Автор: Вячеслав МАЛЕЙЧЕНКО, кандидат экономических наук, доцент

ОБСУЖДАЕМ ПРОБЛЕМУ: "К КАКОМУ БУДУЩЕМУ СТРЕМЯТСЯ КОММУНИСТЫ"

После президентских выборов вступила в действие новая исполнительная власть. Но будущее России и пути выхода ее из кризиса остаются во многом неясными. Ни президент, ни правительство не говорят во всеуслышание, к какому обществу они поведут страну. Из политических партий и движений лишь КПРФ определенно отвечает на этот вопрос. Новый шаг в этом направлении сделал майский (2000 г.) Пленум партии. С учетом предстоящего съезда КПРФ редакция предлагает продолжить обсуждения темы "К какому будущему стремятся коммунисты". Ниже публикуем интересную в этом отношении статью Вячеслава Николаевича Малейченко, председателя Краснодарского краевого отделения РУСО.

Выборы показали, что к историческому распутью в конце второго тысячелетия народ России пришел в состоянии разочарования, смятения и растерянности. Около 42 % избирателей (отказавшихся участвовать в голосовании за депутатов в Госдуму и проголосовавших против всех федеральных списков) вообще отказались от выбора. Думается, что значительная часть голосовавших за "Единство" сделала это на эмоциональном уровне без существенной мотивации, став жертвой обманных предвыборных технологий.

Послевыборную ситуацию, видимо, можно охарактеризовать так: выборы состоялись, но не состоялось выбора. На самом деле ни одно объединение, ни один возможный блок в Думе не могут записать в свой актив абсолютной победы. Относительные же достижения столь скромны, что говорить о победе или всенародном выборе ни у кого оснований нет.

За КПРФ, занявшую первое место, проголосовало около 15 % от общего числа избирателей. В условиях инфор-мационной блокады и постоянного шельмования коммунизма в средствах массовой информации это можно оценивать как относительно убедительную победу. Тем более что за коммунистов голосовали осознанно - по убеждению, вопреки информационному зомбированию и грязным технологиям. Но эта победа не укрепила позиций коммунистов в парламенте, что дает основание для критического осмысления реальных возможностей коммунистического движения в условиях буржуазного парламентаризма. Во всяком случае, рассматривая парламентскую деятельность в Федеральном Собрании как одну из форм борьбы, очевидно, нельзя завышать ее роль и делать на нее главную ставку.

Представляется бесспорным поражение право-либеральных сил, находящихся в жесткой оппозиции к коммунистам, хотя они и пытаются представить свои достижения на выборах как успех. Десять лет либеральных реформ не убедили народ. Результаты "Союза правых сил", представляющих крайне правое крыло политического спектра России, лидерами которого являются идеологи и практики либеральных реформ, не дают оснований бить в победные литавры. Несмотря на почти круглосуточное, постоянное свечение в

стр. 16

различных телевизионных студиях и программах, всенародной поддержки они не получили. Добытые ими чуть более пяти процентов - это больше, чем их действительная социальная база. В их электорате немало тех, кто еще в полной мере не может оценить личных потерь от "прихватизации" и кому еще предстоит разочароваться в своем решении. О возможном их будущем можно судить по истории послепиночетовской Чили, которую они приводили до сих пор в качестве успешного примера либеральных реформ: Пиночет объявлен международным преступником, а народ Чили вновь вручил власть социалистам.

Очевидно проиграли "Яблоко" и ЛДПР, получившие менее чем по 4 % голосов избирателей. Что касается "ОВР", то их 8 % никак нельзя отнести к успеху правых сил, так как этот блок большую часть урожая снял на поле государственно-патриотической идеологии и антикремлевской позиции. И как бы этот блок ни действовал в Думе, крайне правые и Кремль не могут безоговорочно записать поданные за него голоса в свой актив. Значительная часть его электората находится в оппозиции либеральным реформам и кремлевской администрации.

Второе место "Единства", получившего чуть более 14 % избирательской поддержки, - это важный феномен текущего момента, который нужно рассматривать скорее всего как диагноз, не дающий гарантии на долгую жизнь. В основе этого успеха лежит акция "возмездия" в Чечне, якобы символизирующая явление столь желанной "сильной руки" в лице фактического лидера этого движения В. Путина. Этот фактор авторитета не может быть долгосрочным, так как свидетельствует не столько о сильной руке, сколько о слабой голове тех, кто заглотнул эту сомнительную наживку. Отрезвление наступит скоро, и похмелье будет тяжелым, так как любой результат этой акции будет несоразмерен с затратами на ее осуществление. В горниле чеченской войны уже сгорели тысячи и еще сгорят сотни жизней российских парней и ни в чем не повинных людей. "Патриотизм" на крови своего народа, на крови своих етей не может быть консолидирующей и конструктивной силой. Целью государственной политики должна быть не только целостность территории, а и целостность общества.

Взрывы жилых домов стали предлогом для очень нужной Кремлю войны, так как на данном этапе никто, кроме "семьи", от нее ничего не выиграл. Не думаю, что в стране, где ежегодно на миллион уменьшается население от голода, от невозможности купить лекарства, от отсутствия денег на операцию, от отчаяния выжить, от криминала и т. п., где у учителя, врача, ученого месячная зарплата меньше минимальной дневной ставки рабочего в США, полномасштабная война против чеченского терроризма далеко не лучшее использование материальных и финансовых ресурсов.

Эта война на многие годы вперед обескровливает нашу экономику, поглощая возможные ассигнования на ее восстановление, на образование, на медицину, на культуру, на заработную плату, на пенсии, на детские пособия и т. д. А сколько бюджетов потребуется на восстановление Чечни и на то, чтобы ликвидировать в душах людей ее разрушительные последствия? И сколько разворуют под ее прикрытием? Эта война с самого начала развязана антирусскими, антинародными силами. В ней обе воюющие стороны убивают друг друга ради интересов заграницы и олигархии, ради умножения их богатств и сохранения власти в своих руках.

Почему-то у нас всегда получается, как у того медведя, который охранял от мух спящего мужика: начинаем спасать русских и чеченцев, страдающих от терроризма, но в ходе войны они-то более всего и страдают. Начинаем "мочить" террористов, а убиваем и калечим тысячи наших молодых парней. Бесспорно, террористов нужно "мочить", но, как правильно сказал В. Путин, это нужно делать в сортире и других подобных местах, когда им не до оружия, или так, как это делали США и их европейские союзники в Ираке и в Югославии, сводя до минимума риск гибели своих солдат.

К тому же в отличие от США и их союзников, которые демонстрируют сильную руку на чужих территориях, и не без экономической выгоды для себя, мы это делаем на своей, поэтому все жертвы, все разрушения - это наши потери, наша общая беда. Нарастание этой беды неизбежно ведет к обострению социально- экономических противоречий и к разочарованию в сделанном выборе.

К сожалению, большинство людей у нас голосует не за программу движения и не по идеологическим убеждениям, а за обещания кандидата и его личность, то есть не головой (то бишь умом), а чем- то другим. Во всяком

стр. 17

случае, с некоторыми допусками можно считать, что вполне осознанно политически и идеологически ориентированный выбор сделали 15 %, проголосовавших за КПРФ, и 9 %, проголосовавших за "СПС" и "Яблоко", имеющих четкую программно- идеологическую ориентацию. Таким образом, о каком-либо правом перевороте в общественном сознании, а тем более революции, как поспешил оценить итоги выборов Шабдурасулов, не может быть и речи.

Очевидно, что народ не принял криминальную капитализацию, но в то же время не доверяет и коммунистам. Последнее представляется достаточно неожиданным: материальное положение абсолютного большинства населения в 1999 году против 1998 года ухудшилось, а количество получающих доход ниже прожиточного минимума увеличилось с 40 до 50 млн. человек - треть населения оказалась за чертой бедности, а соответствующего прироста голосов КПРФ не получила. В чем же дело?

Тот факт, что критиков КПРФ с левого края, обвиняющих ее в конформизме, поддержали в общей сложности менее двух процентов избирателей, дает основание предположить, что дело не в недостаточной агрессивности КПРФ. Наоборот, ее достаточно жесткая, но конструктивная позиция гораздо более привлекательна для большинства сторонников коммунизма. Но, думается, что большую негативную роль играл, и наверняка сыграл, факт разобщенности в коммунистическом движении. В условиях, когда Отечество действительно в опасности, раздрай среди лидеров играет отталкивающую роль. На них смотрят как на карьеристов- популистов, более озабоченных своими личными амбициями, чем интересами народа. И это верно: если они сегодня не могут найти согласованных решений, то чего можно ждать от них в случае победы?

Вместе с тем нельзя сбрасывать со счетов и то, что в условиях буржуазного парламентаризма, приняв правила его игры, коммунисты оказались в известной степени его заложниками, вынужденными идти на компромиссы, которые виделись со стороны и при активной "помощи" СМИ как сговор, как не бескорыстные уступки режиму. Кремль и верные ему СМИ весьма профессионально подставляли коммунистов, обвиняя именно их в том, что на фоне общенародного обнищания депутаты установили себе явно завышенные льготы и не дали достойного отпора подачкам президента. Для нищего народа это, конечно, немаловажный фактор, позволявший говорить, что все они гребут только под себя и ничем не лучше тех, которые и при прежнем строе сделали из партии и власти синекуру для себя и родственников. Коммунистам-депутатам нужно иметь в виду, что в свое время запрет КПСС не вызвал не только всенародного протеста, но и активного протеста рядовых членов партии именно потому, что верхушка, обюрократившись и обуржуазившись, скомпрометировала партию и идею коммунизма в глазах большинства.

Но все-таки главная причина, думается, кроется в том, что за семьдесят лет безраздельного господства в политике и идеологии компартия не смогла убедить народ в преимуществах социализма и реальности коммунизма. Поэтому система, казавшаяся несокрушимой, оказалась совершенно без иммунной системы и рухнула без особого сопротивления. При этом степень разочарования в социализме оказалась столь сильной, что движения и партии, имеющие в своем названии слово социализм, в общей сложности получили поддержку менее одного процента избирателей. И это на фоне достаточно высокого авторитета социал- демократических партий и движений в благополучной капиталистической Европе. Хотя здесь нужно учитывать, что сторонники социализма в массе своей имели выбор и предпочли КПРФ как партию более организованную, более сильную, имеющую большие шансы на победу.

Тем не менее все левые силы набрали всего около 20 % голосов избирателей. Это в стране, где почти 70 лет социализм был монопольной государственной идеологией и где сегодняшняя реальность просто взывает к коммунизму. И если буквально ограбленный и вымирающий народ не делает этого выбора, то причины нужно искать в сути прошлого. Винить только агрессивный антикоммунизм СМИ явно недостаточно: наука о нейролингвистическом программировании утверждает, что никакие методы телевизионного и иного зомбирования не действуют на тех, кто сформировал в себе политическое убеждение. Видимо, есть в настоящем нечто, чего не было в сравнительно благополучной жизни при социализме, и что не менее важно для человека, чем материальное благополучие и уверенность в завтрашнем дне.

стр. 18

II

Следует признать, что облик нашего практического "коммунизма" оказался малопривлекательным. И лучше всех об этом знало руководство страны, оберегая нас от возможности свободного сравнения его с достижениями капитализма, видя в каждом из критиков процесса социалистического строительства потенциального предателя. И в этом оно было совершенно право: "тлетворное" влияние Запада именно с него начало антикоммунистическое разложение. Светлый образ реального коммунизма оказался не настолько светлым, чтобы доверить советским людям свободно нести и показывать его некоммунистическому миру. Результат строительства оказался настолько неожиданным, настолько не соответствующим общественному заказу, выбравшему в начале века коммунизм, настолько не знакомым и не соответствующим идеалу, что Ю. В. Андропов, много лет возглавлявший борьбу с антикоммунизмом, начал свое руководство страной с весьма симптоматического признания, что мы не знаем общества, в котором живем.

Каково же должно быть смятение в головах простых людей, от которых вновь требуется выбор? Не будет большой смелостью предположить, что если бы перестройка не привела к дикой "прихватизации" и криминальному рыночному капитализму, а сформировала бы в России хозяйственную модель современного развитого капитализма, то сторонников коммунизма было бы еще меньше. А такая возможность при экономическом потенциале СССР была. Поэтому сегодня мало заявления руководства КПРФ о невозможности возврата назад, а нужно четко и ясно показать, почему ее нужно выбирать, именно за коммунистов надо голосовать, к какому будущему она собирается вести страну, какие общечеловеческие задачи она будет решать, которых не может решить капитализм с его рыночной экономикой. Простого обещания вернуть управляемость экономике и доперестроечное благосостояние недостаточно. Это-то и капиталистическая организация производства дает.

Объявляя себя наследниками марксизма, коммунисты так же четко и ясно должны обозначить свое отношение к классическому марксизму. Если мы признаем его по-прежнему теоретической основой своей практики, то должны показать те ошибки в его толковании и практическом применении, которые были допущены предшественниками. Если же мы считаем необходимым внести коррективы в это учение или коммунистическую практику, учитывая современные условия и опыт, то тем более обязаны разъяснить, чем отличается новый подход, так как классический марксизм является отправным пунктом в истории науки. И прежде всего в этом нужно определиться партии, а затем уже разъяснить и убедить всех других. Без этого, по крайней мере сегодня, победы не добиться.

Задача это непростая, потому что за годы советской власти массированная коммунистическая пропаганда, ссылаясь на марксизм, сформировала весьма искаженное представление о сути коммунизма. Попытку в первом приближении осмыслить эти вопросы я предпринял в опубликованной монографии, учитывая же ограниченный объем данной статьи, хочу лишь конспективно остановиться на некоторых, на мой взгляд, ключевых аспектах коммунистической теории и практики.

1. Предметом и конечным результатом исторического творчества, а значит, и исторического производства классический марксизм считает не материальное богатство, не деньги, не коммунизм, а гуманного, то есть свободного, полно и всесторонне развитого человека. Поэтому марксизм исходит из того, что формулой естественной общеисторической формы производства является: Человек-Производство-Гуманный Человек, по отношению к которой всеобщая формула капиталистической формы производства Деньги- Товар-(Деньги+деньги) является ее капиталистически трансформированной, исторически преходящей формой. Поэтому развитие капиталистического производства на определенном уровне развития трансформируется в непосредственное производство гуманного человека.

2. "Коммунизм есть необходимая форма и эмпирический принцип ближайшего будущего, - писал К. Маркс, - но как таковой коммунизм не есть цель человеческого развития, форма человеческого общества" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд. Т. 42. С. 127). Это действительно так, потому что: во-первых, история не имеет конца - ее концом может быть только конец света; во-вторых, коммунизм, как и капитализм, является развивающейся общественной формой производства гуманного человека, исторической функцией которой является

стр. 19

возвращение производству его естественной цели с одновременным развитием и превращением его в гуманистическое производство, поэтому "коммунизм, как завершенный натурализм = гуманизму" (там же. Т. 46. С. 116); в-третьих, по Марксу, коммунизм - это вершина предыстории человечества, а гуманизм - это начало действительно человеческой истории.

3. Капитализм и коммунизм, как посткапитализм, являются звеньями одной исторической цепи, выражающей прогресс производства гуманного человека. Эти звенья различаются формой реализации определяющей цели, конкретными целями, технологической основой. Они представляют качественно различные эпохи в производстве человека. Поэтому по логике развития между ними должна быть исторически преемственная связь, а не альтернатива. Альтернатива возникает при преждевременном переходе к коммунизму. Если он развивается длительное время параллельно на одинаковой технологической основе, адекватной капиталистической системе присвоения, не используя при этом преимуществ более высокой общественной формы для технологического рывка. Возврат из зрелого коммунизма в капитализм столь же немыслим, как и возврат из капитализма в феодализм, так как это равносильно возврату из настоящего в прошлое.

4. Человеческая история есть процесс развития индивида, а дорога в будущее идет из прошлого через настоящее. Следовательно, развитие есть прирастание и развертывание во времени реальной сущности, содержащейся в социальном "генетическом" коде человека. Поэтому только действительное ощутимое прирастание этой сущности может быть реальным мотивом и стимулом любого сознательного общественного творчества. Коммунизм невозможен, если его строить как цель отдаленного будущего, как некий абстрактный идеал, как некую внешнюю объективную, противостоящую индивиду общественную среду, построив которую, человека можно поместить туда. Коммунизм - это не дом и не дворец будущего. Коммунизм - это посткапиталистическая общественная среда, которая есть продолжение индивида, есть условие его реального бытия, более качественная действительная форма его жизни. Поэтому развитие внешней среды - это результат развития действительных индивидов, а не наоборот.

5. Сутью коммунистического действия является не классовая борьба, а научно-технический прогресс, трансформирующий отношения капиталистического способа производства в отношения гуманистического способа производства. "Историческое назначение капитализма будет выполнено тогда, когда прекратится такой труд, при котором человек сам делает то, что он может заставить вещи делать для себя, для человека (там же. Т. 46. Ч. 1. С. 280). Классовая же борьба - это один из социальных механизмов защиты и согласования интересов классов и социальных групп.

6. Сутью коммунизма является не экспроприация частной собственности, а упразднение ее основы - отчужденного труда. "Сказать, что разделение труда и обмен покоятся на частной собственности, равносильно утверждению, что труд является сущностью частной собственности" (там же. Т. 42. С. 144). Поэтому субъективной сущностью частной собственности является труд, поскольку он "самое главное, он есть та сила, которая стоит над индивидами, и, пока эта сила существует, до тех пор должна существовать и частная собственность". Поэтому же "пролетарии, чтобы отстоять себя как личности, должны уничтожить имеющее место до настоящего времени условие своего собственного существования, которое является в то же время и условием существования всего предшествующего общества, т. е. должны уничтожить труд" (М. К., Э. Ф. Избр. произв. в 3-х томах. Т. 1. Сс. 45,62). Таким образом, не во всеобщности труда, а в освобождении от экономического труда для свободной духовной деятельности состоит гуманистическая сущность коммунизма.

7. Идеалом коммунистического развития является не равное право как одинаковая мера, не стандартизация личности, не уравнительность, а культивирование всесторонне развитой индивидуальности. Коммунизм - это не равенство всех всем, а равенство самому себе. Это создание такой экономической и социальной среды, в которой каждый человек мог бы свободно развивать свою личность. То есть это такое равенство (неравенство), когда Иванов равен не Петрову, Сидорову и т. д., а когда все они равны самим себе. "Равенство есть не что иное, как немецкая формула "Я = Я", переведенная на французский язык, т. е. на язык политики" (М. К., Э. Ф. Соч., 2-е изд. Т. 42. С. 135).

стр. 20

Подведем некоторые итоги:

- во-первых, классики марксизма видели сущность коммунизма не в том, чтобы отнять и поделить между всеми, не в равенстве в нищете, а во всеобщем свободном развитии личности каждого на основе научно-технического прогресса. Это гораздо более высокий гуманный уровень освобождения человека, чем та свобода, которую защищает либерализм как свободу покупать, продавать, красть;

- во-вторых, коммунизм - это действительно научно обоснованная теория, опирающаяся на реальный прогресс производства, что в полной мере подтверждает современная технологическая революция;

- в-третьих, коммунизм - это не призрак, как полагает г. Черномырдин, который действительно строил его "призрак", а реальность. Коммунизм - это не прошлое, а необходимость настоящего и будущего. Более того, сегодня это единственно возможный принцип выживания человечества;

- в-четвертых, культивировавшееся у нас представление о коммунизме сильно расходится с классическим марксизмом. К сожалению, из марксизма мы взяли обоснование классовой борьбы и возвели ее в абсолют, но почти полностью выхолостили его глубинную гуманистическую сущность. Коммунизма как свободы самореализации личности, опирающейся на посткапиталистическую технологию, мы не создали. Свободный человек не стал реальной целью общественного производства. Более того, все очевиднее становилось противоречие между идеологией и практикой, нарастала потребность в переменах. Все труднее становилось убеждать народ в преимуществе тех отношений, которые выдавались за коммунистические.

Действительно, то подобие, которое представлялось официальной идеологией как коммунизм, имело лишь некоторое формальное сходство с ним: планомерность и упразднение частно- капиталистической эксплуатации. В действительности же был построен государственный капитализм, в истории которого можно выделить два этапа.

В 30-е годы был построен государственный капитализм с полным огосударствлением экономики, мобилизованной и обращенной не на человека, что означало бы социализм, а на укрепление военной мощи государства. Это сопровождалось почти полным огосударствлением человека. Но народ принял такой "социализм", так как решение этой задачи сопровождалось индустриализацией производства, развитием науки и культуры, всеобщим энтузиазмом, действительным преодолением отсталости страны и укреплением военной мощи. Война и победа оправдали государственное насилие над экономикой и человеком. А запуск искусственного спутника Земли и человека в космос показали, что в технологическом и научном отношениях СССР догнал и даже обогнал Запад, правда, только в сфере ВПК.

Кризис этой системы наступил в конце пятидесятых - начале шестидесятых годов. Для перехода к действительному социализму нужен был технологический прорыв в постиндустриальную технологию, но на фоне космических успехов начался технологический застой в отраслях потребительского комплекса, явно отстававшего по уровню технологического развития и неконкурентоспособного по сравнению с капиталистическим производством. Наше многократное отставание от Запада по производительности труда, например, в сельском хозяйстве устойчиво держалось на одном уровне при достаточно остром дефиците продовольствия.

Стало очевидно обнаруживаться, что государственный капитализм, эффективный в ВПК, оказался малоэффективным в гражданском производстве, где формальное обобществление экономики явно оторвалось от реальности, в которой сохранялось фактическое господство частной собственности. Достаточно сказать, что в сельском хозяйстве и в других отраслях потребительского комплекса преобладал тяжелый, малоэффективный ручной труд.

Глубинная причина неэффективности государственного капитализма состоит в отсутствии личной заинтересованности партийно-государственной номенклатуры в развитии экономики. Государственный капитализм чрезвычайно развил и возвысил роль партийно-государственной бюрократии, осуществлявшей реальную власть через административно-командный механизм, сосредоточивший в ее руках распределительные рычаги, а тем самым и абсолютную власть. При жизни И. В. Сталина, воплощавшего своей скромностью аскетический образ построенного "социализма", державшего в постоянном страхе чиновный люд, последний вынужден был вести сравнительно скромный образ жизни и служить государственным интересам.

стр. 21

После его смерти государственный капитализм начал стремительно трансформироваться в государственно-бюрократический капитализм, достигший своего апогея в правление Л. И. Брежнева. Партийно-государственная номенклатура поставила государство на службу себе. Активно стал строиться биполярный "социализм": один - для себя с материальными и социальными привилегиями, а другой - аскетичный - для народа. Не случайно Б. Н. Ельцин, бывший одним из его активных строителей, заработал решающий политический капитал, обещая упразднить привилегии номенклатуры.

Незаинтересованность номенклатуры в реальном социализме объясняет тот факт, что все попытки реформирования экономики потерпели неудачу. И не в том вина Н. С. Хрущева, что он пытался внедрить хозрасчет, а в том, что он пытался сделать это руками бюрократии, оставив в ее руках фактическое владение собственностью общества и политическую власть. Практически народ бы и остался отчужденным от собственности и управления государством.

Каких-либо качественных изменений в строительстве коммунизма в 60-х годах не произошло, более того, худший вариант государственного капитализма, а именно государственно- бюрократический капитализм, был объявлен развитым социализмом и конституирован в качестве самостоятельной социально- экономической формации. При этом высшей степени достигли: отчуждение народа от собственности и управление ею; ограничение хозяйственной самодеятельности; ограничение свободы творчества вообще и научного в частности, особенно в сфере общественных наук; свободы выезда за рубеж и общения с представителями капиталистических государств; ограничение заработной платы, премий и т. п.; ограничение жилой площади, дачного строительства и т. д. Идеология строительства явно зашла в тупик, остановив его на начальном этапе и обрекая на поражение.

Возможность и необходимость такого социализма на начальном этапе, правда, в других условиях - условиях перехода к социализму из уже зрелого домонополистического капитализма, предполагал и К. Маркс. Однако он был невысокого мнения о нем и уж никак не относил его к развитому социализму, полагая этот этап кратковременным. Вот как он его характеризует: "...Коммунизм на первых порах выступает как всеобщая частная собственность, в его первой форме является лишь обобщением и завершением этого отношения. Как таковой он имеет двоякий вид: во-первых, господство вещественной собственности над ним так велико, что он стремится уничтожить все то, чем, на началах частной собственности, не могут обладать все; он хочет насильственно абстрагироваться от таланта и т. д. Непосредственное физическое обладание представляется ему единственной целью жизни и существования; категория рабочего не отменяется, а распространяется на всех людей; отношение частной собственности остается отношением всего общества к миру вещей; наконец, это движение, стремящееся противопоставить частной собственности всеобщую частную собственность... Этот коммунизм, отрицающий повсюду личность человека, есть лишь последовательное выражение частной собственности, являющейся этим отрицанием... У него - определенная ограниченная мера. Что такое упразднение частной собственности отнюдь не является подлинным освоением ее, видно как раз... из возврата к неестественной простоте бедного, грубого и не имеющего потребностей человека, который не только не возвысился над уровнем частной собственности, но даже и не дорос еще до нее.

Для такого коммунизма общность есть лишь общность труда и равенство заработной платы, выплачиваемой общинным капиталом, общиной как всеобщим капиталистом. Обе стороны взаимоотношения подняты на ступень представляемой всеобщности: труд - как предназначение каждого, а капитал - как признанная всеобщность и сила всего общества" (там же. Т. 42. С. 114-115).

Это описание начального коммунизма почти точно характеризует "развитой социализм" 80-х годов. Но Маркс давал эту характеристику около полутора веков тому назад, исходя из домонополистического капитализма, а за это время многие проблемы начального коммунизма уже решаются в рамках государственно-монополистического капитализма. Такой коммунизм был приемлем в России в начале века, но не приемлем в его конце, так как был шагом назад от достижений реального капитализма в области гуманистических ценностей. И трудно себе представить, что наш коммунизм мог соблазнить шведов, западноевропейцев и т. д. Этим, видимо, можно объяснить тот факт, что в боль-

стр. 22

шинстве стран развитого капитализма коммунистические партии не пользуются большим авторитетом.

К тому же за годы строительства социализма благодаря развитию образования и культуры многократно возросла потребность народа в свободном экономическом, политическом и духовном развитии. На этом фоне авторитет малообразованных, малокультурных, престарелых вождей, руководивших страной в состоянии физической и умственной деградации, превращал их в посмешище, подрывал авторитет страны, а вместе с этим и коммунизма.

Таким образом, всеобщий энтузиазм строительства коммунизма 30-х и первого десятилетия после войны сменился массовым разочарованием, потому что не произошло перерастания государственного капитализма в реальный социализм с подлинным народовластием в сфере экономики и политики, а вместо технологической революции начался длительный застой, особенно в потребительском комплексе. В то же время на фоне усиления коммунистической фразеологии фактически шло нарастание буржуазной идеологии, носителем которой вполне закономерно стала государственная бюрократия. В конечном счете она и совершила криминальную мелкобуржуазно-бюрократическую перестройку.

Следовательно, КПРФ, исторически являясь наследницей социалистической революции, должна принять в наследство тот период в развитии общества, когда интенсивное развитие ВПК совпадало с задачами коммунизма в преодолении технологической отсталости экономики, и считать концом этого строительства конец 50-х - начало 60-х годов. Что же касается признания марксизма теоретической основой своей деятельности, то прежде нужно дистанцировать классический марксизм от той практики, которая имела мало общего с ним, освободиться от его догматического толкования и с учетом новой ситуации раскрыть его возрастающую актуальность как основу гуманистических преобразований и прорыва к устойчивому гуманистическому развитию человечества.

Почему сегодня коммунизму нет альтернативы? Почему он необходимость сегодняшнего дня как принцип выживания человечества? Ведь миллионы человек живут в развитом капитализме и не помышляют отказываться от него. Более того, немало среди них тех, кто считает, что современное капиталистическое общество является "концом истории", ее венцом.

Глупо отрицать то, что достижения капитализма огромны, и не только в сфере науки, индустриальных технологий, качестве и уровне благосостояния, но и в сфере гуманизации общественных отношений. В некоторых отношениях в странах развитого капитала проявлений действительного коммунизма больше, чем было у нас. Это естественный результат развития производительных сил и социальных отношений, выражающий суть исторического процесса.

Никто сегодня не может утверждать, что капиталистический способ производства исчерпал возможности развития производительных сил. Следовательно, у него еще должно быть будущее, так как "ни одна общественная формация не погибает раньше, чем разовьются все производительные силы, для которых она дает достаточно простора, и новые более высокие производственные отношения никогда не появляются раньше, чем созреют материальные условия их существования в недрах самого старого общества" (М. К., Э. Ф. Избр. произв. в 3-х томах. Т. 1. С. 536). Всякий сторонник марксизма, подходя догматически, должен бы сегодня быть сторонником цивилизованного капиталистического развития общества, как еще весьма динамично развивающего производительные силы.

И на самом деле, если смотреть на исторический прогресс чисто гипотетически, то для развития производительных сил и производственных отношений капитализм имеет еще огромное пространство за пределами "золотого миллиарда". Одновременно нет достаточно убедительных оснований для утверждения, что исчерпаны возможности качественного совершенствования общественных отношений в рамках капиталистической системы производства. Следовательно, вполне логичным выглядит возврат в цивилизацию, развивающуюся естественным путем и весьма динамично. Однако!

Однако это если рассматривать развитие капитализма как исторический процесс, ничем не ограниченный. К сожалению, человечество весьма ограничено в природных ресурсах, составляющих основу современного производства, и во времени, дефицит которого у человечества огромен в связи со стремительно надвигающейся техногенной катастрофой, виной чему в немалой сте-

стр. 23

пени является именно капитализм. В свете этого классический марксизм, видимо, был совершенно прав, полагая, что капиталистическая система созрела для коммунистического, разумно развивающегося, гуманного производства еще в середине XIX столетия, когда очевидно обнаружились в экономических кризисах социальные границы его естественного развития.

Но в чем принципиальное отличие коммунистического способа производства от капиталистического, позволяющее видеть в нем спасительный путь развития человечества?

Дело в том, что капитализм - это денежное хозяйство, определяющей целью которого является производство денег. В природе ничего подобного нет. Оно имеет исключительно социальное происхождение и с самого начала противостоит естественной природе, превращая ее и жизненную энергию человека в деньги. Оно не вписывается в естественный воспроизводственный процесс, поскольку обратного превращения не происходит. Поэтому на индустриальной основе пропорционально жажде и темпам накопления денежного богатства идет потребление и разрушение окружающей человека жизненной среды.

Марксистская наука совершенно точно определила место и роль капиталистического способа производства в историческом прогрессе, показав ограниченные пределы его технологического и социально-экономического развития. Эти пределы обусловливаются изначальной иррациональностью этой системы, подменившей производство человека производством денег, превратившей самого человека в средство этого производства. Это наиболее изощренная система рабства, сделавшая деньги всеобщей страстью и способом самореализации человека, мерилом ценности человеческих достоинств. Это система, основой которой является несправедливая имущественная и социальная дифференциация общества. Это система фальшивой демократии, так как подлинная власть принадлежит "денежным мешкам".

Деньги здесь выступают всеобщим материализованным воплощением свободы и власти. Капитализм превратил их из инструмента товарного обмена в идола всеобщего поклонения. Количество денег в этом обществе определяет степень реальной свободы и несвободы. Это система, культивирующая всеобщий эгоизм и всеобщую борьбу. В ней потенциально заложены агрессия и стремление к мировому господству для того, чтобы эксплуатировать весь мир и природные ресурсы всей планеты в интересах ненасытного капитала. Это система борьбы за мировое господство, богатых над бедными, борьба экономическая, переходящая в борьбу военную. История капитализма - это история агрессивных войн в интересах капитала.

Накопление капитала в основе своей предполагает расточительность и сверхпотребление. Эта система слишком расточительна и нерациональна. Она культивирует потребление, выражающее не естественные человеческие потребности, а ненасытные потребности капитала. Она тратит значительную часть жизненно важных ресурсов не ради жизни человека, а ради его уничтожения. Она уже вышла за пределы воспроизводственных возможностей планеты и катастрофически ускоренно разрушает ее. За столетия своего господства капиталистическая система обеспечила более или менее сносное материальное благосостояние менее чем четверти населения планеты. При этом население индустриально развитых стран, составляющее ныне лишь около 20% всего населения земли, потребляет более половины всего добываемого в мире ископаемого топлива, создавая непосильную антропогенную нагрузку на природу. Такой уровень потребления для всего населения земли увеличил бы в шесть раз количество сжигаемого топлива и соответственно увеличил бы антропогенную нагрузку на природу, которую она просто не выдержит.

К тому же и благосостояние "золотого миллиарда" находится под серьезной угрозой, так как природные запасы ископаемого топлива, главным образом нефти и газа, составляющие фундамент современной промышленности, весьма близки к полной исчерпаемости. По самым оптимистичным прогнозам, их может хватить на ближайшие 3-5 десятилетий. Так же обстоит дело и с множеством других важных ресурсов, без которых невозможны современные технологии. Это побуждает правительства богатых стран к финансово-экономической и политической экспансии с целью контроля над природными ресурсами по всему миру, в том числе и в России.

В ближайшем будущем, о чем уже весьма ясно предупреждает настоящее, события на планете могут развиваться по трем возможным вариантам.

Первый. Обостряющийся дефицит природных ресурсов приведет к еще

стр. 24

большему усилению империалистической агрессии со стороны стран "золотого миллиарда" с целью колонизации остального мира для монопольного распоряжения планетарными запасами этих ресурсов. В этом случае будет нарастать обострение межгосударственных, межнациональных, религиозных, классовых и прочих противоречий. Мир вступит в полосу неустойчивого экономического и политического состояния, которое, весьма вероятно, может закончиться всеуничтожающим ядерным конфликтом. Но и в лучшем случае победителям не приходится ожидать радужных перспектив, потому что возможно и удастся отодвинуть сырьевой кризис для ограниченного контингента населения земли, но ненадолго и на фоне обостряющихся социальных противоречий по мере уменьшения общего пирога.

Второй. На современной индустриальной основе все народы попытаются достичь уровня потребления "золотого миллиарда" - это самый короткий путь к глобальной техногенной катастрофе, которая наступит, возможно, раньше, чем иссякнут невоспроизводимые природные ресурсы. В этом случае мир и без ядерного оружия будет уничтожен. Но такой вариант маловероятен.

Третий. Мировое сообщество объединит материальные, научные и духовные ресурсы для осуществления технологической революции и повсеместного ее внедрения с тем, чтобы на основе постиндустриальных технологий обеспечить устойчивое, управляемое развитие производства гуманного человека, используя неиссякаемые энергетические ресурсы земли, космоса и воспроизводимые биологические ресурсы планеты. Это единственный путь, сохраняющий человечеству перспективу гуманистического прогресса.

Но этот путь требует совершенно иной идеологии развития, иных экономических и социальных отношений, которых капитализм не дает в полной мере и дать не может. Постиндустриальные технологии - это базис посткапиталистического производства, в котором произойдет его натурализация и его целью вновь станет гуманный, то есть свободный, человек. Вот как представлял себе это посткапиталистическое общество К. Маркс: "Коммунизм как положительное управление частной собственности - этого самоотчуждения человека - ив силу этого как подлинное присвоение человеческой сущности человеком и для человека, а потому как полное, происходящее сознательным образом и с сохранением всего богатства предшествующего развития, возвращение человека к самому себе как человеку общественному, т. е. человечному. Такой коммунизм = гуманизму, а как завершенный гуманизм = натурализму; он есть действительное разрешение противоречия между человеком и природой, человеком и человеком, подлинное разрешение спора между существованием и сущностью, между опредмечиванием и самоутверждением, между свободой и необходимостью, между индивидом и родом" (Соч., 2-е изд. Т. 46. С. 116).

Прежде всего необходимо отметить, насколько велик разрыв между богатством научной гуманистической философии К. Маркса - философии будущего - и нищетой либеральной философии наших демократов. Следует обратить особое внимание также на то, что у Маркса речь здесь идет о положительном упразднении частной собственности, а не об отрицательном. То есть не об экспроприации частной собственности в качестве главного коммунистического действия, а о ее развитии до полного упразднения экономического труда, являющегося в существующей системе производства необходимым условием присвоения материальных условий существования.

Реальность такого упразднения частной собственности не вызывает сомнений, так как оно идет постоянно: уменьшается численность занятых в материальном производстве и растет занятость в гуманитарных сферах; в развитых странах растет количество безработных и незанятых, получающих пособие по безработице или "социал"; отношения товарной эквивалентности, характеризующие частную собственность, заменяются распределением через государственный бюджет и т. п. О степени достижений в упразднении экономического труда свидетельствует то, что сравнительно недавно почти каждый должен был заниматься производством сельскохозяйственной продукции, а сегодня в странах с развитым агропромышленным комплексом занятость в сельском хозяйстве снизилась, например, в США до 1,8 % от общей занятости, потому что основную работу выполняют машины.

Не является ли утопией последний вариант развития? Думается, что не является! Во всяком случае, технологически его реальность не вызывает сомнений. Сложнее обстоит дело с

стр. 25

консолидацией мировой общественности для решения этой задачи, однако ее общечеловеческий характер, инстинкт самосохранения и забота о будущем, наконец, просвещенный разум являются достаточным основанием для превращения решения этой глобальной проблемы в принцип жизнедеятельности каждого человека. В мире все больше ученых, политиков, людей разной политической ориентации и социального положения бьют тревогу о той опасности, которую представляет сегодня идеология капиталистического накопления для человечества, пытаясь найти выход из углубляющегося кризиса.

Наш исторический опыт, при всех своих недостатках, убедительно показал, что национальные, религиозные, экономические, территориальные и др. противоречия могут быть успешно разрешены только на принципах коммунистического общежития, поскольку они адекватно отражают гуманистическую природу человека и историческую тенденцию общественного прогресса. А в условиях угрозы глобальной техногенной катастрофы эти принципы становятся принципами выживания человечества. Вместе с тем эта историческая миссия коммунизма по-новому заставляет относиться к формам и методам гуманистических преобразований.

Во-первых, не от коммунизма нужно идти к человеку, а от человека идти к коммунизму, рассматривая последний как реальный процесс гуманизации общества. Идеологией государственной политики и государственного строительства должны стать приоритет свободной личности и создание общественных условий для ее свободного развития в настоящем. Нужно изменить полюса: не человек для коммунизма, а коммунизм для человека.

Во-вторых, главным коммунистическим действием следует считать технологический прогресс, ориентированный на освоение даровых сил природы и обеспечение экологического равновесия, а определяющим показателем - свободное время и материальную обеспеченность полной, свободной самореализации личности с минимально возможными затратами. Нужно бороться не за полную занятость посредством экстенсивного расширенного воспроизводства, а за максимально возможную замену человеческой производительной силы технической производительной силой.

В-третьих, коммунизм - это достояние каждого, поэтому нужно изменить отношение к крайне экстремальным формам проявления классовой борьбы, которая была, есть и впредь еще будет необходимым демократическим механизмом согласования межгрупповых социально-экономических и политических интересов, однако основной линией коммунистического движения должна стать линия на консолидацию общественных сил страны и мирового сообщества для прорыва в постиндустриальную цивилизацию.

В-четвертых, нужно теоретическое переосмысление экономического содержания частной и общественной собственности. Следует отказаться от идеи тотального огосударствления частной собственности. Нужно дифференцировать отношение к ней исходя из ее экономического содержания, не форсируя формальное обобществление. Формы присвоения должны определяться реальным развитием производительных сил, обусловливающих экономическое содержание и экономическую справедливость, а не благими пожеланиями. Основной принцип здесь должен состоять в упразднении отчуждения человека от собственности и упразднения частной собственности как отчужденного труда, как отчужденной жизни.

В-пятых, коммунистическая идея упразднения государства должна быть центральной идеей государственного строительства, выражающегося в развитии народного самоуправления. В основе принципа демократического централизма должен лежать приоритет самоуправления на нижестоящих уровнях, а централизм должен выражаться в свободном, добровольном делегировании управленческих функций снизу вверх, обеспеченных реальным контролем снизу.

Идее гуманизации общественного производства и всей общественной жизни, как идее выживания человечества, как общенациональной патриотической и общечеловеческой идее, сегодня нет альтернативы. У России есть шанс включиться в решение этой проблемы и, возможно, стать мировым лидером реальных гуманистических преобразований.

стр. 26

Постоянный адрес данной публикации: