М. Изд-во АН СССР. 1963. 615 стр. Тираж 1200. Цена 2 руб. 83 коп.

Во введении к своему исследованию В. М. Далин дает критический обзор литературы, посвященной Бабефу. Всякий, знакомый с работами по этому вопросу, может всецело подтвердить вывод автора, что "сколько-нибудь подробно в них освещается только деятельность Бабефа во время термидорианской реакции и Директории. Ранний, дореволюционный период жизни Бабефа и его деятельность до 9 термидора до сих пор изучены совершенно недостаточно" (стр. 5). Именно этот существенный пробел и восполняет данная монография. В ней использован широкий круг источников: личный архив Бабефа, хранящийся в ИМЛ при ЦК КПСС; документы Национального архива в Париже и Архива внешней политики России; опубликованные произведения и письма Бабефа и другие материалы.

В. М. Далин впервые дал полную, научно достоверную биографию Бабефа до термидорианского переворота 1794 года. Все предыдущие исследователи использовали в основном материалы известной книги В. Адвиелля (1884 г.), которая сыграла положительную роль в изучении деятельности Бабефа, но далеко не была исчерпывающей и содержала многочисленные неточности. В. М. Далин провел кропотливую работу, чтобы восстановить подлинную биографию Бабефа. Прекрасный знаток эпохи, он дает всестороннее описание социально-экономической обстановки и политических событий тех лет, включая в свое исследование ряд специальных экскурсов, часто имеющих самостоятельное значение (очерк об экономическом развитии и классовых отношениях в Пикардии накануне революции; характеристика аграрного движения в 1790 - 1792 гг., движения против косвенных налогов и др.).

На этом широком фоне В. М. Далин прослеживает политическую деятельность Бабефа. В. М. Далину удалось показать, что Бабеф (ранее это не было известно) отнесся не очень восторженно к событиям 4 августа 1789 г. за их недостаточную антифеодальную направленность; в мае 1790 г. потребовал отказа от распродажи церковных земель "бандам капиталистов и спекулянтов" и настаивал на передаче их в аренду беднякам; являлся одним из первых "теоретиков максимума" (стр. 442 - 449); критиковал религиозную политику якобинцев, доказывая, с одной стороны, ограниченность руссоистских воззрений, а с другой - ненужность сугубо административных репрессий (стр. 562 - 576); требовал от Марата выступлений в защиту "благосостояния неимущего класса" (стр. 514); участвовал в августовском (1793 г.) движении парижских секций и в работе продовольственной администрации столицы; настаивал в 1792 г. на приведении зарплаты рабочих в соответствие с ценами на предметы первой необходимости (стр. 478); проявлял большой интерес к стачечному движению лиц наемного труда (стр. 403); в период Вареннского кризиса занимал республиканскую позицию (стр. 401 - 412). Все это еще более полно рисует замечательный облик истинного революционера и борца, каким был Бабеф. Центральное место в книге занимает вопрос об идейном развитии Бабефа, формировании его мировоззрения, о его общественно-политических взглядах накануне 1789 г. и в период революции. Как известно, взгляды Бабефа в дореволюционные годы нашли свое наиболее яркое выражение в переписке с Дюбуа де Фоссэ, первоначально опубликованной Адвиеллем, а в 1961 г. М. Рейна-

ром. Она свидетельствует о том, что в те годы Бабеф был уже знаком с коммунистической теорией, хотя коммунистические идеалы трактовались им еще абстрактно-теоретически. В. М. Далин обнаружил, однако, любопытное письмо от 1 июня 1786 г,, в котором Бабеф выдвигал конкретное, чисто практическое предложение об организации "коллективных ферм", сельских "ассоциаций", своего рода сельскохозяйственных товариществ, организуемых в условиях существующего общественного строя.

Осенью 1789 г..(вышел в свет "Постоянный кадастр" Бабефа со вступительной статьей, в которой были изложены его социальные воззрения. В. М. Далин справедливо считает, что это вступление может быть отнесено к числу тех документов, в которых социальная мысль Бабефа нашла наиболее ясное выражение (стр. 179). Бабеф пропагандировал здесь уравнительный земельный передел, высчитывая даже, какое количество земли придется в таком случае на каждого жителя страны.

В. М. Далин проделал значительную и важную работу, выявив в произведениях, письмах, черновиках Бабефа все те места, где последний упоминает о рабочих. Он успешно опроверг мнение, что Бабеф стал интересоваться рабочими лишь после термидора, и показал, что и в период революции тот уделял большое внимание трудящимся, работающим по найму и живущим на заработную плату. Трудно, однако, согласиться, что всюду, где Бабеф говорит о рабочих, он имеет в виду (как выражается В. М. Далин) пролетариат и особенно полупролетариат мануфактурного периода (стр. 201). Термин "рабочие" имел, как известно, в XVIII в. самый общий характер и использовался Бабефом именно в этом широком смысле слова.

Следующим после "Постоянного кадастра" ценным документом для суждения о социальной программе Бабефа в первые годы революции является его рукопись "Философский свет". Честь открытия этой рукописи принадлежит В. М. Далину. Объемистая тетрадь, сохранившаяся в архиве Бабефа, относится к 1790 - 1791 гг.; она содержит черновые материалы теоретической работы, которую последний намерен был опубликовать. Бабеф рассматривает в ней вопрос о происхождении общества и собственности. То, что он в этой связи излагает, - это, по существу, сжатый конспект учения Руссо, на произведения которого Бабеф неоднократно ссылается. Исходя из общепризнанного всей руссоистской школой основного положения, что собственность является не естественным правом, а гражданским установлением, Бабеф отрицает принцип неприкосновенности частной собственности, в том числе и земельной, требует борьбы против злоупотребления собственностью, ее ограничения в интересах общества. Тем не менее он не ставил еще тогда вопроса о необходимости ликвидации частной собственности и установления общности имуществ.

К августу - сентябрю 1791 г. относится известная переписка Бабефа с Купе. В письмах к Купе Бабеф решительно высказывался за осуществление "аграрного закона". Он выступал против частной собственности на землю, требуя раздела земли на равные участки, предоставляемые отдельным гражданам в пожизненное пользование. В этом он видел залог установления подлинного равенства, ликвидации нужды и обеспечения всеобщего благосостояния. Другими словами, он развивал те же мысли, которые мы находим уже в "Постоянном кадастре".

Термин "аграрный закон", широко распространенный в те годы, трактовался по- разному. Некоторые понимали его как раздел земли на равные участки, предоставляемые в собственность всем гражданам; были и такие сторонники "аграрного закона", которые считали, что равные земельные участки должны предоставляться лишь в пожизненное владение, а земля как таковая должна являться собственностью всего общества. К числу последних принадлежал и Бабеф. Подобные сторонники "аграрного закона", высказывавшиеся уже за обобществление земельной собственности, стояли, конечно, ближе к коммунизму, чем чистые уравнители. В. М. Далин вполне справедливо причисляет к этой же группе Курнана и Доливье. Нельзя, однако, согласиться с ним, когда он пытается доказать, что Доливье стоял ниже Бабефа (стр. 429, 431). Если Бабеф в письмах к Купе лишь в самых общих словах высказывался за неотчуждаемость земли, то Доливье в "Опыте исследования естественной справедливости" дает развернутую критику частной собственности на землю и детально обосновывает необходимость обобществления земли, причем конкретизирует это требование, предлагая передать землю как общенародное достояние в ведение коммун. Доливье, подобно Бабефу, рассматривает отмену частной собственности на землю как путь к ликвидации

общественного неравенства вообще, к ликвидации "возмутительных контрастов между нуждой и богатством"¹ .

Для характеристики общественных взглядов Бабефа в первый период революции существенный интерес представляют его взаимоотношения с "Социальным кружком". До последнего времени этот вопрос оставался совершенно неясным. В. М. Далин установил, что Бабеф знал о существовании "Социального кружка" и "Всемирной федерации друзей истины". Более того, на протесте Бабефа директории Соммы от 26 декабря 1790 г. стоит подпись - "Бабеф, из Всемирной федерации друзей истины", которая свидетельствует, что Бабеф считал себя в то время участником этой организации. Наконец, в в его архиве сохранилось и письмо к Бонвилю (от апреля 1793 г.), в котором он называл последнего "писателем-философом", "апостолом святой доктрины человечества" (стр. 319 - 320).

В. М. Далин полагает, что деятели "Социального кружка" не шли дальше Руссо и что "даже у Руссо Бабеф уже до революции встречал несравненно более категорические суждения по вопросу о роли собственности", чем у Фоше и Бонвиля (стр. 320). В том, что Бонвиль так же, как и другие руководители "Социального кружка", был руссоистом, конечно, не может быть никакого сомнения. Но он развивал это учение и делал выводы, которых мы не находим непосредственно у Руссо. Выступая за ограничение собственности и общественного неравенства, Руссо никогда не проповедовал всеобщего земельного передела и уравнительного перераспределения собственности. Бонвиль же был последовательным эгалитаристом и мечтал о полном социальном равенстве. Не случайно, что такой ортодоксальный ученик Руссо, как Мерсье, в опубликованной им в 1791 г. двухтомной работе "О Ж. Ж- Руссо, рассматриваемом как один из главных творцов революции", с негодованием отрицал, что Руссо стремился к "всеобщему ниспровержению собственности", и резко осуждал в этой связи пропаганду руководителей "Социального кружка" ² .

То обстоятельство, что в 1790 г. Бабеф считал себя приверженцем "Всемирной федерации друзей истины", не противоречит его социальным воззрениям этих лет, а лишь подтверждает, что Бабеф выступал в те годы как сторонник "аграрного закона".

Последовавшие затем события - падение монархии, провозглашение республики, установление революционной якобинской диктатуры - не могли не оказать самого непосредственного влияния на идейное развитие Бабефа. К сожалению, именно от этого периода, совпавшего с преследованием и тюремным заключением Бабефа в связи с так называемым делом о "подлоге", осталось очень мало документов, свидетельствующих о его социальных взглядах. Но и то, что сохранилось, позволяет сделать вывод, что именно в эпоху якобинской диктатуры произошел окончательный переход Бабефа на коммунистические позиции. Бабеф уже считал практически возможным установление строя, основанного на общности. Это показывает прежде всего его письмо из тюрьмы к сыну Эмилю от 23 февраля 1794 года. Это подтверждает и интересная запись, сделанная в дни его пребывания в тюрьме Аббатства (то есть в январе-марте 1794 г.), обнаруженная В. М. Далиным в личном архиве Бабефа: "Клуб равных и сторонников общности"; следовательно, в это время Бабеф уже причислял себя к сторонникам общности и в этом именно смысле употреблял слово "равные". Наконец, об этом свидетельствует и письмо Бабефа Сильвену Марешалю от 28 февраля 1794 года.

Взаимоотношения Бабефа и Марешаля - вопрос весьма важный при изучении идейного развития Бабефа. Останавливаясь на известной статье Марешаля "О бедных и богатых", В. М. Далин делает вывод, что Марешаль являлся сторонником мелкой собственности и понимал "аграрный закон" в духе, совершенно противоположном бабефовскому (стр. 426 - 427). Поэтому он интересуется далее лишь личными отношениями Бабефа и Марешаля, неоднократными попытками Марешаля оказать помощь и содействие Бабефу и допускает возможность влияния на Бабефа только философско-атеистических взглядов Марешаля.

С подобной оценкой общественных идеалов Марешаля нельзя согласиться. Еще до революции Марешаль пришел к идеям коммунизма. Статья "О бедных и богатых" пропагандировала отнюдь не конечные общественные взгляды Марешаля, а лишь своего рода "программу-минимум", подлежав-

¹ "Essai sur la justive primitive, pour servir de principe generateur au seul ordre social qui peut assurer a 1'homme tous !es droits et tous ses moyens de bonheur" par Pierre Dolivier, cure de Mauchamp, district d'Etampes, pp. 13, 17 - 18, 25.

² "De J. J. Rousseau, considere comme l'un premiers auteurs de la Revolution". Par M. Mercier. T. II. Paris. 1791, pp. 318 - 321.

шую немедленному осуществлению. В том же 1791 г. он напечатал брошюру "Госпожа Природа у решетки Национального собрания", в которой излагал идеалы общинного коммунизма. Он подробно обосновывал их -в опубликованном весной 1793 г. обширном трактате "Поправка к революции". В этом произведении дана не только острая критика социального неравенства, но и исключительно прозорливая оценка буржуазной революции и ее социальных результатов. Мысль о том, что настоящая и окончательная революция, которая установит подлинное равенство, еще впереди (мысль, развитая после термидора бабувистами), нашла свое яркое выражение уже в 1793 г. в работе Марешаля³ . Следует поэтому признать, что весной 1793 г., то есть к моменту знакомства с Бабефом, Марешаль в идейном отношении стоял отнюдь не ниже его. Мы знаем также со слов самого Бабефа, что он был знаком с работами Марешаля.

В этой связи особый интерес представляет упомянутое выше письмо Бабефа к Марешалю от 28 февраля 1794 г., написанное из тюрьмы. В нем Бабеф с восторгом отзывался о сборнике антирелигиозных стихотворений Марешаля "Бог и священники" и сообщал, что вскоре пошлет ему свою работу, в которой развивает его мысли. "Впрочем, - писал Бабеф, - ты, может быть, сочтешь слишком дерзким, когда я предамся рассуждениям о тех разделах твоей работы, которые касаются идей наивозможно лучшего для обеспечения счастья людей... Мне кажется, что истина, которую ты в этой связи постиг гораздо ближе, чем кто-либо, кого я знаю, еще не постигнута тобой вся полностью" ⁴ .

Письмо это интересно в двух отношениях. Прежде всего оно свидетельствует, что даже в 1794 г. Бабеф признавал, что Марешаль из всех тех, кого он знал, наиболее близко подошел к истине в социальных вопросах. С другой стороны, оно подтверждает вывод, что в 1794 г. Бабеф сам уже стоял на коммунистических позициях, причем не во всем соглашался с Марешалем. Это был, несомненно, зародыш тех разногласий, которые возникли впоследствии между Тайной директорией и Марешалем в связи с проектом "Манифеста равных".

В целом монография В. М. Далина впервые дает возможность составить полное представление о формировании мировоззрения Бабефа. Жаль только, что автор рассматривает его идейное развитие, как нам кажется, чересчур прямолинейно. В своей последней работе В. П. Волгин, уже будучи знаком с материалами, обнаруженными В. М. Далиным в архиве Бабефа, справедливо писал: "Вождь "Заговора равных" Бабеф уже в предреволюционные годы питал большой интерес к коммунистическим теориям, хотя, по-видимому, и проявлял иногда колебания, выдвигая предложения уравнительного характера"⁵ . В. М. Далин не уделяет достаточного внимания этим идейным колебаниям Бабефа между эгалитаризмом и коммунизмом, завершившимся к 1793 г. его окончательным переходом на коммунистические позиции. Кроме того, В. М. Далин почти не упоминает о других представителях коммунистической мысли эпохи Французской революции. Достаточно сказать, что в его обширной монографии, в которой приведены сотни имен, даже не назван автор "Катехизиса человеческого рода" Буассель, который настойчиво пропагандировал в течение всей революции коммунистические идеалы. В результате (быть может, даже вопреки желанию автора) у читателя создается впечатление, будто в 1789-1794 гг. Бабеф был единственным идеологом коммунизма, что не соответствует исторической действительности. Тот факт, что коммунизм Бабефа не был уникальным цветком, расцветшим в пустыне, а вырос в условиях известной распространенности коммунистических идей, отнюдь не умаляет историческую роль Бабефа, а лишь подчеркивает закономерность и историческую обусловленность возглавленного им движения за коренное переустройство общества.

Капитальная монография В. М. Далина является крупным достижением советской исторической науки в изучении социальных движений прошлого и передовой общественной мысли. Можно пожелать, чтобы В. М. Далин, продолжив свое исследование, посвятил новую работу последним трем годам жизни Бабефа, когда Бабеф возглавил "заговор во имя равенства", научная история которого до сих пор, по существу, еще не написана.

³ "Correctif a la Revolution". Paris. 1793 (l'An II de la Republique), pp. 306 - 307.

⁴ "Pages choisies de Babeul". Paris. 1935, pp. 159 - 160.

⁵ В. П. Волгин. Французский утопический коммунизм. М. 1960, стр. 60.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - А. Р. ИОАННИСЯН:

Комментарии: