Из всех вопросов, во многом определявших характер российско-украинских отношений в течение первого постсоветского десятилетия, проблема статуса Черноморского флота (ЧФ) бывшего СССР и его главной военно-морской базы - города Севастополя наименее изучена, несмотря на активное обсуждение ее на межгосударственном и общественном уровне и наличие большого количества различной литературы на эту тему.

Практика показала, что политические споры, развернувшиеся вокруг определения статуса Черноморского флота и Севастополя с начала 90-х гг. XX в., оказывали серьезное влияние не только на внутреннюю ситуацию в двух конфликтующих странах, но и на международный климат в черноморском регионе в целом.

Исторически Черноморскому флоту отводилась ключевая роль в обеспечении внешнеполитических интересов Российской империи (в последующем - Советского Союза) на Юго-западном направлении. В 1990-е гг., в новых политических условиях, когда Черноморский флот и его главная база - Севастополь оказались на территории Украины в результате распада СССР, возникла угроза военно-политическому влиянию России в Азовско-Черноморском и Средиземноморском регионах, укреплению федеративных отношений в Российской Федерации, особенно в контексте событий на Северном Кавказе, сохранению единого военно-стратегического пространства в рамках СНГ, что обусловило поиск политических путей решения этой проблемы.

В свою очередь, Украина, приступив к созданию независимого государства, также отвела важную роль Черноморскому флоту, как основе ее будущих военно-морских сил, гаранту территориальной целостности и неприкосновенности южных границ государства, утверждению значимости страны в Азовско-Черноморском регионе, обеспечению ей роли морской державы. Немалое значение отводилось флоту и в вопросе нейтрализации действий России в отношении возможных территориальных претензий на Крым. Путем продажи большей части имущества бывшего единого Краснознаменного ЧФ СССР, правительство Украины планировало получить дополнительные средства для реформирования своей стагнирующей экономики. При этом его действия и намерения зачастую согласовывались с позицией ряда государств-членов Североатлантического альянса, которые были объективно заинтересованы в ослаблении военно-политического влияния Российской Федерации в регионе. Черноморский флот в сознании значительной части украинского общества стал символом утверждения независимости страны и противостояния "имперским амбициям северного соседа". 9 января 1992 г., выступая на всеукраинском совещании по вопросам военного строительства, президент Украины Л. М. Кравчук заявил: "Статус Черноморского флота определяет будущее не только самого флота, но и очень важен для определения будущего статуса Украины. Полагаю, что никто не сомневается в том, что Украина должна быть морской державой, она имеет для этого все основания - более тысячи километров береговой линии, в приморских районах республики проживает более четверти граждан Украины, тут огромнейший экономический потенциал и естественное стремление Украины иметь свои морские границы, иметь свои военно-морские силы"¹.

Канадский политолог украинского происхождения из университета Ватерлоо Дж. Яворски отмечал, что проблема Черноморского флота была обусловлена, с одной стороны, развитием государственности Украины (укрепление центральной власти,

Федоровых Андрей Павлович, аспирант Института российской истории РАН.

строительство национального флота, утверждение ее роли в регионе), с другой - недружественной политикой руководства России, направленной на удержание под своим военно-политическим контролем Крыма. Таким образом, в новейшей истории России и Украины Черноморский флот становился не только символом утверждения независимых государств в новых условиях, но и военной составляющей их политики. Боевая мощь флота (около 80 - 90% всего Черноморского флота СССР) имела для двух государств определяющее значение в обеспечении безопасности их южных рубежей².

Российской стороне предстояло выработать сбалансированную и гибкую позицию по Черноморскому флоту и его главной базе - Севастополю, которая позволила бы перевести эту острую проблему в русло политического диалога и поиска компромиссных решений, несмотря на серьезное осложнение внешнеполитической ситуации.

В условиях распада Союза ССР и блока социалистических стран в Европе образовавшиеся новые независимые государства Черноморского региона - Болгария, Румыния, Грузия, Украина - демонстрировали намерение проводить политику с акцентом на развитие отношений с евро-атлантическими структурами. При этом Украинская сторона стремилась к достижению статуса нейтрального государства и уклонилась от участия в Ташкентском договоре о коллективной безопасности СНГ.

Возникли вооруженные конфликты в Абхазии и Южной Осетии, угрожая территориальной целостности Грузии. На территории России все ощутимее дестабилизировалась обстановка на Северном Кавказе, что также не внушало уверенности в безопасности государства.

После распада Союза ССР большинство портов на Черном море оказалось за пределами России. Грузии досталось Батумское пароходство. Украине - пароходства в Одессе и Измаиле, а также рыболовецкий флот в Керчи и Севастополе. В распоряжении России на Черном море сохранился практически один относительно крупный морской порт - Новороссийск, находящийся в неблагоприятных географических условиях Кавказского побережья, ориентированный исключительно на внешнюю торговлю и туризм и не предназначенный для размещения большого количества крупнотоннажных судов, прежде всего военных. Попытка перебазировать в конце 1992 г. из Поти в Новороссийск бригады охраны водного района, входящей в состав ЧФ, привела к гибели нескольких кораблей в штормовых условиях на незащищенных причалах Новороссийского порта³. Создание необходимой для флота инфраструктуры в абсолютно не подходящих для этого географических условиях требовало огромных финансовых средств, которыми Россия в 90-е гг. XX столетия не обладала. Поэтому Президент РФ Б. Н. Ельцин в беседе с депутатами Верховного Совета С. Бабуриным, Р. Чеботаревским, Е. Кожокиным в начале 1992 г. не исключал возможности перевода кораблей Черноморского флота из Севастополя в Калининград и Санкт-Петербург, где есть "свободные пирсы"⁴.

Ситуация вокруг Черноморского флота вызвала пристальный интерес на Западе. По мнению З. Бжезинского, в результате обретения Украиной независимости, Россия утратила доминирующее положение на Черном море и "осталась с небольшой береговой полосой Черного моря и с неразрешенным спорным вопросом с Украиной о правах на базирование остатков советского Черноморского флота"⁵.

Д. Яворски отмечал, что для России важен не сам флот, а его базы, владея которыми она может влиять на обстановку в Крыму и во всем Причерноморье⁶. Посол Японии в Польше профессор Н. Хоидо, прогнозируя будущее России как одной из богатейших и могущественнейших стран мира, отмечал, что ее стратегические интересы в Черном и Средиземном морях может обеспечить только сильный флот, каковым он и являлся на протяжении своей истории. Уход флота с территории Крыма, или его раздел равносильны его уничтожению. Существование же Черноморского флота как последней неразделенной части бывшего единого Союза имеет серьезное политическое и моральное значение, являясь для определенной части постсоветского общества олицетворением надежд на возрождение единого государства⁷.

В течение 1990-х гг., в условиях неопределенности судьбы и ослабления потенциала Черноморского флота, незащищенности с моря Кавказского побережья России стало увеличиваться количество несогласованных "непреднамеренных" заходов на Черное море в зону ответственности ЧФ боевых кораблей военно-морских сил стран-участниц НАТО. Если в 1991 г. в Черном море совершали плавание 5 боевых кораблей нечерноморских государств, то в 1992 г. - 16, в 1993 г. - 19, в 1994 г. - 27⁸.

В 1993 г. руководство НАТО приняло решение о включении Черного моря в зону ответственности блока, что приближало зону активных действий Североатлантического альянса непосредственно к южным границам России. Это существенно влияло на баланс сил в регионе в неблагоприятную для России сторону. Непосредственным итогом этого процесса явился резкий рост т. н. "актов неуважения" по отношению к флагу РФ, т. е. недружественных или агрессивных действий иностранных судов в нейтральных водах по отношению к кораблям, идущим под российским флагом. Эти действия сводили "на нет" достигнутые договоренности о сокращении вооружений в Европе, снижали уровень стратегической защищенности российского государства с юга.

Повышенный интерес НАТО к Черному морю, кроме военно-стратегических аспектов, был обусловлен проектами создания новой стратегически важной коммуникации по транзиту энергоносителей из Азии в Европу. Россия проявляла заинтересованность в том, чтобы маршрут транзита проходил по ее территории. Это укрепило бы ее позиции в Каспийско-Черноморском регионе, одновременно содействуя экономическому развитию территорий Калмыкии, Астраханской области, Краснодарского края, Северного Кавказа.

В противовес России США активно лоббировали маршрут транзита энергоносителей в обход российской территории через Азербайджан, Грузию и Турцию к средиземноморскому порту Джейхан. Воспользовавшись ситуацией, сложившейся после распада СССР, и ослаблением Черноморского флота, Турция в одностороннем порядке ужесточила правила прохода российскими судами черноморских проливов, что затрагивало интересы российского экспорта.

Большие надежды с транзитом энергоносителей через свою территорию связывала Украина. Этой цели был подчинен проект создания нефтепровода Одесса - Броды и далее через территорию Польши в Европу. Украинская сторона рассчитывала доставлять азербайджанскую нефть в Одессу морем из грузинского порта Супса. Географическое положение Крымского полуострова позволяло с его территории осуществлять эффективный контроль над всеми перевозками в Черном море. Украина также надеялась получить крупную экономическую выгоду, укрепить свое положение среди стран Черноморского региона, Центральной и Восточной Европы, ослабить зависимость от поставок энергоносителей из России.

Все это свидетельствовало о том, что отныне Черное море, где прежде доминировал СССР со своими союзниками по Варшавскому договору, становилось местом сосредоточения многовекторных интересов черноморских и нечерноморских государств. Эти интересы в большинстве своем вступали в противоречие с интересами Российской Федерации.

С учетом всей совокупности политических, экономических, военных факторов Россия объективно была заинтересована в сохранении Черноморского флота и его системы базирования в Севастополе и в Крыму. Приходилось учитывать, что проблема ЧФ и его главной базы - Севастополя имела трудноразрешимый гуманитарный аспект. По справедливому замечанию Е. Примакова, "в сознании преобладающей части русских, не только составляющих большинство населения этого города, и вообще русских, нахождение Севастополя вне России вызывало остро болезненную реакцию"⁹. Все это накладывало свой отпечаток на ход поисков путей разрешения проблемы ЧФ в целом.

В течение первой половины 1992 г., российская сторона продолжала настаивать на неделимости ЧФ и его принадлежности к стратегическим силам Содружества Независимых Государств. Причины, обусловившие приверженность России именно такой позиции, состояли как в стремлении не допустить дальнейшего дистанцирования Украи-

ны от СНГ, так и в отсутствии у российского руководства единого подхода к проблеме Черноморского флота, Крыма и Севастополя.

Наряду с непримиримой точкой зрения вице-президента РФ А. Руцкого, считавшего возможным решить судьбу Крыма, Севастополя и Черноморского флота через общекрымский референдум, отмену Акта 1954 г. с последующим возвращением полуострова в состав России, существовали и другие мнения.

Член Комитета по международным делам России В. Лукин, испытавший, по собственному выражению, разочарование от своего оптимизма по вопросу о судьбе Черноморского флота при ратификации российско-украинского договора 1990 г., посетив Украину в начале 1992 г., предлагал немедленно взять под юрисдикцию России не только собственно флот, но и его основные базы - Севастополь, Балаклаву, Николаев и др., и только затем приступить к переговорам с украинской стороной¹⁰.

Предложения Лукина и Руцкого исходили из конфронтационной модели развития отношений с Украиной и не могли быть приняты без нанесения ущерба интересам самой России. Их авторы оставляли без внимания международно-правовые последствия подобных действий. Постановка вопроса о принятии под юрисдикцию России не только флота, но и Севастополя, Балаклавы, Николаева и др. к началу 1992 г. формально означала призыв к фактической аннексии части территории суверенного государства. Как показала практика, с учетом сложившейся на тот момент в мире военно-политической ситуации, это вполне могло привести к немедленному распаду СНГ, последующей международной изоляции России и развитию событий по т. н. "югославскому варианту".

На фоне эмоциональных заявлений некоторых российских политиков с поправкой на новые постсоветские реалии высказывались и более прагматичные, политически взвешенные мнения. Одно из них принадлежало советнику Президента России Г. Старовойтовой. Она предлагала "создать на базе Севастополя, Балаклавы, Феодосии нечто вроде военно-морских баз в Гуантанамо или Гонконге"¹¹. Г. Старовойтова раньше многих политиков и военных специалистов высказала идею, суть которой заключалась в том, что даже в рамках Содружества вопросы отнесения ЧФ к стратегическим силам СНГ, базирования флота на территории суверенного государства Украины и в целом статуса территории, на которой размещаются его объекты, придется решать на принципиально иной, чем в Союзе ССР, основе. Международный опыт показывал необходимость подписания специального межгосударственного соглашения о статусе и условиях функционирования иностранной военно-морской базы на территории Украины. В начале 1992 г., когда в российском руководстве сохранялась надежда на сохранение Содружества в качестве подобия обновленного Союза ССР, данная точка зрения не была воспринята всерьез: "уверенность многих политиков и военных в возможности сохранения ранее существовавшего положения была столь велика, что на предложение сначала ответили смехом"¹².

Свое видение решения проблемы Черноморского флота также изложил госсоветник РФ С. Станкевич. Не соглашаясь с идеей украинских политиков о разделе флота, он утверждал, что "флот не делится - это живой организм. Он функционирует как что-то законченное". При этом Станкевич признавал права Украины на флот в том понимании, что "это права на совместное управление. И давайте об этом договариваться... в двустороннем варианте, не обязательно в рамках СНГ". Идея совместного (Россия и Украина) управления Черноморским флотом при всей трудности реализации являлась принципиально новой и позволяла снять остроту противоречий вокруг вопроса о принадлежности его баз. Станкевич выступал за "создание нормальной военно-морской базы с ограниченной территорией, со строго оговоренным режимом и в таком объеме, который реально необходим для обеспечения стратегической задачи". По его мнению, в этом случае Россия будет готова "взять на себя значительную часть, а то и все бремя по содержанию базы"¹³.

Старовойтова и Станкевич исходили из незыблемости суверенитета Украины над Крымом и Севастополем, а создание баз (базы) для ЧФ должно было происходить на

договорных условиях на ограниченной территории, но не по принципу "город-база". Однако эти предложения не давали ответа на вопрос, каким образом это может быть реализовано применительно к Севастополю, который свыше 200 лет развивался именно как "город-база" и население которого, включая большинство военнослужащих ЧФ, практически полностью отождествляет себя с Россией. Однако высказанные ими идеи содержали рациональное зерно, расширяли палитру дискуссий, создавали предпосылки для поиска компромисса, сближения позиций сторон.

Неуступчивая позиция Украины по Черноморскому флоту в рамках Содружества привела к поискам альтернативных вариантов решения проблемы. Среди них были проекты перевода кораблей ЧФ на другие флоты России, создания новой базы флота на кавказском побережье, в районе озера Соленое. В частности, предполагалось осуществить строительство комплекса, включающего морской торговый порт, военно-морскую базу, транспортную инфраструктуру в малоосвоенной части Краснодарского края. С этой целью предстояло прорыть специальный канал и углубить морской фарватер для соединения озера Соленое с Черным морем, заново создать всю необходимую инфраструктуру. Реализация подобных масштабных проектов не входила в число приоритетов и возможностей России после распада СССР. Изучение перспектив использования для базирования ЧФ Новороссийского порта показало, что это также представляется практически неосуществимым.

Столкнувшись с тупиковой ситуацией, российскому руководству пришлось корректировать свои прежние представления. Если после Беловежских соглашений Б. Ельцин заявил, что "по Черноморскому флоту с Украиной проблем не будет", то в январе 1992 г. в беседе с депутатами Верховного Совета России С. Бабуриным, Р. Чеботаревским, Е. Кожокиным высказал "другое видение проблемы: мы будем арендовать часть порта в Севастополе"¹⁴. Такая постановка вопроса свидетельствовала о весьма упрощенном понимании Б. Ельциным проблемы Черноморского флота. За рамками расплывчатой формулы "часть порта" оставалась большая доля необходимой для жизнедеятельности флота инфраструктуры, органы управления, береговые части, полигоны, арсеналы, заводы, аэродромы, военные городки, санатории и т. д. На практике это означало, что флот будет иметь лишь отдельные причалы для временного пребывания ограниченного количества кораблей, но не полное базирование.

Однако эта формула отражала настроения влиятельной части окружения Президента России (Г. Бурбулис, А. Козырев), рассматривавшей проблему Черноморского флота как "обузу, доставшуюся в наследство от СССР", от которой необходимо как можно быстрее избавиться. На фоне драматических событий, связанных с распадом Союза ССР, вероятность именно такого варианта развития событий была высокой. Катастрофических последствий удалось избежать не столько благодаря осознанию высшим руководством РФ политических, экономических и военных угроз, связанных с полной потерей контроля над Черноморским регионом, сколько под влиянием острой реакции на эту проблему парламента и широких слоев российской общественности.

Проблема Черноморского флота, Севастополя и Крыма явилась одним из трагических моментов распада прежде единого государства, затрагивала глубинные, исторически обусловленные аспекты национального самосознания российского народа, оказавшегося искусственно разделенным. А. Руцкой в своей получившей широкую известность работе под названием "Ослепление" в те дни писал: "Пренебречь судьбами 1.6 миллиона русских в Крыму (более 70% населения) теперь не решится ни один российский политик"¹⁵.

В связи с этим следует особо отметить, что постепенно ситуация вокруг Черноморского флота все более приобретала кризисные очертания, оказывая ощутимое влияние на общественно-политическую ситуацию в Крыму, в России и на Украине. Вопросы об СНГ, Крыме, Черноморском флоте явились плацдармом для политической борьбы прежде всего внутри России. Эпицентром этих настроений стал Верховный Совет РФ, который в январе 1992 г. образовал парламентскую комиссию по рассмотрению

конституционности Акта 1954 г. Как и следовало ожидать, реакция Украины на это решение была резко негативной.

В противовес позиции Б. Ельцина, многие его соратники выступали со своими особыми мнениями. В. Лукин предложил исходить из возможности изменений в ст. 6 Российско-Украинского Договора 1990 г. о признании существующих границ "в случае радикального изменения ситуации". По его мнению, если российский парламент признает Акт 1954 г. не имеющим юридической силы, то "украинские лидеры будут поставлены перед дилеммой: или согласиться с передачей флота и его базы России, или статус Крыма, как части Украины, будет подвергнут сомнению"¹⁶. Еще более резко выступали А. Собчак, Г. Попов, С. Станкевич, С. Бабурин. Вице-президент России А. Руцкой, выступая в Севастополе перед моряками, на вопрос о перевозках техники из Крыма в Россию резко ответил: "Для чего нам из России в Россию что-то перевозить?"¹⁷. Проблема Черноморского флота все активнее связывалась с вопросами о Крыме, Севастополе и о судьбах соотечественников.

Хотя эти заявления объективно не могли иметь практических последствий и "не облегчали" ситуацию по флоту на межгосударственном уровне, их эмоциональное воздействие на общественное мнение России было значительным. Внимание российской общественности к событиям в Севастополе и в Крыму стало серьезной поддержкой Черноморскому флоту в первые месяцы 1992 г., отчасти компенсировавшей отсутствие внятной официальной позиции России по проблеме флота.

На заявления политиков и общественных деятелей России очень оперативно реагировали на Украине, неизменно расценивая их как рецидив "имперского" мышления, вмешательство во внутренние дела суверенного государства, угрозу территориальной целостности и т. п. В отличие от России, где оппозиция использовала проблему ЧФ, Крыма и Севастополя для критики Президента за "неприятие мер по защите российских интересов", на Украине "фактор ЧФ" и крымского "сепаратизма" способствовал консолидации исполнительной и законодательной ветвей власти, а также общественного мнения в отстаивании национальных интересов. Это позволяло официальному Киеву действовать решительно, зачастую занимая непримиримую позицию.

Все указанные обстоятельства поставили высшее руководство России перед сложной дилеммой: либо утрата Черноморского флота как прямое следствие Беловежских соглашений и распада СССР и подрыв авторитета власти в условиях острой внутриполитической борьбы в стране, либо длительный поиск путей решения проблемы флота путем переговоров с Украиной.

Несмотря на то, что официальная позиция Российской стороны по проблеме ЧФ исходила из необходимости сохранения его единства и принадлежности к стратегическим силам СНГ, постепенно выкристаллизовывались идеи, в большей степени учитывающие факт существования независимых государств. Появились проекты создания на территории Украины военно-морской базы на договорных началах, вывода флота из подчинения структурам СНГ в совместное управление России и Украины, использование принципа аренды.

Перспективы реализации этих проектов напрямую зависели от состояния межгосударственных отношений между Россией и Украиной. Поэтому российское руководство избегало соблазна решить проблему ЧФ через выдвижение территориальных претензий к Украине по Крыму или поддержку идей о его независимости. В то же время в Москве проявляли заинтересованность, как минимум, в сохранении автономного статуса Крыма, как максимум - в установлении договорных отношений между Симферополем и Киевом.

При рассмотрении собственно дальнейшей судьбы Черноморского флота выделяются военно-политический, имущественный (финансово-экономический), социальный аспекты, каждый из которых в отдельные моменты переговорного процесса мог превалировать над остальными. В течение 1990-х гг. действия руководства Российской Федерации и Украины при попытках решения рассматриваемой проблемы изменялись

под воздействиями их военно-политических устремлении, внутриполитической и социально-экономической обстановки в двух странах, проходя различные этапы.

Этап неопределенности в межгосударственных отношениях относится к августу 1991 г. - маю 1992 г. Он совпал с началом становления российско-украинских отношении в новых политических условиях, временем раздела всей структуры советских Вооруженных сил, характеризуясь отсутствием у сторон определенной и объективно выверенной системы взглядов в отношении статуса и предназначения Черноморского флота. Военно-политический аспект проблемы, связанный с определением статуса ЧФ, на этом этапе был главенствующим.

24 августа 1991 г. постановлением Верховного Совета Украины: "О воинских формированиях в Украине" все размещенные на территории Украины воинские формирования, в том числе и Черноморский флот, были взяты под национальную юрисдикцию. Правительству страны предписывалось приступить к созданию национальных вооруженных сил¹⁸. В свою очередь, Россия, стремясь утвердить свои права на Черноморский флот, стала инициатором его включения в состав стратегических сил СНГ. Подобный подход обеспечивал целостность функционирования флота под номинальным командованием военно-политического руководства СНГ, фактически - России.

Несмотря на то, что Президент Украины подписал Соглашение по стратегическим силам СНГ от 30 декабря 1991 г.¹⁹, в состав которых вошел Военно-морской флот бывшего СССР, их структуру руководство Украины рассматривало впоследствии, исключая Черноморский флот, который, по мнению политического руководства Украины, не относился к стратегическим силам, поскольку имел иное, оперативно-тактическое, предназначение.

Определенный компромисс между позициями сторон был найден в ходе рабочей встречи глав государств СНГ по военной проблематике, состоявшейся в Москве 16 января 1992 г. В одном из ее протоколов особо оговаривалось, что "Военно-морской флот бывшего СССР входит в состав стратегических сил Содружества, за исключением части сил Черноморского флота, которые войдут в состав вооруженных сил Украины". При этом главы государств СНГ практический вопрос о передаче Украине части кораблей и судов ЧФ отнесли к компетенции российско-украинских отношений²⁰.

Согласование взаимоприемлемых вариантов передачи части кораблей и судов Черноморского флота Украине (имущественный аспект проблемы) совпало с ухудшением общего политического климата в российско-украинских отношениях, что было вызвано инициированием законодательной властью Российской Федерации обсуждения проблемы Крыма²¹ и появлением существенных препятствий на пути создания стратегических сил СНГ. Россия при соблюдении договоренности о предоставлении Украине части Черноморского флота попыталась сохранить за собой его качественные параметры, что позволило ей на прежнем уровне удержать свое влияние в регионе. Однако с этим не было согласно руководство Украины. Пик противостояния РФ и Украины по вопросу статуса и принадлежности Черноморского флота отразился в попытках сторон национализировать его в полном составе. 5 апреля 1992 г. Президент Украины своим Указом "О неотложных мерах по строительству вооруженных сил Украины"²² фактически переподчинил своему государству весь Черноморский флот, размещенный на территории страны. В свою очередь, 7 апреля 1992 г. был опубликован Указ Президента России "О переходе под юрисдикцию Российской Федерации Черноморского флота"²³. При этом флот переходил в подчинение главнокомандующему объединенными вооруженными силами СНГ, что формально снимало по отношению к России всякие претензии относительного единоличного захвата ею Черноморского флота. Это должно было укрепить позиции РФ и СНГ и ослабить переговорные позиции Украины по данному вопросу.

Сложная военно-политическая обстановка вокруг статуса и принадлежности ЧФ не позволила на данном этапе решить вопрос о передаче части его кораблей и судов Украине для формирования национальных военно-морских сил, что предусматривалось ранее достигнутыми договоренностями.

Руководство Украины, опираясь на решение своего президента, теперь отстаивало право своей страны на весь Черноморский флот, дислоцированный на ее территории. Данный подход не мог устроить Российскую Федерацию.

В этой связи посол по особым поручениям Министерства иностранных дел России Ю. В. Дубинин отмечал, что подход к проблеме: "все что находится в портах Украины - украинское для Российской Федерации неприемлем"²⁴. Поэтому официальная Москва стремилась сохранить неизменной позицию в отношении принадлежности ЧФ к стратегическим силам СНГ, которая была определена многосторонними соглашениями.

В связи с сохранением бескомпромиссных позиций двух государств в отношении статуса и принадлежности ЧФ на данном этапе основополагающее соглашение по указанной проблеме так и не было подписано. Вместе с тем окончательная национализация бывшими союзными республиками частей советских Вооруженных сил, отказ государств содружества от идеи создания единых стратегических формирований Вооруженных сил СНГ, существенные различия военно-политической ориентации России и Украины поставили перед их руководством вопрос о неизбежности раздела ЧФ.

Второй этап охватывает июнь 1992 г. - июнь 1993 г. Он отличался примерно равными возможностями государств в поиске взаимоприемлемого варианта урегулирования проблемы. При этом стремящимися избежать открытой конфронтации властями Российской Федерации и Украины демонстрировалась готовность к взаимным уступкам и компромиссным решениям, что привело к некоторому сближению их позиций.

Было достигнуто принципиальное согласие сторон создать в Черном море ВМФ России и ВМС Украины на базе ЧФ. Это подтверждалось широкомасштабным политическим Соглашением "О принципах дальнейшего развития межгосударственных взаимоотношений", подписанным президентами двух стран 23 июня 1992 г.²⁵, а также Соглашением "О принципах формирования ВМФ России и ВМС Украины на базе Черноморского флота бывшего СССР" от 3 августа 1992 г.²⁶

При этом устанавливались четкие временные рамки окончательного урегулирования проблемы в виде переходного периода до 1995 г. включительно. В этот период Черноморский флот подчинялся непосредственно главам обоих государств и получал государственную символику России и Украины²⁷. Таким образом, фактически определилась его принадлежность только Российской Федерации и Украине, что снижало его роль в защите интересов всего СНГ.

Логическим продолжением дальнейшего решения проблемы явился ее перевод в практическую плоскость, выраженный в Соглашении между Российской Федерацией и Украиной "О неотложных мерах по формированию Военно-морского флота России и Военно-морских сил Украины на базе Черноморского флота"²⁸, которое было подписано президентами двух стран 17 июня 1993 г. Этот документ стал наиболее существенным юридическим шагом двух государств в урегулировании проблемы ЧФ на данном этапе: главы государств приняли решение приступить к немедленному практическому формированию ВМФ РФ и Военно-морских сил Украины на основе Черноморского флота бывшего СССР, которое должно было начаться с сентября 1993 г. и завершиться в течение переходного периода под контролем создаваемой межгосударственной комиссии. При этом раздел флота сторонами был неразрывно связан с определением договорных условий базирования его российской части на Украине. Таким образом, можно констатировать появление у сторон на данном этапе определенных концептуальных взглядов на дальнейшее развитие межгосударственных отношений и, в частности, на проблему ЧФ, которые основывались на перспективных интересах государств. Это позволяло им в некоторой степени сблизить свои позиции. Однако определенные соглашениями равные претензии двух государств на Черноморский флот осенью 1993 г. уже не соответствовали различным возможностям России и Украины.

На военно-политическом уровне обозначились существенные разногласия из-за претензий Украины на обладание ядерным оружием и ее активным стремлением к тесному сотрудничеству с НАТО, а с другой стороны - актуализации законодательной властью России вопроса о статусе Крыма и города Севастополя. В самих государствах

обострилась внутриполитическая и социально-экономическая ситуация, что побуждало их руководство к решительным и жестким действиям, в том числе и в двусторонних отношениях. Этому в немалой степени способствовала и наметившаяся топливно-энергетическая зависимость Украины от России. Новые социально-экономические и политические реалии позволили России игнорировать ранее достигнутые договоренности и диктовать украинской стороне свои условия.

Третий, конфронтационный, этап относится к июлю 1993 г. - первой половине апреля 1994 г. Он характеризовался главенствующим положением России в переговорном процессе и использованием ею политических и экономических рычагов давления с целью реализации своих интересов.

Новый курс Российской Федерации обозначился на встрече президентов России и Украины в Массандре, состоявшейся 3 сентября 1993 г. Позиция российской стороны заключалась в том, что две ключевые для РФ военно-политические проблемы относительно ядерного оружия и флота рассматривались в неразрывной связи с не менее острыми для Украины вопросами поставок ей энергоносителей и выплаты украинских долгов. Стороны пришли к соглашению, что большая часть украинской половины ЧФ (около 30%) будет выкуплена Россией в обмен на поставки энергоносителей Украине. "Весь Черноморский флот со всей его инфраструктурой в Крыму используется Россией и получает российскую символику при том понимании, что российская сторона будет производить соответствующие расчеты за ту половину Черноморского флота, включая инфраструктуру, которая в силу предыдущих договоренностей должна была бы отойти к Украине"²⁹.

Решения, принятые в ходе переговоров в Массандре, вызвали повышенное внимание в России, на Украине и в мире, породив множество противоречивых оценок.

Российская сторона в лице Президента Б. Ельцина интерпретировала новые соглашения как "основополагающие договоренности, решающие все основные проблемы". Министр обороны РФ П. Грачев, выступая на пресс-конференции, назвал массандровские соглашения "судьбоносными". Он заявил, что достигнуто фундаментальное решение по проблеме ЧФ, в соответствии с которым флот "со всей своей инфраструктурой в Крыму будет использоваться Россией, корабли будут нести российский флаг"³⁰.

Скорость принятия решений, решительность действий российской стороны и прежде всего Б. Ельцина в ходе переговоров в Массандре свидетельствуют о колоссальном внутриполитическом значении, которое приобрела проблема Черноморского флота на фоне нарастающих в РФ кризисных явлений и политического противостояния. Конкретным подтверждением этому, в частности, может служить высказывание пресс-секретаря Президента РФ В. Костикова, который заявил, что массандровская встреча продемонстрировала, что Ельцин в большей степени, чем националисты и консервативная оппозиция "способен реалистически и эффективно отстаивать интересы России"³¹.

Украинская сторона по-иному оценивала итоги переговоров в Массандре. Согласно неоднократным высказываниям Президента Украины Л. Кравчука его страна все еще рассматривала себя как владельца ее части флота и ядерного оружия, находящегося на ее территории. В то же время, на пресс-конференции 6 сентября Президент Л. Кравчук заявил, что украинской стороне на переговорах фактически был поставлен ультиматум: "Или Украина находит путь и начинает погашение своего долга, насчитывающего около 2 млрд. долларов, или Россия урезает поставки нефти и газа, от которых зависит Украина". Некоторые украинские политики обвинили российскую сторону в запугивании и "экономическом диктате", идущем "вне цивилизованных методов"; неоднократно звучали высказывания в том смысле, что массандровские договоренности никогда не будут ратифицированы парламентом Украины. Результаты переговоров также стали причиной всплеска антироссийских настроений на Украине (в основном в западной ее части). Во Львове в начале сентября прошли крупные митинги националистической оппозиции, в ходе которых началось формирование "отрядов самообороны" с целью "защиты Севастополя". Одновременно с этим на Крымский полуостров и прежде все-

го в район Севастополя началась переброска воинских формирований различных силовых ведомств Украины. Ряд националистических и национал-демократических организаций также объявили Л. Кравчука "предателем национальных интересов" и потребовали его отставки³². В свою очередь, министр обороны Украины К. Морозов в своих заявлениях делал акцент на том, что еще в 1991 г. Верховный Совет Украины принял Декларацию, в соответствии с которой "все, что находится на территории Украины является ее собственностью", поэтому "возможно, стоит вернуться к реализации этого постановления"³³. Параллельно украинская сторона продолжила попытки незаконного захвата отдельных объектов и воинских частей ЧФ в Крыму.

Массандровские договоренности не были оставлены без внимания и западными аналитиками, оценивавшими подписание новых российско-украинских соглашений как "историческое событие", которое неизбежно приведет к изменению баланса сил в Восточной Европе в пользу России и к "возвращению России регионального превосходства, что может иметь крупные международные последствия". Позиция Украины в этой связи рассматривалась как "капитуляция" перед более сильным северным соседом³⁴.

Тем не менее следует отметить, что из всего, что было написано и сказано по поводу итогов российско-украинской встречи в Массандре, наиболее близкими к истине впоследствии оказались оценки скептиков. Примером может служить точка зрения одного из специалистов в области постсоветских российско-украинских отношений, научного сотрудника Института Европы РАН А. Мошеса. Предостерегая от преувеличения масштабов российского экономического "диктата" и его последствий для Украины, он писал следующее: "В сфере экономических отношений серьезная попытка оказания давления на Украину была предпринята во время Массандровского саммита... Провал этой попытки доказал полную бесперспективность подобной политики: на протяжении всего 1994 г. Россия, осознавая полную неплатежеспособность Украины, продолжала поставки ей энергоносителей, не получая за это никакой оплаты"³⁵. Касаясь проблемы Черноморского флота, автор отмечал, что и здесь российская сторона не получила реальных преимуществ: де-факто флот и без того оставался российским, поддержание его боеготовности, хотя бы на минимальном уровне, требовало все больших затрат, при том, что решение проблемы его базирования ничуть не сдвинулось с мертвой точки, а значит впереди всех участников переговорного процесса ждали новые трудности³⁶. Весь последующий ход событий подтвердил правильность этой оценки.

Таким образом, при подписании Массандровского протокола руководство России исходило прежде всего из соображений политической целесообразности. В условиях сложной внутриполитической борьбы Президенту Российской Федерации для укрепления своего положения во власти и в обществе не хватало твердых решительных и популярных шагов. Решение проблемы Черноморского флота в пользу России и усиление российской позиции в Крыму представлялись одним из лучших вариантов популяризации действующего президента, важным фактором ослабления оппозиции, считавшей борьбу за возвращение России Крыма и Севастополя исключительно своей прерогативой.

При этом политические и экономические рычаги давления на Украину с целью ее отказа от Черноморского флота и ответные действия Украины явились малоэффективными средствами в урегулировании проблемы и шли вразрез со стремлением двух государств утвердить между собой добрососедские конструктивные отношения. В то же время компромисс, достигнутый руководством Российской Федерации и Украины в начале 1994 г. при решении другой важнейшей проблемы военно-политического взаимодействия двух государств - проблемы уничтожения ядерного оружия на территории Украины, дал положительный результат. Опыт плодотворного взаимодействия сторон, приобретенный в области ядерного оружия, руководством России и Украины был использован при дальнейшем урегулировании проблемы Черноморского флота, что явилось основой для перехода переговорного процесса между двумя странами на качественно новый уровень.

Четвертый, "переходный", этап в российско-украинском взаимодействии по разделу Черноморского флота охватывал вторую половину апреля 1994 г. - начало 1997 г. Для него была характерна утрата Россией лидирующей роли в переговорном процессе и разновариантность достигнутых договоренностей. Сторонами были урегулированы и решены ключевые вопросы раздела ЧФ, что стало основой подписания пакета базовых документов по двусторонним отношениям.

Наиболее результативным стало соглашение между Российской Федерацией и Украиной, подписанное двумя президентами 9 июня 1995 г. в Сочи. Оно не только обобщало договоренности, достигнутые ранее, но и впервые определило механизм раздела Черноморского флота. России передавалось 81.7%, Украине - 18.3% его кораблей и судов. При этом по-прежнему подразумевалось, что Российская Федерация выкупит у Украины остальные причитавшиеся ей корабли и суда³⁷.

Такой подход позволял России сохранить за собой качественные и количественные показатели боевой мощи флота, к чему стремилось ее военно-политическое руководство. Накануне сочинских переговоров Ельцин заявил, что, если Украина откажется от российских предложений по разделу флота и предоставлению ей военно-морской базы в Севастополе, то тогда Россия потребует скорейшей уплаты задолженностей за энергоносители³⁸. Принятое лидерами двух государств решение было выгодно и Украине, экономическое положение и региональные интересы которой не требовали на данном этапе наличия столь мощной военно-морской группировки. В то же время взаимозачеты или покупка Россией части украинских кораблей и судов могли в значительной мере улучшить экономическое положение Украины.

Вторым важнейшим компонентом имущественного аспекта проблемы стал вопрос об инфраструктуре флота, поскольку практически раздел кораблей и судов нельзя было осуществить без определения их мест дислокации. Новым шагом в теоретическом обосновании концепции функционирования флотов двух государств на единой территории стала договоренность сторон о том, что "военно-морские силы Украины и Черноморский флот Российской Федерации базируются раздельно"³⁹. При этом Россия стремилась сохранить за собой около 80% военно-морской инфраструктуры в Крыму, а Украине предоставить все объекты вне территории Крыма. С такой формулировкой было принципиально не согласно руководство Украины, пытавшееся всячески уменьшить влияние Российской Федерации на Крымский полуостров.

Возникли сложности и с Севастополем, которому Российская Федерация стремилась придать статус основной базы Черноморского флота как оперативно-стратегического объединения, в то время как Украина пыталась внести положение об аренде Россией не всего города, а лишь военных объектов на его территории. Исходя из этого, украинская сторона определяла за собой право отстаивать возможность базирования части своих военно-морских сил и в самом Севастополе раздельно с Черноморским флотом России⁴⁰.

Стороны имели разногласия и по временным рамкам пребывания Черноморского флота Российской Федерации на территории Украины. Последняя предлагала ограничить его 10-ю годами, российская сторона - 25-ю⁴¹. К концу 1995 г. переговорный процесс вновь зашел в тупик. Помимо прочего, основной причиной этого стало растущее недовольство представителей российских властей и Министерства обороны РФ политикой уступок Украине, которую проводили в ходе переговоров Главком ВМФ РФ Ф. Громов и глава официальной российской делегации, ведущей переговоры в Украине, О. Сосковец.

5 октября 1996 г. было опубликовано заявление секретаря Совета безопасности России А. Лебедя, где он обвинял власти Украины в "отходе от духа Сочинских договоренностей", который выражается в том, что "Украина с завидным упорством продолжает некорректно трактовать тезис Соглашений о раздельном базировании флотов", что является недопустимым, так как "в случае признания правомерными притязаний Украины на раздел Севастопольской базы ЧФ утратит свою самостоятельность и свое предназначение как оперативно-стратегическое соединение ВС России". Лебедь

также призвал российских политиков "уточнить государственную позицию по ЧФ" и "исключить какой бы то ни было отход от Сочинских договоренностей". В то же время секретарь Совета Безопасности РФ указал на целесообразность постановки вопроса о "наличии территориального спора между Россией и Украиной" и порекомендовал политическому руководству РФ рассмотреть права России на Севастополь "в историческом аспекте, опираясь на солидную правовую базу, на этнографический фактор, а также с учетом волеизъявления жителей города"⁴².

Большой резонанс также вызвала опубликованная 1 ноября 1996 г. в газете "Известия" статья под названием "Севастополь - российский город на Крымском полуострове", автором которой был мэр российской столицы Ю. М. Лужков. В статье указывалось, что "Российская сторона должна ставить на переговорах с Украиной вопрос не об аренде Севастополя, а о точном соблюдении всех имеющихся законодательных актов, в том числе и Беловежских соглашений. В тексте договора между Россией и Украиной необходимо подтвердить российский статус Севастополя - части РФ, главной военно-морской базы российского ЧФ и включить соответствующий пункт в готовящийся договор о дружбе и сотрудничестве"⁴³.

Вновь наметившееся обострение ситуации вокруг ЧФ отражало не только неопределенность его судьбы, но и особенности внутриполитической ситуации в России и на Украине. Россия приступила к подготовке президентских выборов при низком уровне доверия населения к политике Ельцина. Активные действия боевиков в Чечне оказывали дестабилизирующее воздействие на весь Северокавказский регион. В этих условиях отсутствие ощутимых результатов переговоров с Украиной по проблеме ЧФ усугубляло падение доверия к российскому Президенту.

Усталость части российского руководства от бесконечных переговоров с Украиной, стремление в ходе выборов продемонстрировать внешнеполитические достижения на украинском направлении обусловили поиск наиболее доступных путей разрешения российско-украинских проблем, включая пересмотр прежних принципиальных позиций. В качестве главного приоритета была выдвинута идея подготовки визита Президента России в Киев и подписания широкомасштабного политического Договора до выборов независимо от решения проблемы ЧФ. Вновь появились утверждения о приоритете отношений с Украиной в целом над частной ситуацией с флотом, значение которого для России теперь оценивалось не столь великим как прежде из-за старения кораблей и закрытости бассейна Черного моря.

В 1994 г. в "Российской газете" появилась статья "Черноморский флот - новая история", в которой утверждалось что ЧФ давно выполнил свою историческую роль (борьба на море с Турцией) и в настоящее время оказался запертым в Черном море, а его личный состав "все более превращается в автономную политическую силу". Для решения задач по охране российского побережья необходим качественно и количественно иной флот: компактный, более экономичный, так называемый "москитный". Поэтому ЧФ необходимо преобразовать из флота в "черноморские силы морской обороны". Радикальное реформирование ЧФ, как считалось, поможет "снять еще две острые проблемы: российско-украинское противостояние на Черном море и в Крыму и внутрироссийские бюджетные разборки"⁴⁴. Однако в тот момент российское руководство не стало всерьез рассматривать этот вариант. Данная точка зрения оказалась востребованной в условиях начала 1996 г., обогатившись соответствующим обоснованием. Так, согласно мнению автора статьи в "Свободной мысли" Д. Фурмана, "этот" ЧФ не что иное как "абсолютно иррациональный символ наших глубинных психологических комплексов". Правительство должно наконец определить "для чего нужен этот флот"⁴⁵. В свою очередь, А. Мошес в "Независимой газете" в аналитическом материале "Судьба Черноморского флота" утверждал, что после сокращений и передачи части кораблей и т. д. по разделу Украине, "флота как многофункционального объединения, способного решать хотя бы оперативные задачи, у России на Черном море нет" Российская военно-морская группировка на Черном море соответствует статусу не флота, а эскадры. Для базирования эскадры кораблей необходимо небольшое количество

причалов с минимальной инфраструктурой. Отпадает необходимость в береговых войсках, морской авиации, морской пехоте. По мнению Мошеса, это положительно отразится на переговорах с Украиной, так как "психологически решать вопрос о базировании эскадры гораздо легче, чем флота".

В случае преобразования флота в эскадру утрачивали свою актуальность такие трудные вопросы как раздельное базирование, нахождение в Севастополе основной базы и штаба флота, использование аэродромов, полигонов на территории Крыма и др. Новое видение российского военно-морского присутствия в Севастополе, по мнению Мошеса, позволило бы пойти на дополнительные уступки Украине, в том числе пересмотреть принципиальную связь подписания общеполитического договора с решением проблемы ЧФ ("пакетный" подход). При этом утверждалось, что "демократическая Россия" может позволить себе вновь первой предложить компромиссные решения, лишний раз доказав, что великодушие - удел сильных"⁴⁶.

Эти концептуальные построения отражали существовавший в начале 1996 г. взгляд на проблему ЧФ влиятельных кругов во властных структурах РФ, имевших отношение к формированию внешней и оборонной политики государства. Упрощенное понимание ими значения ЧФ в деле защиты национальных интересов России во многом проистекало из пессимистической оценки состояния флота после распада СССР. Объективно, этот взгляд совпадал с интересами Украины.

Результатом такого "совпадения" интересов, обусловленного стремлением Москвы и Киева добиться успеха при решении внутриполитических задач (выборы Президента в России, принятие президентской модели Конституции на Украине), стала устная договоренность Б. Ельцина и Л. Кучмы о разъединении проблемы ЧФ и общеполитического договора. Это являлось крупной уступкой официальному Киеву, который не делал никаких встречных шагов по ЧФ и другим важным проблемам двусторонних отношений, вследствие чего российская сторона вскоре была вынуждена отказаться от данного принципа. Соответствующее заявление Б. Ельцина, сделанное им в апреле 1996 г. в ходе предвыборной поездки по югу страны, пересматривало ранее принятое по просьбе Л. Кучмы решение об отказе от "пакетного" подхода к проблеме ЧФ. Этому способствовали длительные усилия многих политиков, дипломатов, военных, ученых, а также широких кругов общественности, воспринимавших Черноморский флот не только как исторический символ, но как важный и неотъемлемый элемент системы национальной безопасности России с учетом ситуации в Чечне, на Северном Кавказе и в Закавказье.

Именно такой взгляд на проблему ЧФ получил воплощение в опубликованной в начале 1996 г. в "Российской газете" статье руководителя аналитического управления Администрации Президента России, профессора В. Печенова "Кавказ и Крым: неусвоенный урок российской истории?". На основе анализа исторического опыта Крымской войны, ситуации в регионе после распада СССР, автор ставил вопрос: в случае утраты Черноморского флота "не обернется ли ведомственная неразбериха и безответственность, а может желание понравиться Западу, непоправимым ущербом естественным правам России, ее интересам, новыми жертвами ее сыновей в раздуваемом извне пожаре новой Кавказской войны?"⁴⁷. Выступление "Российской газеты" воспринималось как знаковое, свидетельствующее о растущей озабоченности Кремля предлагаемыми до того времени рецептами решения проблемы ЧФ.

Сравнительный анализ создавшейся ситуации с предыдущими этапами рассмотрения проблемы ЧФ на межгосударственном уровне свидетельствует, что длившийся более 5 лет переговорный процесс фактически исчерпал все возможные варианты решения данной проблемы. Основная задача переговоров - принятие окончательного политического решения - не была выполнена, ввиду сохранения противоречии в позициях Украины и России, сложной политической ситуации внутри них. Неурегулированность проблемы Черноморского флота служила главным препятствием к подписанию широкомасштабного Договора между Россией и Украиной, что подчеркивало объективную необходимость ее окончательного решения.

Пятый, заключительный, этап, российско-украинских переговоров по проблеме Черноморского флота охватил 1997 г. - 2000 г. 28 мая 1997 г. был подписан базовый пакет соглашений по ЧФ, обобщавший все ранее достигнутые договоренности и предполагающий последующую их конкретизацию в ряде двусторонних документов. Были определены характер направления развития взаимоотношений между Россией и Украиной в этой сфере, статус и условия пребывания флота Российской Федерации на территории Украины, обязательства двух государств по социальным вопросам.

В военно-политическом смысле пакет соглашений устанавливал долговременный характер военно-морских отношений двух стран, связанных, в первую очередь, с пребыванием Черноморского флота Российской Федерации на территории Украины до 2017 г. Руководство России и Украины предусмотрело возможность пролонгации договоренностей, если ни одна из сторон не уведомит другую сторону о прекращении действия соглашений не позднее, чем за один год до истечения срока их действия.

Несомненным достижением российской дипломатии явилось сохранение сторонами т. н. "пакетного" подхода к заключенным соглашениям и возможным будущим переговорам России и Украины по их пролонгации. Согласно этому подходу впредь переговоры следовало вести строго на основе принципов Договора о дружбе, сотрудничестве и партнерстве от 31 мая 1997 г. и Базовых Соглашений по флоту от 28 мая 1997 г. Нарушение сторонами положений последних могло привести к денонсации "Большого" договора и коренному пересмотру отношений между двумя странами с далеко идущими последствиями.

В соответствии с подписанными соглашениями, вся инфраструктура Черноморского флота стала собственностью Украины и передавалась российской стороне в аренду. В результате раздела оставшихся в строю кораблей и судов России досталось 388 единиц плавсредств, Украине - 52 единицы. Значительно более мощную группировку военно-морских сил на Черном море Россия сумела сохранить за собой, благодаря выкупленной у Украины остальной части положенных этому государству кораблей, судов и других плавсредств.

Следует учитывать, что длительный процесс поиска руководством двух государств взаимоприемлемого варианта урегулирования проблемы ЧФ привел к тому, что к моменту подписания итоговых соглашений значительная часть его кораблей и судов в результате недофинансирования и деградации инфраструктуры пришла в негодность и впоследствии была либо утилизирована в качестве металлолома, либо продана третьим странам.

В то же время содержание ряда положений подписанных документов определило вынужденный характер стратегического взаимодействия между флотами двух государств.

Во-первых, пакетом соглашений не было предусмотрено никаких конкретных направлений стратегического сотрудничества. Разделив между собой боевой состав Черноморского флота и его инфраструктуру, стороны сделали все возможное, чтобы максимально ограничить соприкосновение Военно-морских сил России и Украины, оставив для взаимодействия лишь небольшой сектор.

Во-вторых, Украина брала под свой контроль любое военно-политическое взаимодействие Российской Федерации с другими странами в местах базирования Черноморского флота. В то же время военные корабли и суда воинских формирований ЧФ с предварительного уведомления компетентных органов Украины, могли осуществлять плавание в территориальных водах Украины в целях захода и выхода в порты Украины, в которых дислоцированы воинские соединения и части Черноморского флота РФ.

В-третьих, Россия обязалась не иметь ядерного оружия в составе своих Военно-морских сил на территории Украины. При этом количество обычного вооружения и техники, морской пехоты, береговой охраны, боевых самолетов морской авиации ограничивалось обязательствами Российской Федерации и Украины в связи с Договором об обычных вооруженных силах в Европе от 19 ноября 1990 г. и последующими документами⁴⁸.

Таким образом подписанные итоговые документы не могли стать прочной основой для развития долгосрочного стратегического партнерства между двумя странами в военно-политической области. Пакет соглашений, скорее, предусматривал разрешение вопросов по разделу Черноморского флота и в дальнейшем обособленное функционирование двух его частей. Результаты длительного переговорного процесса свидетельствовали о значительной потере Россией позиций в утверждении своих интересов в Азово-Черноморском регионе. В военно-политическом аспекте пакет соглашений в большей степени определил статус Черноморского флота Российской Федерации как "инородного тела" на территории Украины, чем инструмента стратегического партнерства.

Подписанием трех базовых соглашений была сглажена и отодвинута на какое-то время одна из глобальных военно-политических проблем российско-украинских отношений, а именно, вопрос раздела и утверждения сфер влияния в Азовско-Черноморском регионе.

В новых условиях Черноморский флот Российской Федерации и Военно-морские силы Украины, руководство которой в своей внешней политике все более ориентировалось на США, являлись определенным инструментом в отстаивании интересов своих государств в этом стратегически важном регионе, которые в рамках двусторонних отношений не совпадали. В этом заключалось коренное противоречие и ограниченность военно-политического и сугубо военного аспектов соглашения между Российской Федерацией и Украиной о статусе и условиях пребывания Черноморского флота России на территории Украины.

Подписанию в конце мая 1997 г. "Большого" Договора о дружбе, сотрудничестве и партнерстве между Украиной и Россией и соглашений, определяющих судьбу Черноморского флота бывшего СССР, сопутствовал ряд обстоятельств, которые заслуживают упоминания: 1. 28 мая 1997 г. премьеры двух стран поставили точку в процессе определения судьбы ЧФ. 31 мая президенты подписали "Большой договор", но между этими днями, 30 мая 1997 г. в Киеве было подписано одно из соглашений Украина-НАТО. Тем не менее после такого недружественного шага украинской стороны Ельцин приехал в Киев, хотя изначально (еще в 1992 г.) было решено однозначно: российско-украинский договор будет подписан в Москве. 2. Соглашения 28 мая 1997 г. о судьбе ЧФ были подписаны премьерами, что юридически не имело силы, так как, согласно конституциям обеих стран, все документы, затрагивающие вопросы безопасности и обороны, подписываются исключительно президентами.

Уже тогда на эти обстоятельства было обращено внимание политических аналитиков и практиков, но в атмосфере всеобщей эйфории "завершения процесса" эти "мелкие" нюансы с далеко идущими последствиями не были должным образом изучены. Что касается содержания этих документов, сразу вызвавших серьезные нарекания, то в те дни все разногласия по этому поводу предполагалось устранить путем выработки и подписания документов, конкретизирующих договор и соглашения 1997 г., а также, с помощью российско-украинской смешанной комиссии, которая должна была запустить механизм их реализации.

На кораблях ЧФ РФ были подняты Андреевские флаги, что формально определило их государственную принадлежность. Однако флоты, которым было "приказано дружить", продолжали находиться в состоянии напряженного неприятия друг друга. При этом политическое руководство Украины и командование ВМСУ продолжали активно сотрудничать с НАТО: в период с мая 1997 г. по осень 1998 г. корабли украинских ВМС провели ряд учений совместно с кораблями Североатлантического альянса, приняли участие в качестве наблюдателей в совместных маневрах кораблей ВМС Турции и США. Между представителями МО Украины и руководством НАТО в августе 1997 г. были достигнуты предварительные договоренности о возможности предоставления силам Альянса мест для временного базирования в Крыму (в частности - бывших объектов инфраструктуры ЧФ в Евпатории и Донузлаве). Это стало причиной массовых беспорядков и акций протеста населения Крымского полуострова в рамках программы

"Крым-АнтиНАТО-97", пик которых пришелся на 24 августа 1997 г. - день начала совместных маневров кораблей НАТО и ВМСУ в районе Донузлава. Протесты населения вынудили командование силами НАТО отказаться от высадки десанта в Крыму и перенести сухопутную часть учений под Николаев на полигон "Широкий лан". 4 ноября 1998 г. Президент Украины Л. Кучма подписал Указ "О государственной программе сотрудничества Украины с Организацией Североатлантического договора (НАТО) на период до 2001 года". В программе содержалось важное положение о том, что "Украина рассматривает НАТО как наиболее эффективную структуру коллективной безопасности в Европе". В положении предлагалось выработать "кризисный консультативный механизм" на случай "угрозы территориальной целостности, суверенитету или безопасности Украины". Указывалось также, что "сотрудничество с НАТО в военной сфере является одним из приоритетных направлений военной политики Украины". В этих целях предусматривалось использование для совместных с НАТО маневров "военной инфраструктуры Вооруженных сил и других военных формирований Украины, в том числе на постоянной основе". Конкретным итогом подписания данного документа можно считать проведение в конце июля - начале августа 1999 г. широкомасштабных учений на Черном море, в качестве легенды которых было официально заявлено "вмешательство международных сил под эгидой НАТО в межэтнический вооруженный конфликт, разразившийся в некой республике, с целью предотвращения гуманитарной катастрофы"⁴⁹. В скором времени политика руководства Украины, направленная на сближение с НАТО, стала одной из причин очередного охлаждения российско-украинских отношений.

Подписанные Россией и Украиной документы должны были ратифицировать парламенты двух стран. Украинский парламент первым ратифицировал Большой Договор. Процесс ратификации договоренностей парламентом РФ растянулся на полтора года. Несмотря на многочисленные возражения со стороны представителей Комитета по делам СНГ и связям с соотечественниками, руководства Автономной республики Крым и командования ЧФ, Большой Договор в декабре 1998 г. одобрила Государственная дума России. Этому в немалой степени способствовало полученное коммунистами Украины после очередных парламентских выборов большинство в Верховной Раде. Они достаточно быстро нашли общий язык с представителями коммунистического российского парламентского большинства и, прежде всего, со спикером Г. Селезневым. Прохождение Договора через Совет Федерации натолкнулось на противодействие московского мэра Ю. Лужкова. Аналогичную позицию заняли и другие депутаты Совета Федерации РФ - ставшие губернаторами А. Руцкой, А. Лебедь и др. Тем не менее, 17 февраля 1999 г. Договор был ратифицирован и Советом Федерации, чему в немалой степени способствовало обострение ситуации на Балканах. Договор был принят с поправкой премьер-министра РФ Е. Примакова о том, что документ вступит в силу только после ратификации Верховной Радой Украины пакета соглашений по Черноморскому флоту, что вскоре и произошло⁵⁰.

Итак, процесс ратификации новых договоренностей парламентами двух стран затянулся до 1999 г. Причин этому было несколько, но особо следует выделить одну: соглашения по Черноморскому флоту фактически не требовали ратификации, так как ко времени ратификации они уже по основному числу пунктов были выполнены (кроме вопросов, касающихся социальной защиты, а также юридического определения гражданства моряков-черноморцев и членов их семей). Тем не менее, парламент Украины с трудом ратифицировал только Договор, а ратификацию соглашений первоначально даже не стал рассматривать, хотя они подписывались в едином пакете. Это вызвало соответствующую реакцию в России. Во многом благодаря этому, а также тому, что многие положения договоренностей представлялись крайне невыгодными для российской стороны, обсуждение вопроса о ратификации в Госдуме также проходило с большим трудом⁵¹.

Новые российско-украинские соглашения по ЧФ во многом повторили судьбу всех предшествующих. В период с весны 1997 г. по начало 2000 г. практически, кроме подъема

Андреевских флагов, ни один вопрос о ЧФ РФ до конца не был решен. Из предполагаемых к подписанию соглашений, конкретизирующих базовые документы, заключенные на уровне государственного руководства, окончательные договоренности были достигнуты лишь по трети от их общего количества. Не начал полноценно действовать ни один из двух десятков документов механизма реализации соглашений. Не был создан работоспособный механизм взаиморасчетов между двумя сторонами, а также определения юридического статуса военнослужащих ЧФ. Вскоре прекратилась деятельность смешанной российско-украинской комиссии по Черноморскому флоту. При этом во властных руководящих структурах Севастополя, ЧФ РФ и ВМСУ не было создано действенных органов, в том числе аналитических, постоянно занимающихся этой работой и отвечающих за ее реализацию. Деятельность консульских служб России оказалась малоэффективной. Ситуация усугублялась также тем, что действия украинской стороны после подписания итоговых соглашений по ЧФ на различных уровнях и по различным вопросам зачастую были продолжением прежней деструктивной политики, которая была направлена на ревизию достигнутых договоренностей, изменение их отдельных пунктов. В итоге, к концу 1998 г. ситуация на Черноморском флоте вновь оказалась близкой к дестабилизации.

Осенью 1998 г. украинской налоговой службой за долги был арестован ряд счетов ЧФ, начали практиковаться регулярные и долговременные отключения флотских объектов от энергоснабжения. Как следствие, у флота периодически возникали сложности с работой систем оповещения и связи, своевременным обеспечением всем необходимым личного состава, охраной объектов. Ситуация предельно обострилась к июлю 2000 г., когда украинские власти заблокировали счета воинских частей, расположенных в Севастополе и Феодосии, а также санкционировали отключение электроснабжения ряда объектов ЧФ при том, что к этому времени долг самой Украины только одному "Газпрому" превысил несколько млрд. долларов, что примерно в 13 тыс. раз превышало долг ЧФ. Проблему взаиморасчетов между Россией и Украиной удалось полностью разрешить только к августу 2001 г., чему во многом способствовала встреча президентов двух стран - В. Путина и Л. Кучмы в Севастополе⁵².

Следует отметить, что к этому времени командованию обоих флотов в целом удалось после почти десятилетия конфронтации наладить конструктивное сотрудничество. Это стало возможным во многом потому, что несмотря на все сложности, на межгосударственном уровне было принято политическое решение, поставившее точку в процессе определения судьбы ЧФ бывшего СССР. Начиная с 1999 г. ЧФ и ВМСУ проводят ежегодные совместные учения в рамках программы "Фарватер мира" и решают общие задачи в бассейне Черного моря. Тем не менее и по сей день остаются достаточно сложные спорные вопросы, связанные с базированием обоих контингентов, с военными доктринами двух стран, статусом главной базы ЧФ - Севастополем, отношением к партнерству в НАТО и т. д. Точка в переговорном процессе по проблеме ЧФ все еще не поставлена⁵³.

Примечания

¹ Кравчук Л. М. Є така держава Україна. Київ, 1992. С. 32.

² Jaworsky J. Ukraine's armed forces and military policy / Ukraine in the world. Cambrige, 1998. P. 235; Shcherbak Y. Strategic Role of Ukraine. Diplomatic Addresses and Lectures (1994 - 1997), Harvard University, 1998. P. 81.

³ Командный пункт Черноморского флота. Севастополь. 2000. С. 31.

⁴ Бабурин С. И. Территория государства. М., 1998. С. 197.

⁵ Бжезинский З. Великая шахматная доска. Господство Америки и его стратегические императивы. М., 2002. С. 114 - 115.

⁶ Jaworsky J. Ibid.

⁷ См.: Развитие событий в Крыму: дилемма для Украины и значение для региональной безопасности // Политика и время. Киев, 1994. С. 30 - 32.

⁸ Независимое военное обозрение. 1997. 22 - 28 августа.

⁹ Примаков Е. М. Годы в большой политике. М., 1999. С. 392.

¹⁰ Комсомольская правда. 1992. 22 января.

¹¹ Красная звезда. 1992. 22 января.

¹² Там же.

¹³ Слава Севастополя. 1992. 8 апреля.

¹⁴ Бабурин С. Н. Территория государства. Правовые и геополитические проблемы. М., 1997, С. 236.

¹⁵ Российская газета. 1992. 20 мая.

¹⁶ Мальгин А. В. Крымский узел. Очерки политической истории Крымского полуострова. 1989 - 1999. Симферополь, 2000. С. 10.

¹⁷ Независимая газета. 1992. 7 апреля.

¹⁸ Відомості Верховної Ради України. 1991. N 38. Ст. 506.

¹⁹ Дипломатический вестник. 1992. N 2.

²⁰ Россия-Украина (1990 - 2000). Документы и материалы. М., 2001. Т. 1. С. 46 - 47.

²¹ 23 января 1992 г. вышло Постановление ВС РФ "О решениях Президиума ВС СССР от 19 февраля 1954 г. и ВС СССР от 26 апреля 1954 г. о выведении Крымской области из состава СССР".

²² Россия - Украина (1999 - 2000). Т. 1. С. 55 - 56.

²³ Там же. С. 57.

²⁴ Дипломатический Вестник. 1992. N 9 - 10. С. 13.

²⁵ Там же. N13 - 14.

²⁶ Россия - Украина (1990 - 2000). Т. 1. С. 91 - 94.

²⁷ См.: Соглашение между Российской Федерацией и Украиной о военно-морской символике Черноморского флота на переходный период. АВП РФ, ф. ЗА РФ - Украина, д. 36.

²⁸ Россия - Украина (1990 - 2000). Т. 1. С. 203 - 204.

²⁹ Сборник двусторонних договоров, соглашений и других нормативно-правовых документов в области военного сотрудничества, заключенных Российской Федерацией в 1992 - 1993 гг. с государствами бывшего СССР. М., 1994. С. 291.

³⁰ Цит. по: Bohdan Nahajlo. The Massandra Summit & Ukraine, RFE/RL Research Report, V. 2. N 37, 17 September, 1993.

³¹ Ibid.

³² Ibid; Мальгин А. В. Крымский узел... С. 30; Чикин А. М. На разломе. Черноморский флот: хроника противостояния (1992 - 1995 гг.). СПб., 1998. С. 55.

³³ См.: Крымская Правда. 1993. 28 сентября.

³⁴ См.: Bohdan Hahajlo. Ibid.

³⁵ См.: Мошес А. Конфликтный потенциал в российско-украинских отношениях: Взгляд из России // Этнические и региональные конфликты в Евразии. Кн. 2. Россия, Украина, Белоруссия. М., 1997. С. 29.

³⁶ Там же; Мошес А. Российско-украинские отношения в период до 2000 г. (Текущая ситуация и прогноз). М., 1995. С. 28 - 35.

³⁷ См.: Дипломатический вестник. 1995. N 7. С. 49 - 50.

³⁸ Ельцин Б. Либо Украина идет на уступки, либо денежки врозь // Известия. 1995. 1 июня.

³⁹ Россия-Украина (1990 - 2000). Т. 1. С. 323 - 324; Флаг Родины (Севастополь). 1994. N 72. См.: Офіційне повідомлення МЗС України // Політика і час. 1994. N 6. С. 89.

⁴¹ Україна: Утверждення незалежної держави (1991 - 2002). Київ, 2001. С. 556.

⁴² Флаг Родины. 1996. 5 октября.

⁴³ Известия. 1996. 1 ноября; Черноморский флот, город Севастополь и некоторые проблемы российско-украинских отношений. Хроника, документы, анализ, мнения. (Сб. док.). М., 1997. С. 42 - 44.

⁴⁴ Российская газета. 1994. 30 июня.

⁴⁵ Свободная мысль. 1995. N 6.

⁴⁶ Независимая газета. 1996. 8 августа.

⁴⁷ Российская газета. 1996. 24 января.

⁴⁸ См.: Соглашение между Российской Федерацией и Украиной о статусе и условиях пребывания Черноморского флота Российской Федерации на территории Украины от 28 мая 1997 г.; Соглашение между Российской Федерацией и Украиной о параметрах раздела Черноморского флота от 28 мая 1997 г.; Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Украины о взаиморасчетах, связанных с разделом Черноморского флота и пребыванием Черноморского флота Российской Федерации на территории Украины от 28 мая 1997 г. // Россия - Украина (1990 - 2000). Т. 2. М., 2001. С. 125 - 142.

⁴⁹ Мяло К. Г. Россия в последних войнах XX в. М., 2002. С. 146 - 148; Правда. 1997. 29 мая; Затулин К. Ф., Романенко В. Крымская Цусима // Независимое Военное Обозрение. 1997. N 47; Наш Современник. 1999. N 5.

⁵⁰ Россия - Украина (1990 - 2000). Т. 2. С. 299 - 308; Содружество-НГ. 1998. 18 марта; Україна: Утверждення незалежної держави. К., 2001. С. 632.

⁵¹ Федоров А. В. Правовой статус Крыма. Правовой статус Севастополя. М., 1999. С. 43 - 51; Независимая газета. 1998. 25 декабря, 26 февраля. Содружество-НГ. 1998. 25 марта; Испытание Украиной (сб. ст. по проблеме российско-украинских отношений). М., 1996. С. 125 - 128; Мальгин А. Указ. соч. С. 47.

⁵² Независимая газета. 1998. 4 ноября; РФ сегодня. 2000. N 7. С. 48 - 50; Эхо Планеты. 2001. N 32; Черноморский флот России. Исторический очерк. Симферополь, 2002. С. 401 - 402.

⁵³ Остров Крым. 1999. N 2; Мальгин А. Указ. соч. С. 48; Коммерсант-Власть. 2002. N 17 - 18.

Похожие публикации: L^{Украина} L^World Y G

Публикатор:

Україна Онлайн → Контакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://elibrary.com.ua/Libmonster

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир) • Google • Yandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

А. П. ФЕДОРОВЫХ, ПРОБЛЕМА ЧЕРНОМОРСКОГО ФЛОТА В РОССИЙСКО-УКРАИНСКИХ ОТНОШЕНИЯХ В 1990-е годы (история возникновения) // Киев: Библиотека Украины (ELIBRARY.COM.UA). Дата обновления: 07.01.2020. URL: https://elibrary.com.ua/m/articles/view/ПРОБЛЕМА-ЧЕРНОМОРСКОГО-ФЛОТА-В-РОССИЙСКО-УКРАИНСКИХ-ОТНОШЕНИЯХ-В-1990-е-годы-история-возникновения (дата обращения: 16.04.2024).

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - А. П. ФЕДОРОВЫХ:

А. П. ФЕДОРОВЫХ → другие работы, поиск: Либмонстр - Украина • Либмонстр - мир • Google • Yandex

Комментарии: