В литературе последних лет утвердился взгляд на события в России начала XVII в, как на гражданскую войну, в ходе которой имели место не только борьба крестьян и феодалов, но и другие межсословные и внутрисловные конфликты, осложненные династическим кризисом и иностранной интервенцией¹ . Одним из главных участников этой войны было казачество. Хотя его роль в "Смуте" раскрывают самые разнообразные источники, до сих пор в распоряжении науки не было крупных комплексов делопроизводственных документов. Поэтому судить об организации казачества и его требованиях приходилось на основании косвенных данных. Неполноту источниковедческой базы отчасти восполняет фонд Разрядного приказа: сохранившиеся в нем за 1615 - 1619 гг. документы дают единственную в своем роде возможность изучения казачества начала XVII века. В специальной литературе история казачества в период, непосредственно предшествовавший Деулинскому перемирию между Россией и Речью Посполитой (декабрь 1618 г.), почти не освещалась.

Появление свободного казачества в Восточной Европе было непосредственно связано с ростом крепостничества и массовым бегством крестьян и холопов на окраины. В начале XVII в. "показачение" приобрело особенно большие масштабы. Положение не изменилось и после воцарения Михаила Романова. Для обеспечения землями и деньгами служилых людей, потерявших владения в результате войн, новое правительство производило массовые раздачи "черных" и дворцовых земель частным владельцам, а также резко увеличило налоговое обложение населения. Крестьяне ответили на усиление феодального гнета восстаниями, расправами с помещиками, временным уходом в леса от сборщиков податей или бегством с насиженных мест. Разорение городов, в том числе Москвы, превратило в "гулящих" людей тысячи горожан. В этих условиях для многих холопов и крестьян, посадских и приборных людей вступление в "вольные" казачьи отряды представлялось единственным путем обретения свободы и избавления от голода и нищеты.

Многотысячное "вольное" казачество, сложившееся тогда на основной территории России, заимствовав свою организацию (выборность командиров, "круги", институт ученичества и др.) у казаков Дона и Днепра, имело и некоторые отличия. Одно из них заключалось в том, что оно не располагало ни собственной территорией, ни какими-либо занятиями, кроме военной службы. Главным противником казачества было дворянство - привилегированное военно-служилое сословие. Соперничество казачества и дворянства в первой четверти XVII в. достигало порой небывалого ожесточения. Но если в отношении к дворянству интересы казачества и основной массы трудового населения совпадали, то стремление казаков конституировать себя в качестве служилого сословия встречало, с одной стороны, сопротивление дворянства, с другой - не могло вызвать сочувствия у той части крестьян и посадских людей, которая не оставляла традиционных занятий. После того как казачеству и другим группам населения в ходе гражданской войны начала XVII в. не удалось подорвать главенствующее положение дворянства, речь практически могла идти лишь о приемлемых для дворянства условиях зачисления казаков на правительственную службу.

Известно, что с воцарением Михаила Романова казаки связывали много надежд. И, конечно, не случаен уход большинства казаков в 1613 г. от предводителя казачьих отрядов И. М. Заруцкого, подвизавшегося ранее в войсках И. И. Болотникова, а затем Лжедмитрия II. Однако разочарование в новом царе наступило очень скоро, пер-

¹ Л. В. Черепнин, В. Т. Пашуто. Образование Русского централизованного государства в сравнительно-историческом аспекте (XVI- XVII вв.). "Вопросы истории", 1978, N 2, стр. 50.

стр. 104

вым признаком чего было казацкое движение на русском Севере, с которым правительству удалось справиться лишь к 1615 году. Многие казаки хорошо запомнили тогда карательный поход Б. М. Лыкова и июльский погром под Москвой. Этим можно объяснить тот факт, что в 1616 г. атаман Б. Юмин, сражавшийся за год до того, с царскими войсками в Угличском уезде, ездил от донских казаков к польскому королевичу Владиславу с предложением услуг в борьбе за московский престол² .

Хотя правительство Михаила Романова формально признавало поместные и денежные оклады (иногда довольно высокие), назначенные казаками за "подмосковную" службу, жалованье им выплачивалось обычно безотносительно к этим окладам: атаманам - 7 руб. в год ("атаманская статья"), есаулам-6, казакам-5 рублей³ . Требовались специальные указы, чтобы деньги казакам выдавались в соответствии с окладом, "по верстанью"⁴ . Между тем конь в те годы стоил 5 - 10 руб., и пятирублевое жалованье не могло обеспечить потребности службы в военное время. К тому же и выплачивалось оно нерегулярно. Что касается поместий, то их до 1619 г. получили лишь немногие казаки, а основная масса по-прежнему не имела постоянного места жительства. Недовольство казаков обострялось еще больше из-за стремления правительства возвратить прежним владельцам холопов и крестьян, вступивших в казачьи станицы после воцарения Михаила Романова. Даже в самый напряженный момент войны Русского государства с Речью Посполитой летом 1618 г. И. Фролов, сражавшийся с поляками в только что набранном отряде казаков - "тпишей", был отдан в холопство своему бывшему господину. И все же, несмотря на это, при попустительстве воевод казачество продолжало пополняться сотнями холопов и крепостных крестьян. В 1614 г. в Смоленском уезде из "охочих людей" был набран отряд "атаманов и казаков". Уходили к казакам и обедневшие дворяне. Мелкий епифанский сын боярский М. Миляев не смог уплатить подати ("написана де за мною в плотежных и в сошных книгах плотежю осмина и плотить нечим") и в начале 1618 г. вступил в станицу И. Орефьева, где к этому времени уже служил его сын⁵ .

Значительная часть русского казачества в первые годы царствования Михаила Федоровича была сосредоточена в западных районах страны, где шли активные военные действия. С 1613 г. русская армия осаждала Смоленск, захваченный польскими войсками за два года до того. Первоначально под Смоленск было направлено более 7 тыс. атаманов и казаков, в том числе 2250 бывших казаков Заруцкого, оставивших его под Воронежем. К началу 1615 г. под Смоленском находилось около 2,5 тыс. казаков, в то время как остальные усилили гарнизоны Дорогобужа, Вязьмы и других городов⁶ . Летом 1615 г. против польского полковника А. Лисовского, осаждавшего Брянск, действовало войско кн. Д. М. Пожарского, в котором было 1259 казаков⁷ . Когда Пожарский миновал Калугу, от него бежали 15 казаков разных станиц во главе с Афанасием Кумой, которого они избрали своим атаманом. По словам Кумы, до "казачяны" он был крестьянином звенигородского дворцового села Михайловского, а его брат Трофим был в том лее селе попом. Казаком Афанасий стал вследствие разорения Звенигородского уезда, которое учинили пришедшие из Тушина "литовские люди". Отряд Кумы начал быстро расти. В октябре 1615г., когда он расположился в медынской вотчине кн. Д. И. Мезецкого, в нем насчитывалось около 500 человек. По свидетельству Пожарского, разбои Кумы были из ряда вон выходящими ("он такова вора не видал"): его казаки убили верейского воеводу В. А. Загряжского, штурмовали острог в Рузе, разграбили Верейский, Рузский, Звенигородский, Боровский, Можайский и Медынский уезды, Кременск и Вышгород. После ареста Кумы в ноябре 1615 г. Пожарский потребовал его казни: "А только государь такова вора пощадит, казнить не велит, и тем городом, которые он разорил и вперед и досталь запустеют". Сам ата-

² С. М. Соловьев. История России с древнейших времен. Кн. 5. М. 1961, стр. 102; А. Л. Станиславский. Восстание 1614 - 1615 гг. и поход атамана Баловня. "Вопросы истории", 1978, N 5.

³ "Русская историческая библиотека" (РИБ). Т. 28, М. 1912, стб. 364 и др.

⁴ Ц ГАДА, ф. 396, д. 38184, л. 1.

⁵ Там же, ф. 210. Столбцы Дополнительного отдела, д. 15, лл. 92 - 93; д. 17, лл. 56 - 59; Столбцы Белгородского стола, д. 26, лл. 269 - 270.

.⁶ РИБ. Т. 28, стб. 321, 486; "Разрядные книги 1598 - 1638 гг.". М. 1974, стр. 255: "Книги разрядные". Т. I. СПБ. 1853, стб. 175, 192, 337 и др.

⁷ ЦГАДА, ф. 210, Столбцы Московского стола, д. 884, лл. 2 - 3.

стр. 105

ман отрицал свое участие в убийствах, грабежах и утверждал, что отъехал из войска "для кормов"⁸ . Его дальнейшая судьба нам неизвестна.

Вскоре борьба с казаками возобновилась в самом центре страны. В 1615/16 г. холопы "и всякие безъимянные люди", называвшие себя казаками, появились во Владимирском, Суздальском и Шуйском уездах. Они убивали дворян, отнимали продовольствие у крестьян для своего прокормления и собирались даже, по словам воевод, штурмовать города. В июне 1616 г. против казаков был послан в Суздаль воевода кн. Д. П. Лопата-Пожарский, уже имевший опыт борьбы с казаками (Ярославль, 1612 г.). Помогать ему должен был костромской воевода С. Н. Ушаков. В списках ратных людей, врученных вместе с наказом Лопате- Пожарскому, значилось 476 детей боярских Владимира, Суздаля, Мурома, Нижнего Новгорода, Арзамаса, Переяславля и Юрьева Польского. К ним должны были присоединиться дети боярские патриарха, суздальского архиепископа, монастырские служки и даточные люди⁹ . По-видимому, до крупных столкновений с казаками дело не дошло, ибо сведений об этом нет. В декабре 1616 г. суздальский губной староста Ф, В. Сеченой по наказу Лопаты- Пожарского производил обыск о "воровских людях", которые действовали на Золотниковской и Ореховской засеках¹⁰ . В следующем году посланный в Суздаль, Лух и Шую из Разбойного приказа сыщик М. О. Беклемишев сетовал на то, что в Лухе и Шуе посадские люди "покрывают воров". "Рнясь" (ярясь) на Беклемишева, они свели из конюшни его лошадей, спрятали и одежду сыщика. Вскоре суздальские посадские люди избили и ограбили холопов другого сыщика, Г. П. Акинфова¹¹ . Тогда же суздальские дворяне получили обыскную грамоту "на ведомого вора и разорителя на Ивана Сулешовинникова" ¹² , действовавшего, вероятно, вместе с казаками.

В июле 1616 г. сейм Речи Посполитой дал согласие на поход в Россию Владислава. Он собирался отобрать у "филаретова сына" московский престол или же, если это окажется невозможным, сопровождавшие королевича комиссары должны были заключить мир с Русским государством на выгодных для Речи Посполитой условиях. К тому времени положение русской армии под Смоленском стало чрезвычайно тяжелым. На земском соборе, заседавшем между 22 февраля и 18 марта 1616 г. с целью изыскать деньги на военные нужды (его результатом явился сбор очередного чрезвычайного налога), отмечалось, что "дворяне и дети боярские, и всякие служилые люди, будучи под Смоленском на его государево службе, стали безконны и беззапасны и многие помирают голодною смертью, и ныне служат и кровь свою проливают безпрестанно". Еще мрачнее описывались тяготы служилых людей в грамоте на Тотьму: "А которые были под Смоленском в острожках в осаде, з голоду ели кобылятину и собаки и стали бедны же без службы и без всех животов". Особые трудности испытывали казаки, не имевшие иных доходов, кроме жалованья, которое правительство не могло им выдать: "А из нашые казны пожаловать ратных людей ... нечем". К тому же цены на хлеб в западных районах страны были в то время высоки: четверть (четыре пуда) ржи стоила в Вязьме в 1617 г. 1 руб. 20 алтын, а четверть овса - 22 алтына, в то время как весной 1601 г. четверть ржи продавалась по 5 алтын, а четверть овса - по 10 копеек¹³ .

Временами недовольство казаков условиями службы принимало форму открытого неповиновения правительству и воеводам. С 22 апреля по 9 мая 1616 г. в окрестностях Козельска "днем и ночью... воевали" казаки, пришедшие из- под Смоленска и из-под Брянска. Затем они направились в Карачевский и Болховский уезды¹⁴ . 24 августа 1616 г. дворянский отряд С. Юшкова и Г. Быкова разбил казаков в дер. Пого-

⁸ Там же, Столбцы Приказного стола, д. 2, лл. 400 - 411.

⁹ "Книги разрядные". Т. I, стб. 163 - 165.

¹⁰ Архив ЛОИИ, к. 21, д. 16, л. 1.

¹¹ ЦГАДА, ф. 396, д. 39591, лл. 131, 285.

¹² Там же, ф. 371, оп. 2, д, 5, л. 56.

¹³ С. М. Соловьев. Указ, соч., стр. 100-101; Л. В. Черепнин. Земские соборы Русского государства в XVI-XVII вв. М. 1978, стр. 221; С. Б. Веселовский. Семь сборов запросных и пятинных денег в первые годы царствования Михаила Федоровича. М. 1908. стр.166, 175; В. И. Корсики и. Формирование крепостного права и.первая крестьянская война в России. М. 1975, стр. 123.

¹⁴ ЦГАДА, ф. 210, Столбцы Приказного стола, д. 2, л. 422.

стр. 106

релый Холм Серпейского уезда, более 40 казаков попали в плен¹⁵ . Несколько небезопасными для дворян были в те годы дороги на запад от Москвы, свидетельствует челобитная Н. Н. Нащокина 1619 г.: "Был, государь, послан отец мой на твою царскую службу под Смоленск, и судом, государь, божьим отца моего на дороге убили казаки"¹⁶ .

Поздней осенью 1616 г. после боя с верными правительству казаками из Новгорода Северского отъехали к "великому князю Владиславу Жигимонтовичу" станицы атаманов Степана Кругового и Якова Шиша ¹⁷ . В декабре того же года они вместе с атаманом Тарасом Чорным стояли лагерем над Днепром, недалеко от Дорогобужа. Черный возглавлял это "великое русское казацкое войско"¹⁸ . Сей атаман был широко известен. Впервые он упоминается как донской атаман в приходо-расходной книге Антониева Краснохолмского монастыря в январе 1609 г.: казаки его станицы изъяли 70 руб. из монастырской казны. В ноябре 1611 -феврале 1612 гг. Чорный сражался в составе первого ополчения. В июне 1613 г. он находился в Москве¹⁹ . В 1614 г. Чорный был послан из Боровска под Смоленск. Перешел он в войско Владислава, возможно, летом 1616 г.: 14 июля три казака его станицы, вероятно, не последовавшие за своим атаманом, были направлены в Серпухов в составе станицы Т. Соколова²⁰ . В январе 1617 г., выражая Чорному и другим казакам благодарность за службу, Владислав напомнил им о стеснении казачьих вольностей и о разгроме войска атамана Баловня под Москвой в 1615 году.

Через несколько месяцев в грамоте ко всему русскому "вольному" казачеству королевич вновь обвинил царя в том, что тот заманил казаков "под Москву и велел всех насмерть побить и иных в воду посажать, атаманов и ясаулов и лутптих казаков, выбрав, на колья посажали"²¹ . Казаки, выезжавшие к Владиславу, получали жалованье деньгами и сукнами. "Уговаривать казаков, которые воруют с Литвою", был направлен атаман В. Яковлев. Он не выполнил своей миссии и присоединился к "воровским" казакам, летом 1618 г. попал в плен и был сослан в-"понизовые города"²² . Для некоторых казаков переход к Владиславу мог иметь социальный смысл: с помощью польского королевича они надеялись свести счеты с правящей верхушкой Русского государства. В январе 1618 г. один из них, Абросим, говорил: "Да будем де на весну под Можаеск и дороги де московские отимем, и Можаеск и Москву возьмем, и бояр и дворян и всяких служилых и жилецких людей присечем. Полно де нас воеводы но городом и в острожках метали!"²³ .

Ко времени бегства из Новгорода Северского казачьих атаманов Круглового и Шиша царскую службу оставили и многие другие казаки. Они, однако, направились не к Владиславу, а в юго-западные уезды России, где взяли в "приставство"²⁴обширные

¹⁵ Там же, Столбцы Московского стола, д. 7, лл. 1 - 2; Книги Московского стола, вторая группа, д. 2, лл. 87 - 87 об.

¹⁶ Там же, Столбцы Московского стола, д. 892, л. 155.

¹⁷ Там же, Книги Новгородского стола, д. 1, лл. 79 - 84, 88 об. - 89. Шиш в прошлом, вероятно, сражался под знаменами Заруцкого: в декабре 1617 г. с ним было "заруцких казаков конных 60 человек" (там же, Столбцы Московского стола, д. 4, л. 8).

¹⁸ Библиотека Польской академии наук в Кракове, рукопись 360, л. 6177. С копией грамоты Чорного, Кругового и Шиша в Дорогобуж нас ознакомил Б. Н. Флоря, нашедший ее. Приносим ему глубокую благодарность.

¹⁹ Ю. В. Готье. Замосковный край в XVII веке. М. 1937, стр. 114; С. Б. Веселовский. Акты подмосковных ополчений и земского собора 1611 -1613 гг. М. 1911, стр. 64 - 65, 77; С. К. Богоявленский, И. С. Рябинин. Акты времени междуцарствия (1610г. 17 июля-1613 г.). М. 1915, стр. 65.

²⁰ "Разрядные книги 1598 - 1638 гг.", стр. 260; ЦГАДА, ф. 396, д. 38378, л. 8.

²¹ A. Hirschberg. Polska a Moskwa w pierwszej polowie wieku XVII. Lwow. 1901, str. 366, 370 - 372.

²² ЦГАДА, ф. 79, on. 1, 1618 г., д. 1, л. 2; ф. 210, Столбцы Дополнительного отдела, д. 15, л. 153.

²³ Там же, ф. 79, отт. 1, 1618 г., д. 1, л. 45.

²⁴ Практика приставств заключалась в раздаче ратным людям, в первую очередь казакам, определенных территорий в кормления. После воцарения Михаила распределением приставств ведал вновь созданный Казачий приказ (ЦГАДА, ф. 210, Столбцы Московского стола, д. 9, л. 153). Однако нередко казачьи отряды брали в приставство те или иные территории самовольно, что вызывало конфликты между ними и правительством.

стр. 107

территории. В декабре 1616 г. посадские люди Волхова и Карачева, снабженные от воевод грамотами, были посланы в Козельский, Карачевский, Брянский и Еротмский уезды "проведывать" казаков, призывать их возвратиться на службу и "отстать от воровства"²⁵ . В 1617 г. за рекой Угрой в Перемышльском, Белевском, Козельском и Мещевском уездах стояло целое войско казаков, уехавших со службы: 14 атаманов (из них 5 без станиц), 14 есаулов и 1940 рядовых казаков. Часть этих казаков во главе с воеводами кн. И. Ф. Хованским и Д. Скуратовым в конце 1616 г. и в 1617 г. участвовали в преследовании польско-литовского отряда, появившегося в декабре 1616 г. на Северщине. Другие ушли за Угру из Дорогобужа и "разных острожков"²⁶ . В сказках путивльских казаков, поданных в 1628 г., неоднократно отмечается, что в 1616- 1617 гг. многие казаки бежали из Путивля под Брянск²⁷ . По-видимому, в районе Карачева- Брянска стояло в те годы еще одно (помимо "заугорского", по терминологии источников) казацкое войско.

Состав "заугорского" войска, сложившегося в первой половине 1617 г., оказался устойчивым и не менялся существенно на протяжении последующих полутора лет. Возглавлял войско атаман Иван Орефьев. Впервые он упоминается в источниках в июне 1615 г. в походе с Пожарским против Лисовского. В то время в станице Орефьева было всего 52 казака, однако они происходили из разных городов и уездов и представляли едва ли не всю тогдашнюю Русь: Арзамас, Белев, Владимир, Волок, Воронеж, Дорогобуж, Кашин, Кашира, Козельск, Коломна, Великие Луки, Михайлов, Москва, Новгород Великий, Орел, Путивль, Ростов, Ряжск, Суздаль, Тверь, Углич, Шацк и Ярославль. После похода против Лисовского Орефьев служил в Комарицкой волости и в Новгороде Северском, причем пытался помешать бегству Кругового и Шиша. В Комарицкой волости станица Орефьева увеличилась во много раз, и в 1617 г. с ним было уже 3 есаула и 329 казаков²⁸ .

Вторым по значению атаманом в "заугорском" войске был Иван Филатьев (Филатов). Он также впервые упоминается в июне 1615 г. в связи с походом Пожарского как рядовой казак атамана Бориса по прозвищу Каменное Ожерелье²⁹ . В конце 1616 г. Филатьев уже в качестве атамана служит вместе с Орефьевым в Новгороде Северском. На следующий год вместе с ним уходят со службы есаул и 229 казаков. Самая большая станица (2 есаула и 425 казаков) была у Казарина Терентьева, писавшегося третьим среди "заугорских" атаманов³⁰ .

Документы позволяют судить о действиях казаков Орефьева и других атаманов за Угрой. В 1617 г. воротынец Б. Лодыженский писал в челобитной: "А ныне, государь, ст[али] казаки в Перемышли и наши воротынские по[местьи]шка розорили без остатку". В том же году на разорение "от литовских людей и от казаков" жаловался лихвинский сын боярский М. Васильев. В следующем году аналогичным образом объясняли свое бедственное положение дети боярские Белевского уезда³¹ .

12 мая 1617 г. делегация в составе дворянина М. Евреева, атамана Д. Попова, есаула А. Кондратьева и казака В. Петрова была послана из Москвы на Северу с тем, чтобы уговаривать казаков вернуться на службу. В ответ казаки отправили в Москву с челобитной есаулов Мартына Травина и Девятого Шевелева, в которой говорилось, что казаки не могут согласиться на службу в городах, где они находились раньше, так как терпели там "насильства" и "великие обиды", что они хотят служить все вместе и просят прислать к ним воевод³² . К тому времени Владислав заканчивал последние приготовления к походу. 6 мая 1617 г. армия во главе с М. М. Бутурлиным под дав-

²⁵ ЦГАДА, ф. 210, Книги Новгородского стола, д. 1, л. 90.

²⁶ "Книги разрядные". Т. 1, стб. 346 и др.

²⁷ ЦГАДА, ф. 210, Дела десятен, д. 40, лл. 9 - 9 об., 11, 14 и др.

²⁸ "Книги разрядные". Т. 1, стб. 346, 347; ЦГАДА, ф. 210, Книги Новгородского стола, д 1, лл. 79 - 84; А. И. Яковлев. Холопство и холопы в Московском государстве XVII в. М. -Л. 1943, стр. 334.

²⁹ РИБ. Т. 28, стб. 347. Станица этого атамана участвовала в освобождении Москвы, входя в "полк Трубецкого" ("Дворцовые разряды". Т. I. СПБ. 1850. стб. 1190).

³⁰ ЦГАДА, ф. 210, Книги Новгородского стола, д. 1, лл. 79 - 84; "Книги разрядные". Т. I, стб. 346.

³¹ ЦГАДА, ф. 371, оп. 2, д. 5, лл. 16, 22, 132.

³² РИБ. Т. 28, стб. 581; "Книги разрядные". Т. I, стб. 348.

стр. 108

лением польских войск отступила от Смоленска³³ . В этой обстановке русское правительство поспешило успокоить казаков. В соответствии с их просьбой к ним в июне были посланы воеводы кн. Н. Н. Гагарин и Я. А. Дашков. Казакам было обещано жалованье деньгами и приставством, при этом они сами доляшы были сказать воеводам, в каких именно уездах хотят взять приставства. На смотре Гагарину и Дашкову вменялось в обязанность выяснить, "сколь давно хто государю служит, и откуды хто тут в войско пришол". Однако полномочий возвращать владельцам их беглых людей они, по-видимому, не имели. Вот речь, с которой воеводам надлежало обратиться к казакам: "А то им атаманам и войсковым и станичным ясаулом у смотру говорити, чтоб они вновь холопей боярских и посадцких людей, и с пашен с тягла крестьян в станицы себе не приимали, и чюр (казачьих учеников. - А. С.) своих с старыми казаки в ряд, которые государю служат старо, в станицы не писали". Это звучит скорее как просьба об ином поведении в будущем.

К августу того же года Гагарин привел казаков в Вязьму. В октябре отряды Владислава подошли к Дорогобужу. По свидетельству разрядной книги, "в Дорогобуже посадские люди и казаки государю изменили, город Дорогобуж сдали королевичу". Дорогобужский воевода И. Г. Адодуров целовал крест Владиславу. Узнав о падении Дорогобужа, вяземские воеводы князья П. И. Пронский и М. В. Белосельский бежали к Москве. Захват Дорогобужа и Вязьмы войсками Владислава совпал по времени с появлением "изменников, русских казаков" (то есть сторонников Владислава) Б Боровском и Верейском уездах. Посланный против них во главе отряда татар дворянин Т. Владычкин был ранен в бою. 11 октября казаки пытались захватить Верею, но были отбиты. Возможность объединения войск Владислава с силами внутренней оппозиции стала одной из серьезных забот царя Михаила. Пленных в то время надлежало расспрашивать: "Против ли турок сперва пошол королевич и откуды поворотил в государеву землю и по чьему челобитью пошол, руские ли люди били челом и хто бил челом и что их челобитье было?"³⁴ .

Около 2 тыс. казаков, покинувших Вязьму вместе с воеводами, возвратились за Угру и вновь расположились в Козельском, Белевском и других уездах. Орефьев, Филатьев, Терентьев по-прежнему возглавляли казачье войско. На этот раз с челобитной в Москву в сопровождении двух человек поехал войсковой есаул Иван Тимофеев по прозвищу Сапожок (в ноябре 1616 г. он был выкуплен из польского плена за 3 руб.). В челобитной казаки просили выдать им жалованье, "учинить" указ о кормах и прислать к ним нового воеводу. Посланцы казачьего войска были милостиво встречены в столице и пожалованы "багровыми" английскими сукнами³⁵ .

Осенью польский полковник С. Чаплинский, возглавлявший отряд "Лисовчиков", захватил Мещевск, Козельск и стал угрожать Калуге, куда и был спешно послан с большим отрядом дворян, детей боярских, стрельцов и казаков Пожарский. Знаменитый полководец должен был пригласить на службу ушедших из Вязьмы казаков, провести их смотр, выплатить жалованье (хотя он вез 5 тыс. руб., но по тем нормам на две с лишним тыс. казаков этого было явно недостаточно). Затем князь должен был взять на каждом казаке "круговую" поруку, причем поручные записи составлялись, вероятно, таким образом, чтобы в пределах каждого десятка все казаки отвечали друг за друга. Наконец, ему предстояло организовать сбор кормов, расписав по станицам дворцовые земли в Козельском, Мещевском, Карачевском и Белевском уездах. В соответствии с наказом для сбора и привоза в Калугу кормов с этих территорий следо-

³³ РИБ. Т. 28, стб. 619.

³⁴ ЦГАДА, ф. 210, Столбцы Московского стола, д. 4, лл. 433 - 434; д. 7, лл. 246 - 248: "Книги разрядные". Т. I, стб. 175, 348 - 349, 353; "Дворцовые разряды". Т. I, стб. 299; Полное собрание русских летописей (ПСРЛ). Т. 14. СПБ. 1965, стр. 141. А. Палицын пишет, что многие русские казаки присоединились к Владиславу под Смоленском, через который прошло его войско по пути к Дорогобужу ("Сказание Авраамия Палицына". М. -Л. 1955, стр. 240).

³⁵ "Книги разрядные". Т. I, стб. 424; ПСРЛ. Т. 14, стр. 141; "Дополнения к дворцовым разрядам, собранные из книг и столбцов преждебывших дворцовых приказов Архива Оружейной палаты Иваном Забелиным". Ч. I. "Чтения в Обществе истории и древностей российских при Московском университете". Кн. I. M. 1845, отд. 2, стр. 111; Ц ГА ДА, ф. 210. Книги Новгородского стола, д. 1, л. 86.

стр. 109

вало выбрать представителей от каждой станицы³⁶ . Пожарскому удалось справиться с этой задачей. По словам летописца, казаки "приидоша в Калугу с радостию и, живучи в Калуге, ко государю многую службу показали". Значительную часть в калужском войске Пожарского составляли бывшие казаки Заруцкого, и в декабре 1617 г. некоторые казаки из войска Владислава собирались "отъехать на государево имя к зарутцким казакам под Колугу" ³⁷ .

К началу 1618 г. многие казаки, перешедшие к Владиславу, по-видимому, перестали связывать с ним надежды на изменение своего положения к лучшему. В феврале около 200 казаков во главе с атаманами Д. И. Конюховым и В. Тельным ушли от королевича и примкнули к царским войскам. 20 июля за ними последовал атаман Г. Черницын. Оставил Владислава и бывший предводитель его казачьего войска Чорный, а в октябре - атаман Яковлев³⁸ . В июне польско-литовские отряды во главе с Владиславом и гетманом Я. К. Ходкевичем выступили из Вязьмы по направлению к Можайску. Их попытки захватить Можайск или находившуюся неподалеку крепость Борисово Городище не имели успеха. Чтобы ослабить давление на Можайск, Пожарский перешел из Калуги в Боровск. В начале августа воевода Лыков вывел из Можайска большую часть русской армии и под прикрытием войск Пожарского отошел к Боровску, а затем к Москве. А пока войско королевича осаждало Можайск, с юга в Россию, по договоренности с Владиславом, вторглись около 20 тыс. запорожских казаков во главе с гетманом П. Конашевичем- Сагайдачным.

Прикрыть Москву с юга должен был Пожарский, направленный из Боровска в Серпухов. Казаки в его войске настойчиво требовали жалованья. Часть из них взбунтовалась, отказалась идти в Серпухов "поидоша за Оку и начата воровата". О численности отколовшихся можно судить по данным смотра, проведенного в Серпухове 20 июля 1618 г.: налицо оказалось 1270 казаков, бежало из войска 178 казаков, из них 21-к Владиславу. Вероятно, именно в то время (в документах указан 1617/18 г.) казаки, "мучив, сожгли до смерти" серпуховского дворянина Д. Беликова, служившего нескольким царям 58 лет³⁹ , Казаки же из войска Пожарского, бежавшие со службы, присоединились, очевидно, к мятежному казацкому войску, которое в конце июля появилось в Каширском уезде. Увещевать казаков вернуться на службу был послан 22 августа с царской грамотой из Москвы атаман М. Козлов. Его миссия успеха не имела, и через пять дней правительство сочло необходимым послать к казакам в Каширский и Тульский уезды новую грамоту.

8 сентября большие отряды заокских казаков пришли в Крапивну. Они расположились на посаде в казачьих, стрелецких и пушкарских слободах, согнали к себе скот и попытались захватить острог. Крапивенский воевода В. Ознобишин доносил в Москву, что казаки "говорят: как де мы крапивенского острогу не возьмем и нам де итти под Дедилов и стать на Дедилове, а Тулу де осадим. А дожидатца де, государь, им твоих государевых грамот указных". Таким образом, казаки, очевидно, выдвинули перед правительством какие-то требования и не желали служить, пока эти требования не будут удовлетворены. Однако грамота, посланная к ним 16 сентября, вновь содержала лишь призыв отстать от "воровства", вернуться на службу и обещание милостей в самой общей форме. Ознобишин поручил передать эту грамоту по назначению сыну боярскому Е. Ростовцеву и стрелецкому пятидесятнику П. Коршунову, которые догнали казаков уже под Алексином.

Ростовцеву и Коршунову мы обязаны сведениями о войске Караула Чермного (Новикова), названного в росписи "старшиной". Всего казаков у него было около 3 тысяч. Они служили ранее под Смоленском, в Дорогобуже, в войске Пожарского. Помимо Чермного, казаков возглавляли 11 атаманов: Тарас и Гаврила Чорные, Анд-

³⁶ "Собрание государственных грамот и договоров, хранящихся в Государственной коллегии иностранных дел". Ч. 3. М. 1822, стр. 158 - 159; "Книги разрядные". Т. I, стб. 425 - 426.

³⁷ Ю. М. Эскин. Дмитрий Пожарский. "Вопросы истории", 1976, N 8, стр. 117; ПСРЛ. Т. 14, стр. 141 - 142; ЦГАДА, ф. 210, Столбцы Московского стола, ц. 4, л. 9.

³⁸ ЦГАДА, ф. 396, оп. 2, д. 204, л. 102 об.; д. 517, лл. 256 - 266; "Книги разрядные". Т. I, стб. 435; "Дворцовые разряды". Т. I, стб. 333.

³⁹ ПСРЛ. Т. 14, стр. 145; ЦГАДА, ф. 210, Столбцы Новгородского стола, д. 3, л. 133; Столбцы Приказного стола, д. 2226, лл. 62 - 69; ф. 371, оп. 2, д. 7, л. 211.

стр. 110

рей Гринев, Павел Васильев, Филипп Федотов, Семен Волдырь, Павел Кок, Елизар Клоков, Алексей Проскурняк, Герасим Данилов и "атаман же Рагозою зовут", а также два войсковых есаула - Павел Васильев и Тимофей Губарь ⁴⁰ . Имена этих атаманов названы в составленной Ростовцевым и Коршуновым росписи. Вторым после Чермного в ней значится бывший вождь "великого русского казачьего войска" Владислава Т. Чорный. Возможно, какое- то время служил Владиславу и Клоков, отряд которого в 1616 г. входил в состав дорогобужского гарнизона⁴¹ . Гринев вскоре после освобождения Москвы, в котором он принимал участие, был послан во главе станицы донских казаков в Путивль. Здесь он служил до начала 1617 г., причем трижды ездил в Москву с вестью о военных победах. 19 апреля 1616 г. его годовой денежный оклад был увеличен с 12 до 15 рублей⁴² . Как уже упоминалось, в 1616 - 1617гг. многие казаки бежали из Путивля под Брянск. Среди них скорее всего был и Гринев. Вероятно, казаки, находившиеся в эти годы на самовольных приставствах в районе Брянска - Карачева, как раз и составили ядро войска Чермного.

Еще в конце августа выходец из войска Чермного рассказал, что казаки собираются идти в Одоевский уезд и встать там в селах Жердево и Супруга - вотчинах Б. М. Салтыкова и Г. К. Волконского, если в ближайшее время не получат ожидаемых грамот о жалованье от царя или воевод. В дальнейшем Чермный намеревался направиться в "Поле", то есть на юг, в то время как Гринев - в Путивль, где он служил раньше. Казаки обсудили грамоту, привезенную Ростовцевым и Коршуновым, в "кругу". Сторонники возвращения на царскую службу оказались в меньшинстве, причем особенно решительно им возражал Гринев. Царским посланцам казаки поручили передать просьбу о присылке непосредственно к ним в качестве воеводы Пожарского, Д. М. Черкасского или "доброго" дворянина.

Дальнейший путь казачьего войска лежал к Рязани и далее в Мещеру, а "там у нас, - говорили казаки, - большое войско". В районе Рязани казаки пробыли довольно долго. 18 января 1619 г. подьячий Разрядного приказа жаловался в челобитной, что его рязанская вотчина "от черкас и от казачья стоянья запустошена без остатка". В с. Кузьминском на Оке, в 30 верстах к северо- западу от Рязани, казаки напали на отряд из 120 перебежчиков от Владислава, посланных русским правительством на службу в Казань. "Караулко с товарыщи, - писал позднее один из них, - нас переграбили и, переграбя, отпустили, а иных... сильно у себя оставили". В середине октября 1618 г. отряды Чермного находились недалеко от Мурома⁴³ .

Хотя из войска Пожарского в июле 1618 г. бежало сравнительно немного казаков, их товарищи, оставшиеся на службе, также выражали недовольство и послали в Москву из Серпухова челобитную "о своих нужах и о бедности и о жалованье и о корму". В Серпухове Пожарский тяжело заболел и был отвезен в Москву. Казаки также просились в столицу, но в этом им было отказано. Командование войском принял на себя второй воевода окольничий кн. Г. К. Волконский, перешедший вместе с армией в конце августа из Серпухова в Коломну, в направлении которой двигался Сагайдачный. Казаки же между тем все настойчивее требовали указа о жалованье. Они утверждали, что если таковой будет, то казаки Чермного, ушедшие со службы, вернутся в войско. Царю была вновь послана челобитная от всех казаков. Из Москвы отвечали, что жалованье вскоре им вышлют и сборщики уже посланы за деньгами по городам. Несколько сел под Коломной, в частности Дединово и Ловцы, были даны казакам в приставство. Однако волнения среди казаков продолжались. В городе начались грабежи. Не обладая авторитетом Пожарского, Волконский пытался усмирить казаков телесными наказаниями. "Уж де тому год как сулят жалованья, - говорили казаки, - а мы де с нагаты и з босаты померли и нам де за што умирать: соломы де возьмешь или сена и на [с] деи за то бьют кнутьем" ⁴⁴ .

⁴⁰ Ц ГА ДА, ф. 210, Столбцы Новгородского стола, д. 3, лл. 123 - 127, 131, 178 - 181.

⁴¹ "Книги разрядные". Т. I, стб. 175.

⁴² ЦГАДА, ф. 210, Дела десятен, д. 40, л. 4 об.; Книги Московского стола, вторая группа, д. 2, лл. 46 - 47 и др.; ф. 396, д. 38221, л. 1; "Книги разрядные". Т. I, стб. 19.

⁴³ ЦГАДА, ф. 210, Столбцы Новгородского стола, д. 3, лл. 176, 178 - 179; д. 10, л. 139; Столбцы Севского стола, д. 2, л. 190.

⁴⁴ Там же, Столбцы Новгородского стола, д. 3, лл. 1 - 2, 104.

стр. 111

Не позднее 30 августа пленные, захваченные казаками под осажденным запорожцами Зарайском, сообщили Волконскому, что Сагайдачный будет переправляться через Оку под Каширой. Из Каширы к Волконскому приехали дворяне с просьбой о помощи. Узнав о намерении воеводы выступить к предполагаемому месту переправы - Белым Пескам, казаки заявили, что не уйдут из Коломны, пока не получат жалованья, и что, если Волконский направится к Белым Пескам без них, они все разойдутся со службы "врознь". Попытка Волконского послать на помощь каширскому гарнизону станицы В. Крылова и М. Козлова (каширяне обещали за службу 1 руб. денег и осьмину ржи в месяц человеку) также не увенчалась успехом: казаки ответили решительным отказом. Отношения между воеводой и казаками крайне обострились. К тому же в городе распространился слух, что Лыков с полуторатысячньга отрядом столичных дворян и стрельцов готовится к походу в Коломну, для того чтобы "побить" неповиновавшихся казаков. Распространил этот слух некий житель Кадашевской хамовной слободы в Замоскворечье, приезжавший из Москвы покупать у казаков "всякое грабежное". Казаки начали седлать лошадей и 4 сентября потребовали у Волконского объяснений. Воевода поспешил успокоить их, но поверили ему не все, и в тот же день более 100 человек бежали из города⁴⁵ .

2 сентября 1618 г. Сагайдачный получил от Владислава письмо с просьбой ускорить поход к Москве. 6 сентября запорожцы начали переправляться через Оку не в районе Каширы, а под Коломной, у устья р. Осетр. Волконский спешно двинулся к переправе. Бой на Оке продолжался два дня: сначала запорожцы были отброшены на правый берег, но затем около 1 тыс. человек переправились через реку и начали теснить отряды Волконского, который отступил затем к Коломне. Здесь между казаками и коломенскими дворянами произошло столкновение, во время которого дворяне ранили и сбросили в воду несколько человек. Они угрожали расправиться с казаками так же, как с их товарищами, пришедшими под Москву с атаманом Баловнем. Казаки попытались войти в Коломну, но из города их обстреляли из пушек. В ночь на 8 сентября собрался казачий "крут". Казаки говорили, что запорожцев очень много, а отступать некуда, так как в Коломну их не пускают. Было решено уйти от Волконского. Воеводе казаки объявили, что идут "кормиться" в с. Высокое, в 30 верстах от Коломны, где будут дожидаться царского указа о жалованье. Вместе с ними по московской дороге ушли отряды татар и большинстве астраханских стрельцов. Последние по пестроте состава имели с казаками много общего: среди них, помимо астраханцев, упоминаются выходцы из Москвы, Костромы, Любима, Рязани, Ряжска, Рыльска и Свияжска⁴⁶ . После ухода казаков у Волконского осталосьоколо 250 дворян и детей боярских, атаман Первой Ульянов и войсковой казачий дьячок Ю. Варфоломеев. В 1616/17 г. при поместном окладе в 400 четвертей земли за Ульяновым значилось небольшое поместье в 69 четвертей в Шацком уезде, с двумя крестьянскими и одним бобыльским дворами⁴⁷ . Владение поместьем и было, вероятно, причиной того, что интересы этого атамана и остальных казаков так резко разошлись.

Вскоре почти все дворяне, еще остававшиеся в войске, также покинули Волконского и двинулись к Москве, а затем в столицу был отозван и сам воевода, оставшийся без армии. Между тем казаки, миновав с. Высокое, перешли во Владимирский уезд и остановились в Туголесской волости. Здесь они 18 сентября нанесли поражение большому отряду запорожцев пана Миневского, захватив знамена, литавры и много пленных. Затем казаки двинулись дальше на восток, 27 сентября вошли в Ярополческую волость и в Вязниковской слободке разбили свои таборы⁴⁸ . Едва ли Ярополческая волость была выбрана как место стоянки предводителями казацкого войска случайно. В царствование Василия Шуйского она была пожалована в вотчину возглавлявшему боярскую думу кн. Ф. И. Мстиславскому. В 1611 г. руководители первого ополчения решили испоместить здесь детей боярских Вязьмы и Дорогобужа, поте-

⁴⁵ Там же, лл. 34 - 36, 133

⁴⁶ ПСРЛ. Т. 14, стр. 145; ЦГАДА, ф. 210, Столбцы Новгородского стола, д. 3, лл. 48 - 49, 68 - 70, 79, 141 -144, 168. Подробнее о составе астраханских стрельцов по данным обыска 1616 г. см. И. И. Смирнов. Восстание Болотникова, 1606- 1607. Л. 1951, стр. 233 - 234.

⁴⁷ ЦГАДА, ф. 1209, кн. 530, лл. 517 - 518 об.

⁴⁸ Там же, ф. 210, Столбцы Новгородского стола, д. 3, лл. 50 - 52, 71, 97 - 100.

стр. 112

рявших свои владения, однако вскоре волость попала в приставство к казакам, которым Заруцкий приказал "выбити" оттуда дворян. После воцарения Михаила Романова Ярополческую волость возвратили Мстиславскому⁴⁹ . Для многих казаков, пришедших сюда в сентябре 1618 г., это было хорошо знакомое место, где они жили и собирали корма задолго до описываемых событий.

6 сентября польское войско двинулось от Можайска к Москве и 13 сентября вошло в Звенигород. С юга к столице приближался Сагайдачный. Москва готовилась к осаде. Была спешно отстроена и укреплена пушками стена Деревянного города, проходившая по линии современного Садового кольца. В подмосковных деревнях сжигались сено и хлеб, которые могли достаться неприятелю. 17 сентября в Ярославль и Нижний Новгород для сбора ратных людей выехали князья Черкасский и Лыков. Помимо дворян, они должны были "прибирать" на службу "охочих" людей, записывая их в стрельцы или в крайнем случае в казаки. В Москве было неспокойно. После прихода из Можайска войска Лыкова в столице произошли крупные волнения: ратные люди во главе с дворянами Б. Тургеневым, Я. Тухачевским и А. Жедринским "приходяху на бояр з большим шумом и указываху, чево сами не знаху". Одной из главных причин недовольства была задержка выплаты жалованья. До 30 сентября составлявшие московский гарнизон служилые люди, в их числе дворяне, дети боярские разных городов и казаки, подали челобитную "о жалованье". Однако казна была пуста, попытки правительства получить деньги из Ярославля долго не имели успеха: дороги к северу от Москвы блокировали польские отряды, и только в декабре деньги прибыли в столицу⁵⁰ .

Едва успел Лыков приехать к месту своего назначения в Нижний Новгород, как узнал о появлении в Ярополческой волости целого казачьего войска. Его привели из-под Коломны 12 атаманов и 16 войсковых есаулов. Наряду с бывшими "заугорскими" атаманами (Орефьев, Филатьев, Терентьев, Короткий, Ребров) были среди них и другие: Андрей Стародубов и Второй Крылов - атаманы еще в войске Баловня. После подавления восстания они некоторое время находились в тюрьмах Суздаля и Касимова. Однако в июле 1618 г. во время серпуховского смотра войска Пожарского Крылов вновь возглавил отряд в 107 человек. По материалам того же смотра, сохранившимся не полностью, можно судить о численности еще нескольких станиц: с Дементием Пальчиковым в Серпухове было 120 казаков, с Семеном Коротким - 109, с Тимофеем Кабардиным - 70, с Андреем Ребровым - 80 человек⁵¹ .

Первоначально в Вязниках расположилось около 2 тыс. казаков и 160 татар. Позднее к ним присоединились еще не менее 170 казаков, приехавших в разное время из Москвы. Во второй половине октября численность войска доходила до 2,5 - 3 тыс. человек. Ярополческую волость и часть Гороховецкого уезда казаки разделили на приставства по станицам, а внутри станиц - по десяткам: "на десять человек выть"⁵² . Для обеспечения своей безопасности они возвели в Вязниках острог. Строительство таких острогов в местах самовольных приставств было у казаков весьма распространено в начале XVII века. Например, в Ржевском уезде в 1613 г. казаки, на действия которых жаловался местный помещик, поставили острог. Острог в Вязниках был сложен из заостренных кверху бревен ("стоячей, на иглу"). В него вело двое ворот с надвратными башнями. Площадь острога равнялась 4 десятинам⁵³ .

По сравнению с другими казацкими острожками Вязниковская крепость была, по-видимому, таким сооружением, что ее появление обеспокоило нижегородского

⁴⁹ А. П. Барсуков. Докладная выписка 121 (1613) г. о вотчинах и поместьях. М. 1915, стр. 1; ПСРЛ. Т. 14, стр. 113; Л. М. Сухотин. Первые месяцы царствования Михаила Федоровича (Столбцы Печатного приказа). М. 1915. стр. 33.

⁵⁰ "Книги разрядные". Т. I, стб. 576 - 585; ПСРЛ. Т. 14, стр. 145; ЦГАДА, ф.210 Столбцы Московского стола, д. 9, лл. 57 - 58, 156, 164; Столбцы Севского стола, д. 2, лл. 113 - 114.

⁵¹ ЦГАДА, ф. 210, Столбцы Приказного стола, д. 2226, лл. 7 - 26. В официальных данных о составе станиц не учитывалась численность казацких учеников, которым не полагалось жалованья.

⁵² Там же, Столбцы Новгородского стола, д. 3, лл. 143, 160, 167, 173, 175, 261,273.

⁵³ Л. М. Сухотин. Указ. соч., стр. 195; ЦГАДА, Столбцы Новгородского стола, д. 3, лл. 107, 173, 273.

стр. 113

воеводу. Отвечая Лыкову ("пишешь ты, государев боярин, к нам, чтоб нам... острошков не ставить"), казаки утверждали, что острог они поставили на случай прихода войск Владислава: "Ходют, государь, около нас литовския люди верст по пятнадцати и по дватцати, и бои у нас с ними бывают частыя". Действительно, еще до казаков в сентябре 1618 г. в Ярополческой волости появились отряды Сагайдачного "и крестьян многих посекли". В одном из столкновений с ними победу одержали казаки Реброва. В другой раз запорожцы окружили и сожгли 40 казаков в деревне, где последние стояли на приставстве. Таким образом, казаки с известным основанием могли считать, что они защищают крестьян от неприятеля. Несколько пленных было отослано казаками из Вязников в Нижний Новгород⁵⁴ .

Первые дни в войске поддерживалась строгая дисциплина. Хранение и употребление вина были запрещены под угрозой смертной казни. Однако так продолжалось недолго. Вскоре казаки стали привозить в свои таборы вино и пиво, а хмельные напитки из меда делались тут же, в Вязниках. Сбор кормов и денег в Ярополческой волости осуществлялся подчас в жесткой форме. Казаки забирали у крестьян больше, чем было необходимо для пропитания и экипировки, а затем продавали за бесценок коров и лошадей разным "закупщикам". Приезжавшие в Вязники видели на дорогах убитых казаками крестьян⁵⁵ .

Иногда казаки, не удовлетворяясь приставством, ездили за добычей в соседние волости и уезды - Муромский, Луховский, Гороховецкий, Кинешемский. Документы сохранили описание одной из таких экспедиций. Отряд в 70 человек во главе с атаманом Тимохою (Глухим или Еабардиным) и есаулом И. Выходцем перешел в Муромский уезд и 21 октября передравился через Оку в Стародубовскую волость. Здесь казаки "крестьян прожиточных из животов и их жон легли и ломали и побивали и грабили". Когда на них напала большая толпа крестьян, казаки бежали за Оку, оставив в руках "стародубовских мужиков" пять своих раненых товарищей. Крестьяне отправили их в Нижний Новгород, где Лыков после расспроса и пытки казаков приказал их повесить. В результате этих расспросов в нашем распоряжении оказалось несколько кратких биографий рядовых вязниковских казаков: И. Михайлова, сына московского торгового человека; И. Мануйлова, крестьянина Костромского уезда; Н. Кузьмина, холопа вяземского дворянина А. Озерова. Все они служили в казаках с 1611 г., причем последний - в станице С. Заварзина, казненного, вероятно, вместе с Баловнем. Романовский татарин В. Арапов стал казаком в 1615 году. Холоп арзамасца С. Мотовилова "малой" А. Григорьев был взят в казаки, по его словам, "неволею" в октябре 1618 года⁵⁶ .

В полной безопасности находились лишь стародубовские владения Пожарского, что свидетельствует о популярности полководца. Ездивший от Лыкова к казакам М. Колбецкий утверждал:. "В Вязниках у всех казаков в кругу приговорено, что им боярина князя Дмитрея Михайловича Пожарсково в вотчины в села и деревни не въезжати и крестьян не жечь и не ломать и не грабить". Крестьяне же Пожарского свободно приезжали к казакам, продавали им вино и другие товары, покупали у казаков лошадей, платье и "всякую рухлядь". О том же писали позднее в челобитной крестьяне Ярополческой волости. Сыну боярскому, присланному в Вязники из Нижнего Новгорода, казаки говорили, что ждут, когда же Пожарский приедет к ним из Москвы ⁵⁷ .

Описанные в сохранившихся документах казачьи "круги" были связаны с приездом в Вязники представителей московского правительства и нижегородского воеводы Лыкова. Один из них проходил в поле, куда съехались на конях все полноправные казаки. В нем принимали участие и татары, поставившие в центре круга рядом с ка-

⁵⁴ "Старинные акты, служащие преимущественно дополнением к описанию г. Шуи и его окрестностей". Собраны В. Борисовым. М. 1853, стр. 24; ЦГАДА, ф. 210, Столбцы Новгородского стола, д. 3, лл. 113 - 114, 175, 263; Столбцы Дополнительного отдела, д. И, л. 33.

⁵⁵ "Старинные акты, служащие преимущественно дополнением к описанию г. Шуи и его окрестностей", ст.р. 23-25; ЦГАДА, ф. 210, Столбцы Новгородского стола, д. 3, лл. 107, 160, 173, 273 - 274.

⁵⁶ ЦГАДА, ф. 210, Столбцы Новгородского стола, д. 3, лл. 255 - 258, 261 - 264.

⁵⁷ Там же, лл. 74, 107; "Старинные акты, служащие преимущественно дополнением к описанию г. Шуи и его окрестностей", стр. 23 - 25.

стр. 114

зачъими свои знамена. Другой, "малый", "руг собрался у церковной паперти в самом остроге. Здесь присутствовало около 200 пеших казаков. Когда гонец Лыкова сообщил, что воевода велел ему передать грамоту всему войску, казаки ответили, что перед ним "ото всех станиц лутчие люди" и что содержание грамоты они перескажут остальным казакам⁵⁸ .

27 сентября из Москвы в Вязники с грамотой, призывавшей казаков "отстать от воровства", выехали белевский сын боярский И. Муромцев, атаман П. Зелейщик и войсковой казачий дьячок Варфоломеев. До места назначения царские посланцы добрались 4 октября 1618 г., но с большим трудом, ибо по дороге на них напали запорожцы, и пробыли в Вязниках до 13 октября, после чего отправились в обратный путь в сопровождении четырех вязниковских казаков. Челобитная, поданная этими казаками в Москве царю и подписанная атаманами⁵⁹ , отписки в Нижний Новгород Лыкову и другие документы дают достаточное представление о "программе" вязниковских казаков. Еще в Коломне казаки решительно возражали против практики правительственных смотров: Л разбору им, что их разобрать и дать жалованье лутчим не хотят для того, чтоб им не розрознитца, а говорят де все, что смерть или живот - всем бы вместе, а не врознь". Поэтому казаки требовали невыдачи записавшихся к ним "ново" холопов и даже детей боярских. За это же боролось в 1615 г. и войско Баловня⁶⁰ .

Не менее настойчиво просили казаки увеличить жалованье, как писали они, дать "полное" жалованье. Пятирублевое они считали недостаточным: "И им де теми пятью рубли себя и чюр своих одеть и саадаков и всякой служилой рухляди купить нечем и указным де кормом прокормитца нечем". Казаки предпочитали не указывать, какое именно жалованье им надо выплачивать, ожидая предложений правительства. "А по чему, государь, хотят полнова жалованья точно... не объявили", - сообщал Лыков в Москву. Наконец, казаки желали, чтобы им были оставлены все "запасы", собранные в Вязниках. Отчасти поэтому они боялись идти на службу в Нижний Новгород, где "всему тому будут исцы". Документы не упоминают о желании казаков приобрести поместья, хотя они и писали в челобитной, что за свое участие в освобождении Москвы и другие службы ничем не вознаграждены, "волочатся" "безюртны и безприютны", лишились в боях оружия, стали "наги и босы и всем бедны" ⁶¹ .

Иначе говоря, казаки стремились к сохранению своей организации и в то же время требовали за службу лучшего материального обеспечения в форме ежегодного денежного жалованья и ежемесячной выдачи содержания. Пока правительство не отвечало определенно на эти требования, казаки тянули время. Они писали Лыкову и 1 Москву, что дожидаются к себе "в сход" казаков Чермного, к которым послали делегацию во главе с атаманом Д. Пальчиковым, а после этого охотно пойдут на службу. Лыкову казаки не очень доверяли, говорили, что он к ним "недобр", однако обещали позднее прислать в Нижний Новгород представителей для заключения договора "о государеве жалованье и о корму"⁶² .

В то время как казаки находились еще на пути из Коломны к Вязникам, польские войска и отряды Сагайдачного подошли к Москве. Штурм города в ночь на 2 октября был отбит, и 20 октября начались мирные переговоры. В их разгар казацкий мятеж произошел в самой Москве. Как уже упоминалось, на протяжении октября отдельные группы казаков уходили из столицы в Вязники. О том, что там стоит казацкое войско, правительству было известно уже в начале октября, а 19 октября в Москву из Вязников _ч приехали челобитчики. По-видимому, в начале ноября ночью

⁵⁸ ЦГАДА, ф. 210, Столбцы Новгородского стола, д. 3, лл. 170 - 173, 269 - 274; Столбцы Московского стола, д. 8, л. 384.

⁵⁹ Некоторые из казачьих атаманов были грамотны. В частности, хорошо владели письмом Орефьев и Филатьев.

⁶⁰ ЦГАДА, ф. 210, Столбцы-Новгородского стола, д. 3, лл. 107, 143, 176; А. Л. Станиславский. Указ. соч., стр. 120. На невыдаче всех вступивших в станицы казаки настаивали на протяжении многих лет. Этой принципиальной позиции не противоречит и июньский приговор 1611 г., подписанный казаками, так как в нем говорится о возвращении феодалам только тех крестьян и холопов, которые перешли к другим владельцам или "выбежали" на посады.

⁶¹ ЦГАДА, ф. 210, Столбцы Новгородского стола, д. 3, лл. 108 - 109, 169 - 171.

⁶² Там же, лл. 169, 176, 274.

стр. 115

3 тыс. казаков проломили за Яузой стену Деревянного города и ушли из столицы. На Владимирской дороге, которая начиналась за Яузой и вела к Вязникам, их догнали боярин Д. Т. Трубецкой, хорошо знакомый казакам по ополчениям, и окольничий Мезецкий. С большим трудом удалось привести беглецов обратно к столице. Казаки остановились под стенами Деревянного города, но войти в него отказались. Уговаривать их была послана в полном составе боярская дума.

В тот драматический момент, когда Москва оставалась без значительной част? ратных людей, а в перспективе вырисовывалось объединение сил "вольного" казачества, правительству пришлось пойти на значительные уступки. Казаки, возвратившиеся в Москву, были пожалованы "государевым жалованьем" ⁶³ . Соглашение с ними легло, вероятно, в основу боярского приговора о вязниковских казаках от 9 ноября 1618 года. Бояре обещали казакам жалованье "перед прежним с прибавкою" и оставление в станицах "всяких людей". Однако впредь запрещалось принимать кого-либо в казаки без государева указа. Казаки освобождались от ответственности за собранные "животы". Им обещались поместные оклады, денежное жалованье из приказов-четвертей и предоставлялось на выбор идти на службу в Нижний Новгород к Лыкову или в Ярославль к Черкасскому.

Польским властям было известно затруднительное положение московского правительства: велижский староста А. Гонсевский угрожал русским послам, что, если даже войско Владислава уйдет из России, у казаков появится новый Лжедимитрий. В такой обстановке 1 декабря 1618 г. в дер. Деулино ценой больших территориальных уступок было заключено перемирие с Речью Посполитой на 14 лет и 6 месяцев. На следующий день состоялся еще один приговор боярской думы о казаках, "которые стоят в Ярополческой волости и в иных местех". Он сулил одним казакам поместья, а другим - устройство в городах на "белых" (освобожденных от налогов) местах. В случае отказа пойти на службу казакам грозила вооруженная расправа.

Получив свободу выбора между Лыковым и Черкасским, казаки выбрали последнего, ибо с ним у них не было связано мрачных воспоминаний, и двинулись в Ярославль. Пришли сюда и казаки Чермного. Возможно, оба войска соединились еще в Вязниках⁶⁴ . В Ярославле были составлены списки казаков, служившие позднее основанием для невыдачи холопов и крестьян их бывшим владельцам: "И в Розряде в казачьих списках, как казаки пришли из Вязников в Ярославль к боярину ко князю Ивану Борисовичю Черкаскому, которые из них'боярские люди и крестьянские дети престали внове, и по государеву указу дана им воля"⁶⁵ . Иноземцы, попавшие к казакам в с. Кузьминском, были отделены от них и посланы на службу в Казань. В Ярославле казаки наконец получили жалованье, в дальнейшем приняли участие в очищении Севера от тех казаков, которые были сторонниками Владислава⁶⁶ .

В конце 1618 - начале 1619 г. завершилась гражданская война в России, продолжавшаяся около 15 лет. В ее окончании большое значение имели указы от ноября - декабря 1618 г., в которых правительство пошло на уступки казачеству. В 1619 г. началось массовое наделение казаков поместьями или "белыми" дворовыми местами в Воронеже, Вязьме, Можайске, Верее, Рыльске и других городах. В Воронеже, в частности, получили поместья атаманы Орефьев и Филатьев.

Не все казаки остались довольны мерами правительства. Так, в 1621 г. ушел из столицы "во разбойники" бывший вязниковский атаман Терентьев с девятью другими казаками⁶⁷ . Однако правительству удалось провести свои планы в жизнь и ликвидировать на основной территории страны "вольное" казачество, пополнявшееся за счет крестьян и холопов, не имевшее постоянного места жительства и не поддававшееся контролю. Чтобы возродить казачью вольницу, потребовался новый социальный кризис, разразившийся уже в начале 1630-х годов⁶⁸ .

⁶³ ПСРЛ. Т. 14, стр. 147.

⁶⁴ ЦГАДА, ф. 210, Столбцы Новгородского стола, д. 3, лл. 194 об., 219 - 231, 275- 281; д. 10, л. 136; ф. 79, кн. 34, л. 51 об. и др.; ПСРЛ. Т. 14, стр.147.

⁶⁵ ЦГАДА, ф. 210, Столбцы Белгородского стола, д. И, лл. 211 - 212.

⁶⁶ Там же, Столбцы Новгородского стола д 10, л 137; Столбцы Севского стола, д. 2, л. .475: Н. П. Лихачев. Разрядные дьяки XVI века. СПБ. 1888, прил., стр. 47.

⁶⁷ ЦГАДА. ф. 371, оп. 2, д. 8, л. 209.

⁶⁸ См. И. Л. Андреев. Движение балашовцев. "Вопросы истории", 1977, N 6.

Постоянный адрес данной публикации: