавшихся Восточной Европы, и в первую очередь, конечно, по проблеме воссоединения Германии. Видимо, этим во многом объясняется тот жесткий и далекий от дипломатичности характер его высказываний на переговорах с министром иностранных дел ФРГ: "Никак не ожидал, что Вы будете выступать в роли адвоката федерального канцлера Коля. Возьмите третий пункт его заявления. Он высказался "за" всестороннее расширение нашей помощи и нашего сотрудничества, если ГДР в обязательном порядке осуществит коренные перемены в политической и экономической системе, если государственное руководство ГДР договорится с "оппозиционными группировками" и ГДР бесповоротно пойдет этим курсом. Что же это, как не самое бесцеремонное вмешательство во внутренние дела суверенного государства?". А Шеварднадзе еще добавил: "Даже Гитлер не позволял себе что-либо подобное". "Более того, - продолжал Горбачев, - канцлер Коль требует отмены монополии СЕПГ на власть. Он говорит о необходимости ликвидации "бюрократического планового хозяйства". Я думаю, что в ГДР не обойтись без коренных перемен. Но это - ее внутреннее дело. Канцлер же Коль по сути дела обращается с гражданами ГДР как со своими подданными. Это просто махровый реваншизм, который ничего не оставляет от его позитивных заверений, ставит под вопрос все достигнутые между нами договоренности" (1. Ф. 1. Оп. 1. 5 XII 1989).

В процессе прояснения Геншером политического смысла заявления Коля в Бундестаге он обратил внимание собеседников на второй пункт, в котором говорилось "о желании федерального правительства расширять сотрудничество с ГДР на равноправной основе во всех областях". Снова последовала явно недипломатическая реакция Горбачева: "Бросьте адвокатствовать, г-н Геншер. Пункт второй этого заявления полностью девальвируется пунктом третьим". Далее он квалифицировал заявление Коля как "политический промах" (1. Ф. 1. Оп. 1. 5 XII 1989). Время, однако, показало, и довольно скоро, что германский канцлер как раз попал, куда целил, а вот советский лидер промахнулся...

На вопрос, что же следует считать точкой отсчета в разрушении восточноевропейского региона в устоявшемся с конца 1940-х годов составе, можно было уже на исходе 1989 г. дать однозначный ответ: отпадение одного из ключевых региональных звеньев. А таким ключевым звеном в первую очередь являлась ГДР, поскольку именно здесь проходила западная граница региона. Как известно, несмотря на все заверения политиков о status quo (в количественном плане) региона 9 ноября 1989 г. была разрушена Берлинская стена, а 3 октября 1990 г. Германия воссоединилась. Именно эту дату, на мой взгляд, следует считать разграничительной и в смене региональной идентичности с восточноевропейской на центральноевропейскую.

Складывается впечатление, что тогдашние политики и Востока, и Запада вряд ли в

стр. 11


полной мере ощутили весомость этого ключевого геополитического события в истории Европы - или делали вид, что не ощутили. Значимость же его в числе других аспектов, в следующем: выход ГДР из региона знаменовал собой разрушение старой восточноевропейской региональной идентичности и начало становления новой. Таким образом, начало процесса складывания новой региональной идентичности Центральной Европы следует соотносить как раз с той ее частью, которая затем отпала от нее и 3 октября 1990 г. стала частью Западной Европы, т.е. с ГДР. Именно эту дату, на мой взгляд, следует считать разграничительной и в смене региональной идентичности с ориентацией на Запад.

Потому-то, быть может, и не обсуждались широко альтернативные концепции развития региона. Разумеется, вопрос об альтернативных путях развития нуждается во всестороннем тщательном изучении, и окончательный ответ на него будет получен, видимо, тогда, когда откроются все архивы, т.е. нескоро. Можно привести лишь один документ, который свидетельствует о том, что высказывались суждения, альтернативные западному сценарию развития восточноевропейского региона.

В состоявшейся беседе В.В. Загладина со спикером по вопросам разоружения фракции ХДС/ХСС бундестага ФРГ К. Ламмерсом 20-21 декабря 1989 г. последний говорил о необходимости активнее развернуть работу по созданию "общеевропейских структур", "структур, объединяющих страны через границы социальных систем и военных союзов", т.е. по сути поддерживал идею "общеевропейского дома". По его словам, в "определенных кругах" ФРГ на перспективу обсуждалась следующая возможность: "Не создать ли своего рода пояс нейтральных государств, пересекающих всю Европу - от Швеции через Польшу, Германию, Чехословакию и Венгрию и до нейтральных Балкан? Не стоит ли всем этим странам в будущем стать "финляндизированными"?" (1. Ф. 3. Оп. 1. 21 XII 1989).

Аргумент Ламмерса при этом таков, отмечал Загладин, что "в конечном счете, все проблемы, скажем, Польши, Чехословакии в прошлом были связаны с политикой Германии и России. Если превратить всю Центральную Европу (курсив наш. - Э.З.) в такие "финляндизированные" государства, это может быть для них хорошим гарантом, гарантией на будущее, которую могли бы поддержать СССР и США". Здесь Центральная Европа мыслится уже более дифференцирование и включает страны, считавшиеся тогда "восточноевропейскими", - Венгрию, Польшу и Чехословакию. По мнению Ламмерса, подобное было бы гарантией безопасности и СССР и одновременно устраивало бы Западную Европу (1. Ф. 3. Оп. 1. 21 XII 1989). Но с позиций истекшего десятилетия можно только констатировать, что эти соображения имели сугубо поисковый характер: "финляндизировать" Европу никто не стремился, и менее всего германские лидеры.

В целом же к 10-летнему юбилею революций 1989 г. обнаруживается вакуум идей относительно возможностей продвижения к единой Европе на пороге наступления третьего тысячелетия истории христианской цивилизации - и одновременно остро ощущается потребность в этих идеях. На мой взгляд, концепция "примыкания" региона Центральной Европы к региону Западной Европы с перспективой - по принципу "восстающего домино" - подключения к этой структуре межгосударственного, межрегионального взаимодействия и Европы Восточной более четко, чем другие концепции, определяет общеевропейскую перспективу, не отрицая моментов фундаментальной сложности соответствующих процессов. Указанная концепция решения проблемы региональной и общеевропейской идентичности нуждается в дальнейшей разработке, но, как представляется, она выводит из методологического и идеологического тупика, в котором историческая и политологическая мысль находится как на западе Европы, так и в ее центре и особенно на востоке.

Концепция "примыкания" исходит из того отмеченного выше факта, что ключевые политические процессы в рамках и Европы, и мира в целом определяются - и во все большей степени будут определяться - региональным началом в политике, а не доминированием той или иной страны: на это уже не раз указывалось нами (6).

стр. 12


Пренебрегать потенциалом новой региональной идентичности в современных условиях - значит отдавать политику на откуп неконструктивным силам националистического характера, гибельность чего убедительно продемонстрирована в прошедшем десятилетии, в первую очередь на землях бывшей СФРЮ, но не только.

В заключение хотелось бы отметить: революционные политические преобразования в регионе охватываются следующими временными рамками: от 5 апреля 1989 г., когда в Польше было подписано соглашение между представителями правительства и оппозиции о мерах относительно свободных выборов и регистрации "Солидарности" до декабря 1990 г., когда в Тиране состоялась студенческая демонстрация, в результате которой ЦК Албанской партии труда разрешил образование новых политических партий, а вдова коммунистического вождя Албании Неджмие Ходжа была смещена со всех постов.

Что касается времени становления новой региональной идентичности, то тут отсчет следует начинать от 9 ноября 1989 г., когда была разрушена Берлинская стена (реальный факт изменения границы Центральной Европы), а граждане ГДР начали в массовом порядке исход в ФРГ, а заканчивать процесс слиянием двух Германий 3 октября 1990 г.

Временной зазор между этими двумя рядами событий таков: примерно полгода от начала революционных преобразований до появления de facto новых геополитических границ региона и немногим более двух месяцев с момента объединения Германии до фактически полного вступления всего региона в полосу революционных преобразований. Тем самым по временному параметру смена геополитических ориентиров произошла как бы внутри волны революционного процесса.

На мой взгляд, этот факт не может не наводить на глубокие размышления относительно приоритетов демократии и геополитики. В ходе эйфории преобразований демократического характера и лидеры СССР, а затем России, и ряд политиков в странах Центральной Европы переоценили потенциал демократии в плане определения новых геополитических векторов развития континента. В этом отношении идея общеевропейского дома, сама по себе благородная и с элементами политической конструктивности, оказалась иллюзорной, а рухнувший железный занавес между двумя частями Европы, можно сказать, весьма быстро сменился "каучуковым", достаточно малопроницаемым.

Сегодня события конца 1980-х годов, определение которых в качестве революционных обогащается новыми оттенками, нуждаются в более глубоких интерпретациях с учетом фактора региональной идентичности. Если взглянуть на вопрос о смене региональной идентичности в рассматриваемом регионе в более широкой исторической перспективе, то окажется: за последние 50 лет пояс государств от Балтики до Адриатики дважды подвергался кардинальным трансформациям.

Первая из них - конец 1940-х годов, когда здесь свершался поворот от западной модели общественного развития (характерный для межвоенного периода) к восточной, или советской. Именно тогда стали закладываться основы новой, социалистической модели развития, позволившие объединить страны данного региона в один с Советским Союзом геополитический регион. В каждой из этих стран утверждалась однопартийная политическая система или же фиктивно многопартийная; проводились преобразования в экономике - национализация, индустриализация промышленности, кооперирование в сельском хозяйстве; навязывалась одинаковая идеология - коммунистическая. Иными словами, шло становление новой региональной идентичности в форме "социалистического лагеря", затем "социалистического содружества", т.е. становление восточноевропейской региональной идентичности. При этом следует подчеркнуть, что фактором, объединявшим страны в единый регион, являлась не только социалистическая идея, но и советский гегемонизм.

Вторая кардинальная трансформация началась с конца 1980-х годов и продолжалась все десятилетие. За это время регион претерпел изменения по количественным

стр. 13


параметрам: увеличилось в полтора раза число входящих в него стран за счет распада двух федеративных государств (СФРЮ и ЧСФР) и воссоединения ГДР и ФРГ: с восьми в 1989 до двенадцати в 1999 г.

Однако более важным является то, что в настоящий момент и страны по отдельности, и регион в целом являют собой уже качественно иное, новое по сравнению с периодом до 1989 г. образование, поскольку:

- в сфере экономики здесь, учитывая все плюсы и минусы, все же можно считать, что реально совершается переход к рыночной экономике; в то же время в большей мере определилась необходимость проведения активной социальной политики в духе социал-демократических программ;

- политическая жизнь стран региона входит в общецивилизационное русло и приобретает признаки стабильности через поочередную смену власти политических сил лево- и правоцентристской ориентации; иными словами, происходит то, что можно назвать "благотворной рутинизацией" политического процесса, образцы которой наглядно просматриваются в странах, расположенных западнее;

- в сфере идеологии произошел окончательный отказ от марксизма-ленинизма и признания ведущей роли коммунистических партий, возврат к ценностям как либерально-демократического, так и одновременно традиционного характера;

- существенные процессы произошли и в культурной жизни, тоже с ориентацией одновременно на возврат к традициям и к культурному аналогу либерализма - модернизму;

- в сфере внешней политики фактически осуществлена переориентация на западные структуры (НАТО, Европейский Союз и др.), хотя признается необходимость баланса интересов с соседними странами региона, а в наиболее смелых проектах - и со странами, расположенными восточнее.

Таким образом, в сфере внешней политики произошел поворот к Западу, выявилось стремление стран, отделившихся от Восточной Европы, к западноевропейской региональной идентичности, минуя и игнорируя свою собственную, т.е. центральноевропейскую. Но история уже показала, что односторонняя ориентация только на Запад (в межвоенный период) привела к Мюнхену, а ориентация только на Восток (после 1945 г.) также завершилась крахом. Есть основания предполагать - что наиболее правильной является ориентация на самих себя, на развитие самодостаточности региона, т.е. на утверждение новой центральноевропейской региональной идентичности.

При этом следует подчеркнуть: переходные процессы в странах региона имели и, по всей видимости, будут иметь нелинейный характер. Это отражается: в сфере экономики возникновение трудностей по причине форсированного введения в действие рыночных рычагов и попыток форсированного же налаживания интеграции со странами Запада; в сфере политики имеются проблемы в связи с функционированием маятникообразного механизма, обеспечивающего попеременный приход к власти партий то социалистической, то антисоциалистической ориентации; в духовной жизни экспансия массовой культуры американского образца наносит вред оригинальной местной культуре в каждой из стран региона и обезображивает, так сказать, его "общее лицо", хранящее черты культурного расцвета Австро-Венгерской империи.

"Железный занавес", долгое время отделявший страны Центральной Европы от Европы Западной, дал в 1980-е годы трещины, а затем и вовсе рухнул на самом, казалось бы, защищаемом участке, породив иллюзии о единовременном решении проблемы региональной идентичности на новых основаниях. Но спустя десять лет оказывается, что трудности не исчезли, а лишь приобрели новую форму. Анализ доступных сегодня архивных материалов показывает, что не все политики представляли себе степень сложности проблем в связи со сменой региональной идентичности. Из этого анализа нельзя не сделать выводы и о том, что слишком многие возможности в данном плане, в первую очередь связанные с потенциалом общеевропейской идеи, так и не были использованы. Быть может, их время наступит в следующем веке - несмотря даже на то, что век уходящий омрачен пожаром войны, одной из причин

стр. 14


которой стала, на мой взгляд, политика слишком поспешной смены региональной идентичности в наиболее нестабильной части Центральной Европы.

Таким образом, рассмотренные документы свидетельствуют о победе на рубеже 80-90-х годов "реальной политики" (Realpolitik) в варианте Г. Коля, а не провозглашенной М.С. Горбачевым политики строительства общеевропейского дома без слома перегородок между государствами (ФРГ и ГДР) и внутри них (ЧСФР и СФРЮ). Но одновременно оказалось, что жесткая реальная политика породила свои трудности и даже вылилась в представления о якобы "неизбежной" агрессии против одного из суверенных государств Европы.

В беседе 5 декабря 1989 г. с. Г.-Д. Геншером, одним из рыцарей реальной политики, допускавшей для своей страны лишь приращения, а для других распад (ФРГ "до неприличия" быстро признала независимость Словении и Хорватии), М.С. Горбачев дал свое видение реалий и действий: "Реальность заключается в том, что оба немецких государства являются суверенными и самостоятельными. Так распорядилась история. Действительно, для того, чтобы оставаться реалистами, мы должны исходить из того, что история распорядится судьбой и процессами, происходящими в целом на континенте, в том числе и определит место и роль этих двух государств. Идет общеевропейский процесс, мы хотим строить новую Европу, общеевропейский дом. Для этого нужно доверие. В этих рамках и должны развиваться отношения между двумя немецкими государствами. Они, видимо, будут более тесными. Но все эти процессы должны идти нормально" (1. Ф. 1. Он. 1. 5 XII 1989).

Новую Европу на основе указанных концепций построить не удалось. Но хорошо ли это для Европы - с подновленными, но по-прежнему малопроницаемыми занавесами, санитарными кордонами и т.д. - это большая проблема.


СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Архив Горбачев-Фонда: Ф. 1. М.С. Горбачев; Ф.3. В.В. Загладин.

2 Горбачев М.С. Годы трудных решений. 1985-1992. М. 1993; Горбачев М.С. Европейские тетради. М. 1994; Горбачев М.С. Жизнь и реформы. М. 1995. Т. 1-2; Шахназаров Г.Х. Цена свободы: Реформы Горбачева глазами его помощника. М. 1994.

3. Задорожнюк Э.Г. Любовью или железом достигается единение общества? // Вестник Российской Академии наук. 1993. Т. 63. ?12. С. 1104; Круглый стол "Проблемы региональной идентичности центральноевропейских стран" // Славяноведение, 1997. ?3. С. 5.

4. Протокол о прекращении действия Договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи, подписанный в Варшаве 14 мая 1955 года, и Протокол о продлении срока его действия, подписанный 6 апреля 1985 года в Варшаве // Известия. 2 VII 1991.

5. Baker III, James A., Defrank T.M. The Politics of Diplomacy. Revolution, War and Peace. 1989-1992. New York. 1995. P. 160.

6. Задорожнюк Э.Г. Страны Вишеградской группы и НАТО // НАТО: факты и комментарии. Вып. 1. М. 1997. С. 11-13; Zadorozhnyuk E. The Perspectives of a New Europe in the Programs of the Political Parties of Social Democratic Orientation in Central Europe // Emerging of Democracy in Transition Europe / Ed. by T. Los-Nowak and D. Armstrong. Wroclaw. 1997. P. 99-109; Зaдорожнюк Э.Г. Политические процессы в Центральной Европе и становление новой региональной идентичности // Коллективный сборник статей "Центральная Европа в поисках новой региональной идентичности. Конец 80-х-90-е годы". В печати.


© elibrary.com.ua

Постоянный адрес данной публикации:

https://elibrary.com.ua/m/articles/view/РЕВОЛЮЦИИ-1989-ГОДА-И-ПОВОРОТ-К-НОВОЙ-РЕГИОНАЛЬНОЙ-ИДЕНТИЧНОСТИ-ВОСТОЧНОЕВРОПЕЙСКИХ-СТРАН-ПО-МАТЕРИАЛАМ-АРХИВА-ГОРБАЧЕВ-ФОНДА

Похожие публикации: LУкраина LWorld Y G


Публикатор:

Україна ОнлайнКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://elibrary.com.ua/Libmonster

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Э.Г. ЗАДОРОЖНЮК, РЕВОЛЮЦИИ 1989 ГОДА И ПОВОРОТ К НОВОЙ РЕГИОНАЛЬНОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ ВОСТОЧНОЕВРОПЕЙСКИХ СТРАН (ПО МАТЕРИАЛАМ АРХИВА ГОРБАЧЕВ-ФОНДА) // Киев: Библиотека Украины (ELIBRARY.COM.UA). Дата обновления: 24.01.2022. URL: https://elibrary.com.ua/m/articles/view/РЕВОЛЮЦИИ-1989-ГОДА-И-ПОВОРОТ-К-НОВОЙ-РЕГИОНАЛЬНОЙ-ИДЕНТИЧНОСТИ-ВОСТОЧНОЕВРОПЕЙСКИХ-СТРАН-ПО-МАТЕРИАЛАМ-АРХИВА-ГОРБАЧЕВ-ФОНДА (дата обращения: 28.03.2024).

Автор(ы) публикации - Э.Г. ЗАДОРОЖНЮК:

Э.Г. ЗАДОРОЖНЮК → другие работы, поиск: Либмонстр - УкраинаЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Україна Онлайн
Kyiv, Украина
178 просмотров рейтинг
24.01.2022 (795 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
VASILY MARKUS
Каталог: История 
3 дней(я) назад · от Petro Semidolya
ВАСИЛЬ МАРКУСЬ
Каталог: История 
3 дней(я) назад · от Petro Semidolya
МІЖНАРОДНА КОНФЕРЕНЦІЯ: ЛАТИНСЬКА СПАДЩИНА: ПОЛЬША, ЛИТВА, РУСЬ
Каталог: Вопросы науки 
7 дней(я) назад · от Petro Semidolya
КАЗИМИР ЯҐАЙЛОВИЧ І МЕНҐЛІ ҐІРЕЙ: ВІД ДРУЗІВ ДО ВОРОГІВ
Каталог: История 
7 дней(я) назад · от Petro Semidolya
Українці, як і їхні пращури баньшунські мані – ба-ді та інші сармати-дісці (чи-ді – червоні ді, бей-ді – білі ді, жун-ді – велетні ді, шаньжуни – горяни-велетні, юечжі – гутії) за думкою стародавніх китайців є «божественним військом».
9 дней(я) назад · от Павло Даныльченко
Zhvanko L. M. Refugees of the First World War: the Ukrainian dimension (1914-1918)
Каталог: История 
12 дней(я) назад · от Petro Semidolya
АНОНІМНИЙ "КАТАФАЛК РИЦЕРСЬКИЙ" (1650 р.) ПРО ПОЧАТОК КОЗАЦЬКОЇ РЕВОЛЮЦІЇ (КАМПАНІЯ 1648 р.)
Каталог: История 
17 дней(я) назад · от Petro Semidolya
VII НАУКОВІ ЧИТАННЯ, ПРИСВЯЧЕНІ ГЕТЬМАНОВІ ІВАНОВІ ВИГОВСЬКОМУ
Каталог: Вопросы науки 
17 дней(я) назад · от Petro Semidolya
ТОРГОВО-ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА ЕС В СРЕДИЗЕМНОМОРЬЕ: УСПЕХИ И НЕУДАЧИ
Каталог: Экономика 
26 дней(я) назад · от Petro Semidolya
SLOWING GLOBAL ECONOMY AND (SEMI)PERIPHERAL COUNTRIES
Каталог: Экономика 
32 дней(я) назад · от Petro Semidolya

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

ELIBRARY.COM.UA - Цифровая библиотека Эстонии

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры Библиотеки

РЕВОЛЮЦИИ 1989 ГОДА И ПОВОРОТ К НОВОЙ РЕГИОНАЛЬНОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ ВОСТОЧНОЕВРОПЕЙСКИХ СТРАН (ПО МАТЕРИАЛАМ АРХИВА ГОРБАЧЕВ-ФОНДА)
 

Контакты редакции
Чат авторов: UA LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Цифровая библиотека Украины © Все права защищены
2009-2024, ELIBRARY.COM.UA - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие Украины


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android