Автор: Гильберто К. Галлопэн, Сильвио Фунтович, Мартин О'Коннор, Джерри Равец

 Введение

В самых разных кругах нарастает ощущение, что наука не реагирует адекватным образом на вызовы современности, особенно те, что связаны с целями устойчивого развития. В нашем анализе мы не учитываем нападки со стороны антинаучных секторов, но лишь критику и претензии тех, кто в целом признает позитивную роль науки в познании мира и решении практических проблем.

Сегодня сам традиционный научный истэблишмент признает, что в новой ситуации на нашей планете необходим новый "социальный контракт для науки", что в науке уже на обойтись без перемен, что мир на пороге XXI века фундаментально отличался от того мира, в рамках которого происходило становление нынешних научных структур (Lubchenco, 1997). В качестве сегодняшнего императива рассматривается необходимость сосредоточить внимание на взаимосвязи между социальными, политическими, экономическими, биологическими, физическими, химическими и геологическими системами; там, где ранее преобладали статичные и упрощенные модели, ныне идет поиск динамичных межсистемных объяснений (Jasanoff et al., 1997).

Неудовлетворенность существующими методами исследования проявляется во многих областях. Например, консультативная группа международных исследований в области сельского хозяйства (КГМИСХ) утверждает, что "пока не существует общепринятой исследовательской модели, охватывающей физические, биологические и человеческие аспекты долгосрочной устойчивости (в сельском хозяйстве). Создание такой модели является задачей подлинно международного значения" (CGIAR 1993, р. 8).

Летом 1999 г. в Будапеште прошла Всемирная конференция по вопросам науки под рубрикой "Наука двадцать первого века" с участием более 18000 делегатов из 155 стран. Результаты конференции воплощены в двух главных документах: "Декларации о науке и применении научных знаний" и "Программе действий для науки" (ICSU, 1999) ¹ . В обоих документах неоднократно подчеркивается необходимость выработки новых взаимоотношений между наукой и обществом, укрепления научного образования и сотрудничества, связи между современным и традиционным научным знанием, междисциплинарных исследований, поддержки науки в развивающихся странах, большое значение этических вопросов, связанных с научной практикой и применением научных знаний, и ряд других важных проблем.

Гильберто К. Галлопэн - эколог, советник по региональной экологической политике Экономической комиссии для Латинской Америки и Карибского бассейна (Сантьяго, Чили) (E-mail: ggallopin@eclac.cl). Сильвио Фуитович - математик, научный сотрудник Института систем, информатики и безопасности объединенного исследовательского центра при Европейской комиссии (Испра, Италия) (E-mail: silvio.funtowicz@jrc.it). Мартин О'Коннор - экономист, профессор Университета де Версай Сен-Кантенан. Ивелин (Франция) (E-mail: Martin.Oconnor@c3ed.uvsq.fr). Джерри Равец - критик современной науки и технологии, независимый консультант (Лондон) (Е-mail: Jerry Ravetz@lineone.net).

стр. 43

Участники конференции призвали к укреплению и демократизации науки, говорили о новой роли науки в обществе, но, что примечательно, обошли молчанием вопрос о том, что сама наука, возможно, также нуждается в переменах (за исключением упоминания необходимости интеграции естественных и общественных наук и особенно междисциплинарных исследований).

Когда читаешь документы конференции, невольно возникает ощущение, что их главный смысл состоит в следующем: проблемы науки связаны в основном с тем, каким образом научные знания используются, порой неправильно, а главным образом недостаточно; но сама модель и практика науки в ее нынешнем виде подходит для нового века не хуже, чем для прошлого - как в области устойчивого развития, так и фундаментального осознания и решения практических проблем.

Мы считаем своевременным и полезным обсуждение вопроса о том, насколько нынешняя традиционная наука (ее методика и практика) соответствует роли направляющей силы устойчивого развития. Мы не утверждаем, что все в науке требует изменения, но считаем необходимым проанализировать, до какой степени (и в каких ситуациях) проблемы науки связаны с неиспользованием (или неправильным использованием) существующих критериев исследований, и до какой степени (и в каких ситуациях) сами эти критерии требуют модификации или даже замены. Все это не означает ухода от сути научной мысли, определенной в "Декларации о науке" Всемирной конференции (ICSU, 1999) как "способность к изучению проблем с различных точек зрения и поиску объяснений природных и социальных явлений, постоянно подвергаемых критическому анализу". Мы полагаем, что эта необходимость имеет гносеологическую природу, основана на недавних событиях в самой науке, а не (при всей их важности) соображениях, связанных с социальными ценностями.

Эволюционирующая наука

В течение всей своей истории наука переживала постоянную эволюцию. Вплоть до второй мировой войны преобладающей формой (особенно в области научного сознания) были "академические" - движимые любознательностью - исследования. Затем ведущую роль приобрела "индустриализованная" (Ravetz, 1996) или, согласно другому определению, "инкорпорированная" (Rose, Rose 1976) наука. В этом случае исследования носят "целевой" характер, а ученый из независимого "кустаря-умельца" превращается в наемного работника. Сегодня традиционные исследования, основанные на любознательности, окончательно отодвинуты на обочину. Связанная с ними форма интеллектуальной собственности - "общественное знание" в ведущих дисциплинах (вроде биотехнологии) быстро вытесняется "корпоративным ноу-хау".

Соответственным образом изменилась и научная "продукция", а также способы ее распространения. Прежнее различие между "открытием" и "изобретением", ставшее основой патентной системы, уже стерлось. Сегодня патентуются не только целые формы жизни; идентификация возможной функции цепочки ДНК является достаточным основанием, чтобы считать ее "изобретением", собственностью того, кто предъявил на нее права. Традиционные рецензируемые журналы для публичного распространения также перестают быть главным источником коммуникации. Результаты исследований излагаются в виде консультативных рекомендаций, "серой литературы", сохраняются в конфиденциальной форме внутри институтов или полностью засекречиваются в рамках "конфиденциальности между юристом и клиентом". Если брать традиционную экспертную рецензию в качестве нормы, то задачи определения качества этих новых процессов и продукции изменились почти до неузнаваемости. Возникла целая разновидность критической литературы, причем у одних авторов эта критика направлена против самих ученых (Huber, 1991), а другие с пониманием относятся к проб-

стр. 44

лемам, порожденным новой обстановкой (Jasanoff, 1990; Crossen, 1994).

Подобная же диверсификация наблюдается и среди разновидностей знаний-продукций, признаваемых законными. Демократизация знания сегодня позволила преодолеть рамки "жюри" - компетентных специалистов, оценивающих качество технических данных (Jasanoff, 1998), теперь в процесс вовлечены и те, кто, попав в трудную ситуацию, использует особые интернетовские "группы по интересам" для оценки аспектов своего положения (болезни, зараженности, загрязнения окружающей среды, угнетения, дискриминации, эксплуатации), которые ранее носили часто эзотерический характер, являясь прерогативой специалистов. Кроме того, своего рода "претензии на знание" присутствуют и в более разнообразных контекстах, например, у коренных народов, в альтернативной или "народной" медицине; такого рода знания пользуются все большей коммерческой и политической поддержкой со стороны различных общественных кругов. Современная наука, с ее характерной методологией и социальной "нишей", теперь становится частью этого обогащенного целого.

Упомянутые перемены в науке не проходили независимо от развертывавшихся исторических процессов в экономической, технологической, социально-культурной и экологической сферах. Эти перемены одновременно отражают и оказывают воздействие на социальную практику и общественный образ науки, а также проблему "качественности" научного познания и исследования. Реакцией на потребность в общественно значимых критериях качественности стало предложение о "пост-нормальной науке" (Funtowicz, Ravetz, 1992, 1993,1999).

Но в некоторых случаях перемены затрагивают также фундаментальные правила науки и критерии истины. Одним из примеров является напряженность и меня юпдееся соотношение между аналитическим и интегративным течениями в экологической науке (Holling, 1998). Предметом противоречий между ними являются, среди прочего, базовые представления о причинности, критериях истинности и эпистемологической приемлемости, а также критериях оценки (см. табл. 1).

Аналитическое течение сосредоточивает внимание на изучении отдельных частей явления, и корни его связаны с традициями экспериментальной науки, где выбиралась достаточно узкая тематика для выдвижения гипотез, сбора данных, разработки критических опытов с целью опровержения неверных гипотез. Из-за экспериментальной основы исследований избираемый масштаб, как правило, невелик по пространственно-временному охвату.

Исходной предпосылкой интегративного течения является тезис о том, что наши знания о системе всегда неполны. Сюрпризы неизбежны. Единодушное согласие среди специалистов - явление редкое: чаще наблюдается лишь все более правдоподобная линия проверенной опытами аргументации. Но не только наука отличается незавершенностью: сама система - это движущийся объект, эволюционирующий под воздействием управления и прогрессивного расширения масштабов влияния человека на нашу планету.

Эти меняющиеся аспекты (важнейшие процедуры, социальная практика, общественный образ, проверка качества) имеют особое значение для исследований, связанных с выработкой политики, порожденных политическими проблемами вроде допустимой концентрации загрязняющего вещества, рисками для здоровья людей, и, очевидно, "производством" и использованием научных знаний в целях устойчивого развития - одним словом, формированием "устойчивой науки".

Задачи устойчивого развития предъявляют новые, глубокие требования к нашему способу определения проблем, поиску решений и действий по их выполнению.

Хотя в исторической перспективе научная теория и практика весьма успешно справлялись с тем, что Уивер в 1948 г. определил как "проблемы простоты" и проблемы "неорганизованной сложности"; теперь могут потребоваться изменения в теории и практике науки, а также в ее применении для выработки политики ряда решения многих существующих и возникающих более сложных и "путаных" ситуаций

стр. 45

Table 1. Comparing the two streams of the science of ecology

и вопросов, характерных для проблем "организованной сложности".

Неадекватность традиционного научного подхода с трагической ясностью проявилась в эпизоде с "коровьим бешенством" ² , классической "путаной" ситуацией. Годами авторитетные исследователи и советники заверяли британское правительство, что вероятность передачи инфекции людям крайне незначительна. Они не высказывались по вопросу о цене политических решений, в связи с которыми главной опасностью признавались паника среди населения и большие государственные расходы. Риск эпидемии среди людей (и соответствующих расходов) не принимался во внимание экспертами, и, в конечном счете, официально отрицался. Когда случаи заболевания людей новой формой БКЯ ³ подтвердились, а их причина была выявлена, как эксперты, так и чиновники признали, что эпидемия этого дегенеративного заболевания представляла собой "риск, не поддающийся точной оценке".

Ситуация вышла из-под контроля, и паника среди потребителей поставила под угрозу не только производство говядины в Британии, но возможно и всю мясную промышленность Европы.

На этой стадии пришлось принимать "жесткое" решение о количестве скота, отправляемого на убой, в основу которого легла очень "мягкая" оценка того, какая цифра забитого скота вернет уверенность потребителям. В то же время, к участию в диалоге были допущены независимые критики, с которыми ранее обходились весьма жестко. Абсолютно непреднамеренно британское министерство сельского хозяйства, лесоводства и рыболовства создало ситуацию, характеризующуюся крайней системной неопределенностью, громадными "ставками" при принятии решений и "узаконенным" расширением круга экспертов (Funtowicz et al., 1999).

В системном плане все эти изменения можно понять как элемент меняющегося характера науки и возникновения внутри

стр. 46

нее новых противоречий. Не случайно для исследований, служащих "корпоративному ноу-хау", избирается крайне упрощенный, аналитический стиль: тем самым контекстуальные спектры науки, особенно ее воздействие на человека и природную среду, можно рассматривать как нечто "внешнее", и пусть сторонники регулирования производства и этики занимаются ими, если смогут. И совсем наоборот, новое научное сознание, системное и гуманистическое, принимающее во внимание фактор неопределенности и ценностные обязательства, а также охватывающее расширенное сообщество экспертов, поднимается на борьбу за "общественное знание", когда академический сектор оказался в состоянии полного бессилия. Проблема со всей очевидностью проявляется в таких случаях, как ситуация с генетически модифицированными организмами, где крайняя неопределенность последствий с точки зрения экологии либо игнорируется, либо признается, или с биомедицинской инженерией, где понятие "здоровья" сводится лишь к излечению болезни, а вопрос о медицинских и моральных рисках аналогичным образом приводит к поляризации мнений среди участников дискуссии.

Новая ситуация

Превалирующий в науке настрой обнаруживает серьезную неадекватность. Уже признано, что вовсе не случайно в ряде важных ситуаций сам успех классического "раздробленного" подхода привел к обострению тех самых проблем экологии и развития, для решения которых он применялся. Фундаментальная неопределенность связана как с ограниченностью нашего понимания процессов развития человека и окружающей среды, индетерминизмом, присущим комплексным динамичным системам (состоящим из природных, рукотворных и человеческих компонентов), и мириадом выборов и целей самих людей. Кроме того, сегодняшний исторический контекст и динамика развития демонстрируют существенные отличия от ситуации, характерной для нескольких последних десятилетий.

С одной стороны мир вступает в период чрезвычайной "турбулентности" из-за зарождения и усиления глубоких экономических, социальных, политических и культурных перемен, связанных с происходящей сегодня техно- экономической революцией. Кроме того, скорость и масштаб глобальных изменений, усиление взаимосвязи между социальными и природными системами на планетарном уровне, все большее усложнение обществ и их воздействия на биосферу приводят к высокому уровню неопределенности и непредсказуемости, несущему новые угрозы (а также новые возможности) для человечества.

С другой стороны, нынешние тенденции рассматриваются как непрочные (как с экологической, так и социальной точки зрения). Необходимость смены направления была официально признана на глобальном саммите в июне 1992 г. Однако само новое направление еще четко не определено; кроме того, большинство дискуссий и рекомендаций по прежнему носят "дисциплинарно-раздробленный" характер.

В последние десятилетия комплексность ситуаций и проблем постоянно усиливается (Gallopin, 1999; Munn et al., 1999). Это связано с рядом причин, например таких:

- онтологические изменения: изменения, внесенные человеком в природу реального мира, идущие в беспрецедентном темпе и масштабе, и также приводящие к росту взаимосвязи и взаимозависимости на ряде уровней. Молекулы двуокиси углерода, высвобождаемые при сжигании твердого топлива (в основном на Севере), соединяются с молекулами двуокиси углерода, возникающими в результате обезлесения (в основном на Юге) и вызывают глобальные климатические изменения: экономический кризис в Азии волнами прокатывается по всей глобальной экономической системе, воздействуя на самые отдаленные страны;

- эпистемологические изменения: изменения в нашем понимании мира, связанные с современными научными знаниями о поведении комплексных систем, в том числе осознанием того, что непредсказуемость и неожиданность могут встраиваться в ткань

стр. 47

реальности не только на микроскопическом уровне (речь идет об общепризнанном принципе неопределенности Гейзенберга), но и на макроскопическом, как будет показано ниже;

- изменения в характере принятия решений: во многих регионах мира утверждается стиль принятия решений с более широким участием общественности, приходящий на смену технократическому и авторитарному стилю. Этот факт, вместе с распространяющимся признанием дополнительных критериев, таких как экология, права человека, гендерный и другие факторы, а также с появлением новых социальных действующих лиц, таких как неправительственные организации и транснациональные корпорации, ведет к увеличению числа аспектов, принимаемых во внимание при определении вопросов, выявлении проблем и способов их решения, а значит и к повышению уровня комплексности.

Системы и комплексность

Становится все яснее, что задачи устойчивого развития требуют интеграции экономических, социальных, культурных, политических и экологических факторов. Они требуют конструктивного сочетания подходов к развитию "сверху" с инициативами "снизу". Они требуют одновременного учета местного и глобального аспектов и характера их взаимодействия. Кроме того, они требуют расширения пространственно-временных горизонтов для удовлетворения потребностей внутрипоколенческой и межпоколенческой справедливости. Другими словами, необходимо фундаментальное изменение нашего подхода к развитию и взаимосвязи между природой и обществом.

В том, что касается науки, это означает призыв к интеграции в куда более широком (и глубоком) масштабе, чем внедрение междисциплинарного подхода в исследованиях. Нужен подлинный комплексно-системный подход как к научной методике, так и научной практике.

Системный подход - это образ мышления, основанный на понятиях взаимосвязи, взаимоотношений и контекста. Согласно этой точке зрения, важнейшие свойства организма, общества или иной комплексной системы, являются ее свойствами как целого, возникающими в результате взаимодействия и взаимосвязи между ее составляющими. Свойства составляющих не присущи им внутренне, но могут быть поняты лишь в контексте более масштабного целого. Системное мышление сосредоточивается не на базовых "кирпичиках", а на базовых принципах организации системы. Это "контекстуальное" мышление, противоположное аналитическому.

Взгляд на систему с научной точки зрения предусматривает две главные задачи: первая состоит в выявлении и осознании важнейших причинных взаимосвязей; из связей между разными факторами и масштабами вырастает возможность изменений в одном из компонентов системы, отражающихся на других ее составляющих. Вторая задача - понять динамику системы. Помимо структуры компонентов и связей, огромное значение имеет анализ сил, определяющих поведение системы, в том числе исследование того, каким образом различные компоненты и процессы взаимодействуют функционально, порождая системные реакции и новые свойства, каким образом система адаптирует и трансформирует саму себя.

Мы ни в коей мере не игнорируем того факта, что уже существует ряд превосходных системно-ориентированных исследований, и их объем постоянно увеличивается. Однако системные исследования - это не правило, а исключение в современной науке. По вышеизложенным причинам представляется очевидным, что наука, связанная с устойчивым развитием, должна прежде всего носить системный характер, исследуя явления в целом, а не их отдельные составляющие, на основе междисциплинарного подхода. Более того, системы, представляющие интерес с точки зрения устойчивого развития, являются комплексными в том смысле, который мы раскроем ниже.

Комплексный характер систем, которыми занимается наука, связанная с устойчивым развитием, является одним из важнейших аргументов в пользу перемен в области производства и использования научного знания.

стр. 48

Под термином "система" мы подразумеваем концептуализацию какой-то части действительности как набора взаимосвязанных элементов. Этими элементами могут служить молекулы, организмы, механизмы и их детали, социальные образования и даже абстрактные концепции. Взаимоотношения, взаимосвязи, или "сцепления" ⁴ между элементами также могут проявляться в самой различной форме (экономические сделки, потоки материи, энергии или информации, причинные связи и т.д.). Поведение и свойства системы проистекают не только из свойств составляющих ее элементов, но во многом и из природы и интенсивности динамичных взаимосвязей между ними. Это особенно справедливо для социо-экологических систем ⁵ , которые могу рассматриваться как базовые единицы для устойчивого развития.

В рамках отдельной части действительности можно выявить бесконечное множество систем в зависимости от точки зрения, цели и предыдущего опыта. С другой стороны, каждая из этих концепций или систем, если она строится хоть сколько- нибудь тщательно, будет в какой-то степени соответствовать тому, "что действительно происходит в реальности".

Мы проводим различие между комплексными и просто сложными системами, а также между сложными и простыми ⁶ . Система является "простой", если ее суть можно адекватно выразить с использованием единственной перспективы или описания, и стандартной (например аналитической) модели, обеспечивающей удовлетворительное описание или общее решение посредством рутинных операций (примеры - идеальные газы, механическое движение).

Система является сложной, если ее суть нельзя удовлетворительно выразить с применением стандартной модели, хотя существует возможность усовершенствовать

стр. 49

описание или решение посредством приблизительных характеристик, расчетов или имитации. Однако сложную систему все еще можно охарактеризовать с применением единственной перспективы (примеры: система, состоящая из множества бильярдных шаров в движении, сотовые устройства, схема коммуникаций на большой панели управления).

Базовым критерием отличия "комплексной" системы от сложной мы считаем использование двух или более отдельных перспектив или описаний для ее характеристики. Комплексные и сложные системы имеют общее свойство - невозможность их описания с применением обобщенной модели посредством рутинных операций.

Определение комплексности - дело непростое, и здесь существуют разные концепции, но мы хотели бы подчеркнуть одно - комплексность не является автоматическим результатом увеличения количества элементов и/или отношений между ними в рамках одной системы. Комплексные системы, как правило, демонстрируют ряд черт, затрудняющих их понимание и управление ими по сравнению с простыми и сложными системами:

- множественность законных перспектив. Например, трудно понять адаптивную систему, не учитывая и ее контекст;

урегулирования конфликта из-за общей собственности нельзя добиться, не принимая во внимание точек зрения и интересов разных акционеров (причем ни одна из этих точек зрения не является "правильной" или "подлинной" перспективой);

- нелинейность. Комплексные системы нелинейные в том смысле, что многие отношения между их элементами являются нелинейными, приводя к диспропорции между масштабом последствий и масштабом причин и весьма богатому поведенческому репертуару (например хаотичное поведение, множественная стабильность, связанная с наличием альтернативных стабильных состояний, центробежные процессы и т.д.). Нелинейность играет важнейшую роль в выработке контринтуитивного поведения, типичного для многих комплексных систем;

- возникновение новых свойств. Это свойство систем, определяемое фразой "целое - это больше, чем сумма его составляющих", означает, что свойства составляющих можно понять лишь в контексте более масштабного целого и что целое нельзя полностью проанализировать, изучая только составляющие. Подлинная новизна может возникнуть в результате взаимодействия между элементами системы;

- самоорганизация. Феномен, в рамках которого взаимодействующие компоненты совместно порождают крупномасштабные скоординированные структуры и поведение (вроде тех, что создаются склонными к рассеиванию структурами, которые исследовал Пригожий (Prigogine, Stengers, 1979; Nicolis, Prigogine, 1977; Jantsch, 1980);

- разномасштабность. Многие комплексные системы имеют иерархическую структуру в том смысле, что каждый элемент системы является подсистемой по отношению к "малой" системе, а сама система является подсистемой по отношению к "сверхсистеме" большего масштаба. Здесь важно отметить, что во многих комплексных системах существует сильное "сцепление" между различными уровнями, а значит анализировать систему и управлять ею следует с учетом нескольких масштабов одновременно ⁷ . Но системы, относящиеся к разным масштабам обладают разными способами взаимодействия, а также характеризуются разным темпом перемен. А значит невозможно выработать уникальную, правильную, всеобъемлющую точку зрения на систему даже на одном системном уровне; множественность и неопределенность являются неотъемлемым свойством системного поведения;

- непреодолимая неопределенность. Многие источники неопределенности возникают в комплексных системах. Часть из них можно свести к минимуму с помощью новых данных и дополнительных исследований; это относится, например, к неопределенности, связанной со случайными процессами (поддающимися статистическому и вероятностному ана-

стр. 50

лизу), или с неосведомленностью (из-за отсутствия данных или соответствующей систематизации данных, неполноты определения системы и ее границ, неполного или неадекватного понимания системы). Если речь идет о комплексных социо-экологических системах, связанных с проблемами устойчивого развития, очевидно, что эти источники неопределенности могут оказаться непреодолимыми, если не в принципе, то на практике. Фундаментальная, непреодолимая неопределенность может возникать в результате нелинейных процессов (например, хаотичного поведения), в процессе самоорганизации (так. Пригожий показал, что новая системная структура, возникающая в результате реорганизации элементов системы, может быть непредсказуема по определению даже в случаях с простыми химическими системами: Prigogine, Stengers, 1979; Nicolis, Prigogine, 1977), а также благодаря наличию целенаправленного поведения с участием различных действующих лиц или субъектов, каждый из которых преследует собственную цель. Более того, комплексные системы, обладающие "самосознанием" (или "рефлексией"), включающие человеческие и институциональные подсистемы, способны наблюдать за собой и собственной эволюцией, создавая тем самым новые типы реагирования и новые взаимосвязи. В этих системах возникает еще один источник "жесткой" неопределенности, своего рода "эффект Гейзенберга", где процессы наблюдения и анализа становятся элементом деятельности изучаемой системы, и тем самым оказывают на нее влияние различными путями. Это часто происходит в рефлективных социальных системах в виде феноменов "морального риска", "самореализующихся" пророчеств и массовой паники.

Если некоторые из вышеперечисленных атрибутов комплексных систем могут быть присущи и некоторым сложным, и даже простым системам (например, нелинейность или неопределенность), то любая комплексная система скорее всего будет обладать всей их совокупностью.

Научные исследования в комплексно-системном мире

Мы хотели бы проиллюстрировать некоторые последствия комплексности систем для научных исследований на примере следующих двух вопросов:

1. Колебания способны влиять на средние показатели. Пригожий и его коллеги продемонстрировали это на ряде примеров из области физики, химии и биологии (Prigogine, Nicolis, 1977), а Холдинг с соавторами - на примере управления природными ресурсами (Gunderson et al., 1995). Речь здесь идет о том, что микроколебания (внешнего или внутреннего характера по отношению к системе) способны, при определенных условиях, привести к радикальной реструктуризации на макроуровне. Возьмем вопрос об исследованиях с целью разработки и испытания фармацевтических препаратов в условиях системного, самоорганизующегося мира. Считается, что испытание лекарств со статистической точки зрения не связано с высоким риском: в среднем количество случаев, приводящих к смерти испытуемого или непоправимому ущербу для его здоровья, составляет меньше одного на тысячу. Однако если это система "пригожинского" типа, возникшее в ее рамках колебание может усилиться настолько, что сможет изменить средние величины. В этом случае попытки применения статистического подхода к подобным ситуациям неудовлетворительны не только с социальной, но и с научной точки зрения, а "побочные эффекты" могут приобрести непредсказуемость и большую важность, чем сам запланированный результат.

2. В ходе научного исследования комплексных систем, обладающих самосознанием, например, связанного с анализом вероятных рисков экологических изменений, угроз для здоровья людей, ядерной опасности и тому подобного можно столкнуться с нарастанием комплексности на разных уровнях. Взаимодействие факторов, принадлежащих к разным уровням и слоям, накладывается на комплексность, присущую каждому слою. Существуют как ми-

стр. 51

нимум три уровня влияния комплексности на научное исследование:

- уровень физической реальности, где в действие вступают такие факторы как самоорганизация, непреодолимая неопределенность, возникновение новых свойств и др.;

- необходимость принимать во внимание различные "эпистемологии" (признания и учета множественности, если не равноценности, представлений и точек зрения);

- необходимость учитывать разнообразие "намеренности" (различающиеся цели).

Внимание к этим свойствам комплексных систем не только необходимо для совершенствования научных исследований: их существование и природа сами по себе являются интересной и важной темой для научного исследования.

С другой стороны, внимание к свойствам комплексных систем вызывает определенные трудности с точки зрения укоренившихся в академическом сообществе традиций научной практики и экспертного консультирования. Можно достичь немалого понимания относительно потенциала данной системы. Но "область вероятных последствий" в такой ситуации характеризуется ex ante их неизбежной неопределенностью, a ex post - их непоправимостью. Знание в смысле проницательности и понимания отнюдь не означает способности к прогнозированию. И аналогичным образом, осознание рисков не означает способности к вмешательству ради их уменьшения или обуздания.

- Тому есть множество примеров. Вот некоторые - они сегодня у всех на слуху - "парниковый эффект" от выброса газов в атмосферу и климатические колебания;

процессы клонирования, включающие такой неоднозначный феномен, как передача "биологического возраста" клетки; медицинские препараты с "побочными эффектами", непредсказуемыми во времени и по характеру воздействия на разные виды; генетическое скрещивание и его возможные последствия с точки зрения биологии (включая возможность перекрестного опыления между генетически модифицированными и обычными сортами коммерчески используемых съедобных растений); циклические эксперименты с ядерным топливом; новые химикаты, производящиеся для промышленных целей или являющиеся побочными продуктами таких производств.

Неопределенность производственных возможностей, или, иными словами, недавно приобретенное (хотя на самом деле не так уж и "недавно") осознание глубокой непоправимости последствий научных авантюр, оказывает весомое влияние на характер решений, принимаемых обществом (Funtowicz, Ravetz, O'Connor, 1998; Funtowicz, O'Connor, 1999). Мы не стремимся в данной статье дать обзор многочисленной литературы, появившейся в последние 30 лет по проблемам неопределенности и технологических рисков. Одна из возникших в этой связи тем - это предположение о том, что научное исследование может способствовать более тщательному анализу рисков. Аргументация в пользу этого предположения заключается в следующем:

- в природе (включающей и людей) действуют процессы, имеющие сложную структуру и уязвимые к колебаниям;

- стремление к знанию - не просто процесс наблюдения, увеличивающий запас информации о сырьевых материалах, идущей на продажу "с лотка". Это скорее процесс вмешательства, дающий нам, путем обучения на практике, знание о возможностях осознанных преобразований;

- далее, "классическая" наука утверждала (или надеялась), что эти возможности преобразований можно обуздать, в том смысле, что потенциальные преобразования поддаются контролю и управлению;

- однако всегда существует вероятность неконтролируемых, а порой и безудержных последствий такого вмешательства (или, не в меньшей степени, применяемых механизмов подстройки и обуздания процессов).

Многие ученые скажут, что в этом нет ничего нового, и что наличие в науке элементов незнания и неполного знания признавалось всегда. Дело, однако, не в признании неполноты знаний, а скорее, в том значении, что придается действию сил, обусловливающих перемены, в условиях

стр. 52

невозможности реального контроля над возможными последствиями.

В прошлом существовал (да и сейчас широко распространен) важный идеологический процесс, защищавший научную практику от необходимости уделять глубокое внимание этой характеристике - постоянному наличию потенциала неуправляемости. Во-первых, существовала тенденция определять компетенцию науки как "поиск решений". Во- вторых, и в тесной связи с вышесказанными, в идеологическом плане запланированной цели, желаемому результату отдавалось полное предпочтение по сравнению с непреднамеренными "побочными эффектами" (у которых могут обнаружиться "неудобные" или нежелательные аспекты).

Одним словом, научный прогресс рассматривался как элемент совершенствования положения людей. Любые неуправляемые последствия перемен истолковываются как симптомы несовершенства нынешнего уровня знаний и/или их применения, и при этом подразумевается, что увеличение знаний позволит снизить неопределенность, усилить способность контролировать процессы и исправить прошлые ошибки.

Здесь, как мы видим, действует понимание науки как созидательной силы, а на глубинном уровне, и идеология "господства над природой". Подобная "партийная" идеология заменяет то, что по нашему мнению являлось бы подлинно научным подходом, признающим не только неизбежность неконтролируемых последствий, но и тот факт, что они, возможно, составляют самую суть процесса обучения- познания.

Выводы

На наш взгляд, задачи устойчивого развития, и сам ход исторических процессов в наши дни требует модификации и совершенствования не только процесса распространения и использования научных данных, но и самого характера научной деятельности.

Мы утверждаем, что определение конкретных необходимых изменений в научных методах, критериях истины и качества, а также концептуальных построениях, само по себе представляет законную и интересную тему для научного исследования.

Исследование того, какие необходимы изменения, потребует времени и участия специалистов, принадлежащих к разным, как естественным, так и общественным, научным дисциплинам. В данной статье мы отмечем лишь некоторые практические выводы, которые можно извлечь из проведенного нами анализа.

На первый план мы выдвигаем важнейшее качество - системность. Это не означает, что каждое конкретное исследование должно обязательно осуществляться с применением системного подхода; во многих случаях взаимосвязи и контекст можно спокойно проигнорировать. Но мы убеждены, что ответственность ученого заключается в учете потенциального воздействия его/ее научных исследований с самого начала, и оценке, в какой степени можно оставить без внимания системную, взаимосвязанную природу реальности. Отметим, что этот аргумент основывается на научных соображениях, а не общественных ценностях или индивидуальных предпочтениях.

В более ограниченном плане, по крайней мере когда речь идет о токсичных продуктах, отходах с длительным периодом распада или новой продукции, чреватой постоянным нарушением равновесия (вроде продуктов с генетически перестроенной структурой), любой ученый или изобретатель, предлагающий новый продукт или решение, должен учитывать потенциальное значение "ошибки второго типа" (неспособности отвергнуть ложную гипотезу) и публично оправдать свое решение оставить этот фактор без внимания - ведь отсутствие признаков опасности не является признаком отсутствия опасности.

"Бритва Оккама" - хороший пример научного постулата, который, возможно, придется изменить в условиях новой "устойчивой науки". Это правило обычно формулируется так: "не следует увеличивать, свыше необходимости, количества "целостностей", потребных для объяснения чего-либо". Оно сохраняет силу и в комплексно-системном мире, но опре-

стр. 53

деление "необходимости", возможно, потребует радикального расширения, чтобы учесть взаимосвязи между предметом исследования и другими элементами реальности.

В ходе научного исследования всегда полезно определять систему, в рамках которой мы изолируем или вычленяем изучаемую проблему, и искать относящиеся к ней взаимосвязи. Другими словами, нужен взгляд извне, чтобы выяснить, каким образом вопрос/проблема связан с другими переменными величинами, вопросами и системами (горизонтальные, вертикальные или разномасштабные связи) во времени и пространстве. Лишь после этого можно осмысленно проигнорировать остальную часть системы (если эти взаимосвязи несущественны ⁸ ) или решить как, и в какой степени, включить более широкую систему в рамки исследования.

Комплексность систем и подсистем, с которыми приходится сталкиваться при исследованиях, связанных с устойчивым развитием, с присущими им непреодолимой неопределенностью и самоорганизацией, предполагает необходимость отхода от готовых рецептов и жестких правил и поиск общих принципов и главных вопросов, определяющих направление исследования.

Давая характеристику вопросу или проблеме и ее возможной эволюции, включите в нее все важные факторы, даже не поддающиеся количественному определению. Для изучения различных факторов можно использовать разные виды научного и ненаучного анализа и критерии истины, но если эти факторы не включены в первоначальное определение проблемы, то их вряд ли (или с большим трудом) удастся включить туда позднее. Лучше получить приблизительный ответ относительно проблемы/вопроса в целом, чем точный ответ относительно ее отдельного компонента.

Занимаясь вопросом или проблемой, проводите четкое различие между познавательной базой (включая научную неопределенность) и политическими решениями (где присутствуют общественные ценности).

Убедитесь, что научная концептуализация проблемы уже в самом начале научного процесса включает выявление политических индикаторов. Привлекайте политиков и заинтересованные группы к определению проблемы уже на первоначальном этапе.

Как можно шире учитывайте возможный репертуар поведения системы в целом (а не только историческое поведение). На этой основе будьте готовы к новизне, структурным изменениям и неожиданностям.

Признавайте ценность информации, порожденной реакциями системы на политический курс и действия людей.

Мы ни в коей мере не призываем к ослаблению критериев научной строгости; наоборот, мы считаем, что "устойчивая" наука, помимо своей огромной практической и общественной важности, должна быть и более строгой за счет лучшей информированности о взаимосвязанной и комплексной природе действительности, действительности, которую сама наука открывает для нас.

Примечания

¹ Следует отметить, что на конференции понятие "наука" чаще всего использовалось для обозначения естественнонаучных дисциплин.

² Губчатый энцефалит.

³ Болезнь Крейцфельда-Якоба, наиболее распространенная форма губчатого энцефалита у человека, характеризующаяся быстро прогрессирующим слабоумием.

⁴ В абстрактном смысле, элементы и отношения между элементами определяют систему. Термин "отношения" используется здесь в широком смысле, включая сходные понятия, такие как "вынужденность", "структура", "организация", "сплоченность", "взаимодействие", "взаимосвязь", "соотношение", "образец".

стр. 54

⁵ Социо-экологическая система определяется как любая система, включающая как экологические (или биофизические), так и человеческие компоненты. Масштабы таких систем простираются от отдельного домохозяйства до всей планеты (Gallopin et al., 1989).

⁶ См. интернетовский сайт http://inn.ingrm.it/compsys/manife.htm.

⁷ В более общем плане речь идет о многоуровневой иерархической системе (масштаб которой зависит от конкретного случая). Более полное обсуждение вопроса об иерархических системах в контексте устойчивого развития см. в Gallopin, 1991.

⁸ Но не просто потому, что, скажем, структура эксперимента заранее разработана таким образом, чтобы исключить эти взаимосвязи.

Библиография

Barriers and Bridges to the Renewal of Ecosystems and Institutions / Eds Gunderson L. H., Holling C. S. LIGHT S. S. N.Y.: Columbia Univ. Press, 1995.

CGIAR (Consultative Group on International Agricultural Research). The Ecoregional Approach to Research in the CGIAR. Report of the Т AC/Centre Directors Working Group. CGIAR Mid- Tenn Meeting, Puerto Rico, May 1993.

Crossen C. Tainted truth: the manipulation offact in America. N.Y.: Simon and Schuster, 1994.

Funtowicz S., Ravetz J. Three Types of Risk Assessment and the Emergence of Post-Normal Science // Social Theories of Risk / Eds. Krimsky S., Golding D. Greenwood: Westport, 1992. P. 251-273.

Funtowicz S., Ravetz J. Science for the Post-Normal Age // Futures. 1993. V. 25. No. 7. P.735-755.

Funtowicz S., Ravetz J. Post-Normal Science - an insight now maturing // Futures. 1999. V. 31. N 7. p. 641-646.

Funtowicz S. et al. Information tools for environmental policy under complexity. Copenhagen: European Environment Agency, 1999.

Funtowicz S. O., O'Connor M. The Passage from Entropy to Thermodynamic Indeterminacy: A Social and Science Epistemology for Sustainability // Bioeconomics and Sustainability: Essays in Honour of Nicholas Georgescu-Roegen / Eds Mayumi K., Gowdy J. Cheltenham: Edward Elgar, 1999. P. 257-286.

Funtowicz S. O., Ravetz J., O'Connor M. Challenges in the Utilisation of Science for Sustainable Development // International Journal of N 1. Sustainable Development. 1998. V. P. 99-108.

Gallopin G. C. Human dimensions of global change: linking the global and the local processes // Int. Social Science Journal. 1991. V. 130. P. 707-718.

Gallopin G. C. Generating, Sharing and Utilizing Science to Improve and Integrate (Oceans) Policy // The International Journal of Sustainable Development. 1999. V. 2. N 3. P. 397-410.

Gallopin G. C., Gutman P., Maletta P. Global Impoverishment, Sustainable Development and the Environment. A Conceptual Approach // Int. Social Science Journal. 1989. V. 121. P. 375-397.

Holling C. S. Two cultures of ecology //http://www.consecol.org/vol2/iss2/art4).

Huber P.W. Galileo's revenge: junk science in the courtroom. N.Y.: Basic Books, 1991.

ICSU (International Council of Scientific Unions). Special Issue of Science International. P.: ICSU. 1999.

Jantsch E. The Self-organizing Universe. Oxford: Pergamon Press, 1980.

Jasanoff S. The Fifth Branch: Science Advisors as Policymakers. Harvard: Harvard Univ. Press, 1990.

Jasanoff S. The Eye of Everyman: Witnessing DNA in the Simpson Trial // Social Studies of Science. 1998. V. 28. N 5-6. P. 713-740.

Jasanoff S. et al. Conversations with the Community: AAA and the Millennium // Science. 1997. V. 278. P. 2066-2067.

Lubchenco J. Entering the Century of the Environment: A New Social Contract for Science // Science. 1997. V. 279. P. 491- 497.

стр. 55

Munn Т., Whyte A., Timmerman P. Emerging Environmental Issues: A Global Perspective of SCOPE // Ambio. 1999. V. 28. N 6. p. 464-471.

Nicolix G., Pngogine I. Self-organization in. Non-equilibrium Systems: From Dissipative Structures to Order Through Fluctuation. N.Y.: Wiley, 1977.

Prigogine I., Stengers I. La Nouvelle Alliance. Metamorphose de la Science. Paris: Gallimard, 1979.

Ravetz J. Scientific Knowledge and its Social Problems. New Jersey: Transaction, 1996.

Rose H., Rose S. The Political Economy of Science. L.: Macmillan, 1976.

Weaver W. Science and complexity // Am. Sci. 1948. V. 36. P. 536-544.

Постоянный адрес данной публикации: