Декабрьское выступление гвардейских полков на Сенатской площади Петербурга было жестоко подавлено. Верховный уголовный суд ввел 11 разрядов степени вины декабристов перед государством. Среди массовых наказаний были разжалование офицеров в солдаты, экзекуция шпицрутенами, отправка на Кавказ в действующую армию, каторга и поселение в Сибири.

По приговору Верховного суда 121 оппозиционера сослали в азиатскую часть Российской империи. Из них 13 декабристов в 1830 - 1850-х годах оказались на поселении в уездном городе Кургане, наиболее близком к Европейской России. С 1830 по 1857 гг. в нем проживали Н. В. Басаргин (1842 - 1846), Ф. М. Башмаков (1838 - 1853), А. Ф. Бригген (1836 - 1850 и 1855 - 1857), В. К. Кюхельбекер (1845 - 1846), В. Н. Лихарев (1830 - 1837), Н. И. Лорер (1833 - 1837), М. М. Нарышкин (1833 - 1837), М. А. Назимов (1830 - 1837), И. С. Повало-Швейковский (1840 - 1845), А. Е. Розен (1832 - 1837), П. Н. Свистунов (1838 - 1841), И. Ф. Фохт (1830 - 1842), Д. А. Щепин-Ростовский (1842 - 1856)¹.

На поселение в Курган государственные преступники пребывали после каторги в Читинском остроге и Нерчинских рудниках, ссылки на Петровском заводе, после поселений в Енисейской, Иркутской и Тобольской губерниях. По сравнению с суровым климатом Забайкалья, Зауралье было лучшим местом в Западной Сибири, с более пригодными для жизни природно-климатическими условиями континентального умеренного пояса.

Поселенцы находились под постоянным надзором, представляющим особую систему, включающую секретных агентов, городскую и сельскую полицию, тобольского губернатора, генерал-губернатора Западной Сибири, 3-е отделение собственной его императорского величества канцелярии, информирующей Николая I. Под контролем были переписка декабристов, их перемещение, общение с родными и близкими друзьями. Запрещалась служба у частных лиц, "всякое фабричное и промышленное предприятие"². Однако, зауральские поселенцы отличались активной жизненной позицией. Руководствуясь демократическими принципами, провозглашенными в "Русской правде" П. Пестеля и "Конституции" Н. Муравьева, декабристы считали своим долгом оказывать разнообразную помощь населению, в зависимости от своих возможностей и способностей.

Особой гуманистической активностью в Курганской диаспоре опальных дворянских революционеров отличались семья Нарышкиных, Бригген, Басаргин, Розен, Повало-Швейковский. Бывший полковник Тарутинского пехотного полка М. М. Нарышкин прибыл вместе с женой на поселение в Курган после отбытия наказания в Восточной Сибири. Богатые родственники помогли им приобрести просторный дом

Михащенко Анатолий Лаврентьевич - кандидат педагогических наук, доцент, докторант Курганского государственного университета.

стр. 126

с усадьбой на берегу реки Тобол. Нарышкины воспитывали Ульяну Чупятову, приемную крестьянскую девочку. Забота о семимесячном ребенке началась еще в Читинском остроге, когда Елизавета Петровна спасла малютку от гибели. Во время пребывания в Кургане девочке было от 3 до 7 лет. Каждое утро после завтрака ее учили читать, а вечерами приобщали к музыке. Поселенцы Нарышкины помогали всем, кто нуждался в помощи. Это были не только курганцы, но и сельчане близлежащих деревень. Михаил Михайлович и Елизавета Петровна лечили больных и давали им лекарства, раздавали по воскресеньям в своем дворе пищу, одежду и деньги. Зачастую, в любую погоду Нарышкин вместе со священником ездили по деревням для совершения обряда елеосвящения умирающих. Бывший полковник часто читал населению Евангелие, давая толкование слова божия. Получившие материальную помощь и моральную поддержку от Нарышкиных иногда недоумевали: "За что такие славные люди сосланы в Сибирь? Ведь они святые, и таких мы еще не видели..."³.

В домашней библиотеке поселенцев имелись произведения Бальзака, Мерлина, Люстера, Бутэна, Кукольника, Карамзина и др., журналы "Тетрадь иностранного обозрения", "Британское обозрение", "Агрономический журнал", "Христианское чтение", газеты. Полиграфическими изданиями пользовались курганские декабристы, ссыльные поляки, учителя уездного училища. Для фундаментальной библиотеки школы Нарышкина пожертвовала книги "Описание войска Донского", "Новая Греция". Среди популярной литературы были довольно дорогие издания, в частности, сочинения Эразма Роттердамского стоимостью 20 руб., "Детская книжка", стоившая 41 рубль⁴.

Дом Нарышкиных в Кургане был своеобразным культурным центром города, где по пятницам собирались ссыльные, поселенцы и местная интеллигенция. Они проводили дискуссии по вопросам истории отечества и зарубежных стран, по философской проблематике. Традиционными были вечера-сочельники, проводимые накануне рождества Христова, на которые Нарышкины приглашали всех ссыльных. Обычно на праздничном ужине присутствовало 20 человек. После трапезы хозяйка играла на фортепиано национальные польские песни и гимны, затем звучали задорные мазурки, краковяки, веселые мелодии⁵. "В субботу на маслянице, - отмечал Бригген, - госпожа Нарышкина устроила нам прелестный музыкальный вечер. Она очень хорошо поет под аккомпонемент своего мужа, который играл на фортепиано. Она превосходно исполнила мессу Бетховена, несколько арий из Россини и различные итальянские музыкальные пьесы"⁶.

В августе 1837 г. Нарышкину, Лореру, Назимову и Лихареву было предписано отправиться на Кавказ в действующую армию в качестве рядовых. Перед отъездом в доме Нарышкиных состоялся напутственный молебен, после него Елизавета Петровна, прощаясь с мещанами и крестьянами, одаривала их всем, чем могла⁷.

Дом Нарышкиных приобрел Курганский окружной суд, в нем стал проживать А. Ф. Бригген, полковник, член Союза благоденствия и Северного общества, участник Отечественной войны 1812 г., Бородинского сражения, заграничных походов русской армии. Гуманистическая деятельность декабриста ярко проявилась в его гражданской службе на должности заседателя Курганского окружного суда. Дела обвиненных, в рассмотрении которых принимал участие Бригген, решались только на законных основаниях. Заседатель-декабрист, выступая в защиту крестьян, разоблачал дела, сфабрикованные местными чиновниками, боролся за истину и справедливость. В одной из докладных записок генерал-губернатору П. Д. Горчакову Бригген отмечал, что у городничего находят ворованных лошадей, из 27 конокрадств выявлен только один вор, обыватели жалуются на разгул воровства и отсутствие правосудия⁸.

Принципиальность и справедливость, образованность и начитанность Бриггена располагали к нему жителей Кургана, среди которых были купцы, чиновник, землемер, служащий винокуренного завода, смотритель уездного училища Т. К. Каренгин. Последний пользовался большим уважением и почетом среди горожан и чиновников города, дружил с декабристами, в меру своих возможностей оказывавших помощь училищу. Она была не только в виде подаренных книг, журналов и денежных сумм, но и в конкретных делах. Знакомство декабристов со смотрителем Курганского уездного училища позволяло им влиять на ход учебного процесса. По рекомендации декабристов курганские учителя ездили за опытом в ялуторовскую школу, основанную И. Д. Якушкиным, также наказанному за антиправительственное выступление. Был в Ялуторовске и Каренгин, получивший перед отъездом рекомендательное письмо от "курганского" декабриста Н. В. Басаргина. Рекомендуя смотрителя своим ялуторовским друзьям он писал: "Если вы можете быть ему чем-то полезным, то прошу вас не отказывать ему в вашей помощи". Эта записка хранится в отделе рукописей Российской Государственной библиотеки и приведена Лапиным в ученых записках⁹.

стр. 127

Заседатель курганского суда Бригген оказывал помощь А. Г. Худякову, молодому учителю с незаурядными педагогическими способностями, в переводе с французского сочинения Дежерандо "Нормальный курс для первоначальных наставников, или Руководство к физическому, нравственному и умственному воспитанию в первоначальных школах". Русский вариант Худякова был опубликован в С. -Петербурге, благодаря ходатайству Бриггена к В. А. Жуковскому. Это событие ссыльный декабрист отметил в своем эпистолярном наследии¹⁰. Несмотря на материальные затруднения, Бригген сделал несколько денежных пожертвований Курганскому уездному училищу, подарил для школьной библиотеки книги, журналы, карту Российской империи¹¹.

В марте 1842 г. в Курган вместе с женой и малолетним сыном прибыл Н. В. Басаргин, отбывший наказание в Восточной Сибири и Туринске. До восстания на Сенатской площади он был старшим адъютантом Главного штаба второй армии, членом Тульчинской управы Союза благоденствия и Южного общества дворянских оппозиционеров. Особый интерес Басаргин проявил к обучению и воспитанию детей. Посещая уездное училище, он сравнивал его работу со школой в Туринске и отмечал, что ему понравилось отношение к делу курганских учителей. В письме И. И. Пущину в Ялуторовск Басаргин писал о своем присутствии на экзамене в курганском училище, о благодарственной речи учителя математики Худякова, поблагодарившего посетителей училища за участие в пополнении школьной библиотеки. Декабристу понравилось замечание педагога родителям, в котором говорилось о недостаточном внимании взрослых к обучению своих детей, "отрицательном воздействием баловства на их нравственность". Опальный Басаргин особо подчеркнул умение Каренгина организовывать добровольные благотворительные пожертвования денег на пополнение библиотеки новыми книгами, приобретение бумаги, карандашей и других принадлежностей для детей из малообеспеченных семей¹².

Образованный и хорошо знавший социально-экономическое положение, политическую обстановку, нравы и порядки, сложившиеся в Сибири, Басаргин резко критиковал антигуманное отношение к людям городничих, исправников, чиновников. Он обвинял их в лихоимстве, указывая, что даже самый умеренный взяточник в Курганском, Ишимском и Ялуторовском округах может иметь от 15 до 20 тыс. рублей серебром в год, а бессовестные и безбоязненные - до 30 тысяч. В Кургане, Ишимс, Таре, Туринске, Ялуторовске городничие кроме откупной платы прикарманивали с населения до 1000 руб. серебром в год¹³. Ликвидировать подобные антигуманные проявления Басаргин предлагал путем просветительства, нравственного воспитания, улучшения материального положения некоторых должностных лиц. Он отмечал: "Можно положительно сказать, что наше долговременное пребывание в разных местах Сибири доставило в отношении нравственного образования сибирских жителей некоторую пользу и ввело в общественные отношения несколько новых и полезных идей"¹⁴.

В мае 1846 г. Басаргин выехал в Омск, где работал в канцелярии Пограничного управления сибирских киргизов, а затем проживал в Ялуторовске, в городах Европейской России.

В сентябре 1832 г. сопровождавший унтер-офицер доставил в Курган декабриста А. Е. Розена с семьей¹⁵. После 6-летнсй каторги на Нерчинских рудниках ему разрешили жить на поселении под бдительным полицейским надзором. Так барон, бывший поручик лейб-гвардии Финляндского полка, пополнил сообщество "курганских" декабристов. Семья Розеных, состоящая из супругов и двух сыновей, родившихся в Восточной Сибири, приобрела дом с обширным садом, где Александр Евгеньевич с увлечением занялся выращиванием культурных сортов яблонь и вишни. В своих записках он отмечал, что декабристам-поселенцам запрещалась всякая работа, поэтому они имели много свободного времени, "стараясь употребить его с пользой"¹⁶.

Кроме садоводства Розен занимался выращиванием зерновых культур. Он усовершенствовал некоторые сельскохозяйственные орудия, вел наблюдения за климатом, почвой, установил более оптимальные сроки посевов. Все это способствовало получению высокого урожая. Розен охотно делился с крестьянами агротехническими приемами, снабжал семенами всех нуждающихся, давал советы курганцам по уходу за плодовыми деревьями¹⁷.

Благотворительностью занималась и его жена, Анна Васильевна, оказывавшая посильную медицинскую помощь заболевшим горожанам. В ее домашней аптечке всегда имелись различные лекарства, запасы ромашки, бузины, а также горчица, камфора и уксус. Баронесса А. В. Розен лечила весьма удачно: "ее лекарство, предписание пищи и питания излечивали горячки и труднейшие болезни"¹⁸.

Подобной медицинской практикой занимался И. С. Повало-Швейковский, бывший член Южного общества, полковник Саратовского пехотного полка, участник

стр. 128

четырех войн, приговоренный к смертной казни через отсечение головы. Последнее, однако, заменили пожизненными каторжными работами. В феврале 1840 г. он прибыл па поселение в Курган. На поселении он вел тихую, размеренную жизнь, являясь образцом доброты и самоотверженности. Декабрист Басаргин отмечал: "Швейковского здесь все любят, он лечит и почти со всеми знаком"¹⁹. Особое уважение горожан к Ивану Семеновичу возникло после "воскрешения из мертвых" Т. К. Каренгина, смотрителя курганского училища. Беда в одночасье обрушилась на семью: сначала заболел горячкой Тимофей Корнилович, затем его жена, сын, сестра, тетка. Повало-Швейковский в течение полутора месяцев лечил больных и ухаживал за ними не жалея денег, сил и времени. Он днем и ночью находился со страдающими горячкой, "сам составлял лекарства, сажал в ванну, одним словом ухаживал за ними...и все это из одного желания помочь ближнему. Без него все бы они погибли, потому что здесь нет и дурного лекаря" - отмечал Басаргин в одном из писем²⁰.

Другое общественно полезное дело Повало-Швейковского на поселении - ремонт телег, которые были основным средством доставки грузов и передвижения. В своем завещании декабрист просил продать его домашнюю аптеку, а также многочисленные повозки и токарное оборудование²¹.

Человеколюбие и альтруизм были присущи П. Н. Свистунову, бывшему корнету лейб-гвардии Кавалергардского полка, члену петербургской ячейки Южного общества. Кроме денежных взносов он проявил особое милосердие к Терпугову, побочному сыну декабриста П. П. Барятинского. Мальчик жил и воспитывался в семье Свистунова вместе с его собственными детьми, а затем, после окончания Тобольской гимназии, почти 45 лет работал народным учителем. Ссыльный декабрист, вернувшись в Центральную Россию, до самой смерти переписывался с Терпуговым²².

Примечания

1. ЛАПИН Н. А. Ссыльные в Кургане. Декабристы. 300 лет Кургану (1662 - 1962 гг.). Курган. 1962, с. 29.

2. РОЗЕН А. Е. Записки декабриста. Иркутск. 1984, с. 300.

3. ЛОРЕР Н. И. Записки моего времени. Воспоминания о прошлом. Иркутск. 1984, с. 174.

4. Государственный архив Курганской области (ГАКО). ф. 147, оп. 1, д. 3, л. 10 - 11.

5. ЛОРЕР Н. И. Ук. соч., с. 175.

6. КОВАЛЕВА Л. П. Декабрист А. Ф. Бригген. Курган. 1991, с. 81.

7. ЛОРЕР Н. И. Ук. соч., с. 180.

8. ЛАПИН Н. А. Декабристы в Кургане. Ученые записки, посвященные 300-летию основания городов Кургана и Шадринска (1662 - 1962 гг.). Курган. 1962, с. 67.

9. ЛАПИН Н. А. Декабристы в Кургане..., с. 68.

10. БРИГГЕН А. Ф. Письма. Исторические сочинения. Иркутск. 1981, с. 140.

11. ГАКО, ф. 147, оп. 1, д. 1, л. 56 об.

12. МАМСИК Т. С. Новые материалы о пребывании Басаргина в Сибири. Курган. 1994, с. 111.

13. Там же, с. 113.

14. Тальская О. С. Борьба администрации с влиянием декабристов в Западной Сибири. Ссылка и каторга в Сибири (XVIII - начало XX в.). Новосибирск. 1975, с. 73.

15. Государственный архив Омской области (ГАОО), ф. 3, оп. 13, д. 17918, л. 162.

16. РОЗЕН А. Е. Записки декабриста. Иркутск. 1984, с. 300.

17. МАЛЫХ С. Н. Декабристы А. Е. Розен и И. Ф. Фохт в Кургане. Курган. 1991, с. 62.

18. РОЗЕН А. Е. Ук. соч., с. 301.

19. Российская государственная библиотека (РГБ), ф. 243, оп. 1, д. 13, л. 40.

20. Там же, л. 41.

21. ПОДЛИВАЛОВА Н. Б. Декабрист Иван Семенович Повало-Швейковский. Курган. 1991, с. 99.

22. Сибирский листок. Тобольск. 1909, N 50.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - А. Л. МИХАЩЕНКО:

Комментарии: