Libmonster ID: UA-9491
Автор(ы) публикации: А. Х. КЛЕВАНСКИЙ

В истории советско-чехословацких отношений период 1918 - 1920 гг. характеризовался участием чехословацких вооруженных сил в союзнической антисоветской интервенции. Как известно, к началу первой мировой войны в России проживало несколько десятков тысяч чехов и словаков, эмигрировавших из Австро-Венгрии. К началу 1917 г. здесь оказалось также 200 - 250 тыс. военнопленных чехов и словаков, бывших солдат и офицеров австро-венгерской армии. Осенью 1917 г. главным образом из добровольцев- военнопленных был сформирован чехословацкий армейский корпус численностью до 30 тыс. человек, который должен был принять участие в военных действиях против Центральных держав. После Великой Октябрьской социалистической революции ускорился и углубился процесс социально-политического размежевания среди чехов и словаков, оказавшихся в годы войны в России. Он происходил здесь значительно интенсивнее, чем в чешских землях и Словакии, где буржуазии удалось под лозунгом общенационального единства в борьбе с монархией Габсбургов удержать руководство освободительным движением и ограничить его, по крайней мере в этот период, рамками борьбы за достижение самостоятельной государственности. Весной 1918 г. политическая дифференциация среди чешских и словацких военнопленных и эмигрантов в России получила свое организационное оформление. Во главе их революционного крыла встала коммунистическая организация, считавшая своим высшим долгом защиту завоеваний Великой Октябрьской социалистической революции - залога социального и национального освобождения трудящихся чехов и словаков. В то же время значительная часть чехов и словаков, солдат и офицеров чехословацкого корпуса, руководимая буржуазными лидерами и организациями, материально и политически связанными с англо-франко-американским империалистическим блоком, приняла участие в прямом вооруженном конфликте с пролетарской революцией1 .

Одним из доводов, которым державы Антанты и США пытались обосновать необходимость вооруженного вмешательства в дела Советской России, было якобы их стремление защитить чехов и словаков от уничтожения, грозившего им со стороны большевиков и немцев. Что же касается лидеров чехословацкого национального движения, а затем и руководителей чехословацкого государства, то для оправдания фактического участия в интервенции они также выдвигали самые разнообразные предлоги. Сначала это была так называемая борьба


1 Подробнее о мятеже чехословацкого корпуса см. А. Х. Клеванский. Чехословацкие интернационалисты и проданный корпус. М. 1965.

стр. 98

с "большевистской анархией и террором", потом вынужденная самооборона и помощь русской демократии, наконец, необходимость создания антигерманского фронта на Волге и Урале. После окончания первой мировой войны участие чехословацких частей в военных действиях объяснялось якобы выполнением ими союзнического долга. Советское правительство понимало, что окончание мировой войны может содействовать усилению интервенции. Выступая в начале ноября 1918 г. на VI Всероссийском чрезвычайном съезде Советов, В. И. Ленин предупреждал, что "никогда наше положение не было так опасно, как теперь"2 . А между тем чехословацкий корпус, являвшийся составной частью армии только что созданной Чехословацкой республики, был ядром союзнических интервенционистских сил в России.

В конце 1918 г., учитывая основные тенденции международной, а также целый ряд благоприятных факторов внутренней обстановки (крупные военные успехи на фронтах и политические успехи в тылу белых и интервенционистских армий) этого времени, советская дипломатия переходит от вынужденной обстоятельствами "пассивной политики" (как характеризовал Г. В. Чичерин период, наступивший вслед за заключением Брестского мира)3 к политике активной, характеризующейся целой серией мирных предложений, обращенных ко всем противникам Советского государства. В настоящей статье на основании ряда новых документальных материалов рассматриваются конкретные шаги советской дипломатии, направленные на нормализацию советско- чехословацких отношений.

Одним из первых правительств, к которым обратилась с мирными предложениями Советская Россия, было правительство Чехословакии. Советские руководители исходили при этом из того, что недавно возникшее чехословацкое государство само нуждается в мире и есть все основания для ликвидации вооруженного конфликта. На второй день после провозглашения чехословацкой республики, 31 октября 1918 г., народный комиссар иностранных дел РСФСР Г. В. Чичерин обратился с радиограммой к временному правительству Чехословакии. "Советское правительство, несмотря на успех своего оружия, - говорилось в ней, - ни к чему так горячо не стремится, как к окончанию бесполезного и прискорбного для него пролития крови и заявляет.., что оно готово предоставить чехословакам полную возможность, после того как они сложат оружие, проследовать через Россию для того, чтобы возвратиться в свою родную страну, с полной гарантией их безопасности"4 . 3 ноября был издан специальный приказ по Красной Армии и Красному Флоту, в котором сообщалось о конкретных мерах, направленных на то, чтобы прекратить кровопролитие и поставить новое чехословацкое правительство в известность о готовности Советского правительства "предоставить чехословакам [возможность] без оружия при полной гарантии безопасности проследовать через Россию на свою освобожденную родину"5 . Приказ предписывал реввоенсоветам всех армий Восточного фронта принять меры к тому, чтобы довести до сведения чехословацких солдат и офицеров об этих шагах Советского правительства, а также о переменах, происходящих в Австро-Венгрии. 7 ноября на заседании ЦИК единогласно было принято воззвание "К солдатам чехословацкой армии". "Мы, - подчеркивалось в воззвании, - считаем дальнейшую кровопролитную борьбу между чешскими и русскими солдатами преступлением, преступлением перед русским,


2 В. И. Ленин. ПСС. Т. 37, стр. 164.

3 Г. Чичерин. Внешняя политика Советской России за два года. М. 1920, стр. 7.

4 "Известия ЦИК", 1.XI.1918.

5 ЦГАОР, ф. 130, оп. 2, д. 589, л. 21.

стр. 99

преступлением перед чешским народом". Приводя текст ноты Г. В. Чичерина, ЦИК заявлял: "Мы обязываемся перед лицом мира пропустить вас через русскую территорию. Делом вашего правительства будет договориться с Польшей или Украиной о пропуске вас через эти территории... мы вам даем возможность вернуться в ваше отечество... Так и знайте: свободный проезд тем, кто хочет вернуться на родину, и борьба беспощадная с теми, кто остается на русской территории как сознательный враг русского народа"6 .

В отличие от правительства Чехословакии, которое не только не ответило на советское предложение, но и утаило его от общественности, не решившись его даже опубликовать, командование и политическое руководство корпуса не могло отмалчиваться. Нота Чичерина, воззвание ЦИК и приказ Наркомвоена, опубликованные в листовках и газетах чехословацких коммунистов, получили широкое распространение за линией фронта. 5 ноября официальный орган чехословацкого командования газета "Ceskoslovenski dennik" опубликовала сокращенный и весьма вольный перевод радиограммы Чичерина, опустив, в частности, те места, где говорилось об условиях пропуска чехословацких частей через территорию Советской России и о гарантии их полной безопасности. Одновременно газета опубликовала ряд статей, пытаясь дискредитировать и ослабить влияние советского предложения. Газета утверждала, что, не разбив большевиков, нельзя обеспечить прочность молодого чехословацкого государства и что чехословацкое правительство, связанное договором с Антантой, ведущей войну с Центральными державами и их союзниками, никогда не подпишет сепаратного мира или даже перемирия с Россией, а рука, протянутая Советским правительством, "останется висеть в воздухе"7 . У нас нет прямых сведений о том, каково было непосредственное воздействие советского обращения на солдат и офицеров чехословацкого корпуса, находившегося уже с начала осени главным образом под влиянием неудач на фронте в состоянии глубокого морально- политического кризиса. Однако бесспорно, что вместе с сообщениями о провозглашении Чехословацкой республики, капитуляции Австро-Венгрии и Германии и прекращении военных действий в Европе, известия о мирных предложениях Советского правительства явились еще одним ударом по боеспособности чехословацких частей.

О том, что советское предложение оставило глубокий след в мыслях и душах чехословацких солдат, косвенно свидетельствует тот факт, что прибывший в Сибирь военный министр новой Чехословацкой республики М. Штефаник, беседуя с делегациями воинских частей, вынужден был убеждать их (в частности, 11 декабря в Тюмени) в невозможности обеспечить возвращение корпуса на родину через Россию. М. Штефаник утверждал, что Советское правительство не в состоянии дать корпусу никаких гарантий безопасности на своей территории. "Путь на запад?" - спрашивал он и категорически утверждал: "Кто хочет сегодня идти туда, без боя, тот должен быть большевиком, совершить над собой моральное харакири. Да и кто станет договариваться с большевиками? О нас за границами, - продолжал министр, - говорили уже много плохого, но не говорили одного, что чехословаки настолько глупы, чтобы заключить соглашение с большевиками даже в том случае, а это не исключено, если Советское правительство согласится пропустить нас с оружием"8 . Нельзя не отметить, что к мысли о необходимости переговоров для достижения соглашения с Советским правительством о возвращении корпуса на родину через Европей-


6 "Известия ЦИК", 5.XI.1918; "Правда", 6.XI.1918.

7 См. J. Kratochvil. Cesta revoluce. Praha. 1928, s. 188 - 189.

8 "Ceskoslovensky vojak". Irkutsk, 16.V.1919.

стр. 100

скую Россию приходили многие рядовые легионеры, как только обстоятельства заставляли их серьезно задуматься над своей дальнейшей судьбой. Так, например, нелегальное совещание представителей чехословацких частей, проходившее весной 1919 г. в Екатеринбурге, обсуждало вопрос "о посылке делегатов в Советскую Россию или через нее на родину"9 . Ниже будут приведены и другие факты подобного рода.

Несмотря на то, что Советское правительство не получило ответа на свои мирные предложения, оно прилагало все новые и новые усилия, стремясь всемерно использовать создавшиеся объективные и субъективные условия для ликвидации конфликта, исходя из того, что возвращение корпуса на родину через западную территорию Советской России при определенных условиях вполне осуществимо. И Т. Масарик, судя по имеющимся документам, не исключал такую возможность. По свидетельству его секретаря Я. Цисаржа, Масарик в инструкции Э. Бенешу 29 октября 1918 г. рекомендовал: "Если будет возможно, начать переговоры с Лениным о пропуске нашей русской армии на родину; она бы в этом случае могла двигаться через Галицию или по Черному морю, если до этого времени капитулирует Турция"10 . Таким образом, советская сторона, предлагая корпусу вернуться на родину через контролируемую ею территорию, давала возможность новому чехословацкому правительству занять более самостоятельную позицию по отношению к державам Антанты и США, ибо другой путь, путь через два океана, ставил его в абсолютную зависимость от тех сил, в руках которых находились необходимые для перевозки морские суда и которые использовали это для достижения своих политических целей11 . Вопрос о транспортировке чехословацких частей носил политический характер, а не технический, как это пытались представить Масарик, Штефаник и другие члены правительства Чехословакии12 . Насколько известно, до сих пор никто не опроверг факты, приведенные консервативным чехословацким исследователем А. Калиной еще в конце 30-х годов, согласно которым весной - летом 1918 г. США имели на Дальнем Востоке достаточное количество судов, зафрахтованных главным образом в Японии, однако не предоставили их для перевозки корпуса в Европу13 . Даже такой буржуазный автор, как Ф. Пероутка, которого в отличие от А. Калины трудно заподозрить в антипатии к лидерам чехословацкого национального движения, также категорически утверждал, что вопрос о судах являлся вопросом политическим. Осенью 1918 г. существовала, писал Пероутка, "тенденция предоставить Колчаку столько времени, сколько ему было необходимо, чтобы укрепить свою власть, и это был главный и тайный довод, почему легионы не были выпущены из Сибири... Именно поэтому до тех пор, пока существовала еще какая-то надежда, что Колчак удержится, не приходили суда". В свою очередь, и Бенеш в 1923 г. признал, что "суда могли быть или не быть, либо из-за техническо-материальных затруднений, либо в зависимости от того, каково было в решительный момент настроение в Париже или Лондоне: за или против интервенции"14 .

Было очевидно, что выбор чехословаками пути на родину является существенным фактором, но далеко не решающим. Главное заключалось в том, захочет ли вообще чехословацкое правительство обсуж-


9 "Archiv Vojenskeho Historickeho Ustava (далее AVHU, Stab I. div., krab. 12, l.G/16.

10 "Ceske slovo". Praha, 28.X.1919.

11 "Жизнь национальностей", 19.I.1919.

12 J. Repka. II sjezd csl. vojska na Rusi. Praha. 1928, s. 77; "Za svobodu. Obrazkova kronika ceskoslovenskeho revolucniho hnuti na Rusi. 1914 - 1920". D. IV. Praha. 1929, s. 723, 724.

13 A. Kalina. Krvi a zelezem dobyto csl. samostatnosti. Praha. 1938, s. 160 - 161.

14 F. Peroutka. Budovani statu. Praha. 1936, d. III, s. 1644 - 1645, 1647.

стр. 101

дать вопрос о выводе своих войск из России, откажется ли оно от участия в интервенции и способно ли оно будет в таком случае проявить самостоятельность, учитывая упорное стремление Франции, от которой прежде всего зависело новое государство, продолжать старую интервенционистскую политику. В этом были серьезные сомнения. Причины молчания Праги определялись классовой сущностью чехословацкого государства, его экономической и политической зависимостью от Антанты, негативным отношением его руководителей к новой России. И все же Советское правительство не прекращало усилий, направленных на то, чтобы путем переговоров нормализовать отношения с Чехословацкой республикой. В начале декабря 1919 г. по инициативе В. И. Ленина был освобожден арестованный в связи с антисоветским выступлением чехословацких частей в Челябинске проф. Прокоп Макса, бывший комиссар чехословацкого корпуса. Он выразил желание передать лично мирные предложения Советского правительства президенту Масарику. Перед отъездом в Прагу Макса встретился и беседовал с В. И. Лениным. Сохранились некоторые документальные материалы, освещающие историю переговоров Максы с представителями Советского правительства и содержание его беседы с В. И. Лениным. Сам Макса впоследствии дважды, в 1943 г. в Лондоне и в 1950 г. в Праге, выступал в печати с воспоминаниями об этих переговорах15 . В рукописном отделе библиотеки имени В. И. Ленина хранится черновик воспоминаний В. Д. Бонч-Бруевича, также подтверждающий, что В. И. Ленин принял Максу и беседовал с ним16 . Неофициальная записка П. Максы от 11 февраля 1919 г., сохранившаяся в фондах так называемого Парижского архива Чехословацкого национального совета, проливает дополнительный свет на те усилия, которые прилагало Советское правительство для достижения мира, и помогает понять, почему наиболее дальновидные чехословацкие буржуазные политики в то время пришли к мысли о бесполезности и опасности дальнейшего участия в антисоветской интервенции. По словам Максы, он постепенно пришел к убеждению, что помощь союзников чехословацкому корпусу не была и не могла быть оказана именно из-за "социально-политического характера" действий антисоветских сил в России, потерявших всякую поддержку общественности стран Антанты, особенно после поражения Германии. Информация, полученная Максой от Й. Пшенички17 , утвердила его в мысли, что "характер борьбы" в России "разлагающе действует на наших людей". Чем далее, тем яснее становилось ему, "как лишь весьма косвенно связано это предприятие (военные действия корпуса. - А. К. ) с нашей национальной борьбой" и какую опасность таит оно в себе для будущего Чехословакии. "Я сказал себе, - писал Макса, - что пришло время ликвидировать нашу акцию в России, пока она не стала причиной внутриполитической кампании". После длительных переговоров, отмечал Макса, "по настоянию Ленина и Карахана, мне было дано разрешение вернуться и выражено пожелание, чтобы в Праге я передал, что Советское правительство готово пропустить армию через свою территорию при условии, что оружие она повезет в отдельных составах. В Праге я сообщил обо всем этом проф. Масарику, который одобрил мое поведение, выразил полное согласие с моими взглядами и лишь указал на необходимость ввиду международной обстановки повременить с действиями. Я это делаю. Однако использую каждую неофициальную возможность для того, чтобы вы-


15 "Cechoslovak". Londyn. 22.I.1943; "Hlas revoluce". Praha, 25.I.1950.

16 Отдел рукописей Государственной библиотеки имени В. И. Ленина, ф. 369, картон 21, ед. хр. 28, лл. 1 - 3.

17 Легионер Й. Пшеничка, посланный командованием корпуса из Сибири с секретной информацией в Прагу через Советскую Россию, был задержан в Москве и некоторое время находился в заключении вместе с Максой.

стр. 102

разить свое убеждение 1) в необходимости ликвидации нашей акции в Сибири и 2) в необходимости нашего неучастия в интервенционистской политике, причем заблаговременно, пока еще может быть предотвращена опасность: а) разложения корпуса, б) внутренней политической борьбы по этим вопросам"18 .

Из официальных документов советской стороны по этому вопросу укажем на обращение Г. В. Чичерина от 16 января 1919 г. к правительству США. В обращении, в частности, говорилось: "Мы официально предложили чехословакам возвращение на родину через Россию при условиях, обеспечивающих как их, так и нашу безопасность, и мы достигли полного соглашения с председателем Чехословацкого национального Совета в России профессором Макса. Он отправился в Богемию с тем, чтобы передать наше предложение чехословацкому правительству"19 . 19 января аналогичное сообщение было опубликовано и в газете "Жизнь национальностей". Важным документальным свидетельством является и письмо тогдашнего редактора издававшейся в Москве чехословацкой коммунистической газеты "Prukopnik svobody" В. Ружички вернувшемуся на родину председателю ЦИК Чехословацкой коммунистической секции при РКП (б) А. Муне. "Обращаю твое внимание, - писал Ружичка, - что проф. Макса был отпущен из России по решению ЦИКа и что именно Ленин добивался этого. Проф. Макса имел длительную аудиенцию у Ленина, и ему действительно поручена неофициальная миссия к чешскому правительству, которая касается, с одной стороны, предоставления возможности чехословацкому корпусу возвращения через Россию, а с другой - установление связей чешского правительства с русским по вопросу о перевозке пленных..."20 .

Итак, судя по документам, в конце ноября - в декабре 1918 г. Советское правительство, повторив предложение пропустить чехословацкий корпус на родину через свою территорию, делает новый шаг навстречу чехословацкой стороне, разрешая корпусу проезд с оружием, обусловив лишь перевозку его в отдельных составах. Думается, что эта новая инициатива, не оставляющая никаких сомнений в доброй воле и искреннем желании договориться, но бесспорно связанная для советской стороны с известным риском, была предпринята в результате учета всех новых обстоятельств внутреннего и международного положения. Она была предпринята потому, что, во-первых, возможное возвращение корпуса через Россию являлось вопросом острой политической борьбы как в самой Чехословакии, так и в Сибири, между силами, настаивающими на продолжении интервенции, и теми, кто искренне стремился к быстрейшей ликвидации кровавой авантюры. Во-вторых, морально-политическое состояние чехословацких частей в это время было таково, что исключалась возможность империалистической агентуры вновь спровоцировать их на антисоветское выступление. Об этом писала в то время и газета "Жизнь национальностей". Так, 19 января 1919 г. в ней отмечалось, что борьба за возвращение корпуса через Россию "становится борьбой двух направлений не только в самом корпусе, но и в Чехословацкой республике, где рабочие требуют немедленного возвращения корпуса через Россию и прекращения враждебного отношения к Русской Республике". 2 февраля та же газета констатировала, что поступающие из Сибири сообщения позволяют, по-видимому, судить, что "чехословацкий корпус потерян для контрреволюционного фронта...". Современные чехословацкие и советские исследователи на основе анализа достаточно большого фактического материала подтвердили, что эти предположения и оценки име-


18 Archiv Ministerstva Zahranicnich Veci CSSR (далее - AMZV), P. A. 19, Legace Omsk, c. 2161.

19 "Документы внешней политики СССР". Т. II. М. 1958, стр. 25.

20 AMZV, P. A. 19, Legace Omsk, c. 2161.

стр. 103

ли под собой вполне реальную почву. Нельзя также забывать, что эти мирные предложения делались в обстановке крупных успехов Красной Армии на Западном, Южном и Восточном фронтах и что именно в это время, во второй половине января 1919 г., на заседании Совета десяти в Париже Д. Ллойд-Джордж, поддержанный В. Вильсоном, поставил вопрос о невозможности и нецелесообразности дальнейшего продолжения интервенции собственными вооруженными силами держав Антанты и США и высказался за переговоры с Советским правительством.

Казалось бы, учитывая все это, чехословацкое правительство имело большие, чем раньше, основания для шагов, отвечающих интересам народов республики. Однако и оно и военное и политическое руководство в Сибири отрицательно реагировали на новую советскую инициативу, поддержанную наиболее реально мыслящими чехословацкими буржуазными политическими деятелями. Как только сведения о миссии Максы дошли до Сибири, Штефаник поставил в известность командующего интервенционистскими войсками в Сибири французского генерала М. Жанена, что будет решительно противодействовать принятию советских предложений, ибо такой шаг был бы, по его мнению, "опасным и недостойным". Он просил и Жанена использовать свое влияние для воздействия в этом духе на чехословацкое правительство. 25 января политический уполномоченный чехословацкого правительства в Сибири Б. Павлу отправил в Прагу телеграмму, составленную совместно с Жаненом. В ней заявлялось, что Макса не правомочен выступать от имени чехословацких легионеров, что возвращение через советскую территорию таит в себе серьезную опасность для будущего республики, произведет неблагоприятное впечатление на союзников и, хотя армия действительно устала и рвется домой, "состояние ее не таково, чтобы было необходимо прибегать к мере, столь унизительной"21 . Но опасения чехословацкого командования и политического руководства были напрасны. Ни Масарик, ни Бенеш, ни тем более премьер К. Крамарж не собирались вступать в переговоры с Советским правительством. Масарик в середине февраля 1919 г. в интервью корреспонденту французской газеты "Le Temps" говорил о невозможности дальнейшей вооруженной интервенции западных держав Антанты и США на данном этапе и вместе с тем отмечал, что Япония могла бы успешно продолжать военные действия в Советской России. Масарик решительно высказался за политическую блокаду Советского государства и энергичную экономическую интервенцию. Он заявил, что необходимо "изолировать очаг заразы и приступить к экономическим репрессиям"22 .

До начала 1920 г. в позициях Бенеша и Крамаржа не было принципиальных расхождений о вооруженной интервенции. Крамарж открыто требовал, чтобы корпус с боями пробивался на родину и по пути "мимоходом помог свергнуть большевистское правительство". Что касается Бенеша, то, воздерживаясь от публичных высказываний, он конфиденциально рекомендовал французскому правительству поддержать авантюристический план Б. Савинкова о создании на территории Чехословакии "с непрямой помощью чехословацкого правительства" антисоветской армии из бывших русских военнопленных23 . Она предназначалась для удара по Советскому государству с запада, в то время как белые армии и чехословацкий корпус готовились к нападению с востока. Еще 3 февраля 1919 г. Бенеш, находившийся на Парижской мирной конференции, предупреждал чехословацкое правительство, что "было бы опасно для нашей политики здесь начинать прямые переговоры


21 M. Janin. Moje ucast na ceskoslovenskem boji za svobodu. Praha (б/г), s. 210.

22 T. G. Masaryk. Cesta demokracie. Sv. I. Praha. 1933, s. 82.

23 "Dokumenty o protisovetskych piklech ceskoslovenske reakce". Praha. 1954, s. 35.

стр. 104

с большевиками о возвращении наших". "Этот капитал (корпус в Сибири. - А. К. ), - добавлял он позже, - необходимо использовать, и мы не имеем права так просто сбрасывать его со счетов"24. В конце марта 1919 г. Бенеш в беседе с государственным секретарем США Р. Лансингом, находившимся тогда в Париже, заявил, что он против того, чтобы корпус двинулся на родину из Сибири с согласия Советского правительства, ибо, по его мнению, солдаты могли, проезжая через Россию, легко подвергнуться большевистской заразе. Кроме того, такое соглашение повредило бы отношениям союзников, а следовательно, и чехословацкого правительства с Колчаком25 .

Между тем еще в период мартовских успехов войск колчаковского генерала Ханжина под Уфой чехословацкое командование начало подумывать о срочном возвращении частей корпуса, отведенных в конце 1918 г. за Урал, на фронт26 . Оно не оставляло этой мысли, как свидетельствуют документы колчаковской разведки, и в мае27 . С середины июня из Европы начали поступать сообщения о том, что руководящие круги Антанты склонны принять старый английский план об организации удара силами чехословацких и колчаковских частей в направлении на Архангельск для соединения с английскими экспедиционными войсками. Бенеш весной и летом 1919 г. неоднократно обсуждал этот план с военным министром Великобритании Черчиллем. В письмах Бенеша подчеркивалась трудность его реализации в связи с "политической обстановкой в Чехии, а также настроением чешских солдат в Сибири". Он предлагал бросить солдат на фронт "не под лозунгом борьбы с большевиками и оказания помощи адмиралу Колчаку, а под тем предлогом, что они направляются на север только для того, чтобы их можно было перевести на родину, как только они соединятся с английскими войсками, которые проводят операции на севере России". По мнению Бенеша, лишь в этом случае можно было "иметь некоторые шансы на успех..."28 .

Колчаковцы и представители Антанты действовали заодно. Управляющий колчаковским министерством иностранных дел Сукин убеждал генерала Жанена в выгодности посылки чехословацкого корпуса на Архангельск, а английский генерал Нокс убеждал Павлу и командующего чехословацкими войсками Я. Сырового принять это предложение29 . К концу июня английский план поддержали правящие круги США, а затем и Франции. 25 июня 1919 г. Бенеш телеграфировал Павлу, что большая часть корпуса (30 тыс.) должна быть эвакуирована через Архангельск и что отправка должна произойти "не под лозунгом антибольшевистского похода, а под лозунгом возвращения в Чехию". "Английский министр, - сообщал Э. Бенеш Масарику, - заявил, что если это предложение не будет принято, наши солдаты попадут домой не раньше чем через полтора-два года"30 . Почти одновременно представитель колчаковского правительства в Париже Сазонов писал в Омск, что "англичанами, как и американцами, поднят во-


24 AMZV, P. A. c. 4724, 6727.

25 "Papers Relating to the Foreign Relations of the United States. Russia. 1919". Washington. 1932, pp. 279 - 281.

26 ЦГАОР, ф. 200, оп. 5, д. 14, л. 24.

27 Начальник управления государственной охраны колчаковского министерства внутренних дел доносил 19 мая 1919 г.: "Из бесспорно достоверных источников известно, что руководители чехословаков озабочены одним планом, а именно: в соглашении с польскими и румынскими войсками, находящимися в Сибири, отправиться всем совместно на фронт и пробраться через Советскую Россию, через Петроград или на юг домой в Чехословакию, Польшу, Румынию (прежде всего имеется в виду направление - Петроград...)". ЦГАОР, ф. 147, оп. 8, д. 14, л. 267.

28 AMZV, P. A. c. 656.

29 M. Janin. Op. cit, s. 258, 270.

30 "Документы об антинациональной и антинародной политике Масарика". М. 1954, стр. 63 - 67.

стр. 105

прос о побуждении чехословаков в восточной России продвигаться на Котлас, чтобы выйти к Архангельску". В начале июля конференция держав Антанты в Версале приняла решение о немедленной отправке Чехословацких частей на фронт, о чем Клемансо сообщил Колчаку телеграммой31 .

Однако, пока в Париже велись переговоры и уточнялись детали плана, на Урале и в Сибири обстановка коренным образом изменилась. Южная группа войск Красной Армии, перешедшая в конце апреля в контрнаступление на Восточном фронте, разгромила армию генерала Ханжина и 10 июня освободила Уфу. Вслед за этим перешли в наступление части Красной Армии на левом фланге Восточного фронта. 1 июля белые были выбиты из Перми, а затем из Уральска, Златоуста, Екатеринбурга и, наконец, из Челябинска. Этим было завершено освобождение Урала. Павлу, Жанен и Сыровы сочли, что в данной обстановке агитация за возвращение чехословацкой армии на фронт будет безуспешной, хотя Бенеш телеграммой от 5 июля дал им фактически полную свободу действий, предложив самим решить, возможно ли в сложившихся обстоятельствах осуществление плана переброски корпуса32 . Однако уже в середине июля стало известно о подготовке нового, запланированного на август 1919 г. совместного наступления войск Колчака и Деникина. В связи с этим Павлу предложил срочно создать добровольческое формирование ("дивизию в составе трех полков") для продвижения на юг, через Уральск и Царицын, и соединения с Деникиным. Этот план он считал "целесообразным и выполнимым"33 .

Между тем 12 августа во Владивосток прибыло, наконец, так долго ожидавшееся легионерами посольство из Чехословакии, возглавлявшееся членом Национального собрания, социал-демократом писателем Ф. Крейчи. У посольства не было полномочий ни корректировать, ни тем более радикально изменять политический курс, до сих пор проводившийся чехословацкими руководящими кругами в Сибири. Его задача, согласно инструкциям, полученным в Праге и Париже, сводилась исключительно к тому, как писал позднее Крейчи, чтобы "содействовать моральному укреплению армии, надолго оторванной от родины, как усиленной пропагандой, так и эффективным сотрудничеством и помощью в рамках уже существующей в Сибири военно-политической организации"34 . Иными словами, посольство должно было успокоить брожение среди солдат, внушить доверие к командованию и правительству. Этому могло способствовать только конкретное заявление о сроке и маршруте эвакуации армии на родину. Но; как отмечал сам Крейчи, именно этого посольство сделать не могло, ибо и тогда все еще "не было ничего известно ни о времени, когда наши легионы начнут свой путь на родину, ни о способе, каким это произойдет. Была открыта дверь всевозможным соглашениям и комбинациям"35 . В этих условиях посольство лишь утверждало, что в принципе вопрос о возвращении корпуса домой уже предрешен и дело лишь в "технике". В заявлении посольства, опубликованном по прибытии его во Владивосток, сообщалось, что желание президента, правительства и народа - вернуть солдат на родину. "Ваше возвращение, - подчеркивалось в заявлении, - возложено на тех, кто уполномочен его подготовить и осуществить. Срок его не будет отложен ни на один день сверх того времени, которое диктуют обстоятельства технического характера"36 .


31 ЦГАОР, ф. 200, оп. 5, д. 14, лл. 27, 33.

32 AMZV, P. A. 82, c. 9028.

33 J. Skasel. Ceskoslovenska armada v Rusku a Koleak. Praha. 1926, s. 217.

34 "Za svobodu", d. IV, s. 719.

35 F. V. Krejci. Navrat sibirskych legii. Praha. 1920, s. 10.

36 "Za svobodu", d. IV, s. 724.

стр. 106

На деле командованию предоставлялась возможность под предлогом отсутствия денежных средств и судов для перевозки морем держать корпус в Сибири столько, сколько оно сочтет нужным, или под тем же предлогом попытаться бросить его, если создадутся благоприятные условия, на запад, чтобы "пробиться" на родину через Россию. Для оправдания и обоснования любой из этих возможностей в запасе у посольства были послания президента Масарика и премьера Крамаржа. В послании Масарика прежде всего утверждалось, что он ничего так горячо не желает, как возвращения солдат домой. Однако, сокрушался он, им и их родным "придется еще набраться терпения", так как технических средств для перевозки корпуса нет и решение вопроса зависит от Антанты, с "которой мы остаемся в тесной политической дружбе". Стремясь оправдать дальнейшее участие чехословацких частей в интервенции, Масарик сваливал вину за продолжение военных действий на Советское правительство и Венгерскую Советскую Республику, которая, дескать, "коварно напала на Чехословакию, стремясь соединиться с советскими войсками". Послание Крамаржа было гораздо более определенным. Являясь сторонником энергичной и немедленной поддержки со стороны чехословацкого корпуса наступления белых армий на Москву, он призывал чехословацких воинов к терпению и выражал уверенность, что они сами изберут "самый короткий и самый славный путь возвращения на родину"37 .

В то же время велись секретные переговоры посольства с Павлу, Сыровы, Жаненом, иностранными дипломатами, представителями колчаковского правительства. Главным предметом обсуждения был вопрос о возможности и условиях дальнейшего участия чехословацкого корпуса в интервенции, В октябре Павлу, Сыровы и Жанен сочли наконец обстановку на фронте благоприятной для немедленной организации похода на запад. Как известно, к этому времени Деникин подходил к Орлу, угрожая Москве, а Юденич стоял под Петроградом, 3 октября 1919 г. Павлу телеграфировал Сыровому: "Мы делаем величайшую глупость, что не готовимся к нанесению последнего удара большевикам... Следовало бы подумать о создании корпуса добровольцев (для движения) на запад и потребовать согласия нашего правительства...". Сыровы на следующий день отвечал ему: "Я согласен с переброской армии домой через запад. Потребуй от Бенеша свободу рук на случай такой выгодной возможности..."38 . 20 октября Павлу сообщил Бенешу в Париж: "Крупные успехи Деникина внушают нам мысль пробиться с самыми решительными частями армии на запад. ...Мы с генералом Сыровы просим, чтобы правительство предоставило нам свободу рук для подготовки возможного пути на запад при благоприятной ситуации... Просим ясной директивы по данному вопросу. Речь идет не об авантюре, а о важном деле, которое бы существенным образом содействовало и сохранению нашей армии". В ожидании ответа из Парижа и Праги Павлу и Сыровы начинают спешно готовить "западный вариант"39 .

Что же думала об этих планах солдатская масса? Ярче всего ее отношение к пропагандируемой в чехословацкой и белогвардейской печати идее нового похода "в Прагу через Москву" выразили интернированные на полуострове Горностай, близ Владивостока, делегаты II нелегального съезда чехословацкого корпуса и солдаты расформированных за неповиновение частей. В их гектографированной листовке - ответе на упоминавшееся выше послание Крамаржа говорилось, что ту политическую линию, которую премьер-министр предлагает осуществлять


37 "Ceskoslovensky dennik", 17, 31.VIII.1919.

38 ЦГАОР, ф. 147, оп. 8, д. 40, лл. 209 - 210; J. Skacel. Op. cit., s. 273.

39 AMZV. P. A. 19, Legace Omsk, c. 1612; J. Skacel. Op. cit., s. 279.

стр. 107

в России кровью чехословацких солдат, могли бы проводить лишь банды преступников, но не освобожденный народ Чехословакии и его представители в Сибири. Призыв Крамаржа идти на фронт на помощь Деникину, писали делегаты, "разоблачает ту бесстыдную политику союзников по отношению к русскому народу, из-за которой Антанта потерпела полный провал в России, из-за которой вот уже год мы здесь гибнем, из-за которой до сих пор раскалывается и губится Россия; ту политику, которая является нашим проклятьем, проклятьем России и славянства...".

Не менее показательны для характеристики царивших в корпусе настроений и агентурные донесения, поступавшие к командованию. В ночь на 11 ноября в Иннокентьевской, сообщала контрразведка, состоялось тайное совещание представителей 2-го и 3-го стрелковых полков, а также 2-й, 3-й и 4-й батарей легкой артиллерии. Затем без разрешения командования было созвано общее солдатское собрание. Председательствовавший на нем бывший ротный доверенный из 2-го полка Резрел заявил, что солдаты напрасно ждали решения своей судьбы от посольства, которое, находясь в Сибири, уже несколько месяцев, "до сих пор ничего не предпринимает". "Поэтому мы, - говорил он далее, - решили начать борьбу на собственный страх и риск". Кроме того, пришло сообщение, что солдаты 7-го полка категорически отказались нести службу. Среди солдат, доносил офицер контрразведки, распространено убеждение, что если придется войти в соприкосновение с большевиками, то следует заключить с ними мир и договориться о свободном проезде на родину через Россию. "Настроение, - отмечалось в донесении, - чрезвычайно скверное и в боевом отношении ничего не стоит... Ныне движение стало массовым и грозит катастрофой... Солдаты воевать не будут и используют все средства, чтобы выбраться из России домой, по всей вероятности, и путем переговоров с большевиками..."40 .

Но окончательно планы "похода на Москву" были похоронены Красной Армией. Начав в середине октября новые наступательные операции на Тоболе, V и III армии к началу ноября подошли к колчаковской столице - Омску. Отступление белых армий превратилось в паническое бегство. 5 ноября из Омска спешно выехал генерал Жанен в сопровождении 6-го чехословацкого полка. 10 ноября бежало колчаковское правительство. 8 января 1920 г. передовые части Красной Армии вступили в Красноярск. Когда арьергарду отступавшего чехословацкого корпуса угрожал удар, его командование по собственной инициативе начало переговоры об условиях перемирия с авангардом Красной Армии. 11 января Сибревком и Реввоенсовет V армии, напомнив, что Советское правительство уже неоднократно обращалось с призывом прекратить военные действия, предложили чехословацкому корпусу разоружиться, передать представителям Советской власти Колчака, его приближенных, золотой запас и другое имущество, являющееся достоянием народов России. В этом случае чехословакам гарантировались "неприкосновенность и всякое содействие в возвращении на родину"41 . Командование чехословацкого корпуса отклонило требования Сибревкома42 , прервало переговоры и издало приказ: "Оружие ни при каких обстоятельствах не сдавать, а в случае необходимости вступить в бой. Всеми средствами уничтожать путь и объекты, эшелоны


40 AVHU. Stab II div., krab. 27, II/209.

41 J. Kratochvil. Op. cit., s. 515; AMZV. f. Girsy, c. 33.

42 Есть основания предполагать, что требование Сибревкома о сдаче оружия было выдвинуто без согласования с центральным Советским правительством. Об этом, в частности, заявил в беседе с корреспондентом газеты "Ceskoslovensky dennik" 11 марта 1920 г. уполномоченный по внешнеполитическим делам советской сибирской миссии В. Виленский.

стр. 108

поджигать и создавать на дороге баррикады из вагонов. Делегации красных на восток не пропускать, железнодорожных служащих принудить к несению службы силой оружия"43 . Осуществление этого приказа могло замедлить темпы наступления Красной Армии, осложнить политическое положение в Сибири, отдалить окончательную ликвидацию колчаковщины, затруднить переброску подкреплений и подвижного железнодорожного состава на запад, где возникла реальная угроза польской интервенции44 . Одновременно советскому командованию стало известно, что чехословацкие части были вынуждены пробиваться на восток через заслоны семеновцев, которых активно поддерживали японцы, стремившиеся во что бы то ни стало удержать чехословаков между собой и наступающей Красной Армией. 9 - 12 января под Верхнеудинском между отходившими чехословацкими частями и семеновцами произошли вооруженные столкновения45 .

По распоряжению Советского правительства Сибревкому было предложено снять требование о безусловном разоружении чехословацких частей и вновь предложить им путь на родину через Россию с оружием г. руках. Впоследствии в воспоминаниях председателя Сибревкома И. Смирнова отмечалось, что В. И. Ленин настаивал на быстрейшем заключении соглашения с чехословацким командованием и рекомендовал предложить чехословакам в случае, если у них нет возможности продвигаться на восток, путь на родину через Советскую Россию46 . Документы свидетельствуют, что, по крайней мере со второй половины января Сибревком и Реввоенсовет V армии регулярно и подробно информировали Москву и лично В. И. Ленина о ходе переговоров с чехословацким командованием. Недавно удалось разыскать телеграмму, направленную делегацией иркутского Политического центра, выехавшей на запад для переговоров с командованием V армии. Полный текст телеграммы гласит:47 "Иркутскому Политическому центру, копия доктору Глосу, дипломатическому представителю чеховойск, копия генералу чеховойск Сыровому. Военная вне очереди. Сибревком предлагает чеховойску через мирную делегацию Политического центра свободный проход через Советскую Россию на родину [в] количестве один эшелон в день, скорость не менее 200 верст [в] сутки, сохраняя оружие и получив гарантию неприкосновенности. Эшелоны имеют право сопровождать представители Соединенных Штатов. [В] случае принципиального согласия представители чеховойска должны выслать особую делегацию [к] передовым отрядам Красной Армии для выработки подробностей условий похода. Ахматов, Кононов, Колосов, Коркин. Верно: дежурный по штабу 30-й стрелковой дивизии"48 . Подпись дежурного по штабу 30-й дивизии, заверяющая подлинность телеграммы, была поставлена лишь после того, как начдив 30-й А. Лапин связался по прямому проводу с командармом Устичевым и запросил его, действительно ли была отправлена телеграмма в Иркутск, гарантирующая проезд чехословацких частей на родину с оружием через Советскую республику. Командарм подтвердил отправку такой телеграммы и указал, что подробнее об этом может идти разговор после ответа чехословацкого командования49 . Предложение о проезде через Россию было, как свидетельствуют документы, отвергнуто чехословацкой сторо-


43 J. Skacel. Op. cit., s. 370.

44 См. Ленинский сборник XXXIV. М. 1959, стр. 97.

45 F. Steidler. Ceskoslovenske hnuti na Rusi. Praha. 1922, s. 104 - 105.

46 "Борьба за Урал и Сибирь". М. -Л. 1926, стр. 313.

47 Й. Скацел, ближайший помощник генерала Сырового, опубликовал в 1926 г. искаженный текст этой телеграммы, выпустив из него, в частности, то место, где советское командование предлагало чехословакам путь через Россию. J. Skacel. Op. cit., s. 372.

48 ЦГАОР, ф. 8310, оп. I, д. 2, л. 144.

49 Там же, л. 143.

стр. 109

ной - на этот раз под предлогом технических, транспортных затруднений. В действительности же отказ был обусловлен факторами политического характера и прежде всего опасением санкций со стороны Антанты. Об этом заявил в Национальном собрании новый премьер-министр Чехословакии В. Тусар50 .

Чехословацкое командование вскоре вообще прервало переговоры о заключении перемирия. При этом небезынтересно отметить вынужденные оправдания генерала Сырового, который в специальном приказе к солдатам и офицерам арьергарда утверждал, что переговоры прерваны из-за того, что условия советского командования якобы "неприемлемы и технически невыполнимы", а пришедшие к власти в Иркутске большевики "ведут себя вызывающе" и их-де необходимо припугнуть51 . Военные действия возобновились. 28 - 29 января передовые части Красной Армии под Нижнеудинском нанесли чехословацкому арьергарду жестокий удар, в результате которого, как сообщало командование V армии В. И. Ленину, он вынужден был бросить 4 бронепоезда, 118 теплушек и пешком отходить на восток52 . И. Благож, политический уполномоченный чехословацкого правительства в Иркутске, доносил о катастрофическом положении чехословацких частей к западу от города: "Весь арьергард оставил эшелоны и в сорокаградусный мороз идет пешком, бросив все свое имущество. Паника охватила и все остальные части. Армия удручена и проклинает политическое и военное руководство"53 . В этой обстановке чехословацкое командование было вынуждено выслать делегацию для возобновления переговоров с советским командованием. 7 февраля между командованиями Красной Армии и чехословацкого корпуса было наконец достигнуто соглашение о перемирии. На этот раз чехословацкие Представители подписали условия, которые они еще 24 января категорически отклонили. Условия перемирия устанавливали подвижную нейтральную зону между авангардом V армии и чехословацким арьергардом, обеспечивали содействие советского командования в снабжении; эшелонов корпуса углем и в быстрейшем завершении эвакуации. Чехословацкое командование, в свою очередь, обязывалось не предпринимать никаких попыток вмешательства в судьбу Колчака и его приближенных, передать золотой запас Российской республики иркутскому Совету при отходе последнего чехословацкого эшелона из города, не помогать белогвардейским частям, воюющим против Советской власти, не вывозить в своих поездах белых офицеров, передать советскому командованию в полной сохранности все мосты, депо, станции, туннели, не вывозить военного имущества бывшей колчаковской армии и вернуть все вагоны и локомотивы после достижения конечной станции54 .

Прекращение военных действий и достижение соглашения об эвакуации чехословацких частей открывали, казалось, дорогу и для окончательной нормализации советско- чехословацких межгосударственных отношений. Инициативу и на этот раз взяло на себя Советское правительство. 25 февраля 1920 г. по радио была передана нота правительства РСФСР правительству Чехословакии. В ноте выражалась уверенность, что заключение соглашения, гарантирующего свободный отъезд чехословацких солдат, устранит "одно из главных препятствий для полного соглашения с вашей страной, с которой Советская Россия


50 F. Peroutka. Op. cit., s. 1657.

51 J. Skacel. Op. cit., s. 380.

52 ЦГАОР, ф. 130, оп. 4, д. 469, л. 5.

53 J. Kratochvil. Op. cit., s. 524.

54 ЦГАОР, ф. 130, оп. 4, д. 469, л. 7; д. 475, лл. 48 - 49; "Пролетарская революция", 1920, N 1 (48), стр. 246 - 248; "Борьба 33 власть Советов в Иркутской губернии". Иркутск. 1959, стр. 254.

стр. 110

искренне желает жить в дружбе". Далее в ноте Советского правительства содержалось предложение начать переговоры "с целью установления мирных отношений и заключения соглашений, выгодных для обеих сторон", и выражалась уверенность в том, что между двумя республиками "могут установиться прочные дружественные отношения к наибольшей пользе каждой из них"55 .

Обстановка в стране и в мире не позволила чехословацкому правительству на этот раз игнорировать советское предложение, хотя Бенеш шесть недель затягивал ответ. Однако и этого срока ему не хватило для того, чтобы подыскать в ответной ноте более или менее серьезные и убедительные аргументы, обосновывающие отсрочку начала переговоров. Бенеш не сумел найти ничего лучшего, как сослаться на то, что интерпретация в советской ноте враждебных действий чехословацкого корпуса не соответствует действительности, ибо "с юридической точки зрения" чехословацкое правительство-де никогда не находилось в состоянии войны с Россией. В этой связи, заявлял Бенеш, им готовится сборник документов, и только после того, как он будет готов, можно будет начать переговоры56 . Как известно, этот сборник появился лишь через восемь лет57 . А в целом даже таким далеко не ординарным чехословацким буржуазным политикам, как Масарик и Бенеш, понадобилось шестнадцать лет, чтобы отказаться от собственных иллюзий о непрочности и недолговечности нового общественного строя, установленного в России, и решиться пойти на официальное признание пролетарского государства и нормализацию отношений с ним.

В рамках одной статьи не представлялось возможным сколько-нибудь полно рассмотреть все стороны и аспекты даже межгосударственных советско-чехословацких отношений, этого короткого, но столь богатого событиями периода. Мы остановились лишь на некоторых существенных и в то же время малоизвестных сюжетах этих отношений в хронологических рамках конца 1918 - начала 1920 годов. Они определялись, как нам представляется, прежде всего тем обстоятельством, что державам Антанты и США удалось втянуть в вооруженный конфликт с Советским государством дезориентированных солдат и офицеров чехословацкого армейского корпуса, а затем и возникшую на развалинах Австро-Венгрии Чехословацкую республику. Советскому правительству пришлось устанавливать отношения с государством, вооруженные силы которого вели открытую борьбу с русской революции ей, той революцией, которая, по признанию самого Масарика, не только не повредила достижению национальной независимости, но была для дела чехословацкого освобождения "скорее плюсом, чём минусом"58 .

Как следует из изложенных фактов и документов, Советское правительство делало все возможное в тех трудных внутренних и международных условиях для достижения мирного урегулирования. Оно неоднократно выступало с предложениями, осуществление которых могло привести к немедленному прекращению кровопролития. И не его вина, что сделать это удалось лишь в начале 1920 г., после военного разгрома интервенционистских и белогвардейских армий в Сибири.


55 "Документы внешней политики СССР". Т. II. стр. 390 - 391.

56 Там же, стр. 478.

57 Публикация увидела свет как приложение (т. III) к работе: E. Benes. Svetova valka a nase revoluce. Sv. I - III. Praha, 1927 - 1929.

58 T. G. Masaryk. Svetova revoluce. Praha. 1930, s. 224.


© elibrary.com.ua

Постоянный адрес данной публикации:

https://elibrary.com.ua/m/articles/view/БОРЬБА-СОВЕТСКОГО-ПРАВИТЕЛЬСТВА-ЗА-НОРМАЛИЗАЦИЮ-СОВЕТСКО-ЧЕХОСЛОВАЦКИХ-ОТНОШЕНИЙ-КОНЕЦ-1918-НАЧАЛО-1920-Г

Похожие публикации: LУкраина LWorld Y G


Публикатор:

Alex GalchenukКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://elibrary.com.ua/Galchenuk

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

А. Х. КЛЕВАНСКИЙ, БОРЬБА СОВЕТСКОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА ЗА НОРМАЛИЗАЦИЮ СОВЕТСКО-ЧЕХОСЛОВАЦКИХ ОТНОШЕНИЙ (КОНЕЦ 1918 - НАЧАЛО 1920 Г.) // Киев: Библиотека Украины (ELIBRARY.COM.UA). Дата обновления: 12.11.2016. URL: https://elibrary.com.ua/m/articles/view/БОРЬБА-СОВЕТСКОГО-ПРАВИТЕЛЬСТВА-ЗА-НОРМАЛИЗАЦИЮ-СОВЕТСКО-ЧЕХОСЛОВАЦКИХ-ОТНОШЕНИЙ-КОНЕЦ-1918-НАЧАЛО-1920-Г (дата обращения: 28.03.2024).

Найденный поисковым роботом источник:


Автор(ы) публикации - А. Х. КЛЕВАНСКИЙ:

А. Х. КЛЕВАНСКИЙ → другие работы, поиск: Либмонстр - УкраинаЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Alex Galchenuk
Mariupol, Украина
900 просмотров рейтинг
12.11.2016 (2693 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
VASILY MARKUS
Каталог: История 
3 дней(я) назад · от Petro Semidolya
ВАСИЛЬ МАРКУСЬ
Каталог: История 
3 дней(я) назад · от Petro Semidolya
МІЖНАРОДНА КОНФЕРЕНЦІЯ: ЛАТИНСЬКА СПАДЩИНА: ПОЛЬША, ЛИТВА, РУСЬ
Каталог: Вопросы науки 
7 дней(я) назад · от Petro Semidolya
КАЗИМИР ЯҐАЙЛОВИЧ І МЕНҐЛІ ҐІРЕЙ: ВІД ДРУЗІВ ДО ВОРОГІВ
Каталог: История 
7 дней(я) назад · от Petro Semidolya
Українці, як і їхні пращури баньшунські мані – ба-ді та інші сармати-дісці (чи-ді – червоні ді, бей-ді – білі ді, жун-ді – велетні ді, шаньжуни – горяни-велетні, юечжі – гутії) за думкою стародавніх китайців є «божественним військом».
9 дней(я) назад · от Павло Даныльченко
Zhvanko L. M. Refugees of the First World War: the Ukrainian dimension (1914-1918)
Каталог: История 
12 дней(я) назад · от Petro Semidolya
АНОНІМНИЙ "КАТАФАЛК РИЦЕРСЬКИЙ" (1650 р.) ПРО ПОЧАТОК КОЗАЦЬКОЇ РЕВОЛЮЦІЇ (КАМПАНІЯ 1648 р.)
Каталог: История 
17 дней(я) назад · от Petro Semidolya
VII НАУКОВІ ЧИТАННЯ, ПРИСВЯЧЕНІ ГЕТЬМАНОВІ ІВАНОВІ ВИГОВСЬКОМУ
Каталог: Вопросы науки 
17 дней(я) назад · от Petro Semidolya
ТОРГОВО-ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА ЕС В СРЕДИЗЕМНОМОРЬЕ: УСПЕХИ И НЕУДАЧИ
Каталог: Экономика 
26 дней(я) назад · от Petro Semidolya
SLOWING GLOBAL ECONOMY AND (SEMI)PERIPHERAL COUNTRIES
Каталог: Экономика 
32 дней(я) назад · от Petro Semidolya

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

ELIBRARY.COM.UA - Цифровая библиотека Эстонии

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры Библиотеки

БОРЬБА СОВЕТСКОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА ЗА НОРМАЛИЗАЦИЮ СОВЕТСКО-ЧЕХОСЛОВАЦКИХ ОТНОШЕНИЙ (КОНЕЦ 1918 - НАЧАЛО 1920 Г.)
 

Контакты редакции
Чат авторов: UA LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Цифровая библиотека Украины © Все права защищены
2009-2024, ELIBRARY.COM.UA - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие Украины


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android