Нравственный гомеостаз - основа социального здоровья

Движение нравственных норм

Моральные нормы, как мы уже говорили, никуда не движутся, они практически неизменны. Нравственные нормы подвижны. Если, однако, мы рассмотрим нравственную палитру общества в целом, мы обнаружим мало или медленно изменяющиеся нормы одних социальных групп и более подвижные нормы других групп, мы увидим нравственные нормы, разделяемые большинством, и нормы, приверженцами которых является меньшинство.

Есть и мало изменяющиеся нравственные нормы, принятые в рамках своей среды. Воровские нравственные нормы мало меняются. Удачливый вор был и остается образцом правильного поведения для воров. И общественная мораль тех, кто за пределами воровского сообщества, им, ворам, до лампочки. Однако в связи с социально-политическими условиями и новыми экономическими отношениями и принципами даже в этой среде заметна некая существенная динамика групповых норм¹.

Состояние общества, в котором заметная часть его членов, зная о существовании обязывающих их норм, относится к ним негативно или равнодушно, называют аномией. Вслед за Эмилем Дюркгеймом, который более ста лет тому назад ввел это понятие, современные философы продолжают объяснять природу аномии следующим образом: "Современное общество, рассмотренное сквозь призму этики, характеризуется тем, что здесь социальный эффект и в этом смысле (поскольку общее благо есть моральная ценность) нравственно значимый результат не зависят от моральных мотивов, меры добродетельности и порочности индивидов в классическом значении этих понятий"².

Так от чего же зависит "нравственно значимый результат", то есть, видимо, собственно общественная нравственность, если она в современном обществе не предопределяется нравственностью его членов? А вот от чего: "С переходом от традиционного общества к индустриальному общественные отношения разрывают форму личных зависимостей и структурируются соответственно своей собственной объективной логике (приобретают "вещный" характер). Общество расширяется до размеров, неизбежно придающих общественным отношениям анонимность, и качественно усложняется, разделяясь внутри себя на самостоятельные социальные системы. Каждая из этих социальных систем оказывается тем эффективнее, чем менее она зависит от личных связей и, что особенно кажется парадоксальным, от индивидуальной моральной мотивации"³.

Таким образом, факторами, влияющими на общественные нормы, считаются характер и формы возникающих в обществе экономических отношений. И я был бы почти согласен с указанными выше философскими исследованиями этого вопроса, если бы в них, во-первых, говорилось не об изменении "индивидуальной моральной мотивации", а об изменении нравственной мотивации, о следовании индивида групповым нравственным нормам. А во-вторых, не утверждалась бы независимость общественной нравственности от "индивидуальных моральных мотиваций", чего нет и быть не может. Надо искать такой подход к описанию и исследованию проблемы, который в большей степени соответствовал бы действительности и позволил бы более точно выявить факторы, влияющие на нравственные нормы той или

Окончание. Начало см. "Политический класс", N 5/01

иной группы, научиться идентифицировать нравственную структуру социума, имеющего общие и всеми одинаково воспринимаемые моральные нормы.

Нас не устраивает и очевидная зависимость "нравственного значимого результата" от "меры добродетельности и порядочности индивидуумов", чьи фамилии при желании могут быть с ходу названы большинством населения.

Нас также не успокаивает "невидимая рука рынка", формирующая хорошо видимое падение нравов, мы хотим видимой и осязаемой социальной справедливости, хотим нравственного прогресса, а не регресса.

Движение "нравственной нормы" - не род броуновского движения и не стихийный отклик части общества на внешние раздражители. Это следствие целенаправленных действий. Причем известная сложность распознавания траектории и направления движения состоит в том, что эти "целенаправленные действия" направлены не на саму нравственность и ее нормы, а на достижение некоторых с виду вполне житейских, простых и вполне моральных целей. Для достижения этих простых житейских целей выбирается (под воздействием многих факторов) тот или иной способ, путь, инструментарий... И вот здесь-то и появляются факторы, неотвратимо влияющие на нравственные нормы.

Скажем, простое житейское стремление: "Хочу жить хорошо в материальном смысле, хочу иметь еду в достатке, дом, возможность путешествовать и т.д." Эта цель может достигаться разными путями с разной мерой отхода от моральных абсолютов. Можно, например, начать брать взятки, можно украсть, можно обмануть - при этом индивид находит оправдание своей безнравственности: "все так делают", "я - активная часть общества", "на таких, как я, все держится" и т.п. Можно безоглядно выкачивать природные богатства, превращая их в предметы потребления, бросая на произвол судьбы будущие поколения. Можно, приняв "удобные" законы, совершать нравственные преступления, оставаясь законопослушным гражданином, заменяя понятие "мораль" понятием "право", прикрываться построением "правового" и "гражданского" об-

щества вместо созидания нравственного общества, которое является гораздо более высокой и благодатной формой.

Можно оправдать свое отдельное от всего народа сообщество как не только имеющее право на отход от моральных норм, но и обязанное в силу весьма высоких и якобы всеобщих целей совершить те или иные деяния, содержащие аморальные поступки. Так довольно часто поступают люди, наделенные властью, политические лидеры и партии, стремящиеся к власти либо уже обладающие властью, но продолжающие подавлять своих врагов. Моральное оправдание своих безнравственных поступков они находят разными способами: можно, например, провозгласить (и вдолбить как истину в массовое сознание) превосходство своей страны, своей нации над другими нациями и начать

их ограбление, порабощение, завоевание. Или вбивать в общественное сознание специфические нравственные ориентиры, объявляя их всеобщими. Например, с точки зрения автора, безнравственно:

- утверждать, что счастье - это удовольствие;

- называть патриота негодяем;

- считать, что хитрость и беспринципность - это ум;

- полагать, что нахальство и наглость - это талант и конкурентное преимущество;

- цинизм и распущенность воспринимать как сокровенное знание и внутреннюю свободу;

- рассматривать эгоизм как источник развития и средство достижения благоденствия;

- исключить из жизни понятие морального долга друг перед другом и обществом, заменяя его отношениями выгоды;

- каким-либо образом ограничить доступ каждого к образованию и культуре;

- утверждать: "Что не запрещено, то разрешено", подменяя моральные отношения правовыми;

- предлагать в качестве цели построение "гражданского" и "правового", а не нравственного общества;

- не видеть отличий между гражданским обществом и обществом нравственным;

- стремиться к неограниченному потреблению, отказаться от самоограничения;

- призывать народ к покаянию за грехи и преступления предшествующих поколений;

- высмеивать того, кто помогает другим;

- покушаться на могилы и захоронения, совершенные по "чужим" обрядам;

- выбирать в качестве обобщенных характеристик своей страны и своего народа только негативные.

При этом ясно, что в обществе существуют достаточно большие группы людей, для которых приведенные тезисы не содержат элементов морального осуждения. В поисках ответа на вопрос "Кто или что формирует нравственные нормы?" нам помогут различение морали и нравственности, умение говорить не о нравственных нормах вообще, а о нравственных нормах определенной группы в определенное время и в определенном месте.

И тогда мы увидим, что нравственные нормы одной социальной группы влияют на нормы другой группы. Влияние это можно охарактеризовать как положительное или отрицательное в зависимости от того, каким нравственным нормам привержены вы лично или социальная группа, от имени которой вы говорите.

Наша естественная реакция на такое воздействие - отторжение и опасение, что существенная часть общества примет чуждые нам нравственные нормы и нам станет от этого жить плохо. В социальных группах возникает сначала дискомфорт, потом стремление от него избавиться. А дискомфорт возникает потому, что представители одной социальной группы, обладающие в какой-то момент преобладающим влиянием на общество (на его идеалы, способы экономического и духовного существования и пр.), навязывают свои ценности всем сразу. Да еще порой в весьма причудливых сочетаниях государственного устройства и экономической модели. Например, строительство капитализма либерального типа в России в конце XIX - начале XX века привело к падению монархии и навязыванию всему обществу либеральных ценностей. В результате значительная часть общества оказалась в состоянии нравственного дискомфорта, не приняла либеральные ценности и охотно поддержала близкие ей идеи социальной справедливости, пошла за их глашатаями и вместе с ними совершила революцию. Другой пример: сложное "диалектическое единство и борьба" высоких духовных идеалов с меркантильными задачами, демократических принципов - с авторитаризмом в период строительства социализма и коммунизма в СССР сформировали и накопили столько точек критического напряжения в нравственной сфере, что снова наступили коллапс, распад государства, неразбериха, смута, обнищание народа, деградация экономики, утрата ориентиров. Ополчившись против ограничений в экономической и политической сферах, политически активная и влиятельная часть советского общества с такой силой и ожесточением рванула в царство вожделенных либеральных свобод, что страна развалилась. Силы, пришедшие к власти в результате последнего распада страны, пытаются снова навязать обществу либеральные нравственные ценности, искренне (хочется думать) веря в их превосходство. Общество - значительная его часть - снова отвечает нравственным дискомфортом... И основная причина дискомфорта вовсе не в приверженности разным доктринам и символам веры, как нам пытаются доказать, а в очевидном, длительном недостижении двух провозглашенных одновременно целей: свободы (духовной и политической) и богатства (материального достатка). И дело не в том, что обеих этих целей вообще нельзя достигнуть, а в том, что к ним пошли неверным путем. Да и содержание этих целей разные слои общества раскрывают по-разному. В этом - основное нравственное и социальное противоречие современной России⁴.

Самые последние события и наблюдения показывают, как общественно-политические и правящие силы России снова пытаются совместить трудносовместимое в некой новой модели существования. Так, в сферах политического устройства, способа управления обществом слышны призывы к строительству новой, необычной формы демократии: если в Советском Союзе созда-

валось сочетание демократии с авторитаризмом, то теперь - демократии с духовным лидерством личности, демократии с вождизмом сродни тотемизму. А в сфере экономики ищется эффективное сочетание государственно-частного партнерства при сохранении стремления к росту потребления. Если на этот раз представления экономических и духовных лидеров о том, "как все должно быть", не вступят в противоречие с нравственными нормами большинства, нас ждет, возможно, общество благополучия, справедливости и достатка. Пока, однако, оснований для подобного прогноза нет. Пока давление на общество и друг на друга двух различных, полярных нравственных систем продолжается, а стремления к пониманию этого, к поиску не то что нравственной гармонии, а хотя бы приемлемого нравственного компромисса - не видно и не слышно⁵. Пока межцивилизационное нравственное противоречие раскалывает общество, в то время как оно может и должно его цементировать, усиливать, обеспечивать движущие силы роста и развития.

Если попытаться взглянуть на результаты выборов в Государственную Думу России 5-го созыва с точки зрения их нравственного измерения, сопоставить с данными социологических исследований, выявивших нравственные ориентиры общества, мы найдем подтверждение сказанному выше. Например, убогий в своем нравственном примитивизме лозунг "Айда в Европу, и все будет ништяк" ("Демократическая партия России") вызвал минимальное одобрение граждан. Тот нравственный дискомфорт, который испытывает большинство населения по отношению к "либерально-демократическим ценностям" в обличье "праволиберальных партий", проявился в ничтожно малой их поддержке. Те же, в сущности, ценности, преподнесенные в обертке "справедливости, патриотизма, достоинства страны" и т.п., оказались обеспеченными массовой поддержкой избирателей. Так что большинство и без призывов "голосует сердцем". А насколько хорошо настроен наш нравственный слух? Или мы умеем отличать только "Мурку" от "Турецкого марша" Моцарта? Этого мало: надо научиться отличать хотя бы Моцарта от Мусоргского...

Проблема нравственного выбора - а именно и только эта проблема встает перед большинством избирателей на выборах - решалась исходя не из реального нравственного измерения целей и планов политических партий, а из "вторичных признаков", плохо или никак не связанных с подлинной нравственной сутью провозглашаемых целей и методов их достижения. Читая и слушая практически совпадающие и по смыслу и по лексике предвыборные призывы, мы делаем свой выбор практически вслепую, ориентируясь не на смыслы, а на эмоционально-визуальное впечатление, которое на нас производит пиктограмма-лидер.

Наибольший интерес, несомненно, вызывает победившая "Единая Россия". Что же в ней интересного, возразят мне, ее победа была абсолютно предсказуема. Соглашусь: победа-то была предсказуема, а вот что собой являет эта таинственная ЕР - ново и интересно. Если называть эту структуру политической партией, то без приставки "партия нового типа" не обойтись, причем, чтобы отличить ее от ленинской модели, придется говорить "партия нового-нового типа". В чем я усматриваю такую сугубую новизну? В невозможности однозначно определить политическое лицо партии. Причем этот недостаток превращен в очевидное и непобедимое преимущество. И отказ от публичных дебатов в ходе предвыборной кампании вызван полной невозможностью полемики с кем бы то ни было, поскольку "Единая Россия" обладает всеми программами всех партий одновременно. Но мало этого - в ней содержится и отрицание всех программ всех партий, "отрицание самой себя". Это шедевр социально-политического конструирования, который можно назвать политическим полиморфизмом: всяк увидит в ней то, что захочет. Кому охота воевать и сражаться - увидит в ней врага и найдет тому неопровержимые доказательства. Кто ищет поддержку своим чаяниям - найдет в ней надежного защитника и строителя светлого будущего. И сие мало зависит от политических пристрастий. Поклонник либеральной рыночной экономики теперь спит с улыбкой на устах - его идеалы восторжествовали. Сторонник планового развития государства радостно прижмет к груди конспект "Плана Путина" и активно примется претворять его в жизнь. Православный христианин со слезами вознесет молитву Господу Богу в благодарность за обретение защитника Церкви. Ученый-атеист утешится востребованностью своих знаний, оснащением новых лабораторий. Патриот-державник, наконец, окинет окрестные страны гордым взором, не стыдясь былых слабостей своей страны. Молодежь, не выходя из Интернета, пошлет "по аське" "Превед Медвед" и "сникерснет". Олигарх купит своей жене ожерелье работы Фаберже, не только не страшась огласки, но и заслужив при этом огромное общественное признание. Старик со старухой, отходя ко сну, скажут: "Лишь бы не было войны"...

Вот так, пока большинство политических лидеров оттачивали свои программы и отмежевывались от прочих, возникло Нечто, обладающее нравственной (именно и прежде всего нравственной) привлекательностью для большинства.

Из чего она складывается, эта нравственная привлекательность? Как мы уже увидели - не из программных призывов. Может быть, народ оценивает практически достигнутые результаты? Не без этого, конечно. Но он точно не по одним результатам судит. Слишком неоднозначны достигнутые результаты, особенно в экономической

сфере: десятилетие устойчиво чрезмерной инфляции ну никак не может быть названо экономическим достижением, половина населения за чертой или у черты бедности - тоже. Это, кстати, прямое свидетельство того, что специфика менталитета нашего народа такова, что прагматически материальное не занимает в ней первого места. Так за что же голосовали? За нравственно близкий и понятный образ лидера и за надежду на то, что это нравственное ядро проявит себя рано или поздно и в делах второстепенных, таких как, например, благосостояние.

Не есть ли это прообраз грядущего политического и нравственного консенсуса? Боюсь, что нет. Потому что быть зеркалом - это одно, а формировать среду и ценности - другое. Электоральные технологии - это одно, а влияние на общественные нравственные нормы - другое.

Такие факторы, как религиозные доктрины, политические лозунги, морализаторство всех сортов, массовая культура, элитарная культура, реалии быта, воспитания, персональная психология и т.п., оказывают, несомненно, существенное влияние на формирование общественных нравственных норм. На каждый из них так или иначе обращается внимание общества и политиков, каждый из этих факторов задействован, однако результат в виде имеющихся общественных нравов не удовлетворяет, в сущности, никого.

Есть еще один фактор, влияние которого не столь очевидно, хотя оно, на наш взгляд, является едва ли не решающим: наше влияние на нравственные нормы останется весьма слабым, если среди анализируемых факторов не будет рассмотрено целеполагание жизни общества в целом и отдельных его членов. Наряду с выбором целей определяющую роль играет и выбор методов их достижения - выбор экономической модели жизнеустройства. И если среди целей общества на одном из первых мест стоит стремление производить всего как можно больше (а значит, и потреблять), нравственные нормы выстроятся и перегруппируются соответствующим этому образом. Нам представляется весьма актуальным выделить именно аспект влияния экономики на нравственные нормы.

Что определяет экономика?

Недавно в ходе телевизионной дискуссии я услышал искреннее удивление весьма образованных собеседников-гуманитариев, когда произнес словосочетание "нравственная

экономика". Оказалось, все еще есть люди, считающие экономику лишь средством, инструментом достижения тех или иных целей. А раз инструмент, то он бездушен и аморален - как станок или автомобиль.

Но в отношении экономики дело обстоит сложнее. Экономика, конечно, обладает признаками инструмента, некоего "автомобиля", с помощью которого можно добраться из пункта А в пункт Б. Только это такой автомобиль, который сам определит - в какой пункт вы попадете. И дело не только в том, что экономика - не просто система знаний и приемов, а и вовлеченное в экономическую жизнь людское сообщество как его неотъемлемая часть. Со всей непредсказуемостью человеческих поступков. Дело еще и в том, что избранный способ экономической жизни не только подвержен изменениям под воздействием людских страстей, но и в том, что имеется весьма сильная обратная связь: страсти людские, их поведенческие и нравственные нормы изменяются под воздействием способов и целей экономической жизни.

Покуда максимизация прибыли существует в ранге священной коровы, нравственные нормы будут соответствовать именно этой цели, а не целям добра, взаимной любви и братства. Рабовладелец использует рабов не потому, что ему просто хочется их безнаказанно мучить и унижать, а потому, что это его способ получения прибыли. А получе-

ние прибыли в большинстве известных нам обществ - нравственно высокая цель. Не любым, конечно, способом. То, что было приемлемо в период дикости, - трахнуть дубинкой по голове и отнять добычу - в период высокоразвитого, культурного, интеллектуально изощренного общества, каковым обладали такие рабовладельческие страны, как Древняя Греция, Рим, США, становилось нравственно неприемлемым, а вот эксплуатация чужого труда в форме рабства - вполне. Следствием этого являются определенные нравственные нормы. Потом и они изменятся, рабство уходит в прошлое, поскольку найден более эффективный способ экономического производства и получения прибыли. Рабовладение объявляется безнравственным, устанавливаются иные нормы взаимоотношений между людьми.

В принципе человечество, сменяя одни нравственные нормы другими, двигается в направлении, в котором мы можем усмотреть движение в сторону моральных абсолютов, то есть улучшение общественных нравов.

Где же мы сейчас находимся? В каких аспектах мы нравы улучшаем, в каких ухудшаем и что на это влияет? Можем ли мы считать динамику нравственных норм у нас в стране непрерывным движением к нравственным идеалам? Что может стать необходимым и достаточным условием поддержания баланса общественной нравственности на приемлемом уровне?

Нравственными должны быть самые основания жизнеустройства, и прежде всего экономические. Система экономических взглядов и экономическая практика - вот базис, на котором произрастают нравственные нормы. Выбор способа экономической жизни есть одновременно и выбор норм общественной нравственности. Необходимо выявить и обозначить в качестве ориентиров "духовные эффекты материального производства и материальные эффекты духовного производства"⁶. Ни одна страна, ни один народ, ни человечество в целом никогда за всю свою историю ни одного дня и ни одной минуты не пребывали в состоянии высоконравственном: всегда были убийцы и воры, казнокрады и растлители, мошенники и шантажисты... Ни одной религии, ни одной социально-политической системе не удалось достичь состояния нравственного консенсуса - даже на теоретическом уровне, не говоря уж о практическом.

Подлинная национальная идея России, русского народа - мечта о нравственном обществе. Эта мечта пытается реализоваться не одну сотню лет. Она воплощается то в одних, то в других целях и лозунгах, она ищет свое место в политических, философских и социальных доктринах, она пытается реализоваться на практике через реформы и революции...

Но нравственное общество невозможно без нравственной экономики. Если наиболее влиятельные политические силы на практике внедряют в качестве высших целей, в качестве смысла жизнедеятельности рост потребления, получение денежной выгоды, если мерилом успеха признается размер состояния, то никакое публичное морализаторство, никакая либерально-демократическая проповедь свободы и равенства, никакие пропагандистские лозунги "равных шансов для всех" и "естественного формирования справедливых цен" не внедрят в общественное сознание ценностные и поведенческие нормы, соответствующие нашим представлениям о нравственном, справедливом обществе.

Наша (и мировая) экономика безнравственна. Если ради чего-то мы готовы приносить в жертву Богом данные невосполняемые природные ресурсы (нефть, например, и прочие полезные ископаемые), то пусть это будут вещи необходимые и достаточные. Ради тонн бумаги с рекламными призывами, которые ежечасно выбрасываются на помойки, ради неограниченного увеличения количества автомобилей и бесконечного расширения для них дорог, ради производства быстро перегорающих лампочек, "вовремя" ломающихся холодильников и телевизоров, ради производства того, что потом невозможно или трудно утилизировать, не нанося ущерба природе, ради всей этой безумной гонки за химерой нравственный человек не станет уничтожать леса и сжигать нефть! Переход к реальному учету баланса потребностей и возможностей - уже давно не революция взглядов, а элементарное следование здравому смыслу и известным экономическим подходам. Это экономический профессионализм на уровне грамотного счетовода. Благодаря многочисленным исследованиям последних десятилетий, разработанным методикам возможность прогнозирования, планирования и надлежащей коррекции количества и качества потребления, соотнесенного с имеющимися ресурсами, ныне существует. Остальное - дьявольская западня бесконечной конкурентной борьбы и гонки за сверхприбылями. И дело лишь в политической воле. Поэтому в связи с политическими реалиями полагаем важным отметить, что безнравственно:

- называть тупиковый путь развития (возрастающее потребление при истощающихся ресурсах) прогрессом;

- утверждать, что только полностью свободные, не ограничиваемые государством рыночные отношения приведут к равновесию между потребностями и возможностями, а страну - к всеобщему благоденствию;

- считать эксплуатацию обеспечением занятости, финансово-экономическую зависимость - включением в мировое сообщество;

- называть вора "эффективным собственником";

- искажать информацию в угоду политической и экономической алчности;

- измерять качество жизни размером ВВП на душу населения;

- прививать народу мысль, что если в стране рынок и демократия, то все остальное сложится и приложится само собой.

Основа нравственной экономики - осознанный и выверенный баланс между имеющимися ресурсами и допустимым их потреблением. Одновременно это есть и нравственный общественный баланс. Целью жизни и развития общества должно быть его духовное развитие, а не производство все большего и большего количества продукции и возрастающее потребление. Сказанное - не призыв к аскетизму и не анафема гедонизму. Это - поиск гармонии между потребностями и возможностями.

Духовное развитие есть не только (и не столько) религиозное благочестие, не только возможность читать и писать книги, слушать и создавать музыку, любоваться и рисовать картины, но и с духовной осмысленностью, со счастливым подъемом пахать и сеять, стоять у станка, строить дома, исследовать неисследованное и изобретать новую технику, хорошо отдыхать, с удовольствием потреблять доступные блага, жить полнокровной материальной жизнью.

Осознанное и прочувствованное всем сердцем разумное самоограничение - вот настоящий высокий вызов человечеству, гибнущему в безумной гонке потребления. Этот призыв, прозвучавший в статьях многих мыслителей прошлого и современных отечественных писателей, экономистов, ученых, - этот призыв услышан многими. Но почти никем не воспринят как безотлагательное руководство к действию. Пока этот призыв не станет политикой государства, экономика будет нестись к катастрофе, а общественная нравственность - к моральному разложению.

Именно здесь - в выборе способа экономической жизни - лежит нравственная развилка, точка бифуркации. Или мы идем по тропе, ведущей к нравственной деградации, и тропа эта - экономика потребительства, или мы идем по пути нравственного роста, и путь этот - нравственная экономика.

На пути человека и человечества таких разветвлений много. Но есть и точка невозврата: последний поворот, за которым - гибельная бездна. Много раз имелась возможность выбора разумного и нравственного пути, были и попытки сделать правильный выбор. Наиболее близка к нравственному идеалу была экономическая модель Советского Союза. Но и ее оказалось недостаточно для формирования "необратимо нравственного" общества. В очередной точке бифуркации мы свернули "не туда". Есть опасность, что теперь точка невозврата может быть пройдена.

Но даже при переходе к тому, что мы называем нравственной экономикой, автоматического благорастворения норм морали в общественных нравах не произойдет. Автоматически, вследствие экономического детерминизма, нравственное общество не установится. Возникнут лишь базовые условия для последовательного и успешного формирования высоких общественных идеалов и нравственных норм. Кроме того, надо реально смотреть на вещи: никто в ближайшие десятилетия не сможет изменить порочную и гибельную экономическую парадигму общества потребления. А жить-то надо сейчас, когда порочное влияние экономической модели продолжает свою разрушительную работу, когда бок о бок живут люди, любящие свою страну больше материального благополучия, и люди, чье отношение к России можно выразить фразой из анекдота: кушать люблю, а так - нет.

Что нам остается делать? То же, что и всегда, то же, что придется делать и в условиях нравственной экономики: "нравоучить". Для этого надо прежде всего такую цель перед собой поставить. В достижение этой цели следует вовлечь все имеющиеся институты и возможности. Чтобы знать, как повлиять на процесс формирования общественных нравов, надо изучать его, выявлять факторы, влияющие на нравственные нормы, учиться управлять этими факторами.

Сказанное означает, что надо не покладая рук, без устали, ежечасно и ежеминутно определять, насаждать и взращивать нравственные нормы, понимая, что процесс этот столь же необходим, сколь и бесконечен. И это не есть основание для пессимизма, для отказа от непрестанной работы по умягчению общественных нравов. Много ступеней у воспитания нравственности: отец и мать, детский сад и школа, двор, друзья, знакомые и родственники, сотрудники, начальники, СМИ, книги, ТВ, политики, спортсмены, все деятели культуры... И на всех этих этапах все должны быть непрерывно озабочены нравственным состоянием общества, ценностной шкалой, средствами ее управления, поддержания и пр.

Пока этого не делается. Лишь Церковь в рамках своей компетенции целенаправленно воздействует на общественные нравы, но, как мы уже говорили, эффективность этого воздействия неудовлетворительна. Социологи изучают, точнее, отслеживают состояние общественной нравственности, фиксируют изменения, происходящие в обществе, но не выявляют причин и факторов возникновения и изменения тех или иных нравственных норм.

Нравственность - это самое главное и ценное, что делает человека человеком. И не "валовой продукт на душу населения" должен стать мерилом прогресса, а "нравственность на душу населения".

Что нового для практической работы по созиданию нравственного общества дает нам напоминание о разграничении понятий мо-

рали и нравственности? Ответ на поставленный вопрос позволит ясно увидеть и осознать мозаичность структуры общественной нравственности, понять, что разные общественные группы придерживаются разных нравственных норм. Даст возможность осознать, как и почему нравственные нормы одних групп влияют на нормы других групп. Такой подход предоставит способ исследовать причины формирования разных нравственных норм в обществе и, установив причины, попытаться целенаправленно воздействовать на них, стремясь к построению нравственного общества.

Нравственный гомеостаз общества

Политическая палитра, структура общества, выражающая себя в политических партиях, неадекватна нравственной структуре, являющейся латентной объективной характеристикой общества. "Объективные" социальные группы - это такие группы, которые существуют независимо от воли образующих их людей: например, национальные или национально-государственные, тендерные, возрастные и т.д.⁷. К "объективным" можно отнести и социальные группы, которые могли бы быть выявлены по признаку сходства или различия нравственных норм. Такие

социальные группы, как правило, не являются субъектами общественно-политической деятельности, поскольку лишены институциональных организаций, созданных для защиты и выражения их интересов, да и вообще лишены способности формулировать или осуществлять целеполагание. Они, однако, оказывают влияние на общественно-политическую жизнь, поддерживая или отвергая различные партии, фракции, призывы и программы правительства и т.д. Однако в силу неадекватности политических платформ интуитивно ощущаемым нравственным нормам люди, разделяющие близкие или совпадающие нравственные нормы, голосуют за разные партии (а потом, как правило, остаются неудовлетворенными). В действительности только та партия добивается настоящего успеха, которая в своих целях и задачах отразит подлинные нравственные напряжения и дискомфорт. Причем именно нравственное измерение любых лозунгов и целей является подлинным мерилом в глазах большинства. Так, большевики в 1917 году, позиционируя себя как "партию, выражающую интересы пролетариата", предложили столь нравственно привлекательные лозунги прекращения войны, отмены сословий, национальных и религиозных преференций, передачи земли крестьянам и т.д., что получили поддержку не только пролетариата, но и значительной массы населения. Осознание социальной группой своих нравственных норм становится мощным ресурсом этой группы.

До сих пор в нашей стране существует такая путаница в попытках идентификации собственных индивидуальных взглядов, интересов, нравственного кодекса и соотнесения их с платформами и программами политических партий, что состояние умов в обществе можно характеризовать как полную дезориентацию. А дезориентированное общество легко пойдет за кем угодно и куда угодно.

Только политическая система, обеспечивающая оптимальные условия для субъективизации нравственно нормированных страт общества, для возможности выявлять свои нравственные ориентиры, находить нравственно близкие политические партии, сможет обеспечить нравственный баланс общества. Именно баланс, а не полный консенсус по всем позициям. Необходимо выявить зону, поле консенсуса, тот набор нравственных норм, которые разделяет большинство со-

циальных групп общества. Вокруг этой зоны нравственного консенсуса остаются различия и разногласия, однако само его существование позволит вести "межнравственный" диалог. А без него страна никогда не вступит на путь устойчивого развития, духовного и материального благополучия.

Поиск зоны нравственного консенсуса в обществе возможен, если нравственные кодексы, нормы отдельных социальных групп будут для начала определены, сформулированы. Потом следует определить совпадающие, пересекающиеся нормы, потом - области возможных компромиссов, взаимных уступок, наконец, надо четко понять зоны неприемлемых компромиссов. На таком базисе может быть построена модель равновесного сосуществования нравственных норм между социальными группами, придерживающимися разных ценностей, динамического равновесия вокруг зоны консенсуса, нравственного гомеостаза. В обществе нужны и коллективисты, и индивидуалисты, и терпеливо-покорные носители глубинных оснований жизни, традиции, и "хуцпаносители" - эгоистичные авантюристы, толкающие общество куда-то в неведомое, к "прогрессу". Должна быть и "умеренность во всем", и не дающий замереть в социальной апатии потребительский интерес - изменяющийся, но не тупо растущий в ущерб всему. Между ними должно быть взаимодействие, некое динамическое равновесие, и такую модель общества уже вполне можно себе представить. И основное ядро общества - те самые "живущие по преданиям и рассуждающие по авторитету" - вовсе не "толпа", как их обозначил Белинский, а основная часть народа, консервативная его часть, без которой "здесь ничего бы не стояло". "Жить по преданиям" - это и есть сохранение и передача из поколения в поколение неких традиций, представлений о хорошем и плохом. И не случайно при попытках перевода русского понятия "нравственность" на, например, английский язык пользуются выражением social custom - что дословно означает "народный обычай", то есть предание, традицию. Но не будет жизни у общества, на сто процентов состоящего из одних "консерваторов": нужны бунтари, те люди, которые стремятся самостоятельно выработать формулу жизни исходя из личного опыта, обстоятельств и т.п.

Имея подобную модель, можно начать движение к ней, опираясь на знание движущих сил, управляющих формированием нравственных норм.

Какие же группы и силы являются наиболее влиятельными на нравственном поле боя? Наиболее влиятельные (и отнюдь не в силу морального авторитета) социальные группы в России - это слой, направляющий социально-экономическое развитие страны, и слой, управляющий СМИ. Вторая группа заметнее, поэтому большинством людей принято источником нравственного разложения общества считать СМИ, и телевидение в особенности. Это так, но СМИ - лишь последнее звено в цепочке причинно-следственных связей. Ответственность за размывание нравственных устоев общества лежит прежде всего на тех, кто определяет и направляет политическую и экономическую жизнь страны.

Российское руководство 90-х отличалось редкой формой радикальной безнравственности, маргинальности взглядов. Им не двигало ничего, кроме жажды наживы, комплексов неполноценности и мстительности. Оно не ставило перед собой никаких нравственных задач: даже притворное, ханжеское морализаторство ему было ни к чему. Несовпадение системы ценностей большинства населения и узкого слоя прорвавшихся к власти было столь трагическим, цинизм этой группы по отношению к взглядам и чаяниям большинства - столь вопиющим, обоснование собственных нравственных норм - столь ничтожным, что нестабильность достигла критической точки и страна была близка к полному уничтожению.

Руководство нынешнее тем, в сущности, и отличается от предшественников, что стало говорить, а в последнее время и совершать действия, направленные на улучшение общественных нравов. Призывы к социальной справедливости, развертывание социальных программ, проявление хотя бы выборочного уважения к собственному прошлому, укрепление авторитета страны на мировой арене, устремленность к самостоятельности государства - все это движение в сторону нравственного консенсуса, к поиску баланса между нравственным кодексом большинства и нравственным содержанием государственной политики.

Выводы и призывы

Человечество прошло огромный путь, и весь этот путь был стремлением к удовлетворению потребностей. Данные стремления в основном были оправданными: большая часть людей во все времена и у всех народов не ела досыта, не имела жилища и одежды, не удовлетворялись ее творческие и духовные потребности. Только в новейшее время появились страны и народы, сумевшие обеспечить необходимый (и даже во много раз превосходящий разумную потребность) уровень потребления для значительной части населения. Это стало возможным в том числе благодаря развитию технологий, выработке более справедливых оснований социальной жизни для своих граждан. Не только это обеспечило развитым странам высокий уровень потребления, но и создание специальных механизмов перераспределения богатств в пользу своих граждан. Стремление обеспечить стабильность собственного богатства, по-

стоянный его рост породило новую форму возникновения и удовлетворения потребностей. Потребности научились генерировать, а их бесконечное удовлетворение, основной сутью которого является постоянно сохраняющаяся неудовлетворенность, объявлено нормой жизни, внедрено в массовое сознание как естественная и правильная цель.

Производить как можно больше и потреблять как можно больше - вот лозунг всех когда-либо существовавших экономических систем⁸. Это тупиковый путь развития вне зависимости от того, каким способом он реализуется - капиталистическим или социалистическим. Сегодня это стало ясно, как никогда прежде. Исчерпаемость важнейших природных ресурсов уже видна, давление на экологию планеты приближается к катастрофическому. То, что необходимо срочно вводить жесткие требования ограничений некоторых видов негативного воздействия на природу, превратилось в международную правовую норму. Но этого мало. Должно стать нравственной, более того - моральной нормой требование разумного самоограничения потребностей. Призывы к этому слышны давно⁹. Но они отвергаются, и не только алчными бизнесменами, но и той частью общества, от которой люди жаждут услышать слова надежды, - политическими лидерами.

Нравственность индивидуальна и субъективна. Мы, однако, способны так или иначе опознавать нравственно близких нам людей, ощущать нравственную общность в каких-то основных, самых важных нормах. Это и дает основание говорить о возможности выявления больших социальных групп, придерживающихся сходных нравственных норм, хотя бы эти группы и не были никак формализованы. Задача в том и состоит, чтобы научиться осознавать свои нравственные нормы, уметь ими управлять и - самое главное - отличать нежелательное влияние на нравственность от влияния благотворного. Средства, пагубно влияющие на нравственность, зачастую бывают сокрыты масками праведности и благочестия, пламенными призывами к высоким целям, они могут выглядеть как искренние сочувствие и сострадание. Но это сочувствие может оказаться ловкой попыткой сбить с нравственного пути на путь ложный.

Что же может и должно служить критерием, признаком, выяв-

ляющим истинные цели? А просто надо попытаться оценить: достижима ли предлагаемая цель на практике и каким путем к ней предлагают идти. И если цель оказывается при трезвой оценке возможностей красивой химерой либо же она в принципе реализуема, но по дороге к ней надо совершить безнравственные поступки, стоит насторожиться и еще раз все взвесить. Надо научиться узнавать, идентифицировать свои нравственные нормы. Надо научиться распознавать за всякого рода сладкими и соблазнительными призывами их нравственную суть. И стараться понять - совпадает она с нравственным кодом или нет, стоит идти за этим политическим лидером или нет.

Распавшаяся общность - например, государство - может собраться как целое, если нравственный код большинства общества не разрушен. Тогда люди будут узнавать друг друга по совпадению нравственного кода. Если же нравственное ядро страны, народа, цивилизации разрушено основательно, то за этим последует распад этой общности. Распавшиеся части перестанут узнавать друг друга и ощущать себя едиными, сообщниками. Самое главное - нравственная близость - перестанет скреплять эту общность, и при любом насилии извне она разрушится.

То, что соблюдение нравственных норм является залогом общественного благополучия, скажет каждый православный и каждый мусульманин. Если бы все придерживались и в душе, и в жизни одних, общих для всех нравственных норм, в государстве царили бы покой и благоденствие. Но это недостижимо - и не только на практике, но, на наш взгляд, и в теории: мир иначе устроен. Но мы уверены, что благоприятное взаимодействие неантагонистических нравственных кодов возможно и способно оказать стабилизирующее воздействие на любое общество. Мир ждет от России нового слова, новой надежды на созидание общества справедливости, общества высокой нравственности. Сегодня, как никогда прежде, такое слово может быть сказано, и сказано в России. Может и должна быть сформулирована доктрина нравственного общества, построенного на основаниях нравственной экономики, основным принципом которой является не максимизация прибыли, а удовлетворение разумных потребностей, согласованных с возможностями природы. И не только сформулирована, но и реализована на практике.

Примечания.

¹ Самодуров В. Воры в законе: короли криминального мира //Аргументы недели. N 45 (79). 7 ноября 2007.

²См.: Гусейнов А. Мораль и цивилизация // Философия культуры-97. Самара, 1997; Он же. Мораль и рынок // Культура российского предпринимательства. М., 1997; Он же. Этика и мораль в современном мире // Этическая мысль. Ежегодник. М., 2000.

³ Он же. Мораль и рынок; Он же. Этика и мораль в современном мире.

⁴ Ахиезер А. С. Нравственная динамика общества: возможности прогнозирования // Социологический журнал. 1995. N 4. С. 5 - 21.

⁵ Возможно, единственным исключением является Межпартийное совещание по внешней политике при Государственной Думе РФ 4-го созыва. Цель и смысл деятельности этого Совещания, состоящего из представителей пяти думских партий, - находить зоны консенсуса во взглядах на внешнюю политику страны. Опыт 2006 - 2007 годов дает некоторые основания надеяться, что этот механизм получит дальнейшее развитие. Хочется выразить надежду, что этот опыт послужит примером и отправной точкой поиска зоны сперва политического, а затем и нравственного консенсуса конкурирующих политических партий.

⁶ См.: Симчера В. М. Нравственная экономика. М., 2006.

⁷ См.: Дилигенский Г. Г. Социально-политическая психология. М., 1996.

⁸ Подобный ориентир свойственен не только так называемым капиталистическим системам. Строительство коммунизма в СССР также было подчинено этой цели. Политическое переустройство России мотивировалось целями экономического роста, роста благосостояния людей. И это, несомненно, было оправданно, поскольку не были удовлетворены даже минимальные жизненные потребности. Однако коммунистический принцип "от каждого по способностям, каждому по потребностям" как идеал, как конечная цель развития с высоты сегодняшнего понимания проблемы выглядит ошибочным, ибо никак не регламентирует размеры этих потребностей. Но не в этом была трагедия страны, приведшая к ее гибели. Трагедия была заложена в нравственном ядре идеологии и в практическом ее воплощении. Бесспорные экономические и политические достижения периода строительства социализма в СССР девальвированы безнравственным, с точки зрения большинства народа, применением методов, допускающих несправедливость, неоправданное насилие и жестокость, ограничения свобод и т.д. И хотя эта власть привела народ к невиданному благополучию, народ не только не встал на ее защиту, но и спустя почти два десятилетия не желает ее возврата. И дело здесь не только в антисоветской, антикоммунистической пропаганде, которая, несомненно, вносит свой вклад, но и в подсознательном неприятии, в неких нравственных несовпадениях с прошлым. Это не означает, однако, что нравственных совпадений с настоящим больше. Их, может быть, и гораздо меньше, но из точки "настоящее" хочется двигаться в точку "будущее", которое должно непременно быть прекрасным, лучше всего того, что было и что есть, - так уж мы устроены.

⁹ См.: Schumacher E.F. Small is beautiful. Hartley & Marks, 1999; Россия на пути к устойчивому развитию. М., 2003; Ларуш Л. Физическая экономика. М., 1997.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Комментарии: