Советская историческая наука проявляла и проявляет большой интерес к проблемам развития капитализма в России, начиная с его генезиса и кончая последней ступенью в его развитии - эпохой монополистического капитализма, империализмом.

Изучение конкретного материала этой проблематики (касалось ли это характера мануфактуры в России в XVIII столетии или формирования финансового капитала и особенностей империализма в России) порождало среди наших историков дискуссии, которые иногда затягивались на много лет. Наиболее длительной оказалась дискуссия о характере русской мануфактуры. Начавшись в конце 20-х годов по инициативе М. В. Злотникова и М. П. Вяткина, она породила значительную научную литературу и дала положительные итоги, хотя еще далеко не все вопросы, поставленные в ходе этой дискуссии, решены. В дискуссиях конца 40-х - начала 50-х годов наряду с раскрытием содержания процесса генезиса капитализма в России была сделана попытка разработать его научную периодизацию. Дискуссии способствовали обобщению накопленного материала, более глубокому исследованию ряда вопросов проблемы, созданию новых работ.

XX съезд КПСС стимулировал творческий подход к разработке проблем исторической науки, более активное исследование, обсуждение и решение ряда конкретных и методологических вопросов.

После XX съезда партии внимание историков и экономистов, занимающихся проблематикой досоветского периода, было сосредоточено на следующих больших и принципиальных вопросах: генезис капитализма в России и его этапы; природа мануфактуры; финансовый капитал и особенности российского империализма; политика царского правительства в отношении монополий и промышленности; история отдельных ее отраслей.

На страницах исторических журналов за последние годы были проведены интересные дискуссии и высказаны соображения, которые, хотя и не являются еще окончательно доказанными, тем не менее приобрели право на существование. В ходе дискуссий были пересмотрены некоторые ошибочные положения (например, о полуколониальной зависимости России), принципиально неправильные выводы и утверждения, сложившиеся в период культа Сталина.

Новые творческие перспективы открыл перед исторической наукой XXII съезд Коммунистической партии Советского Союза.

Важность глубокого и всестороннего исследования проблемы закономерностей и тенденций развития капитализма стала еще более очевидной в свете решений XXII съезда КПСС и утвержденной им новой Программы. В Программе подчеркивается, что в современных условиях "неотвратимый процесс разложения охватил капитализм от основания до вершины: его экономический и государственный строй, политику и

идеологию", что "мировая капиталистическая система в целом созрела для социальной революции пролетариата"¹ .

Советские историки, изучая процесс капиталистического развития России, раскрывают на конкретном материале как его особенности, так и общие черты и закономерности возникновения и развития капитализма во всех странах, присущие ему противоречия, неизбежно ведущие к революционному взрыву, к краху капиталистической формации. Научные исследования советских историков по этой проблеме являются сильным оружием в борьбе с буржуазной идеологией, всячески обеляющей и защищающей отживающий капиталистический строй, а также с реформизмом, проповедующим так называемую теорию "трансформации капитализма" в социализм.

Не задаваясь целью исчерпать литературу рассматриваемой проблемы, в настоящей статье мы остановимся главным образом на следующих основных вопросах, наиболее активно дискутировавшихся в последние годы, - это генезис капитализма в России, процесс перерастания капитализма в монополистическую стадию развития, особенности российского империализма. При рассмотрении историографии этих проблем мы попытаемся прежде всего отметить выявившиеся наиболее существенные тенденции в изучении истории развития промышленности в России.

Генезис капитализма в земледелии - это большая самостоятельная научная проблема, до сих пор слабо изученная. Значительное содействие ее разработке оказывают в последние годы симпозиумы по аграрной истории стран Восточной Европы² .

Давний интерес историков к эволюции промышленности в России объясняется следующими обстоятельствами. При переходе от феодализма к капитализму прогресс производительных сил проявляется прежде всего и ярче всего в развитии различных форм промышленности, начиная с мелких форм домашнего ремесла. Первые формы ремесла еще органически связаны с сельским крестьянским хозяйством, как бы неотделимы от него. Развитие цехового ремесла являлось уже крупным шагом вперед; оно влекло за собой изменения общественного и экономического облика города. Более существенные перемены наступили в связи с перерастанием мелкого товарного производства в мануфактуру, с развитием капиталистической мануфактуры. Так называемая мануфактурная стадия в развитии промышленности знаменовала собой сравнительно быстрое движение вперед в развитии производительных сил. С другой стороны, мелкотоварное производство на стадии разложения феодализма и мануфактура являлись базой возникновения и развития капиталистических отношений, базой зарождения классов буржуазного общества - наемных рабочих и капиталистов. В. И. Ленин указывал, что при мануфактуре "пропасть между владельцем средств производства и работником достигает уже значительных размеров"³ . Господство фабричного производства означало прежде всего техническую революцию в способе производства. Появление машинного производства - капиталистической фабрики - революционизирует производительные силы, закрепляет за промышленностью ведущую роль и коренным образом меняет лицо социальных отношений.

При капитализме темпы роста крупной промышленности в конечном счете становятся определяющим фактором развития того или ино-

¹ "Программа Коммунистической партии Советского Союза". М. 1961 стр. 25, 10.

² Проблеме генезиса капитализма в земледелии посвящен "Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы. 1959 г.". (М. 1961). Основные вопросы этой проблемы поставлены в докладах акад. С. Д. Сказкина, докт. ист. наук В. К. Яцунского, В. М. Лавровского, А. В. Фадеева и в ряде сообщений.

³ В. И. Ленин. Соч. Т. 3, стр. 477.

го государства, того или иного народа. Однако, в свою очередь, темпы капиталистической эволюции промышленности находятся в прямой зависимости прежде всего от развития капитализма в сельском хозяйстве. Поэтому для понимания проблемы темпов развития капитализма весьма важным звеном является выяснение степени глубины "чистки" общества от феодальных порядков. Кардинальная "чистка" создавала условия для более быстрого развития капитализма как в промышленности, так и в сельском хозяйстве, ускоряла общественный прогресс. Россия не прошла такой "чистки", и это определило своеобразные черты российского капитализма, в том числе относительно медленные темпы его развития. В. И. Ленин отмечал, что "ни в одной капиталистической стране не уцелели в таком обилии учреждения старины, несовместимые с капитализмом, задерживающие его развитие"⁴ , как в России.

К. Маркс, Ф. Энгельс и В. И. Ленин теоретически обосновали революционизирующую роль промышленного производства в историческом процессе, показав различные формы организации производства в промышленности при переходе к капитализму, исторически сменявшие друг друга. От мелкого товарного производства к капиталистической простой кооперации, затем капиталистической мануфактуре и, наконец, к фабрике (крупной машинной индустрии) - таковы основные этапы становления капиталистического производства в промышленности. Эти формы промышленности возникают в недрах феодального общества. Однако если первые две формы, являясь исторической базой развития капитализма, еще не изменяют основ феодального строя, то появление крупной машинной индустрии, завершающей процесс подчинения труда капиталу, означает утверждение новых, капиталистических производственных отношений. Следовательно, развитие крупного капиталистического производства является в конечном счете той коренной причиной, которая обусловливает смену феодальной формации более прогрессивной по сравнению с ней, капиталистической. Однако смена феодализма капитализмом происходит не механически, не в результате только эволюции экономики, а прежде всего в результате ожесточенной классовой борьбы.

Определение трех стадий развития капитализма в промышленности - величайшее достижение марксистской мысли. Оно раскрывает основные вехи генезиса капитализма, показывает процесс формирования капиталистического уклада, а затем превращения его в господствующую капиталистическую формацию⁵ .

В. И. Ленин блестяще применил и творчески развил экономическую теорию К. Маркса при исследовании истории России пореформенного периода. В классическом труде "Развитие капитализма в России" он неопровержимо доказал, что Россия в своем капиталистическом развитии прошла те же стадии, что и Европа. Однако В. И. Ленин указал также на некоторые своеобразные черты, свойственные русской промышленности XVIII - первой половины XIX в. и вытекающие из господства крепостного права. В частности, он обратил внимание на существование предприятий, основанных на крепостном труде (уральская металлургия, вотчинные предприятия помещиков, посессионные предприятия). Огромной заслугой В. И. Ленина является не только данный им анализ форм развития крупной промышленности, но и обоснование им капиталистического характера мелкого крестьянского ремесла и кустарных промыслов, который, как известно, отрицался народниками. В. И. Ленин, критикуя народническую теорию "искусственности" капи-

⁴ Там же, стр. 527.

⁵ В. И. Ленин в труде "Развитие капитализма в России" в главе VII, посвященной крупной машинной индустрии, выделяет заключительный параграф о трех стадиях развития капитализма в промышленности. Хотя здесь В. И. Ленин специально акцентирует на слове "в русской" промышленности, это, однако, не означает, что он рассматривает эти три стадии лишь как национальную особенность России.

тализма в России, отмечал, что народники, "игнорируя чисто капиталистическую организацию громадного большинства русских кустарных промыслов, противополагают их капитализму, как какую-то "народную" промышленность"⁶ . В труде "Развитие капитализма в России" раскрыта неразрывная связь между "кустарной" и "фабрично-заводской" промышленностью⁷ , показаны крестьянские истоки капиталистической мануфактуры. В. И. Лениным впервые была обоснована преемственность и взаимосвязь различных форм зарождающейся капиталистической промышленности мелких промыслов, мануфактуры, фабрики, сосуществовавших и развивавшихся в пореформенной России одновременно, а также дан анализ монополистической стадии развития капитализма - империализма.

Многие буржуазные ученые обращались к проблеме промышленного развития России. Однако в силу своей классовой ограниченности, непонимания неразрывной связи развития промышленности с общими закономерностями исторического процесса, они не могли дать ее научного решения. Только марксистско-ленинское изучение истории промышленной эволюции России внесло ясность в понимание своеобразия ее исторического развития.

Естественно, что проблема генезиса капитализма в России явилась фокусом, в котором столкнулись различные точки зрения. После выхода в свет исследования акад. С. Г. Струмилина "История черной металлургии в СССР. Феодальный период (1500 - 1860 гг.)" (т. 1. М. 1954), в котором была признана капиталистическая природа мануфактуры, вне зависимости от характера промышленного труда, с обобщающей работой выступил акад. Н. М. Дружинин. На X Международный конгресс историков в Риме им был представлен специальный доклад, содержащий характеристику многочисленных работ ученых, изучавших более частные вопросы проблемы⁸ .

Н. М. Дружинин, обстоятельно охарактеризовав историческое развитие России в XVII - начале XIX столетия, отметил, что исследование развития экономики является основой для понимания всего процесса развития России, а также подчеркнул, что капитализм в России развивался по тем же законам, что и в Европе. Образование национального всероссийского рынка в XVII в. было связано с ростом ремесла, развитием производительных сил в сельском хозяйстве, а также с развитием не только внутренней, но и внешней торговли. Н. М. Дружинин указал на наличие мануфактур с наемным трудом уже в XVII веке. Наемный труд был распространен в рыбной и солеваренной промышленности. Однако, по его мнению, не следует преувеличивать роль вольного найма, ибо уже в XVII в. правительство "приписывало" крестьян к заводам, что привело к образованию мануфактурных предприятий с принудительным трудом. Наметившийся двоякий процесс образования мануфактур- мануфактур, основанных на вольнонаемном и принудительном труде, особенно ярко проявился в XVIII в. в горнозаводской промышленности. Н. М. Дружинин показал несостоятельность концепции, восходящей к М. И. Туган-Барановскому, согласно которой в России в период царствования Петра I и позднее якобы не было условий для возникновения капиталистической мануфактуры, а созданные при участии правительства мануфактуры будто бы были позднее ликвидированы. В действительности же в России в XVIII в. существовала и капиталистическая мануфактура и мануфактура с крепостным трудом. По мнению Н. М. Дружинина, "наличие буржуазной системы хозяйства в недрах феодально-кре-

⁶ В. И. Ленин. Соч. Т. 1, стр. 299.

⁷ См. В. И. Ленин. Соч. Т. 3, стр. 395, 396.

⁸ Н. М. Дружинин. Генезис капитализма в России. "Десятый Международный конгресс историков в Риме. Сентябрь 1955 г." Доклады советской делегации. М. 1956.

постного строя" можно констатировать, начиная с 60 - 70-х годов XVIII столетия⁹ . Мануфактура середины XVIII в., применявшая труд крепостных, "с точки зрения производительных сил находилась на уровне, соответствующем капиталистической технике труда", с точки же зрения производственных отношений такая мануфактура "превращалась в составную часть господствующей феодальной системы"¹⁰ . Наличие наряду с мануфактурой, использующей вольнонаемный труд, мануфактуры, основанной на крепостном труде (вотчинная мануфактура, приписные крестьяне), представляет существенное различие между процессом промышленного развития в России и на Западе.

В 30 - 50-е годы XIX в. в России начался промышленный переворот. К этому времени более половины рабочих обрабатывающей промышленности уже были вольнонаемными. Однако буржуазное развитие деревни отставало от роста промышленности. Отмена крепостного права произошла в начале XIX в. только в Прибалтике. Следовательно, делает вывод Н. М. Дружинин, капиталистическое развитие России началось в тот период, когда "экономические резервы феодализма не были полностью исчерпаны"¹¹ . Поэтому сравнительно длительное время продолжалось сосуществование старых, феодальных производственных отношений и развивавшихся новых, капиталистических. Такое развитие исключало возможность формирования буржуазии в России как революционного класса. Позднейшие исследования Н. И. Павленко показали, что процесс "одворянивания" верхушки русской буржуазии начался еще в XVIII в. и что в результате этого процесса "мануфактурист становится владельцем крепостных крестьян", а "мануфактура в известной мере теряет свои первоначальные черты"¹² .

Принципиально важно мнение Н. М. Дружинина о своеобразии природы "крепостной мануфактуры", или мануфактуры с крепостным трудом. Его мнение резко отличается от точки зрения С. Г. Струмилина, в трудах которого наблюдается тенденция сблизить все виды мануфактур, подвести их под тип европейской мануфактуры, которую исследовал К. Маркс, исходя из опыта исторического развития стран Западной Европы. В докладе было отмечено, что рост крестьянских промыслов подготовил условия для развития капиталистических мануфактур, которые занимали все большее место, начинали играть значительную роль.

В 1956 г. вышла книга Ф. Я. Полянского "Экономический строй мануфактуры в России XVIII века". В этом труде сделана попытка подвести итоги длившейся свыше четверти века дискуссии об экономическом строе мануфактуры, обобщен большой материал, привлечены новые документы. Нам представляется, что это исследование является наиболее полным изложением в нашей историко-экономической литературе данной проблемы. В специальной, большой главе автор охарактеризовал взгляды К. Маркса и В. И. Ленина на капиталистическую мануфактуру и в соответствии с этими взглядами попытался определить хронологические границы мануфактурного периода. Он подчеркивает, что "Ленин показал русский вариант генезиса капиталистической мануфактуры", связав ее развитие не с цеховым ремеслом, а с "кустарным промыслом", то есть с ремеслом крестьянина, деревенского ремесленника¹³ . В исто-

⁹ Н. М. Дружинин. Указ соч., стр. 204.

¹⁰ Там же, стр. 199 - 200.

¹¹ Там же, стр. 215.

¹² Н. И. Павленко. Одворянивание русской буржуазии в XVIII в. "История СССР", 1961, N2. стр. 87. Автор показал также процесс обуржуазивания части дворянства, занимавшегося предпринимательством. В начале XIX в. в одном только Петербурге значилось 440 дворян, записавшихся в купеческое сословие. Эти факты свидетельствовали о разрушении натуральной замкнутости феодального хозяйства, процессе его разложения. См. также сборник статей "Вопросы генезиса капитализма в России" (Л. 1960), стр. 75.

¹³ Ф. Я. Полянский. Экономический строй мануфактуры в России XVIII века. М. 1956, стр. 103.

риографической главе дана наиболее полная сводка и критическая оценка различных точек зрения советских историков на исследуемую автором проблему, а также представителей дворянско-буржуазной историографии, в том числе П. Н. Милюкова и М. И. Туган-Барановского. Ф. Я. Полянский проявил стремление понять и объективно изложить концепцию своих оппонентов, ее слабые и сильные стороны.

Сам автор - противник оценки мануфактур только как капиталистических или крепостных. По его мнению, "отчетливо прослеживаются три разновидности мануфактурной промышленности в России XVIII столетия": мануфактуры капиталистические, феодализированные (посессионные "фабрики" и отчасти казенные заводы) и вотчинные¹⁴ , основанные целиком на крепостном труде, С точки зрения Ф. Я. Полянского, наибольшие трудности представляет выявление мануфактур, в которых перемешивались элементы капитализма и феодализма. Вопрос о развитии капиталистической мануфактуры решается более определенно благодаря обилию материалов. Экономическая природа вотчинной мануфактуры также сравнительно ясна.

Высоко оценивая работу С. Г. Струмилина "История черной металлургии в СССР", Ф. Я. Полянский вместе с тем достаточно четко отмечает основные расхождения с ним во взглядах на природу русской мануфактуры. Он возражает против механического применения выводов К. Маркса и Ф. Энгельса, сложившихся на основе изучения развития европейской мануфактуры, к России. Автор признает необходимость тщательно изучать особенности русской мануфактуры крепостного периода. Свое отношение к проблеме Ф. Я. Полянский определяет следующим образом: "Историки русской мануфактуры XVIII в. не имеют права игнорировать феодальные условия ее генезиса и последующего развития. Наоборот, задача состоит в том, чтобы в полной мере учесть влияние этих условий и выявить их конкретные формы. Социально-экономическая эволюция товарного производства в феодальной России XVIII столетия не могла быть чисто автономным процессом, независимым от влияний крепостничества и абсолютизма. Ошибаются те авторы, которые допускают автоматическое перерастание этого производства в капиталистическое уже в рамках феодального режима тогдашней России"¹⁵ .

Ф. Я. Полянский допускает проникновение элементов крепостничества в экономический строй мануфактурной промышленности¹⁶ и даже насаждение мануфактур с применением крепостного труда или "сильно феодализированных форм мануфактуры". Автор, учитывая указания В. И. Ленина о "самобытных" явлениях русской истории, охарактеризовал особенности русской мануфактуры и вместе с тем подчеркнул, что по своему генезису она являлась в основном капиталистической, возникла на основе использования наемного труда и купеческих капиталов. Это значительно сближает позиции Ф. Я. Полянского и Н. М. Дружинина. Предметом их расхождения, на наш взгляд, является в основном оценка характера посессионной мануфактуры, которую Ф. Я. Полянский не может отнести к капиталистической и не решается признать ее целиком феодальной. Он решительно против точек зрения, не признающих "методологической правомерности существования "вотчинной мануфактуры" в России" (то есть мануфактуры на "крепостных началах"). По его мнению, не только в России, но и в ряде других стран вотчинные предприятия, использовавшиеся в интересах феодального строя, являлись крепостными предприятиями¹⁷ . Капиталистической являлась лишь форма, в которую вкладывалось "феодальное содержание". Автор не соглашается

¹⁴ Там же, стр. 448 - 449.

¹⁵ Там же, стр. 121.

¹⁶ Там же, стр. 449.

¹⁷ Там же, стр. 450 - 451.

с выводом С. Г. Струмилина о том, что для посессионной мануфактуры крепостничество было лишь "чисто внешней формой, внешним привеском, за которой всегда скрывалось капиталистическое содержание"¹⁸ .

Труд Ф. Я. Полянского, естественно, не решает всех вопросов о природе мануфактуры, но он продвигает разработку проблемы вперед, помогает сближению точек зрения экономистов и историков. Весьма вероятно, что Ф. Я. Полянский не прав в понимании характера посессионной мануфактуры в силу своего непоследовательного взгляда на государственных крестьян.

В двухтомном труде акад. Н. М. Дружинина "Государственные крестьяне и реформа П. Д. Киселева" (т. I. М. 1946) доказано, что государственные крестьяне "тоже находились под гнетом внеэкономического принуждения. Дворянское государство смотрело на них как на феодально зависимых плательщиков ренты, близких к помещичьим крепостным" (стр. 27). Н. М. Дружинин ввел в историческую литературу понятие "государственный феодализм", раскрыв на конкретном материале социально-экономическое содержание этой формулы, то есть систему феодальной эксплуатации крестьян государством.

Ф. Я. Полянский, с одной стороны, считает бесспорным и уместным замечание С. Г. Струмилина о том, что государственные крестьяне не являлись крепостными¹⁹ . Однако, с другой стороны, он рассматривает "приписку" государственных крестьян к предприятиям как первый шаг к их закрепощению, а их труд - как элемент "заводского крепостничества"²⁰ . При такой характеристике государственных крестьян в конечном счете трудно установить принципиальную разницу между посессионной, или "феодализированной", мануфактурой и мануфактурой с принудительным трудом. В связи с этим нам кажется необоснованной попытка И. В. Кузнецова²¹ сблизить, почти отождествить, позиции Ф. Я. Полянского и С. Г. Струмилина в оценке природы русской мануфактуры. С. Г. Струмилин говорит лишь о ее феодальной внешней оболочке, в которой совершалось капиталистическое воспроизводство; Ф. Я. Полянский признает вотчинную мануфактуру фактически крепостной и только посессионную - "феодализированной", в которой элементы капитализма и феодализма перемешивались"²² . Конечно, такая формулировка недостаточно определенна и, с нашей точки зрения, ошибочна. Она указывает на необходимость дальнейшего исследования вопроса о природе указанных мануфактур. Не вполне обоснованным нам представляется выделение казенных заводов из числа предприятий с принудительным трудом; ведь сам автор признает, что многие из них были "предприятиями крепостными и по своему происхождению и по своему экономическому строю"²³ .

Ф. Я. Полянский проявляет осторожность в отношении цифр, характеризующих удельный вес разного типа мануфактур, а равно и относительно социального состава рабочих и процентного соотношения принудительного и вольнонаемного труда. По его мнению, дискуссия в этом направлении пока не дала "надежных результатов". По-видимому, автор все же считает, что в работах некоторых историков преувеличивается роль принудительного труда, в частности потому, что недооценивается "рассеянная мануфактура". В процессе дальнейшей работы следует не забывать статистику крепостного и вольнонаемного труда, а также выяснение удельного веса каждого из трех типов мануфактур в товарном производстве, ибо без этого едва ли можно будет быстро продвинуться в научном решении оставшихся спорных проблем.

¹⁸ Там же, стр. 43.

¹⁹ Там же, стр. 41.

²⁰ Там же, стр. 176 - 177.

²¹ И. В. Кузнецов. К вопросу о характере дореформенной мануфактуры в России. "Вопросы истории", 1956, N10.

²² Ф. Я. Полянский. Указ соч., стр. 449.

²³ Там же, стр. 450.

Прежде чем поставить вопрос о тех уточнениях, которые необходимо внести в общую схему генезиса капитализма, следует ознакомиться с новыми, наиболее значительными работами по истории промышленности. Пожалуй, большее число их связано с проблемой образования всероссийского рынка. В интересном труде Н. В. Устюгова "Солеваренная промышленность Соли Камской в XVII в." (М. 1957) отмечается "капиталистический характер" развития солеваренной промышленности в изучаемое автором время. В книге прослеживается процесс концентрации производства, расслоение посада в Поморье, поставлявшего основную массу работных людей (в посаде 61% составляли беднота и бобыли). Нам представляется обоснованным вывод автора о преобладании в солеваренной промышленности работных людей по вольному найму²⁴ . Большое значение имеют приведенные в книге цифровые данные о затратах "а рабочую силу, которые достигали нескольких тысяч рублей в год. В 1697/98 г. эти расходы достигли весьма значительной суммы - 5783 руб., из них около половины пошло на оплату "варничных людей". Добыча соли достигала в конце века 7 млн. пудов²⁵ . Элементы вольного найма не только ярко проявлялись в солеваренной промышленности, но и преобладали в ней. В то же время Н. В. Устюгов, исследовавший передовую по тем временам отрасль промышленности, делает существенное замечание о том, что нельзя отношения, сложившиеся в этих промыслах, распространять "на все отрасли производства в XVII веке, где феодальные приемы эксплуатации труда использовались более широко, чем в солеваренной"²⁶ .

Изучению одного из северных городов, роль которого в образовании всероссийского рынка была довольно велика, посвящена работа двух молодых исследователей - А. Ц. Мерзона и Ю. А. Тихонова "Рынок Устюга Великого в период складывания всероссийского рынка (XVII век)" (М. 1960). По своей направленности этот труд примыкает к исследованию К. Н. Сербиной о Тихвине²⁷ . Приведенный авторами большой фактический материал и его анализ показывают, что город - это прежде всего средоточие ремесленного производства, тем более город на севере России, где не было владений светских феодалов. Всестороннее исследование посада, ремесленного производства, связи ремесла с рынком, роли скупщика, наметившегося выделения из торгово-промышленного населения буржуазии - все это делает исследование весьма ценным и интересным.

Картина города - центра рыночных связей областного значения - хорошо иллюстрирует процесс образования всероссийского рынка. В этом процессе, пожалуй, наиболее важная роль принадлежала ремеслу и скупщику, через посредство которого укреплялись торговые связи города с другими центрами страны. Исследование А. Ц. Мерзона и Ю. А. Тихонова - ценный вклад в понимание процесса складывания всероссийского рынка. Весьма важны оговорки авторов, изучивших окраинный район, свободный от феодального, помещичьего землевладения, о том, что этот процесс, подготовлявший "зародышевые формы" капитализма, был опутан "феодальными отношениями"²⁸ . Факты свидетельствуют о широком развитии торговли, обслуживавшей феодальное общество, и такой слабости капиталистических отношений, что говорить о "нисходящей" линии феодализма в XVII в. преждевременно. Однако авторы не внесли должной ясности в различие между имущественной и социальной дифференциацией, о котором так много говорилось на симпо-

²⁴ Н. В. Устюгов. Указ. соч., стр. 247.

²⁵ Там же, стр. 276, табл. 35.

²⁶ Там же, стр. 315.

²⁷ К. Н. Сербина. Очерки из социально-экономической истории русского города. Тихвинский посад в XVI - XVIII вв. М.-Л. 1951.

²⁸ А. Ц. Мерзон, Ю. А. Тихонов. Указ. соч., стр. 662.

зиумах в Таллине, Москве, Киеве и Риге²⁹ . Первая из них предшествует капитализму и процессу первоначального накопления капиталов. Временами создается впечатление, что А. Ц. Мерзон и Ю. А. Тихонов, говоря о развитии товарного обращения и росте ремесленного производства, сбиваются на оценку этих явлений как капиталистических.

При обсуждении вопроса о классовом расслоении крестьянства в XVII - XVIII вв. на рижской сессии симпозиума по аграрной истории Восточной Европы (1961 г.) ряд авторов (Ю. А. Тихонов, Е. И. Заозерская, Е. И. Индова, А. А. Преображенский) отнес начальный момент этого процесса к XVII веку. Оппоненты отмечали, что наем в сельском хозяйстве имел место и ранее, но он был лишен капиталистического содержания. Названные авторы подчеркивали, что буржуазное расслоение крестьянства шло под влиянием "низших и худших форм капитализма" - капитала торгового и ростовщического. Точка зрения Ю. А. Тихонова и его сторонников встречает возражения Н. Л. Рубинштейна, считающего, что капитализм в сельском хозяйстве прослеживается с середины XVIII в. ("О разложении крестьянства и так называемом первоначальном накоплении в России". "Вопросы истории", 1961, N8, стр. 82). Состояние этой проблемы показывает необходимость ее дальнейшей коллективной разработки.

Из работ монографического характера необходимо также указать на книгу Б. Б. Кафенгауза "Очерки внутреннего рынка России первой половины XVIII века (по материалам внутренних таможен) (М. 1958). На основе таможенных книг автор исследовал развитие товарообращения. Внутренний рынок сделал большой шаг вперед в связи с развитием мануфактуры, ростом городов, заселением новых районов, усилением торговых связей с Сибирью и т. д. Общий вывод автора сводится к тому, что в связи с широким развитием торговли буржуазные явления глубоко проникли в толщу крепостного строя, "подготавливая его грядущее разложение"³⁰ .

Книга Б. Б. Кафенгауза послужила поводом к появлению интересной статьи С. Г. Струмилина³¹ , который, воздав должное плодотворному исследованию автора, высказал ряд общих замечаний и положений принципиального характера. Отметив, что среди историков нет единого мнения о времени разложения феодализма (разница в определениях М. В. Нечкиной, Ф. Я. Полянского, Н. М. Дружинина достигает двух столетий), С. Г. Струмилин подчеркнул, что после 1701 - 1724 гг., то есть во второй четверти XVIII в., "можно уже говорить о формировании капиталистического уклада в феодальной экономике России"³² . Через несколько страниц он делает заключение о более раннем времени перехода от "восходящего" к "нисходящему" феодализму. "...Переломный момент от восходящей линии в развитии феодализма, - пишет он, - обозначился еще раньше XVII века. Ярче всего он сказался в аграрном кризисе второй половины XVI века. Толчком к нему можно считать "революцию цен", которая в XVI в. имела место в Западной Европе..."³³ . Это свое заключение С. Г. Струмилин аргументирует расчетами роста

²⁹ См. "Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы. Вып. I. Таллин. 1959; вып. 2. М. 1961; А. Анфимов, И. У. Будовниц и др. Научные итоги киевской сессии симпозиума по аграрной истории Восточной Европы. "Вопросы истории", 1961, N7; Г. А. Фавсгов. III межреспубликанский симпозиум по аграрной истории Восточной Европы. "Вопросы истории", 1961, N3; И. В. Ледовская. Третий межреспубликанский симпозиум по аграрной истории Восточной Европы. "История СССР", 1961, N2; "4-я сессия симпозиума по аграрной истории Восточной Европы в г. Риге". Тезисы докладов и сообщений. Рига. 1961.

³⁰ Б. Б. Кафенгауз. Указ. соч., стр. 328.

³¹ С. Г. Струмилин. О внутреннем рынке России XVI - XVIII вв. "История СССР", 1959, N4.

³² Там же, стр. 79.

³³ Там же, стр. 82.

производительности труда в земледелии за XII - XVI вв. (+20%) и за 1600 - 1860 гг. (+12%)³⁴ . На наш взгляд, эти статистические расчеты, а также пример с "революцией цен" едва ли имеют непосредственное отношение к вопросу о том, когда прекратился рост производительных сил при феодализме в России.

Вопрос о начале "нисходящей" стадии феодализма обсуждался и продолжает обсуждаться на страницах наших исторических журналов. Большинство выступлений свидетельствует об известной солидарности исследователей, занимающихся историей феодализма, в решении этого вопроса - отнесение указанного процесса к XVIII столетию. Однако проблема так значительна, что в ее разработке и решении еще много пробелов, неясных, спорных моментов, которые требуют дальнейшего глубокого изучения и детального обсуждения.

Нам представляется, что производительные силы феодальной формации не были исчерпаны ни к XVI, ни к XVII столетию. Колонизация страны и развитие металлургии на Урале в XVIII в. показывают, что длительное время шел процесс "сосуществования" двух полярных явлений - еще продолжавшегося развития феодальных отношений и роста новых, капиталистических отношений. Только формирование капиталистического уклада в экономике страны - развитие капиталистической мануфактуры и первые ростки капитализма в сельском хозяйстве - знаменовало процесс разложения феодальных отношений и приводило к несоответствию между новыми производительными силами и старыми производственными отношениями.

Литература о мануфактуре XVIII в. обогатилась новым исследованием Е. И. Заозерской - "Рабочая сила и классовая борьба на текстильных мануфактурах России в 20 - 60-х годах XVIII в." (М. 1960), продолжающим более ранний труд автора по истории легкой промышленности Москвы³⁵ . Ей принадлежит несомненная заслуга в изучении вопроса о развитии мануфактур, особенно в текстильной промышленности.

Е. И. Заозерская исследует различные категории рабочих на текстильных предприятиях: виды несвободного труда и "наемный труд". Она прослеживает усиление принудительного труда в 30 - 40-х годах XVIII века. Ее выводы "о переходе к принудительному труду в практике текстильных мануфактур 1730 - 1740-х годов"³⁶ подтверждают мнение других исследователей. Так, на суконных мануфактурах середины 40-х годов XVIII в. "не было наемных работников". Вся суконная промышленность базировалась только на принудительном труде. Исключительно, принудительным трудом обслуживались в 1745 г. 16 полотняных мануфактур из 28 работавших. Но это было временное явление. В 50-х годах наемный труд "расширялся" и принудительный уже "не мог вытеснить" его³⁷ . Следовательно, "перелом" в сторону вольнонаемного труда произошел около середины XVIII в., после чего на текстильных предприятиях крепостной труд стал вытесняться вольнонаемным.

Эти ценные наблюдения Е. И. Заозерская сделала на основе изучения той отрасли промышленности, где особенно ярко проявилась закономерность промышленного развития от мелких промыслов к мануфактуре и фабрике и развитие которой определило характерные черты российского капитализма в текстильной промышленности.

К исследованиям Е. И. Заозерской примыкает интересная статья А. М. Разгона "Мелкотоварное производство во второй половине XVIII в. и генезис капиталистической мануфактуры (по мате-

³⁴ Там же, стр. 87.

³⁵ Е. И. Заозерская. Развитие легкой промышленности в Москве в первой четверти XVIII в. М. 1953.

³⁶ Е. И. Заозерская. Рабочая сила и классовая борьба на текстильных мануфактурах.., стр. 254.

³⁷ Там же, стр. 259, 277, 310.

риалам Ивановского промышленного района)"³⁸ . Статья содержит богатый фактический материал, свидетельствующий о динамике рабочей силы на предприятиях. В ней приведены данные о численности мелких предприятий, не применявших наемную рабочую силу. В 80-е годы XVIII в. таких предприятий было около 30% (70 из 225). Это - простое товарное хозяйство. Еще больше насчитывалось предприятий (свыше 40%) с 1 - 2 наемными рабочими. Относительно незначительный процент составляли предприятия, насчитывавшие 5 и более рабочих, - всего 258 из 643 (8 из них имели от 11 и более рабочих). А. М. Разгон отмечает связь мелкотоварного производства с мануфактурой. Приведенные статистические расчеты показывают, как мелкое товарное производство перерастало в мануфактуру: на 8 предприятиях концентрировалась почти половина количества рабочих, занятых на 225 предприятиях. Через 10 лет еще более возросла роль крупных мануфактур: на 143 предприятиях было занято 658 человек, большая часть из них - 437 человек - была сосредоточена на 9 мануфактурах³⁹ .

Работы Е. И. Заозерской и А. М. Разгона показывают, что в XVIII в. текстильные предприятия сделали новый шаг в своем развитии. Некоторые из них носили явно капиталистический характер - это мануфактуры, выросшие из сотен мельчайших домашних предприятий. Значительная часть этих предприятий (около трети) в 1800 г. еще не пользовалась наемной рабочей силой. Однако крестьянское ремесло в силу своего товарного мелкобуржуазного характера порождало промышленный капитализм с эксплуатацией наемной рабочей силы.

Статья П. Г. Рындзюнского "О мелкотоварном укладе в России XIX века" ("История СССР", 1961, N2) посвящена пореформенной России, но она представляет интерес и для исследователей промышленности XVII - XVIII веков. Автор статьи справедливо замечает, что мелкое производство, являвшееся широко распространенной формой капитализма на его первоначальной стадии, стадии товарного производства, менее изучено, чем крупное. П. Г. Рындзюнский подвергает сомнению положение, согласно которому помещичий гнет настолько разорял крестьян, что исчезала возможность прироста крестьянского населения, уменьшалась численность крепостных крестьян, а это, в свою очередь, якобы вело к разложению феодализма. По мнению автора, несмотря на гнет крепостничества, почва для роста мелкого товарного производства расширялась, рос капитализм и усиливался конфликт старого с новым. Работа П. Г. Рындзюнского, исследующая главным образом крестьянское хозяйство и промыслы, тесно связанные с сельским хозяйством, является интересной попыткой дать иное обоснование вопросу о кризисе крепостного хозяйства и причинах перехода к "нисходящей" линии феодализма, чем то, которое дано в статье М. В. Нечкиной.

Вопросы о роли русского города как центра ремесленного и мануфактурного производства, о цеховой организации ремесла как исторического предшественника мануфактуры получили освещение в новой работе Ф. Я. Полянского - "Городское ремесло и мануфактура в России XVIII в." (М. 1960), в которой использован такой источник, как "Экономические примечания" к описанию городов.

Городское население XVIII в. составляло незначительный процент основной массы населения страны, несмотря на обилие городов. В России было мало крупных городов: из 700 только в 300 насчитывалось более 2 тыс. жителей. Цеховые ремесленники составляли незначительную часть городского населения. Лишь около 40 городов являлись крупными центрами развитого ремесленного производства⁴⁰ . Здесь ре-

³⁸ "История СССР", 1959, N6.

³⁹ Там же, стр. 65.

⁴⁰ Ф. Я. Полянский. Городское ремесло и мануфактура.., стр. 35, 91.

месленники исчислялись сотнями, "а иногда и тысячами". Автор критикует П. Н. Милюкова и других историков, рассматривавших город только как административный, но не экономический центр.

Утверждение Ф. Я. Полянского об устойчивости цеховой системы в XVIII в. лишено убедительности, ибо в этой же работе он высказывает мысль о том, что при Петре I и его преемниках цехи не имели под собой "экономической и политической базы", что правительство стояло на стороне мануфактуристов и что цехи не могли справиться с заказами казны⁴¹ .

Недостаточно аргументирован, на наш взгляд, вывод автора о незначительности роли городских, особенно цеховых, ремесленников в пополнении развивавшейся мануфактуры кадрами⁴² .

В книге прослеживается широкое развитие ремесла, часто принимавшего характер мануфактурного производства, во многих уездных городах Тверской, Московской, Владимирской и Ярославской губерний. Шуя и Вязники являлись важными центрами мануфактурного производства, представлявшего собой здесь не "указные" мануфактуры, а предприятия, выросшие в результате эволюции мелкого производства. Следовательно, утверждение автора о незначительной роли ремесленников на мануфактурах находится в противоречии с его наблюдениями о развитии ремесла в уездных городах. В связи с этим теряют смысл рассуждения автора о наличии благоприятных условий в городе для развития промыслов, о его превосходстве в этом отношении над деревней, где крепостничество сдерживало рост ремесла. Из того факта, что город не смог без закрепощения разрешить проблему рабочей силы, не следует, что городское ремесло не играло важной роли в возникновении мануфактуры. Ф. Я. Полянский в этой книге поставил интересный и важный вопрос, который еще мало разработан. Необходимо дальнейшее изучение городского ремесла во второй половине XVIII в., в частности выяснение соотношения городского ремесла и мануфактуры.

Исследование вопроса о первоначальном накоплении капитала представляет одну из первостепенных задач и историков и экономистов. Без ее разрешения невозможно показать процесс становления капиталистического общества. Между тем эта проблема, особенно вопрос о создании кадров предпролетариата, изучалась мало. В 50-х годах появились работы А. М. Панкратовой, П. И. Лященко, К. П. Пажитнова, исследования С. Г. Струмилина, Б. Б. Кафенгауза, которые дали ценный материал о накоплении капиталов и процессе формирования кадров рабочих. В труде П. И. Лященко по истории народного хозяйства СССР сделан крен в сторону преувеличения роли земельной ренты. В 1955 г. вопрос о первоначальном накоплении в России был обсужден на Ученом совете Института истории АН СССР⁴³ . Выступившие на нем с докладами Н. И. Павленко и Б. Б. Кафенгауз проявили значительные расхождения в понимании сущности явлений и хронологических рамок процесса. Б. Б. Кафенгауз относил к явлениям первоначального накопления не только реформу 1861 г., но и столыпинскую аграрную политику и превращение Казахстана в сырьевой придаток российского капитализма.

⁴¹ Там же, стр. 150.

⁴² Там же, стр. 169 - 170.

⁴³ А. М. Панкратова. Наймиты на Руси в XVII в. В кн. "Академику Борису Дмитриевичу Грекову ко дню семидесятилетия". М. 1952; ее же. О роли товарного производства при переходе от феодализма к капитализму. "Вопросы истории", 1953, N9; П. И. Лященко. История народного хозяйства. Тт. I - III. М. 1947 - 1956; К. П. Пажитнов. Проблема ремесленных цехов в законодательстве русского абсолютизма. М. 1952; С. Г. Струмилин. История черной металлургии в СССР; Б. Б. Кафенгауз. Очерки внутреннего рынка России первой половины XVIII века (по материалам внутренних таможен). Отчет об Ученом совете опубликован в "Исторических записках" (т. 54, 1955). Здесь же помещены тезисы докладов Н. И. Павленко и Б. Б. Кафенгауза.

Н. И. Павленко ограничился явлениями XVII - XVIII столетий. Однако оба докладчика сходились на том, что в России этот процесс протекал замедленно из-за наличия крепостного права, и источники накопления капиталов были ограниченными. Наибольшие трудности для разрешения представляет вопрос об экспроприации производителей и тех формах, в которых она осуществлялась при крепостном праве.

В 1958 г. вышли сборник статей⁴⁴ и книга Ф. Я. Полянского⁴⁵ , специально посвященные проблеме первоначального накопления в России. Ряд статей сборника интересен глазным образом своим фактическим фоном, например, статья В. А. Александрова "Русско-китайская торговля и нерчинский торг в конце XVII века". Однако для выяснения особенностей процесса первоначального накопления в России сборник содержит слишком мало теоретических обобщений и фактического материала. Изобилие общих рассуждений о неэквивалентном обмене с Сибирью, о больших прибылях от торговли водкой и т. п. отнюдь не способствует выяснению проблемы. Даже более того. Из изложения материала следует, что львиная доля этих прибылей (от 65% до 89%) забиралась государством, фиском⁴⁶ . Если это так, то, очевидно, что накапливало прежде всего государство, а не откупщики.

Однако, кроме отдельных неточностей и ошибок сборника, возникает общий вопрос о его направлении. В нашей литературе авторам и редакторам сборника сделан упрек в неправомерном распространении термина "первоначальное накопление" на явления феодальной эпохи. "Редакция и авторы этого сборника, - отмечается в докладе В. М. Лавровского, - исходят из неверного положения, что процесс первоначального накопления, то есть обезземеление крестьянства, связанное с развитием капиталистических отношений, мог происходить в условиях крепостной России XVII - XVIII вв., тогда как в действительности дифференциация и частичное обезземеление крестьянства капитализмом развернулись лишь после реформы 1861 г. вплоть до столыпинского "землеустройства", и русских "огораживаний" начала XX в."⁴⁷ . А. Л. Шапиро относит к принципиальным недостаткам сборника неправильную оценку хозяйственных явлений XVII - XVIII вв. в крестьянской жизни, попытку сблизить их "с наймом в капиталистическом сельском хозяйстве"⁴⁸ . По-видимому, переоценка уровня развития капитализма в России в какой-то мере действительно характерна для статей не только этого сборника. Ряд критических замечаний в отношении сборника о первоначальном накоплении сделал Н. Л. Рубинштейн (см. "Вопросы истории", 1961, N8, стр. 61, 70, 86). Он возражает против единой линии развития, которую авторы устанавливают с XVI - XVII вв., указывает на фактические неточности и методологические недостатки отдельных статей. По его мнению, даже явления первой половины XVIII в. не дают оснований идти дальше признания имущественной дифференциации, "или первых зачаточных явлений социального расслоения". Видимо, авторам необходимо было показать те исторические условия, которые делают возможным возникновение капиталистического производства. В. И. Ленин вслед за К. Марксом не раз указывал, что широкое развитие торговли и ростовщического капитала "не составляют еще доста-

⁴⁴ "К вопросу о первоначальном накоплении в России (XVII - XVIII вв.)". Сборник статей. М. 1958.

⁴⁵ Ф. Я. Полянский. Первоначальное накопление капитала в России. М. 1958.

⁴⁶ В. Н. Яковцевский Роль неэквивалентного обмена в процессе первоначального накопления в России. Сборник "К вопросу о первоначальном накоплении в России", стр. 414.

⁴⁷ В. М. Лавровский. К вопросу о первоначальном накоплении в странах Западной и Восточной Европы. "Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы. 1959 г.", стр. 135.

⁴⁸ А. Л. Шапиро. Об опасности модернизации экономической истории русского крестьянства XVII - первой половины XVIII в. Там же, стр. 53.

точного условия для возникновения промышленного капитала (т. е. капиталистического производства)"⁴⁹ .

В этом отношении значительно большую ценность представляет сборник статей ленинградских историков - "Вопросы генезиса капитализма в России" (Л. 1960. Отв. редактор В. В. Мавродин). В нем сделана попытка комплексного выяснения исторических условий, которые определяют возможность образования промышленного капитала; и хотя здесь представлены различные точки зрения на проблему, в целом сборник многое дает для марксистского понимания проблемы генезиса капитализма.

Работа Ф. Я. Полянского "Первоначальное накопление капитала в России" представляет значительный шаг вперед в выяснении проблемы. Прежде всего автор уточняет ее содержание, относя "первоначальное накопление" преимущественно к XVIII - XIX векам. Хронологически эпоха первоначального накопления совпадает с мануфактурной стадией развития капитализма, поэтому в XVI - XVII столетиях имели место "лишь зародышевые формы" первоначального накопления. Практически только в конце XVII в., когда начинает складываться всероссийский рынок, когда появляются первые мануфактуры, эти процессы "получили широкий размах и отчетливые формы" (стр. 21).

Автор последовательно прослеживает различные источники накопления, выясняет роль купеческих капиталов, приводит фактические данные о составе купечества, о размерах их капиталов. Специально выделен вопрос о формировании буржуазии из крестьянства. Данные о коммерческом кредите, роли банков в XVIII - XIX вв., промышленных компаниях, земельных покупках мануфактуристов дают ценные сведения о формировании буржуазии.

Ф. Я. Полянский ограничивает эпоху первоначального накопления капиталов 1873 годом - годом кризиса, после которого резко возросли темпы промышленного, капиталистического развития России. Большая часть книги Ф. Я. Полянского посвящена формированию рабочего класса, и в этом ее ценность. В специальной главе показывается, как царское правительство, применяя принудительные формы мобилизации рабочей силы, обеспечивало мануфактуры кадрами, закрепощая таким образом не только каторжников, нищих, бродяг, но и свободных рабочих, имевших квалификацию. Даже ученичество приобретало черты крепостничества. Рабочая сила еще не являлась товаром в больших масштабах. С нашей точки зрения, интересный фактический материал, приведенный автором в главах 9 - 11, о закрепощении рабочих, приписке населения к мануфактурам, о покупке крепостных еще в большей степени подтверждает крепостную природу "феодализированных" предприятий. Ф. Я. Полянский раскрывает роль крестьянской реформы 1861 г. в создании кадров для промышленности из числа безземельных крестьян.

Сравнивая процесс первоначального накопления капиталов в России и в странах Запада (Англия, Франция, Италия) и показывая некоторые особенности этого процесса в российских условиях, автор весьма убедительно опровергает тезис, будто в России "все происходило наоборот", поскольку она была крепостной⁵⁰ . Характеризуя общие черты этого процесса, он указывает, в частности, на решающую роль купеческого капитала и колониальных источников в накоплении капиталов. Автор правильно подчеркивает активную роль абсолютизма в создании промышленности, особенно мануфактурной.

⁴⁹ В. И. Ленин. Соч. Т. 3, стр. 151.

⁵⁰ Ф. Я. Полянский. Первоначальное накопление..., стр. 411.

Процессу первоначального накопления в России посвящены исследования Н. И. Павленко⁵¹ . В последней статье на основе изучения более 50 купеческих фамилий показано, кто, как и где накоплял капиталы и какое промышленное применение им давалось. Н. И. Павленко доказал, что основателями металлургических предприятий XVIII в. являлись представители купечества и промышленники, нажившие свои капиталы от винокурения, винных откупов, на внешней торговле и предпринимательстве в легкой промышленности, но не мелкие товаропроизводители. Среди этих источников накопления капиталов, отмечает Н. И. Павленко, основными являлись "винокуренные, винные подряды и откупа" (стр. 193). В то же время такие крупные промышленники, как Г. Баташов, Л. Лужнин, А. Гончаров, С. Яковлев, начинали сколачивать свой капитал в легкой промышленности (парусино-полотняное, бумажное производство), а потом уже направляли накопленные капиталы в металлургию. Хотя Ф. Я. Полянский и возражает против увлечения историков сословным моментом при исследовании возникновения промышленности, но такой конкретный показ строительства каждого предприятия в отдельности, какой мы наблюдаем в работе Н. И. Павленко, и объяснение происхождения капиталов дают очень много для понимания всей социальной механики XVIII века.

Промышленное развитие России в первой половине XIX в. получило освещение в труде П. И. Лященко "История народного хозяйства", исследованиях Н. М. Дружинина и работах по истории отдельных отраслей промышленности⁵² . П. И. Лященко характеризует всю первую половину XIX в., как период общего кризиса крепостного хозяйства, сущность которого он видит в проникновении "товарного хозяйства" в крестьянское хозяйство, в пролетаризации массы крестьянства, в увеличении кулацкой верхушки. Недостаточно конкретно показано в работе развитие производительных сил как в помещичьем, так и в крестьянском хозяйстве. Еще менее удовлетворительно прослежены кризис крепостной промышленности и рост капиталистического предпринимательства. Подтверждением этому является хотя бы заголовок одной из глав книги (т. I, гл. XXIV). В главе излагается материал, относящийся к эпохе, когда в ряде отраслей промышленности совершался промышленный переворот, в результате которого происходил массовый переход от мануфактуры к капиталистической фабрике. Заголовок же говорит только о зарождении капиталистической мануфактуры. Названная проблема рассматривается в ряде статей, включенных в сборники по истории рабочего класса и революционной ситуации в России ⁵³. Отдельные статьи о

⁵¹ Н. И. Павленко. О некоторых сторонах первоначального накопления в России (по материалам XVII - XVIII вв.). "Исторические записки". Т. 54. 1955; его же. О происхождении капиталов, вложенных в металлургию России XVIII века. "Исторические записки". Т. 62. 1958.

⁵² П. И. Лященко. История народного хозяйства СССР. Т. I. М. 1947. Проблема конфликта между новыми производительными силами и старыми феодальными отношениями накануне реформы 1861 г. полно и глубоко освещая в работах Н. М. Дружинина: "Проблема конфликта между производительными силами и феодальными производственными отношениями накануне 1861 г. ("Доклады и сообщения Института истории АН СССР". Вып. I. 1954) и "Конфликт между производительными силами и феодальными отношениями накануне реформы 1861 года" ("Вопросы истории", 1954, N7). В очерке Ф. М. Морозова "Разложение крепостнической системы хозяйства в России и экономическая политика в первой четверти XIX в." рассматривается процесс формирования буржуазной собственности главным образом в сельском хозяйстве. Автор отмечает, что наиболее активным фактором в этом процессе было развитие промышленности и торговли. См. также сборник "Вопросы истории народного хозяйства СССР". М. 1957.

⁵³ "Из истории рабочего класса и революционного движения". Сборник статей памяти академика А. М. Панкратовой. М. 1958. В большинстве статей сборника "Революционная ситуация в России в 1859 - 1861 гг." (М. 1960) исследуется крестьянское движение, но некоторые из них освещают и вопросы промышленности.

предреформенной экономике напечатаны в "Исторических записках" и в других изданиях⁵⁴ .

Картину исторического развития промышленности России конкретизируют работы по истории Украины, Белоруссии, Литвы, Латвии, Армении, Грузии, Азербайджана, Казахстана и т. д. В связи с теми или иными особенностями окраин процесс промышленного развития происходил здесь неравномерно, например, более быстро в Прибалтике, замедленно - в Казахстане, Грузии, Поволжье. Среди таких исследований, вскрывающих специфику промышленного развития национальных районов России, несомненно, заслуживает внимания книга П. В. Гугушвили⁵⁵ .

Развитию крупной промышленности России с конца XVIII в. до реформы 1861 г. посвящена статья В. К. Яцунского⁵⁶ . Сборник, в котором опубликована статья, восполняет существенный пробел в изучении предреформенной экономики России и дает много материала о развитии капиталистического уклада в промышленности. В. К. Яцунский привел интересные данные о динамике вольнонаемного и крепостного труда, а также о росте числа рабочих, увеличении промышленной продукции. За три с половиной десятилетия - с 1799 по 1835 г. - число рабочих в крупной промышленности увеличилось в 3,5 раза, а продукция возросла в 3 раза⁵⁷ . Эти данные, несомненно, правильно отражают общую тенденцию интенсивного увеличения промышленной продукции в стране. Однако по сравнению с западноевропейскими странами этот рост был замедленным, особенно в горнозаводской промышленности. Нельзя не согласиться с В. К. Яцунским в том, что рост крупной промышленности, в которой быстро расширялось применение вольнонаемного труда, а также упадок посессионных предприятий являлись решающими признаками развития и укрепления капиталистического уклада.

Может быть, потому, что В. К. Яцунский является автором специального исследования о промышленном перевороте в русской промышленности⁵⁸ , в вышеназванной работе эта проблема освещена недостаточно полно. Заслуживают внимания два общих положения автора. Первое - промышленный переворот начался в разное время в различных отраслях промышленности. Быстрее всего он совершался в тех отраслях, где шире применялся вольнонаемный труд (бумагопрядение, ситценабивное дело). Второе - нельзя датировать промышленный переворот со времени применения первой машины. Это длительный про-

⁵⁴ Б. В. Тихонов. Развитие свеклосахарной промышленности во второй половине 40-х и в 50-е годы (К истории начала промышленного переворота). "Исторические записки", 1958. Т. 62; В. В. Модестов. История угольной и металлургической промышленности Донбасса в дореформенный период. Сборник "Из истории революционного движения в России в XIX - начале XX в.". М. 1958; А. И. Ракитин. Крестьянская промышленность в Архангельской губернии в 40 - 50-е годы XIX столетия. "Исторические записки", 1957. Т. 59. Автор приходит к выводу, что крестьянские промыслы поднимались до уровня мануфактуры.

⁵⁵ П. В. Гугушвили. Развитие промышленности в Грузии и Закавказье в XIX - XX вв. Т. I. Тбилиси. 1957. В этом интересном труде П. В. Гугушвили прослеживает разложение цехового ремесла и развитие кустарной промышленности и мануфактуры. Автор полемизирует с проф. А. Я. Киквидзе, который утверждает, что возникновение мануфактуры означало наивысшее развитие торгового капитала, а также что мануфактура - "целый переворот в способе производства". Справедливо не соглашаясь с А. Я. Киквидзе, П. В. Гугушвкли подчеркивает, что эта оценка проф. Киквидзе не согласуется с выводами К. Маркса и В. И. Ленина.

⁵⁶ В. К. Яцунский. Крупная промышленность России в 1790 - 1860 гг. Сборник статей "Очерки экономической истории России первой половины XIX в.". Отв. редактор М. К. Рожкова. М. 1960. Экономике России посвящены и другие статьи этого сборника: П. П. Рындзюнский. Мелкая промышленность (ремесло и мелкотоварное хозяйство); М. К. Рожкова. Экономическая политика.

⁵⁷ В. К. Яцунский. Крупная промышленность России..., стр. 163, 166 - 167.

⁵⁸ В. К. Яцунский. Промышленный переворот в России (к проблеме взаимодействия производительных сил и производственных отношений). "Вопросы истории", 1952, N12. Статья является ответом на книгу С. Г. Струмилина "Промышленный переворот в России" (М. 1949).

цесс. Только массовое применение машин в середине 30-х годов положило начало этому процессу.

По вопросу о промышленном перевороте особую позицию занимает С. Г. Струмилин. Он высказал мнение о том, что промышленный переворот завершился еще до реформы 1861 года. Сторонников такой точки зрения немного. Подавляющее большинство историков относит завершение этого процесса к пореформенному времени. Сущность разногласий, разумеется, сводится не только к дате, а к различному пониманию взаимодействия социальных моментов и прежде всего процесса формирования пролетариата и буржуазии. Появляющиеся новые материалы подтверждают справедливость вывода об огромной роли реформы 1861 г. в процессе завершения промышленного переворота в русской промышленности. По-видимому, этот спор следует считать законченным. С. Г. Струмилин в своей статье "К вопросу о генезисе капитализма в России" ("Вопросы истории", 1961, N9) соглашается не "ломать копья" по вопросу о времени завершения новой эры машинной индустрии. Это весьма резонно, ибо новые расчеты, в том числе расчеты И. Д. Ковальченко, опубликованные в соответствующем разделе коллективного труда - "Очерки истории СССР (1861 - 1904 гг.)" (М. 1960, стр. 90 - 91), - со всей убедительностью показали, что до реформы 1861 г. машина в основном победила лишь в бумагопрядении, ситцепечатании и сахароварении. Во всех же остальных отраслях обрабатывающей промышленности переход от мануфактуры к фабрике в основном завершился на рубеже 70 - 80-х годов XIX века.

Слабым местом в исследованиях историков и экономистов является вопрос о развитии промышленности в связи с изменением ее технического оснащения. Настало время приступить к созданию трудов, освещающих техническую революцию в промышленности России по ее отдельным отраслям (до реформы 1861 г.) в тесной связи с социально-экономическими изменениями в стране.

В обобщающей статье "Основные этапы генезиса капитализма в России" ("История СССР", 1958, N5) В. К. Яцунский учел некоторые новые данные и наблюдения исследований по конкретной тематике, опубликованных в 50-х годах. В настоящее время всеми историками отмечается наличие товарного производства при феодализме. Однако еще наблюдаются факты смешения товарного обращения с капиталистическим производством. Уже в XVII в., особенно в его конце, получила некоторое, "весьма ограниченное развитие"⁵⁹ мануфактурная форма промышленного производства. Большинство историков считает, что корни мануфактуры уходят в XVII век. Но не следует забывать, что только в XVIII в. происходит значительный рост числа мануфактур. Так, Е. И. Заозерская насчитывает их в 1725 г. до 200, из них - 39 в текстильной промышленности⁶⁰ . В это время происходит рост и капиталистического производства и мануфактур с принудительным трудом. Обе тенденции развития существуют одновременно, а иногда на одной и той же мануфактуре применялся труд и вольнонаемный и крепостной. В конце века принудительный труд получает большое распространение уже не только на вспомогательных, но и на основных работах.

Цитаделью принудительного труда до реформы 1861 г. была горнозаводская промышленность. В. К. Яцунский, так же как и Н. М. Дружинин, не согласен с точкой зрения С. Г. Струмилина о буржуазном характере уральской мануфактуры. По мнению В. К. Яцунского, "мануфактура с принудительным трудом не имела основного признака капита-

⁵⁹ В. К. Яцунский. Основные этапы генезиса..., стр. 67.

⁶⁰ Е. И. Заозерская. Рабочая сила и классовая борьба на текстильных мануфактурах, стр. 46. За 20 лет, то есть к -1745 г., только в текстильной промышленности возникло 43 новых мануфактуры (там же).

листического предприятия - капиталистической эксплуатации свободных продавцов своей рабочей силы"⁶¹ .

Когда же капиталистические элементы сложились в уклад? Н. М. Дружинин считает, что система капиталистических отношений, которую можно характеризовать как уклад, сложилась в 60 - 70-х годах XVIII века. По мнению В. К. Яцунского, этот процесс происходил только в конце XVIII века. Если учесть стихийный, медленный рост мелкотоварного производства и сравнительно огромную еще силу крепостничества, то очень трудно, а практически и невозможно датировать появление нового уклада определенным десятилетием. По-видимому, отнесение его к концу века целесообразно. Во всяком случае, этот вопрос следовало бы обсудить специально. Формирование капиталистического уклада В. К. Яцунский связывает не с "указной" мануфактурой, не с уральской горной промышленностью, а с ростом мелкого товарного производства и выраставшей из него капиталистической мануфактурой. С 30-х годов XIX в. начался период массового превращения мануфактуры в фабрику. В этот период роль предприятий с принудительным трудом резко снижается.

Промышленный переворот, начавшийся при крепостном праве, нашел свое завершение после реформы. Для большей доказательности этого положения нужно глубоко изучить историю формирования буржуазии в дореформенный период. Нельзя ограничиваться отдельными иллюстрациями о накоплении капиталов среди купечества и примерами о превращении ремесленника в фабриканта. Необходимо также систематизировать весь материал о предыстории пролетариата. К сожалению, некоторые историки исследуют развитие мануфактурной промышленности в отрыве от истории пролетариата. Следует более активно продолжить начатое в свое время А. М. Панкратовой изучение истории пролетариата. Причем в этой работе особенно важны объединенные усилия историков всех республик.

Крайне необходимы монографические труды о промышленном перевороте в России, которые охватили бы важнейшие отрасли промышленности и показали особенности этого процесса в национальных республиках, отдельных областях.

Уже проделана значительная работа, заложившая прочный фундамент марксистской истории промышленности. Большой вклад в эту работу, создающую основу для правильного решения назревших сложных вопросов о кризисе феодализма и становлении капитализма, внесли А. М. Панкратова, С. Г. Струмилин, П. И. Лященко, К. А. Пажитнов, Ф. Я. Полянский и другие. Совместные творческие усилия, несмотря на некоторые расхождения и споры, уже принесли плодотворные результаты: многое изучено; поле взаимных расхождений значительно сузилось. Для дальнейшей творческой разработки проблемы развития капитализма в России полезно сломать традиционную специализацию исследователей "по столетиям", ибо и всероссийский рынок, и развитие мануфактуры, и кризис феодализма нельзя понять, ограничиваясь, например, XVII, XVIII или XIX столетием. Необходимо прослеживать явления до их логического конца.

*

История России эпохи империализма представляет наиболее важную и вместе с тем наименее разработанную часть истории нашей страны дооктябрьского периода. Значительность этой проблемы подчеркивается в документах XXII съезда партии, в новой Программе КПСС, давшей характеристику современного империализма, кризиса мирового капитализма и определившей историческую роль нашей страны в переходе человечества к новой эре - эре крушения капитализма и утверждения коммунизма.

⁶¹ В. К. Яцунский. Основные этапы генезиса.., стр. 73.

"Россия, - отмечается в Программе КПСС, - была наиболее слабым звеном в системе империализма и узловым пунктом всех его противоречий. Вместе с тем, в ней сложились и необходимые условия для победы социализма... Социалистическая революция в России до основания потрясла все здание мирового капитализма; мир раскололся на две противоположные системы"⁶² . В Программе констатируется, что империализм, единый фронт которого был прорван Великим Октябрем, положившим начало общему кризису капитализма, "вступил в период заката и гибели", "бесповоротно утратил власть над большинством человечества"⁶³ .

Создание научной истории России периода империализма целиком легло на плечи историков советского поколения. Трактовка советскими историками предоктябрьского периода полностью основывается на ленинской теории империализма, на его анализе экономического развития России и борьбы классов.

В. И. Ленин в гениальном труде "Империализм, как высшая стадия капитализма", в статье "Грозящая катастрофа и как с ней бороться" и других работах дал анализ эпохи империализма, охарактеризовал его основные экономические черты, закономерности и противоречия. Он указал на средний уровень развития капитализма в России и раскрыл специфику развития капитализма в сельском хозяйстве, в том числе отметил отрицательное действие остатков крепостничества. В этих работах В. И. Ленин показал особенности империализма в России, раскрыл процесс перерастания монополистического капитализма в государственно-монополистический капитализм, охарактеризовал материальные предпосылки социалистической революции.

Ленинская теория империализма получила дальнейшее творческое развитие в утвержденной XXII съездом КПСС. Программе, где в специальном разделе дана развернутая характеристика современного империализма - государственно-монополистического капитализма - и мирового кризиса капитализма.

Советские историки и экономисты, основываясь на ленинском анализе, проделали большую работу по изучению конкретных проблем данной эпохи. В их исследованиях центральное место занимали история рабочего класса и Коммунистической партии, проблема российского империализма, его экономическая природа и особенности. Автор настоящей статьи ставит задачу - рассмотреть лишь второй вопрос.

Еще до XX съезда КПСС были достигнуты некоторые положительные результаты в изучении разных аспектов этой проблемы, в преодолении ошибочной трактовки и имевшей место вульгаризации ряда вопросов истории русского империализма (например, в работах Н. Ванага, С. Ронина и Л. Крицмана, рассматривавших российский империализм как филиал западноевропейского)⁶⁴ .

Немало "потрудились" над фальсификацией истории России этого периода - истории трех революций, величайших революционных дерзаний трудящихся масс и крушения капитализма в России- представители буржуазно-помещичьей историографии. Основные их "труды" были написаны в эмиграции. Главное "наследство" эмигрантской историографии - это горы мемуаров. Характерная особенность этого литературного сырья заключается в пренебрежении к экономической основе исто-

⁶² "Программа Коммунистической партии Советского Союза", стр. 11 - 12.

⁶³ Там же, стр. 25.

⁶⁴ Некоторые историографические итоги этого изучения даны в статьях К. Н. Тарновского "Советская историография российского империализма и вопросы периодизации истории советской исторической науки" ("История СССР", 1960, N3) и "Проблема российского государственно-монополистического капитализма периода первой мировой войны в советской историографии" ("Вопросы истории", 1961, N7), а также в статье А. Л. Сидорова "Ленин о русском военно-феодальном империализме" ("История СССР", 1961, N3).

рического процесса, к вопросам развития капитализма и созданию новых классов капиталистической России. Борьба классов в России трактуется не как закономерно обусловленный в условиях империализма процесс, а как процесс, вызванный будто бы ошибками престола или даже ошибками политических партий, якобы которые (ошибки. - Ред. ) привели к печальному для них финалу - крушению капитализма, победе Великой Октябрьской социалистической революции.

В трудах П. И. Лященко, П. А. Хромова и некоторых других, вышедших в 50-х годах, изложены вопросы экономического развития России в эпоху империализма⁶⁵ . Значительная работа была проведена по исследованию конкретных вопросов истории монополий и финансового капитала в России. Оценка достигнутых результатов частично дана в записке Института истории АН СССР по проблеме "Исторические предпосылки Великой Октябрьской социалистической революции"⁶⁶ .

После XX съезда КПСС, вскрывшего и осудившего вредные последствия культа личности, и в результате проведенных ЦК КПСС мероприятий по ликвидации этих последствий в области общественных наук значительно оживилось изучение истории империализма в России. Более доступными для исследователей стали архивные фонды. Прежде всего началась разработка историко-экономических вопросов. Усилия многих историков и экономистов были направлены на исследование образования монополий, развития промышленности и финансового капитала, экономической политики царского правительства. Подверглись проверке на основе творческого изучения ленинского наследия и тщательного анализа документальных источников гипотетические построения историков 20 - 30-х годов о полуколониальной зависимости России, об отсутствии самостоятельной системы финансового капитала, невозможности сращивания правительственного аппарата царской России с буржуазией, об исключительном засилье иностранного капитала. Кроме того, были конкретизированы применительно к особенностям развития того или иного района некоторые общие выводы и заключения.

В последние годы разработка экономических вопросов истории российского империализма шла примерно по следующим направлениям: изучение капитализма применительно к отдельным районам, отдельных отраслей промышленности и сложившихся в них монополий; развитие финансового капитала, акционерных предприятий и деятельность банков; вопрос о взаимоотношении правительства и монополий (сращивание или подчинение правительственного аппарата монополиям), финансовое положение страны, степень зависимости правительства от международного империализма; развитие экономики России в период первой мировой войны (1914 - 1917 гг. - до Октябрьской революции); проблема государственно-монополистического капитализма; характер российского империализма и его особенности (вопрос о военно-феодальном империализме)⁶⁷ .

Развитие империализма в России частично получило освещение в трудах по истории Москвы и Ленинграда, а также в книгах по истории

⁶⁵ П. И. Лященко. Указ. соч.; П. А. Хромо в. Экономическое развитие России в XIX - XX веках. 1800 - 1917. М. 1950; "Очерки развития народного хозяйства Украинской ССР". М. 1954 и др.

⁶⁶ См. "Вопросы истории", 1957, N9, а также "Вопросы советской науки. Исторические предпосылки Великой Октябрьской социалистической революции". М. 1958.

⁶⁷ В рамках общей статьи мы не сможем рассмотреть исследования, посвященные положению рабочего класса и рабочему движению. Литература по этому вопросу огромна. Некоторые важные итоги и задачи изучения этих вопросов были подведены на сессии Научного совета в декабре 1959 г. в докладах Л. М. Иванова и Ф. Е. Лося "Состояние и задачи изучения истории пролетариата России и Украины". Доклад Л. М. Иванова опубликован в "Вопросах истории", 1960, N3. Информацию о сессии см. "Вопросы истории", 1960, N7; "История СССР", 1960, N3.

отдельных республик. В исследованиях по республикам показан различный уровень развития финансового капитала, промышленности и монополий в национальных и окраинных районах нашей страны. В некоторые районы России иностранный капитал не проник, а российский капитал не дорос здесь до монополий. Многие районы эксплуатировались крупнейшими банками Москвы и Петербурга через местные отделения банков. Историки ряда республик не исследовали условий развития финансового капитала в национальных окраинах России. Поэтому не случайно, что некоторые исследователи или находят всюду господство монополий или же не видят их там, где они были представлены, например, в форме частного железнодорожного строительства. В связи с этим перед историками Украины, Латвии, Азербайджана и других национальных республик по-прежнему стоит актуальная задача конкретного изучения этого вопроса.

Значительно расширился круг исследуемых историками отраслей промышленности. До недавнего времени наши представления о монополиях ограничивались преимущественно металлургической и топливной промышленностью. Вопрос о Продамете занимает большое место во втором томе "Истории народного хозяйства" П. И. Лященко. Здесь перечислены также монопольные организации в металлообрабатывающей и топливной промышленности⁶⁸ . Однако в этом труде почти не получили освещения монополии в легкой индустрии и транспортные синдикаты. П. И. Лященко ссылается на недостаточность архивных документов даже о крупнейших синдикатах, что, по его мнению, делало "почти невозможным документальное изучение хозяйственной деятельности этих организаций" за предреволюционный период.

Для современного состояния науки характерно наряду с углублением исследования истории тяжелой промышленности изучение различных отраслей легкой промышленности, в том числе сахарной и текстильной. В последнее время появились работы ряда ленинградских историков о табачном и ниточном трестах и по истории концерна Стахеева; часть из них опубликована в сборнике "Из истории империализма в России"⁶⁹ , который представляет весьма значительное явление в историографии российского империализма и еще не получил должной оценки на страницах печати. Помимо названных работ, изданы четыре тома архивных источников по экономике империализма и сдан в печать том, посвященный истории монополий в металлургии⁷⁰ . Названные публикации документов и новые работы о монополиях в разных отраслях промышленности, в том числе о монополиях, которые изучал П. И. Лященко,

⁶⁸ Этой же проблеме посвящен труд Д. И. Шполянского "Монополии угольно-металлургической промышленности Юга России в начале XX века". М. 1953.

⁶⁹ З. З. Крузе. Табачный и ниточный тресты. Из истории монополии в обрабатывающей промышленности России). Сборник "Из истории империализма в России". Л. 1959; М. М. Китанина. Из истории образования концерна Стахеева (там же); И. Ф. Шидко. К истории концерна И. Стахеева. Публикация документов. "Исторический архив", 1957, N3. Сборник "Из истории империализма в России" содержит ряд ценных исследований по вопросам экономики империализма. Особо следует отметить работы Л. Е. Шепелева и К. Ф. Шацилло, рассматривающие вопросы финансового капитала и его сращивания с промышленностью. В статьях А. А. Фурсенко, Р. Ш. Ганелина, Б. В. Ананьича, Ю. Б. Соловьева и П. А. Николаева рассматривается вопрос о внешних займах царского правительства и иностранных капиталах, в том числе вопрос об американских займах России.

⁷⁰ Институтом истории АН СССР изданы "Материалы по истории СССР" (Т. VI. М. 1960) и сборник "Экономическое положение России накануне Октябрьской социалистической революции" (Тт. I - II. М. 1957), большая часть материалов которых посвящена политике банков, царского и Временного правительств. В 1961 г. вышла в свет большая документальная публикация - "Монополистический капитал в нефтяной промышленности России (1883 - 1914 гг.)", подготовленная Институтами истории АН СССР и Азербайджанской ССР совместно с государственными архивами. Ленинградским отделением Института истории АН СССР подготовлен и сдан в печать том о монополиях в металлургической промышленности.

убедительно опровергают его опасения об отсутствии или недостаточности материалов для исследования истории монополистического капитала.

Наряду с расширением фронта исследований значительно углубляются наши представления о внутренней структуре крупнейших монополий. Так, А. Л. Цукерник в монографическом исследовании "Синдикат Продамет" (М. 1959) обобщил результаты своего многолетнего изучения этой важнейшей в промышленности Юга России монополии. С. Г. Струмилин в предисловии к этой работе подчеркнул, что она выходит за рамки частного исследования, так как много дает для понимания общих закономерностей развития российского монополистического капитализма. В ней широко использованы документы местных архивов, что в значительной степени расширило круг новых архивных источников по истории синдиката Продамет. Исследование охватывает всю проблему контрагентских договоров между участниками синдиката. Хорошо показана тенденция южной металлургии к дальнейшему укрупнению и трестированию. Однако, к сожалению, А. Л. Цукерник не дает ответа на вопрос, почему Продамет не сумел реализовать свое решение о создании треста. Вне поля зрения автора остались высказанные по этому поводу соображения М. Я. Гефтера⁷¹ , отмечавшего, что в данном случае дело заключалось в разногласиях между банками.

А. Л. Цукерник показал методы Продамета по овладению рынком внутри страны: взвинчивание цен, получение монопольных прибылей, создание в России "металлического голода". Выводы и наблюдения, к которым несколько раньше пришел М. Я. Гефтер⁷² , в исследовании А. Л. Цукерника получили полное подтверждение.

Исследованию Продамета посвящена статья А. П. Погребинского⁷³ . Опираясь на опубликованные работы и на изучение архивных источников, автор раскрыл политику монополистических воротил в обстановке первой мировой войны: повышение цен, невыполнение или сокращение производства невыгодных заказов. Можно согласиться с автором в том, что при Временном правительстве еще более усилилось ограбление казны "магнатами капитала". Однако полной ясности в вопросе о подчинении государственной власти монополиям, о чем неоднократно говорит автор, рассматривая роль Продамета в системе регулирующих органов царского и Временного правительств, не создается. А. П. Погребинский весьма односторонне рассматривает "подчинение" государства монополиям, считая таковым те или иные экономические уступки со стороны правительства, которые далеко не свидетельствуют о подчинении. В целом же автор солидаризируется с выводами К. Н. Тарновского о Металлургическом комитете⁷⁴ , считая, что деятельность Продамета является одним из наглядных доказательств перехода российского капитализма к государственно-монополистическому капитализму.

Исследователи Продамета - этой крупнейшей монополии в области металлургической промышленности России - доказали, что в металлургии Юга еще накануне войны созрели условия для ее обобществления.

Историки и экономисты провели большую работу по изучению топливной промышленности - угольной и нефтяной. Наряду с исследования-

⁷¹ М. Я. Гефтер. Борьба вокруг создания металлургического треста в России в начале XX в. "Исторические записки". Т. 47. 1954.

⁷² М. Я. Гефтер. "Регулирование" деятельности синдикатов и трестов в России. "Исторические записки". Т. 54. 1955; его же. Царизм и монополистический капитал в металлургии Юга России. "Исторические записки". Т. 43. 1953.

⁷³ А. П. Погребинский. Синдикат "Продамет" в годы первой мировой войны (1914 - 1917). "Вопросы истории", 1958, N10. Автор дает здесь историографическую справку об основных работах по этому вопросу.

⁷⁴ К. Н. Тарновский. Комитет по делам металлургической промышленности и монополистические организации. "Исторические записки". Т. 57. 1956.

ми, опубликованными в центральных журналах, много интересных работ содержится в непериодических изданиях - в научных трудах и ученых записках вузов страны⁷⁵ . Среди них следует отметить исследования Д. Н. Колосова, много сделавшего для изучения нефтяной промышленности Грозненского района, Ц. Л. Фридмана - о роли иностранных капиталов в нефтяной и горной промышленности дореволюционного Казахстана. В опубликованных монографиях и статьях, основанных на изучении большого архивного материала, рассматриваются вопросы монополизации нефтяной и угольной промышленности, а также вопрос об иностранных капиталах.

В каком направлении идет дальнейшая разработка этой проблемы?

Исследование П. В. Волобуева о Продугле раскрывает картину внутренней организации этой монополии и позволяет понять процесс сращивания банковского капитала с угольными предприятиями и его влияние на развитие производства. До сих пор мы знали о Продугле относительно немного. Опубликованные в "Красном архиве" документы касались лишь политики правительства в отношении Продугля. Новые исследования раскрыли методы хозяйствования иностранных капиталистов и их представителей в России (фон Дитмаров и Авдаковых), хищническое использование недр России, задерживание роста производства в угольной и особенно в нефтяной промышленности. Политика монополистических организаций вызвала топливный кризис, переросший в годы войны в топливную катастрофу. Монополистические организации, действовавшие в нефтяной промышленности, П. В. Волобуев определяет как тресты, то есть капиталистические объединения высшего типа. Этот вывод нельзя считать полностью доказанным. Высказывая эту точку зрения, автор привлекает материалы о новом притоке иностранных капиталов, который происходил накануне мировой войны.

Монополистическому капиталу в нефтяной промышленности посвящена книга Б. А. Ахундова⁷⁶ . В исследовании сделан значительный шаг вперед в изучении нефтяной промышленности Баку по сравнению, например, с работой К. А. Пажитнова⁷⁷ . Вместе с тем этот труд далеко не исчерпывает тему, особенно в отношении иностранных капиталов и характера монополистических организаций. Автор правильно указывает, что накопления фирмы Нобель происходили за счет "внутренних ресурсов", а сами братья Нобель считали себя "русскими предпринимателями"⁷⁸ . В работе Б. А. Ахундова, пожалуй, наиболее полно просле-

⁷⁵ Б. Д. Бакулев. Развитие угольной промышленности Донецкого бассейна. М. 1955. Им же написано специальное исследование о развитии металлургии в Донецком бассейне. Вместе с "Историей народного хозяйства на Украине", вышедшей в 1954 г., эти работы дают новый, солидный материал о развитии Донецкого, бассейна. С. М. Лисичкин. Очерки по истории развития отечественной нефтяной промышленности. М.-Л. 1954; П. В. Волобуев. Из истории синдиката "Продуголь". "Исторические записки". Т. 58. 1956; его же. Политика производства угольных и нефтяных монополий в России накануне первой мировой войны. "Вестник Московского университета", 1956, N1; его же. Из истории монополизации нефтяной промышленности (1903 - 1914). "Исторические записки". Т. 52. 1955; С. И. Потолов. Из истории синдиката Продуголь. "Исторические записки". Т. 58. 1956; его же. Из истории монополизации угольной промышленности Донбасса в конце XIX века. Сборник "Из истории империализма в России". Вып. 1; Д. Н. Колосов. Соотношение русского и иностранного капиталов в грозненской промышленности "Ученые записки" Грозненского педагогического института. 1957, N9; его же. Из истории захвата монополиями нефтяных земель в Чечено-Ингушетии (1895 - 1917 гг.). "Известия Чечено-Ингушского научно-исследовательского института". Т. 2, вып. 1. Грозный. 1960; Ц. Л. Фридман. Иностранные капиталы в дореволюционном Казахстане. Алма-Ата. 1960, и др.

⁷⁶ Б. А. Ахундов. Монополистический капитал в дореволюционной бакинской нефтяной промышленности. М. 1959.

⁷⁷ К. А. Пажитнов. Очерки по истории бакинской нефтяной промышленности. М.-Л. 1940. В этом труде весьма слабо показана роль иностранного капитала и его связь с русскими банками.

⁷⁸ Б. А. Ахундов. Указ. соч., стр. 36.

жено влияние монополистического капитала на развитие нефтяной промышленности, показана решающая роль крупных предприятий как в нефтедобыче, так и в нефтепереработке. Правда, решающую роль трех монополистических групп в бакинской нефтепромышленности отмечали и другие исследователи. Однако важно показать внутреннюю структуру каждой группы и ее роль не только в стране, но и в борьбе за внешние рынки. Б. А. Ахундов все три группы - "Бр. Нобель", "Ойл Корпорейшн" и "Шелл" - именует трестами⁷⁹ . В то же время в некоторых разделах книги группы названы "компаниями", что, разумеется, не равняется тресту. Несомненно, вопрос о трестовском характере каждой из названных групп требует тщательного выяснения⁸⁰ .

Благодаря исследованию Т. Д. Крупиной⁸¹ наши знания о количестве монополий в России значительно расширились. По данным автора, в промышленности России накануне войны монополий было на несколько десятков больше, чем в свое время насчитал Л. Кафенгауз. Кроме того, в вышедших за последние годы работах несколько уточнены хронологические рамки образования монополистических организаций. Так, В. И. Бовыкин установил наличие монополий уже в начале 80-х годов⁸² . В 1882 г. возник союз рельсовых фабрикантов, в который входило пять заводов, изготовлявших 7,3 млн. пудов рельсов (общий объем производства рельсов составлял 9,7 млн. пудов). Объединение просуществовало пять лет. В 1890 г. было заключено новое соглашение рельсовых заводчиков, действовавшее до 3895 года. Эти новые данные представляют определенный интерес, хотя они и не вносят коренных поправок в выводы о времени перехода российского капитализма к монополистической стадии развития.

Ограниченное количество заводов, изготовлявших рельсы, в металлургии России 80-х годов облегчало возможность сговора между заводчиками. На наш взгляд, возникновение таких отдельных соглашений II объединений в этот период было почти исключением, носило единичный характер. Лишь с начала XX в. монополии возникают в массовом количестве, и их существование приобретает устойчивый характер.

Изучение ранее неиспользованных источников расширило представления о монополиях накануне и в период первой мировой войны⁸³ . Особенно это относится к военной промышленности. Так, материалы сенаторских ревизий Нейдгардта и Гарина пролили много света на скандальное поведение руководителей многих предприятий "союзов", широко применявших подкуп правительственных чиновников. Наибольший интерес в материалах ревизии Нейдгардта представляет констатация бесспорных фактов о соглашениях между заводами, изготовлявшими артиллерийские снаряды, о совместном производстве снарядов, артиллерийских и других повозок ("обоз") для армии.

Изучение автором данной статьи материалов комиссии Государственной думы по государственной обороне (позднее - по военным и морским делам) показало, что члены этой комиссии знали о существовании монополистических организаций в морском судостроении. Посто-

⁷⁹ Концентрации капитала и характеристике монополистических групп посвящена III глава его книга.

⁸⁰ Б. А. Ахундов, касаясь структуры "Ойл Корпорейшн", пишет, что в состав этой группы входили 25 фирм, однако показывает участие лишь шести. В каком отношении с ядром "Ойл" находились остальные 19, неизвестно (см. Б. А. Ахундов. Указ. соч., стр. 105 - 106).

⁸¹ Т. Д. Крупина. К вопросу о взаимоотношениях царского правительства с монополиями. "Исторические записки". Т. 57. 1956.

⁸² В. И. Бовыкин. Новые сведения о ранних монополиях в России. "Вестник Московского университета", 1956, N1.

⁸³ См. "Материалы по истории СССР". Т. VI. М. 1959. (В этом томе М. Я. Гефтер впервые опубликовал часть материалов ревизии Нейдгардта), В. И Бовыкин. Монополистические соглашения в русской военной промышленности (по материалам сенаторских ревизий). "История СССР", 1958, N1.

янный докладчик комиссии Савич не раз обращал внимание членов думы на наличие соглашения между заводами, изготовлявшими стальные башни для бронированных тяжелых кораблей. Такие объединения заводчиков часто диктовали не только цены, но и определяли сроки выполнения заказов.

Некоторые многопрофильные заводы-гиганты одновременно являлись участниками ряда соглашений синдикатского типа. Это вполне ясно проявилось еще в таком сложном синдикате, как Продамет, который объединял предприятия по многим видам продукции. Подобные факты имели место и в других монополистических объединениях.

Тенденция к комбинированию предприятий, входивших в монополию, отмечалась в литературе давно. Создание же под эгидой одного крупного банка группы родственных предприятий впервые было прослежено В. И. Бовыкиным и К. Н. Тарновским⁸⁴ в металлообрабатывающей промышленности и К. Ф. Шацилло⁸⁵ в судостроении (Международный банк).

Группа Русско-Азиатского банка объединяла 8 предприятий с капиталом в 85 млн. руб. и с балансом почти в четверть миллиарда. Эта группа-концерн начала складываться до войны. Другая группа предприятий складывалась вокруг Международного банка. Ее основу составили Коломенский и Сормовский заводы, соглашение об объединении которых было заключено в 1913 г.; во время первой мировой войны в группу вошли, уральские и другие заводы. Эти новые объединения свидетельствовали прежде всего о возросшей роли финансового капитала, крупнейших банков страны, которые фактически стали хозяевами больших промышленных предприятий. Происходил процесс слияния банковского и промышленного капиталов, приводивший к созданию новых огромных монополий. Характер этих монополий еще до конца не выяснен. Однако бесспорно, что новые объединения представляли собой совершенно отличный от возникших ранее картелей и синдикатов тип монополий⁸⁶ , а также то, что в развитии капитализма в России наметилась новая тенденция, неразрывно связанная с деятельностью банков, а именно возросший процесс монополизации, образование монополистической надстройки, выросшей из концентрации производства и новой роли банков. Эта тенденция свидетельствовала о зрелости финансового капитала, прогрессирующем усилении его роли. Несмотря на некоторое своеобразие, в частности отличие формы, экономическая суть процесса монополизации в России была такой же, как и в передовых капиталистических странах.

Для решения вопроса о характере и роли монополий представляет

⁸⁴ В. И. Бовыкин, К. Н. Тарновский. Концентрация производства и развитие монополий в металлообрабатывающей промышленности России. "Вопросы истории", 1957, N2.

⁸⁵ К. Ф. Шацилло. Финансовый капитал в морской судостроительной промышленности России (1910 - 1917). Кандидатская диссертация; его же. Формирование финансового капитала в судостроительной промышленности Юга России. Сборник "Из истории империализма в России". М.-Л. 1959; его же. Финансовый капитал и развитие морской судостроительной промышленности. "Научные доклады высшей школы. Историческая наука". 1958, N3; его же. Иностранный капитал и военно-морская программа России. "Исторические записки", 1961, N69.

⁸⁶ В. И. Бовыкин, К. Н. Тарновский. Указ. соч., стр. 31. Следует подчеркнуть плодотворность выводов авторов о "новом типе" монополистических организаций, которые начали складываться в России накануне первой мировой войны, прежде всего в металлообрабатывающей промышленности, при активном участии банков. Это был действительно более высокий тип монополии по сравнению с синдикатом, переходный тип к тресту. Но при характеристике монополий такого типа не следует безоговорочно употреблять понятие "трест". По-видимому, это монополии типа "общности интересов", о которых пишет в своем исследовании "Финансовый капитал и его организационные формы" (М. 1959, стр. 32) В. Е. Мотылев. Открытие подобных монополий имеет немаловажное значение для разработки проблемы формирования монополистического капитализма в России.

большой научный интерес объяснение таких явлений, как выдвижение в ряды финансовой олигархии московского дельца Второва или появление в списке крупных промышленников имени Стахеева. По-видимому, следует также продолжить изучение крупнейших торговых домов (типа Вогау).

Много предстоит сделать историкам, исследующим развитие монополий в текстильной промышленности. Ряд интересных статей по этой тематике опубликован В. Я. Лаверычевым⁸⁷ .

В статье К. И. Бабкова⁸⁸ , посвященной монополистическим объединениям в этой отрасли промышленности, недостаточно раскрыт и обоснован характер монополий. В частности, не аргументирован вывод автора о том, что предприятия семьи Кноп относились к монополиям, "близким к типу треста"⁸⁹ . Несомненно, оригинальной является другая его мысль. К. И. Бабков констатирует, что монополизация в текстильной промышленности "пошла дальше не только синдикатов, но и трестов"⁹⁰ . Какие же сверхтрестовские организации появились в этой области промышленности? К таковым автор относит концерны Рябушинских, Второва и Стахеева, созданные при участии банковского капитала. Однако следует заметить, что концерн Второва, объединивший предприятия в разных отраслях производства и главным образом в военной промышленности при ближайшем участии правительства, едва ли является типичным для объяснения высокого уровня монополий в текстильной промышленности. Для понимания характера монополий в текстильной промышленности надо исходить из степени концентрации производства в этой отрасли накануне первой мировой войны, бесспорно, высокой, но, на наш взгляд, еще не дающей оснований для заключения о наличии здесь монополий типа треста. Это противоречивое явление до сих пор не нашло в нашей историко-экономической литературе ясного и мотивированного объяснения.

Своеобразие текстильной отрасли промышленности состояло прежде всего в том, что в ней было абсолютное преобладание русских капиталов; во-вторых, она была слабо связана с петербургскими банками; в-третьих, многие фирмы представляли семейные акционерные общества.

Показать конкретные формы монополистических организаций в текстильной промышленности, установить характер и размер связей текстильных предприятий центрального района с банковским капиталом - это значит раскрыть лицо российской "национальной" буржуазии.

Вопрос о характере монополий в России неоднократно дискутировался в советской историографии. Превалировала точка зрения, утверждавшая, что российский капитализм якобы не дорос до высших форм монополистических объединений - трестов, что в России господствовали низшие, синдикатские формы объединений. В частности, такого взгляда придерживался П. И. Лященко. Однако постепенно укреплялось и другое мнение, констатирующее наличие монополий трестовского типа прежде всего в металлообрабатывающей промышленности, связанной с военным производством, факты комбинирования предприятий - металлургические предприятия обзаводились собственными шахтами. Уста-

⁸⁷ В. Я. Лаверычев. Создание центральных государственных органов управления текстильной промышленностью в 1918 г. Сборник "Из истории Великой Октябрьской социалистической революции". М. 1957; его же. К истории государственного регулирования текстильной промышленности России в годы мировой войны. "Научные доклады высшей школы. Историческая наука", 1958, N2; его же. Процесс монополизации хлопчатобумажной промышленности России (1900 - 1914 годы). "Вопросы истории", 1960, N2.

⁸⁸ К. И. Бабков. Из истории концентрации производства и монополизации текстильной промышленности России (1900 - 1917 гг.). Сборник "Социалистические преобразования в СССР и их экономические предпосылки". М. 1959.

⁸⁹ Там же, стр. 80.

⁹⁰ Там же, стр. 81, 89.

новлено существование трестов в легкой и судостроительной промышленности. С нашей точки зрения, это очень важно, поскольку на примере России подтверждается общее положение о том, что в разных отраслях промышленности могут создаваться различные формы монополистических объединений: в одних - синдикаты, в других - временные картельные соглашения, в-третьих - тресты.

Вопрос о развитии финансового капитала в военной промышленности России явился объектом специальных исследований В. И. Бовыкина⁹¹ и К. Ф. Шацилло⁹² . Изучая процессы монополизации военного судостроения, подчинения его банкам, оба исследователя пришли к выводу о возникновении в судостроительной промышленности Юга под эгидой Международного банка монополистического объединения трестовского типа. Под вывеской двух различных акционерных обществ - "Наваль"и "Руссуд" - накануне первой мировой войны "фактически действовало единое промышленное предприятие, в руках которого оказалось все военное судостроение на Черном море"⁹³ . В. И. Бовыкин прослеживает не только образование треста на Юге. Он рассматривает проблему шире, показывая борьбу банковского капитала в военной промышленности вообще. В области судостроения на Балтике примерно таких же результатов, каких достиг Международный банк на Юге, добился Русско-Азиатский банк. Он монополизировал в своих руках предприятия военного судостроения, выполнявшие программу морского военного строительства на Балтийском флоте. Для этого ему пришлось прежде всего овладеть Путиловским заводом и вложить в него около 30 млн. рублей. Следующими шагами была покупка судостроительного завода "Невского общества", а затем постройка специального судостроительного завода в Ревеле и овладение русским обществом для изготовления снарядов и трубочным заводом П. В. Барановского. Таким образом, выполнение всей огромной судостроительной программы было поделено между двумя крупнейшими банками России и примыкавшими к ним финансовыми группами. Каждая из них имела связь с иностранным капиталом и опиралась на иностранную техническую помощь. Например, предприятия военно-промышленной группы, созданной под руководством Русско-Азиатского банка, попадали в техническую зависимость от фирмы Шнейдер⁹⁴ .

Основной вывод В. И. Бовыкина о наличии военной группы предприятий под эгидой крупнейшего банка страны убедительно подкреплен конкретными фактами. Однако нуждается в обстоятельной аргументации утверждение о трестовском характере отношений между Путиловским и Невским заводами, хотя, по существу, оно и не вызывает возражений.

Борьба между крупнейшими банковскими монополиями не ограничивалась только "полюбовным" разделом предприятий морского судостроения. Заключительным моментом схватки за господство в военной промышленности России явилась борьба за строительство артиллерийского завода в Царицыне⁹⁵ . Эту схватку Русско-Азиатский банк проиграл, хотя он заручился мощной поддержкой финансовых групп Франции и французского военного министерства. Победу одержали Международный и Учетно-ссудный банки, ориентировавшиеся на Виккерса.

Рассмотренные выше исследования интересны и в другом плане.

⁹¹ В. И. Бовыкин. Банки и военная промышленность России накануне первой мировой войны. "Исторические записки". Т. 64. 1959.

⁹² К. Ф. Шацилло. Формирование финансового капитала в судостроительной промышленности Юга России.

⁹³ В. И. Бовыкин. Указ. соч., стр. 121.

⁹⁴ Там же, стр. 129 - 130.

⁹⁵ Этот вопрос заслуживает специального исследования, ибо борьба шла не только между финансовыми дельцами, но и в придворных сферах.

Они позволяют сделать вывод, что наши представления о зависимости русских банков от иностранных, навеянные литературой 20-х годов, не вполне соответствуют действительности⁹⁶ . В свете последних исследований российские финансовые воротилы, направлявшие деятельность банков, фактически были более самостоятельными и независимыми от различных иностранных банков и капиталов, чем изображалось ранее. Этот вывод для исследователей истории России периода империализма является важным. Он лишний раз подтверждает точку зрения тех экономистов и историков, которые признавали наличие системы русского финансового капитала. Поведение заправил русских банков не определялось механически процентом участия иностранного капитала.

Банковский капитал внедрялся не только в военное судостроение; морской и речной транспорт также не оставались вне его внимания. В. П. Можин, изучавший водный транспорт России⁹⁷ , установил наличие соглашений синдикатского типа среди судовладельцев Волжского и Каспийского бассейнов. В морском судоходстве действовало Русское общество пароходства и торговли (Ропит), опиравшееся на правительственную поддержку, а в речном транспорте насчитывалось 14 монопольных организаций, объединявших 80% всех акционерных капиталов, вложенных в морское и речное судоходство. Активную роль в заключении соглашений между судовладельцами играли банки, представители которых входили в состав правлений пароходных обществ. Во время мировой войны финансовый капитал "хозяйничал" в 19 пароходных обществах, на долю которых приходилось 3/4 капиталов всех пароходных акционерных предприятий России⁹⁸ .

Основные экономические черты монополистического капитализма в России охарактеризованы в монографии Я. И. Лившина - "Монополии в экономике России" (М. 1961). Большое внимание автор уделил проблеме рынка, взаимоотношениям между монополиями и царским правительством, а также антирабочей политике крупного капитала в России. Эта книга - первый, на наш взгляд, в основном удачный опыт широкого рассмотрения различных экономических проблем. Работа обобщает новейшую литературу о монополиях, хорошо документирована.

Одна из особенностей труда Я. И. Лившина состоит в стремлении автора доказать, что в "России получили значительное развитие высшие типы монополистических объединений"⁹⁹ . Однако автору не всегда удается обстоятельно, на основе новых данных обосновать этот тезис. Во многих случаях он, пытаясь аргументировать свой основной вывод, апеллирует к ранее опубликованной литературе, к содержащимся в ней предположениям о наличии "высшего типа" монополий в той или иной отрасли промышленности. С другой стороны, автор не раскрывает, какие монополии он относит к высшим и какие к низшим, а это вопрос немаловажный.

Мы согласны с автором в том, что тяжелая промышленность "сы-

⁹⁶ В этой литературе русские банки рассматривались как филиалы иностранных банков и послушные исполнители воли иностранного капитала. Кроме того, неправильно освещалась ориентация банков России. Например, Международный банк рассматривался как прогерманский. В действительности же Русско-Азиатский банк, являвшийся профранцузским, использовал техническую помощь австрийских и немецких фирм; Международный банк, имевший прочную репутацию "немецкого банка", действовал вместе с английской фирмой Виккерса и французским банком "Генеральное общество".

⁹⁷ В. П. Можин. Монополизация водного транспорта России. "Научные доклады высшей школы. Экономические науки". 1958, N3; его же. Монополии в судоходстве России и их борьба за господство. Сборник "Социалистические преобразования в СССР и их экономические предпосылки".

⁹⁸ В. П. Можин. Монополии в судоходстве России..., стр. 116. Международному банку принадлежало 65% акций общества "Кавказ и Меркурий" и от 1/3 до 1/2 акций трех других пароходных обществ.

⁹⁹ Я. И. Ливший. Указ. соч., стр.. 7.

грала роль лидера, возглавлявшего синдицирование во всех остальных отраслях капиталистической промышленности и транспорта"¹⁰⁰ . Это верно, но следовало бы указать также, что такие решающие отрасли тяжелой промышленности, как металлургическая и угольная, не пошли дальше синдикатов. Кроме того, на наш взгляд, нуждается в конкретном анализе и аргументации каждая тенденция к трестированию, ибо далеко не любая форма концерна является более высокой формой монополии. Касаясь полемики автора с П. И. Лященко, нам бы хотелось отметить, что, если последний, безусловно, не прав, когда отрицает наличие трестов в России (их было немного, но они были), то нельзя не видеть научной правоты в утверждении П. И. Лященко о том, что синдикат - господствующая форма монополии в России.

Общая задача наших историков и экономистов состоит в том, чтобы внимательно изучить каждый факт о наличии монополии высшего типа в России. Нельзя слишком распространенно и легко оперировать данными об этой категории монополий, делать скороспелые выводы. При среднем уровне развития капитализма Россия не могла быть страной, где бы господствовали монополии только высшего типа. При решении данной задачи необходимо исходить из этого положения и из указаний В. И. Ленина о господстве в России военно-феодального империализма. Монополистический капитализм - надстройка над многоукладной экономикой России, основу которой составлял капитализм домонополистического типа. Характеризуя русскую экономику, В. И. Ленин указывал, что "есть старый капитализм, который в целом ряде областей дорос до империализма", что под "надстройкой империализма" существует "громаднейшая подпочва старого капитализма". "Чистый империализм, - подчеркивал он, - без основной базы капитализма никогда не существовал, нигде не существует и никогда существовать не будет. Это есть неверное обобщение всего того, что говорилось о синдикатах, картелях, трестах, финансовом капитализме, когда изображали финансовый капитализм так, как будто никаких основ старого капитализма под ним нет. Это неверно"¹⁰¹ . Кроме того, нам следует позаботиться о более строгой системе доказательств каждого отдельного факта существования той или иной монополии.

Только такой подход к разработке проблемы внесет полную ясность и убедительность в решение вопроса о монополиях трестовского типа, в том числе о характере концерна Второва или монополий в области нефтяной промышленности, поможет вывести ряд интересных, высказанных в работах советских историков положений о русских монополиях за рамки гипотез и придаст им научную убедительность.

Мы далеко не исчерпали всех примеров и не назвали всех напечатанных работ, в которых освещаются вопросы монополизации промышленности в России. Важно отметить основное: историческая и экономическая наука сделала крупный шаг вперед в изучении монополий, этой основной, по характеристике В. И. Ленина, черты империализма. Рост концентрации производства является общей экономико-технической предпосылкой этого процесса. Однако рост монополий был ускорен другими факторами; к ним относятся, в частности, развитие финансового капитала, банков и политика правительства. Новая роль банков ярко проявилась уже накануне мировой войны в различных отраслях промышленности. В нашей литературе эта роль еще полностью не раскрыта, ибо экономисты и историки предпочитают писать о банках главным образом на основе их печатных балансов и недостаточно используют архивные фонды банков.

Остановимся на вопросе о роли банков в процессе развития моно-

¹⁰⁰ Там же, стр. 38 - 39.

¹⁰¹ В. И. Ленин. Соч. Т. 29, стр. 144 - 145, 147 - 148.

полистического капитала и собственно банковских монополий в формировании финансового капитала в России. В изучении этого вопроса произошел значительный сдвиг, имеющий принципиальное значение. К работам И. Ф. Гиндина, А. П. Погребинского и М. С. Атлас¹⁰² , написанным в 40 - 50-х годах, прибавились новые исследования. Книга И. Ф. Гиндина "Государственный банк и экономическая политика царского правительства" (хронологические рамки этой работы ограничены серединой 90-х годов XIX в.) важна для понимания общего вопроса о характере отношений между финансовой верхушкой и царизмом. В ней широко показана значительная роль царизма в форсировании капиталистического развития ряда отраслей промышленности и опровергается точка зрения, будто царское правительство являлось послушным исполнителем воли банков и верхушки промышленной буржуазии.

В работе Б. Б. Ривкина (новое издание)¹⁰³ приведены ценные материалы о финансовом положении России непосредственно накануне Октябрьской революции, раскрыты методы финансирования, применяемые Временным правительством, его неспособность остановить развал финансовой системы, огромный рост прибылей банков и монополистической верхушки буржуазии. В исследовании А. Л. Сидорова о финансовом положении России в годы первой мировой войны¹⁰⁴ анализируются финансы России и правительственная финансовая политика, начиная с русско-японской войны и до Октябрьской революции.

Кроме того, необходимо специально сказать о другой работе И. Ф. Гиндина, в которой дана характеристика деятельности московских банков в эпоху империализма, и совместном исследовании И. Ф. Гиндина и Л. Е. Шепелева, посвященном общему вопросу о роли банков в экономической жизни страны накануне Октябрьской революции¹⁰⁵ . В обеих работах используется новый архивный материал. Исследование о московских банках показывает их отставание от развития петербургских банков, тесно связанных с отраслями тяжелой промышленности, с обеспечением потребностей железнодорожного строительства, военных отраслей промышленности и нуждами самого царского правительства. Московские банки были более мелкими по сумме своих капиталов, объему операций, менее связаны с иностранным капиталом. Они обслуживали главным образом потребности текстильной промышленности, операции по закупке хлопка и торговли "¹⁰⁶ . Работа И. Ф. Гиндина помогает выяснению специфики московской буржуазии, связанной главным образом с развитием разных отраслей текстильной промышленности и торговли. В ее среде также вырастала своя финансовая олигархия в лице Рябушинских, Второвых, Стахеевых и др., но в целом до войны она меньше участвовала в грюндерстве и в спекуляциях бумажными ценностями и, несомненно, отступала на второй план перед такими крупнейшими представителями финансовой аристократии, как

¹⁰² И. Ф. Гиндин. Русские коммерческие банки. Из истории финансового капитала в России. М. 1948; А. П. Погребинский. Очерки истории финансов дореволюционной России. М. 1954; его же. Государственно-монополистический капитализм в России. М. 1956; М. С. Атлас. Национализация банков в СССР. М. 1948.

¹⁰³ Б. Б. Ривкин. Финансовая политика в период Великой Октябрьской социалистической революции. М. 1957.

¹⁰⁴ А. Л. Сидоров, Финансовое положение России в годы первой мировой войны (1914 - 1917). М. 1960. Рецензию П. В. Волобуева и Б. Б. Ривкина на эту книгу см. "Вопросы истории", 1961, N8.

¹⁰⁵ И. Ф. Гиндин. Московские банки в период империализма. "Исторические записки", 1958, N58; И. Ф. Гиндин, Л. Е. Шепелев. Банковские монополии в России накануне Великой Октябрьской социалистической революции "Исторические записки", 1960, N66.

¹⁰⁶ Московский купеческий банк в 1900 г. занимал второе место среди банков страны по величине своих операций, а накануне войны 1914 г. передвинулся на восьмое. Примерно так же оттеснялись и другие московские банки.

Путилов, Вышнеградский, Утин, Каменка, царившими в мире финансовых спекуляций.

Упомянутая статья И. Ф. Гиндина и Л. Е. Шепелева о банковских монополиях в России существенно дополняет ранние исследования И. Ф. Гиндина о финансовом капитале и русских банках, основанные главным образом на печатных материалах. Для нее характерно прежде всего широкое использование архивных источников. Авторы приводят список патронировавшихся крупнейшими банками предприятий по разным отраслям промышленности, статистические данные о капиталах банков, вложенных в разные отрасли промышленности. На основании статистических подсчетов они прослеживают рост банковских операций, степень внедрения банковских капиталов в ту или иную отрасль промышленности. Итоги этих подсчетов дают возможность судить о зрелости финансового капитала России. Заслуживает внимания аргументированное положение авторов о природе и источниках огромного роста банковских капиталов в годы первой мировой войны. Рост банковских капиталов определялся накоплением в стране капиталов инфляционного происхождения, то есть выпуском бумажных денег, которые не находили применения ни в торговле, ни в промышленности¹⁰⁷ . В статье отмечается паразитарный характер основных источников прибылей банков.

Огромные, многомиллионные прибыли банков (Русско-Азиатский банк в 1917 г. получил 26 млн. руб. прибыли) имели своим источником операции с акциями промышленных предприятий, с участием в размещении государственных займов и гарантийные операции. Для исторической науки имеют большое значение факты о расширении состава верхушки финансовой олигархии во время войны (Рябушинский, Второе, Стахеев, Ярошивдский) и выяснение их связи с банковским капиталом.

Исследование И. Ф. Гиндина и Л. Е. Шепелева проливает свет на многие банковские монополии, часть которых зародилась еще в довоенное время. Шаг за шагом авторы показывают расширение сферы банковских монополий в разных отраслях промышленности: металлургии, нефтяной, в разных отраслях легкой промышленности. Интересны приведенные в статье итоговые данные. Так, под влиянием наиболее крупной монополии Русско-Азиатского банка находилось 163 промышленных и железнодорожных предприятия с объемом капиталов в 950 млн. руб.; на немного отстали Международный и Азовско-Донской банки, под контролем которых находилось около 200 предприятий с капиталом почти в 1,5 млрд. руб. (1481 млн. руб.)¹⁰⁸ . Авторы приводят интересный материал об отраслях промышленности, являвшихся сферой преимущественного влияния каждого из крупнейших банков. Господство банков над промышленностью было закреплено персональной унией 633 членов правлений акционерных обществ, выдвинутых банками. В руках банков была сосредоточена основная масса промышленных ценностей.

В банковской сфере господствовала привилегированная верхушка из 7 крупнейших банков, на долю которых в 1917 г. приходилось почти 2/3 всех ресурсов коммерческих банков (63,4%, или 7,1 млрд. руб. из общей суммы 11,2 млрд. руб.). К моменту национализации ресурсы этих 7 банков выросли в 3 раза по сравнению с 1914 г., составив сумму около 8,5 - 9 млрд. рублей¹⁰⁹ .

Однако противоречия войны выражались в том, что, несмотря на огромное увеличение фиктивных ресурсов 7 крупнейших банков страны по сравнению с 1914 г. в 3 с лишним раза, реальная стоимость их капитала накануне Февральской революции упала до 70% от уровня 1914 года. Следовательно, война оказала сильное разрушающее влияние на экономику страны. С одной стороны, ажиотаж с бумажными

¹⁰⁷ И. Ф. Гиндин, Л. Е. Шепелев. Указ. соч., стр. 25.

¹⁰⁸ Там же, стр. 44 - 45.

¹⁰⁹ Там же, стр. 49.

ценностями - акциями и облигациями, бумагами различных займов, а с другой - углубляющийся упадок хозяйства, сокращение народного богатства. Поэтому не случайно Временное правительство, отдельные представители крупной российской буржуазии и некоторые ее идеологи из технической интеллигенции (Гриневецкий, Вернадский) связывали задачи будущего восстановления народного хозяйства России с привлечением иностранных капиталов, главным образом американских: Намечаемые масштабы привлечения иностранного капитала весьма превосходили фактические вложения, имевшие место во времена Витте.

Рост монополистического капитала и усиление его сращивания с государством характеризовали процесс формирования государственно-монополистического капитала в период войны.

Работы о промышленных банковских монополиях России в совокупности представляют исторические иллюстрации к трудам В. И. Ленина и экономической программе партии большевиков в 1917 году.

В. И. Ленин дал развернутую характеристику сущности процессов, происходивших в капиталистической экономике воевавших стран, с одной стороны, хозяйственный упадок и кризис, обнищание масс, с другой - рост богатства банков, получение огромных сверхприбылей. Правительство было беспомощно вырваться из сферы иностранной кабалы, которая при содействии воротил русских банков все теснее опутывала хозяйственную жизнь страны. Контроль финансовой олигархии над деятельностью Временного правительства неизбежно вел к усилению зависимости России от иностранного капитала.

Несомненно, экономические проблемы эпохи империализма теснейшим образом переплетались с политикой царского и Временного правительств. В этой связи мы остановимся на проблеме государственно-монополистического капитализма, выдвинутой в свое время В. И. Лениным для объяснения задач пролетариата в русской революции. После работ 20-х годов эта проблема длительное время не привлекала внимания историков. Авторы первого тома "Истории гражданской войны в СССР", характеризуя хозяйственное положение России после Февральской революции, не подчеркнули необходимость исторического исследования этой проблемы. Слабо изучена она и в "Истории народного хозяйства" П. И. Лященко. Он обратил внимание главным образом на "расстройство" народного хозяйства при царизме, на развал хозяйства при Временном правительстве, однако не раскрыл подлинных причин разрухи народного хозяйства, не показал всех ее виновников. А виновниками являлись не только царское и Временное правительства, но и монополистическая буржуазия, в интересах которой велась война.

П. В. Волобуев отметил, что экономическая программа Временного правительства не подвергалась специальному монографическому изучению, работы же, посвященные отдельным ее сторонам, имеют более чем тридцатилетнюю давность¹¹⁰ . Характерно, что автор новых трудов по экономике первой мировой войны И. В. Маевский¹¹¹ не включил проблему госкапитализма в сферу своего исследования. Постановки этого вопроса требовали также выводы и фактический материал исследования М. Я. Гефтера¹¹² , но автор не сказал своего слова. Вопрос о госкапитализме в России как специальная задача исследования был поставлен

¹¹⁰ П. В. Волобуев. Экономическая программа буржуазии и Временного правительства. "Исторические записки", 1960, N67.

¹¹¹ И. В. Маевский Экономика русской промышленности в условиях первой мировой войны. М. 1957; его же. Об особенностях России в годы первой мировой войны. "Вопросы истории народного хозяйства СССР". М. 1957. См. рецензию А. Л. Сидорова на эту книгу в "Вопросах истории", 1958, N10.

¹¹² М. Я. Гефтер. Царизм и монополистический капитализм в металлургии Юга России до первой мировой войны. (К вопросу о подчинении государственного аппарата царизма монополиями). "Исторические записки". Т. 43. 1953.

К. Н. Тарновским¹¹³ в связи с характеристикой регулирующих мероприятий правительства в промышленности в годы первой мировой войны. В его книге "Формирование государственно-монополистического капитализма в России..." проблема госкапитализма получила не только теоретическое, но и историко-экономическое обоснование. Политика правительства в отношении монополий рассмотрена в работе Т. Д. Крупиной¹¹⁴ . Выводы автора сводились к признанию того факта, что правительство не вело карательного преследования монополий, так как само было связано с монополиями.

Среди других работ, посвященных этой проблеме, заслуживают внимания доклад "Государственно-монополистический капитализм в России", подготовленный группой авторов и представленный ими на обсуждение Научного совета по проблеме "Исторические предпосылки Великой Октябрьской социалистической революции" в декабре 1958 г.¹¹⁵ , книга А. П. Погребинского¹¹⁶ , статьи П. В. Волобуева¹¹⁷ , являющиеся результатом изучения экономики России в 1917 г. и экономической политики Временного правительства.

В указанном докладе устанавливается преемственность взглядов русской буржуазии и меньшевиков, отрицавших возможность социалистической революции в России, со взглядами современных идеологических оруженосцев монополистического капитала, не признающих социалистического характера Октябрьской революции. Авторы сосредоточили внимание на выяснении предпосылок зарождения государственно-монополистического капитализма и складывания его в систему. Они проанализировали экономическую политику царизма, проводившуюся в интересах крупного капитала, констатировали, в отличие от А. П. Погребинского, "раннее проявление" государственно-монополистических тенденций в России. Последний относит начало формирования государственно-монополистических тенденций только "к последнему предвоенному подъему (1910 - 1914 гг.)"¹¹⁸ .

В докладе подчеркнуто, что в России государственно-монополистический капитализм как система сформировался в годы первой мировой войны, но складывание его в России началось раньше, чем в других странах, со времени вступления России в период империализма¹¹⁹ . Следует отметить, что авторы, сделав акцент на словах "ранее, чем в других странах", не привели аргументов, объясняющих, почему в странах более высокоразвитого капитализма не было подобных ранних тенденций, хотя там общие условия развития были более благоприятны к сближению и сращиванию монополий и государственного аппарата. Верно ли другое положение, положение о том, что этот процесс в России развивался с начала вступления ее в эпоху империализма? Бесспорно, верно, так как оно вытекает из ленинской теории империализма и соответствует кон-

¹¹³ К. Н. Тарновский. Металлургическая промышленность России и политика царского правительства по ее регулированию в годы первой мировой войны. Кандидатская диссертация; его же. Комитет по делам металлургической промышленности и монополистические организации. "Исторические записки". Т. 57. 1956; его же. Формирование государственно-монополистического капитализма в России в годы первой мировой войны (на примере металлургической промышленности). М. 1958.

¹¹⁴ Т. Д. Крупина. К вопросу о взаимоотношениях царского правительства с монополиями. "Исторические записки". Т. 57. 1956.

¹¹⁵ В. И. Бовыкин, И. Ф. Гиндин, К. Н. Тарновский- Государственно-монополистический капитализм в России. "История СССР", 1959, N3. Здесь же дан краткий отчет об этом заседавши.

¹¹⁶ А. П. Погребинский. Государственно-монополистический капитализм в России. М. 1959.

¹¹⁷ П. В. Волобуев. Экономическая программа буржуазии и Временное правительство. "Исторические записки", 1960, N67; его же. Монополистический капитализм и экономическая политика Временного правительства. "История СССР", 1960, N1.

¹¹⁸ А. П. Погребинский. Государственно-монополистический капитализм в России, стр. 11.

¹¹⁹ В. И. Бовыкин, И. Ф. Гиндин, К. Н. Тарновский. Указ. соч., стр. 113.

кретным фактам русского экономического процесса. А. П. Погребинский, рассматривая этот вопрос, ограничился общим замечанием о недостаточном уровне монополизации промышленности и банков в России до 1910 года. Он считает совершенно "неправомерным" относить первоначальную стадию формирования монополистического капитализма в систему к моменту становления империализма, так как находит, что уровень монополизации в это время являлся еще недостаточно высоким¹²⁰ . Едва ли эти соображения А. П. Погребинского являются достаточно вескими, ибо уже самый переход к империализму подготовлен высокой концентрацией промышленности, то есть ее обобществлением.

Считая, что в начальный период формирования монополистического капитала еще нет необходимых для появления государственно-монополистических тенденций условий, А. П. Погребинский относит этот процесс на десятилетие позднее. Однако факты из истории русской экономики не подтверждают вывода А. П. Погребинского. Как раз в самом начале XX столетия в экономической политике царизма появились новые моменты, которые свидетельствовали о возникновении государственно-монополистических тенденций. В отраслях, связанных с казенным спросом, создаются крупнейшие монопольные организации: Сахарная нормировка и Комитет по распределению заказов на рельсы, паровозы и подвижной состав.

В связи с этим нам кажется достаточно убедительно мотивированной точка зрения авторов доклада, считающих, что новая тенденция в развитии капитализма появляется более или менее одновременно с переходом к империализму. В предвоенный период процессы, начавшиеся на заре XX в., развивались значительно быстрее и явственнее. Материалы сенаторских ревизий Нейгардта и Гарина о наличии тайных монополистических организаций среди поставщиков на казну также подтверждают искусственность тезиса А. П. Погребинского о начале формирования государственно-монополистических тенденций в России.

Большое внимание вопросу о перерастании монополистического капитала в государственно-монополистический уделено в работе Я. И. Лившина "Монополии в экономике России". Автор относит появление первых элементов государственно-монополистического капитализма в России к середине 90-х годов¹²¹ . Созданный в 1901 г. в интересах поддержки отраслей промышленности, обслуживающих железнодорожное хозяйство. Комитет по распределению заказов на рельсы и скрепления он рассматривает как первый государственно-монополистический орган. Анализ финансовой и военно-морской политики правительства позволил Я. И. Лившину установить наличие государственно-монополистических тенденций в развитии российского капитализма.

По-разному оценивают исследователи характер отношений между монополиями и государственными органами. Одни склонны видеть здесь подчинение, другие - сращивание. По нашему мнению, А. П. Погребинский преувеличивает подчинение, рассматривая его как единственную и доминирующую тенденцию. Кроме того, он преувеличивает отсталость России, перенося на промышленность ленинскую характеристику "дикой деревни", и пытается связать процесс монополизации с новым промышленным подъемом и развитием капитализма в деревне в результате столыпинщины.

В докладе содержится следующее определение государственно-монополистического капитализма как системы. "В своем законченном виде она включала: а) государственно-капиталистические монополии, представлявшие собой или межотраслевые капиталистические объединения, построенные на принципах вертикального комбинирования и го-

¹²⁰ А. П. Погребинский. Государственно-монополистический капитализм в России, стр. 11. 42 - 43.

¹²¹ Я. М. Лившин. Указ. соч., стр. 155, 160. 192.

ризонтального кооперирования, или объединения синдикатского типа; б) государственно-монополистические институты по непосредственному регулированию производства, которыми являлись специально созданные отраслевые комитеты при особых совещаниях или исполнительные органы отдельных ведомств; в) система Особых совещаний, с Особым совещанием по обороне во главе, которые определяли общие направления военно-экономической политики самодержавия"¹²² .

Это определение подчеркивает процесс развития промышленных монополий и наличие новых отношений между государством и промышленностью. Не являясь исчерпывающим, оно выделяет два основных момента: а) сближение между государством и промышленными монополиями и использование аппарата монополий государством; б) систему государственных институтов и органов, которые создало правительство в период войны. Недостатком его, по нашему мнению, является то обстоятельство, что из системы государственно-монополистического капитализма исключены банки и банковские монополии, важнейший и могущественный нерв капиталистического общества.

А. П. Погребинский, характеризуя государственно-монополистический капитализм, выделяет в качестве особого этапа в его развитии период после Февральской революции 1917 года. Мы согласны с автором в определении последнего этапа в развитии государственно-монополистического капитализма в России, когда он развивался, так сказать, в "чистом виде".

Специфика отношений между монополиями и государством вскрыта в работе К. Н. Тарновского¹²³ на примере Металлургического комитета и Продамета. Правительственное регулирование деятельности монополий рассматривается здесь в связи со всей суммой экономических мероприятий и с ростом силы и влияния монополий. А. П. Погребинский без достаточных оснований считает, что в книге проблема сведена "только к одному регулированию военного производства". Вместе с тем А. П. Погребинский соглашается с самым главным, с критическим отношением автора к традиционной точке зрения, отрицавшей развитие в России государственно-монополистического капитализма¹²⁴ .

Конечно, государственно-монополистический капитализм в России не вполне совпадал по формам организации с германским или английским. Тип и характер его определялись тем обстоятельством, что крепостники-помещики правили страной, находясь в теснейшем союзе с магнатами финансового капитала¹²⁵ . Это определяло специфику форм, но не принципиальное различие в экономической сущности процесса.

Нам представляется, что К. Н. Тарновский слишком отрывает Металлургический комитет от общей системы регулирующих органов и Особых совещаний, составлявших костяк системы регулирования. Система Особых совещаний с их многочисленными комиссиями и местными организациями - типичный продукт военно-феодального империализма. Однако эти совещания обуржуазились значительно в большей степени, чем государственный аппарат в целом. В них нашло яркое отражение

¹²² В. И. Бовыкин, И. Ф. Гиндин, К. Н. Тарновский. Указ. соч., стр. 115.

¹²³ К. Н. Тарновский. Формирование государственно-монополистического капитализма в России...

¹²⁴ А. П. Погребинский. Указ. соч., стр. 20.

¹²⁵ Так, Я. И. Ливший несколько недооценивает конкретные условия и особенности разных стран, сложившиеся в период войны 1914 - 1918 гг. и определившие специфические формы развития государственно-монополистического капитализма. По его мнению, "ошибочно полагать, что госмонополистическое регулирование производства может быть продиктовано конкретными условиями, в которых приходится той или иной стране вести войну" (Я. И. Ливший. Указ. соч., стр. 194). По нашему мнению, такая недооценка конкретных условий затрудняет, если не делает невозможной, понимание конкретной специфики форм государственно-монополистического капитализма в разных странах, или даже в одной стране, но в разное время, например, при царизме и Временном правительстве.

соотношение экономической силы буржуазии и политической власти класса помещиков. Помещики и военно-чиновная бюрократия преобладали не только в "надстроечных органах", но и во всех без исключения органах, созданных Особыми совещаниями, во всех комиссиях Особого совещания по обороне. Буржуазия занимала во всех органах Особых совещаний большое, но подчиненное место. Никакого демократического регулирования буржуазия не признавала. Она это прекрасно показала после февраля 1917 г., когда оставила всю систему сложившихся при царизме органов, сделав на ней только отдельные заплаты. Поэтому воссоздавать картину отношений, характеризующих государственно-монополистический капитализм, следует прежде всего по всей системе Особых совещаний. В России не было одностороннего подчинения государственной власти монополиям или, наоборот, диктата государственной власти над монополиями. Их отношения характеризовались обоюдной необходимостью к уступкам, к сближению, к взаимопроникновению. Рассматривать государственно-монополистический капитализм, полностью отрицая усиление правительственного контроля над монополиями, нельзя; но также невозможно понять государственный капитализм в России, не признавая необходимых уступок, которые историческая власть делала прежде всего буржуазии в области экономики и политики. Следовательно, "сращивание" нельзя полностью отрывать от подчинения.

В заключение нам хотелось бы отметить, что идея 4-х Особых совещаний принадлежит буржуазии, а не правительству. Приняв ее, правительство, во-первых, пошло на важную уступку; во-вторых, широкое представительство буржуазии в Особых совещаниях вместо узкой банковской верхушки также было продиктовано самой буржуазией. Интересно многодневное обсуждение вопроса об Особых совещаниях в комиссии Государственной думы, где правительство приняло все рекомендации буржуазии, кроме проекта кадетов, рекомендовавших создать министерство снабжения. Этот проект был отвергнут буржуазными кругами промышленников и банковских воротил. Все это свидетельствует о сближении буржуазии с правительством, о принципиальной основе для той системы регулирования, которая определяла специфические формы государственно-монополистического капитализма в России.

Подводя некоторые итоги, следует отметить, что, конечно, правительственное регулирование не исчерпывает проблемы государственно-монополистического капитализма, но серьезное изучение этого вопроса позволит раскрыть те отношения, которые складывались на данном этапе между государством помещиков и классом буржуазии, позволит также понять и проследить известное изменение в отношениях между царизмом и буржуазией в годы первой мировой войны.

Многие писавшие о войне 1914 - 1917 гг. совсем не изучали архивы или бегло знакомились с ними с целью проиллюстрировать ссылкой на архивный источник свой труд. Не случайно поэтому некоторые из них вообще отрицают наличие государственно-монополистического капитализма в России, другие признают только его зачаточные или первичные формы.

Главным итогом проделанной советскими учеными работы по изучению проблемы государственно-монополистического капитализма в России является обстоятельно доказанный вывод о том, что капитализм в России прошел через эту стадию развития. Степень его зрелости нельзя определить без всестороннего сопоставления с историей развития государственно-монополистического капитализма в Германии, Англии и Франции. Навряд ли можно утверждать, что при среднем' уровне капиталистического развития Россия достигла бы столь же высоких и совершенных форм государственно-бюрократического регулирова-

ния, как Германия или Англия. Необходимо также учитывать блокаду Германии и островное положение Англии, вынуждавших правительства принимать некоторые меры, необходимость которых в других странах отпадала. Важно другое, а именно, что и в России сложилась система правительственного регулирования с использованием аппарата монополий, имевшая некоторые специфические черты, вытекавшие из господства самодержавия в 1914 - 1917 гг. и наличия двоевластия после Февральской революции.

Значительно слабее изучен последний период госкапитализма. Он получил освещение в работах П. В. Волобуева, изучающего как систему экономической политики Временного правительства, так и систему органов регулирования.

При подведении итогов следует иметь в виду, что исследователи, изучая монополистический капитализм в России, выясняя особенности этого процесса, касались главным образом экономической стороны вопроса. Ряд других важных сторон этой проблемы изучен пока слабо. К ним относится вопрос об усилении эксплуатации рабочего класса в период империализма. Огромное количество защищенных диссертаций и опубликованных статей касается главным образом отдельных моментов политического и стачечного движения. Одна из важнейших задач исторической науки - восполнить этот недостаток и связать изучение революционного движения рабочего класса с глубоким исследованием экономического положения рабочего класса в эпоху империализма.

В литературе не получил обстоятельного освещения вопрос о военно-феодальном характере русского империализма. В. И. Ленин относил этот термин к царизму, некоторые же историки стали характеризовать им экономический базис, специфику русского империализма¹²⁶ .

История развития капитализма в России - сложная и еще недостаточно изученная проблема. В настоящей статье мы попытались показать как успехи, достигнутые в ее разработке, так и отдельные недостатки, пробелы и нерешенные, спорные вопросы. Подводя некоторые итоги развития советской историографии, в частности в области разработки истории возникновения и развития капитализма в России, мы попытались в то же время продолжить обсуждение ряда основных проблем, поставленных в статье М. П. Кима и А. В. Фадеева¹²⁷ в связи с созданием многотомной истории СССР.

В настоящее время перед советскими историками стоит ответственная задача - творчески раскрыть на конкретном фактическом материале сформулированные в новой Программе КПСС и решениях XXII съезда партии проблемы современного развития человеческого общества, в том числе одну из важнейших проблем - проблему исторической закономерности и неизбежности перехода от капитализма к социализму. Немалую роль в успешном решении этой задачи призваны сыграть ученые, исследующие историю формирования, развития и краха капитализма в России в результате победоносной пролетарской революции, экономические предпосылки и историческую неизбежность победы Великой Октябрьской социалистической революции, открывшей эру великих социальных изменений современной эпохи, эпохи победы коммунизма и крушения капитализма.

¹²⁶ Подробнее об этом см. А. Сидоров. В. И. Ленин о русском военно-феодальном империализме (О содержании термина "военно-феодальный империализм"). "История СССР", 1961, N1.

¹²⁷ М. П. Ким, А. В. Фадеев. Об основных проблемах отечественной истории. "Вопросы истории", 1961, N2.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - А. Л. СИДОРОВ:

Комментарии: