Предлагаемые читателю документы из фондов Архива внешней политики Российской Федерации (АВП РФ) и Российского центра хранения и изучения документов новейшей истории (РЦХИДНИ) относятся к началу 1950-х годов, когда общественную атмосферу в странах Восточной Европы, где шло формирование политических систем советского типа, во многом определяли судебные процессы против ряда ведущих коммунистических лидеров, входивших в высшие эшелоны новой власти этих стран. Шли процессы над секретарем ЦК Компартии Венгрии Л. Райком, заместителем председателя Совета министров Болгарии Т. Костовым, бывшим секретарем ЦК Компартии Румынии и министром юстиции Л. Патрашкану, членом Политбюро и секретарем ЦК Компартии Румынии, министром иностранных дел А. Паукер и румынским министром финансов В. Лука, заведующим отделом ЦК Компартии Словакии Г. Гусаком, словацкими "буржуазными националистами" Л. Новомеским и В. Клементисом, Генеральным секретарем ЦК Компартии Чехословакии Р. Сланским. В них были втянуты в качестве "свидетелей" и жертв сотни людей... Чем же были порождены эти репрессивные акции, кто руководил ими и чьим интересам они отвечали?

Ответы на эти вопросы следует искать в архивах не только Венгрии, Болгарии, Румынии и Чехословакии, но и в архивах России. Ознакомление (в ходе подготовки книжной публикации "Восточная Европа в документах российских архивов. 1944 - 1953") с материалами из фондов Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), РЦХИДНИ, АВП РФ, Архива Президента Российской Федерации (АП РФ), ранее находившимися на специальном хранении, позволило не только установить истоки заинтересованности тогдашнего руководства СССР в организации названных процессов, но и выявить к тому же инициирующую в них роль отдельных группировок складывавшейся новой политической элиты в странах региона относительно определения жертв репрессий, масштабов репрессивных акций и создания в своих странах атмосферы всеобщей подозрительности и страха.

Материалы РЦХИДНИ, касающиеся работы Отдела внешней политики ЦК ВКП(б), свидетельствуют, что весной 1948 г. в аппарате ЦК шла интенсивная подготовка секретных аналитических записок с развернутой критикой внутрипартийной и вообще всей внутренней политики коммунистических партий Югославии, Венгрии, Польши и Чехословакии ¹ . С 18 марта по 5 апреля 1948 г. для секретаря ЦК ВКП(б) М. А. Суслова были

стр. 3

подготовлены документы "Об антимарксистских установках руководителей Компартии Югославии в вопросах внутренней и внешней политики" (прообраз будущего первого письма ЦК ВКП(б) к руководству КПЮ), "О националистических ошибках руководства ВКП и буржуазном влиянии в венгерской коммунистической печати", "О некоторых ошибках Компартии Чехословакии" и "Об антимарксистских идеологических установках руководства ППР". Какие же ошибки инкриминировались руководителям братских партий?

КПЮ обвинялась в игнорировании марксистско-ленинской теории как руководства к действию, недоброжелательном отношении к СССР и ВКП(б), переоценке собственных достижений, претензиях на руководящую роль на Балканах, оппортунизме по отношению к югославскому кулачеству. Руководителям ВКП М. Ракоши, М. Фаркашу и И. Реваи указывалось, что они скатываются на националистические позиции, и это проявляется в их отношении к СССР. ППР и конкретно генеральный секретарь ее ЦК В. Гомулка были подвергнуты критике за тезис о специфическом польском пути к социализму, который расценивался в документе как явный уклон руководства ППР к национализму, что вызывало (по мнению составителей документа) опасения за дальнейшую политическую линию и практическую деятельность ППР.

Наиболее развернутый документ был посвящен анализу политики КПЧ, которая лишь за полтора месяца до того обрела всю полноту власти в Чехословакии. На первое место среди ошибок руководства КПЧ ставилась его ориентация на особый, мирный путь к социализму. Руководство партии (хотя там не было, как в венгерском или польском случаях, прямого указания фамилий) упрекалось в пренебрежении принципами большевизма в партийном строительстве, ошибках по национальному вопросу, попытках пустить на самотек социалистическое переустройство деревни ² .

События второй половины 1948 г. (обмен резкими письмами между советским руководством и ЦК КПЮ, положивший начало затяжному советско-югославскому конфликту; отстранение Гомулки от руководства Польской рабочей партией по обвинению в правонационалистическом уклоне) показывали достаточно убедительно, что подготовленные в ведомстве Суслова весной 1948 г. документы имели практическую нацеленность. Они должны были служить обоснованием задуманной в Москве акции по осуществлению кардинальных перемен в руководстве компартиями стран Восточной Европы. Такая необходимость проведения широкомасштабных чисток среди руководящих кадров компартий, добившихся политической монополии под лозунгами мирного перехода к социализму и национальных путей построения нового общества, диктовалась с точки зрения руководства ВКП(б) сменой стратегического курса.

Если в 1944 - 1946 гг. И. В. Сталин, А. А. Жданов и Г. М. Димитров активно внедряли в сознание руководителей этих компартий идею возможности мирного перехода к социализму на основе принципов парламентаризма и без установления диктатуры пролетариата ³ , то с осени 1947 г. советскими лидерами все четче на первый план стали выдвигаться иные приоритеты. Создание Информбюро взамен былого Коминтерна означало начало жесткой унификации идейных основ коммунистического движения, а идея национальных путей к социализму стала рассматриваться советским руководством как угроза сокращения масштабов советского воздействия ⁴ . Советский опыт вновь провозглашался единственно верным эталоном политической практики этих компартий.

Реализацию такого поворота в идеологии ЦК ВКП(б) связывал с необходимостью изменений в руководстве компартиями. Для большинства стран Восточной Европы это означало, что с политической арены должны уйти те коммунистические лидеры, которые являлись носителями реформаторских тенденций и пытались реализовать идею национальных путей к социализму. В складывавшейся там новой политической элите на первое место выдвигались сторонники форсированного развития этих стран по советскому образцу. А Информбюро (Коминформу) в этой акции, по плану Кремля, отводилась роль коллективного судьи "ослушников".

стр. 4

Однако уже на начальном этапе реализации плана советская сторона столкнулась с неожиданным препятствием: ЦК КПЮ не пожелал подчиниться диктату. Отказ руководства КПЮ явиться на слушание "югославского дела" на заседание Информбюро ⁵ , а также неоднозначная реакция некоторых лидеров компартий на начавшийся затем советско-югославский конфликт и резолюцию Информбюро ⁶ , призывавшую здоровые силы КПЮ "сменить нынешних руководителей КПЮ и выдвинуть новое, интернациональное руководство", поставили ЦК ВКП(б) перед необходимостью искать другие пути реализации своих намерений.

Тотальная чистка руководства компартий Восточной и Юго-Восточной Европы с помощью Информбюро оказалась, как выявил разраставшийся советско-югославский конфликт, непроходным вариантом. Это вывело Политбюро ЦК ВКП(б) на иные способы проведения кардинальных перемен в руководстве братских партий. Очищение коммунистического движения региона "от агентов и шпионов Тито" становилось центральной задачей, что и открывало для ЦК ВКП(б) реальные шансы достижения поставленной цели.

В условиях, когда в рассматриваемых странах внутри формировавшихся правящих коммунистических элит шла жесткая борьба отдельных группировок за лидерство и право обладать монополией на контакты с ЦК ВКП(б), поиск "врагов" внутри партий позволял устранять тех политических деятелей, которые возражали против форсированного перехода к советской модели общества. Представители региональных элит превращались в охотников на "отступников от марксизма-ленинизма". Определяя выбор жертв и масштабы репрессивных акций, они получали в руки инструмент расправы с политическими конкурентами.

Доступные нам материалы российских архивов позволяют утверждать, что именно из верхних эшелонов партийно-государственной номенклатуры тех стран секретная информация о ситуации в руководстве партий, настроениях отдельных лидеров с обвинениями в "национализме", "недооценке роли СССР", "связях с Тито" и "шпионаже в пользу Тито" через различные, в том числе дипломатические каналы поступала в Москву. Уже летом 1948 г. из Софии передали сведения, что болгарский генерал Кинов, обсуждая начало советско-югославского конфликта, сообщил, что в Болгарии тоже существует определенная группа людей, недооценивающих роль СССР. Эта группа, по его словам, считает, что роль в СССР в деле освобождения Болгарии не так уж велика и что сами болгары сделали для своего освобождения весьма много. Лицами, определяющими такие настроения, были названы Т. Костов, министр внутренних дел А. Югов и министр финансов З. Стефанов ⁷ . Как показали дальнейшие события, эта информация была вскоре использована советским руководством. 7 декабря 1948 г. на встрече болгарских и советских руководителей в Кремле Сталин поставил вопрос о недоверии к Костову и Югову ⁸ . После такого предупреждения организация судебного процесса против Костова стала лишь делом времени.

В сентябре 1948 г. из Венгрии на имя Сталина от Ракоши поступила информация о ситуации в Компартии Словакии. Ракоши, в частности, сообщал, что эта компартия разложилась на фракции. "Одну из фракций возглавляет председатель Словацкого Совета уполномоченных Г. Гусак. В эту фракцию входят Клементис, Новомеский и вообще словацкая интеллигенция и студенчество. Фракция имеет резко националистический, антисемитский, антивенгерский характер" ⁹ . Ракоши вообще был активным поставщиком секретной информации такого рода. А его стремление вмешиваться в дела других компартий региона не раз отмечали работавшие с ним советники из Министерства госбезопасности (МГБ) СССР, работники аппарата ЦК ВКП(б) и сотрудники канцелярии секретариата Информбюро. Ракоши сыграл откровенно провокационную роль в раскручивании политических репрессий в регионе, пытаясь стать закулисным дирижером борьбы различных группировок внутри коммунистических партий. По-видимому, именно он стал первоисточником информации о наличии в странах

стр. 5

народной демократии "единой сети шпионажа" ¹⁰ . В июле 1949 г. в беседе с сотрудником секретариата Информбюро С. Т. Заволжским он активно развивал эту идею, указывая, что особенно плохо обстоят дела в Чехословакии. Сообщая о беседе с Ракоши, Заволжский докладывал в ЦК ВКП(б): "Не называя фамилий, Ракоши указал на двух заместителей т. Клементиса, редактора "Руде право" и секретаря т. Готвальда. Но пока, - резюмировал Ракоши, - руководители Компартии Чехословакии мер никаких не принимали" ¹¹ .

Сообщения о том, что руководство Компартии Чехословакии подвергает сомнению информацию Ракоши, направлялись венгерской стороной в Москву неоднократно. Об этом говорилось в докладной записке члена ЦК ВКП З. Биро, имевшего встречу с Готвальдом и Сланским в сентябре 1949 г. в связи с подготовкой процесса над Райком ¹² . В беседах с советником МГБ СССР Ракоши в начале 1950 г. настойчиво продолжал утверждать, что "очень плохи дела у чехов, где в ЦК... засели шпионы, такие, как Носек, Мошкович и др., а тт. Готвальд и Сланский нерешительны, проявляют либерализм по отношению к вражеским элементам" ¹³ . По-видимому, осторожное отношение К. Готвальда и Сланского (последний к тому времени взял на себя руководство органами госбезопасности) к сведениям, поступавшим от Ракоши, вызывало раздражение у Сталина. Как впоследствии вспоминал Н. С. Хрущев, Сталин во время пребывания Готвальда в Крыму прибег к резкому нажиму, прямо потребовав активизировать поиск врагов в КПЧ, пригласив на помощь с этой целью советников из СССР ¹⁴ .

Упоминание Сталина о советниках не было случайным. Приводимый в действие механизм репрессий должен был работать в рамках жесткого контроля со стороны советского руководства. Создание института советников, начавшееся в 1948 г., было ускорено развернувшейся в Венгрии подготовкой процесса против Райка. Ракоши в июле 1949 г. обратился в ЦК ВКП(б) с просьбой командировать в Венгрию советников по вопросам госбезопасности ¹⁵ . Материалы российских архивов свидетельствуют, что ход процесса над Райком и "признания" ряда подсудимых заставили других лидеров компартий региона тоже просить в Москве советников для укрепления силовых структур. Например, генеральный секретарь ЦК Румынской рабочей партии (РРП) Г. Георгиу-Деж в письме в ЦК ВКП(б) (ноябрь 1949 г.) сообщал: "Изучив материалы в связи с процессом банды Райка, руководство нашей партии приняло решение перейти к расследованию положения некоторых членов партии с неясной, подозрительной деятельностью. Так как мы не обладаем достаточным опытом для успешного проведения подобного рода расследований, просим Вас направить нам одного или двух специалистов по этим вопросам для оказания помощи руководству нашей партии в деле раскрытия и уничтожения агентов империалистической разведки" ¹⁶ . А вот просьба Готвальда в его телеграмме в Москву от 16 сентября 1949 г.: "Одновременно с разоблачением предательской клики Райка в Венгрии были обнаружены некоторые ее связи в Чехословакии. Просим ЦК ВКП(б) о направлении нескольких специалистов" ¹⁷ .

В октябре 1949 г. в органах госбезопасности Чехословакии появились первые советники из МГБ СССР. От них с начала 1950 г. стали поступать в Москву сведения "о враждебной работе, проводимой министром иностранных дел Клементисом, председателем Корпуса уполномоченных Г. Гусаком и уполномоченным министерства просвещения Словакии Новомеским". Сообщалось также, что их информация о том, что на некоторые места в госаппарате приникли люди, "враждебные Советскому Союзу и связанные с англо-американскими кругами, со стороны тов. Готвальда и руководителей чехословацких органов безопасности до последнего времени должной оценки не получали... Руководители Чехословакии полагают, что у них в стране англо- американская и титовская агентура не может пробраться в руководящие звенья государственного и партийного аппара-

стр. 6

та" ¹⁸ . 14 июня 1950 г.Политбюро ЦК ВКП(б) в ответ на просьбу Готвальда приняло решение направить в Чехословакию для оказания помощи в работе органов безопасности и пограничной службы группу сотрудников МГБ во главе с В. А. Боярским ¹⁹ .

На рубеже 1950 - 1951 гг. по Чехословакии прокатилась волна арестов среди верхнего слоя партийно-государственной номенклатуры. Было арестовано около 50 человек, в том числе Клементис, А. Лондон, В. Гайду, секретарь ЦК КПЧ М. Швермова, секретари крупнейших областных парторганизаций О. Шлинг, В. Фукс и М. Ланда, словацкие лидеры Гусак, Новомеский и Л. Голдош. Аресты затронули также генералитет, офицерский корпус и органы госбезопасности. Эта акция проводилась с ведома и по согласованию с ведущей четверкой чехословацких политиков - Готвальдом, Сланским, председателем правительства А. Запотоцким и министром обороны А. Чепичкой. В Словакии аресты санкционировал глава ее правительства В. Широкий.

Большую часть арестованных объединяло то, что они принадлежали к английской части коммунистической эмиграции (Клементис, Лондон, Шлинг и др.). Поэтому несложно было инкриминировать им обвинение в связях с западными разведками. Как показывают документы архивов, такая интерпретация в складывавшейся атмосфере страха и недоверия воспринималась левым общественным мнением страны достаточно позитивно. В высших госорганах, прежде всего министерствах, началась кампания чисток. По предлогом освобождения от лиц, связанных с преступниками, проводились увольнения квалифицированных специалистов, не имевших пролетарского происхождения. Их места нередко занимали лица, находившиеся в родственных узах с правящей верхушкой. Так, на высоких должностях в МИДе оказались дочь Готвальда (она же жена Чепички), сын министра информации В. Копецкого и пр., а также те, кто имел "пролетарское происхождение".

Начавшееся следствие находилось под пристальным вниманием советского руководства. Показания Клементиса и Шлинга уже в марте 1951 г. поступили в ЦК ВКП(б). Сталин знакомился с ними лично, ибо счел нужным направить полученные из Праги следственные материалы главе правительства Отечественного фронта в Болгарии В. Червенкову, Ракоши, Георгиу-Дежу и председателю ЦК Польской объединенной рабочей партии Б. Беруту. Он известил их личной телеграммой о посылке им "для сведения показаний Клементиса и Шлинга" ²⁰ . Нужна была также разработка концепции предстоявшего процесса. Надежными источниками исследования в этом направлении могли бы стать отчеты и аналитические справки присланных из СССР советников, направлявшиеся ими в МГБ СССР. В них, как показывают отдельные их фрагменты, отложившиеся в фондах архивов по странам региона, давался обстоятельный анализ политической ситуации, настроений отдельных представителей, властных структур, хода следствия и др. Но по Чехословакии такого рода материалы остались нам недоступными.

Чешский историк К. Каплан, реконструирующий деятельность советников из СССР на основе воспоминаний жертв, а также сведений от чешских следователей, записанных в конце 60-х годов, приходит к выводу, что концепция процесса разрабатывалась советской стороной ²¹ . В общей форме это правильно. Идея "заговора внутри партии" фигурировала еще при процессе над Костовым, в подготовке которого активное участие тоже принимали советники из Москвы. Однако вопрос, какие конкретные формы обретет теперь эта идея, каков будет круг жертв и кто окажется главным обвиняемым в готовящемся процессе, определялся конкретными взаимоотношениями в правящей элите Чехословакии и ситуацией в стране.

Предлагаемые ниже записи бесед советских дипломатов с ведущими политиками Чехословакии в 1951 - 1952 гг. с этой точки зрения представляют бесспорный интерес, являясь источником, характеризующим отношения там внутри правящей верхушки. Содержание бесед свидетельствует

стр. 7

о сложной борьбе группировок в складывающейся партийно-государственной номенклатуре Чехословакии и о том, что именно эта борьба оказалась решающей для выбора в качестве главной фигуры монстр-процесса как раз Сланского. Особенности этой борьбы обусловили специфику чехословацкого процесса по сравнению с прошедшими в 1949 г. процессами в Венгрии и Болгарии.

В отличие от Костова и Райка Сланский принадлежал к той части коммунистической эмиграции, которая в годы войны находилась в Москве, и пользовался доверием ЦК ВКП(б). Правда, попытки засылки компромата в Москву на него начались еще в 1948 году. Но через Сланского на протяжении почти семи лет внешнеполитический отдел ЦК ВКП(б) получал исчерпывающую информацию о ситуации в Чехословакии. Почему же именно на нем оказалось сконцентрировано теперь пагубное "внимание"? Публикуемые материалы позволяют ответить на этот вопрос. Реальности в начале 50-х годов свидетельствовали, что уже провозглашенный переход к новому строю не дает тех позитивных результатов, которые ожидались. Нужно было сказать людям, кто виноват.

Признать, что трудности порождены недостаточной профессиональной подготовленностью новой политической элиты, пришедшей к власти в Чехословакии после переворота в феврале 1948 г., руководство не хотело. Менталитет коммунистов диктовал дать другое объяснение: трудности порождены деятельностью шпионов и классовых врагов, пробравшихся на высокие государственные должности и партийные посты. Сланский, выражая как Генеральный секретарь ЦК КПЧ, а с лета 1949 г. фактический руководитель органов безопасности, свое согласие на аресты, проведенные зимой 1950 - 1951 гг., обрек себя в будущем на роль главного обвиняемого. Ведь он был ответствен за расстановку кадров в партии, и именно ему потом инкриминировалось внедрение в партийный и госаппарат лиц, связанных с иностранными разведывательными службами.

Конец 40-х - начало 50-х годов были временем формирования в регионе не только новой правящей элиты, но и сложной бюрократической системы управления, характерной для обществ советского типа. В Чехословакии, как и в других странах региона, борьба различных группировок внутри компартии приобрела тогда особо острый характер. Концентрация власти в руках Сланского и приближенных к нему лиц вызвала недовольство находившихся на втором плане, но имевших непосредственные связи с председателем партии Готвальдом, членов Политбюро ЦК КПЧ В. Ко- пецкого и А. Новотного, Чепички и других. Разоблачение "антигосударственного заговора" во главе с Генеральным секретарем ЦК отвечало их интересам, о чем наглядно свидетельствуют беседы этих политиков с советскими дипломатами.

Имелся еще один фактор, обусловивший выбор Сланского на роль центральной фигуры готовившегося процесса. К тому времени прежние обвинения в шпионаже в пользу Генерального секретаря ЦК Союза коммунистов Югославии И. Броз Тито стали утрачивать актуальность. Публикуемые документы показывают, что под влиянием развернувшейся в СССР антисемитской кампании стали приобретать весомость обвинения в связях с сионистскими организациями. Как показывают беседы с Копецким, еврейское происхождение Сланского было использовано тут в полной мере. Впрочем, Сталин отнюдь не сразу принял названную в Праге кандидатуру Сланского на роль главного обвиняемого. Обмен телеграммами и письмами с Готвальдом в июле 1951 г. показывает, что первая реакция Сталина была отрицательной. Но спустя несколько месяцев Прага получила добро Москвы на арест Сланского.

Думается, что в конкретной обстановке осени 1951 г. обвинение Сланского в связях с сионистскими организациями, а через них - с американским империализмом, оказалось для Сталина определяющим при принятии окончательного решения. 23 ноября 1951 г. Сланский был арестован. О последствиях этого наглядно свидетельствуют записи бесед советских дип-

стр. 8

ломатов с чехословацкими политиками в 1952 г.: началась тотальная смена кадров в государственном и партийном аппарате, деятельность которого в срочном порядке перестраивалась по советскому образцу. Задача, которую поставило перед собой советское руководство, была тогда достигнута. Так возникло "дело Сланского". Публикуемые же документы свидетельствуют прежде всего об интерпретации его чехословацкой политической элитой в 1951 - 1952 годы.

Примечания составлены нами.

Г. П. Мурашко

Примечания

1. РЦХИДНИ, ф. 17, оп. 128, д. 1163, л. 9 - 24; д. 1165, л. 6 - 68; д. 1162, л. 4 - 73; д. 1161, л. 1 - 19.

2. Подробный анализ этих документов см.: WOLOKITINA Т., MURASCHKO G., NOSKOWA A. Das Zentralkomitee der WKP(b) und das Ende der "nationalen Wege zum Socialismus". In: Jahrbuch für historische Kommunismusforschung. Brl. 1994.

3. См. беседу Сталина с президентом ПНР Б. Берутом, премьер-министром Э. Осубка-Моравским и другими польскими государственными деятелями 23 мая 1946 года. Определяя характер установившегося в Польше строя, Сталин говорил: там "нет диктатуры пролетариата, и она там не нужна... Строй, установленный в Польше, это демократия, это новый тип демократии. Она не имеет прецедентов. Ни бельгийская, ни английская, ни французская демократии не могут браться вами в качестве образца. Ваша демократия особая... Демократия, которая установилась у вас в Польше, в Югославии и отчасти в Чехословакии, это демократия, которая приближает вас к социализму без необходимости установления диктатуры пролетариата и советского строя" (АП РФ, ф.45, оп. 1, д. 355, л. 53. Полностью текст беседы публикуется в готовящемся к печати сборнике "Восточная Европа в документах российских архивов", т. 1, док. N 151). Аналогичные идеи развивались Сталиным в беседе с Готвальдом летом 1946 г. и Ждановым при неоднократных встречах с руководством Компартии Финляндии.

4. ВОЛОКИТИМА Т. В., МУРАШКО Г. П., НОСКОВА А. Ф. Начало создания соцлагеря. В кн.: СССР и холодная война. М. 1995, с. 88 сл.

5. На стыке мая - июня 1948 г. советская сторона уведомила В. Гомулку, К. Готвальда, Г. Димитрова, Г. Георгиу-Дежа, П. Тольятти, М. Тореза и М. Ракоши о предстоящем заседании Информбюро, предложив местом работы "одну из южных областей Украины, что было бы удобным по мнению ЦК ВКП(б) для большинства компартий". К середине июня вопрос о месте проведения совещания оставался открытым. В проекте письма Суслова в ЦК КПЮ от 14 июня 1948 г. югославам предлагалось явиться в Бухарест, "в ЦК Румынской рабочей партии к тов. Деж и получить направление к месту работы информбюро" (РЦХИДНИ, ф. 77, оп. 3, д. 103, л. 3, 5). Подробнее см.: ГИРЕНКО Ю. С. Сталин - Тито. М. 1991, с. 380 - 399.

6. Известны критическое отношение Гомулки к первому советскому письму югославам и его сомнения в достоверности высказанных обвинений. На июльском пленуме ЦК ППР в 1948 г. член ЦК В. Беньковский охарактеризовал резолюцию Информбюро "О положении в Коммунистической партии Югославии", принятую на заседании в Бухаресте, как "непонятную и неубедительную" и предостерегал от преувеличения опасности националистических проявлений, за что был жестоко раскритикован (WERBLAN A. Wladyslaw Gomulka sekretarz generalny PPR. WARSZAWA. 1988, 1. 521 - 523; ГИРЕНКО Ю. С. УК. соч., с. 388). Советские дипломатические службы сообщали из Польши, что резолюция Информбюро оказалась неожиданностью даже для руководства воеводских партийных организаций. Были случаи, что члены ППС и ППР выражали сомнения в ее достоверности (АВП РФ, ф. 0122, оп. 30, папка 214, д. 3, л. 70 - 71). По-видимому, не возникло позитивной реакции на резолюцию у Готвальда, которому Сталин разъяснял свою позицию по югославскому вопросу в специальном послании, доказывая, что "мы - москвичи" не

Мурашко Галина Павловна - доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института славяноведения и балканистики РАН.

стр. 9

рассчитываем на скорое поражение группы Тито. "Наша цель, - писал он 14 июля 1948 г., - была на первом этапе изолировать югославских руководителей в глазах других компартий и разоблачить их жульнические махинации. Этой цели мы добились с успехом" (АП РФ, ф. 45, оп. 1, д. 360, л. 15). Копия послания была отправлена в Варшаву на имя Берута. Москва располагала информацией о негативной реакции на советско-югославский конфликт в зарубежном социал- демократическом и социалистическом движении. Так, К. Зиллиакус, один из видных левых английских лейбористов, критически оценил резолюцию Информбюро по югославскому вопросу. Причину возникшего конфликта он принимал в трактовке Тито, который в личной беседе с Зил- лиакусом пояснил, что сутью спора является "вопрос государственной независимости Югославии, которая не хочет быть просто слепым орудием Советского Союза, который диктовал бы ей, что она должна делать". "Зиллиакус не скрывал,- говорилось в информации, посланной в Москву, - что он сам рассматривает эти разногласия в таком освещении" (АП РФ, ф. 45, оп. 1, д. 394, л. 1).

7. АП РФ, ф. 3, оп. 64, д. 279, л. 45 - 46.

8. ИСУСОВ М. Сталин и България. София. 1991, с. 218.

9. АП РФ, ф. 3, оп. 66, д. 803, л. 156.

10. Эта версия была изложена им летом 1949 г., когда в Венгрии уже шла полным ходом подготовка процесса против Райка, обвиненного сначала в национализме и недружественном отношении к СССР (то есть в том, в чем обвинялся в документе ЦК ВКП(б) сам Ракоши), а затем в шпионаже в пользу Тито и США. Будучи в Праге с официальной делегацией в конце июня 1949 г., Ракоши передал Готвальду список на 65 человек из высших эшелонов власти Чехословакии, которых он охарактеризовал как англо-американских шпионов. Среди них были министр внутренних дел В. Носек, министр иностранных дел В. Клементис, его заместители А. Лондон и В. Гайду, группа партийных функционеров, включая редактора газеты "Руде право" В. Нового и секретарей крупнейших областных организаций О. Шлинга, К. Мошко, В. Фукса и др. (KAPLAN К. Report on the Murder of the General Secretary. Columbus (Oh.). 1990, p. 41-42).

11. РЦХИДНИ, ф. 575, on. 1, д. 99. Речь шла, по-видимому, о Лондоне, Гайду, Новом и секретаре Готвальда Рейхмане.

12. АП РФ, ф. 3, оп. 66, д. 804, л. 10 - 12.

13. Там же, ф. 56, оп. 1, д. 1154, л. 12.

14. Вопросы истории, 1994, N 6, л. 108 - 109.

15. АП РФ, ф. 56, оп. 1, д. 1153, л. 1.

16. Там же, ф. 45, оп. 1, д. 362, л. 72.

17. KAPLAN К. Op. cit., p. 53.

18. АП РФ, ф. 56, оп. 1, д. 1361, л. 53 - 56.

19. РЦХИДНИ, ф. 3, оп. 74, д. 44, л. 2.

20. АП РФ, ф. 45, оп. 1, д. 394, л. 69 - 71.

21. KAPLAN К. Op. cit., p. 116 - 150.

1. Из дневника посла СССР в Чехословакии М. А. Силина ¹ . Запись беседы с министром национальной обороны ЧСР А. Чепичкой ² о деятельности Р. Сланского ³ и Б. Геминдера ⁴ в ЦК КПЧ ⁵ .

г. Прага. 19 июля 1951 г. Сов. секретно.

Чепичка посетил Совпосольство 19 июля и в беседе рассказал следующее.

Положение в компартии напряженное. Рядовые партийцы недоумевают по поводу затруднений в стране. Они хотели бы соответствующих выступлений со стороны работников ЦК КПЧ - Сланского, Франка ⁶ , Бареша ⁷ , Келлера ⁸ , Геминдера, Копрживы ⁹ с разоблачениями врагов народа. Каждый честный коммунист помогает партии раскрыть вражескую работу, если он о ней что-либо знает. В ЦК КПЧ сидела Швермова ¹⁰ ряд лет со всеми перечисленными людьми. Армия, обкомы КПЧ, разведка, национальный

стр. 10

вопрос были подчинены Сланскому, секретариату ЦК КПЧ. Как теперь становится ясным из показаний - вражеская работа в КПЧ имела конкретных носителей. Сланскому об этом докладывалось, он почти всегда принимал единоличные или в составе указанного секретариата ЦК решения. Теперь вся вражеская работа вскрывается. Казалось бы, первым долгом Сланского, Геминдера и других было пойти на политсекретариат, пойти к Готвальду ¹¹ , Запотоцкому ¹² , выступить на заседаниях с сообщением о вражеской работе Швермовой, раскрыть все факты и случаи этой работы. Кому-кому, а Сланскому с Геминдером, все время работавшим с врагами Швермовой, Шлингом ¹³ , Райцином ¹⁴ , Заводским ¹⁵ , Швабом ¹⁶ , Смрковским ¹⁷ и другими гестаповцами, есть что рассказать на политбюро компартии. Однако никто из них, начиная со Сланского и кончая Геминдером, не только не выступили с разоблачением, но не помогают расследованию вражеской работы. В ЦК КПЧ имеются огромные архивные завалы с заявлениями рядовых партийцев и первичных организаций о фактах вредительства, шпионажа отдельных лиц и вражеских групп. Но Сланский и другие хранят молчание и не позволяют дотронуться до архивных материалов.

В понедельник 16 июля Копржива докладывал Готвальду следственные материалы на Сланского и Геминдера ¹⁸ . Готвальд был удручен, обижен тем, что Сланский вел себя так плохо и многое скрывал от политсекретариата. Сланский почему-то покрывал вражескую работу. Здесь Чепичка оговорился, сославшись на Готвальда, что и враги, уже разоблаченные, могут оговорить, оклеветать Сланского ¹⁹ . Но факты, сообщаемые в материалах, убедительны. Чепичка привел два-три факта и примера, когда Сланский или Геминдер единолично прекращали дела вражеской работы, скрывали от партии большой важности дела ²⁰ .

На мой вопрос Чепичка сказал, что Геминдер маленький работник, ограниченный политик, но берет на себя очень много. Готвальд не раз ругал Геминдера за превышение власти, но теперь это выглядит иначе. Геминдера в заграничной печати чехословацкой реакции часто ставят выше Готвальда. Как будто бы Геминдер руководит Готвальдом и партией. Геминдеру нравилось это сравнение, и он самолично решал такие дела, которые после обсуждения на ЦК КПЧ признавались сложными и поручались группе товарищей. Здесь Чепичка привел пример вражеской работы в Министерстве здравоохранения, которая прикрывалась Геминдером и велась с его согласия. Зам. министра здравоохранения Кригер враждебно настроен. У него есть группа врачей, проводящих вражескую работу. Когда на собрании парторганизации в Минздраве стали критиковать работу Криге-ра, то критику заглушили ссылкой на то, что все согласовано с Геминдером, а его критиковать нельзя, ибо это значит критиковать ЦК КПЧ. Так две враждебные линии внешней и внутренней реакции совпадают на отношении к Геминдеру. Много необъяснимых ошибок у Геминдера и по работе с заграничными кадрами. Известно стало, что Лондона ²¹ , помимо ЦК КПЧ и без ведома Готвальда, устроил в МИД ЧСР Геминдер. С Райцином Геминдер вместе дела обделывали и пьянствовали. Геминдер в быту распущен. Все это известно Сланскому. Однако Геминдера Сланский покрывает во всем, все ему доверяет и даже живет Геминдер на вилле и даче у Сланского.

Далее Чепичка рассказал о том, что Сланский плохо работает в ЦК КПЧ потому, что у них в секретариате нет плана работы. Секретариат ЦК КПЧ не имеет правила записывать решения. Он, Сланский, не знает, что он должен делать в этом месяце и что в будущем. Сланский, например, не создает в ЦК военный отдел, крайне необходимый для Чехословацкой армии. Сланский не мотивирует это и не может сказать, когда же будет у них в ЦК военный отдел и будет ли он, потому что у Сланского нет перспективного плана работы, нет его и в отделах ЦК КПЧ.

Затем Чепичка рассказал о беспринципном поведении Сланского в двух случаях.

1. Готвальд спросил однажды Чепичку, каково его мнение об исключении из партии бывшего первого секретаря Оломоуцкого обкома КПЧ

стр. 11

областной партконференцией за антипартийное поведение. Чепичка высказался за исключение, так как сам был по поручению ЦК КПЧ на этой конференции с докладом. Сланский же, зная решение областной партконференции, настаивал перед Готвальдом оставить в партии секретаря ОК. На политсекретариате произошел разговор со Сланским. Последний упорствовал. Почему - непонятно. Потом через неделю Сланский заявил, что он был неправ, и согласился на исключение из КПЧ секретаря Оломоуцкого ОК.

2. На политсекретариате поручили Сланскому разработать план полит-обеспечения развертывания военной отрасли промышленности. Сланского обижало то, что ему поручали и даже записывали в решении это поручение, он не хотел принять срока поручения. Наконец согласился дать план к 1 июня. Однако лишь к 1 июля представил наброски того, что они хотели бы делать по обеспечению, а не план обеспечения. Сложилось впечатление, что Сланский не понимает своей роли и работы в партии, не обеспечивает ее и становится ее тормозом. В этом случае он также вел себя беспринципно.

Беседа длилась полтора часа. Посол СССР в Чехословакии

(М. Силин)

РЦХИДНИ, ф. 17, оп. 137, д. 610, л. 103 - 107. Подлинник.

2. Из дневника временного поверенного в делах СССР в Чехословакии Крекотеня П. Г. ²² . Запись беседы с министром информации В. Копецким ²³ об итогах сентябрьского пленума ЦК КПЧ и реорганизации руководящих органов партии ²⁴ .

г. Прага. Секретно. 18 сентября 1951 г.

Встретился с Копецким по его просьбе. Копецкий сообщил, что уже подобран состав делегации чехословацких писателей, едущих в Советский Союз по приглашению Союза советских писателей. Делегация журналистов, едущая в Советский Союз по приглашению ВОКСа и ВЦСПС, также уже подобрана.

Затем Копецкий сообщил, что заседание президиума партии и пленум ЦК КПЧ, состоявшиеся в первой декаде сентября, имеют для партии и для страны историческое значение. Мероприятия по реорганизации партийных органов и государственного аппарата могли быть проведены лишь с помощью руководства ВКП(б) ²⁵ . Мероприятия по реорганизации руководящих партийных органов и ликвидации двух центров в партии настолько назрели, что это чувствовали все. Кроме того, было необходимо перестроить практику подбора руководящих партийных и государственных кадров, а также прекратить вмешательство работников секретариата ЦК в работу министерств и подмену министров.

Существовавшая до сих пор система подбора кадров, практиковавшаяся секретариатом ЦК, в том числе Сланским, была преступной. Выступая на президиуме и на пленуме ЦК КПЧ, Копецкий так и заявил, что практика подбора кадров секретариатом ЦК была преступной. До последнего времени все руководящие работники подбирались секретариатом ЦК и представлялись на утверждение президиуму партии. Но это утверждение носило скорее формальный характер, поскольку президиум партии обычно собирался один раз в неделю на два часа. На повестке дня обычно имелось 15 - 20 вопросов, в том числе 5 - 10 вопросов кадровых. Следовательно, вся ответственность за подбор кадров ложилась на секретариат ЦК и ген. секретаря Сланского.

Разоблачение Швермовой - Шлинга и последующие события показали, что кадры, рекомендованные секретариатом на ответственные руководящие посты, оказались вражеской агентурой. В своем большинстве это были люди, жившие в Англии и находившиеся на службе в английской армии. Кроме того, эти люди были, как правило, космополитами. Дос-

стр. 12

таточно сослаться хотя бы на такие факты, как состав бывших первых секретарей обкомов: Шлинг, Фукс, Ломский, Ланда - оказавшихся английскими шпионами ²⁶ . Все они жили в Англии, служили в английской армии, все космополиты. В МИДе на ответственной руководящей работе были люди, длительное время находившиеся на Западе. Такое же положение было в министерствах госбезопасности, национальной обороны, внутренних дел и т. д. Следовательно, здесь имели место не единичные факты, а целая система направления на руководящую партийную и государственную работу людей, живших на Западе и, безусловно, враждебных народно- демократическому режиму.

Копецкий очень резко отзывается о бывшем секретариате ЦК КПЧ. Сланский и его сторонники в ЦК оторвались от партии, оторвались от народа, они не знали, чем живет народ, и не интересовались этим. Было наглядно видно, как Сланский, Бареш и др. отрывались от партии, от других членов президиума партии. У них появилось высокомерие, чванство, другие интересы.

31 июля Сланский отмечал 50-летие со дня рождения. Копецкий и Неед-лы ²⁷ случайно попали к Сланскому на день рождения и были удивлены тем, что у Сланского не было никого из тех партийных работников, с которыми Сланский основывал партию и прошел 30-летний путь. Здесь были Бареш, Франк, Гендрих ²⁸ , Геминдер и др. Копецкий и Неедлы, побыв некоторое время в этой среде, почувствовали, что у них нет ничего общего с этими людьми, что это совершенно чужой мир, иные взгляды, иные представления. Так себя чувствовали в среде этих людей не только Копецкий или Неедлы, потому что это было не случайное явление, поскольку вся эта группа противопоставила себя ЦК, президиуму, партии, видным деятелям партии. В то же время эта группа возомнила себя хозяином в партии, и видные деятели партии чувствовали, как эта группа оттирает их от руководства и как они (Копецкий, Неедлы, Дюриш ²⁹ и др.) постепенно становились людьми 3 и 4 разряда. Аппарат секретариата ЦК КПЧ постепенно превратился в инородное тело партии. Работники, сидевшие в аппарате ЦК, в своем большинстве не знали чешского языка, не знали и не понимали чешский народ. Эти люди никогда искренне не любили Советский Союз, и им было безразлично, кому служить.

Лично у себя, в Министерстве информации, Копецкий убедился, какие кадры присылал секретариат ЦК. Сланским и Швермовой в Министерство информации был прислан заместитель министра по кадрам Гушек. Обычно секретариат во всех министерствах на кадрах имел своих людей. После того как Гушек был арестован, выяснилось, что Гушек старый провокатор, связан с американцами. Копецкий на президиуме партии спросил Сланского и Бареша, давно ли они знали, кто такой Гушек. Но ни Сланский ни Бареш ничего вразумительного не могли ему ответить.

За то, что на руководящих постах в партии, органах безопасности, МИДе, Министерстве национальной обороны оказались враги, полную ответственность несет секретариат ЦК. Весь вопрос заключается только в том, что это была беспечность или же это была сознательная линия на расстановку вражеской агентуры. Будущее покажет, как Сланский оправдает доверие партии, сумеет ли по-партийному исправить свои ошибки. Его работа на посту зам. премьера и будет для него такой проверкой.

Далее Копецкий сообщил, что аппарат ЦК КПЧ был чуть ли не единственным учреждением, которое до сих пор не заимствовало советский опыт, опыт работы аппарата ЦК ВКП(б). Секретариат ЦК в построении и организации партийного аппарата все экспериментировал, и теперь за эти эксперименты приходится расплачиваться, поскольку игнорирование советского опыта рано или поздно дает весьма ощутительные, не только организационные, но и политические результаты.

Вр. поверенный в делах СССР в Чехословакии

(П. Крекотень)

АВП РФ, ф. 0138, оп. 33, папка 191, д. 16, л. 69 - 72. Подлинник.

стр. 13

3. Из дневника П. Г. Крекотеня. Запись беседы с А. Чепичкой о Р. Сланском, ходе следствия по делу Швермовой - Шлинга ³⁰ и о работе органов госбезопасности ЧСР ³¹ .

г. Прага. 10 октября 1951 г. Секретно.

Посетил Чепичку в здании Министерства национальной обороны, по его просьбе.

В беседе Чепичка сообщил, что обновление кадров в аппарате ЦК идет медленно. Объясняется это тем, что Готвальд не знает людей, а ему подбирают и рекомендуют преимущественно тех работников, которые работали со Сланским, Барешем, Геминдером. Так, например, после освобождения Геминдера была рекомендована зав. международным отделом Барамова, работавшая до этого заместителем заведующего отделом кадров в ЦК КПЧ.

Во многих первичных парторганизациях, где обсуждается письмо ЦК о сентябрьском пленуме ЦК КПЧ, критикуют Сланского и спрашивают, почему Сланскому, после допущенных им ошибок, поручили такой ответственный пост в Совете Министров и в руководящих партийных органах. Многие члены партии спрашивают на партсобраниях, не являются ли ошибки Сланского в вопросе засорения кадров вражескими элементами сознательно проводимой линией.

О позиции, занимаемой Сланским сейчас, пока трудно сказать что-либо определенное. На заседаниях политсекретариата и президиума партии Сланский обычно отмалчивается и не отвечает ни на вопросы, ни на критику его работы. Так, например, когда, после приезда тт. Громова и Шаталина ³² , на президиуме ЦК КПЧ утверждалась новая структура аппарата ЦК, то Кроснарж ³³ , Конецкий и Давид ³⁴ , критикуя Сланского, спрашивали его, почему еще в 1945 году не была принята структура ЦК ВКП(б). На их выступления Сланский ничего не ответил.

По мнению Чепички, Сланского переоценили как руководителя, в действительности же он посредственный работник. Сланский, которому поручена в Совете Министров координация работы хозяйственных министерств, до сих пор не только не занимается этой работой, но даже не организовал работу своего аппарата. Хотя Готвальдом и поручено Сланскому заняться вопросами повышения добычи угля, так как добыча угля все падает и ниже уровня прошлого года, Сланским по этому вопросу практически ничего не сделано. Так же было и с картофелем. На политсекретариате Сланскому и Крайчиржу в связи с тем, что урожай картофеля ниже прошлогоднего и кулаки начинают скупать картофель для откармливания скота, было поручено разработать конкретные мероприятия по этому вопросу. Прошло около трех недель, а Сланский ничего не сделал, что привело к тому, что значительное количество картофеля было скормлено скоту и зажиточные группы населения сделали большие запасы картофеля. Затяжка с введением карточек на картофель по вине Сланского привела к тому, что теперь населению будет выдано только по 50 кг на человека на весь сезон. Это вызывает недовольство рабочих, которые указывают, что даже в период оккупации население получало по 75 кг картофеля на человека. Если бы Сланский своевременно, после указания Готвальда, разработал необходимые мероприятия, то можно было бы выдать населению по 75 - 80 кг картофеля на человека, но теперь это уже нельзя сделать.

Затем Чепичка сообщил, что органы госбезопасности очень медленно ведут следствие по делу Швермовой - Шлинга. Почти уже полтора месяца Копржива не докладывает Готвальду о ходе следствия. Кроме того, что следствие идет очень медленно, по мнению Чепички, оно находится не на правильном пути, особенно по делу Райцина. Райцин сознался, что он был агентом американцев. Но Чепичке известны и другие важные факты относительно вражеской деятельности Райцина. Начальник Генштаба Чехословацкой армии Прохазка заявил, что группа Райцина была тесно связана уже с 1945 года с югославами, в частности, в последнее время с югославским военным атташе в Праге Ристичем. По словам Прохазки, югославы

стр. 14

были хозяевами в Министерстве национальной обороны, в Генштабе, Военно-техническом институте и имели доступ к самым секретным документам и изобретениям. Эти факты известны и органам госбезопасности, но следствие почему-то по этому вопросу не ведется. По мнению же Чепички, основная вражеская группировка - это группировка Райцина, связанная с югославами. Видимо, через эту группировку были связаны с югославами и руководящие партийные работники. Однако органы госбезопасности по неизвестным Чепичке причинам в этом плане не ведут следствия, а Райцин якобы заявил, что у него не было никаких связей с югославами. Уже установлено, что по заданию Райцина чехословацкие военные атташе в странах народной демократии занимались шпионажем в пользу югославов и американцев. Однако почему-то никто из военных атташе до сих пор не арестован.

Далее Чепичка сообщил, что серьезное беспокойство вызывает деятельность в Чехословакии еврейской общины. Многие факты говорят о том, что еврейская община была тесно связана с сионистами, югославскими и англоамериканскими разведчиками. В период оккупации немцы конфисковали в Чехословакии на сотни миллионов имущества и ценностей у евреев. Управление этим имуществом немцы поручили группе евреев, которая с ними сотрудничала. После освобождения Чехословакии все это имущество перешло в собственность еврейской общины. Характерно, что никто из евреев, сотрудничавших с немцами, не был привлечен к судебной ответственности за коллаборационизм.

Уже после февральских дней 1948 года руководство Национального фронта пыталось установить, какими ценностями и средствами располагает еврейская община, однако секретариат ЦК КПЧ взял под защиту еврейскую общину и не разрешил провести это мероприятие. Теперь выясняется, что имущество и ценности на сотни миллионов крон исчезли неизвестно куда, скорее всего были переправлены за границу. Еврейская община проводила крупные махинации с имуществом евреев в период национализации и практически препятствовала национализации этого имущества.

С еврейской общиной тесно был связан Райцин, некоторые работники из аппарата секретариата ЦК КПЧ и др. Установлено, что Райцин организовал на Мораве из евреев вооруженную группу в несколько сот человек для посылки ее в Израиль во время войны Израиля с арабскими государствами. Сейчас трудно установить, уехала ли эта группа в Израиль и была ли она предназначена для этой цели. Не исключено, что эта группа Райцином и Шлингом готовилась для использования в путчистских целях. Также есть основание предполагать, что оружие, отправляемое из Чехословакии в Израиль, попадало в Югославию. До сих пор все еще не установлено, куда исчезли денежные суммы от продажи Чехословакией Израилю оружия. Суммы эти достигают нескольких сот миллионов крон. Следствием уже выяснилось, что Райцин имел в своем распоряжении самолет и пользовался им без всякого контроля для поездок за границу. Чепичка считает, что израильская миссия в Праге была тесно связана с Райцином и другими врагами и является одним из важнейших центров шпионажа в Чехословакии.

Далее Чепичка сообщил, что в аппарате ЦК имеется много евреев. Объясняет это Чепичка тем, что бывшее руководство ген. секретариата ЦК поддерживало евреев при направлении их на работу в аппарат секретариата ЦК. Так, например, секретарь ЦК Франк при направлении на работу в аппарат ЦК одного партийного работника заявил ему: "Ты теперь дважды наш". Когда же этот работник спросил Франка, как это понимать, то Франк ему заявил: "Ты наш как еврей и как коммунист". Когда же коммунист сказал Франку, что он не еврей, то Франк вначале растерялся, а затем все дело свел в шутку.

Далее Чепичка сообщил, что Геминдер сейчас работает в радиокомитете. Пока каких-либо политических обвинений к Геминдеру предъявить нельзя. Правда, бывший зам. министра иностранных дел Лондон ссылается в своих показаниях на связи с Геминдером и указывает, что Геминдер

стр. 15

старый троцкист, о чем Лондону известно по Парижу, где Лондон некоторое время находился с Геминдером, но все эти факты еще нуждаются в дополнительной проверке.

Вр. поверенный в делах СССР в Чехословакии

(П. Крекотень)

РЦХИДНИ, ф. 17, оп. 137, д. 610, л. 177 - 181. Подлинник.

4. Из дневника советника посольства СССР в Чехословакии Тараканова Н. Я. Запись беседы с секретарем ЦК КПЧ А. Новотным ³⁵ об откликах в стране на арест Р. Сланского ³⁶ .

г. Прага. Секретно. 29 ноября 1951.

На приеме в Албанской миссии 29/XI-51 года секретарь ЦК КПЧ Новотный в беседе сообщил мне, что со всей страны поступают резолюции, в которых одобряется арест Сланского ³⁷ . Резолюции принимаются на собраниях, на партийных активах областных, районных и на заводских собраниях. На сегодняшний день, заявил Новотный, ЦК получил свыше 300 таких резолюций. В некоторых резолюциях выражается удивление, почему Сланский не был разоблачен после последнего пленума, когда его освобождали из ЦК КПЧ.

Далее Новотный подчеркнул, что коммунисты благодарят ЦК за быстрое сообщение об аресте Сланского. Это тем более приятно, заявляют рабочие, что такое важное сообщение мы получили своевременно от партии, а не от вражеской пропаганды. Новотный рассказал в связи с арестом Таусиговой ³⁸ о том, что они сегодня проверяли с представителем госбезопасности ее документы. По сведениям работников аппарата Таусиговой, сказал Новотный, за последние дни Таусигова усиленно расчищала свои документы, многие из которых неизвестно куда исчезли. Тем не менее из взятых у нее документов видно, что Сланский совместно с Таусиговой вел вражескую работу параллельно Шлингу - Швермовой. На мой вопрос, есть ли связь между их вражеской деятельностью, Новотный ответил утвердительно. Новотный много говорил о том, что ему очень трудно работать в ЦК КПЧ, где нельзя полностью доверять аппарату. Первая проверка аппарата была мало эффективна. Сейчас Готвальд дал указание еще раз проверить всех, кто работает в аппарате ЦК КПЧ. В какой форме будет проводиться эта проверка, он еще не знает. На мой вопрос, чем он объясняет малую эффективность первой проверки, Новотный ответил: "Причин много, а главное это то, что я один в ЦК и не имею возможности за всем усмотреть сразу".

О положении в Брно Новотный сообщил, что сейчас там все спокойно. Основная причина всех событий, сказал он, заключается в том, что рабочие не были подготовлены к этому решению правительства. Во время событий партийный актив занимал пассивную роль. Сейчас в Брно проведены собрания областного партийного актива, районных активов и общих собраний коммунистов на заводах. На заводских партийных собраниях коммунисты выражают большое недовольство тем, что их своевременно не информируют по важнейшим вопросам, поэтому часто они не знают, как правильно реагировать.

Новотный сказал, что сейчас ЦК КПЧ проверяет факт сообщения в "Руде право" об издании трудов Сланского. Сланский очень торопил с этим изданием, главным образом потому, говорит Новотный, то должен был получить за это 1 млн. 200 тыс. крон денег. В частности, в субботу (24/XI-51 г.) жена Сланского получила первые 200 тыс. крон.

Советник посольства СССР в Чехословакии

(Н. Тараканов)

АВП РФ, ф. 0138, оп. 33, папка 191, л. 197 - 198. Подлинник.

стр. 16

5. Из дневника П. Г. Крекотеня. Запись беседы с секретарем ЦК КПЧ А. Новотным о ходе декабрьского пленума ЦК КПЧ ³⁹ .

г. Прага. 7 декабря 1951 г. Секретно.

Встретился с Новотным по своей инициативе в помещении ЦК. В беседе Новотный сообщил, что пленум ЦК КПЧ, состоявшийся 6 декабря, на котором присутствовали секретари обкомов, единодушно одобрил решение об аресте Сланского.

На пленуме с докладом выступил Готвальд. По докладу Готвальда выступило свыше 20 человек, преимущественно старые члены партии. Хотя Готвальд в докладе затронул два вопроса - разоблачение иностранного агента Сланского ⁴⁰ и задачи партии в связи с разоблачением вражеской, антипартийной работы Сланского, большинство выступавших говорили о преступной деятельности Сланского в различных отраслях политической и экономической жизни страны. Готвальд попросил первыми выступить членов ЦК Бареша, Гендриха и Франка, работавших вместе со Сланским.

Выступление Бареша, под словам Новотного, было самокритичным. Бареш признал, что Сланский готовил заговор в самом сердце партии, в ЦК КПЧ, опираясь на агентуру иностранных разведок. Бареш якобы заявил, что несмотря на допущенные им - Барешем - ошибки, он считал себя честным коммунистом. Однако на проверку оказалось, что он фактически помогал Сланскому обманывать партию, поскольку поддерживал и защищал авторитет изменника Сланского.

Далее Бареш в своем выступлении указал, что методы партийной работы Сланского и Швермовой привели фактически к ликвидации первичных парторганизаций в Остравской области и в некоторых других областях.

Характеризуя стиль работы Сланского, Бареш отметил, что Сланский все вопросы кадров решал самостоятельно, ни с кем не советуясь и не согласовывая. Вопросы армии, органов безопасности, внешней политики, а также важнейшие экономические вопросы Сланским никогда не ставились на обсуждение ни секретариата, ни президиума партии.

Выступление Гендриха, хотя и в меньшей мере, но также было самокритичным. Гендрих в своем выступлении указал, что Сланский при поддержке Швермовой всячески тормозил использование опыта работы ВКП(б) чехословацкой компартией. Предложения о посылке в Советский Союз руководящих партработников для изучения опыта и методов работы ВКП(б) Сланский под различными предлогами оттягивал. Сланский всячески стремился к популяризации своей личности и принимал все меры к тому, чтобы его везде считали первым лицом после Готвальда, а свою функцию приравнивал к функции начальника Генштаба.

Франк в своем выступлении хотя и привел несколько фактов о вражеской деятельности Сланского, но в целом его выступление было несамокритичным, путаным и не удовлетворило участников пленума.

В заключительном слове Запотоцкий указал, что Таусигова (секретарь партийной контрольной комиссии) помогала Сланскому деморализовать партию; через Таусигову Сланский был связан с органами безопасности, в частности, с зам. министра Вина и начальником отдела государственной безопасности Гора, которые информировали Сланского по всем вопросам. Новотный считает, что Вина и Гора давали Сланскому копию всех материалов, которые подготавливались ими для Копрживы. Накануне ареста Таусиговой Вина и Гора посетили Таусигову в ее кабинете, в помещении ЦК КПЧ, и унесли от нее два портфеля материалов. Новотному известно, что Таусиговой подбирались материалы на всех членов президиума ЦК КПЧ, в том числе на Запотоцкого. Однако после ареста Таусиговой большое количество материалов, находившихся в сейфе Таусиговой, исчезли.

Затем Новотный сообщил, что Таусигова имела тесные связи с группой троцкистов, группирующихся вокруг Влка, Черного и Грубого ⁴¹ . С этой же группой был связан и видный троцкист Милан Рейман ⁴² . Рейман занимал руководящие посты в промышленности и профсоюзах. В последнее время

стр. 17

Рейман работал начальником канцелярии Запотоцкого. В октябре 1949 года Рейман был арестован и в том же году Рейман в тюрьме повесился.

Члены группировки Влка, Черного насаждали своих людей в руководящие посты в промышленности и в профсоюзах. Так, например, Питгарт и сейчас работает заместителем министра тяжелого машиностроения, Плугарж - в главке керамической промышленности, Фукатко ⁴³ - председателем смешанной чехословацко-советской торговой палаты и зав. одним из отделов Госплана. Влк и Грубый - также руководящие работники промышленности, а Черный - профессор Высшей школы политических и экономических наук.

В связи с разоблачением Сланского Новотному поступили компрометирующие материалы на министра юстиции Раиса. Работая в канцелярии президента республики начальником политического отдела, Раис встречался с Фильдом (помощник Даллеса по разведке в Швейцарии в годы второй мировой войны) во время приезда последнего в Чехословакию и снабжал его важной информацией. Вопрос о Раисе уже обсуждался партийной контрольной комиссией, но комиссия Раиса реабилитировала, мотивировав это тем, что Раису в то время было неизвестно, что Фильд разведчик.

Новотный считает, что дело Раиса придется вновь пересмотреть.

В ЦК имеется также ряд заявлений на министра внешней торговли Грегора. В этих заявлениях указывается, что Грегор был своевременно информирован о вражеской деятельности некоторых лиц во Внешторге, но он не предпринял никаких мер для пресечения их подрывной работы.

Серьезные обвинения имеются также против секретаря ЦК КПЧ Франка ⁴⁴ .

Франк был информирован об актах саботажа и вредительства, осуществляемых группой лиц в экономике, но не предпринимал против ликвидации этой группировки никаких мер и не поставил об этом в известность руководство ЦК КПЧ.

Советник посольства СССР в Чехословакии

(П. Крекотень)

АВП РФ, ф. 0138, оп. 33, папка 91, д. 16, л. 233 - 236. Подлинник.

(Окончание следует)

Примечания

1. Силин Михаил Александрович - с 1948 г. по 1951 г. посол СССР в Чехословакии.

2. Чепичка Алексей - с 1950 г. по 1956 г. министр национальной обороны ЧСР, заместитель председателя правительства, зять Готвальда.

3. Сланский Рудольф - с 1945 г. по 1951 г. Генеральный секретарь ЦК КПЧ.

4. Геминдер Бедржих - с 1945 г. по 1951 г. заведующий международным отделом ЦК КПЧ.

5. Документ разослан А. Вышинскому, А. Лаврентьеву, в IV Е. О., в деле.

6. Франк Йозеф - с 1949 г. по 1951 г. заместитель Генерального секретаря ЦК КПЧ по проблемам экономики, с 1946 г. член Президиума ЦК КПЧ, с сентября 1951 г. секретарь ЦК КПЧ.

7. Бареш Густав - с 1949 г. член Президиума ЦК КПЧ, заместитель Генерального секретаря ЦК КПЧ по идеологии, с сентября 1951 г. секретарь ЦК КПЧ, член следственной комиссии при ЦК КПЧ.

8. Келлер Бруно - с 1947 г. сотрудник аппарата ЦК КПЧ, заместитель Генерального секретаря ЦК КПЧ по кадрам, с 1951 г. член следственной комиссии ЦК КПЧ.

9. Копржива Ладислав - с мая 1950 г. по 1952 г. министр национальной безопасности.

10. Швермова Мария- член президиума ЦК КПЧ. секретарь ЦК КПЧ, с 1949 г. заместитель Генерального секретаря ЦК КПЧ по кадрам. Арестована в феврале 1951 года. Ей инкриминировалась связь с Шлингом в подготовке заговора с целью устранения от руководства партией и страной Готвальда. Сланского, А. Запотоцкого.

11. Готвальд Клемент - с 1945 г. председатель КПЧ, с 14 июня 1948 г. по 14 марта 1953 г. президент Чехословацкой республики.

12. Запотоцкий Антонин - с 1948 г. по 1953 г. председатель правительства ЧСР.

стр. 18

13. Шлинг Ота - секретарь Брненского обкома КПЧ, арестован в 1950 г. по обвинению в шпионаже в пользу западных держав.

14. Райцин Бедржих - заместитель министра национальной обороны. Арестован в начале 1951 года.

15. Заводский Освальд - руководитель органов национальной безопасности. Арестован в феврале 1951 года.

16. Шваб Карел - в 1949 г. заведующий особым отделом ЦК КПЧ, потом заместитель министра внутренних дел. Арестован в феврале 1951 года.

17. Смрковский Йозеф - член президиума ЦК КПЧ, курировал вопросы развития госхозов в сельском хозяйстве. Арестован в начале 1951 года.

18. Эти сведения Чепичка утром 17 июня 1951 г. срочно передал главному советскому военному советнику при Министерстве обороны ЧСР генерал-полковнику Н. И. Гусеву: "Поздно вечером 16.7.51 г. в Даны прибыл министр государственной безопасности Копржива с показанием бывшего зам. министра иностранных дел А. Лондона и других, которые после пятимесячного молчания, рассчитывая на изменение обстановки в стране, наконец показали, что главным руководителем шпионов и заговорщиков являются генеральный секретарь ЦК КПЧ Сланский и Геминдер". "Мы сегодня,- продолжал Чепичка, - всю ночь обсуждали положение и думали, если, Копржива сообщит это Сланскому, могут произойти неприятности". Гусев "предложил, чтобы К. Готвальд посоветовался по телефону с т. Сталиным или т. Маленковым" (АП РФ, ф. 45, оп. 1, д. 394, л. 103 - 104).

19. По-видимому, здесь Чепичка передает позицию Готвальда после получения известия о реакции Сталина, который 19 июля 1951 г. сформулировал свою позицию следующим образом: "Получили следственные материалы насчет тов. Сланского и тов. Геминдера. Мы считаем материалы недостаточными и думаем, что они не дают оснований для обвинения. Мы полагаем, что нельзя только на основании показаний известных преступников делать выводы, нужны факты, подтверждающие такие показания". Сталин сообщил Готвальду о своем решении отозвать советского советника при Министерстве национальной безопасности ЧСР Боярского "ввиду недостаточного серьезного отношения к этому делу". Готвальд подтвердил свое согласие с позицией Сталина 20 июля 1951 г.: "Я вполне согласен с Вами, что на основании следственных материалов нельзя подвергать обвинению упомянутых товарищей... Это мое мнение с первого момента, когда я узнал об этом деле" (АП РФ, ф. 45, оп. 1, д. 394, л. 105, 107). Думается, что в своем ответе Готвальд смягчает свою позицию. Из беседы Чепички с генерал-полковником Гусевым вытекает, что по получении информации от Копрживы Готвальд и Чепичка обсуждали возможность взятия Готвальдом всей полноты власти на себя, "как взял тов. Сталин в свое время в Советском Союзе" (АП РФ, ф. 41, оп. 1, д. 394, л. 104).

20. Визит Чепички в советское посольство 19 июля имел целью дать по дипломатическим каналам компромат на Сланского и Геминдера, чтобы добиться изменения позиции советского руководства в отношении последних. Эту же цель преследовали его последующие беседы в советском посольстве (см. док. N 3). Чепичка во время своего секретного визита в Москву 23 июня 1951 г. к советскому руководству с информацией о показаниях A. Лондона против Сланского и Геминдера, излагая позицию Готвальда, наполнил свое сообщение выпадами против Сланского (KAPLAN К. Op. cit., p. 126).

21. Лондон Артур - в 1949 - 1950 гг. зам. министра иностранных дел. Арестован в 1950 г. по обвинению в шпионаже в пользу западных держав.

22. Крекотень П. Г. - советник посольства СССР в Чехословакии. Материалы фонда B. М. Молотова свидетельствуют, что записи бесед Крекотеня с политическими деятелями ЧСР активно использовались аппаратом МИД СССР для подготовки информации высшему советскому руководству и лично Сталину.

23. Копецкий Вацлав - с 1945 г. член Президиума ЦК КПЧ, член следственной комиссии ЦК КПЧ, с 1945 г. министр информации.

24. Документ разослан А. Я. Вышинскому, В. А. Зорину и послу Лаврентьеву, IV Е. О., в деле. На документе имеется помета: "Тов. Карякину. Регистратура и в досье. Эта информация уже сообщалась по большой разметке. 25/IX. А. Красильнюсов".

25. Готвальд через советское посольство обратился в ЦК ВКП(б) с просьбой командировать в Прагу опытного сотрудника аппарата ЦК ВКП(б), который бы помог ему организовать перестройку работы центрального партаппарата. 12 сентября 1951 г. Суслов информировал Сталина об этой просьбе. 14 сентября на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) было решено направить в Прагу сроком на одну неделю двух сотрудников ЦК ВКП(б) - Громова Е. И. и Шаталина Н. Н. (АП РФ, ф. 3, оп. 66, д. 814, л. 86).

26. Фукс Витезслав, Ломский Гануш, Ланда Микулаш - три секретаря областных парторгани-

стр. 19

заций КПЧ. Они были арестованы 6 февраля 1951 г. по возвращении с совещания в ЦК КПЧ.

27. Неедлы Зденек - с 1948 г. по 1953 г. министр школ и просвещения, с 1946 г. член президиума ЦК КПЧ.

28. Гендрих Иржи - заведующий отделом агитации и пропаганды ЦК КПЧ, с 1951г. - секретарь ЦК КПЧ.

29. Дюриш Юлиус - с 1945 г. член ЦК КПЧ, с 1945 г. по 1951 г. министр сельского хозяйства, с 1951 г. по 1953 г.- председатель Корпуса словацких уполномоченных - правительства Словакии.

30. Политические обвинения Шлинга и Швермовой рассматривались в рамках следственной концепции о наличии внутри КПЧ группы заговорщиков, готовивших переворот в руководстве партии. Шлинг, в частности, обвинялся в том, что готовил устранение Генерального секретаря ЦК КПЧ Сланского и замену его Швермовой под лозунгом обновления партийного руководства. Идея существования заговора внутри партии и конструкция следственного процесса вокруг этой идеи, по мнению чешского историка Каплана, были предложены советским советником В. Боярским. Они были приняты следственной комиссией ЦК КПЧ, в состав которой входили Копецкий, Б. Келлер и Бареш. Эта комиссия определила круг "фигурантов" по делу о заговоре (KAPLAN К. Ор. cit, p. 110 - 112).

31. Документ разослан Вышинскому и А. Богомолову, в IV Е. О., в деле.

32. См. прим. 23.

33. Кроснарж Йозеф - партийный функционер, с 1945 г. член президиума ЦК КПЧ, председатель пражской партийной организации.

34. Давид Вацлав - партийный функционер, в 1951 г. секретарь ЦК КПЧ.

35. Новотный Антонин - с сентября 1951 г. секретарь ЦК КПЧ, член президиума ЦК.

36. Документ разослан Вышинскому, А. А. Громыко, Богомолову, IV Е. О., в деле.

37. Сланский был арестован 23 ноября 1951 года. 24 ноября 1951 г. на внеочередном заседании президиума ЦК КПЧ было сделано официальное сообщение об аресте Генерального секретаря ЦК КПЧ. Советское посольство информировало Москву: "Органам госбезопасности удалось установить факты антипартийной и антигосударственной деятельности Сланского, его непосредственную связь с англо-американскими шпионами Шлингом и Швермовой и вероятную связь через сионистские организации с американцами" (АВП РФ, ф. 0138, оп. 33, папка 191, д. 16, л. 199). Возможно, арест Сланского был проведен по сигналу из Москвы, что связано с визитом А. И. Микояна в Прагу в ноябре 1951 г. (условные даты визита: 11 ноября или 22 ноября. KAPLAN К. Op. cit., p. 142 - 143). Заинтересованность Сталина в "деле Сланского" подтверждается тем, что уже 30 декабря 1951 г. он рекомендовал Готвальду освободить от работы министра государственной безопасности Копрживу, поскольку он "является человеком Сланского, ввиду чего его опасно держать на таком ответственном посту" (АП РФ, ф. 45, оп. 1, д. 394, л. 124).

38. Таусигова Ярмила - в 1951 г. председатель Комиссии партийного контроля.

39. Документ разослан Вышинскому, Громыко, Богомолову, IV Е. О., в ВПК, в деле. На документе имеются пометы: "т. Крафшьникову А. И., т. Карякину В. Д. 5.1. [...]ову прошу сделать выписки для досье характеристик. В. Карякин".

40. М. А. Силин в своем письме от 3 февраля 1953 г. на имя Молотова писал, что еще в 1948 г. по линии Комитета по информации направлял из Праги "сведения о связях Р. Сланского в Чехословакии с западными агентами" (РЦХИДНИ, ф. 82, оп. 2, д. 1362, л. 223). В чехословацкой службе безопасности летом 1948 г. было создано специальное подразделение, которое стало собирать сведения о руководящих функционерах КПЧ. Первые замечания через бывших агентов гестапо были получены на Сланского, Геминдера и Франка. Не исключено, что на этих материалах базировалась информация Силина.

41. Влк Вацлав, Черны Олдржих, Грубы Павел - партийные функционеры, осужденные в 1954г. за троцкизм.

42. Рейман Милан - экономист. Как представитель КПЧ принимал активное участие в проведении национализации и в 1946 - 1947 гг. в разработке двухлетнего плана.

43. Питгарт, Плугарж Ладислав, Фукотко И.- партийные функционеры и экономисты, работавшие после февраля 1948 г. в народном хозяйстве на руководящих должностях.

44. Франки, был арестован летом 1952 г. по делу Сланского и казнен 3 декабря 1952 года. По- видимому, именно его арест ставил себе в заслугу Новотный, когда в одной из своих бесед в советском посольстве сообщил, что К. Бацилек (с 1952 г. министр национальной безопасности) на партконференции 1952 г. информировал депутатов, что "главным образом при помощи Новотного были получены материалы, изобличающие антигосударственный заговорщический центр" (АВП РФ, ф. 0138, оп. 35, папка 226, д. 14, л. 56).

Постоянный адрес данной публикации: