О Венгрии и ее участии во второй мировой войне, о политических деятелях страны того периода в 40 - 80-е годы XX века написано немало работ. Все они так или иначе носят на себе отпечаток сложной и противоречивой послевоенной эпохи и чаще всего отражают значительно упрощенную и идеологизированную точку зрения. Ее суть сводится к тому, что Венгрия была "добровольной союзницей" фашистской Германии, якобы сама изъявила желание вступить в антисоветскую войну, а в стране господствовал "хортистско-фашистский режим" и она поэтому оставалась последней и верной союзницей, "последним сателлитом" Гитлера. Что же касается ведущих венгерских политиков предвоенного и военного времени, то они характеризовались не иначе как "фашистские" или "хортистско-фашистские" деятели без каких-либо отличий, дифференциации, нюансов. Разумеется, на самом деле все было не так просто и однозначно ни в отношении самой страны, ни отдельных ее политических деятелей.

Венгерские политики действительно примкнули к союзу государств оси, а затем страна оказалась втянутой в антисоветскую войну, но М. Хорти и его окружение довольно рано, с января 1942 г. пытались, правда, безуспешно, вывести страну из войны, и она в самом деле оставалась последней союзницей Германии. Это - исторические факты, но факты, отражающие лишь видимую, лежащую на поверхности сторону дела, и они не дают ответа на вопросы, почему и по какой причине это произошло. При этом мотивации и исторические условия происходившего остаются в тени, сбрасываются со счетов конкретные политические обстоятельства, заставившие венгерских политиков действовать именно так, а не иначе. Не учитываются, в частности, следующие существенные предпосылки:

а) последствия версальского диктата, такого передела границ в Европе после первой мировой войны, которые ущемляли национальные интересы венгерского государства (за пределами Венгрии оставалась значительная часть автохтонного венгерского этноса, т. е. каждый третий венгр, что воспринималось народом как национальная катастрофа). Этот фактор несомненно влиял на политическое руководство Венгрии, стремившееся к воссоединению венгров, оказавшихся в сопредельных государствах. Иными словами, необдуманное решение великих держав фактически толкало руководство страны к

Желицки Бела Йожефович - доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института славяноведения РАН.

стр. 48

сближению Венгрии с Германией, которая требовала пересмотра границ в Европе;

б) вступление Венгрии в антисоветскую войну произошло на самом деле не добровольно, а под сильным давлением со стороны Германии, особенно военных и дипломатических кругов. Кроме того, сыграли свою роль и опасения, что в случае отказа Гитлер, оказавший содействие Венгрии в возвращении части населенных венграми территорий, может передумать и отдать их Румынии и Словакии, которые с первых же дней войны участвовали в антисоветской кампании. На самом деле Венгрия не была заинтересована в таком подходе. Добившись дипломатическим путем возвращения большинства населенных венграми территорий, она не имела каких-либо территориальных претензий восточное Карпатского горного хребта. Об этом неоднократно заявляли ведущие политики страны;

в) венгерское политическое руководство довольно рано, еще до разгрома венгерской армии на Дону, осознало неизбежность военного поражения Германии и предпринимало неоднократные попытки возвращения своих солдат с Восточного фронта. Оно одновременно искало пути сепаратного выхода из войны, стремясь к установлению контактов с членами антигитлеровской коалиции;

г) с середины марта 1944 г. Венгрия была оккупирована гитлеровцами, которые уже давно не доверяли регенту М. Хорти и его окружению. В таких условиях попытка хортистской элиты вывести страну из войны не увенчалась, да и в условиях полного фашистского окружения не могла увенчаться успехом. В отличие от соседней Румынии, которой активную поддержку оказала наступавшая Красная Армия, Венгрия не могла рассчитывать на подобную немедленную помощь. Готовившаяся акция выхода из войны поэтому по ряду объективных причин провалилась, Хорти оказался пленником гитлеровцев, которые заставили его отречься от власти в пользу их ставленника нилашистского главаря Ф. Салаши.

Перечисленные факторы и другие обстоятельства, ограничившие возможности политических устремлений и действий ведущих венгерских политиков в условиях второй мировой войны, свидетельствуют о несостоятельности бытовавших десятилетиями в массовой пропаганде штампов и ярлыков, а следовательно, упрощенных подходов и утверждений о "фашистском" характере всей страны и существовавшего в ней политического режима. То же самое касается и ведущих политических лидеров Венгрии до прихода к власти Салаши. Разумеется, среди политической элиты страны межвоенного периода были отдельные лица, симпатизировавшие гитлеровскому режиму, например, премьер-министр 1930-х годов Д. Гембеш, но их устремления на практике не реализовались. Другое дело, что после оккупации Венгрии гитлеровцами, когда в стране хозяйничали гестаповцы, а наместником фюрера был Э. Везенмайер и функции регента были резко ограничены, ставленниками фюрера предпринимались попытки фашизации страны, но этому Хорти сумел помешать вплоть до своего отстранения от власти. После его окончательного удаления и установления режима Салаши фашистский режим на короткое время стал реальностью. Он существовал до тех пор, пока усилиями наступавшей Красной Армии Венгрия вскоре была очищена от гитлеровцев и нилашистов.

Констатацию этих принципиальных положений дополним краткой характеристикой довоенной политики Венгрии. В межвоенные годы Венгрия, которая вслед за Италией пошла на сближение с Германией, видела в этих странах партнеров по пересмотру Версальской системы, ведь решения Трианонского договора закономерно считались Венгрией несправедливыми. Этот пересмотр венгерские политики хотели реализовать мирными средствами. Хортистскои политической элите в конечном счете удалось начать и добиться реализации предписаний четырехстороннего англо-франко-германо- итальянского соглашения от 29 сентября 1938 года. После этого в результате первого и второго Венских международных арбитражей (ноябрь 1938 г., ав-

стр. 49

густ 1940 г.) Венгрии была возвращена большая часть населенных венграми территорий, отторгнутых от нее после первой мировой войны. Между тем в 1938 - 1939 гг. ситуация в Европе коренным образом изменилась в пользу Германии, которая захватила Австрию, затем Чехословакию, и, наконец вторглась в Польшу. Началась вторая мировая война и произошел очередной раздел польского государства, на сей раз между Гитлером и Сталиным. У восточных границ Венгрии появился новый могущественный сосед - Советский Союз. На высшее венгерское государственное руководство, которое всячески стремилось не допустить вовлечение страны в военный конфликт, в сложившихся условиях оказывалось возросшее давление со стороны Германии, и Венгрия в 1940 г. оказалась вынужденной присоединиться к Тройственному союзу Германии, Италии и Японии (то же самое сделали соседние Словакия и Румыния), что и позволило ей, как утверждал Хорти, избежать тогда гитлеровской оккупации и выиграть время ¹ .

Тем не менее руководство Венгрии и в дальнейшем считало своей важнейшей задачей оставаться вне войны. В этой связи в специальной инструкции правительства своим дипломатическим представительствам за рубежом от 3 марта 1941 г. указывалось: "Основной задачей венгерского правительства в европейской войне, вплоть до ее окончания является стремление сберечь военные и материальные силы, людские ресурсы Венгрии. Мы любой ценой должны помешать нашему вовлечению в военный конфликт... В восточной части Европы возникает хаотическая ситуация, которая будет иметь самые угрожающие последствия для незащищенных государств, если они до окончания конфликта пожертвуют своими материальными богатствами и армией. Мы не должны рисковать страной, молодежью и армией ни в чьих интересах, мы должны исходить из собственных" ² .

Оказавшись между Гитлером и Сталиным, к тому же в почти полном фашистском окружении, Венгрии было нелегко сохранить свой статус "вооруженного нейтралитета". Последний заключался в том, что Венгрия, которая стремилась избежать вовлечения в военные конфликты, содержала лишь небольшую, предназначенную исключительно для защиты собственных границ армию, которая по германским оценкам весной 1941 г. состояла всего из 85 тыс. солдат и офицеров ³ .

22 июня 1941 г. Германия начала войну против Советского Союза. Гитлеровцы, зная ограниченные военные возможности венгерской союзницы, слабую техническую вооруженность ее армии, первоначально даже не предусматривали ее участия в войне. Высшее государственное руководство Венгрии также стремилось избежать этого. Лишь часть высших офицеров во главе с начальником генштаба армии генералом Г. Вертом высказывалась за вступление в войну на стороне Германии. Такую же позицию занимал посол Венгрии в Берлине Д. Стояи, который убеждал Будапешт, что Гитлер желает и ждет участия Венгрии, однако, не просит об этом открыто, чтобы избежать дальнейших территориальных уступок венграм в Трансильвании. Вступление в войну непосредственных соседей страны, Румынии и Словакии, вызвало, однако, особое беспокойство среди прогермански настроенных офицеров венгерского генералитета, тесно связанных с гитлеровской военщиной, и они совместными усилиями оказывали давление на политическое руководство Венгрии.

Когда Германия напала на СССР, Венгрия сделала лишь символический жест в сторону союзницы по Антикоминтерновскому пакту - 23 июня 1941 г. разорвала дипломатические отношения с СССР и сочла, что этим отдала должное своим обязательствам. Характерно, что фюрер тогда обратился к Хорти лишь с одной просьбой: укрепить венгерские границы на востоке. При этом он, однако, не только полагал, но точно рассчитал или даже знал, что Венгрия вскоре все равно окажется втянутой в войну. Символический поступок хортистского руководства был расценен гитлеровской дипломатией так: "Это меньше того, что вы могли сделать". 26 июня 1941 г. германское верховное главнокомандование уже больше не стало дожидаться,

стр. 50

как поступит Венгрия дальше и обратилось с прямой просьбой к венгерскому командованию присоединиться к восточному походу. Как отмечал 7 января 1946 г. на судебном процессе над военными преступниками бывший премьер- министр Венгрии Л. Бардоши, по сути это было "желанием немецкого государственного руководства". По его свидетельству на Венгрию было оказано силовое давление и она оказалась вынужденной занять место рядом с Германией ⁴ .

Формальным поводом к вступлению Венгрии в войну послужили воздушные налеты с востока, в ходе которых подверглись пулеметному обстрелу железнодорожные линии и пассажирские поезда, было сброшено несколько бомб на город Кашша (ныне Кошице в Словакии). В результате бомбардировки погибло 30 человек и 285 получили ранения. Кто участвовал в этих налетах до сих пор неясно. В результате официального расследования на осколках бомб нашли клеймо ленинградского Путиловского завода, что и послужило основанием для военных утверждать, что удары наносились именно советскими самолетами. Им удалось убедить в этом и главу государства. Некоторые исследователи считали, что руководство СССР вряд ли стремилось к ухудшению отношений с Венгрией, что в этом скорее были заинтересованы немцы. Другие же полагают, что это могла быть совместная акция германских и румынских военных, а также не исключают, что прогермански настроенные венгерские генералы настаивали на советском авторстве бомбардировки для того, чтобы убедить руководство страны в необходимости вступить в войну против СССР.

В связи с бомбардировкой восточных территорий Венгрии в служебном выпуске материалов ТАСС со ссылкой на иностранные телеграфные агентства 27 июня 1941 г. сообщалось: "Советские самолеты 26 июня около полудня обстреляли из пулеметов венгерский поезд вблизи Ясиня (тогда Керешмезе. - Б. Ж.)... 26 - 27 июня на Кашшу сброшено 27 бомб, четыре из которых попали в здание почты, разрушив связь, нанесен ущерб военным сооружениям и другим объектам. Всего убито 20, тяжело ранено 28, легко ранены 23 человека". Это же агентство 28 июня сообщало: "Вчера во второй половине дня советская авиация снова совершила налет на территорию Венгрии. 3 бомбардировщика сбросили восточнее Хуста несколько бомб, которые причинили незначительный материальный ущерб" ⁵ .

27 июня 1941 г. Венгрия официально заявила, что считает себя находящейся в состоянии войны с Советским Союзом. Впоследствии бывший премьер Бардоши заявил, что "между Советским Союзом и Венгрией в результате этого провокационного враждебного нападения наступило состояние войны" ⁶ . Вопреки бытующим в литературе утверждениям объявления войны как такового не было.

Характеризуя в 1944 г. вступление Венгрии в войну и указывая на одну из причин этого, член венгерского Комитета национального освобождения М. Чомош, перешедший на сторону Красной Армии, как и бывший (с апреля 1944 г.) начальник генштаба хортистской армии генерал Я. Вереш, в своем письме последнему от 19 ноября 1944 г. отмечал: "Уже в 1939 г. каждый сознательный трудящийся знал, что все командиры венгерских корпусов и работники Генерального штаба образуют единую прогерманскую группу. Члены этой группы уже по причине своего происхождения (немецкого. - Б. Ж.) верили в победу Германии и, исходя из этой войны, строили свой планы на личную карьеру. Воля главы государства уже тогда была бессильна перед этой закоренелой империалистической и ослепленной войной кликой" ⁷ .

Вступление Венгрии в войну против СССР стало свершившимся фактом после того, как в июле 1941 г. на советско-германский фронт был отправлен венгерский подвижной корпус в составе трех бригад (1-я и 2-я механизированные и 1-я кавалерийская) под общим командованием генерал- полковника Ф. Сомбатхейи, возглавлявшем генштаб армии с 1941 по апрель 1944 года. Об этом и о венгерском военном контингенте, о его участии в войне сохранились сводные архивные сведения в виде справки началь-

стр. 51

ника Главного разведуправления Красной Армии генерал-лейтенанта И. Ильичева для заместителя народного комиссара иностранных дел СССР от 12 октября 1944 года. Отправка подвижного корпуса на фронт в июле 1941 г. и его участие в боях имели по сути больше символическое, чем военное значение, ведь сильная и хорошо оснащенная германская армия тогда особо не нуждалась в поддержке этого маломощного корпуса. Германское командование, которое с первых же часов антисоветской войны имело на стороне Германии румынскую армию, рассчитывало на поддержку финнов, получило подкрепление со стороны добровольно поддержавших эту кампанию итальянцев, а затем и словаков, захотело, однако, получить доказательство тому, как поведут себя Хорти и его окружение, ранее категорически отвергавшие предложения фюрера принять участие в военном походе на Чехословакию. К тому же Хорти отказался пропустить через венгерскую территорию германские войска для нанесения удара по Польше. Гитлер хотел знать, готовы ли венгры принять участие вместе с Германией в войне против СССР. Присоединение Венгрии к этому общему походу, разумеется, имело для фюрера прежде всего политическое значение, ведь гитлеровское генералы, как говорилось, были хорошо осведомлены о слабой оснащенности и устаревшем вооружении венгерской армии.

Венгерский корпус совместно с немцами участвовал в боях на Уманьском, Кировоградском и Днепропетровском направлениях. Согласно советским разведданным, потеряв 80% танков и значительное количество личного состава, остатки корпуса в начале декабря 1941 г. были возвращены в Венгрию. В дальнейшем до мая 1943 г. включительно венгерские формирования численностью до 6 дивизий выполняли охранно-коммуникационные функции на оккупированных немцами территориях, образуя Восточную и Западную оккупационные группы. Первая - восточнее Киева, в районе Шостки, Капотни, Нежина, Чернигова и части Смоленска, вторая - западнее Киева в районе Бердичева, Шепетовки и Городницы осуществляли охрану коммуникаций, боролись с партизанами и строили дороги. С июня 1943 г. по май 1944 г. такие же функции выполняли сначала 9 легких пехотных дивизий в районе Брянска, Бреста, Харькова и Черновиц, а затем до середины 1944 г. 7 таких же дивизий возле Бреста, Кобрина, Янова и Пинска.

В середине 1942 г. по требованию гитлеровцев на Восточный фронт была отправлена 2-я венгерская армия (в ее составе - 3-й, 4-й и 7-й армейские корпуса, а также 1-я танковая бригада) под командованием генерал-полковника Г. Яни. Она насчитывала в своем составе согласно советским данным 160 тыс. человек. Эта армия с сентября 1942 г. до середины января 1943 г. находилась на Воронежском фронте, осуществляя оборону на западном берегу Дона протяженностью'200 - 210 км ⁸ . Эти силы, находившиеся в общем подчинении германской группы войск под началом генерал-полковника М. Вейхса, как известно, в условиях развернувшегося контрнаступления советских войск в январе 1943 г. были полностью разбиты, а малочисленные остатки переброшены для несения охранной службы в тылу ⁹ .

После гитлеровской оккупации Венгрии 3-й Европейский отдел НКИД СССР (Наркомата иностранных дел) представил характеристики на таких основных прогитлеровских венгерских политиков, как Д. Стояи, А. Ярош, Л. Ремени- Шнеллер, И. Антал, Б. Лукач, а также Л. Чатаи и др. ¹⁰ . Так, в справке референтуры НКИД СССР о Д. Стояи, венгерском после в Берлине, в частности говорилось, что с 1925 г. он "был военным атташе в Берлине, в 1929 г. получил чин генерал-майора", а с 1933 г. "служил начальником главной канцелярии Военного ведомства и был близок к Гембешу" (премьер-министру в 1932 - 1936 гг. - Б. Ж.). Назначенный в октябре 1939 г. посланником Венгрии в Берлине, он провел там немало времени и стал приверженцем фюрера, проводником германского влияния на Венгрию. Стояи в целом характеризовался как "ярый германофил, крайне правый представитель профашистского крыла партии "Венгерской жизни", он пользовался полным доверием всех германских военных и политических кругов". В краткой био-

стр. 52

график Стояи отмечалось также, что он хорват по национальности и "настоящее имя его Душан Строжанович" (на самом деле Стоянович. - Б. Ж.), что, "пробыв долгое время за границей, он начал забывать венгерский язык и сейчас говорит плохо, с большим акцентом". При этом подчеркивалось также, что люди, сталкивавшиеся с ним, характеризуют его как "недалекого и малокультурного человека". О министре обороны Венгрии Л. Чатаи, получившем в феврале 1943 г. звание генерал-полковника (до этого он временно исполнял функции командующего 2-й венгерской армией), а в июне 1943 г. занявшем свой новый пост, говорилось, что Чатаи также "неоднократно посещал Германию, имеет прочные связи с германскими военными кругами и лично с Германом Герингом" ¹¹ ".

М. Каллаи, занявший в 1942 г. пост премьер-министра Венгрии, в материалах НКИД СССР предстает в качестве преданного сторонника Хорти, долгое время умело лавировавшего во взаимоотношениях с Гитлером, но в то же время человека слабого, не решившегося открыто выступить против фюрера. Отсюда вытекали и определенные сомнения и даже подозрения в отношении политических шагов и поступков этого по существу антифашистского политика. Так, в одном из документов на основе информационного сообщения, полученного 21 марта 1944 г. из Стокгольма, т. е. уже после оккупации Венгрии гитлеровцами, когда премьер-министр был вынужден скрываться от гестапо, в частности говорилось: "За период пребывания на посту премьер-министра Каллаи, видя неизбежность поражения Германии, постепенно удалял из правительства наиболее прогермански настроенные элементы, входившие ранее в состав кабинета П. Телеки и Бардоши. Каллаи, по-видимому, стремился постепенно сконструировать кабинет, способный в удобный момент договориться с союзниками о секретном выходе Венгрии из войны". В числе министров, которых премьер собирался уволить, были "наиболее рьяные проводники политики сотрудничества с Германией". В распоряжении НКИД СССР была и информация о Каллаи, полученная 15 июня 1944 г. от турецкого журналиста Шарифа Арзыка из Будапешта, в которой указывалось, что Каллаи начал заигрывать с союзниками, но в то же время продолжал оказывать немцам помощь в войне против СССР. Однако при этом признавалось также, что "венгерское правительство стало посылать меньше войск на Восточный фронт и чаще уклоняться от выполнения требований немцев". Отмечалось, что, "поскольку надежды Каллаи на контакт с союзниками были нереальны... он не желал прямо выступить против немцев". После этого был сделан вывод о том, что "такая политика не могла не кончиться крахом". Устремления Каллаи вызвали в свою очередь недовольство со стороны Германии и, как справедливо отмечалось в агентурном сообщении, представленном НКИД СССР от 30 июня 1943 г. начальником 1-го Управления Наркомата госбезопасности СССР Фитиным, "давление Берлина на Каллаи нарастало" ¹² .

НКИД СССР располагал информацией и о том, что ко времени оккупации Венгрии гитлеровцами обстановка в стране, несмотря на сильное влияние немцев и их пропаганды, была "весьма благоприятной для союзников и даже для Советского Союза". При этом, однако, о венгерском премьер-министре Каллаи говорилось, что он "ничего не понял в этой обстановке и проявил бессилие в тот момент, когда немцы предъявили Венгрии ультиматум". "Вместо того, чтобы оказать сопротивление немцам, - отмечалось в этом документе, - он бросил все свои дела премьер-министра и прибежал в турецкое посольство" ¹³ .

Однако советское политическое руководство, и прежде всего внешнеполитическое, не располагало полной, а тем более достоверной информацией о том, что же на самом деле произошло в Будапеште в середине марта 1944 года. Там уже давно ждали ответа от Гитлера на неоднократные обращения Хорти с ходатайством вернуть в страну находившиеся за ее пределами венгерские воинские формирования. 15 марта Хорти получил от фюрера извещение о готовности обсудить с ним "положение в мире, в России и вопрос о

стр. 53

возвращении на родину венгерских войск", и для этого просил Хорти срочно прибыть к нему в Клесхейм. По сути это была ловушка, о чем венгерское руководство, хотя и ожидало некоторых неприятностей от Гитлера, целиком все же не догадывалось. По крайней мере об этом свидетельствует тот факт, что в состав венгерской делегации было включено все государственное и военное руководство, начиная от Хорти и кончая министром обороны и начальником генштаба армии. В Будапеште оставался лишь Каллаи, к тому же лишенный экстренной связи с членами делегации. Характерно, что именно Каллаи, словно предчувствуя беду, накануне отъезда делегации предлагал главе государства не ездить к Гитлеру. Желание и надежда добиться возвращения войск на родину взяли, однако, верх, и Хорти, прибыв к Гитлеру вместе с высшим военным командованием якобы на переговоры, оказался его пленником. Хитроумный план фюрера, о котором германский министр пропаганды Й. Геббельс в своем дневнике еще 4 марта 1944 г. записал, что Гитлер "намерен заставить венгерское руководство подать в отставку, арестовать правительство, взять под стражу Хорти и попытаться создать новое правительство" ¹⁴ , удался. 18 марта Венгрия была оккупирована гитлеровскими войсками.

Военная оккупация Венгрии привела к тому, что имперский наместник Везенмайер стал полновластным хозяином страны и потребовал назначить главой квислинговского правительства прогерманского политика Б. Имреди, которого Хорти в свое время именно за его приверженность Гитлеру отстранил от власти. Каллаи же, которому фюрер не доверял, как впрочем и другому, прежнему премьер-министру графу И. Бетлену, был вынужден скрываться от гитлеровцев. В состав кабинета Имреди были включены именно те политики, которых Каллаи в свое время пытался устранить или же устранил с их постов. К числу этих германофилов принадлежали министр финансов Ремени-Шнеллер, министр пропаганды Антал и др. Последний занял пост министра просвещения и культов. В документах НКИД СССР он охарактеризован как "ярый поклонник Гембеша, один из наиболее честолюбивых политиков Венгрии, умеет приспосабливаться к обстановке". Отмечалось также, что на прежнем посту, который он занимал "с 17 апреля 1942 г., Антал прославился различными антисоветскими измышлениями, особенно по поводу "жестокого" обращения в СССР с венгерскими военнопленными". Другой член нового кабинета, Ярош, характеризовался в качестве "оголтелого фашиста, антисемита, злейшего врага демократии"; он имеет "незаконченное юридическое образование, является заместителем Имреди по руководству партией "Возрождения Венгрии", известен своими выступлениями в парламенте и в печати в пользу союза с Германией" ¹⁵ .

В СССР, как и в послевоенной Венгрии в целом, особенно на уровне массовой пропаганды, о Венгрии и главе венгерского государства была распространена предвзятая и упрощенная, однобокая информация, согласно которой Венгрия и ее правитель характеризовались "хортистско-фашистским государством" и "фашистским главарем". Эта предвзятая оценка вытекала из таких исторических фактов, как приход Хорти к власти после разгрома Венгерской Советской республики 1919 г., последующее сближение страны с Германией и ее вступление в антисоветскую войну. С учетом этих обстоятельств и соответствующей подачи венгерской коммунистической эмиграции Хорти назывался не иначе как фашистом и пособником Гитлера, а страна под его руководством именовалась хортистско-фашистским государством. Данный стереотип, устойчиво внедренный в общественное сознание, оказался прочным и в СССР, а в послевоенных условиях в официальной коммунистической пропаганде Венгрии стал приобретать также форму осуждения венгров как "преступной" нации или "виновного" народа, хотя последний явно не разделял позиции своих политиков и переживал военные потрясения, как трагедию.

Говоря об упрощенных оценках и штампах, приведем лишь один пример. Так, лидер венгерской компартии (ВКП) М. Ракоши в январе 1944 г.

стр. 54

подготовил специальную статью для публикации в газете "Правда" под названием "Венгрия на распутье" ¹⁶ , где попытался дать относительно объективную характеристику истинного положения страны и раскрыть некоторые мотивы ее вступления в войну, ссылаясь при этом на существование различных подходов и позиций в венгерской политической элите в отношении войны, на бесперспективность ее продолжения и пр. Разумеется, Ракоши, как известного и идеологически подкованного партийного деятеля, вряд ли можно было заподозрить в симпатиях к Хорти и хортистской Венгрии, в тюрьмах которой он провел десятилетия. Текст его статьи, отданный на рецензирование в НКИД СССР, вызвал настороженность выходца из Венгрии, ответственного сотрудника референтуры 3-го Европейского отдела этого ведомства Б. Гейгера ¹⁷ (известен под псевдонимом Григорьев), который в докладной записке на имя заместителя наркома НКИД В. Г. Деканозова ¹⁸ подверг резкой критике статью Ракоши за то, что тот недостаточно полно разоблачил роль хортистской Венгрии и самого Хорти "как союзника и сообщника Германии". По мнению рецензента, из статьи "трудно понять ведет ли Венгрия войну под давлением или добровольно" и настаивал на том, чтобы автор яснее показал, что "Венгрия участвует в войне против Советского Союза добровольно, по своей собственной инициативе и что Венгрия стала на путь агрессии вместе с гитлеровской Германией еще в 1938 году". Сомнительным, следовательно неуместным, счел Гейгер и обращение Ракоши к принципу национального самоопределения и вынес свое заключение по этому вопросу: "В настоящее время этот лозунг в отношении Венгрии не следовало бы выдвигать", поскольку "венгерский ревизионизм для обоснования своих претензий спекулирует, как известно, именно на принципе национального самоопределения" ¹⁹ . Таким образом Гейгер поправил не только Ракоши, но по сути ревизовал и ленинский принцип самоопределения, считая его устаревшим, несвоевременным. Произошло это в условиях, когда утверждалась общеполитическая оценка тогдашней Венгрии, как "хортистско-фашистского государства".

Затрагивая вопрос о формировании советского подхода к венгерским проблемам 1944 г., нельзя пройти мимо еще одной провалившейся политической инициативы лидера ВКП. В начале марта 1944 г. Ракоши обратился с письмом к Деканозову, в котором предлагал создать из числа венгерских военнопленных дивизию, которая наподобие чехословацкого корпуса под командованием генерала Л. Свободы включилась бы в борьбу против гитлеровской Германии. Это предложение после консультации с 3-м Европейским отделом было отклонено. Заведующий отделом А. Смирнов в этой связи писал: "Предложение о формировании дивизии из числа венгерских военнопленных, находящихся в СССР, вызывает ряд возражений. Венгрия является не союзной или оккупированной немцами страной, а активно участвующей в войне на стороне Германии. До сих пор не имеется какого-либо оформившегося и признанного демократического движения венгров, которое выдвинуло бы конкретную политическую программу борьбы с кликой Хорти и могло бы возглавить создание национальной венгерской воинской части. При таких условиях нецелесообразно формировать войсковую часть из венгерских военнопленных. Политический и военный эффект этого мероприятия кажется сомнительным". При этом обращалось внимание на то, что венгерские правящие круги внимательно следят за советско-финскими переговорами и "сами не прочь предпринять попытку выйти из войны". Отмечалось, что "никто из находящихся в плену высших офицеров не высказал желания с оружием в руках бороться с режимом Хорти" ²⁰ . В самом деле, значительная часть офицеров в плену не была готова к этому, так как не считала Хорти и его режим фашистскими.

Совершенно иначе оценивался глава венгерского государства в одной из справок, составленных Гейгером для руководства НКИД в сентябре 1944 г., где Хорти вообще предстал в качестве "центральной фигуры венгерского фашизма" ²¹ . При этом указывалось на то, что он еще 16 сентября 1919 г. "во

стр. 55

главе своих банд вступил в Будапешт и установил режим кровавого террора", который характеризовался в дальнейшем как режим чисто фашистский. Такое упрощенное представление о Хорти и о политическом строе венгерского государства всего межвоенного и военного периода все активнее утверждалось не только в пропагандистской, но и в послевоенной исторической литературе. В самой Венгрии ярлык "хортистского фашизма" усердно и бездоказательно внедрялся бывшими представителями московской коммунистической эмиграции, вернувшимися на родину.

В справке Гейгера в связи с гитлеровской оккупацией Венгрии бездоказательно утверждалось, что "слухи" о том, что "Хорти был пленником во время свидания с Гитлером в марте 1944 г., не соответствуют действительности", что они якобы направлены лишь на то, чтобы гарантировать ему "пути отступления на случай поражения Германии" ²² . Разумеется, точных и достоверных сведений о пребывании Хорти и его окружения в Клесхейме, об обстоятельствах гитлеровского военного вторжения в Венгрию в Москве не было, да и не могло быть. Мнения о том, что же на самом деле произошло в середине марта 1944 г., каков был характер фашистской оккупации страны, расходились и среди венгерских эмигрантов в Москве. Подтверждением тому может служить реакция на опубликованную в московском журнале "Война и мир" N 7 за 1944 г. статью "Оккупация Венгрии Гитлером". В ней в традиционном духе говорилось о тесном и добровольном сотрудничестве Хорти с Гитлером, что на самом деле не соответствовало действительности и вызвало ответную реакцию со стороны венгерского эмигранта, научного сотрудника Института мирового хозяйства и мировой экономики З. Липпаи. Он подверг сомнению ряд положений этой статьи, о чем и сообщил в докладной записке и письме от 10 апреля 1944 г., которые направил в НКИД СССР на имя Деканозова. Липпаи отмечал, что версия о "полном сговоре Хорти с Гитлером" не подтверждается фактами. Он показал, что Хорти в самом деле оказался пленником фюрера, а после возвращения в Будапешт был вынужден приспосабливаться к условиям оккупированной страны с тем, чтобы в какой-то мере облегчить положение народа. Липпаи обратил также внимание на то, что "версия о полном согласии Хорти с Гитлером целиком совпадает с линией гитлеровской пропаганды" и ей хотя бы по этой причине не следует доверять. Самого Хорти, считал Липпаи, целесообразно оценивать с учетом реальных фактов и конкретных исторических событии. Так, сохранение Хорти на посту главы государства было нужно Гитлеру для соблюдения видимости и "конституционности" осуществленного переворота, тем более, что руководящие политики из его ближайшего окружения были арестованы, либо ушли в подполье, скрываясь от преследований гестапо. Липпаи подчеркивал, что факт сохранения Хорти на посту главы государства вызвал определенное "замешательство в рядах тех кругов офицерства и чиновничества, которые настроены антинемецки, и верят Хорти как хранителю национальной независимости" ²³ .

Анализируя ситуацию в Венгрии после ее оккупации, Липпаи предлагал учитывать как молчание Хорти и Берлина, так и "неофициальную кампанию против Хорти и его "феодального режима", начатую гитлеровской радиостанцией из Белграда". На этом основании он пришел к выводу: "Использовать Хорти подобно Гахе (имеется в виду роль Гахи в развале тогдашнего Чехословацкого государства. - Б. Ж.) Гитлеру полностью не удалось. Гитлер добился лишь "назначения" Стояи премьером". Отвергая возможность "совместной игры" Гитлера и Хорти, Липпаи не только исключил подобную версию, но и указывал, что при наличии соглашения и союза между ними "отпала бы необходимость вторжения германских войск, не было бы нужды в проведении "внутреннего переворота" ²⁴ .

В записке Липпаи подчеркивалось, что Гитлер "отрезал Венгрию от мира, чтобы не проникли за границу сведения о "внутреннем" путче, а также о сопротивлении в стране". О том, что такое сопротивление имело место, отмечал автор записки, косвенно признавали как будапештское, так и берлин-

стр. 56

ское радио. По его словам, эти радиостанции всячески пытались преуменьшить роль групп, противопоставлявших себя "новому курсу". "Гитлеровские радиостанции, маскированные под венгерские, - говорилось в записке, - начали с первых же дней (оккупации страны. - Б. Ж.) с нападок на Хорти и Каллаи". Политика правительства Каллаи характеризуется Липпаи как особая, а с зимы 1942/43 гг. - даже как антигитлеровская. Правда, при этом сказано также, что она не привела к открытому отказу от предоставления материальных и людских ресурсов для Германии и "никак не посягала на право транзита немецких войск через Венгрию".

Дошли ли содержавшиеся в докладной записке Липпаи аргументы и оценки до высшего политического руководства СССР, судить затруднительно. Дело в том, что Деканозов отдал его материалы на отзыв Гейгеру, который как специалист по Венгрии, 18 мая 1944 г. представил своему руководству заключение и соображения в связи с материалами Липпаи. В этом отзыве взгляды последнего были подвергнуты резкой критике и объявлены ошибочными. Мотивации Гейгера были стандартно просты и декларативны, лишены каких-либо доказательств и даже желания вникнуть в сущность аргументов Липпаи. В основном они сводились к упорному утверждению того, что "оккупация Венгрии немцами стала возможной лишь в результате сговора Хорти и его клики с Германией". Утверждалось, что венгерское "участие на Восточном фронте подтверждает дальнейшее военно-политическое сотрудничество с немцами" и что Хорти к тому же собирается еще "оборонять рубежи отечества при подходе Красной Армии к Карпатам". Мотивацию Гейгера завершала уничтожающая фраза: "Странно, что такой знаток венгерских вопросов, как тов. Липпаи, это не понял". Решительный, безапелляционный вывод Гейгера, возле которого на полях рукой Деканозова было поставлено слово "согласен", был таков: "Необоснованная оценка роли Хорти, данная Липпаи, находится в противоречии с действительностью" ²⁵ .

Оценка ситуации в Венгрии, данная Липпаи, явно не совпадала с теми поверхностными и не вполне компетентными представлениями и образами, которые были созданы к этому времени о Хорти и Венгрии официальной пропагандой. Оценка Хорти и Венгрии, получившая впоследствии широкое распространение в пропаганде, в конечном счете была сформулирована Г. Димитровым, с легкой руки которого как страна, так и ее бывший правитель именовались "последним вассалом" Гитлера. Было сделано это в первом варианте новой программы ВКП, где вместо изначальной фразы "Хорти собирался сбросить с себя фашистское ярмо", им была внесена такая редакция: "Хорти был последним вассалом", который не сумел "совершить поворота в политике, не смог преодолеть страха перед массами и не захотел опереться на массы и армию" ²⁶ .

На самом деле положение Хорти, как и возглавляемой им страны, в условиях второй мировой войны, - уже не говоря о периоде ее гитлеровской оккупации, - было не столь однозначным и простым. Оно оценивалось в мире по-разному, в зависимости от степени информированности. Приведем лишь одну, с явно противоположным знаком, зарубежную оценку, которая еще до оккупации страны поступила в советское внешнеполитическое ведомство в качестве информации о проведенной в начале марта 1944 г. в испанском г. Толедо международной конференции солидарности с преследуемыми народами. "Венгрия, - говорилось в этом документе, - является единственной страной Европы, где в лагерях беженцам созданы условия для существования, где сохранился оазис покоя в беспокойной Европе. В Венгрии нашли убежище 75000 солдат и более 100000 евреев. Мы должны вообще отметить, что если еврейская раса вообще переживет нынешнее тяжелое время, то за этот вклад мы должны благодарить Венгрию. Мы должны откровенно сказать, что то, что показывает венгерский народ, как себя проявляет и какую позицию занимает, это должны признать даже его самые ярые критики" ²⁷ . Правда, с фашистской оккупацией страны ситуация в Венгрии изменилась. От преследований гитлеровцев страдали и евреи, и венгры,

стр. 57

в том числе именитые венгерские политические деятели. Из числа последних здесь достаточно напомнить имя Э. Байчи-Жилински или ближайшего политического советника самого Хорти графа Бетлена, которые были вынуждены скрываться от преследований.

В открытой, пропагандистского характера информации об этом венгерском политике закрепилось довольно искаженное представление. Дело в том, что Бетлен, будучи премьер-министром страны в 1921 - 1931 гг., внес немалый вклад в стабилизацию политической обстановки в Венгрии, в становление парламентской политической системы, которая установилась в 1920-е годы во главе с Хорти, а затем именовалась хортистским режимом. Учитывая, что ярлык "хортистско-фашистский" впоследствии был наклеен на всю межвоенную венгерскую политику, суммарная осуждающая характеристика без какой-либо дифференциации применялась и к Бетлену. Над ним, как и над всей политической системой, пришедшей на смену венгерской коммуне 1919 г., довлел этот стереотип. На самом деле этот консервативный политик, с именем которого теснейшим образом связана политическая стабилизация, достигнутая в 1920-е годы, являлся приверженцем антинацистского и прозападного политического курса венгерского государства. Бетлен даже после ухода с поста премьер-министра оказывал существенное воздействие на формирование политики страны, и с его мнением Хорти всегда считался. По сути это и позволило регенту и всей Венгрии, оказавшейся между Гитлером и Сталиным, успешно лавировать в первые годы войны и сохранять независимость страны.

В некогда закрытых материалах ТАСС давались существенно отличающиеся от открытой информации характеристики Бетлена. В них нет утверждений о том, что бывший премьер Венгрии принадлежал к "фашистской клике" хортистов. Наоборот, в одной из таких справок (серия "Неделя печати - ГБ") под названием "Граф Бетлен Иштван" от 4 февраля 1944 г. давалась достаточно объективная характеристика этого политического деятеля как в бытность его премьер- министром, так и в последующие годы. При этом указывалось, что Бетлен "стремился к ревизии Трианонского договора, но только мирным путем" ²⁸ . Эта проблема так или иначе возникала перед любым ведущим венгерским политиком, поскольку она затрагивала национальные интересы страны, болезненно воспринималась всей венгерской общественностью, тем более теми частями автохтонного венгерского этноса, которые в результате территориальных переделов в конце первой мировой войны в значительной массе оказались за пределами новых границ государства (это касалось 3,5 млн. венгров в сопредельных странах). По этой причине, как говорится в названных материалах, ревизия Трианона оставалась целью венгерской политической программы на долгие годы. При этом Бетлен признавал, что необходимо считаться с "правом на самоопределение и учитывал национальное стремление малых наций в Дунайском бассейне, исходя из интересов стабилизации их политических условий и сотрудничества народов".

Конкретная программа Бетлена, согласно этому источнику, предполагала реализацию следующих задач: 1. Возвращение Венгрии - без проведения плебисцита - издавна живущего вдоль границ страны этнического венгерского населения; 2. Предоставление для словаков и подкарпатских русин автономии с последующим свободным решением этими народами своей государственной принадлежности при международном контроле; 3. Проведение плебисцита в Банате и Бачке, где ни одна из осевших народностей не имеет численного превосходства; 4. Автономия для Трансильвании при равноправии живущих там народов ²⁹ .

Хотя политика Бетлена 1920-х годов в этой справке оценивалась в целом как "явно антисоветская" и направленная на осуществление ревизии Трианона при поддержке Великобритании, далее все же справедливо указывалось на то, что у Бетлена с приходом к власти Гембеша возникли с последним существенные разногласия по вопросам внешнеполитической ориентации

стр. 58

страны, так как тот пытался "переориентировать Венгрию на Берлин и Рим". И тут, в противоположность массовой пропаганде, Бетлену давалась довольно дифференцированная оценка.

В приведенной характеристике Бетлена отмечалось, что он тогда в знак протеста покинул ряды правительственной партии и на парламентских выборах 1935 г. выступил с оппозиционной платформой. Указывалось также, что его следовало считать политиком, "принадлежащим к антинацистской оппозиции", человеком, сохранившим свои связи с умеренным крылом правительственной партии: "Вокруг него группировались либералы, легитимисты, аристократия, часть крупной финансовой буржуазии, значительная часть крупных промышленников, старые консервативные круги и духовенство. Некоторую поддержку ему оказывали партия мелких земледельцев и социал-демократы" ³⁰ . Далее характеризовались политическая деятельность и позиции Бетлена уже в условиях начавшейся второй мировой войны. Было отмечено, что на парламентских выборах 1939 г. он "вдруг отказался выставить свою кандидатуру и отстранился от активной политической жизни", что Хорти назначил его пожизненным членом верхней палаты парламента. Обращалось внимание на то, что в 1940 г. Бетлен резко протестовал против изменения конституции "в сторону укрепления диктаторского режима", следовательно, хотя и являлся верным сторонником Хорти, все же не поддержал тех политиков, которые по германскому образцу пытались склонить регента к усилению его личной власти. В феврале 1941 г. Бетлен предостерег "венгерское общество от увлечения фашистскими идеями и впервые в Венгрии открыто высказал сомнение в победе Германии". При этом в качестве доказательства был приведен конкретный факт о том, что когда против редактора "Восьмичасовой газеты" было возбуждено дело, то Бетлен выступил на судебном процессе и "резко осудил нацистскую идеологию" ³¹ .

В ходе войны Бетлен больше не выступал перед общественностью, говорилось в справке, но выполнял ряд важных дипломатических поручений (в т. ч. поездка в Ватикан в начале 1943 г. для выяснения возможностей заключения сепаратного мира с союзными державами). Следует, однако, отметить, что составитель информации о Бетлене ошибочно считал этого политика не принадлежащим к сторонникам Хорти. В заключительной части упомянутого материала говорилось: "Вокруг Бетлена группируется значительное число антигерманской интеллигенции, консервативной и либеральной буржуазии. Его семейная газета... выступает против венгерских нацистов и немцев, а также за территориальные претензии Венгрии... Он хорошо связан с кругами парламентской оппозиции и имеет большое влияние в верхней палате. Бетлен открыто не выступает в защиту блока социал-демократов и партии мелких хозяев, но его близкий соратник проф. Д. Секфю выступал как в социал- демократической "Непсава", так и в партии мелких хозяев за сплочение рабочих, крестьян и буржуазии" ³² . Вся эта информация соответствовала действительности.

В августе 1944 г. после того, как НКИД СССР получил от правительственных кругов Великобритании информационное письмо о том, что после германской оккупации Венгрии бывший советник венгерской миссии в Мадриде, граф Бетлен искал в Лондоне контакты с английскими политиками, Деканозов запросил мнение 3-го Европейского отдела и дополнительные сведения о венгерской оппозиции, а также о самом Бетлене. Ответ за подписью Смирнова и Гейгера содержал ссылку на то, что "после разгрома венгерской армии под Воронежем в начале 1943 г. в Венгрии заметно усилилась внутриполитическая борьба", вследствие чего ряд партий и парламентских группировок, "включая социал-демократов, профсоюзы, Крестьянский союз, партию мелких сельских хозяев и легитимистов, договорились о сотрудничестве". О предполагаемой политической платформе этих сил здесь весьма скептически отмечалось, что она предусматривает лишь конституционные свободы и традиционный парламентский режим. В отношении внешнеполитических целей оппозиции, видимо исходя из правительственных устрем-

стр. 59

лений еще при Каллаи, говорилось, что ими являются лишь "национальные интересы Венгрии, выход из войны и заключение сепаратного мира с союзниками". Было высказано мнение и о политической группировке, объединенной вокруг Бетлена, указывалось на возможность наличия "серьезных оснований, позволяющих считать, что этот блок развернул свою деятельность с ведома и согласия премьер-министра Каллаи и его сторонников, которые рассылали своих многочисленных эмиссаров для установления контактов с союзниками... В марте 1944 г., когда Венгрия была оккупирована немцами, большая часть лидеров "оппозиции" была арестована" ³³ .

Говоря об этой части хортистской, и в то же время антифашистской, антигитлеровской прослойке политиков, целесообразно учитывать, что наряду с ними в условиях оккупации возникли и начали сплачиваться и другие, более радикальные силы сопротивления оккупантам. О них в СССР не знали, либо полученную с Запада информацию о них считали сомнительной. В то же время зафиксировали сведения о том, что контакты с англичанами пытался установить Л. Бетлен, сын "одного из виднейших политических деятелей Венгрии, лидера консервативных дворянско-помещичьих кругов, ориентирующихся на Англию". Его называли "связующим звеном между англичанами и активными сторонниками англофильской политики в Венгрии". Сам же Бетлен-старший с полным основанием определялся на сей раз в качестве политического советника Хорти, но при этом не обошлось без подчеркнутых намеков на его возможные "тайные устремления" и "стремления подчинить своему контролю деятельность демократической оппозиции, чтобы, опираясь на нее, в нужный момент прийти к власти и "спасти" реакционный режим Хорти и привилегии венгерских феодалов" ³⁴ .

Именно такое двойственное представление о Бетлене, о его предполагаемых планах и намерениях, по всей вероятности, утвердилось в сознании работников НКИД и поэтому отношение к нему оставалось довольно сдержанным и даже настороженным, что, в частности, подтвердилось, когда он добровольно перешел на сторону советских войск и предложил свои политические услуги. Из Венгрии 15 декабря 1944 г. в адрес Деканозова была получена телеграмма от маршала Ф. И. Толбухина с запросом о том, как быть, как поступить с И. Бетленом. Деканозов обратился за советом к 3-му Европейскому отделу НКИД, который за подписью помощника заведующего отделом И. Лаврова и референта Ф. Грязнова представил ему свои письменные соображения в виде подробной характеристики Бетлена и сопроводительного письма.

В этих документах подчеркивалось, что граф Бетлен "является одним из самых влиятельных политических деятелей Венгрии и весьма искусным политиком", который лучше остальных ориентируется в международной обстановке, давно сомневался в победе Германии и "не пошел по пути сотрудничества с немцами". "Бетлен возражал против объявления Венгрией войны Советскому Союзу, однако, не выступал открыто против гитлеровской Германии". При этом в качестве главной, характеризующей Бетлена, черты отмечалось его "упорное стремление к установлению контакта с англичанами" ³⁵ .

В прилагаемой подробной биографической характеристике Бетлена давался довольно насыщенный и компетентный обзор его жизненного пути с анализом политических взглядов и конкретных поэтапных действий. Подчеркивались его выжидательная позиция в период буржуазной революции 1918 г., бегство в Вену после провозглашения Венгерской Советской республики 1919 г., описывалась его деятельность в Сегеде, где он "примкнул к контрреволюционному центру", работа в Вене, "откуда он руководил борьбой против советской власти в Венгрии". Из периода деятельности графа на посту премьер-министра Венгрии были выделены введение нового избирательного закона, названного реакционным, сближение с Италией и ориентация на ее внешнюю политику, затем - дружба с английским лордом Реттермиром, поездка по Европе в 1930 г. с целью выяснения позиций отдельных государств к возможностям мирного пересмотра Трианонского договора, его

стр. 60

уход в отставку в условиях начавшегося мирового экономического кризиса. Приход на пост премьер-министра Гембеша, пытавшегося в начале 1935 г. "провести в полуфашистском духе некоторые реформы", вызвали у Бетлена резкое недовольство. "Бетлен в знак протеста против тоталитарных тенденций, вышел из созданной им правительственной партии "Единство" и за ним последовали многие его единомышленники" ³⁶ . Отмечалось также, что Бетлен с 1936 г. стал сторонником введения тайного голосования, но при этом добивался "гарантии" от проникновения революционных элементов в парламент.

В документе Бетлен характеризуется как "наиболее авторитетный государственный деятель послевоенной Венгрии". Его политические убеждения по праву названы консервативными. В отношении внешнеполитических воззрений этого политика было зафиксировано, что он ранее придерживался ориентации на Италию и исходил из принципа "все с Италией и ничего против Германии", но с началом войны он стал "сторонником ориентации на Англию и установления модуса вивенди со странами Малой Антанты, не отказываясь при этом от ревизионистских территориальных требований Венгрии". Весной 1941 г. Бетлен выступал в академическом обществе с нашумевшим докладом на тему "Господствующие идеи XX века", где доказывал, что "фашизм - не господствующая идея нашего века, но лишь временный переходный барьер против "коммунистической опасности", и поэтому Венгрия не должна спешить с фашизацией страны, а должна выждать результата борьбы между демократией, фашизмом и коммунизмом". При этом приводилось его высказывание, что "победит обновленная и оздоровленная демократическая система, избавленная от пороков либерализма". В его характеристике отмечалось также, что он в замаскированной форме, но все же, "высказывал свое сомнение в победе Германии" ³⁷ .

Составители характеристики Бетлена, разумеется, не обошли проблему его отношения к Советскому Союзу, не отказываясь при этом от установившихся стереотипов. "Бетлен является противником какой бы то ни было ориентации на СССР, считая, что став мощной индустриальной военной державой, Советский Союз неизбежно будет проводить панславистскую политику", - говорится в документе. Напоминается также о том, что бывший венгерский премьер еще в 1924 г. "вел переговоры с представителями Советского Союза о взаимном признании и обмене дипломатическими представителями", но достигнутое соглашение не было представлено на ратификацию парламентом Венгрии, мотивируя тем, что "венгерское общественное мнение еще не подготовлено к этой внешнеполитической акции". Утверждалось далее, что Бетлен "к Советскому Союзу относится враждебно, хотя весной 1941 г. охотно шел на установление контакта с советской миссией в Будапеште".

В заключительной части характеристики была высказана итоговая оценка Бетлена: "В политической жизни Венгрии Бетлен играл ведущую роль и оказывал огромное влияние на консервативную часть венгерских правящих кругов и на Хорти, все важнейшие решения которого обычно принимались после предварительной консультации Бетлена. По широко распространенному в Венгрии мнению Бетлен "олицетворяет мудрость венгерской конституционной государственности". В глазах венгерских фашистов, а также гитлеровской Германии он является представителем консервативной демократии и "столпом" венгерских англофилов. За период советско-германской войны Бетлен хранил молчание и не играл активной политической роли. Однако по имеющимся сведениям он является лидером влиятельной группы консервативных элементов, выжидавших лишь удобного случая для захвата власти и заключения сепаратного компромиссного мира с союзниками" ³⁸ .

В сопроводительном письме к документу сказано: "Переход Бетлена на сторону Красной Армии в момент, когда Венгрия стоит накануне полного крушения, является очередным маневром, рассчитанным на то, чтобы спасти себя и те реакционные элементы, которые стоят за ним. Привлечение его к деятельности групп Вереша и др., на что он претендует, означало бы созда-

стр. 61

ние возможности для объединения реакционных элементов". Было выражено мнение, что Бетлену, вопреки заявлению, высказанному им маршалу Толбухину о его готовности и желании "помогать нам и работать вместе с Верешем", не следует предоставлять возможность для установления контакта с этим венгерским генералом и другими лицами из инициативной группы венгров, поскольку это может привести к тому, что он подчинит их своему влиянию.

Рекомендовалось вообще не устанавливать официального контакта с Бетленом, так как по мнению отдела это отвечало бы интересам англичан, которые в противном случае "попытались бы немедленно использовать его в качестве своей опоры". Здесь явно вставала проблема будущего политического влияния в послевоенной Венгрии. Вместе с тем в сопроводительном письме предлагалось использовать переход Бетлена на советскую сторону в пропагандистских целях для воздействия на венгерских солдат и офицеров.

В конце письма от 3-го Европейского отдела в адрес руководства (что по существу предопределило дальнейшую судьбу Бетлена) сказано: "Исходя из этого мы полагаем, что предложения Бетлена о привлечении его вместе с Верешем к сотрудничеству с нашим командованием следовало бы в настоящее время отклонить... Маршалу Толбухину можно было ответить, что никакого контакта с Бетленом установить не следует и что необходимо его изолировать" ³⁹ . Учитывая, что названные выше документы были представлены В. М. Молотову и А. Я. Вышинскому, можно утверждать, что содержащиеся в них рекомендации во многом определили дальнейшее отношение к Бетлену. На экземпляре Деканозова стоит его резолюция: "С соображениями тт. Лаврова и Грязнова согласен. Надо изолировать Бетлена. Информировать лично т. Пушкина (сотрудника НКИД СССР, посла в Венгрии в 1948 - 1949 гг. - Б. Ж.), но пусть об этом он не говорит венграм".

Завершая анализ советских сведений и оценок Венгрии, ее армии и политиков периода второй мировой войны и подводя некоторые итоги, необходимо оговориться, что использованные источники являются лишь частью того богатого наследия, которым обладают центральные российские архивы, что статья не претендует на полноту освещения исследуемой проблемы. В ней сделана попытка обратить внимание на вопросы, не нашедшие еще достаточно полного и объективного освещения в исторической литературе.

Примечания

1. HORTHY MIKLOS. Emlekirataim. Budapest. 1990. 239. old.

2. JUHASZ GYULA. Magyarorszag kulpolitikaja, 1919 - 1945. Budapest. 1987. 249 - 550. old.; Новая и новейшая история, 1996, N 2, с. 194.

3. Центр хранения историко-документальных коллекций (ЦХИДК), ф. 198, оп. 2, д. 714, л. 6.

4. BARDOSSY LASZLO. Nepbirosag elott. Budapest. 1991. 229, 232. old.

5. Архив внешней политики Российской Федерации (АВП РФ), ф. 077, оп. 24, п. 112, д. 5, л. 37 - 39; Новая и новейшая история, 1996, N 3, с. 187.

6. BARDOSSY LASZLO... 327. old..

7. АВП РФ, ф. 077, оп. 24, п. 112, д. 6, л. 58,

8. Там же, д. 5, л. 73 - 74.

9. См.: А 2. magyar hadsereg megsemmisiilese a Donnal. Budapest. 1959.

10. АВП РФ, ф. 077, д. 6, л. 4 - 21.

11. Там же, л. 16, 17.

12. Там же, л. 3, 23; д. 5, л. 46 - 47.

13. Там же, д. 5, л. 47.

14. Новая и новейшая история, 1996, N 3, с. 197.

15. АВП РФ, ф. 077, оп. 24, п. 112, д. 6, л. 20,

16. Там же, д. 5, л. 1.

17. Гейгер Бела (1909 - 1983) - венгерский политэмигрант, с 1922 г. в СССР, где получил юридическое образование. В 1940 - 1941 гг. работал в советском посольстве в Будапеште, затем до декабря 1944 г. в НКИД СССР. С осени 1945 г. до лета 1946 г. снова в посольстве СССР в Венгрии.

стр. 62

18. До этого - последний посол СССР в гитлеровской Германии. По сведениям бывших сотрудников НКИД являлся "рукой НКВД в Наркоминделе", впоследствии расстрелян вместе с Л. П. Берия (Мир новостей, 17.11.1997).

19. АВП РФ, ф. 077, оп. 24, п. 112, д. 5, л. 1 - 2.

20. Там же, л. 5.

21. Там же, д. 6, л. 28 - 29.

22. Там же, л. 29.

23. Там же, д. 5, л. 15, 27.

24. Там же, л. 28.

25. Там же, л. 15 - 16, 30 - 32.

26. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ), ф. 495, оп. 74, д. 119, л. 2.

27. АВПР, ф. 077, оп. 24, п. 112, д. 4, л. 21.

28. ЦХИДК, ф. 1699, оп. 8, д. 589, л. 1.

29. Там же, л. 2 - 3.

30. Там же, л. 4.

31. Там же, л. 5.

32. Там же, л. 6.

33. АВП РФ, ф. 077, оп. 24, п. 112, д. 6, л. 24 - 25.

34. Там же.

35. Там же, л. 83.

36. Там же, л. 85 - 86.

37. Там же, л. 87 - 88.

38. Там же, л. 87 - 89.

39. Там же, л. 83 - 84.

Постоянный адрес данной публикации: