В мае и июне 2005 года в "Политическом классе" была напечатана моя статья "Нужен ли нам Путин после 2008 года? Если да, то какой и при каких условиях". Осенью того же года под этим заголовком я выпустил книгу, вобравшую в себя основные вышедшие из-под моего пера тексты, посвященные второму президенту России.

Ответ мой на поставленный вопрос был хоть и обусловлен определенными требованиями, но однозначен: нужен, причем именно в президентском качестве.

К сожалению, сам Владимир Путин принял другое решение, мотивы которого серьезны, но, как я по-прежнему считаю, менее основательны, чем те, которыми руководствовался я, настаивая на необходимости конституционно оформленного участия Путина в третьих для него президентских выборах.

Но, как показывают действия самого Путина, решившего, несмотря на свой отказ от третьего срока, не только остаться в большой российской политике, но даже занять пост главы правительства при новом президенте, и он сам положительно отвечает на вопрос, который был поставлен мною почти три года назад. И понятно почему - единственной гарантией продолжения начатых Путиным значительных, а в чем-то и фундаментальных политических и экономических реформ в условиях по-прежнему царящей в России идеологической сумятицы и агрессивности различных политических кланов и бизнес-группировок, руководствующихся скорее эгоистическими инстинктами, чем общенациональными интересами, более того, единственной гарантией доведения этих реформ до какого-то логического конца, до того, что ныне принято называть точкой невозврата, могло стать только сохранение стратегических политических и экономических высот за командой, возглавляемой лично Путиным.

Так в кремлевской команде возникла идея конституирования единственного успешного из последних глав нашего государства в качестве национального лидера при соблюдении формальных процедур перехода власти в сроки, заложенные в действующем Основном законе, но - на всякий случай - при сохранении за ним второго по значимости государственного поста, с которого, кстати, при экстренной необходимости можно стремительно вернуться и к прямому руководству страной.

Не буду сейчас в очередной раз оспаривать логичность, демократичность и прозрачность данного сценария. Не стану возвращаться к вспыхнувшей было, но затухшей дискуссии о призрачности для России статуса национального лидера, если носитель этого титула отделен от президентского поста. Не буду добавлять новых аргументов в продолжающуюся, хоть и не слишком бурную, дискуссию о том, можно или нельзя в современной России без потерь выйти из исторически всегда гибельной для нее коллизии двоевластия. Даже почти уклонюсь от обсуждения гипотезы о том, что решение Путина быть премьер-министром при президенте Медведеве не окончательное, а конъюнктурно предвыборное и после майской инаугурации третьего президента может быть отменено. А равно и от обсуждения возможной реинкарнации Владимира Путина в качестве президента, но уже полноценного Союзного государства России и Белоруссии.

Возьму ситуацию в том виде, в котором она представляется нам сегодня, на момент написания данной

статьи, то есть накануне 2 марта. Ситуацию в ее официально продекларированном виде: в случае и после победы Дмитрия Медведева на выборах главой правительства становится Владимир Путин. И в этой должностной и политической конфигурации они работают какое-то значимое время. Для простоты анализа предположим - весь первый срок медведевского президентства.

Какой Путин и какой Медведев нужны нам, российскому обществу, нации и государству, в эти четыре года? Вот вопрос, на который стоит ответить самим, а не просто ждать ответов от главных фигурантов российской политики.

Чего хочет и чем будет заниматься Путин?

Пока есть все основания полагать, что желание Путина поработать во главе правительства России при президенте, который является его преемником и верным соратником, не носит притворный характер и не сводится к отвлекающему маневру в духе кондовой византийщины.

Этот вывод я делаю прежде всего из того, что из всех возможных кандидатов в преемники Путин в конце концов выбрал самого молодого, по сути - человека фактически уже другого, следующего за путинским поколения.

Обычная трактовка этого факта такова - молодого, не укорененного в бюрократических структурах, более того - как раз своей молодостью и имиджем либерала раздражающего эти структуры, президента в случае нужды или в случае неуспеха легче сместить, вернув себе главный в стране пост. Однако я трактую такое решение иначе -Путин пытается разыграть партию преемственности курса не на один, а сразу на несколько ходов вперед. Действительно, в случае неудачи или какого-либо катастрофического развития событий,

находясь на посту премьер-министра, сделать президентскую рокировку легче. Но зато в случае удачи, успеха, желаемого хода реформ не будет необходимости самому вновь тянуть эту лямку после 2012 или 2016 года. Молодой и успешный преемник, приобретший за первое четырехлетие президентства необходимый опыт и политический вес, без путинской поддержки решит проблему эффективной передачи власти тому, кто продолжит реализацию желаемой стратегии развития России.

Второе доказательство искренности намерений Путина содержится в его выступлении 8 февраля 2008 года.

Все обратили внимание (одни с раздражением, другие с пониманием) на то, что в этом выступлении президент очень подробно описал сначала "ужасы 90-х", а затем позитивные итоги восьми лет своего правления, те проблемы, которые удалось решить, создав в конечном итоге в России политическую стабильность и условия для экономического подъема, а также вернув нашей стране реальный суверенитет и международную субъектность.

После этого, призвав относиться к этим достижениям с должным пиететом, но одновременно критично, Путин перешел к перечислению тех вызовов настоящего и будущего, перед лицом которых России и необходимо перейти от инерционного развития к инновационному. При этом он специально подчеркнул, что в том случае, если такой переход осуществить не удастся, мы "подвергнем угрозе само ее (то есть России) существование".

Именно в связи с этим он и предлагает (в данном выступлении) некий набросок новой стратегии "инновационного развития", вынося ее на общественное обсуждение, "результатом чего должно стать принятие правительством Концепции социально-экономического развития страны до 2020 года и конкретного плана действий по всем обозначенным выше направлениям".

А несколько раньше - в том же выступлении - он в каком-то смысле еще более определенно продекларировал стратегическую, а отнюдь не техническую миссию правительства (очевидно, не правительства Зубкова, а уже нового, того, что будет сформировано после выборов под его началом): "Правительство должно быть центром выработки идеологии и стратегических планов".

Конечно, это утверждение находится в некотором противоречии с прошлогодними уверениями Путина, что он не будет добиваться перераспределения полномочий между президентом и премьер-министром в пользу последнего. Но я хочу обратить внимание не на это, а на то, что Путин, видимо, считает, что самые сложные и неотложные проблемы, для снятия которых ему нужна была именно президентская власть, он решил. И потому со спокойной душой может покинуть кабинет в Кремле, оставив этот кабинет менее опытному коллеге. А сам обязан перейти на отныне более ответственный и сложный участок работы - в руководство правительством.

А это значит, что именно он возглавит "центр выработки идеологии и стратегических планов" (до сих пор этим, безусловно, занималась президентская администрация), а также займется и реализацией той "Концепции социально-экономического развития страны до 2020 года", необходимость принятия которой (да еще в "пошаговом варианте") он провозгласил.

Окажется ли это в реальности "перераспределением полномочий" или нет, мы скоро увидим, но на настоящий момент представляется бесспорным, что Путин ясно указывает: центр принятия конкретных как стратегических, так и практических решений перемещается вслед за ним в здание на Краснопресненской набережной. И не потому, что ему, Путину, нужны лишние полномочия, а потому, что теперь это более сложный участок работы.

По-моему, принципиальная конфигурация власти после марта-мая 2008 года в выступлении Путина 8 февраля описана максимально ясно и недвусмысленно.

Но это - намерения. Реализация их, однако, будет зависеть от многих обстоятельств, некоторых нельзя не коснуться специально.

Игроки

Несмотря на то что до сих пор новый политический режим России складывался по модели плебисцитарной демократии (интрига будущего - как этот режим будет трансформироваться под бременем нарождающегося двоевластия), вручавшей главные рычаги управления и бесспорный мандат доверия избирателей только и именно одному человеку, несмотря на традиционный цезаризм русской власти, несмотря на максимальное сворачивание публичных форм политики, несмотря на все это и еще многое другое из того же понятийного ряда, Владимир Путин со всеми своими успехами, авторитетом, популярностью, преемником, командой, двумя партиями власти, предельно лояльными общенациональными телеканалами и прочая, и прочая не является единственным значимым субъектом российской политики. Если не входить в нюансы, имеются по крайней мере еще три мощнейших ее субъекта, каждый из которых способен своими действиями или бездействием оказывать очень существенное, вплоть до блокировки, влияние на ту политическую реформацию, план которой в общем виде Путин обрисовал в выступлении 8 февраля и которую он намерен воплотить в жизнь.

Несмотря на то, что до сих пор новый политический режим России складывался по модели плебисцитарной демократии, несмотря на традиционный цезаризм русской власти и многое другое, Владимир Путин со всеми своими успехами, авторитетом, преемником, командой, двумя партиями власти, предельно лояльными общенациональными телеканалами и прочая, и прочая не является единственным значимым субъектом российской политики.

К этим субъектам относятся само общество, Аппарат и правящий класс России.

Общество

Проще всего спрогнозировать поведение общества. Если Путин и Медведев (или Медведев и Путин) будут с большими или меньшими успехами реализовывать заявленные ими в феврале в Москве и Красноярске программы, что приведет к росту благосостояния больших слоев населения, доверие к этой политической паре, к их дуумвирату будет только нарастать.

Конечно, как любят утверждать политологи, всякий раз ссылаясь при этом на Токвиля, по мере роста материального благополучия социальное недовольство может не уменьшаться, а напротив, нарастать. Однако у России еще столько проблем, позитивные сдвиги в решении которых затронут очень значительные слои на-

селения, что представляется очевидным следующее: при условии успешной работы нового президента и нового правительства соотношение численности довольных и недовольных еще долгое время будет в пользу первых.

Если вдруг внешние или внутренние события пойдут по катастрофическому сценарию, то Путин просто вернется в кресло президента России и таким образом политически будет восстановлена ситуация до марта 2008 года, характеристики которой нам хорошо известны.

Политический режим Путина-Медведева ставит перед Аппаратом только одну новую проблему - правильно сориентироваться в новой и непривычной для него системе двух центров власти. И либо принять эту систему, научившись работать с ней и в ней традиционными для Аппарата методами, либо попытаться разрушить эту двухполюсную систему.

Поведение Аппарата

Аппарат всегда, причем не только в России, являлся мощным политическим игроком, в разных странах в разной степени самостоятельным. Тенденции политического развития США и Евросоюза в последние годы показывают, что независимость от общества в поведении Аппарата все возрастает и возрастает.

Если исходить из расхожего мнения, сводящегося к тому, что в России Аппарат всегда всесилен, то теперь, даже не оспаривая этого мнения, нужно, на мой взгляд, признать: по этому параметру страны Запада уже сравнялись с нашей страной. Что естественно: Евросоюз, например, по своим территориальным параметрам, численности населения и многосоставности достиг масштабов СССР, что автоматически приводит к росту управленческих структур, а значит - и мощи возглавляющего их Аппарата.

Строго говоря, политический режим Путина - Медведева ставит перед Аппаратом только одну новую проблему - правильно сориентироваться в новой и непривычной для него системе двух центров власти. И либо принять эту систему, научившись работать с ней и в ней традиционными для Аппарата методами (пропуская через себя только то, что отвечает интересам самого Аппарата), либо попытаться разрушить эту двухполюсную систему.

Наивно думать, что Путин и Медведев являются единственными в стране людьми, не подозревающими о наличии этой проблемы. Конечно, они уже разработали какие-то варианты ее решения. Эффективность этих разработок мы скоро сможем проверить. А в случае их полнейшей недейственности (что маловероятно) опять же в любой момент можно вернуться к прежней системе однополюсной власти.

Конечно, Аппарат будет всячески сопротивляться любому ущемлению его интересов и минимизации его привилегий, но эта проблема не является специфической для России 2008 - 2012 годов. Она существовала всегда и останется, будем надеяться, в менее остром, чем сегодня, виде и за пределами этого четырехлетия.

Правящий класс

А вот этот субъект российской политики действительно является той силой, которая может реально и заблокировать все намеченные Путиным и Медведевым реформы, и активно противостоять им, и даже попытаться навязать дуумвирату политику, прямо противоположную той, которую он собирается вести - по крайней мере, по некоторым направлениям.

Одно из микроскопических, но ярких тому доказательств - публичная полемика, в которую вступили по вопросу о закрытии офисов Британского совета в России некоторые видные представители этого правя-

щего класса. Локальная и специфическая проблема, даже не различимая с высоты тех должностей, которые занимают полемисты, вступившие в спор из-за нее с самим Кремлем, оказалась для них важнее политической лояльности властям России, пошедшей на принципиальный конфликт с Лондоном, который активнее и жестче (даже по лексике), чем кто бы то ни было другой в мире дипломатически и пропагандистски пытается третировать Россию - страну, где эти полемисты занимают видные официальные или политические посты.

Понятно, что вне публичного поля корректировка намерений или даже решений власти по гораздо более важным вопросам проводится постоянно. И не всегда безрезультатно.

Почему это возможно? Прежде всего потому, что это действительно правящий класс в нашей стране, знающий и осознающий свою реальную мощь, считающий, что мандат доверия населения (избирателей), выданный Путину, менее значим, чем его, правящего класса, интересы и соображения.

Здесь важно хотя бы кратко перечислить и описать основные характеристики этого класса - для того, чтобы понять его реальные возможности, объективные и субъективные интересы, а следовательно, и его готовность бороться не только против интересов общества в целом, но и против избранной этим обществом власти или по крайней мере против политики этой власти.

Прежде всего важно понять, что это не просто правящий класс, каким, например, был правящий партийно-бюрократический класс в СССР. Да и этот советский правящий класс контролировал всю экономику страны и все ее материальные богатства. Но советский правящий класс не мог иметь эти богатства, тем более в неограниченных масштабах, в своей собственности. То есть советский правящий класс был властным, но не был владетельным.

А вот правящий класс современной России, который можно назвать олигархо-бюрократическим, является властно-владетельным классом, то есть контролирует, распоряжается и владеет как основным объемом власти в стране, так и основным объемом ее собственности.

Правящий класс современной России не связан какой-либо специальной дисциплиной или какой-либо общенациональной и общеобязательной идеологией, тогда как советский правящий класс был полностью связан партийной (от КПСС) дисциплиной и полностью ограничен коммунистической идеологией, которая, что принципиально, была обязательной как для этого класса, так и для тех, кем он управлял.

Сегодня же можно со всей категоричностью утверждать, что правящий класс России в значительной своей части исповедует одну идеологию, а большинство ее населения -другую. И даже не важно, какая из этих двух идеологий "правильней". Важно, что они не совпадают, а местами и прямо противоречат одна другой.

Конечно, советский правящий класс имел множество привилегий, в том числе и материальных (правда, ничтожных перед материальными возможностями сегодняшних финансовых и предпринимательских элит), но зато он и подчинялся не только общей дисциплине уголовного кодекса, но еще и специальной партийной дисциплине, в каком-то смысле даже более суровой - особенно в некоторых вопросах.

Правящий класс СССР мог в лице отдельных своих представителей как угодно относиться к остальному обществу, но он никогда не имел политической и моральной санкции противопоставлять себя этому обществу, отбирать у него средства к существованию, полностью игнорировать его интересы и руководствоваться исключительно своими запросами и инстинктами. Этого не позволяла ни коммунистическая догматика, ни партийная дисциплина, ни практика политического и государственного управления.

В конечном итоге именно эти вериги общественного, а не личного интереса, наложенные на правящий класс СССР, и привели его к тому, что мы привыкли называть "застоем", и к реакции на этот застой - к политике перестройки, имевшей весьма неоднозначные, в том числе и для верхушки советского правящего класса, последствия. Но пока у советского правящего класса была власть, он в общем и целом продолжал согласовывать свои действия с интересами общества в целом. Разумеется, так, как он эти интересы понимал.

Правящий класс сегодняшней России в значительной своей части просто игнорирует интересы общества, ибо они противоречат его собственным интересам. Его моральные нормы явно не совпадают с аналогичными нормами остального общества. Их довольно трудно вообще описать в терминологии традиционной морали.

Правящий класс сегодняшней России, безусловно, в значительной своей части эти интересы просто игнорирует, ибо они противоречат его собственным интересам.

Равным образом можно утверждать, что моральные нормы, которыми руководствуется в своем повседневном и политическом поведении правящий класс современной России, во-первых, явно не совпадают с аналогичными нормами остального общества; во-вторых, их довольно трудно вообще описать в терминологии традиционной морали; в-третьих, моральная смута по-прежнему царит в нашем обществе в целом, что позволяет правящему классу как наиболее изощренному интеллектуально и вооруженному информационно манипулировать обществом в своих интересах.

Еще одна существенная характеристика современного правящего класса России состоит в том, что в нем очень сильна составляющая, прямо или косвенно связанная с организованной преступностью, ставшей в 90-е годы самостоятельной политической и особенно экономической силой. Это вообще абсолютно новая ситуация для тех, кто руководит нашей страной, и для общества в целом. С таким "игроком", действующим практически легально, ни низы общества, ни политическая верхушка России вообще не имеют навыков взаимодействия (а тем более - противодействия ему), ибо этого не было ни в советский, ни в досоветский периоды нашей истории.

Наконец, что тоже многократно отмечалось, но от этого повторения не становится менее значимым, легитимность слишком многих представителей нынешнего правящего класса, равно как и его самое ценное достояние, то есть деньги и дети, находятся вообще за пределами России. В силу этого наш правящий класс всегда потенциально склонен к коллаборационизму, и эта склонность чаще, чем того хотелось бы, проявляется в его действиях.

Я не буду разбирать все последствия того, что правящий класс современной России является в значительной своей части именно таким, каким он был только что мною описан. Перейду прямо к проблеме взаимоотношений этого класса с политическими лидерами общества.

Во-первых, эти лидеры сами являются частью правящего класса, а потому не свободны от многих его инстинктов, интересов, комплексов, корпоративных и просто дружеских связей внутри этого класса.

Во-вторых, во всех своих действиях, направленных на ограничение чисто эгоистических устремлений правящего класса, и тем более при любой попытке снизить завоеванные в 90-е годы и во многом укрепленные в последнее восьмилетие возможности правящего класса политические руководители страны сталкиваются с гигантским сопротивлением и третируются как отщепенцы, предатели интересов своего класса.

В-третьих, совокупные объемы власти и собственности, которыми реально распоряжается правящий класс, намного превосходят то же, находящееся под контролем всего общества, и сопоставимо по мощности с тем, чем оперативно и стратегически может распоряжаться центральная власть. При Ельцине тут наблюдался просто громадный перекос - не в пользу общества и центральной власти, разумеется. При Путине многое изменилось, но не настолько радикально, чтобы в любом случае и при принятии любого решения, условно говоря, Кремль мог быть уверен, что победит его линия.

Конечно, прямое объединение центральной власти с обществом позволило бы просто смести с политической и экономической сцены России ее нынешний, весьма и весьма дефектный, правящий класс. Но это означает, что нужно решиться на такую неприятную по многочисленным эксцессам вещь, как революция, что, конечно, России нужно меньше всего. Кроме того, правящий-то класс все равно нужен - и создавать его на абсолютно новой основе можно лишь в том случае,

если готова, разработана и укоренена в массах и в какой-то значимой политической силе новая идеология, предписывающая определенные, весьма конкретные социальные и политические параметры этого нового правящего класса. Такой идеологии просто нет. И может быть, сегодня это и к лучшему.

Союз во имя лидерства

Итак, для успешного продвижения в практическую политику своей Стратегии-2020, целевые установки и эскиз которой был представлены Путиным в его выступлении 8 февраля, правящему дуумвирату нужно создать либо широкую общественную коалицию по типу народного фронта (в нашей транскрипции более удачным представляется уже звучавшее в прессе название-формула - Гражданский собор), либо, учитывая то, что население страны достаточно пассивно политически и вообще по-прежнему занято в основном текущими делами своей собственной жизни, более компактную профессиональную политическую армию (я намеренно использую здесь военный термин), которую я бы назвал, отыгрывая смыслы и терминологию последних путинских выступлений, Союзом во имя лидерства.

И речь идет не столько о формализованной структуре, хотя и ее не грех бы создать, причем именно под таким названием, сколько о коалиции политических сил, включающих в себя:

- собственно политическое руководство страны во главе с Путиным и Медведевым;

- "команду Путина - Медведева", то есть всю совокупность разбросанных по разным постам и структурам, как государственным, так и финансово-экономическим, выдвиженцев и назначенцев Путина, его искренних политических союзников;

- Аппарат;

- часть правящего класса страны, связавшую свою судьбу с Путиным или разделяющую его представления о настоящем и будущем России;

- избранное число интеллектуальных центров, либо прямо созданных под эгидой Союза, либо уже существующих, но преимущественно или полностью переключившихся на работу в интересах этого Союза.

Естественно, что к этой коалиции должны примыкать партийные, общественные, молодежные и иные организации, декларировавшие свою готовность видеть в Путине национального лидера и поддерживать его в этом качестве. Но нужно понять, что сам по себе этот довольно разношерстный конгломерат еще довольно неустойчивых, идеологически эклектичных и раздираемых внутренними противоречиями и внешним противостоянием даже друг другу структур может действовать согласованно лишь в периоды больших общенациональных политических кампаний, а отнюдь не каждодневно.

Для успешного продвижения в практическую политику своей Стратегии-2020 правящему дуумвирату нужно создать либо широкую общественную коалицию по типу народного фронта, либо, учитывая то, что население страны достаточно пассивно политически и вообще по-прежнему занято в основном текущими делами своей собственной жизни, более компактную профессиональную политическую армию - Союз во имя лидерства.

Фундаментом, но довольно инертным, как и положено фундаменту, этой политической пирамиды останется путинский электорат, то есть та часть населения страны (безусловно, преимущественная), которая по-прежнему готова поддерживать второго президента России на любых выборах и в любых его политических инициативах.

Проблемными участниками путинского Союза во имя лидерства являются, естественно, Аппарат и правящий класс.

Начну с последнего.

Совершенно очевидно и естественно, что весь правящий класс рекрутировать в политическую коалицию, складывающуюся вокруг Путина, невозможно.

Часть этого класса в любом случае настроена антипутински и будет всеми способами саботировать и торпедировать реализацию его стратегии.

Другая часть займет выжидательную позицию.

Но какая-то часть уже сегодня является искренним или конъюнктурным союзником Путина. Ее нужно расширять, консолидировать и - главная задача - на ее основе необходимо реформировать (или даже переформатировать) правящий класс России в целом.

Пришло время более широкой, так сказать, уже не земляческой, а политической экспансии сторонников путинской стратегии на все этажи и по всем коридорам правящего класса. Общество заинтересовано в том, чтобы победу одержал тот, чей курс оно поддерживало на протяжении последних восьми лет и кому оно вручило мандат доверия по крайней мере на ближайшие четыре года.

До сих пор Путин делал это в основном путем внедрения своих, так сказать, агентов (в основном друзей и коллег по питерскому прошлому) на ключевые финансовые и экономические посты (главным образом - в создававшиеся в последние годы его президентства государственные корпорации). Теперь пришло время более широкой, уже не земляческой, а политической экспансии сторонников путинской стратегии на все этажи и по всем коридорам правящего класса.

Это важно не только само по себе - тем более что задача переформатирования нашего правящего класса из эгоистического и потенциально коллаборационистского в национально-ответственный быстро и без значительных усилий решена быть не может. Тактически и оперативно это требуется по той причине, что необходимо победить правящий класс в его борьбе (в том числе и ведущейся откровенно коррупционными методами) с политическими лидерами страны за влияние на Аппарат.

Аппарат, собственно, и является тем и тактическим, и оперативным, и отчасти стратегическим плацдармом, захват которого той или иной из оспаривающих друг у друга власть в стране, чтобы не сказать прямо - враждующих, сторон станет необходимым условием для победы одной из них.

Общество, естественно, заинтересовано в том, чтобы победу одержал тот, чей курс оно поддерживало на протяжении последних восьми лет и кому оно вручило мандат доверия по крайней мере на ближайшие четыре года.

Какой Путин? Какой Медведев?

Теперь можно ответить и на главный вопрос данной статьи, вынесенный в ее заглавие: какие Путин и Медведев нужны нашему обществу после марта 2008 года?

В данном тексте я не собираюсь в деталях разбирать тот эскиз национальной стратегии, который Путин огласил 8 февраля сего года в Кремле, а равно и конкретные идеи и предложения, высказанные самими Путиным и Медведевым в развитие этой стратегии.

В целом я считаю и саму стратегию, и конкретизирующие ее тезисы правильными, хотя по деталям и отдельным направлениям у меня много претензий, а порой и прямого несогласия. Но подробный разбор всех дефектов - как правило, не фундаментальных - этой стратегии потребует слишком много места и может быть отложен на момент, когда все формальные процедуры передачи президентской власти от Путина к Медведеву будут

завершены, а сама стратегия обрастет необходимым объемом содержательной "плоти".

Единственное, что я здесь считаю важным отметить, так это то, на что и сам Путин многократно обращал внимание в последних своих выступлениях. Речь идет о новой демографической политике как примере абсолютно правильного алгоритма решения стратегических задач, стоящих перед страной.

В силу личных пристрастий и фундаментальной важности для России решения именно демографической проблемы я внимательно все последние годы следил за словами и делами власти в этой сфере. Путин, как известно, несколько раз в последнее время возвращался к мысли о том, что сомневающихся в возможности поправить в лучшую сторону демографическую ситуацию в стране было очень много. Я бы даже уточнил, что их, в том числе и среди экспертов-демографов, было так много, что и самого президента они долгое время принуждали оставаться в своем лагере.

Однако в силу каких-то причин весной 2006 года Путин отбросил в сторону все аргументы пессимистов и скептиков и принял одно из самых важных в своей президентской карьере стратегических решений - приступить к реализации новой демографической политики. Эффект, причем на очень короткой временной дистанции, оказался впечатляющим.

Я знаю, что и сегодня многие демографы утверждают: рост рождаемости в стране в 2007 году связан вовсе не с новой демографической политикой, а с приходом давно предсказанной демографической волны, которая и без всякого "материнского капитала" объективно, но временно дала бы всплеск рождаемости.

Наверное, под этими утверждениями экспертов лежат какие-то серьезные основания. Возможно даже, что Путин и принял решение о реа-

лизации новой демографической политики именно в этот момент с учетом того, что ее первоначальный успех будет связан не с самой этой политикой, а с объективным попаданием страны в восходящую фазу цикла рождаемости. Но в том-то и состоит отличие эффективного политического руководителя от вечно сомневающегося эксперта, что второй просто рассматривает свои графики и объясняет то, что и без его объяснений должно случиться, а первый принимает решение: воспользовавшись объективно благоприятным моментом, пресечь опасную для страны тенденцию депопуляции, переломить ситуацию, попытаться имеющимися у него ресурсами и возможностями приблизиться к решению задачи, которая "объективными экспертами" и "профессиональными скептиками" считалась вообще не решаемой.

Если исходить из расхожей максимы, что политика есть искусство возможного, то Путину вообще не нужно было бы отвлекаться на решение демографической проблемы, по сути - самой главной для сегодняшней России. В лучшем случае - сосредоточиться на одной ее составляющей - миграционной политике.

Но в реальности политика есть сочетание науки возможного и искусства делать даже то, что кажется невозможным. Осознание этого, помноженное на политическую волю и выделение необходимых ресурсов, и есть то единственное, что способно дать эффект не минимизации угроз, а их полного снятия, не лавирования в рутине политического потока, а целеустремленного прокладывания в нем нужного стране курса.

Это отступление в "демографическую сторону" я и сделал для того, чтобы подвести к требованиям, которые, как мне представляется, мы должны предъявить дуумвирату Путина и Медведева как ключевых фигур отечественной политики бли-

жайших четырех, а не исключено - и восьми лет.

Первое. Принимать решения не просто возможные и очевидно реализуемые, но и те, которые многим, а иногда и самим тем, кто их должен принимать, кажутся невозможными, но являются совершенно необходимыми с точки зрения национальных интересов России. (Кстати, в своем выступлении 8 февраля Путин уже продемонстрировал готовность продолжить именно такую линию, заявив, что к 2020 году требуется поднять производительность труда в стране в четыре раза. С позиций "искусства возможного" постановка такой задачи представляется чистой утопией. Однако задача все-таки поставлена - и это замечательно).

Второе. Уточнив и углубив пока эскизно изложенную Стратегию-2020, стремительно перейти к ее реализации, осуществляя все необходимые для этого радикальные организационные, кадровые и финансовые маневры.

Третье. Создать в формальном или неформальном виде описанный мною выше Союз во имя лидерства, отвоевав Аппарат у правящего класса и приступив к переформатированию самого политического класса.

Четвертое. Провести необходимую реверсивную демократизацию общественной и политической жизни. План этой реверсивной демократизации был изложен мною в 2005 году в упомянутой в начале этого текста статье. И он, кстати, во многом совпадает с политическими и юридическими тезисами январских и февральских выступлений Медведева.

Пятое. Пересмотреть всю политическую матрицу страны - в ее исторической, современной и перспективной составляющих. Разработать и принять новую Конституцию России.

На последнем - в силу принципиальной, на мой взгляд, важности этого вопроса - я остановлюсь в последней части данной статьи.

О необходимости конституционного переустройства, или Что есть политическая история России в XX веке и до сего дня

Мне уже не раз приходилось заявлять, что я являюсь принципиальным сторонником изменения ныне действующей Конституции России.

Аргументов в пользу такой позиции много, но в данном случае я приведу главный из них: нынешняя Конституция, если даже она хороша, является "инструкцией" по политическому управлению какой-то другой страной, а не Россией. Любой разумный человек, тем более любой разумный и ответственный политик в случае обнаружения такой коллизии должен найти выход из нее. Собственно, и искать этот выход не надо, ибо он только один и находится в строго определенном месте. И разумеется, не в том, в котором мы находимся все последние годы, пытаясь "подогнать" Россию под Конституцию 1993 года. Конституция должна соответствовать стране, ее цивилизационной и политической истории, ее политическим обычаям и традициям, ее политической исторической перспективе, а не наоборот.

Нынешняя Конституция, если даже она хороша, является "инструкцией" по политическому управлению какой-то другой страной, а не Россией. Конституция должна соответствовать стране, ее цивилизационной и политической истории, ее политическим обычаям и традициям, ее политической исторической перспективе, а не наоборот.

Расхожий аргумент - Конституцию нельзя трогать, так как это Конституция, - просто политически несерьезен и юридически несостоятелен, ибо в самом тексте этой Конституции предусмотрен механизм ее

изменения. Другой не менее расхожий довод - Конституцию нельзя менять, потому что если начнешь, то не остановишься, - просто смешон, ибо исходит из презумпции какого-то идиотизма или в лучшем случае инфантилизма российских политиков.

Конечно, есть люди и вне нашей страны, и даже внутри нее, которые к последнему утверждению (об инфантилизме или идиотизме наших политиков и нашей политики) относятся как к аксиоме. Но вступать в спор с такими людьми - значит просто не уважать себя и Россию.

Весомый аргумент в пользу сохранения в неизменности Конституции сводится к двум тезисам: она и так хороша, нужно лишь научиться следовать ее требованиям, а опыт переписывания Конституцией у нас и так уже есть - и ни к чему хорошему, в том числе и к политической стабильности, он не привел. Во имя этой политической и юридической стабильности, дескать, и нужно сохранять в неприкосновенности текст нынешней Конституции.

Есть, однако, вроде бы действительно весомый аргумент в пользу сохранения в неизменности нынешней Конституции. И сводится он к двум тезисам. Во-первых, Конституция и так хороша, нужно лишь научиться следовать ее требованиям. Во-вторых, опыт переписывания Конституций у нас и так уже есть - и ни к чему хорошему, в том числе и к политической стабильности, он не привел. Во имя этой политической и юридической стабильности и нужно сохранять в неприкосновенности текст нынешней Конституции.

Конечно, лучшее враг хорошего, и если нынешняя Конституция по чьему-либо мнению хороша, то было бы неразумно ее исправлять. Однако (повторюсь) я утверждаю не то, что она плоха, а то, что она просто-напросто не подходит для России. Согласитесь, это серьезнейший, точнее даже фундаментальный дефект, жить с которым просто нельзя.

Относительно стабильности. То, что не соответствует стране, не может быть фактором ее стабильности. Скорее всего, стабильность обеспечивается какими-то другими факторами, лежащими за пределами Конституции. Так, собственно, на мой взгляд, и есть - доказывать сейчас это не буду.

Но главное, чем опровергается тезис о неприкосновенности Конституции как условии стабильности страны, является реальный ход российской политической истории в XX веке, совершенно неправильно, по моему глубокому убеждению, трактуемый как в наших учебниках, так и в официальной и альтернативной историографиях.

Большинство самых распространенных, включая официальные, трактовок отечественной истории XX века никак не могут связать в единое целое царский (романовский), февральский, послеоктябрьский (советский) и постсоветский периоды этой истории. Всюду в традиционных - что правых, что левых, что "белых", что "красных", что западнических, что почвеннических - курсах нашей истории обязательно какой-то из этих периодов (и соответствующее ему нормотворчество) выглядит то как "прореха", то как "тупик", то как отход в сторону от какой-то мифической "столбовой дороги цивилизации".

По сути, такой подход есть отрицание вообще русской истории XX века как чего-то не только значимого, но даже и реально существовавшего. Это есть исторический нигилизм, тем более бессмысленный и даже бессодержательный, что он прикладывается к тому, что реально было, - гигантская постоянно развивавшаяся, постоянно участвовавшая, причем на первых ролях, в мировом историческом процессе страна под перьями наших практически всегда идеологически ангажированных, проще говоря - исключительно партийных, историков периодически как бы исчезает из истории,

причем из истории не только всемирной, но даже и из своей собственной.

Не буду дальше развивать свое утверждение об абсурдности, если не сказать - невежестве такого подхода к отечественной истории, ведущего, между прочим, еще и к тому, что в исторические "черные дыры", фиксируемые нашими историками, историки зарубежные и, увы, в основном антироссийски и антирусски настроенные, вкладывают свое и отнюдь не объективное (о комплиментарности даже и не говорю) описание истории России.

Я хочу предложить, понимая всю рискованность этого, совершенно новый подход к российской истории XX века, изложив его в данной статье применительно, в частности, и к проблеме изменчивости или стабильности конституционных основ нашей страны.

Этот новый подход, по-моему, чрезвычайно плодотворный, а главное - объективный, позволяет совсем по-иному, но исторически и политически осмысленно, а не идеологически конъюнктурно, подойти к вопросу и о нынешней Конституции России.

Я утверждаю, что политическая история России в XX веке принципиально схожа с политической историей Франции в XIX-XX веках (что, конечно, не случайно - прежде всего потому, что обе эти истории начались со свержения монархий и Великих революций, - но этот вопрос оставлю в стороне).

Как известно, политическая (или политико-государственная) история Франции последних двух веков делится на периоды существования Республик, каждый раз оснащенных несколько иными конституционными актами и нормативными документами.

Напомню общепринятую (прежде всего во Франции, а потому - и во всем мире) периодизацию истории Франции, начиная с Великой французской революции и до наших дней.

1789 - Великая французская революция.

1792 - падение монархии.

1792 - 1799 - Первая Республика.

1799 - 1848 - Консульство, Первая Империя, Реставрация.

1848 - 1852 - Вторая Республика.

1852 - 1870 - Вторая Империя.

1870 - 1940 - Третья Республика.

1940 - 1944 - гитлеровская оккупация.

1946 - 1958 - Четвертая Республика.

С 1958 года и по настоящее время - Пятая Республика.

Некоторые эксперты утверждают (или предполагают), что нынешний президент Франции Николя Саркози уже готовит переход к Шестой Республике - с соответствующим обновлением конституционной базы страны.

Совершенно так же и российская история XX века (вплоть до сегодняшнего дня) естественным образом членится на периоды Республик, каждой из которых соответствует свой конституционный акт, иногда фундаментально отличающийся от предыдущего, иногда являющийся просто его модернизированным вариантом.

Без деталей и объяснений приведу новую (и, на мой взгляд, истинную) периодизацию русской государственной и политической истории последних ста лет.

Первая (Февральская) Российская Республика: февраль-октябрь 1917 года. Квазиконституционный акт - постановление Временного правительства от 1 сентября 1917 года.

Вторая Российская (Советская) Федеративная Республика: октябрь 1917 года - 1922 год. Конституция РСФСР 1918 года.

Третья Республика-СССР (Союзное государство): 1922 - 1927 годы. Конституция СССР 1924 года.

Четвертая Республика-СССР (Союзное государство): 1927 - 1953 годы. Конституция СССР 1936 года.

Пятая Республика-СССР (Союзное государство): 1953 год - август 1991 года. Конституция СССР 1977 года, Конституция РСФСР 1978 года.

Шестая Российская Республика: август 1991 года - 31 декабря 1999 года. Конституция 1993 года.

Седьмая Российская Республика: с 1 января 2000 года и до настоящего времени. Собственной Конституции пока нет.

Изложенная периодизация - ни в малейшей степени не искусственная и полностью свободная от каких-либо политических спекуляций - основана исключительно на реальных исторических событиях и фундаментальных фактах, к числу которых относятся:

Я хочу предложить совершенно новый подход к российской истории XX века, изложив его в данной статье применительно, в частности, и к проблеме изменчивости или стабильности конституционных основ нашей страны. Я утверждаю, что политическая история России в XX веке принципиально схожа с политической историей Франции в XIX-XX веках.

- существование Российского государства начиная с февраля 1917 года в виде республики (до декабря 1993 года - парламентской) или союза парламентских республик (1922 - 1991 годы);

- стабильность этого республиканского устройства как в варианте автономного существования, так и в союзном варианте;

- неприкосновенность и неизменность республиканского устройства даже в периоды существования специфического исторического политического режима сталинской диктатуры и (шире) особой политической модели партии-государства;

- последовательная демократизация Республики на каждом последующем после сталинской диктатуры этапе ее исторического развития;

- наличие специфических черт политико-государственного устройства на каждом историческом этапе существования Российской Респуб-

лики, что и позволяет определять каждый из этих этапов в качестве отдельных (особых) политических типов Российской Республики, поддающихся четкому разграничению, а следовательно - и формальной (по французской модели) нумерации;

- соответствие каждому исторически последовательному типу существования Российской Республики специально сформулированного Основного закона (Конституции).

Конечно, данная периодизация изложена мною в самой общей форме. Если сравнить ее с аналогичной линейкой политико-государственного развития Франции, то сразу же можно отметить, что при детализации в нашей периодизации (спрессованной по отношению к французской ровно вдвое: один век против двух) найдется место и Якобинской диктатуре, и Термидору, и Второй Империи, и монархической Реставрации. Но я попытался изложить сейчас только общеисторическую республиканскую тенденцию развития России, продвигающуюся вперед через регулярные смены политических режимов и их политико-правовых основ.

"Реформа истории" станет естественной и непротиворечивой предпосылкой и основой для привидения политической конструкции современной России (Седьмой Российской Республики), включая ее доктриальные документы и прежде всего Конституцию, в соответствие с историческими традициями развития республиканского строя в нашей стране, политическими реалиями сегодняшнего дня и целями развития России в политически и исторически обозримом будущем.

Из данной периодизации и описания ее объективных характеристик, которые, на мой взгляд, невозможно поставить под сомнение, с неизбежностью следует вывод о том, что режим ныне существующей Седьмой Российской Республики, в отличие от всех предшествовавших ему режимов, не обладает своим, отражающим его сущность и формальные черты конституционным установлением.

Следовательно, такое конституционное установление - а проще говоря, Конституция Седьмой Российской Республики - рано или поздно возникнет, ибо не может не возникнуть.

В рамках данной статьи я не буду детализировать (по фактам и доказательствам) предложенную мною концепцию и периодизацию республиканского этапа исторического и политического развития Российского государства. Зарезервирую за собой право на специальное и подробное изложение этой концепции и ее аргументирование в будущем. Особенно в том случае, если профессиональные историки эту концепцию проигнорируют, в чем я, естественно, не сомневаюсь.

Единственное, для чего я кратко изложил эту концепцию сегодня, так это для того, чтобы подвести читателей к логично вытекающему из этой концепции выводу: принятие новой Конституции Российского государства, существующего с 1 января 2000 года в виде и в форме Седьмой Российской Республики, неизбежно. А потому следует не оттягивать ее создание под надуманными, конъюнктурно-спекулятивными или мифически целесообразными предлогами, а немедленно приступить к разработке ее текста (или его альтернативных вариантов) и широкому экспертному обсуждению этого текста.

С целью принятия, разумеется. Желательно и политически целесообразно - в период ближайшей президентской легислатуры.

При этом замечу, что, на мой взгляд, дефекты ныне действующей Конституции 1993 года столь значительны, а ее несоответствие политическим и - шире - цивилизационным реалиям исторической и современной России столь масштабны, что простыми правками данного текста или усложнением его поправками и дополнениями проблема решена быть не может.

Последний - пятый - пункт изложенных в конце предыдущего раздела этой статьи требований к будущему правящему дуумвирату как раз и предполагает замену нынешней политической и идеологической эклектики, преподносимой все последние годы в виде отечественной истории XX века, замену всего этого стройной и непротиворечивой историко-политической концепцией, пример или образец которой я предложил. А также признание на основе этой концепции непрерывности, поступательности и закономерности отечественной истории XX века, окончательное освобождение от постоянно, латентно или открыто, присутствующего в общественном мнении и публичных политических суждениях императива неадекватности, неестественности, тупиковости, "параллельности" и, тем более, преступности и ущербности нашей истории в XX веке по отношению к истории других стран и государств.

Такая "реформа истории" и станет естественной и непротиворечивой предпосылкой и основой для приведения политической конструкции современной России (Седьмой Российской Республики), включая ее доктринальные документы и прежде всего Конституцию, в соответствие с историческими традициями развития республиканского строя в нашей стране, политическими реалиями сегодняшнего дня и целями развития России в политически и исторически обозримом будущем.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Комментарии: