Из записок молодой учительницы

Наталья Злобина, учительница музыки, Москва

Такие разные дети. И к каждому надо найти ключик. Нам кажется, что автор записок, если не нашла, то обязательно найдёт эти ключики - потому что любит. Это видно по тому, насколько внимателен, терпим, любопытен и добр её взгляд на учеников, которые, увы, зачастую у многих учителей вызывают только раздражение.

19 марта я поняла, что не понимаю, как мне хватило смелости в 17 лет прийти работать в школу и понимала ли я тогда в этом что-нибудь вообще. В голове умещались три вещи: планетарного масштаба любовь к детям (ко всем вместе и к каждому в отдельности), перспективы блестящего консерваторского образования (к тому времени я окончила первый курс) и голубая мечта (проработать в школе до пенсии и уволиться с одной-единственной записью в трудовой книжке).

Потом жизнь внесла коррективы. Я уже не хотела работать в школе до пенсии, я хотела всего лишь выпустить через 11 лет тех, кто стал моим дебютным первым классом и посмотреть, что станет с этими человечками, после чего удалиться по-английски.

А ещё я вдруг поняла, что любить всех я просто не в состоянии. И даже страшнее - не всем дано любить меня! И - о ужас! - кого-то надо... просто учить!!! А так - не получалось. И я поняла, что тем детям, с которыми мне не удаётся найти общий язык я мало что могу дать. Это грустно и это непрофессионально. Но это так.

Мери Поппинс в ореоле славы потерпела... мм... нет, не разочарование... скорее, сделала выводы.

Они перед вами.

"Отсутствующие"

Ваня. 3 "А". Среди капризных, задиристых, непослушных, перевозбуждённых, но адекватных детей - Ваня с диагнозом "аутизм". Он есть - но его нет. Я никогда не видела его протянутой руки, не слышала трогательного старательного детского пения, не рисовала рожицы в его несуществующей тетради. Тяжёлый урок в 3 "А" - это урок в полнолуние. Последний раз это были "гегелевские чтения". Подбежав к настенной газете, которую дружно выпустили родители третьеклассников, Ваня читал её вслух... справа налево. Потом сказал мне: "Ты хорошо играешь". "А ты, наверное, хорошо поёшь", - ответила я.

Комментарий. Он один с таким диагнозом у нас в школе. Но, чтобы быть "вещью в себе", необязательно страдать аутизмом. Нет, глупость сказала. Почему же "страдать"? Это я страдаю, оттого что не знаю, как отзовётся в нём моя игра, понравилась ли песня, запомнилась ли музыка, порадовала ли шутка. А у него совсем другие представления о мире. А может, и нет.

Ринат (3 "Б") за три года не произнес ни одного слова. Но дети, которым я доверяю, утверждают, что он умеет говорить.

Антон (4 "Б") задумывается так часто, что не выходит из этого состояния практически никогда. Он никогда ничего не успевает. И никогда не переспрашивает. Хотя вообще-то говорить умеет. В частности, о китах. Но неужели возможно размышлять о китах постоянно?! У "отсутствующих" не бывает дисциплинарных проблем. Тише воды, ниже плинтуса. И ещё - факт - у всех изумительно красивый почерк. А толку с него...

"Воинствующие"

Ахмед. Ахмед - дитя гор. Независимое, хмурое, драчливое такое дитя. Его родители - чеченцы. Его стиль поведения - агрессия. Его жизненная установка - "выживает сильнейший". Он намеренно замкнут, подчёркнуто самодостаточен.

Ахмед во втором классе изводил меня своей странной любовью к постоянной миграции: ровно шесть минут он проводил на третьей парте первого ряда, затем вызывающе перемещался на пятую парту того же ряда, чтобы через положенные шесть минут демонстративно пересесть в противоположный угол (как вариант - покинуть класс вообще). Признавая свое поражение, замечу - я тайком облегчённо вздыхала, когда он покидал кабинет "вообще".

Ахмед в третьем классе нападал на Сашу Копцова и Рому Пряхина. Дети плакали. Я срывалась. Он удовлетворенно записывал мое бессилие в актив и с чувством исполненного долга выгонялся из класса.

Ахмед в четвёртом классе приходил на уроки музыки через два

раза на третий, а в этот третий умудрялся испортить настроение мне, всему классу, включая классную с сорокапятилетним стажем, завучу по воспитательной работе и сестре Линде из 5 "А".

Ахмед в пятом классе понял, что устраивать дебош для того, чтобы испортить мне настроение, вовсе необязательно - достаточно просто игнорировать меня, мои попытки сближения, мою заинтересованность и мою робкую заботу. Он знает, что свою законную тройку он получит всегда. С тем и живём.

Комментарий. Что вы, я не националистка. У Ахмеда есть замечательная сестрёнка Линда. Одноклассник Линды Руслан - татарин. Его соседка по парте Таня - молдаванка. Её подружка Миля - армянка. Тайная симпатия Мили - Бэка - азербайджанец. Но мне никогда не приходило в голову искать в этом закономерность или устанавливать причинно-следственные связи. Что есть, то есть, при чём здесь национальность. Просто есть вещи, которые этому Ахмеду в жизни не пригодятся - уроки музыки в том числе. Большее, что я могу для него сделать - сыграть на рояле "Чёрный бумер" с закрытыми глазами и оставить, наконец, в покое. С тройкой.

Новенькие

Алик. 6 класс. Лепим сценарий Валентинова дня на живую нитку. С ними экспериментировать легко, интересно. Раз спели "Сердце, тебе не хочется покоя...", два спели, посмеялись... На следующий урок приношу тексты "Звать любовь не надо, явится незваной...", "Неудачное свидание" и "Любовь никогда не бывает без грусти..." - уже никто не смеётся, все работают, сцендвижение, мимика-пластика, массовка, слова, жесты - процесс пошёл.

Алик - первый день в классе - наблюдает, за партой поёт себе под нос, но к доске и на сцену не выходит, руку не поднимает, а я не настаиваю. После урока спрашивает: "Нам понадобятся учебники? Мы занимались по... Прошли..., ... и..." Я начинаю краснеть, мямлю что-то вроде: "Ээ... Вряд ли... Но... Ты почитай, конечно... Если хочешь, будем с тобой отдельно по этой программе заниматься..." Внимательно слушает, уходит.

Недели через две возвращаемся с концерта, разговорились. Рассказывает без восторга про "ту" школу, "здесь интереснее". Я задаю вопрос: отличаются ли школьные программы, чем и в какую сторону? "Здесь сложнее, - Алик философски чешет нос, - особенно по английскому. И по музыке". Я лишаюсь дара речи: "Ты шутишь!" "Нет".

Комментарий. Пироги печёте? Тогда представьте: один кусок теста вы укладываете на противень, заправляете начинкой, сверху шлёпаете другой, подравниваете... и обнаруживаете, что в результа-

те эстетического подравнивания остались какие-то неорганизованные ошметки теста, которые уже ни вниз, ни наверх не приделать, ну разве что скатать колбаску и слепить из неё жалкое подобие сердечка - кривым украшением на готовую конструкцию.

Вот когда я прихожу в класс и натыкаюсь вдруг на незнакомую физиономию - я про эту колбаску вспоминаю. Физиономии, справедливости ради, бывают разные. Одни - настороженные, с напускной скромностью-серьёзностью; другие - без царя в голове носятся и уже всех построили; третьи с коварной дальновидностью достают невиданный доселе "Гейм-бой" и якобы абстрагируются, возбуждая в окружающих неимоверное, невыносимое любопытство - их акции повышаются очень быстро.

Но тут начинается урок. И мне нужно представиться, выказать всяческое расположение, что-то объяснять, ввести, так сказать, в курс дела... И в один прекрасный момент мне начинает казаться, что и я, и дети играем в какую-то неизвестную, но увлекательную игру по нам одним известным правилам, и чем серьёзнее играем - тем глупее выглядим. Что и подмечает адекватно воспринимающий реальность новенький. Постепенно его недоумение сменяется снисхождением, снисхождение - участием.

Можно вскакивать с места?!

Ставить клипы на сцене?!

Рассказывать анекдоты на уроке?!

Рисовать в тетради?!

И морально неустойчивые, не способные к сопротивлению сдаются и глупеют вместе с нами. А личности посильнее ещё долго занимают пост стороннего наблюдателя и с непонимающей укоризной следят за происходящим.

"Иные"

Нариман. Нариман (6 класс) абсолютно нормален. Он не вундеркинд, просто у него отлично устроены мозги. Он ладит с ребятами, бегает на перемене, что-то коллекционирует, сидит на последней парте с тихим интеллигентным Бэкой. На уроке работает. Улыбается. Но вот на днях усаживаю протестующих шестиклассников за сочинение "Урок музыки в школе моей мечты" - сама в это время лихорадочно заполняю журналы, жертва собственной легкомысленности, в который раз обещая себе впредь делать это вовремя. Я пишу - и они пишут, и все при деле.

Еду с работы, на перегоне "Чистые пруды - Охотный ряд" (маршрут "школа - консерватория") читаю сданные работы. "Урок моей мечты" - вообще тема беспроигрышная, благодарная. Идей много, и симпатичных идей в том числе, смеюсь, делаю выводы... Вдруг читаю, среди моря разливанного про симфонические оркестры, которые к нам на уроки приходят,

и аппаратуру Dolby Digital (которой нет и вряд ли когда-нибудь будет), и про встречи с известными музыкантами, и даже про цветы на окнах - какой-то личный оазис: "Мне кажется, что все в этом классе сумасшедшие, потому что они не похожи на меня". Не поверила глазам, перечитала. Подпись: "Нариман (Занудный)".

Опа.

Комментарий. Они - обыкновенные дети. Нам так кажется. Нам так хочется. "Они не похожи на меня", - да ведь он сам позиционирует себя "непохожим". Но, значит, им отчаянно не хватает чего-то, раз, не достучавшись до истинных глубин, что скрывает умилённый взгляд довольных педагогинь, они объявляют себя "иными". Он весел, активен, сообразителен - а тебе уже кажется, что это благодаря тебе и ради тебя и победы на олимпиадах, и сочинения, кишащие сложноподчиненными предложениями без единой ошибки, и выброшенная на опережение рука с заготовленным ответом. А у него, весёлого, активного и сообразительного, в голове - сплошное одиночество.

Постскриптум

Вот я и нарушила золотое правило: не делить, не обобщать, не систематизировать. Поделила, обобщила, навесила ярлыки и зарегистрировала инвентарный номер. Ни мне, ни Ахмеду с Ваней легче от этого не стало. Но, может быть, вы, коллеги, что-нибудь поняли? И, может быть, вам даже есть что сказать? Так не молчите... А то скоро каникулы. Пожалуйста.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - Наталья Злобина:

Комментарии: