Автор: С. С. ПОПОВ

В связи с бурным развитием биологии, в частности с открытиями в генетике и генной инженерии, ряд проблем, имевших ранее чисто этический характер, ныне приобрели еще и юридическое, социальное, экономическое значение, оказались в числе важнейших проблем человечества. Произошло это потому, что наука проникла в святая святых жизни: в тайны наследственности. Возможность управлять ею и создавать организмы с запланированными свойствами возложили беспрецедентную ответственность на ученых.

Эксперименты по клонированию вызвали в обществе не только интерес, но и большую тревогу. Пришло понимание, что отсутствие жесткого контроля над такими исследованиями может иметь непредвиденные драматические последствия: ведь нельзя исключить появление в животном мире монстров с несвойственными биологическими и физиологическими чертами, с необычными способностями к репродукции. Подобные метаморфозы могут произойти и с людьми. Человек с особыми биологическими, физиологическими и психологическими чертами (каким бы фантастичным это ни казалось) будет отличаться от традиционного вида Homo sapiens.

Не случайно Государственная дума РФ в 1996 г. приняла федеральный закон "О государственном регулировании исследований в области генной инженерии", а в 2001 г. - постановление о 5-летнем моратории на проведение исследований по клонированию человека. Схожую озабоченность проявляют правительства большинства стран мира. В России научный анализ и контроль разработок в области генной инженерии возложены на Российский национальный комитет по биоэтике, сформированный в 1992 г. под эгидой РАН*. Поскольку ответа на вопрос о конкретной опасности (или безопасности) клонирования различных организмов пока нет, эти работы должны проходить под контролем закона.

Однако далеко не все биологические проблемы решаются подобным образом: часть из них регулируется не законом, а моральными правилами, которых придерживается каждый специалист по отношению к живым объектам исследований. У биоэтики много аспектов, но среди них есть характерные лишь для науки. Заведующий лабораторией терморегуляции и биоэнергетики Института физиологии им. И. П. Павлова РАН (Санкт-Петербург), доктор медицинских наук К. П. Иванов в этом контексте предложил рассмотреть ее как свод моральных правил и рациональных рекомендаций, касающихся в основном деятельности ученых и устанавливающих для них определенные нормы по отношению к живым объектам исследований - от человека до сравнительно низкоорганизованных животных.

Автор отметил: порой проводимые опыты весьма рискованны для самих участников. Например, в 1950 г. молодой офицер американского военно-морского флота Бенке погрузился по шею в воду с температурой +6°С и пробыл в ней без движений 52 мин. В течение указанного времени у него резко понизилась температура кожи (почти до показателя воды), мышц и некоторых внутренних органов. Мозг и "ядро" тела охладились на 2,5 - 3 °С. Изменилось легочное дыхание, стало слабеть кровообращение. Затем еще в течение 40 мин наблюдали за процессом восстановления температуры тела при постепенном подогреве воды. И хотя эксперимент был крайне опасен, тем не менее ученые и врачи получили важнейшие сведения о физиологических и патологических реакциях организма человека при развитии гипотермии в холодной воде. Такие данные требовались для разработки эффективной медицинской тактики при реанимации переохлажденного организма во время морских катастроф.

Как в свете биоэтики рассматривать эту ситуацию? Случаи опасных автоэкспериментов были известны

* См.: Р. В. Петров. Биоэтика. - Наука в России, 2001, N 3 (прим. ред.).

стр. 38

и раньше. К ним относятся самозаражение врачей-добровольцев различными инфекциями, испытание на себе некоторых новых лекарств и т.д. А сравнительно недавно возникла необходимость исследования влияния на человека неведомых ему ранее физических и психологических факторов (глубоководные спуски, высотные и космические полеты и т.п.). Поскольку перечисленные и иные проблемы биологии, физиологии и медицины изучались на добровольной основе человеком-испытателем, здесь не было нарушений биоэтики.

Для профилактики ряда заболеваний, определения уровня здоровья населения в связи с загрязнением среды, выяснения причин профессиональных вредностей сегодняшняя медицина часто нуждается в одновременном обследовании большого количества людей. С этой целью разработаны новые методы, отвечающие требованиям науки и канонам биоэтики. Один из них состоит в подробнейшем анализе состава крови с определением до 100 - 200 важнейших биохимических и биофизических показателей с помощью автоматических микроанализаторов: они позволяют выявлять начальные формы многих заболеваний, группы риска их возникновения, влияние на здоровье бытовых факторов, вредных привычек. В результате на консультацию к специалисту направляют только тех, кто

стр. 39

имеет специфические отклонения по параметрам крови. Опыт применения подобного метода есть и в нашей стране. Скажем, в 80-х годах прошлого века в Ленинграде при участии сотрудников лаборатории, возглавляемой К. П. Ивановым, создали банк данных, собранных с помощью автоматических микроанализаторов крови.

Далее. Среди бесспорных правил биоэтики немало давно известных. Речь идет о сохранении врачебной тайны о болезнях пациента, запрещении использования для науки физиологических или биохимических данных, полученных от больного либо же страдающего врожденными анатомическими, психическими и другими дефектами без его разрешения. Нельзя проводить научные исследования на жертвах катастрофы в самый ее момент во избежание замедления оказания им срочной медицинской помощи.

Кстати, в 1993 г. Генеральная ассамблея Совета Европы приняла специальную Конвенцию по защите прав и достоинства человека в связи с применением различного рода биологических и медицинских средств и методов лечения. В ней есть пункт, провозглашающий преимущество интересов пациента перед интересами науки и общества. Насколько юридически и этически выдержан данный постулат? Во-первых, больной может добровольно дать разрешение провести исследования его организма и собрать материалы, нужные науке, а следовательно, и другим людям. Во-вторых, имеют место случаи, когда медицина выступает в интересах общества, а не только индивида. Таковы, допустим, правила прививок против острозаразных болезней. В отсутствие эпидемии они явно необязательны и каждый из нас сам решает, делать их или нет. Однако во время эпидемии ситуация меняется, и вакцинацию предписывает закон, ибо ее отсутствие опасно для всех членов общества без исключения. При этом массовом (и даже, может быть, принудительном) характере она нисколько не противоречит правилам биоэтики.

К. П. Иванов отметил чрезвычайно важную тенденцию. Если в начале формирования понятия биоэтики общество имело дело с декларациями, то теперь на конференциях и конгрессах предлагают принимать ответственные и обязательные, подкрепленные законами решения о запрете тех или иных исследований на человеке. Что касается отношения к животным как объекту биологических экспериментов, то соответствующие правила базируются лишь на нравственных принципах, часто нарушаемых. Человек ответствен перед ними и должен в исследованиях стремиться к сокращению острых опытов, считал выдающийся физиолог, нобелевский лауреат академик И. П. Павлов (1849 - 1936). К сожалению, немало современных ученых от подобной ответственности стремятся уйти.

Правда, активное и планомерное изучение интересующей нас проблемы в отношении экспериментальных животных фактически началось лишь в середине прошлого века, когда в Лондоне вышла в свет книга английских биологов Рассела и Бэрча "Принципы гуманной экспериментальной техники". Авторы выдвинули три постулата. Первый - деликатность. То есть подразумевается осторожный, щадящий подход к подопытным, иначе говоря, стремление не причинять им страданий и вообще болевых воздействий в процессе решения задачи, поставленной исследователем. Второй постулат - сокращение. Это означает, что при неизбежных страданиях животных необходимо максимально сокращать число подвергаемых таким воздействиям. В обязанности ученого входит разработка эффективного решения поставленной задачи с наименьшим количеством попыток. И наконец, третий - замещение. Речь идет о сложновыполнимой рекомендации, поскольку предполагает замещение острого опыта на целом организме животного экспериментами на изолированных органах, тканях, клетках или математическим моделированием.

В последние десятилетия идеи Рассела и Бэрча всколыхнули научный мир. Они привлекли внимание к биоэтике и послужили основанием для решения ее проблем. Были организованы советы и комиссии для защиты экспериментальных животных, проведены международные симпозиумы и конференции, появилось много специальных периодических изданий. В 1980 г. организован Европейский совет по защите подопытных животных. В 1998 г. Конгресс по биоэтике в Вене посвящался обсуждению и внедрению в практику трех упомянутых выше постулатов. Весьма представительным был III Мировой конгресс по проблемам уменьшения количества животных - жертв научных экспериментов, состоявшийся в 1999 г. в Болонье. В 2001 г. в Казани на XVIII Съезде физиологов России был организован симпозиум, на котором прошла дискуссия о состоянии биоэтики в нашей стране. Обсуждение показало: защита экспериментальных животных у нас требует повышенного внимания, так как еще недостаточно известна многим научным коллективам.

Как говорилось, важнейшее правило, выдвинутое упомянутыми английскими биологами, предусматривает уменьшение или устранение болевых воздействий на организм животного с помощью общего наркоза. Однако давно известный и широко применяемый метод занимает центральное место в противоречиях между биоэтикой и интересами науки. Действительно, он позволяет делать сложные операции на подопытных для последующих наблюдений, его применяют в острых опытах для снятия или уменьшения боли от хирургических манипуляций. При неглубоком наркозе некоторые физиологические функции изменяются сравнительно мало, хотя, скажем, понижается температура тела и уменьшается потребление кислорода организмом. К. П. Иванов привел собственные данные о том, что даже легкий наркоз снижает в гипоталамусе животных число нейронов, чувствительных к температурным стимулам на 50%. То есть угнетающее действие этого метода обезболивания на ряд физиологических функций известно любому специалисту. Тем не менее анализ статей в центральных отечественных и зарубежных физиологических журналах показывает: последние 15 - 20 лет в опытах на животных наркоз применяют очень часто.

Сокращение количества подопытных животных - важный эле-

стр. 40

мент биоэтики, хотя сам по себе не решает принципиального вопроса уменьшения страданий подопытных от боли, ибо степень индивидуальной болевой чувствительности не снижается.

Наконец обсудим замещение опытов на целом организме животного экспериментами на изолированных органах, тканях, клетках, математическим моделированием. При всей привлекательности такого подхода и он не выдерживает критики. Ведь процессы физиологической адаптации к тем или иным условиям, происходящие в организме в целом, не могут быть полностью воспроизведены в его изолированных фрагментах. Ну а желанной математической модели просто не существует. Созданию ее препятствует необычайная сложность задачи - количество взаимодействующих систем даже в одной-единственной клетке огромно.

Современная стратегия физиологического эксперимента состоит в том, чтобы регистрировать различные функции на нефиксированном животном без боли и наркоза. Это отвечало бы и этическим, и чисто научным требованиям.

Один из наиболее распространенных методов изучения функций центральной нервной системы - отведение биопотенциалов от клеток мозга с помощью микроэлектродов. Однако это требует жесткой фиксации головы животного в стереотаксическом аппарате, трепанации черепа. Манипуляции производят под глубоким наркозом. Правда, было довольно много попыток осуществить регистрацию потенциалов нейронов мозга в хроническом эксперименте. Некоторые из них оказались удачными, но не получили распространения из-за ряда неудобств. Поиск нейронов в различных разделах мозга у одного и того же животного в хроническом опыте - еще более сложная задача, до сих пор эффективно не решенная.

В конкретных исследованиях попытка выяснить прямую чувствительность центра терморегуляции к температуре оказалась абсолютно несовместимой с наркозом. Такого рода ситуация привела к оригинальному решению: вместо закрепления головы животного в стереотаксическом аппарате сотрудники лаборатории К. П. Иванова крепили миниатюрный стереотаксический аппарат на голове животного. Микроэлектрод вводился в мозг по стереотаксическим координатам через заранее сделанное отверстие в черепе. Использовали шаговый двигатель, ось которого с помощью легкого карданного вала соединялась с механизмом вертикального перемещения тончайшего микроэлектрода. Продвижение его в мозг не сопровождалось болевыми реакциями у подопытного, не отражалось на поведении в бодрствовании и даже во время еды. После каждого опыта аппарат снимали. Отверстия в черепе закрывали стерильной пастой и животное отправляли в виварий до следующей манипуляции. Таким щадящим способом удалось получить целый ряд точных данных о принципах работы центра терморегуляции, его высочайшей температурной чувствительности и механизмах интеграции отдельных сигналов.

Разработка методов регистрации физиологических параметров без болевых воздействий и наркоза - требование современной науки, полностью совпадающее с принципами биоэтики.

Иванов К. П. Проблемы и задачи современной биоэтики. - Успехи современной биологии, т. 124, N1, 2004.

Материал подготовил С. С. ПОПОВ

Постоянный адрес данной публикации: