Введение

Утром 30 января 1995 г. Дели просыпался, чтобы встретить очередной зимний день. Вставшие рано обитатели района для богатых Ашок Вихар совершали утреннюю прогулку, некоторые со своими домашними собаками. Войдя в ближайший "парк", единственное во всей округе открытое место, один из жителей увидел выходящего оттуда плохо одетого молодого человека с пустой бутылкой в руке. Он пришел в ярость, схватил молодого человека, позвал соседей и полицию. Группа разъяренных домовладельцев и два полицейских констебля набросились на юношу и в течение нескольких минут забили его насмерть.

Молодой человек, восемнадцатилетний Дайлип, не был делийцем, он приехал в столицу посмотреть парад в честь Дня Республики. Он остановился у своего дяди в одной из джхугги (лачуге), что стоят вдоль железной дороги, примыкающей к Ашок Вихар. Его дядя был рабочим в расположенной поблизости промышленной зоне, где, как и в других таких районах Дели, не было предусмотрено создание нормальных жилищных условий для рабочих. На всех обитателей этого скопления джхугги, где жило более 10000 семей, приходилось три общественных туалета, по восемь мест в каждом, то есть один туалет на 2083 персоны. Большинство жителей вынуждены были испражняться на любом свободном пятачке под покровом темноты. Они пользовались для этого и "парком" в Ашок Вихар, что вызвало неприязнь со стороны богатых обитателей района. Те даже раскошелились на строительство стены между грязными, неприглядными джхугги и своими домами. Вскоре в стене был сделан проход, чтобы живущая в джхугги прислуга могла пройти в Ашок Вихар, где она убирала дома богатых, мыла их машины, стирала их одежду, смотрела за их детьми. Заодно был открыт доступ и тем, кому приходилось испражняться в неположенных местах.

Смерть Дайлипа стала кульминацией долгой борьбы за спорную территорию. Для одной категории жителей она олицетворяла приятную городскую жизнь, место, где растут деревья и трава, где можно провести свободное время и отдохнуть. Для другой же категории жителей "парк" был единственным местом, где они могли справить свои естественные надобности. Если бы Дайлип знал историю этого давно тлеющего конфликта, он, вероятно, был бы

Амита Бавискар - социолог, работающий в Университете Дели, Индия. Область ее исследований - культурный и социальные проблемы охраны окружающей среды и развития. В числе ее публикаций книга In the Belly of the River: Tribal Conflicts over Development in the Narmada Valley (Delhi: Oxford University Press, 1995).

стр. 111

более осторожным и убежал бы после того как столкнулся с богатым жителем Ашок Вихар¹.

Этот инцидент произвел на меня огромное впечатление. Центральная Индия стала ареной борьбы вокруг принудительного переселения из-за строительства плотин и осуществления проектов по увеличению лесных массивов, а также постепенных, но не менее принудительных процессов обнищания по причине незащищенности прав землепользователей. Когда я проводила там исследования, я очень часто становилась свидетелем случаев применения государством силы против бедняков, которые стремились сохранить необходимые средства существования и собственное достоинство (Baviskar, 2001). Теперь я наблюдаю, как похожая борьба за пространство разворачивается на дворе за моим домом. Ранее я проанализировала борьбу вокруг охраны окружающей среды в сельских районах Индии. Теперь я сосредоточила внимание на ситуации в городах, а именно, как защитники окружающей среды добиваются своих истинных целей при согласовании и реализации различных проектов. Моя озабоченность этой темой возросла после двух чрезвычайно серьезных попыток изменить городской ландшафт Дели. Приняв ряд судебных постановлений, Верховный суд Индии инициировал закрытие всех производств, загрязняющих окружающую среду и не соответствующих экологическим стандартам. Работы должны были лишиться примерно два миллиона человек, занятые на почти 98 тысячах промышленных предприятий. Одновременно Городской суд Дели вынес постановление о сносе и перемещении всех расположенных на государственной земле поселков джхугги, где живут скваттеры. Будь это постановление выполнено, своих жилищ лишились бы три миллиона человек. В городе с двенадцатимиллионным населением столь масштабные изменения вызывают страх. Оба эти решения были приняты на судебных процессах, где истцами против незаконного захвата общественных земель были специалисты по охране окружающей среды и группы защиты прав потребителей. Исход этих процессов показал, что буржуазные² защитники окружающей среды превратились в Дели в организованную силу, и что озабоченность высших слоев общества проблемами эстетики, досуга, безопасности и здоровья серьезно влияет на земельную политику городских властей.

Буржуазные защитники окружающей среды действуют в унисон с государством, которое усердствует в наведении порядка и заинтересовано в создании легко контролируемых территорий, населенных послушными подданными (Scott, 1998). Как отметил Алонсо (1994, р. 382), "использование государством современных методов наблюдения за населением и контроля над ним, а также эффективность капиталистического производства и уровень трудовой дисциплины зависят от гомогенизации, рационализации и разделения пространства". Особое рвение государство проявляет в обустройстве территории Дели, поскольку он как столица страны имеет особый статус и у всех на виду. Дели важен потому, что очень влиятельные люди живут в этом городе и приезжают туда, его образ во многом определяет образ всего государства. Столица Индии должна была олицетворять амбиции страны на поприще модернизации. Поэтому развитие города планировалось особенно тщательно, начиная с 1962 года, когда с помощью американских экспертов, которых финансировал Фонд Форда, был разработан первый Генеральный план. Согласно этому плану городской ландшафт Дели должен был идеально вписаться в концепцию социализма Неру, а просвещенный государственный контроль - обеспечить столь совершенное разделение на участки, что примитивной уборной отводилась роль разве что охраняемого археологического памятника (Khilnani, 1997). Огромные массивы сельскохозяйственных земель были приобретены у пригородных деревень и переданы Управлению по развитию Дели (Delhi Development Authority, DDA)³, которое обладало монополией на превращение этих участков в зоны современного города: торговые центры, районы учреждений, спортивные комплексы, зеленые зоны, жилые районы и промышленные предприятия. Необходимость срочного осуществления этих амбициозных планов диктова-

стр. 112

лась присутствием примерно 450000 беженцев, индусов и сикхов⁴, которые хлынули в город с территорий, ставших Пакистаном. Они поселились на окраинах Дели, и сточные воды из этих поселений заразили систему городского водоснабжения, что привело к смерти 700 человек от желтухи в 1955 г. (Saajha Manch, 2001, p. 5). Таким образом, решение проблем здоровья и благосостояния живущего в условиях скученности населения было направлено в русло городского планирования, что совпало с горячим стремлением нации к модернизации. Выполнение этих чаяний, похоже, изначально было прерогативой государства⁵: легитимность национального государства, которое завоевало себе престиж борьбой за свободу, усилило сложившуюся ранее, при колониальном капитализме (Ludden, 1992), тенденцию отводить государству ведущую роль в распространении цивилизации и развитии.

Логика развития города по плану

Перешедшая в распоряжение Управления по развитию Дели земля была не пустым пространством, на ней кипела жизнь, которая шла по установившемуся порядку. Существовало два разных Дели, которые сохранились до наших дней и стоят бок о бок: Шахджеханабад и Новый Дели (Gupta, 1981) и новые "городские деревни", чьи земли были приобретены DDA. Шахджеханабад, обнесенный стеной город Мугхал, построенный в 16 веке и с тех пор неоднократно перестраивавшийся, был местом, которое использовалось для разнообразных целей. Расположенные там многочисленные жилые дома, мастерские, магазины, молельни и правительственные учреждения беспорядочно лепились друг к другу. Колонизаторам надо было отрегулировать эту очевидную хаотичность, чтобы там не возник рассадник подрывных идей и действий. После восстания / первой войны за независимость 1857 г. колониальное государство разрушило большие площади в Шахджеханабаде, проложив железную дорогу, которая разорвала его надвое. Население города сильно сократилось, и его этнический состав значительно изменился в 1947 г., когда многие мусульмане бежали в новое государство Пакистан во время раздела Индии. В 1918 г. к югу от Шахджеханабада британцы построили Новый Дели, который возвышался над ним, перенеся центр имперских владений на субконтиненте из Калькутты в Дели. Картография колониальной власти хорошо просматривалась в планировке городского пространства. В Сентрал Виста находился дворец вице-короля Индии, его окружали здание парламента, секретариат, дворцы туземных правителей. Широкие авеню Нового Дели отделили белых правителей от коричневых бабу, при этом было тщательно продумано их разделение по статусу. Размеры бунгало белых должны были напоминать индийцам, кто здесь хозяин, но были созданы и условия для регулярных деловых контактов между колонизаторами и местным населением в учреждениях и местах, где велась торговля. При строительстве Нового Дели каста неприкасаемых, которая жила южнее Шахджеханабада, подверглась принудительному переселению и была вытеснена на западную окраину нового города⁶. Строительство столицы независимой Индии началось с обособления Шахджеханабада и Нового Дели и присвоения городскими властями земель, принадлежавших многочисленным пригородным деревням. Существование этих хаотично построенных деревень, население которых лишилось права распоряжаться землями сельскохозяйственного назначения, продолжает быть аномалией, которая вступает в явное противоречие с логикой планового развития города.

С самого начала в ходе создания плана города столкнулись многочисленные концепции, авторы которых по-разному представляли себе его будущее. Существовала модель Шахджеханабада, которая строилась на поощрении использования земли для различных целей, адаптации к сложным реалиям общества, состоящего из многих этносов и разных классов, которые живут и работают на одном пространстве. За такую модель ратовала одна из групп планировщиков городов, представителем которой был Патрик Геддес, много путе-

стр. 113

шествовавший по Индии и разработавший планы развития для нескольких индийских городов (Geddes, 1915). Затем появилась модернистская модель, предусматривавшая выделение отдельных территорий для разных групп населения и видов деятельности. Планирующие органы не взвесили все "за" и "против" в отношении этой и других моделей, чтобы рассудительно выбрать из них "лучшую", наиболее подходящую для Дели. Городское планирование формально считалось научно-рациональным процессом, свободным от политики, но власти всегда рассматривали его как вспомогательное средство для решения стоящих перед ними задач. Так произошло и с Генеральным планом развития Дели, авторы которого определяли границы городских районов, руководствуясь соображениями поддержания порядка, создания контролируемых пространств, населенных подконтрольными подданными. Важнейшей составной частью проекта по установлению эффективного контроля было накопление информации. Помимо подсчетов численности населения, проводившихся каждые десять лет в ходе переписей, население классифицировалось по экономическим категориям. На основе этих данных территория разбивалась на отдельные зоны: жилые и деловые, промышленные и торговые, зоны сосредоточения учебных заведений и административных учреждений, зоны отдыха. Создание механизмов регуляции - лицензирование, сбор налогов, проверки на предмет соблюдения трудового законодательства и установленных норм по охране окружающей среды и т.п. - было попыткой контролировать бурно растущую экономику.

Генеральный план развития Дели предусматривал превращение его в образцовый процветающий, чистый, спокойный город, но не учитывал, что для строительства таких масштабов потребуется большое количество рабочей силы, набранной из бедняков. О них авторы плана забыли. Плановое развитие Дели сопровождалось появлением незапланированных трущоб. В соответствии с Генеральным планом вдоль железных дорог были оставлены свободные санитарные зоны. Там, а также на пустошах, приобретенных DDA, выросли поселки из лачуг, где обосновались строительные рабочие, мелкие торговцы, ремесленники, и весь рабочий люд, чье убогое существование авторы плана игнорировали. Так что рост трущоб не был нарушением плана, они были его существенным дополнением, его сиамским близнецом. Заложенная в плане "законная география размещения городских объектов" (Sundar, 2001) привела к криминализации многих групп рабочего класса, сделав их еще более незащищенными. В то же время существование трущоб на протяжении длительного времени стало возможным благодаря непрерывной череде сделок: периодическим взяткам муниципальным чиновникам и вмешательству местных политиков. Попытки планирующих органов ни на йоту не отступать от принципа размещения городских объектов только в предусмотренных планом местах стали прибыльным ресурсом для государственных чиновников и дельцов от политики, которые заключали сделки, в результате которых трущобы никто не трогал. Планирующие органы сетовали на отсутствие "политической воли", очевидную неспособность муниципальных властей следить за соблюдением законов, но не признали, что они тоже виноваты в широком распространении незаконной практики. Нейтрализация (посредством криминализации) рабочего класса, чьим трудом создавался Дели, происходила не по недосмотру, а была заложена в проект, реализация которого привела к возникновению вопиющего неравенства. Непризнание плановыми органами своей доли ответственности за происходящее носило намеренный и систематический характер, было продуманной линией изображать "искреннее изумление" с целью усиления власти государства над территориями и подданными (Bourdieu 1977, р. 171). Наличие огромной армии дешевой рабочей силы позволило городу развиваться в соответствии с планом, невзирая на то, что стоящие рядом лачуги становились рассадником антисанитарии, болезней, преступности. Они породили чудовище, создающее угрозу основам гражданского общества, монстра, которого с тех пор государство безуспешно пытается держать на привязи.

стр. 114

Проект подчинения бедных сложился под влиянием противоречивых процессов, по мере того как планирующие органы, политики, муниципальные чиновники и политики вносили различные предложения, связанные с решением вопроса. Конкретные исторические обстоятельства создавали условия для переговоров и согласований равно как для репрессий и насилия. Планирующим органам удалось реализовать свои тоталитарные амбиции во время чрезвычайного положения (1975 - 1977), когда правительство премьер-министра Индиры Ганди приостановило действие гражданских свобод, чтобы остаться у власти⁷. При активном участии сына Ганди, Санджайя Ганди (неконституционный "серый кардинал"), губернатор Дели Джагмохан⁸ спланировал и лично проконтролировал снос трущоб в центре старого города и переселение их обитателей в болотистую местность на восточной окраине Дели. В исследовании Эммы Тарло о Силампури (2002), одной из таких переселенческих локаций, чрезвычайное положение определено как "переломное событие" (Das, 1995), повлекшее за собой насильственное удерживание на данной территории лиц, принадлежавших к определенному полу и религиозным общинам.

Мощные протесты в обществе против этих крайних мер как следствия чрезвычайного положения привели к тому, что стремление ужесточить контроль поутихло в течение последующих двух десятилетий. В конце 1970-х гг. в столичной строительной индустрии наступил бум, вызванный необходимостью построить объекты для Азиатских игр, которые должны были проходить в Дели в 1982 г. На карту был поставлен национальный престиж, и во имя этого проекта DDA нарушило собственный Генеральный план и приостановило действие существующих правил для заключения сомнительных контрактов со строительными фирмами. Для строительства эстакад, спортивных объектов и роскошных квартир (для размещения спортсменов, участвующих в играх, где потом поселились высокопоставленные чиновники), городу потребовался примерно миллион рабочих из других штатов. Когда строительство было завершено, эти рабочие остались в городе, многие искали новую работу и жили в лачугах, стоящих в тени бетонных сооружений, которые они возвели. В начале 1980-х гг. местные политики терпели и даже поощряли присутствие этих людей, для них были установлены водозаборные колонки, им выдавали карточки для покупки продуктов по дотационным ценам. Склонные к популизму центральные власти хотели признать некоторые права мигрантов, хотя и в ограниченном масштабе. В их намерения не входило обеспечение мигрантов дешевым жильем, городскими удобствами (водопроводом и канализацией, электричеством, школами и медицинскими учреждениями), но они хотя бы предоставили рабочим передышку в борьбе за право селиться рядом с местом работы.

В конце 1980-х гг., когда взятый правительством курс на либерализацию экономики стал угрожать монополии DDA, оно стало искать свою новую роль в партнерстве с частными застройщиками. Одним из шагов в этом направлении была передача находившейся в аренде земли жилищным кооперативам, членами которых были преимущественно представители высокооплачиваемых городских профессий. Эти кооперативы занимались строительством собственных жилых комплексов на востоке и северо-западе Дели. Более богатые семьи перемещались в новые районы на юго-западной окраине Индии, где строительство вели частные фирмы, работающие на рынке недвижимости. Предложение жилья и территорий под места для проведения досуга и торговли (они были объединены согласно идее о том, что совершение покупок является формой досуга) отставало от растущего спроса, что вызвало в городе рост цен на недвижимость. Это вынудило DDA и правительство Дели ускорить выполнение предписанной им задачи городского развития, для того чтобы увеличить свои доходы (легальные и нелегальные). Проводимое в спешном порядке освоение земель для коммерческих целей и сооружение гигантских городских объектов - скоростных шоссе, эстакад, обустройство набережных рек - сделало необходимым снос поселений джхугги, которые незаконно разместились на общественной земле.

стр. 115

И снова создатели Генерального плана DDA стремятся достичь гармонии, которая превратит Дели в идеальную городскую территорию, где все происходит по предусмотренным проектом правилам: национальную Столицу как в материальном, так и в символическом отношении. Однако желание планирующих органов держать процесс развития города под контролем и управлять им наталкивается на неизбывную неуправляемость людей и территорий. Вскоре стала очевидной ограниченность современных властных инструментов для обеспечения планомерности этого процесса. Для проведения соответствующей требованиям времени политики были необходимы точные статистические данные о современной и прогнозируемой численности населения, структуре его занятости и потребления. Однако получить эти данные оказалось невозможным по причине масштабности, динамизма и сложности реалий, которые они должны были охватить. Аппадурай (1993, p. 317) показал, как методы учета сыграли ключевую роль "в создании иллюзии о контроле бюрократии и мифа колониальных времен о том, что отвлеченные данные о людях и ресурсах, полученные путем подсчетов, проводившихся на самых разных уровнях и для любых целей, которые только можно себе представить, позволяют контролировать туземную реальность". Пока фактические данные являются важным аргументом для планового вмешательства, они постоянно будут оспариваться из-за их сомнительной точности и неспособности помогать достижению ожидаемых результатов. Так, например, недавно Верховный суд сделал представление правительству Дели не только за предоставление разных и противоречивых данных о количестве промышленных предприятий в Дели и неспособность дать точную информацию о характере производства на каждом из них. Была также продемонстрирована неспособность правительства контролировать соблюдение экологических норм этими предприятиями, поскольку степень загрязнения воздуха и воды в городе постоянно очень высока. Реальная экономическая деятельность оказалась богаче придуманной правительством классификации населения на систематические группы по виду занятий, например, "домашнее производство", где используется труд как членов семьи, так и наемных работников - людей разной квалификации работающих на разных условиях. Точно так же затея с созданием строго очерченных функциональных зон землепользования провалилась из-за несанкционированных действий бездомных рабочих, которые теснятся вокруг своих рабочих мест, потому что у них нет денег на проезд, земельной мафии, которая договаривается с муниципальными и столичными властями о незаконном приобретении и использовании земли, и политических лидеров, которые поощряют захваты земель, с видами получить на выборах голоса скваттеров.

Улаживание разногласий

На базе общности интересов сложился альянс между скваттерами и оказывающими им покровительство политиками, получающими большие доходы агентами по продаже собственности и теми, кому нужна земля. К ним примкнула и мелкая бюрократия, которая получает взятки за то, что закрывает глаза на нарушения. Совместных усилий этой мощной коалиции хватило для того, чтобы похоронить мечту буржуазии о коренном изменении облика города. Государственный Генеральный план не выполняется из-за внутреннего и внешнего сопротивления. Переселение людей, необходимое для создания чистого и зеленого города, изящно сдерживается политическими противовесами, от которых зависит легитимность государства. Упорядоченное распоряжение судьбами людей и территориями не может основываться только на грубой силе, даже когда происходят столкновения с применением силы, как это случалось несколько раз при исполнении предписаний Верховного суда. Политики из действующих в городе партий признают, что их успех на выборах зависит не только от тех, кто их финансирует, но и многочисленных бедняков. Стремясь уладить разногласия между этими столь разными группами избирателей, городские власти реагировали на судебные

стр. 116

стр. 117

постановления неоднозначно: тянули время, просили изменить правила, создавали новые планы во имя умиротворения судей, только бы быстрее убедить группы людей, чьи интересы ущемлялись, что их будут защищать. Раскол внутри власти, произошедший отчасти из-за того, что Дели - это не просто город, а столица Индии, помог создать территории с неясным статусом, где совершаются незаконные действия. Неясно, в чьем ведении находятся эти зоны: там возможна ситуация, когда самым разным властям выделяются деньги и ничего не делается.

Как и следовало ожидать, реакция столь неоднородной группы, как владельцы промышленных предприятий, оказалась разной. У нескольких крупных промышленников, владеющих фабриками в центре города, в такой кризисной ситуации появляется возможность увеличить доходность земли, разместив на ней торговые точки или офисы фирм. Другие перебрались на новые окраины, на территории, подготовленные для промышленного освоения в Раджастане, где их предприятия, вероятно, будут продолжать бесконтрольно загрязнять окружающую среду. Многие владельцы маленьких фирм полагают, что после установки оборудования по контролю над вредными выбросами или перехода на технологии, не загрязняющие окружающую среду, их работа станет экономически невыгодной. Выходит, что их прибыли зависят от эксплуатации окружающей среды. Весьма вероятно, что некоторые производители просто уйдут из бизнеса, а мелкосерийные производства прекратят существование, уступив место более капиталоемким технологиям.

Способность выдержать перемещение зависит от того, каким капиталом, материальным или символическим, располагает человек. Верховный суд издал предписание о выплате компенсации владельцам фабрик и работающим у них лицам наемного труда. Однако право рабочих на получение компенсации обуславливалось их признанием лицами наемного труда, зависело от того, числились ли они в официальных списках. Сопротивляясь выполнению законов об охране окружающей среды, владельцы фабрик руководствовались логикой снижения производственных затрат. По тем же причинам они не включали рабочих в списочный состав. Из-за запутанной системы работы по контракту и субконтракту, направленной на снижение затрат на рабочую силу и усиление контроля над ней капиталистами, многие рабочие не были признаны вынужденными переселенцами и не получили положенную по закону компенсацию от определенных фирм. Рабочие, зависящие от дневного заработка, не имеющие гарантии занятости у данного предпринимателя, составляющие наиболее незащищенную часть городской бедноты, именно они лишились всего в процессе перестройки городской экономики. Условия труда не были закреплены законодательно и постоянно менялись, поэтому эти рабочие не смогли политически организоваться, и совершенное по отношению к ним насилие осталось незамеченным. "Свободные", как с двойной иронией писал Маркс, продавать свой труд где угодно и не владеющие никаким капиталом, многие рабочие Дели относятся к вынужденному переселению как к заурядному событию в жизни.

Профсоюзы, которые представляют меньшинство официально зарегистрированных промышленных рабочих, организовывали массовые демонстрации в знак протеста против закрытия предприятий и принудительного переселения рабочих и оспаривали эти решения в судебном порядке⁹. Из их аргументации следовало, что забота об окружающей среде противоречит интересам рабочих. Наиболее распространенное обвинение формулируется следующим образом: shahar ko sundar banane ke liye ameer log mazdor ke pet par laat maar rahe hain (чтобы сделать город красивым, богатые бьют рабочих по животам). Но это только частично объясняет сложные политические решения, которые приводят к принудительному переселению, которое является следствием реализации буржуазной концепции охраны окружающей среды, Генеральных планов и других процессов капиталистического переустройства городов и создания недвижимости. Дело здесь не в защите окружающей среды как таковой, а в том, что она противоречит интересам рабочего класса. Чаще всего

стр. 118

именно рабочий класс живет и трудится в наиболее экологически неблагоприятных условиях. Рабочий класс вынуждают работать в экологически вредных условиях, не будучи организован, он политически бессилен, государство не в состоянии обеспечить соблюдение трудового законодательства и норм по охране окружающей среды. Все это порождает конфликт, основу которого составляет противоречие между необходимостью зарабатывать на жизнь и сохранять окружающую среду. Дели - это город, где большинство населения занято поисками хоть какой-то опоры в погоне за жизненным пространством и работой. Их жилищные проблемы - получить доступ к водопроводу и канализации, иметь воду и электричество в поселениях трущобного типа. Из-за полной неопределенности своего статуса как наемного работника они не могут и мечтать о том, чтобы задавать вопросы работодателю об условиях труда, зарплате, соблюдении техники безопасности и экологических норм. Усилия рабочих организаций доказать, что безопасность и чистота на рабочем месте являются одним из приоритетов для рабочих, обычно не приносят результата. Как отмечает Равиндран (2000, р. 116), "в течение десятилетий городское планирование в Дели велось таким образом, что ухудшало как экологическую обстановку, так и положение бедных. Теперь же оно искусственно нагнетает конфликтную ситуацию между интересами бедноты и необходимостью защиты окружающей среды".

Окружающая среда для кого?

Буржуазия хочет, чтобы Дели был чистым и зеленым городом, этакой торговой столицей, и требует, чтобы государство не заботилось о том, чтобы бедные жили в экологически безопасных условиях. Хотя благоприятная окружающая среда считается роскошью для тех, кто едва сводит концы с концами, борьба, которая идет за работу и жилье, позволяет нам оценить непреходящее значение окружающей среды для групп, у которых имеются разные взгляды на то, как следует планировать и обустраивать городскую территорию. Продолжительное существование находящихся в плачевном состоянии поселений скваттеров и криминализация живущего там бедного работного люда является прямым следствием процесса переселения, прописанного в Генеральном плане. В условиях государственной монополии на городскую землю, и, когда оно не может построить или субсидировать сооружение дешевого жилья, бедным остается только жить в трущобах. Если буржуазия считает, что поселения джхугги на незаконно занятых землях только портят ландшафт, то для их жителей это место, куда вкладываются огромные капиталы и труд, чтобы сделать его пригодным для жизни. Надо координировать свои действия с другими строителями, спланировать расположение домов и проходы между ними, заложить в землю дренажные трубы, достать строительные материалы какие получше, договориться с муниципальными властями, добиваться строительства туалетов, школ и медицинских учреждений. В относительно новых поселениях джхугги сразу бросается в глаза, что здесь в строительство домов и обустройство прилегающей территории вложено куда больше труда, чем в старых поселениях. Со временем построенные из листов пластика или стеблей бамбука лачуги уступают места строениям из более прочного пластика или кирпича, прокладываются дороги и дренажные канавы. Заметно, что многие мечтают обосноваться здесь надолго, о чем свидетельствуют заботливо выращенная роза и стоящие перед входными дверями использованные пластиковые коробки с посаженным в них базиликом, за которым ухаживают как за священным растением.

Надежда осесть в трущобах на постоянное место жительства не является пустой фантазией. Их обитатели знают, что если они выдержали тяготы и опасности, которые подстерегают незаконно живущих в данном месте граждан, то fait accompli самозахвата земли может стать весомым аргументом для признания законности их статуса. По прошествии времени жители поселений джхугги все настойчивее требовали закрепить за ними их жилища на законном основании, и государство или признавало законность их поселений или предоставляло им участки для переселения на

стр. 119

окраинах города. Бедняки и их политические покровители, предвидя возможные последствия незаконного занятия земли, охотно действуют сообща, заранее обговаривая условия возможного переселения, надеясь, что в дальнейшем их права на эту землю будут признаны. Верховный суд считает трущобы, как и предприятия, которые нарушают установленные правила и загрязняют окружающую среду, нарушением закона. Для жителей трущоб их долгое существование в результате компромисса является неоспоримым доказательством того, что с органами, которые обязаны следить за исполнением законов, можно договориться. Рабочий класс надеется на лучшее будущее и мечтает о нем, поэтому ситуация, которая может закончиться как конфликтом, так и компромиссом, случается, приводит к насилию. Жители трущоб отмобилизованы на улучшение и защиту своих скромных домов, они вступают в столкновения с бригадами, которые занимаются сносом, упорно отстраивают свои жилища заново. Правительство сводит их усилия на нет, обещая выделить ограниченное количество жилищ в местах, где расселяют переселенцев. Движимые желанием получить, наконец, жилище на законных основаниях и твердую опору в условиях городской экономики, которая может преподнести любые сюрпризы, обитатели трущоб отказываются от коллективной борьбы во имя личных интересов. Когда прибывают муниципальные грузовики, чтобы вывезти людей в унылые места на городских окраинах, где отведены площадки для переселенцев, и муниципальные чиновники начинают раздавать листки бумаги с обещанием предоставить участок земли на этих пустошах, люди давятся в очереди, чтобы первыми сесть в эти грузовики с условием, что будут разрушены дома, которые они многие годы строили по кирпичику, подчас отказывая себе в самом необходимом. Приехав на выделенные переселенцам площадки, участки голой земли, где отсутствует всякая инфраструктура, бедняки снова энергично берутся за трудную работу по обживанию и благоустройству этих мест. Так миссия государства по распространению цивилизации и обустройству территорий выполняется трудом бедняков. Эта миссия полита их потом и кровью, овеяна их мечтами. Значительную часть рабочего класса Дели всегда составляли мигранты. Из-за принадлежности к мигрантам, статус которых не предполагает закрепления на определенном месте, бедняков не признают полноценными жителями Дели, имеющими все гражданские и социальные права. Факт миграции избирательно используется для дискриминации определенных социальных групп, и это при том, что исторически Дели складывался как город мигрантов, где подавляющее большинство населения состоит из мигрантов в первом или втором поколении. Если буржуа может легко доказать свои права считаться коренным делийцем, то для неимущего это невозможно. Бедных мигрантов считают приезжими чужаками не случайно, это часть стратегии, направленной на исключение их из общественно-политической жизни города. Когда индуистская националистическая партия БДП находилась у власти в стране, и ее представители контролировали исполнительную власть Дели в 1996 - 1999 годах, тысячи мусульман из числа обитателей трущоб были исключены из списков избирателей на том основании, что они являются нелегальными иммигрантами из Бангладеш. Присутствие говорящих на бенгали мусульман (утверждалось, что они мигрировали из Бангладеш) было использовано для того, чтобы лишить избирательных прав всех мусульман в ситуации, когда нельзя было точно доказать свою национальную принадлежность. БДП очень старалась ввести систему контроля на основе карточек, удостоверяющих личность, чтобы не допустить массового притока мигрантов в Дели. Посредством такой системы партия вполне могла бы усилить свое влияние в одних социальных группах и подвергать дискриминации другие культурные общности. Системы, охраняющие город от наплыва мигрантов, отвечают интересам буржуазии, которая озабочена угрозой разрушения городской инфраструктуры, напугана нехваткой воды и электроэнергии, ростом преступности и распространением болезней, увеличением количества нелегальных поселений и незаконно находящихся в городе людей.

стр. 120

Заключение: идти по пути реформ или коренных преобразований в Дели?

В Дели бедные в ответ на попытки упорядочить развитие города прибегают к разным стратегиям, в основе которых лежит предприимчивость, компромисс или сопротивление. Они осуществляют свое избирательное право как граждане ("банки голосов", вызывающие презрительное отношение буржуазии), используют родственные связи, заключают неравноправные соглашения с политиками и работодателями, организуются для коллективных действий по месту жительства, в последнее время пытаются объединить организации жителей трущоб, создать профсоюзы и неправительственные организации. Коалиция, объединившая жителей трущоб, под названием Сааджха Манч (Совместный форум, Joint Forum), в последние три года выступила с хорошо аргументированной критикой Генерального плана. Она отметила, что рядовые граждане лишены права на участие в его разработке, и указала на неравные возможности в доступе к городским ресурсам. Живущие на данной территории люди одного социального круга пытаются демократизировать процесс развития города, прибегая к разным средствам, даже если их требования идут вразрез с установившимися подходами в отношении окружающей среды.

В этой статье показано, что при плановом развитии городов государство действует в привычной для него манере, пытаясь решить сложные проблемы территориального размещения населения путем переселения и доведения до нищеты значительной части граждан. В Дели роль государства состоит не только в том, чтобы сделать город национальной столицей, по которой об Индии судят за рубежом, и обеспечить ресурсы для капиталистического преобразования города. Государственное вмешательство еще имеет целью улучшение экологических стандартов жизни делийской буржуазии. Для буржуазии, как и для городских бедняков, процессы обустройства городской территории отмечены и насилием и желанием (Malkki, 1992, p. 24), поскольку переселение связано с надеждой на лучшую жизнь на новом месте Гражданам приходится прибегать к различным ухищрениям, чтобы обеспечить себе работу и жилье, эти основы общественной и личной жизни, сделать это невозможно, не договорившись с многочисленными властями разных уровней (Moore, 1998). Я рассматривала обустройство городской территории не только как свод правил, а попыталась привлечь внимание к тому, как исполняются эти правила (Li, 1999). Цель такого анализа - выявить и понять сложности, которые рядовые граждане испытывают во взаимоотношениях с властью, когда они пытаются создать пространства и сообщества, которые не вписываются в проект развития города.

Примечания

¹ После убийства Дайлипа насилие не прекратилось. Когда группа жителей джхугги собралась и стала протестовать против убийства, полиция открыла огонь и убила еще четырех человек (PUDR, 1995).

² Я использую термины "буржуазия" и "высшие слои общества" для обозначения группы, которая легко узнаваема в Дели по одежде, манерам, языку: это падхе-ликхе (образованные) и владеющие собственностью, "белые воротнички" и предприниматели - владельцы материальных и виртуальных капиталов.

³ Управление по развитию Дели (DDA) было учреждено в 1957 г. постановлением парламента "с целью воспрепятствовать стихийному и неплановому росту Дели".

⁴ В 1941 г. численность населения города составляла 917000. К 1951 г. оно увеличилось более чем на 50% из-за притока беженцев.

стр. 121

⁵ Необходимость государственного вмешательства принималась как данность, обсуждался характер этого вмешательства. Об этом свидетельствует переписка между Неру и Ганди о централизованном планировании, индустриализации под руководством государства как альтернативе аграрному популизму.

⁶ Даже в наши дни место в парламенте от округа Карол Багх на западе Дели зарезервировано для кандидатов, отобранных членами касты неприкасаемых, поскольку их в этом районе по-прежнему очень много.

⁷ Аллахабадский городской суд признал незаконным избрание Ганди членом парламента на основании несоблюдения процедурных вопросов, ее правительство столкнулось с растущей оппозицией в лице рабочего и студенческого движений.

⁸ После ссылки, последовавшей за отстранением Конгресса от власти, политическая карьера Джагмохана возобновилась. Он был назначен губернатором штата Джамму и Кашмир, когда в этом штате в разгаре было повстанческое движение. Он перешел на сторону новой власти, стал членом БДП (Бхаратия джаната парти, Индийская народная партия) и был назначен министром городского развития. В этой должности он продолжил реализацию проектов по расчистке городских территорий, которые он инициировал во время чрезвычайного положения. В бытность Джагмохана министром энергично выполнялись судебные постановления о закрытии предприятий и перемещении трущоб. Буржуазия ему аплодировала, но политики из БДП, опасаясь провала на выборах из-за усердия Джагмохана, перевели его из Министерства городского развития в сентябре 2001 г.

⁹ Они были скованы действующими в Дели жесткими законами, которые ограничивали проведение акций протеста в общественных местах. В течение нескольких лет ни одна акция протеста не была разрешена на прилегающей к парламенту территории и в тех частях города, где она могла оказать действенное влияние на общественное сознание. Запертые внутри "разрешенных" мест сбора, таких как площадки за Ред Форт, многочисленные протестующие располагали ограниченными возможностями быть увиденными и услышанными.

Библиография

Alonso A.M. The politics of space, time and substance: state formation, nationalism and ethnicity // Annual Review of Anthropology. 1994. V. 23. P. 379 - 405.

Appadurai A. Number in the colonial imagination // Orientalism and the Postcolonial Predicament / Eds Breckenridge C., van der Veer P. Philadelphia: Univ. of Pennsylvania Press, 1993.

Baviskar A. Written on the body, written on the land: violence and environmental struggles in central India // Violent Environments / Eds Peluso N., Watts M. Ithaca, NY: Cornell Univ. Press, 2001. P. 354 - 379.

Bourdieu P. Outline of a Theory of Practice. Cambridge, UK: Cambridge Univ. Press, 1977.

Das V. Critical Events: An Anthropological Perspective on Contemporary India. Delhi: Oxford Univ. Press, 1995.

Escobar A. Encountering Development: The Making and Unmaking of the Third World. Princeton, NJ: Princeton Univ. Press, 1995.

Geddes P. Cities in Evolution: An Introduction to the Town Planning Movement and to the Study of Civics. L.: Williams and Norgate, 1915.

Gupta N. Delhi Between Two Empires, 1803 - 1930: Society, Government and Urban Growth. Delhi: Oxford Univ. Press, 1981.

Khilnani S. The Idea of India. N.Y.: Farrar Straus Giroux, 1997.

Li T.M. Compromising power: development, culture, and rule in Indonesia // Cultural Anthropology. 1999. V. 14. N 3. P. 295 - 322.

Ludden D. India's development regime // Colonialism and Culture / Ed. Dirks N.B. Ann Arbor, MI: Univ. of Michigan Press, 1992.

Malkki L. National geographic: the rooting of peoples and the territorialisation of national identity among scholars and refugees // Cultural Anthropology. 1992. V. 7. N 1. P. 24 - 44.

Moore D. Subaltern struggles and the politics of place: remapping resistance in Zimbabwe's eastern highlands // Cultural Anthropology, 1998. V. 13. N3. P. 344 - 381.

стр. 122

PUDR (PEOPLE'S UNION FOR DEMOCRATIC RIGHTS). A Tale of Two Cities: Custodial Death and Police Firing in Ashok Vihar, 1995, April.

Ravindran K.T. A state of siege // Frontline. 2000. December 22. P. 116 - 118.

Saajha Manch. Some Issues Concerning an Alternative Plan for Delhi. Unpublished report. Delhi, 2000. July.

Saajha Manch. Manual for People's Planning: A View from Below of Problems of Urban Existence in Delhi. Unpublished report. Delhi, 2001. March.

Scott J.C. Seeing Like a State: How Certain Schemes to Improve the Human Condition Have Failed. New Haven, CT: Yale Univ. Press, 1998.

Sundar N. Beyond the bounds? Violence at the margins of new legal geographies // Violent Environments / Eds Peluso N., Watts M. Ithaca, NY: Cornell Univ. Press, 2001.

Tarlo E. Unsettling Memories: Narratives of the Emergency in India. Berkeley, CA: Univ. of California Press, 2002.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Комментарии: