В течение полувека, с 1870 по 1920 г., Жорж Бенжамен Клемансо (1841 - 1929 гг.), по образованию врач, играл сначала заметную, а затем и первостепенную роль в политической жизни Франции. Враг Второй империи, он на четыре года уехал в США и вернулся на родину лишь незадолго до падения Наполеона III. Клемансо выделялся недюжинным умом, твердым характером, неукротимой энергией.

В политической карьере Клемансо отчетливо прослеживаются два противоположных периода. До 1905 г. он стоял на радикальном фланге буржуазных республиканцев, активно боролся за утверждение республиканского строя, сочувствовал парижским коммунарам и пользовался доверием ряда революционеров, непримиримо выступал против колониальной экспансии, милитаризма и клерикалов. За выступления в парламенте и печати, принесшие ему репутацию обличителя реакции, наследника якобинцев, низвергателя министерств и "защитника угнетенных", его прозвали "Тигром".

На втором этапе своей деятельности Клемансо выступает в совсем ином обличий. Сделавшись в 1906 г. министром внутренних дел, а затем возглавив на три года правительство, он обрушил жесточайшие репрессии на рабочее движение и профсоюзы. Накануне и в годы первой мировой войны он стоял на шовинистических позициях, требуя беспощадной расправы со всеми, кто выступал за прекращение империалистической бойни. Через несколько дней после победы Великой Октябрьской социалистической революции французская буржуазия вторично вручила ему власть, и он употребил ее на организацию антисоветской интервенции. Ценою огромных жертв доведя первую мировую войну до победного для Антанты конца, он вместе с другими ее лидерами навязал побежденным империалистический мир и активно участвовал в создании Версальской системы.

В констатации того факта, что буржуазные политические деятели по-разному ведут себя, находясь в оппозиции или стоя у власти, нет ничего нового. Но Клемансо в этом отношении побил, пожалуй, все рекорды. Хотя определенные симптомы перерождения наблюдались у него и до 1906 г., никто, вероятно, не ожидал, что оно примет такие масштабы и что "Тигр" открыто будет поклоняться тому, что сжигал, и сжигать то, чему поклонялся. Впрочем, Ф. Энгельс предсказал возможность подобной метаморфозы задолго до того, как она произошла в полной мере. "Клемансо, - писал он в 1886 г., - поставлен теперь перед необходимостью окончательного решения, но почти несомненно твердо перейдет на сторону буржуазии, и тогда он хоть и станет министром, но будет человеком конченым"¹ . История показала, что исход дела оказался именно таким, какой предвидел Энгельс.

Многим думалось, что заслуги Клемансо перед монополистическим капиталом будут по-своему оценены, и он вступит в девятый десяток своего жизненного пути как президент Французской республики, окруженный почетом в "респектабельном" буржуазном обществе. Случилось, однако, иначе: в тот момент, когда "Тигр" находился в зените славы, национальная буржуазия отвернулась от него, ибо мирный договор с Германией не воплотил в жизнь всю программу французских империалистических кругов, предусматривавшую установление прочной гегемонии Франции в Европе, интервенция в Советской России позорно провалилась, а поддержка Колчака и Деникина также себя не оправдала. На президентских выборах 1920 г. парламентарии отвергли Клемансо, и его политическая карьера на этом закончилась.

"Тигру" посвящено немало книг. Наряду с апологетическими жизнеописаниями, принадлежащими перу его бывших сотрудников или почитателей, есть и резко враждебные, зачеркивающие в его деятельности все положительное на любом ее этапе.

¹ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. 36, стр. 386.

стр. 112

Марксистских исследований, посвященных Клемансо, пока нет, и четкого ответа на вопрос о том, как реально сочетались в этом человеке столь противоположные ипостаси и чем объяснялся крутой поворот в его политическом кредо, никто из биографов пока не дал. Никто из них не обратил должного внимания и на то, какую роль сыграли в политической эволюции Клемансо революционные события в России.

Между тем именно выступления российского пролетариата - сначала революция 1905 - 1907 гг., а затем Великая Октябрьская социалистическая революция оказали решающее воздействие на мировоззрение Клемансо. Только после революций в России он начал постепенно осознавать, что Парижская Коммуна была не случайным эпизодом истории, как ему раньше представлялось, а закономерностью, порожденной развитием рабочего движения. С таким ходом событий Клемансо примириться не хотел и во имя спасения оказавшегося под угрозой капиталистического строя решительно стряхнул с себя прежний радикализм. Свирепо расправляясь даже со сравнительно безобидными выступлениями французских рабочих в 1906 - 1909 гг., он имел в виду не столько то, что представляло собой тогда это движение, сколько то, чем оно могло стать под влиянием русского примера. Тем же страхом перед пролетариатом он руководствовался и в 1917 - 1920 гг., когда мечтал любым способом задушить Советскую власть. Результат антисоветской авантюры известен: Клемансо пришлось поспешно уводить из России французских солдат и матросов, быстро проникавшихся ленинскими идеями. Главная цель, которую преследовал "Тигр", оказалась недостижимой, а он сам стяжал незавидную славу реакционера и душителя прогресса. Таков итоговый вердикт, вынесенный историей. Данный очерк посвящен переломному этапу в эволюции "Тигра" - его деятельности на посту министра внутренних дел, а затем главы правительства в 1906 - 1909 годах.

*

В феврале 1906 г., когда президентом Франции был избран умеренный радикал А. Фальер, в Париже распространились слухи, что в новое правительство должен войти Клемансо. Встревоженный этой перспективой, российский посол А. И. Нелидов посетил сдававшего полномочия президента Э. Лубе и так изложил содержание своей беседы с ним: "Я воспользовался случаем, чтобы спросить мнение г. Лубе относительно распущенного здесь слуха, будто г. Фальер имеет намерение допустить в состав министерства социалиста Клемансо. Такое назначение, сказал я, было бы убийственно для нашего союза, так как Клемансо не только враждебно относится к России, но и писал статьи, лично оскорбительные против государя императора, и сношения с ним были бы для меня невозможны". Лубе успокоил посла: "Не верьте этому,.. эти слухи распускают сам Клемансо и его приятели. Когда меня выбирали президентом, он напечатал в своей газете, что я его кандидат. А я имел с ним всегда самые недружественные сношения и с тех пор ни разу его не видал. То же самое будет и с Фальером". Нелидов закончил свое донесение в Петербург словами: "Я полагаю, что г. Лубе предупредит об этом (русском демарше. - Д. П.) своего преемника, которого, впрочем, я не считаю способным вдаться в такую крайность"² .

Прогнозы Лубе не оправдались. Новый глава правительства радикал Ф. Сарьен предложил в марте 1906 г. Клемансо министерский портфель, и тот согласился войти в кабинет. Рассказывают, что, когда состав правительства уже определился, но портфели еще не были распределены, Сарьен пригласил будущих министров к себе домой и, разливая аперитивы, спросил у "Тигра": "А вы что предпочитаете?" - на что последовал немедленный ответ: "Внутренние дела"³ . Достоверный ли это факт или анекдот, сказать трудно, но Клемансо действительно получил портфель министра внутренних дел, хотя раньше Сарьен собирался взять его себе. Человек бесцветный, он привлек в свой кабинет людей, сыгравших в последующей истории Франции видную роль: двух будущих президентов - Р. Пуанкаре и Г. Думерга и четырех будущих премьеров - Л. Барту, Ж. Лейга, А. Бриана и Ж. Клемансо. С особым интересом было

² Архив внешней политики России (АВПР), ф. МИД, канцелярия, 1906 г., оп. 470, д. 107, т. I, лл. 40 - 41.

³ A. Zevaes. Clemenceau. P. 1949,p. 184.

стр. 113

воспринято участие в кабинете политических деятелей, слывших крайне левыми и никогда ранее в правительство не входивших. "Лицо нового министерства определяет прежде всего одновременное вступление в него Клемансо и Бриана"⁴ , - писал Ж. Жорес, а Нелидов сообщал в Петербург: "Излишне настаивать на том, что самым выдающимся членом нового кабинета является Клемансо и что впервые в совете министров заседает социалист столь крайнего оттенка"⁵ .

Этот "социалист" расположился в министерстве внутренних дел на площади Бово. Но, зная его нрав, можно было с уверенностью сказать, что он не довольствуется этим. Его влияние на политику кабинета росло с каждым днем. "У меня не было никаких иллюзий, что его можно подчинить какой-то дисциплине в правительстве, которое возглавляется не им самим, - писал Пуанкаре. - Я... хорошо помню, с каким нетерпением Клемансо держался во втором ряду до того дня, ножа смог ринуться в первый... Этому человеку- дьяволу всюду было тесно"⁶ .

"Тигр" прорвался к власти, когда мир уже вступил в новую эпоху, эпоху империализма. Это давало себя знать крайним обострением классовых противоречий внутри Франции и в мировом масштабе. Революция 1905 - 1907 гг. в России, первая в мире народная революция эпохи империализма, положила конец надеждам буржуазии на спокойное господство. Под воздействием русской революции набирало силы и ширилось французское рабочее движение. Трудовой народ решительно выступал против того порядка, который он почти безропотно терпел десятилетиями. 1906 год оказался для Франции рекордным по числу забастовок: в них приняли участие 438500 рабочих. Сопротивление клерикалов утвержденному в 1905 г. закону об отделении церкви от государства создавало угрозу гражданской войны в стране. Отношения ее с Германией в связи с борьбой за раздел еще не поделенных частей мира обострялись, и каждый раз то здесь, то там возникали очаги острых конфликтов. Ценность союза с Россией, потерпевшей поражение в войне с Японией и охваченной революцией, становилась для французских государственных деятелей все более сомнительной. Признавая это, русский поверенный в делах А. В. Неклюдов сообщал в Петербург, что общественность и правительственные круги Франции встревожены положением дел в России⁷ .

Став министром, Клемансо резко изменил отношение к России. "Когда министерство было составлено, - писал Нелидов, - то Сарьен и Клемансо тотчас же поочередно приехали ко мне с визитом. Я воспользовался их посещением, чтобы с полной откровенностью объясниться насчет отношений нового кабинета к союзу с Россией. И тот, и другой в самых положительных выражениях заявили мне,.. что все единогласно признали необходимость оставить союз с Россией в основе внешней политики Франции и исполнить принятые относительно нас обязательства... В объяснениях с г. Клемансо я напомнил ему о враждебных и даже оскорбительных выходках его против России в его газете. Он старался уверить меня, что никогда не был врагом России и союза с нею, а только осуждал способ применения его французским министерством и критиковал наш образ правления. "Если в статьях моих, - сказал он, - и могли проскочить некоторые излишества выражений, о которых я сожалею, то это естественное последствие свободы печати, когда в пылу письма перо журналиста часто заходит за пределы его мыслей и намерений"⁸ .

Итак, несмотря на сомнения в эффективности франко-русского союза, сжигать мосты в обстановке обострения франко-германских отношений "Тигр" не хотел. Более того, он снял свои прежние возражения против предоставления России займа, предназначенного для расправы с революцией, и одобрил подписанную в апреле 1906 г. секретную франко-русскую военную конвенцию, которая отличалась гораздо большей определенностью, чем конвенция 1899 г.: в ней прямо говорилось, что главным врагом обеих стран является Германия, и подчеркивалось, что в случае германской агрессии Франция и Россия придут на помощь друг другу.

⁴ "L'Humanite", 12.III.1906.

⁵ АВПР, ф. МИД, канцелярия, 1906 г., оп. 470, д. 107, т. I, л. 72.

⁶ R. Poincare. Au service de la France. T. I. P. 1931, p. 16.

⁷ АВПР, ф. МИД, канцелярия, 1906 г.,оп. 470, д. 107, т. I, лл. 206 - 208.

⁸ Там же, лл. 74 - 75.

стр. 114

Между тем во Франции на первый план выдвинулись социальные проблемы. 10 марта 1906 г. в угольных шахтах Карьер (департамент Па-де-Кале) произошел взрыв газа, стоивший жизни почти 1300 шахтерам. Горняки и так были накануне забастовки протеста против условий труда, а теперь катастрофа, виновницей которой они справедливо считали угольную компанию, ускорила события. В день, когда Клемансо стал министром внутренних дел, в северных департаментах бастовало более 30 тыс. шахтеров. Министры предлагали прибегнуть к испытанному средству - послать против бастующих войска, но он отверг это. Клемансо не забыл свою статью, посвященную событиям 1884 г., в которой категорически осуждалась военная расправа с бастующими. В ней излагался другой метод разрешения конфликта, а именно: министр внутренних дел один, без всякой охраны должен отправиться в район забастовки, обратиться к рабочим с призывом проявить благоразумие, а затем потребовать от предпринимателей уступок справедливым требованиям забастовщиков. "Увы, это не произойдет, - сетовал Клемансо, - министр останется в своем кабинете. Кто же бросится между двумя враждебными лагерями со словами разума и мира?"⁹ .

И вот через 22 года Клемансо самому представилась возможность разыграть этот сценарий. Убежденный, что одно его появление обеспечит спокойствие, Клемансо отправился на север, явился в Народный дом шахтерского поселка Ланс, где собрались представители бастующих, и обратился к ним с речью, составленной по заготовленному рецепту: вы имеете право на забастовку, никто этого не оспаривает, но соблюдайте законы, уважайте порядок и собственность; на этот раз правительство не пошлет против вас войска. Клемансо был уверен, что его слова вызовут у горняков умиление и положат конец конфликту. К его удивлению, рабочие не придали им ни малейшего значения. Никакого доверия к министру они не питали, его высокопарные призывы "доказать, что вы готовы трудиться на великом поприще социальной справедливости, столь близком нашим сердцам"¹⁰ , не произвели на них впечатления. После страшной катастрофы они не желали слушать набившие оскомину речи, которыми их убаюкивали десятилетиями. Им нужна была конкретная помощь, а Клемансо даже не сделал попытки рассмотреть претензии шахтеров и удовлетворить их справедливые требования. Уехал он ни с чем. Сообщая в Петербург о забастовке и поведении Клемансо, Нелидов заключал: "Не видно еще пока, чтобы этот новый образ действия имел успех. В случае же неудачи и Клемансо, и Бриан будут поставлены в крайне затруднительное положение относительно своих политических единомышленников, с одной стороны, и своих товарищей по министерству - с другой"¹¹ .

Действительно, угольная компания на уступки не пошла, и забастовка разрасталась. Группа забастовщиков ворвалась в дом директора копей. Прибывших на место происшествия жандармов рабочие встретили градом камней, прямым попаданием в висок был убит лейтенант. "Тигр" пришел в ярость. Он считал, что при прежних правительствах недоверие рабочих к властям можно было понять, но теперь, когда министром внутренних дел стал он, Клемансо, это нетерпимо. Он-то знает, что нужно рабочим, и они обязаны ему подчиняться! Так повторялась вечная иллюзия буржуазных политических деятелей, убежденных в том, что они лучше самого народа понимают его интересы, и готовых душить народ за нежелание следовать их директивам. Обещание не посылать войска было тут же забыто, и в апреле в горняцком районе на 40 тыс. бастующих уже приходилось 20 тыс. гусаров и драгун. Конечно, при таком соотношении сил шахтерам пришлось вернуться на работу, но с ненавистью к Клемансо, поступившему с ними ничуть не лучше, чем его предшественники.

События в России оказали влияние не только на французских рабочих. Государственные служащие потребовали признания их права на объединение в профсоюзы. Правительство согласилось не разгонять созданные явочным порядком профсоюзы служащих, но организации новых решило впредь не допускать. В ответ на это забастовали почтовые работники столицы. Клемансо пошел напролом. Он заявил, что даже те государственные служащие, чьи синдикаты признаны, не имеют права на заба-

⁹ G.Clemenceau. La melee sociale. P. 1895, pp. 319 - 320.

¹⁰ Цит. по: G. Bonnefous. Histoire politique de la Troisieme Republique. T. I. P. 1956, p. 13.

¹¹ АВПР. ф. МИД, канцелярия, 1906т., оп. 470, д. 107, т. I, л. 78.

стр. 115

стовку, и дал распоряжение уволить более 300 работников почт и телеграфа. Когда-то он твердил, что репрессии не могут остановить справедливую борьбу, что они лишь ожесточают ее участников, теперь же его позиция стала совсем иной. Движение протеста в стране нарастало. Еще в 1904 г. конгресс Всеобщей конфедерации труда (ВКТ) постановил развернуть борьбу за 8-часовой рабочий день, а если до 1 мая 1906 г. правительство не издаст соответствующего декрета, ввести его явочным путем. На фронтоне Парижской биржи труда появился транспарант: "После 1 мая мы не будем работать более 8 часов в день".

Накануне 1 мая буржуазию охватила паника: никогда еще рабочие не выступали так целеустремленно и настойчиво. Клемансо успокаивал предпринимателей. Он принял делегацию ВКТ, но требования ее представителей отверг; беседа закончилась разрывом. "Вы находитесь по одну сторону баррикады, а я по другую, - заявил Клемансо. - Ваш метод - беспорядок, мой долг - обеспечить порядок. Таким образом, моя задача - помешать успеху ваших усилий. Пусть же каждый из нас действует по-своему"¹² . Эти слова означали объявление войны всему организованному рабочему движению. За словами последовали дела. В Париж стали стягиваться войска. Из Бордо, Сен-Мало, Ренна и других городов на усиление столичного гарнизона прибыли 4 пехотных и 14 кавалерийских полков, а всего 45 тыс. солдат¹³ . Незадолго до 1 мая по распоряжению Клемансо были арестованы председатель ВКТ В. Гриффюэль и несколько профсоюзных лидеров вместе с группой роялистов по обвинению в заговоре против республиканского строя. Цель этой провокации была ясна: опорочить рабочих, представив их такими же, как монархисты, врагами республики. Недаром многие парижские газеты опубликовали сообщение министерства внутренних дел под ироническим заголовком "Запланированный заговор", а Клемансо именовали "изобретателем заговоров". Нелидов доносил российскому министру иностранных дел В. Н. Ламздорфу: "Что произвело наибольшее, но не вполне выгодное для правительства впечатление, это - домашние обыски у некоторых известных сторонников прежних царствующих династий, с одной стороны, и ярых анархистов, с другой. В городе стали говорить об открытом будто бы заговоре против республики, но никто не верит существованию подобного предприятия. Заговор, говорят, нужен был правительству как предлог для ареста анархистов и для принятия военных мер"¹⁴ .

1 мая 1906 г. прошло во Франции в обстановке чрезвычайного положения. Несмотря на это, в рабочих кварталах Парижа происходили многочисленные митинги, забастовки, столкновения с войсками. Число арестованных превысило 600. И все же буржуазия, опасавшаяся худшего, оценила рвение Клемансо. Его реноме в глазах правых кругов упрочилось. Нелидов же был пока еще несколько иного мнения на сей счет: "Положение Клемансо, обязанного в качестве министра соглашаться на принятие мер предосторожности, которые он как журналист строго осуждал, ныне сильно поколеблено. Люди порядка относятся к нему с недоверием, его же бывшие приверженцы считают его изменником"¹⁵ . Добиться 8-часового рабочего дня рабочим тогда не удалось. Пока поле боя осталось за Клемансо, но то была "Пиррова победа". Его действия углубили пропасть между ним и рабочими. До тех пор профсоюзы вели борьбу против предпринимателей, избегая прямой конфронтации с правительством. Теперь "Тигр" навязал им эту конфронтацию.

К тому времени царизму удалась получить во Франции крупный заем. Прежний глава правительства М. Рувье согласился содействовать предоставлению займа при условии, если Россия поможет урегулировать франко-германский конфликт из-за Марокко в интересах Франции. Падение Рувье поставило вопрос о займе под угрозу. "При падении кабинета Рувье, - писал Нелидов, - была опасная минута, пока не удалось внушить новому министерству мысль в необходимости не только без замедления разрешить наш заем, но и оказать его успешному заключению полную и существенную помощь"¹⁶ . Дело в том, что левые круги Франции, враждебные царизму, решительно выступали против займа. Клемансо же, считая подлинными выразителями

¹² Цит. по: J. Julliard. Clemenceau briseur de greves. P. 1965, p. 23.

¹³ G. Bonnefous. Op. cit., p. 15.

¹⁴ АВПР, ф. МИД, канцелярия, 1906 г., оп. 470, д. 107, т. I, л. 118.

¹⁵ Там же, л. 119.

¹⁶ Там же, л. 102.

стр. 116

интересов России кадетов, поставил свое отношение к займу в зависимость от их позиции. Кадеты против займа не высказались, и Клемансо, став министром, заверил Нелидова, что новое правительство не будет препятствовать заключению займа, так как, доносил посол в Петербург слова Клемансо, "всем хорошо известны и наши нужды, и услуги, оказываемые нами Франции в марокканском деле, которые делают более чем когда-либо пенным для нее непоколебленное сохранение существующих с Россией союзных отношений"¹⁷ .

Действительно, вскоре посол Франции в Петербурге Л. Бомпар вручил Ламздорфу заявление, гласившее, что "к заключению займа во Франции ныне никаких препятствий не имеется" и что "французское правительство, глубоко признательное за постоянно оказываемое ему в последнее время содействие, счастливо иметь возможность отдать себя в полное распоряжение России для облегчения предстоящих финансовых операций"¹⁸ . Еще в апреле уполномоченный российского правительства В. Н. Коковцов подписал с французскими и некоторыми другими банкирскими домами контракт о займе на сумму 2250 млн. франков. Так Россия получила "два миллиарда франков на расстрелы, военно-полевые суды и карательные экспедиции"¹⁹ . Известно, какое возмущение вызвало у передовых людей России предоставление этого займа. Правящие же круги торжествовали, причем особую радость порождало неожиданное для них содействие, оказанное кабинетом Сарьена - Клемансо. Это был очередной пример ренегатства Клемансо, его отступничества от былого радикализма. Нелидов просил Ламздорфа выразить благодарность французскому правительству, без помощи которого "нам никогда не удалось бы исполнить задуманного предприятия"²⁰ .

Одним из следствий антирабочей политики Клемансо явилось прекращение сотрудничества между радикалами и социалистами в парламенте. Между ними разгорелась ожесточенная борьба. Главным парламентским оратором от социалистов был Ж. Жорес, от радикалов и радикал-социалистов - Клемансо. Пути этих политических деятелей, в прошлом порою совладавшие, теперь бесповоротно разошлись. Их полемика 1906 г., касавшаяся важнейших политических и социальных проблем, вызвала всеобщий интерес. Оба они были превосходными ораторами, но совершенно непохожими друг на друга. Речь Жореса, изобиловавшая длинными и сложными периодами, была полна метафор, ярких образов, масштабна и возвышенна. Клемансо, напротив, говорил короткими фразами, подчас нарочито приземленно. "Жорес, поглощенный своим величественным миражем, обращается к нам с недоступной высоты, а я здесь, в низине, обрабатываю бесплодную, не приносящую урожая землю; отсюда и различие в наших точках зрениях"²¹ , - как-то сказал "Тигр".

Парламентская дискуссия между Жоресом и Клемансо началась с запроса Жореса по поводу социальной политики правительства. "Тигр" отверг утверждение своего оппонента, будто он выступает против рабочего класса как такового. Враг рабочих не он, Клемансо, а те, кто уверяет их, что они всегда правы; есть рабочие хорошие, а есть плохие, и каждая из этих категорий получает по заслугам; рабочих будоражат и толкают на неправедный путь социалисты с их утопическим и вредным идеалом - таков ход его рассуждений. Идее перехода средств производства в общественную собственность и создания нового, социалистического общества "Тигр" противопоставлял сугубо индивидуалистическую доктрину. Рано говорить о преобразовании общества, утверждал он, необходимо сначала переделать человеческую природу, а новый человек сам найдет ту форму общественной организации, которая придется ему по душе²² .

Итак, согласно Клемансо, общество должно оставаться прежним, а человек будет изменять свою природу. Жоресу нетрудно было развенчать эту демагогическую концепцию, увековечивавшую эксплуататорский строй: "Что я слышу? Вы, человек науки, вы, врач,.. изолируете индивидуума от социальной среды! По ведь то, что вы про-

¹⁷ Там же, л. 75.

¹⁸ Там же, д. 52, л. 36.

¹⁹ В. И. Ленин. ПСС. Т. 15, стр. 166.

²⁰ АВПР, ф. МИД, канцелярия, 1906 г., оп. 470, д. 107, т. I, л. 102.

²¹ Цит. по: G. Bonnefous. Op. cit., p. 23.

²² "Annales de la Chambre des deputes. 9^me legislature. Debats parlementaires. Session ordinaire de 1906". T. II. P. 1906, p. 208.

стр. 117

поведуете, это самая нелепая, самая химерическая абстракция! Ваша доктрина абсолютного индивидуализма... равносильна отрицанию всех прогрессивных движений, определивших ход истории, равносильна отрицанию самой Французской революции. Тогда тоже были консерваторы, говорившие революционерам: вы хотите преобразовать внешние условия человеческой жизни, но значимо лишь одно - сознание, существенно лишь внутреннее "я" индивидуума, а потому предоставьте события их естественному ходу, предоставьте возможность для медленной и спокойной эволюции сознания и разума. Революционеры ответили на это ударом грома, преобразовавшего среду... Любая крупная реформа, любое серьезное преобразование требует, наряду с верой в личность, коренного изменения среды, в которой эта личность действует"²³ . Буржуазная палата депутатов постановила широко распространить текст выступления Клемансо, отклонив предложение оппозиции сделать то же самое с ответом Жореса. Правая часть амфитеатра Бурбонского дворца бурно рукоплескала выступлению "Тигра", направленному против социализма. Нелидов тоже не скрывал своего удовлетворения. "Положение Клемансо еще более утвердилось, и не только в палате, но до известной степени и в обществе, - писал он вновь назначенному министру иностранных дел А. П. Извольскому 29 июня 1906 г. - Этот бесспорно умный и энергичный человек не только речью своею, но и предшествовавшими действиями показал новый пример того, как во Франции самый непримиримый критик предшествовавших правительств и, по-видимому, разрушитель основ общества делается, став у кормила власти, трезвым и энергичным поборником порядка и разумно понятой власти"²⁴ .

Осенью 1906 г. Клемансо совершил турне по своей родной Вандее и департаменту Вар, пославшему его в сенат, и в многочисленных речах излагал свое политическое кредо. Искусство управлять он рассматривал теперь как способность соблюдать пропорцию между нововведениями и сохранением старого. Комментируя эти декларации, газеты отмечали, что, будучи в оппозиции, Клемансо подверг бы уничтожающей критике любого политического деятеля за подобный оппортунизм, и приходили к выводу, что "Тигр" делает заявку на пост главы правительства и стремится успокоить крупных собственников, которым он раньше внушал страх. Так и случилось. В октябре Сарьен "по состоянию здоровья" ушел в отставку, а президент Фальер пригласил Клемансо в Елисейский дворец и поручил ему формирование нового кабинета.

Перед исследователем возникает вопрос: почему Фальер решился на такой шаг, который ни за что не хотели совершить его предшественники? При ответе на этот вопрос, пожалуй, ближе всех к истине один из сотрудников "Тигра", Ж. Вормсер, который не считал назначение Клемансо председателем совета министров случайностью. По его мнению, в сложнейшей обстановке того времени только "Тигр" с его железной волей был в состоянии обеспечить "республиканский порядок": "Ощущалось приближение серьезных социальных потрясений, число социалистов в палате составляло уже около 60, надвигались забастовки. Необходимо было найти правильное соотношение между порядком и прогрессом, обуздать недовольных и подстрекателей и вместе с тем не создавать впечатления отказа от свободы и демократии. Кто мог сделать это лучше, чем Клемансо - непримиримый радикал, убежденный эволюционист, грозный оратор? Он, и только он один, был в состоянии дать отпор Жоресу и его последователям как на улице, так и на трибуне"²⁵ . Суть этого высказывания предельно ясна: революция 1905 - 1907 гг. в России, усиление под ее влиянием революционной тенденции в западноевропейском рабочем движении, обострение противоречий капитализма, достигшего высшей стадии своего развития, - все это требовало привлечения к власти новых людей, еще не успевших полностью скомпрометировать себя служением антинародным интересам. Не случайно почти в одно и то же время у кормила правления появляются Д. Ллойд Джордж в Англии, Дж. Джолитти в Италии, Клемансо во Франции. Последний на министерском посту как бы держал экзамен перед крупным капиталом и доказал, что может лучше других защищать его от набиравшего силу социалистического движения. Именно это одним из первых подметил Жорес,

²³ Ibid., p. 214.

²⁴ АВПР, ф. МИД, канцелярия, 1906 г., оп. 470, д. 107, т. I, л. 173.

²⁵ G. Wormser. La Republique de Clemenceau. P. 1961, pp. 14 - 15.

стр. 118

заявив, что, находясь во главе правительства, "Тигр" оказался в вассальной зависимости от крупных предпринимателей²⁶ .

К концу октября 1906 г. кабинет Клемансо был сформирован. Внутренние дела он вновь сохранил за собой, Пуанкаре от участия в кабинете уклонился, из прежних министров остались на местах Бриан, Думерг и Барту. Министром иностранных дел был назначен друг "Тигра" С. Пишон, что было равносильно передаче этого портфеля самому премьеру, так как Пишон во всем был с ним согласен. Министерство финансов возглавил Ж. Кайо, сын одного из сподвижников реакционного генерала М. Мак-Магона, из карьеристских соображений переметнувшийся к левым радикалам. Портфель военного министра был отдан генералу Ж. Пикару. Нововведением было создание министерства труда, возглавленного независимым (то есть правым) социалистом Р. Вивиани. Идея образования такого министерства возникла у Луи Блана еще в 1848 году. Первая попытка ее осуществления принадлежала Парижской Коммуне, организовавшей комиссию труда и обмена "для освобождения труда и трудящихся". Внешне могло показаться, что Клемансо следует по тому же пути. Но то был лишь тактический прием, призванный замаскировать его эволюцию вправо и создать впечатление верности прежним идеалам. Что образованное им министерство не имело ничего общего не только с замыслами Коммуны, но и с реформистскими утопиями Блана, признал сам Вивиани в первой же программной речи перед палатой депутатов. Задачу своего министерства он видел не в конкретных действиях для разрешения социальных проблем, а в изучении положения и потребностей трудящихся. Депутаты, разумеется, одобрили создание столь безопасного для буржуазии министерства и постановили опубликовать речь Вивиани.

Однако реакционерам даже такая речь показалась кощунственной. В ней, писал Нелидов, изложены "с полной откровенностью, чтобы не сказать беззастенчивостью, взгляды социалистов на рабочий вопрос и на практическое применение их учения". Российского посла особенно возмутили слова Вивиани: "Изгнав с неба бога, отняв у населения его верования и надежду на будущую жизнь и загробные блага, республиканско-демократическое правительство обязано вознаградить рабочие классы предоставлением им в земной жизни всех возможных улучшений их положения". "Никогда еще, - негодовал Нелидов, - не исключая грубых и богохульных выходок французских революционных говорунов XVIII столетия, столь противохристианские и атеистические речи не были произнесены в Государственном собрании". Посол сетовал на то, что парламент решил обнародовать речь Вивиани, в результате чего "яд его богопротивных слов не замедлит разлиться по всей стране и еще более подорвать в ней и без оного уже весьма слабое чувство привязанности к христианской вере. С этой точки зрения, появление у власти министерства Клемансо с таким участником, как Вивиани, представляет собою крайне печальное не только политическое, но и социальное событие, призванное в сильной мере способствовать разложению старого общественного строя, основанного на вере в бога и христианских истинах"²⁷ .

Нелидова особенно напугала социалистическая мимикрия Клемансо, который заявил: "Когда президент республики... поручил мне сформировать правительство, я решил управлять страной в социалистическом духе", - и в доказательство этого решения привел тот факт, что в его кабинет вошли Бриан и Вивиани, именовавшие себя "независимыми социалистами"²⁸ . В этом смысле он, "Тигр", недалек от истины, ибо Клемансо имел ничуть не меньшее право именоваться социалистом, чем эти два министра. Что же касается подлинного духа правительственной политики, то ее четко определил В. И. Ленин: "Вспомните французских социалистов, вроде Мильерана, Вивиани, Бриана, которые теперь, с Клемансо во главе, благополучно управляют архибуржуазной Францией, посылают войска против стачечников и т. д. Чтобы поддержать социализм, они звали поддерживать республику вообще, республику, как таковую. Чтобы поддержать республику, они голосовали, и по соглашению и без соглашения, за дюжинных буржуазных политиканов, за оппортунистов. И они дошли та-

²⁸ См. J. Julliard. Op. cit., p. 57.

²⁷ АВПР, ф. МИД, канцелярия, 1906 г., оп. 470, д. 108, т. I, лл. 99 - 100.

²⁸ "Annales de la Chambre des deputes... Session ordinaire de 1907". T. II, pt. 1. P. 1907, p. 121.

стр. 119

ким образом, постепенно и неуклонно, до того, что сами превратились совсем в таких же дюжинных сторонников буржуазного угнетения"²⁹ .

Клемансо, когда он стал председателем совета министров, исполнилось 65 лет, но он был еще крепок физически и полон энергии. Постоянные занятия гимнастикой, верховой ездой и фехтованием поддерживали его "в форме". По словам биографов, он был "завсегдатаем кулис Гранд-Опера"³⁰ . Как и прежде, на трибуну он буквально врывался. Его речи были агрессивны и полны сарказма, и хотя голова облысела, усы поседели, а лицо приобрело желтоватый оттенок, голос его звучал молодо. 5 ноября Клемансо зачитал программную декларацию своего кабинета, в которой были перечислены реформы, подлежавшие проведению в ближайшее время. В их числе ликвидация церковных школ, установление 10-часового рабочего дня, пенсионное обеспечение рабочих, учреждение коллективных договоров между предпринимателями и профсоюзами, передача в собственность государства "Железнодорожной компании Запада", введение прогрессивно-подоходного налога, уничтожение военных трибуналов, расширение прав местных органов власти и т. д. Эти намерения в своем подавляющем большинстве так и остались на бумаге.

Все мероприятия, предусмотренные законом об отделении церкви от государства, из-за сопротивления Ватикана и определенной части французских католиков осуществлены не были. Священнослужители перестали получать заработную плату от государства, а муниципалитетам было предоставлено чисто формальное право распоряжаться помещениями церковных учреждений - вот чем завершилась многолетняя шумная антиклерикальная кампания. Правительство же Клемансо ничего нового в разрешение этой проблемы не внесло. Более того, как свидетельствовала одна австрийская журналистка, "Клемансо заверил меня, что он не закроет ни одной церкви, не арестует ни одного священника, не позволит нарушить ни одной мессы... Пока он остается председателем совета министров, любая насильственная мера, могущая помешать свободному отправлению культа, будет отклонена"³¹ .

К числу немногих реализованных реформ относится выкуп государством "Железнодорожной компании Запада". Оснований для этого было более чем достаточно: функционировали железные дороги скверно, компания задолжала государству 440 млн. франков. Законопроект вызвал возражения депутатов буржуазных партий потому, что мог стать прецедентом для последующих национализации. В палате депутатов его все же удалось провести сравнительно быстро, но сенат затянул утверждение на целый год. Закон вошел в силу только в июне 1908 г., после того как Клемансо заявил: "Мы ничего не замышляем против крупных компаний, мы не желаем их ослабления"³² . И это было чистой правдой.

Зато много шума подняли правые партии вокруг разработанного Кайо законопроекта о прогрессивно-подоходном налоге. "До тех пор, пока правительство требует денег только у тех, кто их не имеет, - писал А. Франс, - его считают честным и мудрым. Но как только правительство начинает требовать деньги у тех, кто их имеет, оно вызывает ужас и ненависть"³³ . Крупные собственники объявили законопроект "первым симптомом надвигающегося социализма"; они волновались, но в конечном счете законом было определено: заработная плата наемных работников и доходы лиц наемного труда облагались налогом в 3%, мелких и средних собственников - 3,5%, крупных собственников - 4%. С доходов, превышающих 5 тыс. фр. в год, взимался дополнительный сбор - от 0,2 до 4%, причем последняя ставка распространялась только на доходы, превышающие 100 тыс. фр. в год³⁴ . Размеры налога на крупный капитал, установленного законом Кайо, намного уступали уже введенным в Англии, так что для капиталистов он был не слишком обременительным.

Многое в деятельности кабинета Клемансо зависело от того, удастся ли ему разрешить назревшие социальные проблемы. Выступления рабочих следовали в те годы одно за другим. Еще в июле 1906 г. парламент учредил закон, требовавший предос-

²⁹ В. И. Ленин. ПСС. Т. 14, стр. 59.

³⁰ L. Daudet. La vie orageuse de Clemenceau. P. 1938, p. 22.

³¹ B. Szeps-Zuckerkandl. Souvenirs d'un monde disparu. P. 1931, p. 165.

³² G. Bonnefous. Op. cit., p. 104.

³³ Цит. по: G. Wormser. Op. cit., pp. 227 - 228.

³⁴ G. Bonnefous. Op. cit., pp. 55 - 56.

стр. 120

тавления наемным работникам одного выходного дня в неделю, но предприниматели беззастенчиво нарушали это постановление. В знак протеста забастовали рабочие парижских булочных, выступавшие против воскресных работ. Правительство приняло сторону хозяев. В марте 1907 г. разразилась стачка столичных электриков. Большая часть Парижа погрузилась во тьму, спектакли отменялись, рестораны освещались свечами. Клемансо не пожелал идти ни на какие уступки стачечникам, пригрозив уволить бастующих и заменить их солдатами. На гневный протест Жореса он ответил: "Мы не можем допустить, чтобы рабочие превратились в тиранов"³⁵ . Классовая борьба обострялась. В Нанте во время стачки докеров жандармы убили грузчика. Забастовали рабочие, доставлявшие в Париж продовольствие. На письмо учителей, требовавших признания их права на забастовку, Клемансо ответил категорическим отказом. Он запретил им присоединиться к ВКТ, а когда учителя опубликовали прокламацию, в которой высказали пожелание, чтобы государственных служащих приравняли к другим наемным рабочим, глава правительства отдал распоряжение уволить всех, кто подписал этот документ. В ответном манифесте ВКТ выражалась твердая уверенность, что профсоюзы выйдут из полосы преследований еще более окрепшими и что "пролетарская солидарность одержит верх над злодеяниями министров"³⁶ . ВКТ поддержали депутаты-социалисты. Участник Коммуны Э. Вайян, возлагавший когда-то большие надежды на Клемансо, сравнив его прежние декларации с теперешними делами, назвал кабинет "правительством полицейских и жандармов" и призвал парламент освободить страну от подобных правителей. Однако "Тигр" не унимался. Он вновь подтвердил свою непримиримо враждебную позицию в отношении ВКТ³⁷ . Вскоре ее руководители были приговорены к тюремному заключению по сфабрикованному обвинению в "подстрекательстве к убийствам, кражам, саботажу и грабежу"³⁸ .

Летом 1907 г. волнения распространились на деревню. В южных департаментах крестьяне поднялись на борьбу против попустительства властей тем, кто добавлял в вино воду и сахар, в результате чего цены на вино упали и доходы виноделов резко сократились. Созданный крестьянами "Центральный комитет защиты виноделия" во главе с М. Альбером потребовал от правительства не позже 10 июня принять решительные меры против виновников и организовал массовые манифестации и митинги в поддержку этого требования. 2 июня в Каркассоне собрались на митинг 200 тыс. крестьян из окрестных районов, а 9 июня в Монпелье - почти 700 тысяч. Клемансо отдал приказ войскам разогнать митинга, но 100-й пехотный полк, дислоцировавшийся в Нарбонне и состоявший из местных жителей, отказался выступить против крестьян. Поскольку правительство ничего не предприняло для оказания помощи виноделам, Альбер перешел к активным действиям: по его призыву крестьяне отказались платить налоги, а муниципальные советники и мэры стали демонстративно выходить в отставку. Даже заместитель министра внутренних дел А. Сарро, депутат от Нарбонна, вышел из состава правительства. Клемансо подписал приказ арестовать членов "Центрального комитета защиты виноделия", чинил суд и расправу. В ответ жители Нарбонна построили баррикады и подожгли здание префектуры. Солдаты открыли огонь. Один из демонстрантов был убит. В ответ на это ВКТ опубликовала прокламацию "Правительство убийц".

Недалеко от Безьера солдаты 17-го полка не выполнили приказа открыть огонь по демонстрантам и примкнули к движению протеста. Тогда по распоряжению Клемансо, который добился возвращения солдат 17-го полка в казармы обещанием не применять против них никаких репрессивных мер, полк, вопреки этому обещанию, был расформирован, а его солдаты отправлены в Тунис. Альбер, которого полиция безуспешно разыскивала по всей стране, наивно рассчитывая убедить главу правительства в правоте крестьян, 23 июня явился в министерство внутренних дел. Обрушившись на него с упреками, Клемансо потребовал, чтобы он немедленно отправился в Монпелье и сдался властям. Растерявшийся Альбер признался, что у него нет денег. "Тигр" вручил ему стофранковый билет и сообщил об этом журналистам. Вернувшись

³⁵ "Annales de la Chambre des deputes... Session ordinaire de 1907". T. I, pt. i. P. 1907, p. 777.

³⁶ G. Bonnefous. Op. cit., p. 61.

³⁷ G. Monnerville. Clemenceau. P. 1968, p. 322.

³⁸ G. Bonnefous. Op. cit., p. 65.

стр. 121

в Монпелье, Альбер вновь пытался взять на себя руководство движением, но все уже знали о его встрече с Клемансо. "Альберу было не под силу состязаться с г. Клемансо, который, шутя и играя, переломал ему кости"³⁹ . Цель "Тигра" была достигнута: движение пошло на спад, а через парламент проведены законы, направленные против фальсификаторов вин.

Обещанные правительством социальные реформы обернулись блефом. Законопроект о пенсиях рабочим по старости, внесенный в парламент в 1906 г., застрял в бесчисленных комиссиях. Предполагалось, что пенсионный фонд будет создан из трех примерно равных источников - ассигнований правительства, взносов предпринимателей и отчислений из зарплаты рабочих. Однако правительство заявило, что может вносить в этот фонд не более 100 млн. фр. в год, капиталисты отказались вложить большую сумму, и в результате принятый закон приобрел издевательский характер: право на пенсию получили рабочие старше 75 лет. Его сразу прозвали "законом для покойников".

Острые события развернулись во время забастовки рабочих песчаных карьеров близ Вильнёв-Сен-Жорж (департамент Сены-и-Уазы), разразившейся в начале мая 1908 года. Стачечники требовали увеличения заработной платы за свой каторжный труд, введения 10-часового рабочего дня, повышенной оплаты за сверхурочные и ночные работы, обязательного соблюдения воскресного отдыха. Однако владельцы карьеров, чьи доходы возросли с 53,8 тыс. фр. в 1903 г. до 144,6 тыс. в 1906 г.⁴⁰ , категорически отказались вести переговоры с профсоюзом и прибегли к услугам штрейкбрехеров. Но бастующие не допускали их на карьеры, и правительство по просьбе предпринимателей направило в поселки Виньё и Дравейль крупные силы полиции. Помощь бастующим со стороны профсоюза и ВКТ, бесплатное питание позволили им держаться, и их твердость вызывала растущее раздражение хозяев и жандармов. Между рабочими и штрейкбрехерами, которых охраняла полиция, происходили стычки, а 2 июня жандармы открыли огонь по помещению кафе, где в это время находились рабочие, убив двоих и ранив 10 человек.

Этот новый расстрел вызвал возмущение и гнев трудовой Франции. ВКТ опубликовала воззвание, начинавшееся словами "Правительство убийц". Ее газета "Voix du peuple" поместила сообщение о событиях в Виньё под заголовком "Еще одно преступление Клемансо". В передовой статье "L'Humanite" от 4 июня 1908 г. говорилось: "Министерство Клемансо не может жить без трупов. Они ему необходимы". Депутат-социалист А. Вильм, обращаясь к "Тигру", сказал: "Как низко вы пали! Подумать только, каким блестящим полемистом и опасным трибуном вы когда-то были! Представьте себе, господин премьер, какие скверные четверть часа пережило бы правительство, если бы на следующий день после событий в Дравейле и Виньё вы находились не на том месте, которое занимаете сейчас, а на моем. Каким негодующим тоном вы говорили бы! Как были бы возмущены медлительностью расследования! Как клеймили бы это кровавое, хищное министерство, посылающее войска, полицию и жандармерию против бастующих!"⁴¹ . И действительно, в том же зале Бурбонского дворца Клемансо 8 мая 1891 г. после расстрела первомайской демонстрации рабочих в Фурми говорил: "Кто может утверждать,., что события, происшедшие перед расстрелом, оправдывают смерть этих женщин, этих детей, чья кровь окрасила камни мостовой? Нет, безусловно, существует чудовищное несоответствие между действиями, предшествовавшими расстрелу, и самим расстрелом. Мне незачем разбираться в том, как все это произошло. Я не желаю этого знать... Увы, там пролилась кровь, кровь гражданской войны... Так берегитесь же!"⁴² .

Французы не раз задавали вопрос: почему при министерстве Клемансо карательные отряды так часто стреляли в рабочих? Тем более что для расстрелов в Виньё и Дравейле не было никаких оснований: рабочие не демонстрировали, не проявляли

³⁹ J. Maitron. Dictionnaire biographique du mouvement ouvrier francais. T.X. P.S.a., pp. 122 - 123.

⁴⁰ J. Julliard. Op. cit., p. 39.

⁴¹ "Annales de la Chambre des deputes... Session ordinaire de 1908". T. II. P. 1908, p. 202.

⁴² "Annales de la Chambre des deputes. 5^me legislature...Session ordinaire de 1891". T. II, pt. 1. P. 1691, pp. 136 - 137.

стр. 122

ни малейшей агрессивности, находились в помещении и обсуждали свои дела. Многие ожидали, что Клемансо, хотя бы во имя своего прошлого, попытается снять с себя ответственность за преступные действия жандармов, осудить их и будет стремиться сгладить конфликт. Ничуть не бывало! Отвечая на многочисленные интерпелляции депутатов, он объявил виновниками расстрела бастующих. "Подобные события, - утверждал Клемансо, - происходили при всех правительствах, и никто не в состоянии их предотвратить. Наш долг... состоит в том, чтобы обеспечить торжество справедливости, и мы выполним этот долг... Пусть же палата выскажется, осуждает ли она эту политику или признает, что ради успеха будущих социальных преобразований мы обязаны вести борьбу против революционеров, которые добиваются беспорядка и насилия; пусть палата скажет, согласна ли она защищать вместе с нами законность и порядок, во имя реформ и против революции"⁴³ .

Между тем забастовка в Виньё и Дравейле продолжалась. Стремясь сломить упорство стачечников, правительство произвело аресты. В ответ профсоюз строительных рабочих назначил на 30 июля всеобщую забастовку строителей и назначил в этот день в Дравейле манифестацию солидарности с рабочими карьеров. С утра сюда прибыли несколько тысяч строителей из Парижа и пригородов. Когда колонны с пением "Интернационала" направились к кладбищу в Вильнёв-Сен-Жорж, чтобы почтить память погибших рабочих, появились драгуны. Спешившись и обнажив сабли, они двинулись на железнодорожную насыпь, на которой находились демонстранты. Те встретили их градом камней, кто-то (не исключено, что провокатор) произвел несколько выстрелов. Солдаты пустили в ход сабли, полилась кровь. Город буквально кишел драгунами и кирасирами. Вскоре между ними и рабочими началась схватка. Бастующие наспех соорудили баррикады, драгуны пошли на штурм. В результате - 4 убитых и более 50 раненых рабочих, 69 раненых солдат⁴⁴ .

Буржуазные партии одобрили "решительные действия" правительства и потребовали немедленного роспуска ВКТ за "подстрекательство рабочих к мятежу". Даже извечные враги Клемансо из лагеря крайней реакции на этот раз курили ему фимиам. Реакционный журналист Э. Жюде писал: "Клемансо за 24 часа сумел возместить все то, что потерял за 30 лет бесплодной терпимости и преступных компромиссов"⁴⁵ . Поистине красноречивая похвала! Рабочая же пресса возложила на главу правительства непосредственную ответственность за кровопролитие. В статье, взятой в траурную рамку, "L'Humanite" писала: "Сегодняшний день - это день Клемансо Кровавого, человека с мертвой головой. Это - логическое следствие всей его антирабочей политики, логическое следствие роста классовых антагонизмов"⁴⁶ . Другая газета высказалась еще более резко: "Все это сделано для того, чтобы старец, едва ли менее зловещий, чем Тьер,.. мог кричать с трибуны, что он олицетворяет порядок, собственность и безопасность общества. Мы не скажем этому кровавому старцу, что он ошибается. Мы скажем ему, что он лжет, ибо он хотел этой бойни. Эти убийства - не результат ошибки или стечения обстоятельств. Их нельзя приписать неправильному расчету. Он жаждал бойни, он к ней стремился"⁴⁷ .

Расстрел в Вильнёв-Сен-Жорж вызвал широкий международный резонанс. Анализируя эти события, Ленин подчеркивал, что Клемансо, в прошлом прогрессивный буржуазный республиканец, "с необыкновенным усердием работает над разрушением последних остатков республикански-буржуазных иллюзий в пролетариате" и что размежевание сил приобретает все более и более отчетливо классовый характер: рабочий класс поднимается на борьбу против буржуазии в целом, включая и крайне левых буржуазных республиканцев, а оттенки между буржуазными партиями исчезают, ибо "радикально- социалистическое" министерство Клемансо - Бриана "насильничает не хуже юнкерски-консервативного министерства Бюлова"⁴⁸ .

Продолжая репрессии, Клемансо поручил комиссии подготовить судебное дело "против виновников мятежа и сопротивления силам порядка, а также против тех, кто

⁴³ "Annales de la Chambre des deputes... Session ordinaire de 1908". T. II, p. 207.

⁴⁴ J. Julliard. Op. cit., p. 94.

⁴⁵ Ibid., p. 97.

⁴⁶ "L'Humanite", 31.VII. 1908.

⁴⁷ "L'Action francaise", 31.VII. 1908.

⁴⁸ В. И. Ленин. ПСС. Т. 17, стр. 180, 187.

стр. 123

будет признан подстрекателем"⁴⁹ . Для осуждения рабочих широко использовались показания многочисленных платных провокаторов, засланных полицией в профсоюзы. Как выяснилось позднее, один из провокаторов, Л, Метивье, член совета профсоюзов департамента Сены, удостоился личного приема у Клемансо, который распорядился вручить ему крупную сумму⁵⁰ . Префект парижской полиции Лепин арестовал более 30 руководителей ВКТ (во главе с В. Гриффюэлем) и Федерации строительных рабочих. Под заголовком "Республика убийц. Убийца Клемансо и ренегат Бриан приказали арестовать членов ВКТ" газета "Guerre sociale" писала: "Все силы государства брошены против организации рабочих, вся псарня капитала пущена по следам наших активистов. Убедились ли вы теперь, что Клемансо хотел войны, что четверг⁵¹ был его днем, как в июне 1848 г. был день Кавеньяка и как при Коммуне был день Тьера? Клемансо взял на себя миссию спасителя буржуазного строя. Это война. Капитал и его наемные палачи желали ее... Маска сброшена"⁵² .

Расчет правительства на то, что обезглавленная ВКТ потеряет дееспособность, не оправдался. Было создано временное бюро, в которое вошли анархо- синдикалисты, реформисты и социалисты. В знак солидарности с ВКТ крупнейший профсоюз шахтеров, не вступавший ранее в нее из-за преобладания в ВКТ анархо-синдикалистов, стал ее членом. В циркулярном письме, адресованном всем шахтерам, руководство синдиката дало политическую оценку своему решению: "Товарищи шахтеры воспримут это известие с удовлетворением, и в момент, когда ВКТ подвергается массированным атакам со стороны буржуазной реакции, а часть членов Конфедерального комитета арестована и брошена в тюрьмы, они сумеют еще теснее сплотиться, чтобы всеми силами и со всей энергией, на которую они способны, защищать ВКТ от тех, кто стремится ее уничтожить"⁵³ . Новое бюро ВКТ призвало рабочих ответить на репрессии 24-часовой стачкой, и хотя она охватила не все отрасли промышленности и не все районы страны, участие в ней многих профсоюзов показало, что ВКТ функционирует. Через несколько дней забастовали парижские электрики, и Клемансо предоставил в распоряжение владельцев электростанций воинские подразделения. Предприниматели требовали запрета и роспуска ВКТ, однако Клемансо не отважился на это. Он понимал, что такое решение будет равносильно политическому самоубийству.

В марте 1909 г. работники связи потребовали отмены действовавших правил продвижения по службе, зависевшего от политической благонадежности "работника. Получив отказ, почтовые служащие заняли здание центрального телеграфа, но были выдворены оттуда полицией, после чего началась стачка. Правительство провело через парламент закон, запрещающий забастовки государственных служащих и предоставляющий властям право увольнять всех его нарушителей. Почтовики продолжали бастовать, последовали массовые увольнения, депутаты-социалисты развернули кампанию протеста, на одном из заседаний палаты депутатов они запели "Интернационал". Едва успела закончиться забастовка почтовых служащих, как возникла новая: забастовали моряки торгового флота. Клемансо ответил на нее мобилизацией моряков в военный флот. Но на этот раз бастующие добились своего: судовладельцам пришлось удовлетворить их требования.

Крупные социальные конфликты отчетливо выявили политическое кредо Клемансо, которого рабочие организации стали рассматривать как первого и главного врага французского пролетариата.

В начале XX в. обострилось франко-германское соперничество из-за Марокко. Эта территория привлекала и немецкий, и французский капитал. Франции удалось заручиться дипломатической поддержкой сначала Италии (в обмен на французскую поддержку ее экспансии в Ливии), а затем Англии (в обмен на отказ от претензий на Египет). Французские банкиры предоставили султану Марокко крупный заем, потребовав в качестве залога часть его таможенных доходов. Тот повысил налоги, племенные вожди взбунтовались, и это восстание было подавлено с помощью французских войск. В тот момент, в 1904 г., Клемансо, еще находившийся в оппозиции, резко выступил

⁴⁹ J. Julliard. Op. cit., p. 101.

⁵⁰ Ibid., pp. 145 - 166.

⁵¹ 30 июля - день расстрела в Вильнёв-Сен-Жорж.

⁵² Цит. по: J. Julliard. Op. cit., pp. 103- 104.

⁵³ Ibid., p. 110.

стр. 124

против очередной колониальной авантюры. "Какое право имеет Франция брать на себя полицейские функции в Марокко?"⁵⁴ - гневно вопрошал он. Считая, и не без оснований, что Франция не готова к войне с Германией; что на серьезную поддержку России рассчитывать не приходится; что Англия серьезную помощь в сухопутной войне оказать не в состоянии, а сама Франция еще не оправилась от потрясений, связанных с делом Дрейфуса, Клемансо обрушился на тогдашнего министра иностранных дел Франции Т. Делькассе, который ставит страну перед угрозой войны с Германией из-за Марокко⁵⁵ .

Действительно, после того как Делькассе потребовал у султана предоставить Франции контроль над марокканскими таможнями и передать армию под командование французских офицеров, франко-германские отношения обострились до крайности. "Я не боялся поставить Францию перед перспективой войны"⁵⁶ , - писал впоследствии германский канцлер Б. Бюлов. По его совету император Вильгельм II отправился в Танжер, где заявил, что не потерпит ущемления немецких интересов в Марокко, и потребовал созыва международной конференции для обсуждения марокканской проблемы. Однако Делькассе, рассчитывавший на поддержку Англии и России, отказался принять участие в конференции, которую считал унизительной для Франции. Это вызвало бурную реакцию в Берлине. Германский посол в Париже князь Х. Л. Радолин заявил, что Германия не желает более разговаривать с Делькассе, и пригрозил разрывом дипломатических отношений. Перед французским правительством возникла дилемма - либо дезавуировать Делькассе, либо идти на риск мировой войны. Клемансо решительно высказался тогда за отставку министра, и судьба последнего была решена. Он ушел в отставку, а Франция согласилась участвовать в конференции, которая состоялась в январе-апреле 1906 г. в Альхесирасе (Испания). Французское правительство предупредило Россию, что прочность франко-русского союза и перспектива новых русских займов во Франции будут зависеть от того, насколько царская дипломатия поддержит французскую позицию в Алхесирасе. Представители России, нуждавшиеся во французском золоте, вели себя на конференции с максимальной лояльностью. В результате заключительный акт Алхесирасской конференции признавал особые политические интересы Франции и Испании в Марокко, поручал им нести там полицейские функции и открывал путь для дальнейшего расширения французского влияния.

Таково было состояние марокканской проблемы в момент, когда Клемансо возглавил французское правительство. И что же? Придя к власти, он продолжил курс на установление французского протектората над Марокко. События развивались стереотипно: в июле 1906 г. в ответ на убийство французского подданного к побережью Марокко были направлены военные корабли. В мае 1907 г. произошло еще одно убийство, на этот раз врача-француза, и правительство Клемансо "для обеспечения порядка и охраны интересов французских граждан" оккупировало обширную провинцию Уджду на востоке страны. Марокканцы, естественно, были враждебно настроены по отношению к оккупантам, инциденты участились. В конце июля 1907 г. в Касабланке были убиты восемь европейцев. В ответ французский крейсер "Галилей" обстрелял арабские кварталы Касабланки, высадил 4500 солдат морской пехоты, и те безжалостно расправились с жителями, заподозренными в отсутствии любви к французам. Несмотря на протесты депутатов-социалистов, выраженные почти в тех же словах, которыми "Тигр" некогда осуждал колониальные авантюры Франции в Тунисе и Тонкине, правительство продолжало посылать в Марокко подкрепления и оккупировало плодороднейшую провинцию Шауйя.

Франко-германское соперничество в Марокко усилилось. Германские агенты инспирировали восстание против султана, который был вынужден бежать в Касабланку под охрану французских штыков. Те же агенты поощряли дезертирство из французского Иностранного легиона и укрывали бежавших. 26 сентября 1908 г. в Касабланке, недалеко от берега, стала тонуть баржа с людьми. Французская спасательная служба обнаружила на ней шесть солдат Иностранного легиона, числившихся в списках дезер-

⁵⁴ Цит. по: Ph. Erlanger. Clemenceau. P. 1968, р. 345.

55 " Клемансо посвятил этой проблеме серию статей в "La Depeche de Toulouse.

⁵⁶ Б. Бюлов. Воспоминания. М. -Л. 1936. стр. 294.

стр. 125

тиров. Сопровождавший их человек, оказавшийся сотрудником немецкого консульства в Касабланке, предъявил выданные консульством заграничные паспорта на всех дезертиров, потребовав их немедленного освобождения. Французские офицеры отказались выполнить это требование. Произошло столкновение, сотрудник консульства был избит и вместе с дезертирами отправлен в тюрьму.

Этот инцидент вызвал резкое обострение франко-германских отношений. Наследник кайзеровского престола кронпринц писал об этом Бюлову 2 октября: "Инцидент в Касабланке - проверка соотношения сил... Нашей чести нанесен серьезный урон. Настало время снова дать обнаглевшей парижской банде почувствовать, на что способен померанский гренадер"⁵⁷ . Правда, в ответном письме канцлер урезонивал разбушевавшегося кронпринца, напоминая ему, что в случае войны Германии пришлось бы иметь дело не только с Францией, но и с Англией и Россией. Тем не менее, Германия потребовала публичного извинения за оскорбление, нанесенное ее должностному лицу. Ходили слухи, будто Радолин пригрозил Клемансо в случае, если извинение не будет принесено, покинуть Францию со всеми вытекающими отсюда последствиями. Однако "Тигр" не пошел на такой шаг. Много лет спустя он рассказывал об этом эпизоде: "В тот момент мы едва не втянулись в войну. Я не спал две ночи подряд. У меня не было намерения уступать... Ну, а с Радолином я был в хороших отношениях... Насколько я помню, он пришел ко мне и сказал: "Надеюсь, вы не заставите меня просить паспорт?", на что я, поклонившись и улыбаясь, заметил: "Что ж, если бы вы приняли такое решение, мне не оставалось бы ничего иного, как пожалеть об этом и спросить у вас, в котором часу отходит ваш поезд, чтобы проводить вас на вокзал". Все это говорилось в условно-сослагательном наклонении"⁵⁸ . Спор был передан в Гаагский международный суд, который вынес благоприятное для Франции решение. Французская же экспансия в Марокко продолжалась и привела в 1912 г. к установлению протектората. Это произошло уже после падения кабинета Клемансо, но он сделал все для такого исхода. Антиколониалист на словах, особенно в былое время, он, конечно, не смог объяснить свое поведение (его слова... "Я всегда делал исключение для Марокко"⁵⁹ ничего не объясняют).

Кабинету Клемансо приходилось уделять много внимания и европейским проблемам, которые в условиях надвигавшейся мировой войны имели особый резонанс. Оставаясь поборником сближения с Англией, Клемансо стремился укрепить недавно провозглашенное "сердечное согласие" и основать блок Франции, Англии и России. Поэтому он активно способствовал преодолению англо-русских противоречий на Среднем Востоке и подписанию 18(31) августа 1907 г. соответствующего соглашения, которое завершило процесс созидания Антанты. Давняя его мечта осуществилась. Теперь он добивался от Англии реальной помощи Франции на суше. "Мы знаем, - говорил он, - что на следующий день после начала войны между Германией и Англией немецкие армии вторгнутся во Францию через Бельгию и Германия будет стремиться получить во Франции компенсацию за те потери, которые она наверняка понесет от англичан на море"⁶⁰ . Французский премьер убеждал британского военного министра лорда Холдена, премьер-министра Г. Асквита и других в необходимости срочно формировать сильную сухопутную армию, настаивал на пересмотре английских военных планов. Он далее сказал корреспонденту "Times", что Англия недооценивает угрозу германского нападения на Францию, когда, заботясь только о военно-морском флоте, не уделяет должного внимания сухопутной армии. Примерно то же самое заявил он английскому королю Эдуарду VII: "Нужно помнить, что не в битве при Трафальгаре, которая была блестящим морским сражением, а в битве при Ватерлоо, которая была небольшим сухопутным сражением, Англия сломала хребет Наполеону"⁶¹ .

В октябре 1908 г. разразился очередной общеевропейский кризис, вызванный аннексией Боснии и Герцеговины. Эта акция Австро-Венгрии была встречена враждебно на Балканах и в России. Последняя рассчитывала на поддержку Франции, но Клемансо, полагавший, что Франция еще не готова к войне, разъяснил Нелидову: француз-

⁵⁷ J. Chastenet. Histoire de la Troisieme Republique. T. IV. P. 1955, p. 55.

⁵⁸ J. Vartet. M. Clemenceau peint par lui-meme. P. 1930, pp. 78 - 79.

⁵⁹ Цит по: G. Wormser. Op. cit., p. 257.

⁶⁰ "British Documents on the Origins of the War, 1898 - 1914". Vol. VI. L. 1932, p. 457.

⁶¹ Цит. по: J. Caillaux. Mes memoires. T. I. P. 1947, p. 269.

стр. 126

ское правительство не будет считать вызванную этой аннексией войну основанием для приведения в действие военных статей франко-русского союза, и ограничился призывом к Вене, Константинополю, Белграду и Петербургу соблюдать умеренность и спокойствие. Этот шаг дал тогда ожидаемые результаты, но Клемансо понимал, что спокойствие наступило ненадолго. "Франц-Иосиф и Эренталь⁶² совершили серьезную ошибку, скрыв свой план аннексии Боснии и Герцеговины. За эту ошибку им придется расплачиваться... Я достаточно хорошо осведомлен, чтобы предсказать: Австрия доведет нас до мировой войны"⁶³ , - заявил он. В свою очередь, когда "Тигр" стал в 1906 г. главой правительства, Вильгельм II заметил: "Теперь у французов появился импульсивный государственный деятель, человек с темпераментом. Это как раз то, в чем постоянно упрекали меня"⁶⁴ . Можно было предположить, что два таких лидера быстрее доведут дело до прямого столкновения. Но за годы пребывания Клемансо у власти франко- германские отношения не претерпели принципиальных изменений. Обе стороны по-прежнему относились друг к другу очень настороженно и вооружались, однако открытые конфликты прекратились.

Клемансо был не на шутку обеспокоен ростом антимилитаристских настроений в стране. После Штутгартского конгресса (1907 г.) II интернационала, принявшего антивоенную резолюцию А. Бебеля с дополнениями Ленина, французские социалисты развернули широкую кампанию против готовившейся империалистической бойни. Выступая на массовом митинге в парижском зале Тиволи, Жорес почти дословно повторил основные положения штутгартской резолюции: "Долг пролетариев, если вопреки их воле война будет им навязана, заключается в том, чтобы взять ружье, которое им дадут, но не для того, чтобы убивать своих братьев, находящихся по ту сторону границы, а для того, чтобы революционным путем свергнуть преступные правительства"⁶⁵ . Эти слова еще больше углубили пропасть между Клемансо и Жоресом. Особую озабоченность вызывало у главы правительства состояние французских вооруженных сил. Принятый в 1904 г. закон о переходе с трехлетнего на двухлетний срок военной службы привел к тому, что в 1907 г. в рядах армии оставался контингент одного призывного года, то есть в два раза меньше солдат, чем имела в то время Германия. К тому же на флоте произошло несколько катастроф подряд, что также уменьшило его численный состав. Парламентская комиссия вскрыла финансовые злоупотребления при строительстве кораблей и серьезные недостатки в снабжении флота. Морской министр был уволен в отставку.

В июле 1909 г. вопрос о военно-морском флоте обсуждался в палате депутатов. По этому поводу было произнесено немало едких слов, но никто не предполагал, что обсуждение приведет к драматическому финалу. Депутат П. Журд внес проект резолюции, выражавшей доверие правительству и поручавшей ему устранить выявленные недостатки. Но тут на трибуну поднялся Делькассе и предложил другой проект, в котором высказывалось сожаление "по поводу того, что до сих пор не приняты решительные меры, чтобы положить конец беспорядку в руководстве военным флотом и продуктивно использовать государственные средства"⁶⁶ . Клемансо был понятен ход мыслей Делькассе: прежний морской министр ушел в отставку; новый не мог нести ответственность за прошлое; значит, виновен председатель совета министров. Делькассе и Клемансо не питали друг к другу теплых чувств. К политическим разногласиям прибавились и личные мотивы: прежняя любовница Клемансо предпочла ему Делькассе. Последний же затаил злобу против Клемансо, считая его главным виновником своей позорной отставки.

Настало 20 июля 1909 г., когда палата должна была принять одну из двух резолюций - Журда или Делькассе. Был жаркий день, и депутаты надеялись, что заседание быстро закончится. Перед голосованием Клемансо не удержался от выпада в адрес своего оппонента: "Делькассе напомнил с трибуны, что в 1904 г. я возглавлял комиссию по расследованию положения на флоте. Это правда, ...но мне кажется, что г. Делькассе был министром и было бы очень хорошо, если бы он сам последовал

⁶² Министр иностранных дел Австро-Венгрии.

⁶³ Цит. по: В. Szeps-Zuсkerkandl. Op. cit., p. 172.

⁶⁴ Цит. по: Ph. Erlanger. Op. cit., p. 364.

⁶⁵ Цит. по: G. Bonnefous. Op. cit., p. 79.

⁶⁶ Ibid., p. 135.

стр. 127

тем великолепным советам, которые соблаговолил дать мне... Это было тем более необходимо, что он замышлял тогда грандиозные проекты изменения европейской политики, те самые, которые привели нас в Алхесирас. Вспомните то время и скажите, допустимо ли, чтобы человек, приведший нас в Алхесирас, осуждал теперь министров, обвиняя их в пренебрежении к вопросам национальной обороны?". "Тигр" нанес удар по больному месту. Делькассе пронзительно закричал: "Прошу слова!". Зал притих. Клемансо, заявил Делькассе, явно злоупотребляет привилегией безнаказанно выдвигать против людей невероятные, противоречащие истине обвинения. Слова Делькассе были встречены громкими аплодисментами. Среди депутатов было немало таких, кому надоела тирания Клемансо. К тому же в пылу гнева он допустил фактическую ошибку: не Делькассе привел Францию в Алхесирас; напротив, он не хотел этой конференции, а Клемансо выступал за нее. Использовав это обстоятельство, Делькассе обрушился на "Тигра", напомнил о его бесчисленных прегрешениях, в частности о свержении множества министерств, и закончил свою речь обвинением Клемансо в невыполнении прямой обязанности - обеспечить боеспособность вооруженных сил.

Клемансо продолжал атаку: "Будучи министром,.. вы привели нас на порог войны, но не вели никакой военной подготовки, вы прекрасно знаете, да и все это знают, вся Европа это знает, что в ответ на запрос военный и морской министры заявили тогда, что мы не были готовы к войне"⁶⁷ , - прокричал он. Клемансо и тут допустил тактические ошибки: во-первых, Делькассе был тогда не главой кабинета, а министром иностранных дел и потому не нес прямой ответственности за состояние вооруженных сил. Во-вторых, неписаные правила парламентского этикета запрещают публично произносить такие слова: "Военный и морской министры заявили тогда, что мы не были готовы к войне". Неважно, что это правда; неважно, что это всем известно; лицемерное парламентское целомудрие не допускает подобных разоблачений. За просчеты пришлось расплатиться тотчас. За доверие правительству проголосовали 196 депутатов, против - 212, в том числе 62 депутата от партии радикал- социалистов, к которой принадлежал глава правительства⁶⁸ . Кабинет Клемансо, продержавшийся 33 месяца, пал. Комментируя заседание палаты, Бриан сказал: "То была схватка гадюки и скорпиона. Они изрядно покусали друг друга"⁶⁹ .

Итак, "великое министерство", о котором мечтал Клемансо, не состоялось. "Тигр" буквально во всем шел вразрез со своими прежними декларациями: враг колониализма на словах, он делал все возможное для установления французского протектората над Марокко; поборник освобождения рабочих на словах, он обрушился на них самыми жестокими за всю историю III республики репрессиями; яростный борец против клерикализма на словах, он практически свел на нет антицерковное законодательство; автор программы радикальных преобразований, он не провел в жизнь ни одной серьезной реформы; приверженец социализма на словах, он вел против социалистических идей беспощадную борьбу. Недаром Ж. Гед, отвечая на вопрос, не считает ли он полезным обсудить с Клемансо социальные проблемы, сказал: "Лет 15 - 20 назад это было бы интересно, но с сегодняшним Клемансо не имеет никакого смысла"⁷⁰ . Публицист Ж. Бэнвиль писал: "Клемансо являет зрелище человека, ведущего постоянную войну с самим собой. Подражая оппортунистам, которых он некогда гневно обличал, Клемансо, в свою очередь, как и они, замедлил развитие демократии"⁷¹ .

Методы управления, применяемые Клемансо, были тираническими. "Ни один абсолютный монарх, - пишет биограф "Тигра" Эрланже, - не навязывал всем в такой степени свою волю"⁷² . Придя к власти, он сместил большинство префектов и утвердил на их места других. Вновь назначенному послу Франции в Вене Клемансо велел пригласить на устроенный по этому поводу банкет своих старых друзей - графа Ж. Онэ с женой, но тот ослушался приказа и поплатился за это: ехать в Вену ему не пришлось, и вплоть до падения кабинета Клемансо он так и не получил никакого дру-

⁶⁷ "Annales de la Chambre des deputes... Session ordinaire de 1909". T. II. P. 1909, pp. 1526, 1527.

⁶⁸ Ibid., pp. 1528 - 1529.

⁶⁹ Цит. по: Ph. Erlanger. Op. cit, p. 396.

⁷⁰ A. Zevaes. Op. cit., p. 234.

⁷¹ J. Bainville. La Troisieme Republique. P. 1935, p. 264.

⁷² Ph. Erlanger. Op. cit., p. 364.

стр. 128

того назначения. "Тигр", не щадя ничьего самолюбия и невзирая на чины, публично разносил заподозренных в отсутствии рвения. Однако он мог при этом проявить и своенравие в сочетании с самовластием. Так, префекту, явившемуся к нему с просьбой о продвижении по службе, он заявил: "Нет, вы слишком уродливы". Правда, тот не растерялся и ответил: "Я думал, что стою перед министром, а не перед зеркальным шкафом". Ответ "Тигру" понравился, и префект получил более высокую должность. Другого префекта, который пришел просить о дополнительных ассигнованиях для своего департамента, пострадавшего от стихийного бедствия, Клемансо сразу же прервал: "Извольте объясняться короче!", на что последовало: "Наводнение. Галеты. Благодарю", и его просьба была удовлетворена⁷³ .

Со своими сотрудниками он обращался бесцеремонно. Если их доклады казались ему недостаточно четкими, Клемансо перебивал: "Вы пускаете слюни, месье". Кайо так отзывался о стиле его работы: "Возникает конфликт с рабочими? Организуется политическая демонстрация? Председатель совета министров начинает с того, что проявляет полную незаинтересованность. Он отпускает вожжи, потом внезапно натягивает их. С него хватит. Его властный характер требует, чтобы в тот же момент все пришло в норму. Встретив сопротивление, он наносит сильнейшие удары, подобно кучеру, который, проснувшись, колотит кнутом лошадей, почувствовавших себя свободно в то время, когда он спал"⁷⁴ . Характеристика довольно точная. Но к ней надо добавить, что удары сыпались как на виновных, так и на невиновных. "Тигр" доставлял много неприятностей не только противникам, но и тем людям, кто его неизменно поддерживал. Так было с его ближайшим сотрудником Ж. Манделем, о котором он сказал: "У Манделл нет никаких убеждений, но он будет отстаивать их до самой смерти"⁷⁵ . Слова злые и, как показала жизнь, несправедливые: в 1940 г. Мандель, будучи министром внутренних дел, требовал, продолжать сопротивление гитлеровской агрессии и был потом расстрелян фашистами.

В сущности, Клемансо не на кого было опереться. С рабочими он находился в состоянии открытой войны. Влиятельные буржуазные круги считали его репрессивную политику в отношении рабочего класса недостаточно эффективной и тревожились, как бы национализация железных дорог и введение подоходного налога не стали прецедентом для будущих, более серьезных шагов в этом направлении. Шнейдер и другие монополисты были недовольны тем, что в годы премьерства "Тигра" Виккерс, Крупп и Шкода потеснили французов на европейских и мировых рынках⁷⁶ . А в личном плане Клемансо у многих не вызывал симпатий. Конечно, он сознавал, что нанес большой ущерб собственной репутации, и пытался, хотя и крайне неубедительно, объяснить свое вероотступничество: "Я - старый республиканец. Вы можете предположить, что власть меня изменила. Лично я не ощущаю этого и не думаю, что это так. Но могу вам сказать, что правительственная ответственность - не пустые слова. Отнюдь нет. Когда человек искренне ищет ответа на вопрос, в чем состоит его долг и чего требуют интересы страны,.. он остро ощущает ответственность за ситуацию, при которой ошибка, в других условиях малозначительная, может иметь фатальные последствия для всей страны"⁷⁷ . Но ведь еще совсем недавно "Тигр" резко обрушивался на правителей, прикрывавших свои антинародные действия "государственными интересами"!

Провал политики Клемансо был результатом противоречия между его идеалистическими социальными концепциями и содержанием новой эпохи. "Социальная схватка"⁷⁸ , которую он надеялся "преодолеть", стала еще более ожесточенной, чем прежде, и его попытки заглушить классовую борьбу не могли не оказаться бесплодными.

⁷³ Ibid., pp. 365 - 366.

⁷⁴ J. Caillaux. Op. cit., p. 285.

⁷⁵ J. Martet. Op. cit., p. 92.

⁷⁶ G. Вruun. Clemenceau. [Cambridge]. 1943, p. 103.

⁷⁷ "Annales de la Chambre de deputes... Session ordinaire de 1907" T. II, pt. l, p. 121.

⁷⁸ Так называлась одна из первых книг Клемансо - сборник его статей, опубликованных ранее в газете "Justice".

Постоянный адрес данной публикации: