Государственное издательство юридической литературы. М. 1949. 542 стр.

Рецензируемый труд представляет собой первый том восьмитомного издания "Истории государства и права СССР", задуманного Всесоюзным институтом юридических наук Министерства юстиции СССР. Как указывает автор, этот труд написан им на основе ряда его предшествующих работ, с учётом "новейших взглядов по тем или иным частным вопросам, относящимся к общей проблеме истории Киевского государства и права" (стр. 6). Таким образом, перед нами обобщающая работа, подводящая итоги, многолетним исследованиям С. В. Юшкова, посвященным истории Киевского государства. Некоторые из этих старых исследований воспроизведены в рецензируемом труде текстуально.

С. В. Юшкову, как и Б. Д. Грекову, принадлежит большая заслуга в изучении генезиса и развития феодальных отношений в Киевской Руси. Много сделал С. В. Юшков для выяснения характера социально-экономических отношений и политического строя в дофеодальный период истории русского народа. В исследованиях, посвященных вопросу о происхождении Киевского государства, автор собрал материал, опровергающий антинаучную норманскую теорию.

С. В. Юшков является крупным знатоком памятников древнерусского права. Разделы его труда, посвященные Русской Правде, княжеским уставам и т. д., написаны на основе детального изучения источников и оригинальны по своим выводам. Очень важно, что С. В. Юшков подходит к памятникам права не с формальных позиций, а даёт их анализ и изучает их историю в тесной связи с развитием общественных отношений.

При всех своих достоинствах работа С. В. Юшкова вызывает целый ряд серьёзных возражений. Ряд положений автора ошибочен.

Прежде всего, следует остановиться на теоретическом введении к рецензируемой книге, посвященном обоснованию предмета и метода истории государства и права СССР, вопросам периодизации и критике дворянской и буржуазной историографии и предпосланном, очевидно, не только данному труду, но и всему восьмитомному изданию "Истории государства и права СССР". Введение это не может удовлетворить читателя.

Параграф введения, касающийся предмета и метода истории государства и права, перепечатан из учебника "История государства и права СССР" (ч. 1-я), выпущенного С. В. Юшковым в 1947 году. С момента выхода в свет названного учебника прошло два года. На всех участках идеологического фронта ведётся борьба с буржуазным космополитизмом, объективизмом и другими враждебными марксистско-ленинской теории проявлениями буржуазной "идеологии. Серьёзной критике были подвергнуты и работы по истории права, в частности работы С. В. Юшкова. Предпринимая после этого издание нового фундаментального труда по истории государства и права СССР, Всесоюзный институт юридических наук не должен был в качестве введения к нему давать имеющее двухгодичную давность предисловие С. В. Юшкова к его старой книге. Институту следовало во введении наметить те задачи, которые встали перед историками права в связи с развернувшейся на основе указаний ЦК ВКП(б) по идеологическим вопросам решительной борьбой против буржуазных теорий.

Параграф введения, посвященный историографии, также в основном воспроизводит соответствующий текст учебника С. В. Юшкова по истории государства и права издания 1947 года. Недостаток этого раздела заключается в том, что в нём не вскрывается на основе указаний В. И. Ленина борьба двух течений в дореволюционной историографии: буржуазно-либерального и революционно-демократического. В. И. Ленин в статье "По поводу юбилея" (1911 г.) противопоставлял "либеральную и демократическую" тенденции в русской общественной мысли и указывал в этой связи на "различие идейно-политических направлений, скажем, Кавелина, с одной стороны, и Чернышевского, с другой"¹ . То же противопоставление революционно-демократического течения буржуазному либерализму В. И. Ленин даёт в статье "Памяти Герцена" (1912 г.), в которой говорит о диаметральной противоположности двух направлений: с одной стороны, "революционера Герцена", Чернышевского и Добролюбова, представлявших "новое поколение революционеров-разночинцев", с другой, "подлого либерала", одного "из отвратительнейших типов либерального хамства" Кавелина² . Особенно чётко классовая сущность русского буржуазного либерализма вскрыта В. И. Лениным в работе "Ещё один поход на демократию" (1912 г.). "В отношении либерала Кавелина к демократу Чернышевскому", как указывает В. И. Леннин, виден "точнейший прообраз отношения кадетской партии либераль-

¹ В. И. Ленин. Соч. Т. 17, стр. 88. 4-е изд.

² В. И. Ленин. Соч. Т. 18, стр. 9, 12, 13.

ных буржуа к русскому демократическому движению масс"¹ .

С. В. Юшков не говорит о представителях революционно-демократического течения русской историографии (Чернышевском, Добролюбове, Герцене). Он не даёт развёрнутой классовой оценки произведениям ряда буржуазных историков права. Так, в отношении Кавелина, работы которого В. И. Ленин расценивал как "образчик профессорски-лакейского глубокомыслия"² , или Чичерина, реакционные взгляды которого В. И. Ленин подверг критике в своём труде "Гонители земства и аннибалы либерализма", С. В. Юшков ограничивается лишь указанием на две их работы, имевшие "особое значение" (стр. 21). С. В. Юшкову следовало показать борьбу двух течений в историко-правовой литературе, раскрыв прогрессивное значение таких работ Чернышевского, направленных против Чичерина, как "Непочтительность к авторитетам", "Чичерин как публицист", рецензия на книгу Чичерина "Областные учреждения России в XVII в.". Известна оценка Чернышевским Чичерина как историка, стремившегося "философскими построениями доказать историческую необходимость каждого предписания земской полиции, сообразно теории беспристрастия"³ .

Непонятно, почему из историографического обзора исчезли труды М. М. Ковалевского, посвященные родовому строю, на которые неоднократно ссылается Энгельс в своей классической работе "Происхождение семьи, частной собственности и государства".

Тот же недостаток характерен и для специальных историографических обзоров, имеющихся в отдельных разделах книги С. В. Юшкова. Так, говоря о норманской теории происхождения Русского государства, автор отмечает, что среди "кадровых" буржуазных историков (стр. 33) было незначительное число "антинорманистов", и называет Эверса, Гедеонова, Иловайского, Будиловича, Хвольсона, Багалея. В то же время автор не касается выступлений против нормамизма революционного демократа В. Г. Белинского, не останавливается на полемике по вопросу о происхождении Руси, которую в 1860 г. Чернышевский и Добролюбов вели с антинорманских позиций с М. П. Погодиным. Эта полемика не носила только академический характер, ибо, как известно, в период революционной ситуации царизм использовал реакционную норманскую теорию для борьбы с нараставшим революционным движением⁴ . С. В. Юшков недостаточно чётко формулирует принципиальную разницу между буржуазной и советской историографией по вопросу о норманской теории (стр. 31 - 35). Мнения буржуазных авторов часто комментируются с объективистских позиций (стр. 80 - 81 и др.).

Особенно непонятно, почему в своём вводном историографическом очерке автор ничего не говорит о развитии советской марксистско-ленинской науки истории права. На стр. 19 приведён довольно длинный список советских учёных, которые "разработали в своих монографиях и разрешили наиболее серьёзные вопросы истории русского государства и права", но значения этих работ автор не раскрывает.

Монография С. В. Юшкова распадается на две части, из которых одна посвящена общественно-политическому строю и праву Киевского государства в период формирования феодальных отношений, вторая - в феодальный период. Такая конструкция книга вполне соответствует указаниям И. В. Сталина, А. А. Жданова, С. М. Кирова о необходимости различать "феодализм и дофеодальный период, когда крестьяне не были ещё закрепощены"⁵ . Но ряд утверждений автора, касающихся дофеодального периода, является неверным. С. В. Юшков считает характерным для дофеодального периода борьбу трёх укладов: первобытнообщинного, рабовладельческого и феодального (стр. 12, 36, 85) - и четырёх классов: рабовладельцев, рабов, феодалов, феодально-зависимого населения (стр. 85). В дальнейшем изложении, однако, автор не обосновывает этого четырёхклассового деления общества в дофеодальный период истории восточного славянства. Наоборот, он подчёркивает патриархальный характер рабства у славян даже тогда, когда "классовые противоречия, классовый антагонизм должен был резко усилиться" (стр. 89). А ведь наличие классов предполагает классовую борьбу, так же как рабовладельческий уклад предполагает сложившуюся (хотя и не ставшую господствующей) систему производственных отношений. Поэтому правильнее, исходя из указаний И. В. Сталина, А. А. Жданова и С. М. Кирова, полностью подтверждаемых конкретным историческим материалом, изучать длительный процесс смены двух способов производства у восточных славян - первобытно-общинного и феодального, - процесс образования класса феодально-зависимого крестьянства на основе закрепощения свободных общинников и превращения дани в феодальную ренту как форму эксплуатации. Патриархальное рабство, несомненно, играло определённую роль в общественной жизни восточных славян, однако нет никаких оснований для того, чтобы говорить о сосуществовании у них двух производственных систем (рабовладельческой и феодальной).

Противоречия в книге С. В. Юшкова имеются и по вопросу о происхождении Русского государства.

На стр. 37 - 39 С. В. Юшков, прибегая не к анализу источников (которых слишком мало), а к целому ряду косвенных "соображе-

¹ В. И. Ленин. Соч. Т. 18, стр. 287.

² В. И. Ленин. Соч. Т. 5, стр. 30.

³ Н. Чернышевский. Соч. Т. IV, стр. 486.

⁴ См. Н. Сладкевич. Исторические взгляды Чернышевского и Добролюбова. "Вопросы истории" N 2 за 1949 год, стр. 34.

⁵ И. Сталин, А. Жданов, С. Киров. Замечания по поводу конспекта учебника по истории СССР. К изучению истории. Сборник, стр. 22. Партаздат ЦК ВКП(б). 1937.

ний, пытается доказать наличие уже в IV в. у антов примитивного варварского дофеодального государства. Но ведь государство появляется на определённом уровне социально-экономического развития, что прекрасно выяснено Энгельсом, указывавшим на превращение в связи с процессом классообразования органов родового строя из "орудий народной воли" в "самостоятельные органы господства и угнетения, направленные против собственного народа"¹ . С. В. Юшков не приводит материала, рисующего это превращение, не говорит о характере военной демократии у антов. Мало того, отметив, что "те племена восточного славянства, которые затем обитали на территории, занятой антами (поляне, северяне, уличи, иверцы), должны были унаследовать уровень общественно-экономического и политического развития антов, а также их культуру" (стр. 39), автор затем относит образование государства у перечисленных славянских племён ко времени от VII до IX в. (стр. 44), используя указания Энгельса применительно к этому времени. С одной стороны, наличие государства у антов объясняется тем, что антское объединение включало "в свой состав народы, прошедшие тысячелетний путь скифской государственности и подвергшиеся весьма сильному воздействию греко-римской культуры" (стр. 38), т. е., по существу, речь идёт о влиянии на общественный строй антов политических форм других народов. С другой стороны, согласно концепции С. В. Юшкова, в развитии восточных славян VII - IX вв. замечается регресс по сравнению с антами примерно на три столетия. И тут же С. В. Юшков выступает с утверждением, что славяне IX в. "должны были унаследовать не только материальную и духовную культуру, но и общественный, политический и правовой строй" скифо-сарматских народов (стр. 44), т. е. народов, известных начиная с VIII в. до н. э. (стр. 36). Таким образом, в вопросе о происхождении государства у восточных славян С. В. Юшков допускает ряд противоречий.

В связи с этим надо отметить, что С. В. Юшков не совсем правильно излагает вопрос о происхождении восточных славян. На стр. 36 он говорит, что предки восточных славян носили название скифов. Несколько ниже в качестве предков славян названы невры и будины, а на стр. 44-скифо-сар-матские народы в широком смысле слова. Советские учёные много поработали над вопросами славянского этногенеза, и их изыскания должны быть верно, изложены в общих курсах. Как указывает П. Н. Третьяков, исходя из работ Н. Я. Марра, "генетические связи славянских племён с племенами Геродотовой Скифии" несомненны, но в то же время "скифский мир послужил субстратом не одного лишь славянства", а предками славян являлись не только земледельческие скифские племена² .

Вопрос об образовании Киевского государства тесно связан с вопросом о происхождении Руси. С. В. Юшков толкует названия "русь", "руссы", встречающиеся в источниках IX - X вв., как термины, имеющие значение социальной группы. Русь, руссы - это дружинники, профессиональные воины, военачальники, купцы, ремесленники, родоплеменная знать, возникшая в результате разложения первобытно-общинного строя (стр. 58 - 62). Они оседают в городах, расположенных по основным речным путям, составляют "очаги классового общества", принимают "деятельное участие в организации государственных объединений" (стр. 63). Если сопоставить всё это с указанием С. В. Юшкова на "особенное значение в процессе разложения соседских общин" развития внешней торговли (стр. 41), то получится концепция образования Киевского государства, очень близкая к схеме В. О. Ключевского, который подчёркивал роль в этом процессе городов как пунктов внешней торговли (стр. 72). Но в ряде мест рецензируемой книги бросается в глаза, что руссы в понимании С. В. Юшкова - уже не социальная группа, они не принадлежат к славянам, а противостоят им: руссы стоят над славянами (стр. 58), собирают дань со славян, кормятся тем, что могут получить от славян (стр. 60). Значит, это не верхушка славянского общества. Кто же эти руссы, образовавшие ряд государств ещё "до событий 859 - 862 гг." (стр. 65)?

Этническое значение, утверждает в других местах своей книги С. В. Юшков, слово "русь" приобрело уже после образования Киевского государства. С этой теорией С. В. Юшкова также трудно согласиться. Правда, из приводимых им иностранных источников IX - X вв. действительно следует, что в ряде случаев в этих источниках имеются в виду русские (т. е. славянские) купцы. Однако это означает лишь то, что, скажем, арабы имели дело как раз с русскими купцами, а не то, что до середины X в. (стр. 57) не было понятия "руси" как этнического целого. Как согласовать это утверждение с приводимыми самим С. В. Юшковым известиями Ефрема Сирина (IV в.) или Псевдо Захарии (VI в.) о народе "рос" (стр. 55), с мнением Н. Я. Марра о древности имени "рос" в Северном Причерноморье, в Восточной Европе?

Нельзя согласиться с противопоставлением С. В. Юшковым своего метода "широкого, всестороннего изучения общественно-экономического и культурного развития восточного славянства" выводам Н. Я. Марра, основанным лишь "на лингвистических теориях" (стр. 57 - 58). Хотя Н. Я. Марр и не занимался специально историей восточного славянства, но все его построения отличаются широтой общеисторического кругозора.

С. В. Юшков приводит много доводов в доказательство легендарности летописного рассказа о призвании варягов, но он ослабляет свои собственные данные следующим замечанием: "Мы убеждены, что, в конце концов, будут приведены серьёзные доказательства того, что рассказ о призвании князей-варягов с начала до конца есть легенда...". Но ведь эти "серьёзные доказательства" имеются и сейчас, и сам С. В. Юшков их приводит.

¹ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. XVI. Ч. 1-я, стр. 140.

² П. Третьяков. Восточно-славянские племена, стр. 32 - 33. М. - Л. 1948.

Рассмотрение вопроса о переходе Киевской Руси от дофеодального периода к феодальному С. В. Юшков строит в плане полемики с авторами учебника истории СССР до XVIII в. (Б. Д. Грековым, С. В. Бахрушиным), упрекая их в том, что они основной признак феодализма видят в политической раздробленности (стр. 74 - 75, 227 - 228). С. В. Юшков указывает, что феодализм есть "общественно-экономическая формация" (стр. 239), характеризующаяся особым способом производства (стр. 228). Полемика, начатая С. В. Юшковым, является плодом какого-то недоразумения. Авторы учебника истории СССР¹ исходят не из понятая феодальной раздробленности как политической системы, а из марксистско-ленинского определения феодализма как системы производственных отношений, характеризующейся четырьмя признаками: 1) господством натурального хозяйства, 2) наличием средств производства у непосредственного производителя (крестьянина), 3) личной зависимостью (в разных формах и степени) крестьянина от землевладельца, 4) низким, рутинным состоянием техники² . Кстати сказать, в книге С. В. Юшкова это ленинское определение почему-то отсутствует.

В силу господства замкнутого натурального хозяйства, объяснявшегося слабым развитием производительных сил, в эпоху феодализма наблюдается экономическая (прежде всего, а не политическая) раздробленность страны. Об этом очень ярко говорит И. В. Сталин в недавно опубликованной работе "Национальный вопрос и ленинизм". В период докапиталистический "не было ещё национальных рынков, не было ни экономических, ни культурных национальных центров, не было, стало быть, тех факторов, которые ликвидируют хозяйственную раздроблённость данного народа и стягивают разобщённые доселе части этого народа в одно национальное целое"³ . Экономическая раздробленность влечёт за собой как естественное следствие распад политический, поэтому феодальный строй в России характеризуется раздроблением страны "на множество самостоятельных полугосударств"⁴ . Уровнем производительных сил объясняется непрочность Киевского государства, необходимость его распада. Лишь на определённом этапе развития феодальной экономики создаются предпосылки для преодоления феодальной раздробленности и создания централизованного государства, которое в России в силу особых причин складывается раньше ликвидации феодализма.

С. В. Юшков, говоря о феодальной раздробленности, имеет в виду политический момент, поэтому в его характеристике феодального государства имеется ряд противоречий. С одной стороны. Киевское государство при Владимире и Ярославе (конец X - первая половина XI в.) "носит относительно централизованный характер" (стр. 13, 229, 231, 232) и период феодальной раздробленности наступает после похода Андрея Боголюбского на Киев в 1169 г. (стр. 14, 143). С другой стороны, утверждает С. В. Юшков, феодальная раздробленность "началась у нас как раз при князе Владимире, посадившем своих детей на княжение в разных русских городах. Князю Ярославу, несмотря на ожесточённую борьбу, не удалось восстановить единства Киевского государства" (стр. 75).

Но ведь и раздача городов Владимиром и поход на Киев Андрея Боголюбского - это всё факты политической истории, не они определяют этапы феодального развития. О сложившемся феодальном государстве можно говорить тогда, когда сложились феодальные отношения, когда феодальный способ производства стал господствующим. Когда это случилось? Не в конце X в., не при Владимире, но и не при Андрее Боголюбском, не в конце XII века. Процесс генезиса и развития феодальных отношений - процесс длительный. Но несомненный качественный перелом имеет место в конце XI в. когда феодальные отношения становятся господствующими. И материал, приводимый самим С. В. Юшковым, противоречит его утверждению, что время Владимира - это начало нового этапа в истории феодализма. Напротив, это "апогей" дофеодального государства. В самом деле, сам автор говорит об "интенсивном росте в XI в. княжеских земельных владений или княжеского домена" (стр. 135), о развитии с XI в. боярского землевладения (стр. 136), о превращении к XI в. смердов в феодально-зависимое население (стр. 267) и т. д. Наконец в вопросах периодизации одним из важных критериев является классовая борьба (стр. 12), а её нарастание относится к концу XI - началу XII в. (восстание в Киеве в 1068 г., движение смердов в 1071 г., восстание 1113 г.). Поэтому попытка С. В. Юшкова выдвинуть в качестве грани перехода от общества феодализирующегося к сложившемуся феодальному - конец X, начало XI в. - нам не представляется убедительно аргументированной.

Некоторые замечания возникают в связи с выводами С. В. Юшкова относительно формирования класса феодально-зависимого крестьянства. Автор говорит, что рабочей силой феодального хозяйства могли становиться рабы, посаженные на землю, или же "закабалённые свободные общинники, которые должны были прибегать к займам у зажиточных людей, в результате различного рода стихийных бедствий, или, будучи не в состоянии уплатить дань, или, наконец, будучи разорены во время военных действий" (стр. 92). В этом весьма ограниченном определении исчезло основное: положение марксистско-ленинского учения о внеэкономическом принуждении в эпоху феодализма. Точно так же на стр. 136 - 137 при перечислении источников феодальной зависимости автор говорит о превращении рабов в крепостных, самозакладе, патронате-защите, найме (?), а в заключение - о закрепощении "актами грубой силы" (стр. 137. так-

¹ "История СССР". Т. 1, стр. 92 - 93. М. 1947.

² См. В. И. Ленин. Соч. Т. 3, стр. 158 - 159.

³ И. В. Сталин. Соч. Т. 11, стр. 336.

⁴ И. Сталин, А. Жданов, С. Киров. Замечания по поводу конспекта учебника по истории СССР. К изучению истории. Сборник, стр. 22.

же 286 - 287). О внеэкономическом принуждении как основе феодальной эксплуатации не говорится. Для Киевской Руси речь может идти не о крепостном праве (стр. 268), а о зависимости. Под крепостным правом автор почему-то разумеет зависимость от феодалов и холопов, посаженных на землю, и закупов и "вдачей". Смерды же, задушные люди, изгои, "наймиты" - это, по мнению С. В. Юшкова, "зависимое сельское население" (стр. 285). Положение всех этих многочисленных категорий определяется очень нечётко. Правильнее было бы исходить из ленинского указания на существование двух форм установления феодальной зависимости: внеэкономического принуждения (как основы феодальной эксплуатации) и экономического закабаления. Источники не дают достаточных оснований для того, чтобы выделять особые категории "вдачей" и "наймитов", отличные от закупов.

Непонятно, что имеет в виду автор, говоря о "разложении соседской общины" (стр. 41). Процесс разложения общины рассматривается им вне связи с возникновением сначала неполной, потом полной частной собственности на пахотную землю, которая переходит к отдельным семьям и "семья становится хозяйственной единицей общества"¹ .

В главе об иммунитете (стр. 765) не используется характеристика иммунитета как "атрибута земельной собственности"² , данная Марксом.

Явно преуменьшает С. В. Юшков значение древнерусских городов, когда говорит о том, что они являлись только центрами "феодального властвования" (стр. 349) и что "городские торговые и ремесленные массы" не выступали в качестве самостоятельной силы, а лишь использовались "во время ожесточённой борьбы феодальных группировок" (стр. 357).

Представляют интерес очерки С. В. Юшкова, посвященные праву Киевского государства. Но связь правовых институтов с историей общественных отношений показана недостаточно. Так, в параграфах, касающихся брака, семьи, наследственного права (стр. 117 - 120, 442 - 450), материал источников, (скажем, Русской Правды) следовало сопоставить с наблюдениями Энгельса о переходе от материнского права к отцовскому, от парного брака к моногамии, о том, что отдельная семья сделалась "грозной силой, противостоящей раду"³ . Следовало использовать высказывания Маркса относительно "социального значения" права наследования, так как оно "оставляет за наследником ту власть, которой покойный обладал при жизни, а именно власть при помощи своей собственности присваивать продукты чужого труда". Например, землевладелец получает возможность "под титулом ренты присваивать без всякой компенсации плоды чужого труда"⁴ .

Нельзя согласиться с С. В. Юшковым в его оценке серьёзных достижений советской исторической науки. Так, например, касаясь издания Русской Правды, выпущенного Институтом истории в 1940 г., автор весьма сурово (но абсолютно бездоказательно) заявляет, что недостатки принятой в нём классификации списков Правды делают невозможным использование этого издания в специальных исследованиях. Издание же Русской Правды, выпущенное Академией Наук Украинской ССР в 1935 г. на основе классификации списков, разработанной С. В. Юшковым, по мнению последнего, наиболее удовлетворяет научным требованиям (стр. 152). Нам кажется, что со стороны С. В. Юшкова можно было бы требовать более справедливого отношения к работам своих товарищей по науке. Академическое издание Русской Правды представляет собой результат многолетнего труда большого коллектива советских историков. Это издание, конечно, подлежит критике, но С. В. Юшков не критикует, а просто игнорирует его. С. В. Юшкову следовало бы разобраться в очень серьёзных замечаниях по поводу его классификации списков Русской Правды, сделанных в предисловии к академическому изданию 1940 года. Так, С. В. Юшков неправомерно соединяет два древних списка Краткой Правды со списками XVIII - XIX вв., причём путает списки XVIII и XIX веков. 56 списков "Троицкого извода" памятника (по классификации С. В. Юшкова) в действительности представляют несколько "изводов", особенности которых стираются при подведении 55 вариантов к одному списку. Классификация С. В. Юшкова в основном представляет собой соединение данных Н. В. Калачёва и В. И. Сергеевича⁵ . Указание С. В. Юшкова на то, что в академическом издании не отмечены в качестве особых редакций Сокращённая Правда и Правда в соединении с Судебником царя Константина, не соответствует действительности. В издании приведены указанные им тексты. Вопрос же о том, считать ли их отдельными редакциями, является спорным, и решать его может исследователь памятника.

Недостатком книги С. В. Юшкова является небрежность в обработке материала и в редактировании, в силу чего книга изобилует рядом фактических противоречий и ошибок. Приведём отдельные примеры. На стр. 37 С. В. Юшков пишет: "О том, что название венеды прилагалось к славянам, говорится уже в источниках IV в., в частности, в произведении готского историка Иорнанда или Иордана". Но ведь известно, что Иорнанд (Иордан) жил не в IV, а в VI веке. На стр. 30 поход Олега на Киев отнесён к 862 г., на стр. 67 - к 882 году.

¹ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. XVI. Ч. 1-я, стр. 139.

² К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. XVII, стр. 366.

³ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. XVI. Ч. 1-я, стр. 138.

⁴ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. XIII. Ч. 1-я, стр. 336.

⁵ См. Правда Русская. 1. Тексты, стр. 26 - 29 (замечания В. П. Любимова). Изд-во Академии наук. М. - Л. 1940.

Договор Олега с Византией датируется то 911 г. (стр. 79), то 912 г, (стр. 94), договор Игоря - то 945 г. (стр. 79), то 944 (стр. 127), договор Святослава на двух соседних страницах (78 и 79) имеет разные даты: 972 г. и 971 год. На стр. 141 восстание, в Киеве против князя Изяслава отнесено к 1068 г., на стр. 509 - к 1067 году. Восстание смердов на стр. 115 датируется 1072 г., на стр. 509 - 1071 г., на стр. 472 - 1070 годом. На стр. 153 автор критикует взгляд И. А. Стратонова, согласно которому Правда Ярославичей возникла в 1036 г., на стр. 187 говорится об отнесении Стратоновым этого памятника к 1035 году. Сам С. В. Юшков относит Правду Ярославичей к 1072 г. (стр. 184), а некоторые приписки к ней к ещё более позднему времени. Это не согласовано с утверждением на стр. 188 о том, что Краткая Правда в целом "была составлена в 60 - 70-х годах XI в., во всяком случае, позже так называемой Правды Ярославичей". Время возникновения устава Всеволода новгородской церкви Ивана на Опоках на стр. 222 определяется как 1135 - 1136 гг., на стр. 265 - около 1135 года. Время возникновения на Руси патриаршества отнесено к 1597 г. вместо 1589 г, (стр. 224). На стр. 22 говорится об издании в XIX в. актового материала, причём перечисляются следующие названия опубликованных сборников источников: "Государственные грамоты и договора" (!), "Акты Археографической Комиссии", "Дополнения к актам Археографической Комиссии". Должно же быть: "Собрание государственных грамот и договоров", "Акты Археографической экспедиции", "Дополнения к актам историческим".

Подобные противоречия и ошибки особенно нежелательны в курсе, который рассчитан на массовое пользование им учащимися высших учебных заведений.

Таким образом, подводя итога, надо сказать, что в книге С. В. Юшкова имеются серьёзные методологические и фактические ошибки. С. В. Юшкозу в его дальнейшей творческой работе необходимо более углублённо исследовать некоторые остающиеся неясными или спорными положения, а может быть, и пересмотреть отдельные точки зрения.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - Л. ЧЕРЕПНИН:

Комментарии: