История "Пражской весны" 1968 г. и совместной военной акции ряда стран-участниц Организации Варшавского договора, направленной на ее подавление, стали предметом обширной историографии¹. Неоднократно обращался к истории тех событий и журнал "Новая и новейшая история"². Однако тему едва ли можно считать исчерпанной. Продолжающееся введение в научный оборот архивных документов³ дополняет новыми существенными деталями картину, реконструируемую на основании многочисленных источников. Это в полной мере касается и позиции коммунистических руководителей ряда стран Восточной Европы во время чехословацкого кризиса. Как свидетельствуют документы, особенно сложную эволюцию - от неприятия силового решения к поддержке военной акции своих союзников по ОВД - проделал весной -летом 1968 г. венгерский лидер Янош Кадар, крупный политик, на протяжении целой трети XX в. стоявший во главе Венгерской Народной Республики (ВНР), 100-летие со дня рождения которого отмечалось в мае 2012 г. Показать позицию Я. Кадара во всей ее динамике - задача настоящей статьи.

Отстранение А. Новотного от обязанностей Первого секретаря ЦК Коммунистической партии Чехословакии (КПЧ) в начале января 1968 г. не было неожиданностью для советского руководства; напротив, оно было согласовано с Л. И. Брежневым, посетившим Прагу в декабре 1967 г.⁴ Спокойно было воспринято в Москве и избрание на

Стыкалин Александр Сергеевич - кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Института славяноведения РАН.

¹ Из работ последних лет следует выделить Шинкарев Л. И. "Я это все почти забыл...". Опыт психологических очерков событий в Чехословакии в 1968 г. М., 2008; 1968 год. Пражская весна. Историческая ретроспектива. М., 2010; Пражская весна и международный кризис 1968 г. Исследования. М., 2010.

² См., например: Пихоя Р. Г. Чехословакия, 1968 год. Взгляд из Москвы. По документам ЦК КПСС. - Новая и новейшая история, 1994, N 6; 1995, N 1; Орлик И. И. Запад и Прага в 1968 г. По документам Архива МИД Чешской Республики. - Новая и новейшая история, 1996, N 3; Поклад Б. И. Пражская весна - взгляд из Вены. - Новая и новейшая история, 2002, N 5.

³ См.: Пражская весна и международный кризис 1968 года. Документы. М., 2010; Чехословацкий кризис 1967 - 1969 гг. в документах ЦК КПСС. М., 2010.

⁴ "Это, товарищи, ваше внутреннее, чехословацкое дело", - заметил Брежнев. -Латыш М. "Пражская весна" 1968 года и реакция Кремля. М., 1998, с. 18.

Хотя Генеральный секретарь ЦК КПСС тогда еще не был склонен драматизировать положение в Чехословакии, он все же предостерег своих собеседников от угрозы раскола в руководстве КПЧ, который положит начало неконтролируемому процессу, так что дело может дойти до "повторения в Чехословакии чего-то вроде венгерских событий 1956 г." - Записи бесед Л. И. Брежнева с руководящими деятелями КПЧ 8 - 9 декабря 1967 г. Из Архива Президента Российской Федерации. - Конфликты в послевоенном развитии восточноевропейских стран. М., 1997, с. 161.

этот пост А. Дубчека, до тех пор возглавлявшего компартию Словакии. Нового лидера не только знали как человека, получившего образование в СССР, в нем видели фигуру компромиссную, способную примирить разные течения в партии - чешских "твердых коммунистов" с чешскими же умеренными партийными "либералами", и тех, и других со словацкой партократией, представители которой, даже самые ортодоксальные (вроде В. Биляка), не желали далеко идущих реформ и были вечно недовольны диктатом Праги.

Брежневское руководство, знавшее из посольских донесений об оппозиционных проявлениях в Чехословакии (к числу которых относились, среди прочего, острокритические выступления на съезде писателей летом 1967 г.), вместе с тем пока было еще уверено в своей способности нейтрализовать их влияние на умы советской интеллигенции. Однако лидеры некоторых коммунистических стран, не обладавших таким же запасом прочности, отреагировали на избрание Дубчека более прохладно, подозревая в нем слишком уступчивого политика. Особенно откровенно выражал свое неудовольствие руководитель ГДР В. Ульбрихт⁵. Венгерская партийно-государственная элита, напротив, восприняла начавшуюся смену правящей команды в Чехословакии с определенным энтузиазмом. 1 января 1968 г. в Венгрии вступил в действие новый экономический механизм, предполагавший расширение коммерческой самостоятельности промышленных предприятий, обеспечение некоторого простора для частнопредпринимательской инициативы в торговле и сфере обслуживания, более широкое применение материальных стимулов в производстве. С уходом Новотного и приходом молодого, реформаторски настроенного Дубчека резонно связывалось укрепление в руководстве КПЧ тех сил, которые с пониманием отнесутся к венгерским реформам и выступят в роли союзников в рамках СЭВ. Посольство Чехословакии в Венгрии докладывало своему МИДу о поддержке официальным Будапештом произошедших в Праге кадровых перемен⁶.

Попытки экономических реформ предпринимались в двух странах почти синхронно: еще при Новотном были устанавлены связи между венгерскими и чехословацкими экономистами-реформаторами. Один из них, чех О. Шик, отмечая общность цели -достижения более эффективной, рациональной экономики, указывает в своих мемуарах и на существенное различие: в Венгрии экономическую реформу с самого начала поддерживал Кадар, чешским же реформаторам вплоть до начала 1968 г. приходилось преодолевать сопротивление⁷.

Свой имидж коммуниста-реформатора в глазах северных соседей Кадар подтвердил и в ходе встречи с Дубчеком на охоте в Словакии 20 - 21 января 1968 г. Эта беседа, прошедшая в довольно дружеской атмосфере, состоялась по инициативе лидера КПЧ и предшествовала поездке Дубчека в Москву, первой в его новом политическом амплуа. Поздравив своего собеседника с избранием, многоопытный венгерский лидер предупредил, что того ожидает на новом посту больше хлопот и забот, чем радости⁸. Вернувшись в Будапешт, Кадар созвал 23 января Политбюро ЦК Венгерской социалистической рабочей партии (ВСРП). Было решено по возможности оказывать влияние на "братские" партии, формируя их мнение в пользу Дубчека⁹. Между тем, новый руководитель КПЧ с первых недель своего пребывания у власти стал преподносить "старшему брату" сюрпризы. В начале 1968 г. заметно ускорилась смена генераций в партийном и государственном аппарате: проверенные функционеры сталинской выучки один за другим лишились своих должностей, а на их места пришли более со-

⁵ Пражская весна и международный кризис 1968 г. Документы.

⁶ См. Орлик И. И. Указ. соч., с. 4.

⁷ Шик О. Весеннее возрождение - иллюзии и действительность. М., 1991, с. 210 - 211.

⁸ Янош Кадар о "Пражской весне". - Коммунист, 1990, N 7, с. 97. Венгерское издание мемуаров: Kadar Janos - vegakarat. Szerk. Budapest, 1989.

⁹ Vida I. A magyar partvezetes es a csehszlovak valsag. 1968. januar- oktober. Hronologia. -Historia, 1993, N 9 - 10, 36 o.

временно мыслящие и реформаторски настроенные партийцы, зачастую совершенно неизвестные в Москве.

Следующая встреча лидеров двух стран состоялась 4 февраля 1968 г. в приграничном словацком городе Комарно вскоре после поездки Дубчека в Москву. Дубчек сообщил венгерскому коллеге о том, что встретил в Москве весьма доброжелательный прием, пожаловавшись вместе с тем на сохранявшееся недоверие со стороны руководителей Польши, ГДР и Болгарии¹⁰. Он откровенно делился с Кадаром своими планами реформ, рассказывал о находившейся в процессе разработки Программе действий КПЧ.

21 февраля Кадар отбыл в Прагу на торжества в связи с 20-летием февральских событий 1948 г., когда коммунисты в Чехословакии единолично утвердились у власти. На широко отмечавшийся юбилей прибыли представители многих компартий. Между тем, в течение февраля партийные "либералы" и реформаторы укрепили свои позиции в государственном аппарате, овладев целым рядом новых должностей, особенно в сфере идеологии и массовых коммуникаций. Обновленное руководство, заинтересованное в ослаблении команды Новотного, санкционировало публикацию в прессе разоблачительных материалов, раскрывавших причастность бывшего партийного лидера (и пока еще действующего Президента ЧССР) и людей из его окружения к репрессиям начала 1950-х годов. Все это не могло вызвать восторга в руководствах братских партий. Зная об усилении "правых" тенденций в Чехословакии, гости решили все же не омрачать юбилейных празднеств открытой критикой в адрес хозяев. В Пражском Граде Кадар встретился не только с Дубчеком, но и с Новотным. Предчувствуя свой скорый уход с политической сцены и с нескрываемой обидой выражая недовольство своим положением, бывший лидер КПЧ в то же время довольно сдержанно высказался о Дубчеке, заявив, что в сложившейся ситуации предпочел бы видеть во главе партии именно его, а не кого-либо из более радикальных реформаторов".

Вернувшись в Будапешт и продолжая оттуда наблюдать за развитием событий в соседней стране, Кадар стал находить все больше оснований для беспокойств. Как вспоминал он впоследствии, в Чехословакии происходили "странные", на его взгляд, вещи: когда оппозиция выступала с новыми требованиями, правительство неизменно шло на уступки. Это не могло не настораживать венгерского лидера, который сам часто прибегал к компромиссам в отношениях, в частности, с творческой интеллигенцией, но при этом (вплоть до середины 1980-х годов) никогда не терял контроля за ходом событий в своей стране¹². В Чехословакии, однако, пресса уже фактически вышла из-под партийного контроля. Возникли и очаги внепартийной оппозиции - разного рода клубы интеллигенции. Впрочем, Кремль и Кадара настораживали не только спонтанные проявления общественной активности, сопровождавшиеся публичными выпадами против чехословацкого коммунистического режима и его советских покровителей, но в еще большей степени значительные кадровые перемены, лишавшие советскую сторону надежных и привычных партнеров, способных гарантировать подконтрольность Москве происходящих в Чехословакии политических процессов. Создавалось ощущение, что система рушится, КПЧ перестает быть хозяином положения, сдает свои властные позиции.

Озабоченность соседей ситуацией в Чехословакии в течение марта заметно усилилась¹³. В. Ульбрихт продолжал выискивать в Праге идеологическую крамолу и прилагал очевидные усилия в целях установления железного занавеса уже не только на западной, но и на южной границе ГДР. "Дурной пример" чехов совершенно не давал

¹⁰ Nyers R. Feljegyzesek 1968-bol, a csehszlovakiai intervenciorol. - Historia, 1993, N9 - 10, 38 о.

¹¹ Ididem.

¹² Янош Кадар о "Пражской весне", с. 97.

¹³ Шелест П. Е. "...Да не судимы будете". Дневниковые записи, воспоминания члена Политбюро ЦК КПСС. М., 1995, с. 294 - 297.

покоя и В. Гомулке, находившемуся в сложном положении - студенческие волнения в Польше достигли в марте 1968 г. критической точки. В этой обстановке 23 марта 1968 г. лидеры Болгарии, Венгрии, ГДР, Польши, СССР и ЧССР съехались в Дрезден, чтобы обсудить ситуацию в Чехословакии. За два дня до этого, 21 марта, чехословацкие проблемы обсуждались на заседании Политбюро ЦК КПСС. Председатель Совета Министров СССР А. Н. Косыгин указал на опасность неконтролируемого развития событий по венгерскому варианту 1956 г. Брежнев в этой связи заявил, что для защиты социализма в Чехословакии нельзя исключать применения крайних мер¹⁴. В Дрездене Дубчеку и другим членам чехословацкой делегации пришлось выдержать "холодный душ" из уст ряда выступавших (прежде всего Ульбрихта и Гомулки). Звучали заявления о том, что "контрреволюция в Праге разгуливает на свободе"¹⁵. Имели место и личные выпады в адрес Дубчека. Выступление Гомулки "звучало так, как будто до января никаких вообще проблем с Чехословакией не было. Беды начались в январе", -вспоминал позже Кадар¹⁶. Брежнев был в меньшей мере склонен драматизировать ситуацию, но все же указал на существующую, по его мнению, угрозу режиму в Чехословакии: "надо действовать, что-то предпринимать", - резюмировал он¹⁷.

Выработка позиции Венгрии на предстоящей дрезденской встрече стала 19 марта 1968 г. предметом обсуждения на Политбюро ЦК ВСРП. Смысл этой позиции заключался в следующем: реформы в Чехословакии - ее внутреннее дело; руководству ВСРП следует продолжать поддерживать Дубчека и в то же время пытаться воздействовать на лидеров КПЧ, чтобы те проявляли больше осмотрительности в проведении реформ и учитывали обеспокоенность друзей по поводу негативных явлений. Именно в таком духе Кадар и выступил в Дрездене¹⁸. Его сдержанность особенно явно контрастировала с истерическими возгласами Гомулки. Контраст покажется тем более резким, если вспомнить, какую роль каждому из этих политиков пришлось сыграть в 1956 г. За 12 лет роли изменились. "С течением лет, - замечает известный польский публицист В. Ворошильский, непосредственный свидетель венгерских событий 1956 г. -террор в Венгрии ослаб, обнаружился и исторический парадокс: в то время как обожаемый в октябре (1956 г. -А. С.) "вождь нации" Гомулка постепенно загонял страну в состояние все большей политической и экономической зависимости от СССР... Кадар как бы искал путей выхода из ловушки, довольно успешно пускался в экономические эксперименты, умеренно либерализировал режим, стремился прийти к соглашению с народом и его интеллигенцией"¹⁹. Если Гомулка весной 1968 г. переживал острый

¹⁴ Латыш М. Указ. соч., с. 57 - 62. Насколько можно судить по доступным документам, уже в марте в Генштабе активизировалась разработка плана ввода войск в Чехословакию на случай, если будет принято принципиальное политическое решение о крайних мерах. Генерал армии A.M. Майоров, в 1968 г. генерал-лейтенант, командовавший армией, дислоцированной в Западной Украине, свидетельствует, что он был ознакомлен с этим планом уже 12 апреля. -Майоров A.M. Вторжение. Чехословакия 1968. Свидетельства командарма. М., 1968, с. 19.

¹⁵ Наиболее полная стенографическая запись дрезденской встречи сделана представителями Восточной Германии, на ее перевод на чешский язык ссылаются: Williams К. The Prague Spring and its aftermath. Czechoslovak politics 1968 - 1970. Cambridge, 1997; Huszar T. Op. cit. См. также материалы об этой встрече из архива Чешской Республики: Пражская весна и международный кризис 1968 года. Документы, с. 28 - 30.

¹⁶ Янош Кадар о "Пражской весне", с. 98.

¹⁷ Там же. Следует согласиться с Латышем: "Хотя Брежнев с самого начала кризиса был предрасположен к силовому решению, его психологии отвечало, чтобы инициатором был не он, а как бы события, другие люди, зарубежные и свои, которые подталкивали, подводили его к наиболее подходящему для его склада ума и характера решению. В силу этого обстоятельства он не являлся самым ярым антагонистом Дубчека на многочисленных встречах, предшествовавших вводу войск: всякий раз его выступления были очень долгими, но не самыми обостренными, с точки зрения выводов". -Латыш М. Указ. соч., с. 64.

¹⁸ Nyers R. Op. cit., 39 о.; Huszar T. Op. cit., 50 - 59 о.

¹⁹ Ворошильский В. Венгерский дневник. - Искусство кино, 1992, N 4, с. 145 - 146.

кризис доверия, то Кадар, напротив, как раз в это время достиг верхней точки своей популярности внутри страны, а по мере первых успехов задуманной реформы рассчитывал на еще большее укрепление собственных позиций в руководстве ВСРП. Удар по начинаниям чехословацких коллег, менее искусных, чем он, в тактике политического маневрирования, мог отрицательно сказаться и на судьбе его реформ, а значит и на личном престиже венгерского лидера как в глазах соотечественников, так и в зарубежном общественном мнении, хотя и не забывшем кровавую драму 1956 г., но все же успевшем признать Кадара не только коммунистом-реформатором, но и наиболее либеральным и респектабельным из восточноевропейских коммунистических лидеров. Все это предопределяло различия в действиях Кадара и Гомулки.

Кадар в Дрездене выразил солидарность с реформаторскими планами КПЧ. В то же время он обратил внимание и на "негативные явления", напомнившие ему пролог венгерской "контрреволюции" 1956 г. Ссылаясь на опыт "будапештской осени", он говорил о том, что ослабление партийного и государственного руководства "чревато весьма опасными последствиями"²⁰. Логика событий может привести в стан врагов и тех, кто, как Имре Надь, изначально не был контрреволюционером, отметил лидер ВСРП. Впрочем, Кадар высказал надежду, что продолжение будет не таким, как в 1956 г. в Венгрии. Он полагал, что КПЧ способна справиться с трудностями собственными силами и без применения жестких административных мер. При составлении коммюнике он просил коллег из братских партий воздержаться от положений, способных быть интерпретированными как вмешательство во внутренние дела КПЧ.

Представители КПЧ в ходе дрезденской встречи вежливо и, по мнению Кадара, "правильно отвергли те утверждения и обвинения, с которыми нельзя было согласиться"²¹. Встреча прошла безрезультатно, преодолеть расхождения во взглядах на суть процессов, происходивших в Чехословакии, не удалось. Особенно недовольны итогами встречи были сами хозяева. Главный идеолог Социалистической единой партии Германии (СЕПГ) Курт Хагер 26 марта, выступая на научной конференции, посвященной 150-летию со дня рождения К. Маркса, положил начало открытой критике в социалистических странах не только отдельных "ревизионистских" проявлений в Чехословакии, но и всей проводимой руководством КПЧ политики уступок. В справке Отдела ЦК КПСС по связям с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран от 26 апреля 1968 г. отмечалось, что после дрезденской встречи товарищи из ГДР последовательно высказывались за "оказание коллективной помощи со стороны братских партий руководству ЧССР, вплоть до применения "крайних мер" для обеспечения социалистических завоеваний Чехословакии, если обстоятельства этого потребуют"²².

В Венгрии реакция на итоги встречи была несколько иной даже со стороны деятелей ортодоксального крыла ВСРП, не хотевших слишком далеко идущих реформ в своей стране. Один из них, член Политбюро ЦК ВСРП 3. Комочин, выступая 26 марта по национальному телевидению, сказал о том, что для руководства ВСРП определяющими в оценке действий "братской партии" остаются решения январского пленума ЦК КПЧ, имевшие целью ликвидацию пережитков "культа личности", осуществление "социалистической демократии", урегулирование экономических проблем. Он отметил, что в Чехословакии имеются и "нежелательные", с точки зрения венгерского руководства, явления (отсутствие единства в партийном руководстве, должного контроля за пропагандой, твердости в идеологической и культурной политике). Сложившаяся ситуация, заключил Комочин, требует от лидеров КПЧ ведения "борьбы на два фронта" - как против "догматических", так и против "ревизионистских" сил²³.

²⁰ Пражская весна и международный кризис 1968 года. Документы, с. 40.

²¹ Янош Кадар о "Пражской весне", с. 98 - 99.

²² "От правды никуда не уйдешь...". Новые документы о событиях в Чехословакии в 1968 г. Публикация А. Д. Чернева. - Кентавр, 1993, N 4, с. 79.

²³ Там же, с. 82.

В свою очередь реформаторски настроенный премьер-министр Е. Фок, находясь 30 марта в Париже, заявил, что венгерское руководство разделяет цели, которые поставили перед собой партия, правительство и народ Чехословакии²⁴. Подобного рода заявления венгерских лидеров вызывали тем больший международный резонанс, что многие западные политические наблюдатели к этому времени уже начали проводить параллели между развитием событий в Чехословакии и начальным этапом венгерского кризиса 1956 г. Среди прочих об этом говорил 3. Бжезинский 13 марта в Колумбийском университете²⁵. Указывая на сходство процессов, западные эксперты выражали опасения и в связи с возможностью аналогичной реакции руководства СССР.

Основания для таких опасений действительно имелись, тем более что венгерские события 1956 г. были памятны и советским лидерам - стабильность кадаровского режима не вызывала сомнений, и в силу этого они были склонны оценивать советскую политику в Венгрии в 1956 г, как результативную. Весной -летом 1968 г. в ходе обсуждения в Москве путей решения чехословацкого вопроса все чаще и чаще вспоминали Венгрию 1956 г. По свидетельству В. Л. Мусатова, работавшего в то время в аппарате ЦК КПСС, высшее партийное руководство затребовало для изучения имевшееся в отделе по связям с компартиями социалистических стран досье с сообщениями ТАСС о венгерском кризисе²⁶. Очень веско звучал на Политбюро ЦК голос недавно назначенного председателя КГБ Ю. В. Андропова, в то время всего лишь кандидата в члены этого высшего партийного органа. В 1956 г. посол СССР в Венгрии, он так никогда и не оправился от своего "венгерского синдрома". По отзывам людей из его окружения, Андропов в течение весны и лета 1968 г. по дням сравнивал развитие событий в Чехословакии с тем, что происходило в Венгрии в 1956 г. "Методы и формы, которыми ведется сейчас работа в Чехословакии, очень напоминают венгерские. В этом внешнем хаосе... есть свой порядок. В Венгрии тоже с этого начиналось", - заявил он на Политбюро 15 марта²⁷.

Венгерский опыт действительно присутствовал в сознании чехословацких реформаторов, однако уроки из него они, как правило, извлекали совсем не те, что Андропов. Осенью 1956 г., вспоминает 3. Млынарж, сторонники либерализации режима в Чехословакии, наблюдая за ходом венгерских событий, испытали настоящий страх перед толпой, линчующей коммунистов. Этот страх помог тогда Новотному утихомирить критиков своего режима, но он подсознательно жил в чешских реформаторах и позже, тем более что противники перемен в свою очередь не давали этому чувству умереть, то и дело напоминая о венгерских "зверствах"²⁸. В отличие от О. Шика, поддерживавшего непосредственные связи с венгерскими экономистами, большинство чешских интеллигентов хотя и живо интересовалось происходящим у соседей, не столь уж много могло узнать из своей прессы о сходных реформаторских начинаниях в Венгрии. Венгерский опыт незримо присутствовал в их сознании, прежде всего, как память о событиях 12-летней давности, в которых виделся не столько притягательный пример, сколько предостережение. Воспоминания о драматических эксцессах "будапештской осени" и жесткой реакции Москвы побуждали активистов "Пражской весны" к максимальной взвешенности, продуманности каждого шага, напоминали им, насколько опасно провоцировать кремлевское руководство скоропалительными, не до конца продуманными действиями (как, например, решение правительства И. Надя о выходе Венгрии из Организации Варшавского договора), и насколько важна для успеха реформ верность Чехословакии своим союзническим обязательствам.

²⁴ Там же.

²⁵ Посольство Чехословакии в Вашингтоне тут же проинформировало свой МИД о лекции 3. Бжезинского. - Орлик И. И. Указ. соч., с. 5.

²⁶ Мусатов В. Л. Брежнев встретил утро ввода войск на командном пункте. - Новое время, 1992, N 16.

²⁷ Пихоя Р. Г. Указ. соч. - Новая и новейшая история, 1994, N 6, с. 9.

²⁸ Млынарж 3. Мороз ударил из Кремля. М., 1992, с. 47.

Если реформаторы из КПЧ, усвоив уроки венгерской революции, вместе с тем в своих публичных выступлениях старались по понятным причинам всячески избегать проведения параллелей с событиями тех лет, то противники реформ, напротив, охотно воскрешали в памяти соотечественников сцены кровавых расправ над коммунистами и сотрудниками госбезопасности, зачастую преувеличивая масштабы насилия в Венгрии осени 1956 г. Аналогии происходивших в Чехословакии событий с "контрреволюцией" в Венгрии проводились ими уже начиная по крайней мере с января и в беседах с советскими дипломатами²⁹.

Под влиянием того, что происходило в соседней Чехословакии (а еще в большей мере майских волнений 1968 г. во Франции), воспоминания о собственном 1956 г. не могли не оживиться и в самой Венгрии. В 1968 г. мы вновь почувствовали дуновение революции; "мы - те, кто в пятьдесят шестом были пацанами - хотели теперь выработать законы чистой, бескровной революции", - вспоминал театральный режиссер И. Паал³⁰. При этом в обстановке начатых экономических реформ в сознании большинства венгров доминировали оптимистические ожидания, поскольку питательной почвы для широкой оппозиции власти в стране не было. Это заметили и в аппарате ЦК КПСС. "Среди различных слоев населения ВНР чехословацкие события были восприняты спокойно, не вызвав какого-либо политического брожения. Вопросы, стоящие на повестке дня в ЧССР, считаются венграми либо уже решенными после 1956 г., либо находящимися в стадии решения... Одобрение хода событий в Чехословакии не выливается в критику руководства ВСРП", - отмечалось в записке от 26 апреля, подготовленной отделом по связям с компартиями социалистических стран для высшего партийного руководства³¹.

"Пражская весна" предоставила Кадару и его команде повод четче обозначить собственные политические установки, дать свой ответ на вопрос о границах толерантности коммунистического режима, возникший в связи с развернувшимися в обеих странах реформами. Идеолог режима Дьердь Ацел в апреле 1968 г. выступил с программным заявлением, в котором развил тезис о том, что ВСРП стремится не к установлению монополии своей идеологии и вытеснению других идейных течений, а лишь к обеспечению за собой доминирующих позиций. Хотя предпочтение в отношениях с оппонентами отдавалось открытым спорам, не исключалась и возможность административного давления в тех случаях, когда возникали угрозы основам существующей власти. "Если кто-либо под предлогом дискуссии предпримет попытку создания политической организации или начнет иные действия, нарушающие наши общественные нормы, мы ответим на это в соответствии с нашими законами... Против сознательно враждебных устремлений можно и нужно прибегать к административным мерам"³². Таким образом, было принципиально заявлено, что плюрализм мнений отнюдь не перерастает автоматически в политический плюрализм. Там, где возникала угроза стабильности режима, Кадар и его команда жестко напоминали венграм о существовании границ своего либерализма. Четкое разъяснение венгерской интеллигенции основных постулатов своей идейной платформы казалось Кадару тем более своевременным, что развитие событий в соседней Чехословакии могло породить у кое-кого в Венгрии необоснованные иллюзии.

Лидеры ВСРП сочли нужным продемонстрировать твердость своих позиций именно в тот момент, когда их северные соседи этой твердости, по мнению Кадара, не проявляли. Пресса, почувствовав ослабление цензуры, перестала ограничиваться кри-

²⁹ Российский государственный архив новейшей истории (далее - РГАНИ), ф. 5, оп. 60, д. 300, л. 29.

³⁰ Власть и интеллигенция (из опыта послевоенного развития стран Восточной Европы), вып. 2. М., 1993, с. 83.

³¹ "От правды никуда не уйдешь...", с. 83.

³² Nepszabadsag, 27.IV. 1968.

тикой команды Новотного, ушедшего в конце марта с поста президента³³, и занялась вскрытием общих пороков существующей системы. Чрезмерная, как полагал Кадар, уступчивость "чехословацких друзей", впрочем, пока еще не побуждала его к корректировке своей прежней доброжелательной линии в отношениях с ними. Венгерская пресса в отличие от прессы СССР, ГДР, Польши, Болгарии освещала происходящее в Чехословакии в позитивном ключе. Хотя в самой Венгрии, речь, как правило, не заходила о распространении экономических реформ на политические. 18 апреля Кадар, к огромной радости чешских и словацких реформаторов, публично поддержал опубликованный незадолго до этого манифест команды Дубчека - Программу действий КПЧ, которую раскритиковали в апреле на пленуме ЦК КПСС и которую Брежнев на майской встрече руководителей социалистических стран расценил как "выражение мелкобуржуазной стихии", как "программу, открывающую возможности для реставрации капитализма в Чехословакии"³⁴. 16 апреля Брежнев, по свидетельству тогдашнего члена Политбюро ЦК ВСРП экономиста-реформатора Реже Ньерша, в телефонном разговоре с Кадаром назвал Дубчека честным, но слабым человеком, указал на опасность контрреволюции в Чехословакии³⁵. Позиция Кадара, таким образом, все более отклонялась от курса Москвы.

Вопреки настояниям Кадара не обсуждать чехословацкие проблемы без участия представителей КПЧ, последние так и не были приглашены 8 мая в Москву на встречу руководителей пяти стран (Болгарии, Венгрии, ГДР, Польши, СССР). Как и в Дрездене, позиция Кадара была наиболее спокойной и уравновешенной³⁶. Смысл его выступления заключался не в последнюю очередь в стремлении предостеречь друзей от поспешных, непродуманных действий в отношении Чехословакии. Вместе с тем Кадар не возражал против предложения Москвы о проведении на территории ЧССР крупномасштабных маневров армий стран Организации Варшавского Договора.

Такие маневры, ставшие не просто демонстрацией военной силы, но и формой политического давления, состоялись в первой половине лета. Венгерские генералы докладывали Кадару о гнетущей атмосфере на командных пунктах, о том, что советские генералы открыто демонстрировали недоверие к чехословацким коллегам, отчасти перенесенное и на венгров, которых они считали ненадежными союзниками и не посвящали в целостный план военных учений, боясь, что он станет достоянием структур НАТО³⁷. Среди советских военнослужащих вопреки усилиям политработников распространились слухи о том, что не только румынская компартия, но и ВСРП в межпартийной дискуссии по принципиальным проблемам заняла сторону КПЧ³⁸.

Серьезные разногласия с Москвой не могли не вызвать озабоченности руководства ВСРП. Реально оценивая место своей страны в мире³⁹, Кадар четко осознавал

³³ Сменивший его 73-летний генерал Людвик Свобода, в годы Второй мировой войны командующий Чехословацким армейским корпусом, организованным в СССР, был фигурой приемлемой для советского руководства.

³⁴ Пихоя Р. Г. Указ. соч. - Новая и новейшая история, 1994, N 6, с. 14. Программа действий КПЧ предусматривала совершенствование механизмов выявления многообразных социальных интересов, а потому, хотя и не посягала на гегемонию компартии, все-таки была первым шагом на пути к плюрализации политической жизни.

³⁵ Nyers R. Op. cit., 40 о. Брежнев, зная о доверительных отношениях Кадара с Дубчеком, многократно звонил венгерскому лидеру в марте - апреле и выражал опасения в связи с развитием событий в Чехословакии. Расчет делался на то, что Кадар не только сумеет донести до Дубчека советскую позицию, но и повлияет на него. Содержание телефонных разговоров анализирует Т. Хусар - главным образом, на основе сообщений, которые Кадар делал на заседаниях Политбюро ЦК ВСРП по итогам бесед с Брежневым: Huszar T. Op. cit.

³⁶ Пражская весна и международный кризис 1968 года. Документы, с. 63 - 94.

³⁷ Pataky I. A Magyar Nephadsereg es az intervencio. - Historia, 1993, N 9 - 10, 54 - 57 o.

³⁸ Колесников М. Дневник офицера. - Огонёк, 1993, N 34.

³⁹ "Мы малая страна, и не надо к нам слишком большого внимания", - неоднократно говорил Кадар иностранным корреспондентам на пресс-конференциях конца 1950-х годов, когда

пределы возможного во внешней политике Венгрии. Он понимал, что геополитическое положение ВНР исключает для нее проведение внеблоковой политики, которую могла себе позволить Югославия, знал также, что те, кто помог ему прийти к власти в ноябре 1956 г., могут, если он не оправдает их доверия, лишить его руля. На основе своего большого личного опыта венгерский лидер пришел к убеждению, что доверие советского руководства и отсутствие напряженности в отношениях с Москвой есть залог большей свободы рук во внутренней политике, в частности, при решении экономических проблем. Он всегда хорошо чувствовал колебания в настроениях в Кремле и у него сложилась своя тактика в контактах с советскими партнерами - отстаивая интересы Венгрии (как он их понимал), Кадар знал границы допустимых требований и в противоположность румынскому лидеру Чаушеску старался не обострять разногласий с Москвой. Не было ни одного принципиального вопроса международных отношений, где лидер ВСРП заметно отступил бы от советской позиции⁴⁰. Причем такая политика была не просто плодом здравого смысла прагматической натуры Кадара, она до известной степени коренилась в национальной традиции: в свое время и некоторые правительства Хорти, находясь в тени другой господствовавшей в регионе державы -нацистской Германии, стремились сохранить, не обостряя разногласий, определенное поле для самостоятельного маневра. Знал Кадар и то, что он далеко опережает Москву в своем стремлении реформировать экономический механизм коммунистической страны на основе большей рациональности, учета материальной заинтересованности граждан и что судьба реформ, им санкционированных, во многом зависит от внешних факторов, часто неблагоприятных Венгрии (в Москве к 1968 г. стал уже намечаться откат от осуществления самых умеренных, так называемых "косыгинских" реформ). Обозначившиеся разногласия с руководством КПСС поставили перед Кадаром непростую задачу - найти возможности для максимального сближения позиций с СССР, не поступившись в то же время своими реформаторскими планами, успех которых в немалой степени зависел и от успеха реформ в Чехословакии, вызывавших в Кремле все более нескрываемое раздражение. Решение этой задачи неминуемо должно было обречь венгерских лидеров на далеко идущие компромиссы с Москвой.

24 мая Политбюро ЦК ВСРП констатировало, что различие позиций СССР и ВНР в оценке процессов, происходящих в Чехословакии, во многом предопределяется их расхождениями в более общих вопросах: о необходимости экономических реформ в социалистических странах, о расширении экономических связей с Западом, о характере отношений внутри Организации Варшавского Договора и СЭВ. Поскольку и в Дрездене, и в Москве проявилось некоторое непонимание позиции ВСРП, ее решено было прояснить. С этой целью началась подготовка проекта письма в адрес руководства КПСС с изложением позиций венгерского руководства⁴¹. В ходе дальнейших дискуссий отправку письма сочли несвоевременной, надежда на достижение большего взаимопонимания была возложена на ближайшую двустороннюю встречу. Открытого спора с Москвой решено было ни в коем случае не затевать⁴². К этому времени позиция Кремля претерпела некоторые изменения. Премьер-министр Косыгин, посетив Чехословакию в мае с неофициальным визитом, был вынужден признать популярность Дубчека, персонифицировавшего курс на обновление и убедиться в слабости позиций

весь мир внимательно следил за выходом Венгрии из глубочайшего внутриполитического кризиса.

⁴⁰ О взаимоотношениях Кадара с советским руководством см.: Гати Ч. Москва и Янош Кадар после 1956 года. - Мост, 1992, N 1 - 2; Мусатов В. Л. Янош Кадар и время реформ в Венгрии. - Новая и новейшая история, 1990, N 3, с. 138 - 156; его же. К дискуссии о политическом пути и исторической роли Яноша Кадара. - Восточный блок и советско-венгерские отношения. 1945 - 1989 годы. СПб., 2010.

⁴¹ Bardth M. Magyarorszag es a Szovjetunio. - Hatvanas evek Magyarorszagon. Tanulmanyok. Szerk. Budapest, 2004, 58 - 59 o.

⁴² Nyers R. Op. cit., 42 o.

тех, кого в Москве считали более надежными друзьями⁴³. Проведение военных маневров продолжало сохранять актуальность как форма политического давления, вместе с тем присутствие советских войск на постоянной основе рассматривалось лишь как одна из альтернатив, на случай наихудшего развития событий. Выжидательная линия Москвы давала Кадару возможность избежать крайне нежелательной для него дискуссии с советскими лидерами.

13 - 15 июня 1968 г. партийно-правительственная делегация ЧССР во главе с А. Дубчеком посетила Венгрию. Целью этого планового визита было продление договора о разностороннем сотрудничестве двух стран. Напряженности в отношениях между ними пока еще не было, при том, что ожидавшееся в перспективе сближение Чехословакии с нейтральной Югославией и "диссидентской" Румынией не могло не оживить в венгерском политическом сознании синдрома начинающегося возрождения межвоенной Малой Антанты, имевшей в то время прежде всего антивенгерскую направленность. Особая позиция ВСРП все более противостояла генеральной линии СССР и социалистических стран, от которой по разным мотивам уже дистанцировались и Чехословакия, и Румыния. Сам факт продления Будапештом договора с Прагой в сложившейся обстановке был воспринят, особенно в Восточной Германии, как уклон и даже как сознательная демонстрация определенной политической позиции.

Однако в те же самые дни, когда Дубчеку оказывались почести в Будапеште, в Праге журналист О. Махатка опубликовал в еженедельнике "Literarni listy" статью "И это тоже юбилей" в связи с 10-летием вынесения смертного приговора И. Надю. "Благодаря критике тоталитарной диктатуры и гуманистическому толкованию социалистической идеи И. Надь стал выдающимся представителем демократического и национального социализма", - писал он. Сохраняющим актуальность автор назвал тезис И. Надя о том, что для малых стран "залогом независимости является неучастие в военных блоках, нейтралитет"⁴⁴. Эта статья, о которой Кадар, очевидно, узнал уже после отъезда чехословацкой делегации на родину, вызвала в Будапеште эффект разорвавшейся бомбы. Главная газета ВСРП "Nepszabadsag", до тех пор воздерживавшаяся от критики "негативных явлений" в ЧССР, разразилась гневной отповедью. Помимо статьи Махатки объектом ее полемики стал опубликованный 27 июня программный документ внепартийной оппозиции интеллигенции "2000 слов", кстати, перепечатанный местной газетой, издававшейся в венгерском городе Дьере. Для Кадара июньские публикации чехословацкой прессы были свидетельством того, что власть в этой стране фактически потеряла контроль за ходом реформ, а внепартийная оппозиция перехватила инициативу у КПЧ и, таким образом, происходит сползание к венгерскому варианту 1956 г., в результате чего под угрозой могут оказаться не только основы коммунистической власти, но и отношения с союзниками. С этих пор Кадар считал необходимым скорректировать свой прежний курс поддержки чехословацких реформаторов.

С 27 июня по 4 июля Кадар во главе венгерской партийно-правительственной делегации находился в СССР. Из документов явствует его стремление к максимальному сближению с точкой зрения Кремля. Запись заседания Политбюро ЦК КПСС от 3 июля, на котором Брежнев рассказывал о встрече с венграми, фиксирует довольно жесткую позицию руководителя ВСРП в чехословацком вопросе. Кадар согласился с Брежневым в том, что "2000 слов" - это "контрреволюционная программа", направленная на разложение партии. Сложившаяся обстановка, по его мнению, теперь не исключала и силового варианта действий в защиту монополии коммунистов на власть в Чехословакии: "если потребуется, мы пойдем на это без сомнения"⁴⁵. Пребывание Кадара в Москве завершилось митингом 3 июля советско-венгерской дружбы. Выступивший на нем Брежнев напомнил собравшимся о разгроме "контрреволюции" в Вен-

⁴³ См.: Латыш М. Указ. соч., с. 124 - 125.

⁴⁴ Literarni listy, 13.VI.1968.

⁴⁵ Пихоя Р. Г. Указ. соч. - Новая и новейшая история, 1994, N 6, с. 20.

грии, сказал, что СССР и впредь никогда не будет равнодушен к судьбам социализма в братских странах. Заверить лидеров КПСС в своей верности "интернациональному" долгу Кадар считал тем более важным, что его реформаторские планы вызывали в свете чехословацких событий все большее подозрение в Кремле - та же тактика повторилась и позже, в 1972 г., когда решалась судьба венгерской экономической реформы, свернутой в конце концов, и не в последнюю очередь по настоянию Москвы - записи встреч Кадара с советскими лидерами, относящиеся к тому времени, еще ждут своей публикации.

Жесткая позиция Кадара, выраженная в Москве в начале июля 1968 г., дала в свое время Р. Г. Пихое основания говорить о нем как об одном из наиболее последовательных сторонников интервенционистской линии в "чехословацком вопросе"⁴⁶. Но для того, чтобы прояснить позицию венгерского лидера во всей ее динамике, надо выйти за рамки того круга источников, который лежит в основе построений Р. Г. Пихои (записи заседаний Политбюро ЦК КПСС и документы, готовившиеся для членов Политбюро). При всей однозначности и твердости заявленной Кадаром в начале июля позиции и при всем его искреннем недовольстве Дубчеком, не способным даже "обуздать" прессу, его дальнейшие действия свидетельствуют о том, что линия, выдержанная в Москве, носила во многом характер тактического маневра.

Через день после своего возвращения в Будапешт, 6 июля, Кадар направил в Президиум ЦК КПЧ письмо. Статья об И. Наде как провозвестнике демократического социализма была названа в нем попыткой вбить клин в отношения двух партий⁴⁷.

В это время шла подготовка очередного, варшавского совещания представителей компартий ряда социалистических стран. На этот раз приглашалась и КПЧ. Однако Дубчек и его сторонники в Президиуме ЦК КПЧ, не без оснований ожидая от предстоящей встречи еще более грубой, чем в Дрездене, проработки, стремились уклониться от участия в ней, предложив в качестве альтернативы серию двусторонних встреч⁴⁸. Обмен телеграммами с Прагой и Москвой от 9 - 10 июля свидетельствовал о том, что в возникшем споре Кадар во многом по своей инициативе пытался взять на себя посредническую миссию. Он считал целесообразным, чтобы коллективному совещанию предшествовала чехословацко-советская встреча, на которой каждая из сторон могла бы прояснить свою точку зрения⁴⁹. В Москве, однако, уже питали мало иллюзий в отношении возможности повлиять на Дубчека и обвиняли реформаторов из КПЧ (согласно советской идеологеме, "правое крыло") в стремлении всячески оттянуть время до намеченного на начало осени съезда партии, который мог бы своими решениями закрепить решающие позиции "ревизионистов". Предъявление чехам жесткого ультиматума считалось в этой ситуации задачей безотлагательной. Сблизить платформы Москвы и Праги Кадару не удалось: руководство КПЧ участвовать в варшавской встрече отказалось.

10 июля военный атташе посольства СССР вручил министру обороны ВНР Лайошу Цинеге письмо с сообщением о подготовке новых военных маневров "к северу от

⁴⁶ Версия Р. Г. Пихои прослеживается в ряде его работ и в выступлениях на конференциях, в довольно завершенном виде излагалась и в его газетных интервью 1990-х годов. См., например: Оценки прошлого должны соотноситься с реалиями прошлого: Сегодня, 23.VIII.1996. Именно запись заседания Политбюро ЦК КПСС от 3 июля, введенная в научный оборот Р. Г. Пихоей, дала ему основания для спорных утверждений о роли Кадара как яростного апологета интервенционистской линии в отношении Чехословакии.

⁴⁷ Nyers R. Op. cit.,44o.

⁴⁸ См. ряд документов, относящихся к июлю: донесения посла СССР в Чехословакии СВ. Червоненко в МИД СССР от 9 и 15 июля о встречах с Дубчеком; письмо Президиума ЦК КПЧ в Политбюро ЦК КПСС от 13 июля и ответное письмо Политбюро ЦК КПСС. - Дипломатический вестник, 1992, N 2 - 3, с. 54 - 71; Чехословацкий кризис 1967 - 1969 гг. в документах ЦК КПСС. М., 2010.

⁴⁹ Nyers R. Op. cit, 45 о.; Huszdr T. Op. cit.

Венгрии" с участием венгерских войск⁵⁰. Политика силового давления на Чехословакию продолжалась.

12 июля Политбюро ЦК ВСРП, обсудив ситуацию, решило, что на варшавской встрече венгерская делегация будет выступать за политическое урегулирование конфликта. С другой стороны, было сочтено необходимым продолжать воздействовать на КПЧ, склоняя ее руководителей к компромиссу". 13 июля Кадар и Фок отбыли в приграничный словацкий город Комарно на встречу с Дубчеком и председателем правительства ЧССР Черником. Их беседа впервые прошла в напряженной обстановке. Отказ лидеров КПЧ от поездки в Варшаву Кадар назвал их грубейшей ошибкой, которая не только сводит на нет все его посреднические усилия, но и ставит его в неудобное положение перед союзниками⁵².

Варшавская встреча состоялась 14 - 15 июля, некоторые партнеры по ОВД снова, как и в Дрездене, оказывали давление на советское руководство в целях ужесточения его позиции⁵³. Венгерской делегации эта встреча, вспоминал Кадар 20 лет спустя, "много радости не принесла. Некоторые смотрели на нас как на штрейхбрехеров, потому что накануне мы встречались с Дубчеком"⁵⁴. К доводам венгерского лидера избрать такой способ действий, который нашел бы поддержку большинства населения Чехословакии, мало прислушивались. Особенно последователен был в своем радикализме Ульбрихт: "Если Вы, товарищ Кадар, считаете, что своими возражениями и оговорками служите делу социализма, то Вы глубоко заблуждаетесь... И не имеете ни малейшего представления о том, что случится. После того, как американские и западногерманские империалисты загребут в кулак Чехословакию, наступит и ваша очередь, товарищ Кадар. И этого-то Вы не можете или не хотите понять"⁵⁵. Кадар решительно отверг эти обвинения, заявив, что он полностью контролирует положение в своей стране (и это было абсолютной правдой⁵⁶). Что же касается ситуации в Чехословакии, то она, хотя и вызывала серьезную обеспокоенность, все-таки, по его мнению, пока не давала оснований для силового вмешательства в дела этой страны. Аргументируя свою позицию, Кадар, как это ни парадоксально, привел в пример советскую политику в Венгрии в 1956 г., когда, осознав свою "историческую ответственность", представители КПСС сделали единственно правильный, по его мнению, в тех условиях выбор⁵⁷. Венгерский опыт вообще давал простор для самых разных интерпретаций. Дубчек, например, встречаясь 15 июля в Праге с советским послом СВ. Червоненко, напомнил о доверии, оказанном осенью 1956 г. со стороны КПСС Кадару в Венгрии, Гомулке в Польше, которые изначально отнюдь не считались "людьми Москвы". "Он, Дубчек, считает, что и сейчас, когда в Чехословакии приведены в движение разные силы, было бы правильно, если бы КПСС и другие партии поддержали нынешнее руководство"⁵⁸.

Оставляя за собой право на окончательное решение, советские лидеры вне всякого сомнения всерьез прислушивались к мнению и аргументам Кадара, зная, что за его плечами реальный опыт разрешения венгерского кризиса 1956 г. И напрашивается пред-

⁵⁰ Nyers R. Op. cit., 45 о.

⁵¹ Huszdr T. Op. cit., 158 - 159 о.

⁵² Ibid., 159 - 164o.

⁵³ Стенограмму варшавского совещания см.: Пражская весна и международный кризис 1968 года. Документы, с. 109 - 154. Выступление Кадара уже вечером 15 июля на Политбюро ЦК ВСРП с подробным отчетом об итогах встречи см.: Huszdr T. Op. cit., 164 - 171 о.

⁵⁴ Янош Кадар о "Пражской весне", с. 101.

⁵⁵ Слова Ульбрихта даются в записи переводчика Гомулки, на которую ссылается Ч. Гати: Гати Ч. Указ. соч., с. 80.

⁵⁶ См.: Барат М. Венгерские спецслужбы о настроениях интеллигенции в период чехословацкого кризиса. - 1968 год. "Пражская весна". Историческая ретроспектива, с. 457 - 463.

⁵⁷ Янош Кадар о "Пражской весне", с. 101.

⁵⁸ Донесение С. В. Червоненко о встрече с А. Дубчеком. - Дипломатический вестник, 1992, N 2 - 3, с. 69.

положение, что отсутствие в Варшаве единодушия, обусловленное в первую очередь особой позицией Кадара, сыграло свою роль в отсрочке окончательного выбора в пользу силовых действий. 15 июля варшавское совещание направило в адрес ЦК КПЧ письмо с требованием принять безотлагательные меры по отражению "натиска врага". Оно было опубликовано в центральной прессе всех стран, чьи главы съехались в столицу Польши. Дубчек в ответном заявлении от 18 июля заверил союзников в том, что Чехословакия не нарушит своих обязательств по Организации Варшавского Договора⁵⁹.

После варшавской встречи в Москве усиленно прорабатывались оба варианта разрешения "чехословацкого кризиса": переговорный и силовой. Выбор любого варианта предполагал тесное сотрудничество с так называемыми "здоровыми силами" - той частью чехословацкой партократии, которая была готова подчиниться диктату Кремля и выполнить свою функцию в деле "наведения порядка". В поисках альтернативы Дуб-чеку и его команде налаживались более тесные контакты с деятелями "левого крыла" в руководстве КПЧ. Венгрия и здесь выступила в роли посредника. В ночь с 20 на 21 июля на озере Балатон П. Е. Шелест имел длительную секретную беседу с В. Биляком, обсуждалась возможность организованного выступления "левых сил", готовых обратиться к СССР за помощью⁶⁰. Перед этим Шелест встречался в Будапеште с Кадаром, который не только оценил положение в Чехословакии как весьма серьезное, но и заверил советского эмиссара в готовности Венгрии подчиниться блоковой дисциплине, если в этом будет необходимость. По свидетельству Р. Ньерша, Брежнев 23 июля по телефону благодарил за это Кадара⁶¹.

В те же самые дни, однако, велась подготовка новой встречи представителей КПСС и КПЧ. Она состоялась 29 июля - 1 августа на границе двух стран, в Чиерне-над-Тисой, где руководству КПЧ были предъявлены унизительные требования (об отстранении ряда "ненадежных" функционеров, запрещении некоторых клубов интеллигенции, установлении контроля над прессой и т.д.). Дубчек и его соратники получили от Москвы последний шанс. Состоявшееся вслед за этим 3 августа совещание представителей 6 стран в Братиславе, на котором с венгерской стороны также высказывались сомнения относительно использования силы, дало новую отсрочку военного вмешательства. Складывалось впечатление, что напряженность уменьшилась, вспоминал О. Черник⁶². Аналогично высказывался и Кадар: в Братиславе "казалось, все должно нормализоваться... Но радость была преждевременной"⁶³.

Вернувшись в Будапешт, Кадар в обращении к венграм 5 августа заявил, что разногласия можно преодолеть, если сосредоточиться на поисках того, что объединяет "братские партии". Сохранялось, однако, и осознание сложности ситуации. 7 августа на пленуме ЦК ВСРП Кадар отметил, что внутренние проблемы Чехословакии остаются нерешенными. Необходимо сделать все для нахождения политического решения, "но если этого не получится, то не исключено применение других мер"⁶⁴. Движение

⁵⁹ Материалы Политбюро ЦК КПСС, отражающие советско-чехословацкие отношения в этот период, см.: Чехословацкий кризис 1967 - 1969 гг. в документах ЦК КПСС. М., 2010.

⁶⁰ См.: Шелест П. Е. Указ. соч., с. 347 - 351.

⁶¹ Nyers R. Op. cit., 48 о. 26 - 27 июля на Политбюро ЦК КПСС обсуждались документы, необходимые при реализации силового варианта - Обращение советского правительства и военного командования к гражданам ЧССР, Декларация Политбюро ЦК КПЧ и Революционного правительства, Заявление "К советскому народу". Советская пресса, освещая положение в Чехословакии, уже открыто проводила параллели с Венгрией кануна октября 1956 г. Впрочем, Брежнев продолжал проявлять свою природную нерешительность. "Все ли мы исчерпали из арсенала политического воздействия, все ли мы сделали до того, как принять крайние меры?" -спрашивал он на Политбюро 19 июля своих соратников. - Пихоя Р. Г. Указ. соч. - Новая и новейшая история, 1995, N 1, с. 35.

⁶²Известия, 5.ХП. 1989.

⁶³ Янош Кадар о "Пражской весне", с. 101.

⁶⁴ Мусатов В. Л. Предвестники бури. Политические кризисы в Восточной Европе (1956 - 1981). М., 1996, с. 138. Подробно о ходе пленума см.: Huszdr T. Op. cit., 230 - 241 о.

за реформы, за трансформацию страны в общество с элементами плюрализма и более рациональной экономикой приобрело к тому времени собственную динамику, что затрудняло любые попытки противодействия со стороны властей. Вопреки последовательному стремлению чехословацких реформаторов не допустить сползания к венгерскому варианту 1956 г., со стороны создавалась видимость такого сползания, утраты контроля сверху за ходом преобразований. Москва воспринимала это как угрозу союзническим отношениям⁶⁵. К тому же Дубчеку и его команде своей открытой, толерантной внутренней политикой удалось завоевать немалую поддержку в обществе и они не хотели жертвовать своей популярностью, ограничивая в угоду Москве демократические свободы народа. Кроме того, у чехословацких лидеров не было четкого представления о границах терпимости советского руководства (о существовании подобной грани Дубчеку в ходе бесед постоянно напоминал более опытный Кадар). Таким образом, внутриполитическая обстановка в Чехословакии оставалась неизменной, пресса - столь же неподцензурной, а дискуссионные клубы столь же активными. Все это означало, что вероятность силового выбора возрастала с каждым днем.

С 12 по 15 августа Кадар находился в Ялте, где встречался с Брежневым, Подгорным и Косыгиным. Советские лидеры, вспоминал он позже, хотели побеседовать с нами (венграми) о ситуации в Чехословакии отдельно, потому что знали, что у нас сложились особые отношения с руководством этой страны, они надеялись, что мы сможем повлиять на него⁶⁶. В конце концов договорились, что 17 августа Кадар вновь увидится с Дубчеком. Однако и эта встреча, по оценке венгерского лидера, "не привела к желаемым результатам"⁶⁷. Последняя из посреднических миссий Венгрии, как и предшествовашие, завершилась неудачей.

Беседа лидеров Чехословакии и Венгрии в Комарно происходила в течение 13 часов в тяжелой атмосфере. Кадар пытался развеять все возможные иллюзии Дубчека, предупредил о вероятных последствиях его отказа пойти навстречу жестким требованиям Москвы⁶⁸. По свидетельству Ньерша, о точном времени совместной военной акции Кадар узнал только 18 августа⁶⁹. Между тем, у Дубчека сложилось впечатление, что Кадар на прощание хотел ему что-то сказать существенное, но не сделал этого⁷⁰. В 1989 г. в интервью венгерскому телевидению бывший лидер КПЧ говорил, что до самого конца у него сохранялась надежда, что Кадар бойкотирует участие в военной операции. Он полагал, что отказ Венгрии поставил бы руководство СССР в сложное положение и, возможно, предотвратил бы военную акцию. Кадару не был присущ такой идеализм. В Комарно он откровенно сказал Дубчеку, что события переходят ту грань, когда что-то может зависеть от позиции Венгрии (как, впрочем, не повлияла на принятое в Москве решение особая позиция Румынии, с самого начала предсказуемая в свете последовательно проводимой румынской внешней политики; как и не повлияла позиция самых влиятельных западных компартий).

Из Комарно с заездом в Будапешт Кадар отбыл в Москву, где 18 августа состоялась новая встреча лидеров пяти стран. Именно там руководство КПСС ознакомило своих

⁶⁵ См.: Латыш М. Указ. соч., с. 44.

⁶⁶ О содержании бесед Кадар 20 августа подробно проинформировал Политбюро ЦК ВСРП: Huszdr Т. Op. cit., 251 - 258 о. По свидетельству Д. Ацела, в июле - августе Брежнев часто звонил Кадару и, пытаясь доказать ему, сколь опасна ситуация в Чехословакии, "часами зачитывал ему цитаты из провинциальных чешских газет с какими-то действительно дурацкими заявлениями". Это, однако, не убеждало венгерского лидера в целесообразности незамедлительного ввода войск в Чехословакию: Из беседы В. В. Загладина с Д. Ацелом. Декабрь 1990 г. - Центрально-Европейский ежегодник, вып. 1. М., 2003, с. 327.

⁶⁷ Янош Кадар о "Пражской весне", с. 101.

⁶⁸ О содержании и итогах встречи Кадар потом сообщил на совещании лидеров компартий пяти социалистических стран в Москве 18 августа и на Политбюро ЦК ВСРП 20 августа. -Пражская весна и международный кризис 1968 года. Документы, с. 232 - 253.

⁶⁹ Nyers R. Op. cit., 49 о.

⁷⁰ Позже Дубчек говорил об этом И. Шпачеку. -Латыш М. Указ. соч., с. 212.

союзников с окончательным решением по Чехословакии, принятым на заседании Политбюро ЦК 17 августа. В соответствующем постановлении отмечалось: "Учитывая, что со стороны КПСС и других братских партий уже исчерпаны все политические средства воздействия на руководство КПЧ, чтобы побудить его к отпору правым, антисоциалистическим силам, Политбюро ЦК КПСС считает, что наступил момент для применения активных мер по защите социализма в ЧССР и единодушно решает: оказать Коммунистической партии и народу Чехословакии помощь и поддержку вооруженными силами"⁷¹. Торопиться заставляли как ожидавшийся в скором времени съезд КПЧ с его далеко идущими кадровыми решениями, так и предстоящие маневры НАТО в Баварии. Существовали опасения, что присутствие неподалеку от границ Чехословакии войск западных держав придаст смелость чехословацким "правым", которые, следуя примеру И. Надя, объявят о разрыве с Организацией Варшавского Договора⁷². Операцию по вводу войск намечалось осуществить в ночь на 21 августа. План политического обеспечения военной акции строился из расчета выступления "левых" сил, которые, получив большинство в Президиуме ЦК КПЧ, обратятся за помощью к "братским странам". Кадар рассказал о встрече с Дубчеком, оценив ее как безрезультатную: руководство Чехословакии не проявляет решимости осуществить согласованные в Братиславе меры, так что политические средства, с его точки зрения, можно считать, если не исчерпанными, то близкими к исчерпанию⁷³. Дубчек, этот enfant terrible, был, по оценке Кадара, в состоянии нервного истощения и зачастую высказывался не очень ясно. Когда 18 августа, в ходе последнего перед военной акцией московского совещания мы все же сделали оговорку о том, что военное решение - лишь самая крайняя и нежелательная мера, на наши слова уже никто не реагировал, - вспоминал позже Кадар⁷⁴, которому, по словам известного американского политолога и историка Чарльза Гати, приходилось идти "узкой тропкой, ведя корабль страны между Сциллой и Харибдой - желаемого и возможного"⁷⁵. С вооруженным вмешательством, как объяснял в конце 1980-х годов Кадар свою позицию, венгерское руководство согласилось только тогда, когда выяснилось, что другого выхода нет: чехословацкие товарищи не сделали тех шагов, с помощью которых, вероятно, можно было бы избежать катастрофы, "а в Москве стало очевидным, что мы оказались в одиночестве с нашими только начинавшимися реформами. Против нас было большинство социалистических стран"⁷⁶.

⁷¹ Чехословацкий кризис 1967 - 1969 гг. в документах ЦК КПСС, с. 184.

⁷² 11 августа Брежнев поделился такого рода опасениями с генерал-лейтенантом A.M. Майоровым, командующим армией, которой отводилась важная функция в ходе предстоящей военной операции: Майоров A.M. Указ. соч. К этому можно добавить, что в августе 1968 г. среди чехословацкого высшего офицерства, и в частности в военно-политической академии, получила хождение идея нейтралитета: Havranek J. Megujhodott szocializmus? - Historia, 1994, N5 - 6, 63 о.

⁷³ См. стенограмму выступления Кадара на совещании 18 августа: Пражская весна и международный кризис 1968 года. Документы, с. 247 - 248.

⁷⁴ Янош Кадар о "Пражской весне", с. 101 - 102.

⁷⁵ Гати Ч. Указ. соч., с. 79. Присущий Кадару прагматизм, а самое главное, реальный опыт 1956 г. заставили его в ходе обсуждения 18 августа акцентировать внимание на необходимости хорошо подготовить открытое выступление "левых сил", способных заручиться поддержкой большинства в ЦК и парламенте. Этому он уделял не меньшее, а еще большее внимание, нежели военной операции.

⁷⁶ Янош Кадар о "Пражской весне", с. 102. Интересно, что советские генералы даже 18 августа не были уверены в поддержке Венгрией военной акции. По свидетельству генерала A.M. Майорова, министр обороны маршал А. А. Гречко утром этого дня на совещании командного состава говорил о том, что у Кадара имеются "некоторые осложнения" с членами своего Политбюро и окончательную позицию он изложит только утром 19 августа: Майоров A.M. Указ. соч., с. 218. Это было правдой. Как вспоминает Д. Ацел, он и Р. Ньерш заявили Кадару, что подадут в отставку в знак несогласия с вводом войск в Чехословакию. Кадар ответил им, что никакой отставки не примет, и добавил: "Чего вы этим добьетесь? Не участвовать в вводе войск мы не сможем - в этом случае следующей страной, куда придут войска, будет Венгрия. А с

По свидетельству В. Л. Мусатова⁷⁷, взамен за участие венгерских войск в операции Брежнев обещал Кадару экономическую помощь. Сам Кадар, не отрицая этого факта, все же отказывался признать названный довод существенным: "Было бы бессмысленно предполагать, что мы так мелочно торговались за счет наших чехословацких соседей. Именно мы, которые так много сделали для спасения ситуации"⁷⁸. Думается все же, что он несколько лукавил: страх перед экономическими санкциями СССР мог сыграть свою роль в позиции Кадара, осознававшего все издержки участия в сомнительной военной акции для своего престижа жесткого и авторитарного, но реформаторски настроенного коммунистического политика. Речь, правда, могла идти не об экономической помощи, а скорее о готовности Москвы дать зеленый свет венгерским реформам при условии, что они не распространятся с экономики на политическую сферу.

Советские лидеры, никогда не упуская из виду венгерский опыт 12-летней давности, вместе с тем избрали иную тактику, нежели в 1956 г. Если тогда они предпочли осуществить акцию собственными силами, то в 1968 г., напротив, стремились интернационализировать конфликт, представить чехословацкий вопрос как общее дело всех социалистических стран, разделив с союзниками ответственность за принятые меры. Тем не менее при выработке конкретного плана действий был взят за основу апробированный в Венгрии сценарий приведения к власти сил, заявляющих о разрыве со старым правительством (как и в 1956 г., новое правительство хотели поначалу назвать Революционным рабоче-крестьянским). Когда после провала первоначального плана в конце концов решено было сделать ставку на словацкого политика Густава Гусака, также сработала ассоциация с польскими и венгерскими событиями 1956 г.: Гусак подобно Кадару и Гомулке тоже представал в общественном мнении жертвой прежнего режима и вместе с тем оказался для Кремля человеком надежным, способным к реализации продиктованной из Москвы программы нормализации.

Вернувшись 20 августа в Будапешт, Кадар созвал Политбюро ЦК ВСРП. Судя по записям, он был в тот день весьма критичен в отношении советского руководства. Ситуация, сложившаяся в Чехословакии, вызывала у него аналогии не с венгерскими, а скорее с польскими событиями 1956 г., когда неплохо сработал мирный сценарий. Соответственно и венгерский рецепт разрешения кризиса здесь, по его мнению, не подходил. Однако если мы откажемся участвовать, рассуждал Кадар, это создаст еще большую напряженность, нервозность, еще более осложнит ситуацию, сделает ее непредсказуемой. К тому же, если Венгрия останется в стороне, повторял он, она лишит себя возможности хоть сколько-нибудь влиять на дальнейшее развитие событий. Речь, таким образом, шла, по словам Кадара, о печальной необходимости. Политбюро, приняв к сведению эти доводы, санкционировало решение об участии венгерских войск в военной акции⁷⁹. Все руководство партии, вспоминал Кадар в конце 1980-х годов, искренне сожалело, что наши усилия по примирению Москвы и Праги оказались безрезультатными⁸⁰. Однако, поскольку выбор был сделан, пришлось заняться пропагандистским обеспечением акции пяти стран⁸¹. В целом венгерская пресса занимала

другой стороны, если мы будем участвовать в операции, может быть, сможем как-то помочь сохранить в Чехословакии то ценное, что там есть, помочь Дубчеку". - Центрально-Европейский ежегодник, вып. 1, с. 327.

⁷⁷ Мусатов В. Л. Предвестники бури..., с. 130.

⁷⁸ Янош Кадар о "Пражской весне", с. 102.

⁷⁹ Nyers R. Op. cit, 49 о. Запись заседания Политбюро ЦК ВСРП от 20 августа см.: Huszar Т. Op. cit., 253 о.

⁸⁰ Янош Кадар о "Пражской весне", с. 102. Венгерский лидер не упомянул здесь о том, что высокопоставленный функционер ВСРП, А. Темпе выразил решительное несогласие с участием Венгрии в чехословацкой акции. В 1971 г. Темпе застрелился, убедившись в том, что уступка в августе 1968 г. фактически повлекла за собой откат реформаторского курса. Против ввода венгерских войск в Чехословакию выступило еще несколько членов ЦК ВСРП, получивших взыскания за нарушение партийной дисциплины.

⁸¹ Zsidai P. A magyar nephadsereg 1968-as csehszlovakiai invaziojanak propagandatevekenysege. -Kritika, 2005, N 7 - 8.

гораздо более сдержанную позицию, нежели пресса других стран, участвовавших в военной акции. Сам Кадар после 21 августа демонстративно мало выступал перед венгерской публикой по чехословацкому вопросу, как бы давая ей понять вынужденность своей интервенционистской позиции. С другой стороны, сам факт участия Венгрии в акции был должным образом использован советским руководством в его пропаганде и служил ему серьезным аргументом в спорах с "еврокоммунистами". Так, А. П. Кириленко, принимая в ноябре 1968 г. деятеля итальянской компартии - ее будущего лидера Э. Берлингуэра, и пытаясь доказать ему необходимость военного вмешательства, ссылался на Кадара, который хорошо знает, что такое контрреволюция и именно поэтому вместе с другими лидерами социалистических стран выступил за "пресечение опасного развития в Чехословакии". О том, что Кадар дольше других противился акции и внутренне так никогда и не признал ее политической целесообразности речи, разумеется, не шло. Показательно, что главным мотивом, послужившим для принятия военного решения, Кириленко назвал стремление не допустить повторения в Чехословакии венгерских событий с их многочисленными жертвами⁸². Несколько позже Кадар и венгерское руководство заняло довольно жесткую (хотя и более мягкую в сравнении с тем, что имело место в СССР и ГДР) позицию в отношении тех венгерских интеллектуалов, которые осмелились публично осудить военное вмешательство в Чехословакии⁸³. В стране в целом сохранялась довольно спокойная ситуация. Как отмечалось в донесении посольства СССР в Венгрии, "ни развитие событий в Чехословакии, ни совместная военная акция пяти социалистических стран, не вызвали заметного ухудшения политических настроений в Венгрии", это касалось и творческой интеллигенции, вызывавшей особое беспокойство как потенциальный источник оппозиционных настроений. Посольство объясняло это "политическим опытом, накопленным в период с 1956 г., доверием к руководству ВСРП и занятостью внутренними делами"⁸⁴.

Расклад сил на международной арене и позиция западных держав благоприятствовали силовому выбору Москвы. Восточноевропейская политика США и их союзников по НАТО была подчинена задачам сохранения стабильности в отношениях с СССР. Хотя в американских политических кругах звучали мнения о необходимости более активной и жесткой политики противодействия Кремлю, доминировала все же та точка зрения, что усиление полицентрических тенденций в восточноевропейском регионе нарушит сложившийся баланс сил в Европе, увеличит напряженность на континенте и потому нежелательно для Запада. На протяжении всей "Пражской весны" правительство США последовательно дистанцировалось от архитекторов чехословацких реформ, старалось не давать СССР и его союзникам малейшего повода для обвинений во вмешательстве во внутренние дела ЧССР и, соответственно, предлога для ответных силовых действий⁸⁵. Госдепартамент использовал доступные ему рычаги давления на прессу, сдерживая проявление симпатий к происходящему в Чехословакии. Более того, используя дипломатические каналы, он неоднократно призывал пражских реформаторов к сдержанности и осторожности, прямо давал понять, что не поддержит требования чехословацкого нейтралитета, поскольку их выдвижение увеличивает риск драматического развития. Исходя из незыблемости ялтинско-

⁸² "Мы спасли социализм в этой стране". Из записи переговоров с делегацией ИКП 13 - 14 ноября 1968 г. - Источник, 1994, N 5.

⁸³ Если всемирно известный философ-марксист Д. Лукач выразил Я. Кадару свое крайне отрицательное отношение к акции, но воздержался от ее критики на страницах западной прессы, то несколько его учеников (А. Хеллер и др.), находившихся 21 августа 1968 г. на философском конгрессе в Югославии, подписали публичное письмо протеста. За свой поступок они были подвергнуты партийным взысканиям и административным наказаниям.

⁸⁴ РГАНИ, ф. 5, оп. 61, д. 83, л. 21.

⁸⁵ О позиции Запада в связи с событиями вокруг Чехословакии см.: Валента И. Советское вторжение в Чехословакию. 1968. М., 1991; Орлик И. И. Указ. соч.; Латыш М. Указ. соч.; 1968 год. Пражская весна. Историческая ретроспектива.

потсдамских договоренностей, США и другие западные державы и после 21 августа вопреки всей своей пропагандистской риторике не только не были склонны к далеко идущим санкциям против СССР, но в целом демонстрировали отсутствие каких-либо особых интересов во внутренних делах стран восточноевропейского блока⁸⁶. Некоторая жесткость была проявлена лишь на встрече госсекретаря США Д. Раска с послом СССР А. Ф. Добрыниным 30 августа. Речь шла о том, что в случае аналогичной акции СССР и его союзников в отношении Румынии США могут принять в ответ серьезные меры в целях смены власти в Восточной Германии⁸⁷. Никаких военных акций против Румынии, однако, не планировалось, и угроза повисла в воздухе.

Как и в случае с венгерскими событиями 1956 г., США фактически признали за Советским Союзом свободу рук в сфере своего влияния. При этом принимались во внимание намеченные на осень переговоры по ограничению стратегических вооружений, сорвать которые из-за Чехословакии не хотелось. Кроме того, уязвимым местом для позиции США оставалась война во Вьетнаме. В случае проведения более жесткой политики на чехословацком направлении уходящая администрация Л. Джонсона не могла избежать назойливых напоминаний (в первую очередь от своих американских оппонентов) о собственной ответственности за не оправдавшуюся вьетнамскую акцию.

Убеждение в том, что большой войны из-за Чехословакии не будет, сыграло немалую роль при выработке окончательного, силового решения. Характерны в этой связи слова министра иностранных дел СССР А. А. Громыко, произнесенные 19 июля на заседании Политбюро ЦК КПСС: "Я думаю, что сейчас международная обстановка такова, что крайние меры не могут вызвать обострения, большой войны не будет... Международная обстановка сейчас не таит никаких неожиданностей для нас"⁸⁸. Тезис о том, что "большой войны не будет" слово в слово совпадает с тем, что говорил Н. С. Хрущев на заседании Президиума ЦК КПСС 31 октября 1956 г. в связи с венгерскими событиями⁸⁹.

Хотя военная операция была проведена четко⁹⁰, политическая акция, несмотря на предостережения Кадара, явно не удалась. Вопреки чересчур оптимистическим прогнозам советского посольства, на протяжении многих месяцев дававшего в Москву искаженную картину общественных настроений и соотношения сил в партийном руководстве⁹¹, "здоровые силы" так и не сумели добиться большинства в Президиуме ЦК КПЧ, президент Л. Свобода отказался признать марионеточное правительство "друзей Москвы". Как Национальное собрание ЧССР, так и состоявшийся в конце августа XIV съезд КПЧ (кстати, единственный в истории партии съезд, прошедший нелегально) осудили акцию. На ее незаконный характер указал и представитель Чехословакии на заседании Совета Безопасности ООН, где 21 августа состоялись жаркие дебаты⁹².

⁸⁶ Как в либеральных, так и в консервативных кругах разных стран существовали к тому же опасения, что успехи пражских реформаторов усилят влияние левых идей и партий на Западе, что казалось явно нежелательным, особенно в свете только что пережитых майских волнений во Франции.

⁸⁷ Пражская весна и международный кризис 1968 года. Документы, с. 329.

⁸⁸ Латыш М. Указ. соч., с. 179; Пихоя Р. Г. Указ. соч., с. 36.

⁸⁹ Советский Союз и венгерский кризис 1956 года. Документы. М., 1998, с. 480.

⁹⁰ 17 сентября 1968 г. посольство Чехословакии в США доносило в Прагу: "Военные специалисты США оценивают акцию пяти стран Варшавского Договора как полный военный успех". - Орлик И. И. Указ соч., с. 17. См. также: Polk J.H. Reflections on the Czechoslovakia Invasion, 1968. - Strategie Review, 1977, N 2.

⁹¹ См. Чехословацкий кризис 1967 - 1969 гг. в документах ЦК КПСС.

⁹² "21 августа штаб-квартира ООН на Ист-Ривер напоминала встревоженный муравейник... Политическая атмосфера, в которой проходила дискуссия в Совете Безопасности, была предельно накалена. Ни до, ни после мне не доводилось быть свидетелем столь острой, грубой, порой оскорбительной для отдельных ее участников полемики. Она шла в основном между американским и советским представителями", - вспоминал В. Л. Исраэлян, в то время заместитель

Поскольку вариант с приведением к власти новой команды по венгерскому образцу не сработал, тактику пришлось менять на ходу. Вывезенных в СССР под конвоем членов и кандидатов в члены Президиума ЦК КПЧ А. Дубчека, Ф. Кригеля, И. Смрковского, О. Черника, Й. Шпачека и Б. Шимона усадили за стол переговоров в числе представителей чехословацкой стороны и навязали им целый ряд новых, еще более жестких, чем в Чиерне-над-Тисой и Братиславе, ультимативных требований. "Все, что мы могли сделать в Москве, - это попытаться ограничить потери и сохранить возможно больший простор для дальнейших самостоятельных действий... Я не терял надежды, что нам удастся спасти существенную часть своих реформ", - вспоминал Дубчек в одном из поздних интервью⁹³. Эти иллюзии, однако, не оправдывались. Под давлением Кремля руководство ЧССР постепенно расширяло пределы компромисса, шло на новые уступки, и это в конечном итоге привело к окончательному отказу от реформаторского курса и последующему удалению из партийных рядов всех, кто был к нему причастен.

23 августа на совместном заседании ЦК ВСРП и Совета Министров ВНР Кадар подробно изложил ход событий с января 1968 г. Уже зная о неудаче с приведением к власти в ЧССР нового правительства, венгерский лидер, со времен варшавского июльского совещания разделявший до некоторой степени иллюзии Москвы относительно возможности сделать ставку на "левое крыло" в руководстве КПЧ в противовес "ревизионистам", теперь не скрывал своего раздражения: "Если создастся только лишь видимость, что СССР защищает вчерашний день, это будет означать конец мировому коммунистическому движению"⁹⁴. Несколькими месяцами позже, в декабре 1968 г., примерно то же самое Кадар сказал приехавшему в Будапешт своему старому знакомому со времен 1956 г. председателю КГБ Ю. В. Андропову, проявив нечастую для себя в беседах с советскими лидерами откровенность и критичность⁹⁵. Стремление найти компромиссные пути разрешения конфликтной ситуации отличало выступления Кадара на московском совещании лидеров стран советского блока 24 - 25 августа, хотя большой активности на этом совещании он в принципе не проявил⁹⁶. Почивать на лаврах Кадару не приходилось. В Словакии, где еще живо было поколение, испытавшее на себе Мюнхенский сговор и последовавшие за ним события, новый приход венгерских войск в силу исторических причин был встречен с особой враждебностью, что мало способствовало улучшению взаимопонимания соседних народов.

Кадар, нисколько не желая, чтобы развитие событий в Чехословакии перешло грань, которую он считал неприемлемой (т.е. вышло из-под контроля партийного руководства), вместе с тем был озабочен судьбой начатых экономических реформ в Венгрии и надеялся, что осуществление его реформаторских планов придаст новые силы коммунистическому правительству. Резонно опасаясь, что расправа с чехословацкими реформаторами нанесет удар по этим планам, он до самого конца отдавал предпочтение политическому разрешению конфликта. Однако в момент развязки он не решился открыто противопоставить свою страну союзникам по ОВД. Его вынужденный компромисс был свидетельством неблагоприятных условий и объективных исторических лимитов, в которых реализовывалась реформаторская программа кадаризма. Август 1968 г. не только продемонстрировал прочность ялтинско-потсдамской модели, но еще раз напомнил венграм об ограниченном суверенитете их государства, невозможности выйти за рамки советского блока. Попытка путем маневрирования перейти грань возможного не удалась.

постоянного представителя СССР в ООН: Исраэлян В. Л. 105-е вето Советского Союза. - Международная жизнь, 1990, N 10, с. 125 - 126. Венгрия в 1968 г. была временным и единственным членом Совета Безопасности, поддержавшим СССР.

⁹³ Огонёк, 1993, N34, с. 35.

⁹⁴ Nyers R. Op. cit., 50 о.

⁹⁵ Запись бесед Я. Кадара с Ю. В. Андроповым от 6 - 7 декабря 1968 г. см.: Tarsadalmi Szemle, 1995, N 1,84 - 94 о.

⁹⁶ Пражская весна и международный кризис 1968 года. Документы, с. 298 - 323.

Посредническая миссия Венгрии в преодолении конфликта между пражскими реформаторами и Москвой (а за годы правления Кадара это был редкий случай, когда Венгрия взяла на себя столь активную роль во внешней политике⁹⁷) оказалась неудачной. Руководство СССР при активной поддержке ряда союзников задушило инициативы пражских реформаторов, грозившие по цепной реакции перекинуться в другие страны и в конечном итоге создать угрозу существующей в СССР и Восточной Европе модели государственно-бюрократического социализма. При принятии решения о применении силы в Чехословакии сугубо идеологические мотивы, т.е. боязнь инфицировать советское общество идеями более гуманного социализма, перемешивались с геополитическими, геостратегическими соображениями. В Москве явно опасались, что ее неготовность защищать свою сферу влияния создаст во всем мире впечатление слабости ее позиций. "Если мы действительно упустим Чехословакию, то это соблазн великий для других. Если мы сохраним Чехословакию, - это укрепит нас", - говорил А. А. Громыко на заседании Политбюро ЦК КПСС 19 июля⁹⁸. Однако именно неспособность брежневского руководства противопоставить чехословацкому эксперименту ничего, кроме грубой силы, продемонстрировала миру его внутреннюю слабость.

Вероятно, можно и дальше дискутировать о том, какие реальные плоды могли бы принести начатые реформы, не будь они пресечены на корню, насколько далеко сумел бы эволюционировать чехословацкий коммунистический режим в направлении плюрализма и демократии западного типа. Очевидно лишь то, что шаг, предпринятый 21 августа 1968 г., негативно сказался как на престиже СССР, так и на перспективах всего советского блока. Силовым путем укрепив свои доминирующие позиции в стратегически важной Чехословакии, чья политическая элита и в условиях демократизации продолжала последовательно сохранять лояльность союзническим обязательствам, правительство СССР своими действиями в то же время способствовало формированию на антисоветской платформе широкого фронта разнородных политических сил. Уже осенью 1968 г. докладные записки КГБ, направленные в Москву, констатировали укрепление единства НАТО, смягчение существовавших разногласий между отдельными его членами, в том числе между США и Францией, приостановку наметившейся тенденции к сокращению вооружений в странах НАТО, стремление малых европейских стран найти в лице США силу, способную противостоять мощи Варшавского договора, улучшение отношений США и Югославии⁹⁹.

Нельзя, конечно, отрицать, что стремление обеих сторон избежать повторения столь же острого международного кризиса в центре Европы заставило предпринять новые усилия в целях создания и совершенствования системы общеевропейской безопасности. Это нашло свое проявление в проведении Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, подписании в 1975 г. в Хельсинки его итогового документа. Но издержки силового решения оказались сильнее. Особенно большой урон был нанесен левым силам в Европе. СССР окончательно утратил поддержку наиболее влиятельных западных компартий и той части общественного мнения на Западе, которая до тех пор не исключала возможностей реформирования советской системы. Август 1968 г. значительно ускорил те необратимые процессы в духовной эволюции многих левых интеллектуалов как на Западе, так и на Востоке Европы, которые, в конце концов, привели к их полному отказу от социалистической идеи. Это касается и Венгрии. "60-е годы для нас были временем надежды и... иллюзий. Тогда нам показалось, что и при системе однопартийного государственного социализма... путем реформ можно со-

⁹⁷ О внешней политике Кадара см.: Magyarorszag es a nagyhatalmak a 20. szazadban. Tanulmanyok. Szerk. Romsics I. Budapest, 1995; Borhi L. A vasfuggony mogott. Magyarorszag nagyhatalmi eroterben 1945 - 1968. Budapest, 2000; Bikes C. Europabol Europaba. Magyarorszag konfliktusok kereszttuzeben, 1945 - 1990. Budapest, 2004; Magyar kiilpolitika a 20. szazadban. Budapest, 2004.

⁹⁸ Цит. по: Латыш М. Указ. соч., с. 179.

⁹⁹ Там же, с. 346.

здать социалистическое рыночное хозяйство, социалистическую демократию или демократический социализм. Нечто такое, что и не сталинизм, и не западный социализм. Эту иллюзию похоронила Пражская интервенция 1968 г.", - вспоминал венгерский писатель и политик Д. Конрад, одно время президент Международного ПЕН-клуба¹⁰⁰. А известный философ, ученик Д. Лукача М. Вайда в одном из выступлений признал, что для венгерских интеллигентов его поколения чехословацкие события 1968 г. были, с точки зрения формирования мировоззрения, даже важнее, чем собственный 1956 год.

Правда, и после августа 1968 г. в Венгрии сохранялись определенные надежды на спасение собственных экономических реформ. Однако изменение политического климата в Москве не оставляло шансов на их проведение в достаточно полном объеме. К 1973 - 1974 гг. венгерская реформа была свернута и не столько в результате внутренних трудностей и противоречий, сколько вследствие непрекращавшегося давления. Тем самым мечты о демократическом обновлении советской модели социализма для подавляющего большинства венгров были похоронены уже окончательно. Один из наиболее сильных и дальновидных политиков советской сферы влияния, Янош Кадар признал перед кончиной: "В августе 1968 г. все мы оказались в глубоком кризисе - в личном и политическом. Я вижу, что кое-кто до сих пор не может выбраться из него, а страдает от этого все наше движение"¹⁰¹.

Решать надо было тогда, в тех конкретных условиях, и другого выбора у нас не было, скажет Кадар в предсмертном интервью. Пример Румынии не подходил - там не надо было спасать реформы. Выбор, сделанный венгерским коммунистическим лидером, не смог, однако, гарантировать необратимости реформ. Скорее прав американский исследователь И. Валента: ростки венгерской реформы были погребены в тот самый момент, когда Кадар уступил давлению Москвы¹⁰². Однако это уже предмет другого исследования.

¹⁰⁰ Известия, 28.VI. 1990.

¹⁰¹ Янош Кадар о "Пражской весне", с. 97.

¹⁰² Валента И. Указ. соч., с. 229.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - А. С. СТЫКАЛИН:

Комментарии: