М. Изд-во Московского университета. 1984. 256 с.

Рецензируемая книга написана профессором Московского университета А. Р. Корсунским (ныне покойным) и профессором Ригобертом Гюнтером (ГДР), авторами ряда работ по проблемам разложения античного общества, зарождения и становления феодального строя¹ . Она издана параллельно в СССР и в ГДР. Содержание книги весьма широко: в ней анализируется политическая и социально-экономическая история Западной Римской империи III - V вв., вестготов в III - VII вв., свевов в V - VI вв., вандалов во II - VI вв., бургундов в IV - VI вв., Британии II - VII вв., гуннов в IV - V вв., Реции, Норика и Паннонии V - VI вв., франков в III - VII вв., остготов в V - VI вв., лангобардов в I - VI веках. Главное внимание уделено вторжению германских племен в пределы империи и его последствиям. Жизнь коренного местного населения освещается попутно, отчего и материал о социальном субстрате варварских королевств представлен слабее. Жаль также, что при рассказе о варварских образованиях, возникших на территории бывшей Западной Римской империи, не уделено внимания бриттонизации галлороманской Арморики и превращению ее в Бретань.

Авторы придерживаются совпадающей концепции относительно событий III - VI вв. в обширном регионе Западной Европы, рассматривая осуществлявшийся тогда переход от рабовладельческого строя к феодальному не как эволюционный процесс простого перерастания позднеантичного общества в раннефеодальное, а как длительную революцию особого рода, в ходе которой произошел синтез элементов разлагавшегося родового строя у германцев и разлагавшегося рабовладения в провинциях Западной Римской империи. Длительность этого процесса, представляющаяся многим античникам и медиевистам несовместимой с понятием революции, была, по мнению авторов, в условиях тогдашней исторической реальности как раз сравнительно небольшой, если сопоставлять эту длительность с многотысячелетней протяженностью перехода от первобытнообщинного строя к рабовладельческому (с. 6). Обосновывая устарелость (с. 162 - 163, 200 - 201, 205 - 206) крайних точек зрения в споре между сторонниками концепций континуитета (преемственности между Древним Римом и средневековьем) и дисконтинуитета (разрыва между ними), авторы доказывают фактическим материалом, что налицо было "диалектическое единство противоречий, в число которых входят также континуитет и дисконтинуитет" (с 27); главное же заключалось в том, что обозначился эпохальный разрыв - переход к новой, феодальной формации. Что касается давней дискуссии "романистов" и "германистов" насчет того, чье наследие для раннефеодальной Европы было важнее, то, признавая огромное конкретно-историческое значение воздействия древнеримских учреждений и культуры, в целом авторы считают решающим для становления феодальных отношений не внутренний социальный фактор (восстания рабов и колонов, изменявшие прежние порядки), а внешний (разгром Западной Римской империи германскими племенами и его последствия).

Книга насыщена богатым фактическим материалом. В ней учтена новейшая литература и приведены свежие научные данные по различным аспектам темы. В большей мере относится это к вестготам, вандалам, бургундам, гуннам, франкам, остготам и лангобардам; в меньшей - к свевам, англосаксам, а также к племенам, ломавшим границы имперских провинций на Верхнем Дунае. Учет результатов последних археологических открытий и анализ письменных источников позволили авторам прийти в ряде случаев к интересным и новым выводам. Так, они устанавливают, что вестготы потому сумели первыми из германцев создать варварское королевство, что достигли к концу IV в. наиболее высокого уровня социального развития, возможного при родоплеменном строе (с. 35). Вопреки довольно распространенной точке зрения, будто агрессоры-варвары и угнетенные рабы, колоны и местные свободные крестьяне всегда

¹ В их числе: Корсунский А. Р. Образование раннефеодального государства в Западной Европе. М. 1963; его же. Готская Испания. М. 1969; его же. История Испании IX - XIII веков. М. 1976; Korsunskij A. The Early Feudal State and the Formation of Feudal Property in Western Europe. M. 1970; Gunther R. u. a. Sozialokonomische Verhaltnisse im alten Orient und irn klassischen Alterturn. Brl. 1961; ejusd. Vom Untergang Westroms bis zum Reich der Merowinger. Brl. 1984.

стр. 128

объединялись против знати и рабовладельцев, материал, содержащийся в книге, свидетельствует, что варвары, которым в принципе была чужда социальная солидарность с любым классом римского общества, в зависимости от обстановки нередко поддерживали прежних господ, нейтрализуя движение народных низов, а то и сами становились рабовладельцами (с. 44 - 45, 50, 77, 154, 199). В отличие от мнения о примерном количественном равенстве германской и местной частей смешанного населения варварских королевств авторы констатируют: доля захвативших там власть варваров была ничтожно мала, так что этническая структура общества почти не изменялась (с. 49, 174, 198, 203). Накануне падения империи в 476 г. ее государственный аппарат вовсе не превратился в номинальную величину: он реально управлял провинциями и оставался действенным политическим фактором (с. 58). Бургунды практически не оставили в Галлии следов собственной материальной и духовной культуры (с. 94). Условия для революционного преобразования античного общества в Западной Европе стали создаваться со второй половины IV в. (с. 134). И в римской Галлии, и в раннефеодальном государстве Меровингов наиболее прогрессивную роль в экономике играл не галльский Юг или Запад, а район между Рейном и Сеной (с. 149). В VI в. рабство еще оставалось во Франкском государстве важным и жизнеспособным институтом (с. 156). Варварские королевства V-VI вв. в Галлии, Италии и Испании имели двойственную природу, сочетая в себе догосударственные органы управления германцев и остатки римской государственности, а в англосаксонской Британии - единую природу, доклассовую (с. 204, 207). Эти и некоторые другие выводы являются существенным вкладом в медиевистику.

Подытоживая свои наблюдения о характере и социальной сущности варварского королевства, авторы уделяют главное внимание условиям, при которых оказывался возможным и плодотворным германо-романский синтез, приведший к возникновению раннефеодального общества и государства. Подчеркивая, что такой синтез не носил обязательного характера, они устанавливают в качестве подходящих для него условий: достаточную ступень зрелости варварского общества и разложения рабовладельческих отношений античного общества в конкретной провинции; определенную продолжительность спокойного взаимодействия этих двух миров; наличие определенного численного минимума носителей варварских и римских институтов (с. 125, 208). Сравнивая различные варварские королевства, авторы заключают, что раннефеодальными из них были Толедское (вестготское в Испании) и Франкское, а протофеодальными - Тулузское (вестготское в Аквитании), Бургундское, Остготское, Вандало-Аланское и англосаксонские государства в Британии, убедительно аргументируя такую дифференциацию фактическими данными. Социальная революция, следовательно, носила тогда на разных территориях неодинаковый характер: она могла приводить к развитию как протофеодальных, так и раннефеодальных отношений (с. 210 - 211).

В книге не выделен особо 476 г., когда Одоакр, ликвидировав Западную Римскую империю, основал варварское государство в Италии, ибо авторы не считают этот факт важным событием. Гибель Западной империи ими трактуется как цепь длинного ряда явлений, наполняющих собой социально-экономический и политический процесс, адекватный революции. Тем не менее, вовсе не сводя событие 476 г. к революции, полагаем, что можно в научном плане истолковывать его более широко, привязав политическую "гибель" Западной империи именно к нему. Это показал, в частности, на несколько ином материале венгерский ученый Ласло Варади² , который обозначает реальным концом античного мира не социальный кризис III в. и не торжество варварских королевств в VI в., а именно 476 г., поскольку, на его взгляд, феодализация Италии началась уже тогда, а не вследствие лангобардского ее завоевания, как это считали прежде.

Остановимся на социальной роли варваров в процессе феодализации. Исходная посылка авторов состоит в том, что, хотя в рабовладельческом обществе возникали элементы феодальных отношений, там не сложился еще феодальный способ производства и не было тех классов, которые могли бы стать носителями новых производственных отношений; эти классы формировались не в недрах старого общества; общественный материал для будущих классов феодалов и зависимых крестьян возникал среди варваров. Народные массы античного общества исчерпали свои созидательные ресурсы в перманентном мятеже; поэтому рабовла-

² Varady L. Die Auflosung des Altertums. Budapest. 1978; ejusd. Epochenwechsel um 476. Budapest - Bonn. 1984.

стр. 129

дельческое государство сумели сломать только внешние силы - германцы и союзные им племена. Внедрившись в империю, они превратились во внутреннюю силу; после этого осуществился германо романский синтез; развернулась феодализация (с. 6 - 7).

Однако по ходу изложения, обобщая результаты своих изысканий на конкретном материале разных регионов бывшей империи, авторы трактуют данный вопрос уже несколько иначе. Касаясь разлагавшегося античного общества, они пишут, что крупные римские землевладельцы стали в своем дальнейшем развитии предшественниками средневековых феодалов, а античные колоны - предшественниками феодально-зависимых крепостных (с. 9). Уже в конце III в. римские колоны прикреплялись к земле (с. 12); в поздней Западной империи земельные магнаты распространили свою власть на многих крестьян (с. 14 - 15); а в конце IV в. там стала складываться политическая идеология будущего класса феодалов (с. 21). Авторы указывают, что эти элементы феодализма имели важное значение в процессе романо-германского синтеза, но не могли нормально развиваться до гибели Западной империи (с. 28). По их мнению, вестготы в Галлии вовсе не ломали рабовладельческих отношений, а сосуществовали с ними и включались в них. Римские и германские органы управления функционировали параллельно, а над ними надстроилась и всеми руководила королевская власть германских военных вождей (с. 53). В Испании, отмечается в работе, римские рабы, либертины и колоны были основными контингентами формировавшегося позднее (в VI в.) класса зависимых крестьян (с. 65), так что в готской Испании шло дальнейшее развитие тех социальных явлений, которые наметились еще в римской Испании, а именно: формирование феодальных отношений (с. 69) и феодальной вотчины в основном путем внутренней трансформации позднеримской Латифундии (с. 70). В Вандальском королевстве рабовладельческие отношения сохранились; вандалы и аланы просто сменили там римлян как господ (с. 77). И в Бургундском королевстве рабовладельческое общество тоже не было уничтожено и продолжало эволюционировать в прежнем направлении (с. 89). Ломавшие римские порядки гунны вообще не участвовали в синтезе, ведущем к феодализации (с. 116). В провинциях Верхнего Дуная она основывалась на уровне, достигнутом производительными силами рабовладельческого общества (с. 125). Даже у франков рабы по VI в. оставались рабами, а не превращались в зависимых крестьян (с. 156), так что социальная революция свершилась там только в VII - VIII вв. (с. 165). В остготской Италии сохранялись античные общественные отношения (с. 185 - 186), включая зародившиеся ранее элементы феодализма (с. 190). В Паннонии пришельцы - лангобарды вовсе не были для местного общества феодализирующим фактором (с. 197). Зачатки феодальных отношений действительно существовали еще в позднеримском обществе (с. 205). Из всех провинций Западной империи только в Британии феодализм развивался в результате внутреннего прогресса варварского общества, без синтеза с римским социальным наследием (с. 207).

Таким образом, материал книги свидетельствует, что историческая роль варваров свелась фактически к слому тех преград, которые тормозили в Западной империи развитие феодализма. Это облегчило социальный прогресс. Возникновение варварских королевств обозначило собой установление протофеодального периода, лишь с VII в. начавшего переходить в раннефеодальный (с. 211). Однако и без такого слома, по-видимому, победил бы феодальный строй, хотя и позднее, как это случилось в отразившей натиск варваров и уцелевшей Восточной Римской империи (Византии).

Оценивая эту проблемную работу в целом, подчеркнем, что она содержит массу интересного и нового материала и к тому же интенсивно будит творческую мысль.

Постоянный адрес данной публикации: