Libmonster ID: UA-192

Николай БИНДЮКОВ, секретарь ЦК КПРФ по международным связям, депутат Государственной думы, кандидат философских наук

Политический резонанс попытки импичмента президенту

Событием, которое послужило критерием оценки и уяснения сути феномена российской "демократии", а также помогло понять подлинные рычаги осуществления политической власти в стране, была попытка возбудить импичмент против президента Ельцина в 1998-1999 гг. Так как мне пришлось принять определенное участие в работе созданной Государственной думой комиссии по возбуждению импичмента, присутствовать на заседаниях этой комиссии и я имел возможность наблюдать все этапы ее работы, то хотелось бы здесь поделиться с читателем некоторыми важными, на мой взгляд, выводами и уроками, извлеченными из данной кампании. Об этом скажу кратко, а более подробную информацию по данному вопросу читатель может получить из специального сборника материалов и документов по работе упомянутой комиссии и в книге, написанной мной в соавторстве с П. П. Лопатой при участии председателя названной комиссии В. Д. Филимонова (Н. Биндюков, П. Лопата. Особая третья сила: новый политический феномен. - М., 1999. С. 250-288).

В соответствии со ст. 93 Конституции президент может быть отрешен от должности Советом Федерации только на основании выдвинутого Государственной думой обвинения в государственной измене или совершении иного тяжкого преступления. Процедура такого отрешения проходит ряд этапов. Еще до официального предъявления Думой обвинений президенту необходимы: инициатива не менее трети состава депутатов Думы, чтобы выдвинуть такие обвинения; создание Думой специальной комиссии по проверке соблюдения процедуры и фактической обоснованности выдвинутых обвинений и проведение этой комиссией соответствующей работы.

Обвинение основывалось на пяти событиях - развал СССР, расстрел парламента, война в Чечне, подрыв обороноспособности и безопасности страны и геноцид против народа. Дума образовала в июле того же года Специальную комиссию из 15 депутатов - представителей от всех фракций и депутатских групп - по оценке обоснованности обвинений и соблюдения процедуры их выдвижения. В течение более 8 месяцев (с июля 1998 г. по март 1999 г.) созданная Думой Специальная комиссия из 15 депутатов под руководством опытного специалиста в области уголовного права доктора юридических наук В. Д. Филимонова на своих заседаниях проводила оценку обвинений против Б. Ельцина. Заключения этой комиссии по пяти пунктам обвинения и были вынесены на обсуждение и голосование на пленарном заседании Думы 13 мая 1999 г.

Позиция инициаторов импичмента (а это были в основном коммунисты) заключалась в том, что отрешение президента от должности было наиболее надежным и безболезненным способом прервать длившийся уже ряд лет процесс развала и разграбления великого государства (СССР, России) и спасти страну, народ от катастрофы, в которую ввергло их правление Ельцина. Только при этом можно было сплотить все трезвомыслящие, творческие, жаждущие созидательной работы патриотические силы и осуществить постепенный реальный выход страны из кризиса, возродить великую Россию.

И хотя комиссия должна была подтвердить правовую обоснованность инициативы отрешения, ее члены полностью отдавали себе отчет, что это не столько правовая, сколько политическая акция. Вернее акция, включающая в себя три аспекта проблемы отрешения - политическую, правовую и моральную, сплав которых и придавал импичменту широкий государствоохранительный смысл.

Всем участникам акции, в том числе и членам Специальной комиссии Думы, было изначально ясно, что законное отрешение от должности президента скорее всего не состоится, процесс будет на каком-то этапе прерван - легитимно или силовым способом. И не потому, что обвинения были слабы либо выдвинуты с нарушениями процедуры. Причина заключалась в другом. Отцы-основатели Российской Конституции 1993 г. предусмотрели такую процедуру отрешения, такие правила игры, которые обеспечивали многократную гарантию непрохождения любого выдвинутого обвинения. Образно говоря, они создали российский политический аналог британских собачьих гонок за механическим зайцем. Нереальность законного отрешения президента от власти из-за расставленных барьеров казалась настолько очевидной, что, например, Верховный суд, которому по Конституции предстояло на одной из последующих стадий давать заключение по существу выдвинутых обвинений, даже не приступал к разработке регламента реализации своей части общей процедуры. Президентская рать с ухмылкой наблюдала за попыткой выдвижения обвинении, уверенная, что обрекла оппозицию на сизифов труд. Любые действия инициаторов акции, а также Специальной комиссии и Государственной думы в целом в этой области президентская сторона длительное время просто игнорировала.

Когда же заключение думской комиссии по каждому пункту было сформулировано, принято большинством ее членов и направлено в руководство Думы и президенту, президентская сторона серьезно обеспокоилась и выставила для противодействия свою тяжелую артиллерию. С разгромными статьями по содержанию Заключения комиссии выступили десятки сторонников президента, в том числе из правого крыла Думы (В. Похмелкин), из Администрации Президента (А. Сурков), представитель президента в Думе Котенков и ряд других именитых сановников. Более того, последовал путаный и грозный окрик ФСБ, подписанный его тогдашним руководителем и будущим президентом В. Путиным. Администрация Президента персонально обработала значительную часть депутатов Думы и особенно руководителей фракций на предмет определения в голосовании по пунктам обвинения. В ход был пущен весь арсенал специфически российской "демократии". Не допустить начала импичмента президентская рать решила не потому, что боялась его фатального для Ельцина исхода. Это исключалось, как отмечалось выше, многослойной броневой защитой, предусмотренной самой Конституцией. Опасность для них заключалась в том, что продолжение акции импичмента в случае недобора голосов "против" открывало перспективу эскалации разоблачений преступных деяний ельцинской клики. Ведь на этом кульминационном моменте уже никто не сомневался в обоснованности обвинений, и ельцинисты вынуждены были предпринять коварный ход: да, отдельные преступления "имели место", но они носили не уголовный, а политический характер, а Конституция РФ не предусматривает вариант отрешения президента по политическим мотивам.В общем, в ход было пущено все.

В результате голосования 15 мая 1999 г. ни по одному из пяти пунктов обвинения не удалось набрать необходимые две трети голосов "за" (т. е. не менее 300 голосов из общего числа - 450 - депутатов Думы). Но торжество ельцинистов было искусственным. Они понимали, что их победа - пиррова. По существу же не только народ вынес вотум недоверия президенту (в эти дни рейтинг его поддержки населением составлял 3-5%), но и парламент. Решение Думы не возбуждать импичмент основывалось не на политическом весе волеизъявления голосовавших участников, а на хитросплетениях процедуры и сознательно выработанных для таких случаев выгодных властям правилах игры. Реальный же факт заключается в том, что по каждому из голосовавшихся пунктов обвинения более половины всех депутатов и более двух третей депутатов, участвовавших в голосовании, высказались за отрешение президента от власти. А необходимы были две трети от общего списка депутатов. Кстати, по одному из пунктов (война в Чечне) не хватило лишь 15 голосов (т. е. чуть больше У/о от общего списка депутатов), чтобы и формально объявить выдвижение Государственной думой обвинения против президента.

Акция левых сил по возбуждению импичмента имела внушительный глобальный резонанс. Она освещалась в средствах массовой информации всего мира. Главное заключалось в том, что процесс рассмотрения выдвинутых против президента обвинении и сделанные в ходе этого процесса разобла-

чения в политическом плане окончательно убедили общественность и России, и мира в негодности Ельцина как президента. Даже из верноподданнических СМИ после этой акции исчезла патетическая формула "всенародно избранный", а если и употреблялась, то только в ироническом смысле. Ее сменили трезвые и жесткие оценки деяний российского президента и настойчивые предложения Ельцину добровольно уйти с поста главы государства. В конечном счете через полгода он был вынужден именно так и поступить, В более ответственных публикациях стали проскакивать в его адрес оценки типа "бедствие для страны" или "генератор деградации общества". Даже противники выдвинутых обвинений почти единодушно признали, что на весах политических критериев Ельцин, несомненно, виновен в тех бедствиях, которые постигли Россию и которые были зафиксированы в статьях предъявленных ему обвинений.

Кампания возбуждения импичмента против первого Президента России, таким образом, вскрыла всю фальшь искусственно насаждаемой прозападной "российской демократии". Она показала, что политический режим в стране безусловно изменился коренным образом, но это изменение отразило не демократизацию политической системы, а ее деформирование, перерождение в худший вариант антинародной имперско-олигархической диктатуры. Последующие события и дальнейшая эволюция этой системы полностью подтвердили диагноз, поставленный в ходе рассматриваемой кампании. Но об этом речь должна идти в специальной публикации.

В заключение анализа этого сюжета (хотя к документам Специальной комиссии Думы по импичменту я буду обращаться еще неоднократно) отметим, что в середине мая 2002 г. - трехлетний юбилеи завершения работы этой комиссии - ее член, депутат ГД А. Куликов направил в Генеральную прокуратуру России материалы проведенного в 1998-1999 гг. рассмотрения этой проблемы с просьбой возбудить уголовное дело и провести расследование в отношении Б. Ельцина по фактам совершенных им действий, содержащих признаки тяжких преступлении в период исполнения им полномочий Президента России, ссылаясь на то, что принцип неотвратимости наказания за преступления должен восторжествовать. Как и следовало ожидать, ответ на это обращение был отрицательным со ссылкой на Указ президента Путина, по существу, оградивший Б. Ельцина и его семью от любой ответственности за содеянные ими преступления.

Крах оборонной безопасности России и его глобальные последствия

Оборонную, или военную, безопасность страны обеспечивает система органов государственной власти, силовых структур и общественных объединений вместе с созданным обществом военно- техническим арсеналом. Основу оборонной безопасности вместе с органами специальной безопасности составляют Вооруженные силы. Именно эта система стоит на страже государственного суверенитета, независимости и целостности страны, служит фактором ее геополитической стабильности и залогом устойчивого развития. В условиях глобализации существенные изменения в состоянии системы военной безопасности государств неизменно сказываются на геополитическом облике мира, обретают глобальный характер. И наоборот, процессы глобализации порождают сдвиги и катаклизмы в структуре и прочности военной безопасности отдельных государств и всей картины международной безопасности и стабильности в мире. Эта взаимозависимость обстоятельно проанализирована в книге Р. Яновского "Глобальные изменения и социальная безопасность" (изд-во "Academia", M., 1999. С. 234-283).

Рассмотрим в этом плане вопрос о глобальном значении факта разрушения армии и всего оборонного комплекса России, обвала военной безопасности страны, начатого и в значительной мере осуществленного во времена президентства Б. Ельцина и получившего завершенный вид в наши дни. Не являясь специалистом в военном деле, я буду использовать для оценок положения в этой области официальные документы, а свои суждения выскажу лишь относительно политического и геополитического аспектов затронутой проблемы.

Оценка деяний ельцинского режима в этой области дана упомянутой выше комиссией Государственной думы по возбуждению импичмента против Ельцина, в частности в заключениях по всем четырем пунктам сформулированных ею обвинений. Привожу эти документы не только в силу своего личного участия при рассмотрении данных вопросов в Думе, но и потому, что в них аккумулирована самая обширная и достоверная информация по рассматриваемому вопросу, включая не только материалы обвинения, сообщения свидетелей и заключения экспертов, но и

официальные справки, документы и материалы государственных органов и научно-исследовательских институтов. Сегодня, в свете катастрофического состояния Вооруженных сил России и в целом безопасности Российского государства, эти оценки звучат особенно убедительно и набатно.

Обороноспособность и безопасность Российского государства были подорваны уже фактом заключения и реализации Беловежских соглашении (декабрь 1991 г.), изданием неконституционных президентских указов, ликвидировавших систему государственных органов управления в стране. В результате этих действий была, в частности, нарушена единая система управления войсками. Половина (8 из 16) военных округов со всем оружием, техникой и военным снаряжением, сооружениями и складами боеприпасов, значительная часть отлично оборудованных приграничных и других оборонных объектов, предприятии ВПК и т. п. оказались за пределами Российского государства, были фактически утрачены (см.: Сборник документов и материалов комиссии по импичменту. - М., 1999. С. 633- 637). Разрушение Вооруженных сил и военно- промышленного комплекса страны режимом Ельцина целенаправленно осуществлялось - под предлогом "реорганизации армии", "военной реформы" - на протяжении всех 90-х годов. Вот только некоторые выдержки из заключений комиссии (1999 г.):

"...В настоящее время Вооруженные силы Российской Федерации оказались в состоянии фактически полного развала.

В составе Общевойсковых соединений РФ насчитывается всего 12 полков постоянной боевой готовности. В их вооружении преобладают устаревшие образцы ракетных комплексов, практически отсутствуют современные противотанковые ракетные комплексы. Значительную часть парка бронетанковой техники составляют устаревшие образцы танков и бронетранспортеров...

В Военно-воздушных силах РФ количество исправных самолетов не превышает 55%. Истекает срок эксплуатации стратегического ядерного оружия. В 2001 г. закончился ресурс эксплуатации стратегических крылатых ракет воздушного базирования, в 2003 г. в составе стратегических ядерных сил России останется всего около 1000 боезарядов. Уже в настоящее время возможности стратегических ядерных сил РФ в 2,5 раза ниже ядерных сил США. Наряду с этим утрачена значительная часть кадрового, научно- технического и промышленного потенциала, практически остановилось воспроизводство и модернизация элементов стратегических ядерных сил.

В Военно-морском флоте РФ свыше 70% ракетных подводных крейсеров стратегического назначения требуют проведения заводского ремонта..." (там же. С. 650-654).

Выступившие на заседаниях комиссии в качестве свидетелей и экспертов бывший министр обороны РФ генерал Родионов И. Н. (кстати, по всеобщему признанию - наиболее компетентный из военных министров постсоветской России и единственный из их числа, кто последовательно оставался самостоятельным и независимым в своих суждениях и действиях), генерал-полковник Митюхин А. Н., военно-научные эксперты генерал-лейтенант Серебрянников В. В., генерал-лейтенант Красковский В. М., Выродов И. Я. и др. обрисовали жуткую картину беспардонного разрушения и армии, и ВПК режимом во главе с Б. Ельциным. Многократные, подчас отчаянные обращения к президенту со стороны Государственной думы и руководства Вооруженных сил о необходимости принять неотложные меры по спасению армии не только не были приняты к сведению Ельциным или Черномырдиным, возглавлявшим в течение 5 лет (1993-1998 гг.) Правительство России, но, наоборот, в ответ на тревожные сигналы военного руководства (министра обороны и начальника Генерального штаба) президент (он же Верховный главнокомандующий) демонстративно и оскорбительным образом освободил их (И. Родионова и В. Самсонова) от занимаемых должностей, не позволив им даже обрисовать на заседании Совета обороны положение в Вооруженных силах. Более того, как рассказал на заседании комиссии по импичменту И. Родионов, тексты их докладов, заранее затребованные Администрацией Президента, необъяснимым образом куда-то исчезли. А эти доклады были особой важности, "за двумя нулями", там была "оценка истинного состояния каждого вида Вооруженных сил - Ракетных войск, всей нашей стратегической триады: Сухопутных войск, Военно-морского флота, Военно-воздушных сил, их состояния, причин такого состояния и наши конкретные предложения о том, что делать". "Мне кажется, - добавил И. Родионов, - что эти доклады хорошо были изучены, в том числе и за пределами Кремля и нашего Белого дома. Может быть, и в другом Белом доме, за рубежом. Не исключено" (см. там же. С. 444-449).

За прошедшие с того времени годы положение не только не выправилось, но еще больше усугубилось. Новый президент и вся прежняя слегка обновленная камарилья приспешников капитала последовательно продолжают губительную политику в этой области все под тем же фальшивым девизом - реформа армии.

Военный бюджет России в 90-е годы сократился на несколько порядков и ныне составляет мизерную величину, финансово- материальные корни жизнедеятельности армии и флота, а также функционирования ВПК оказались подрезанными у самого корня ствола, личный состав Вооруженных сил - как рядовой и сержантский состав, так и офицеры - посажен на полуголодный паек, получение ими жилья превратилось в почти недосягаемую мечту. Защитник Родины оказался в своей стране никому не нужным, балластом общества. Престиж российских Вооруженных сил - как международный, так и внутренний - опустился фактически до нуля. Преступность, дезертирства, самоубийства стали обыденным явлением.

Особую роль в физическом разрушении и фактически полном "моральном погребении" российских Вооруженных сил (во всяком случае - их прежнего престижа) сыграла так называемая чеченская война - две военные кампании, предпринятые властями России в 1994-1996 годах и затем в 1999-2002 годах против так называемых незаконных вооруженных формирований в Чечне. Трезвый анализ этих событий позволяет считать их специальной многоходовой операцией теневых структур антинародного режима (я называю этот политический феномен "особой третьей силой", и о ней как политическом выродке глобализации речь уже шла на страницах "Диалога") по полной дискредитации, разрушению и уничтожению Российской армии. По крайней мере именно так квалифицировала геостратегическую суть данной акции думская комиссия по импичменту, проанализировав все аспекты "первой чеченской кампании" (см.: Сборник материалов комиссии. С. 340-408, 645-649).

Оснований для такой оценки более чем достаточно. Действительно, вначале было сделано все для создания внушительных вооруженных формирований в Чечне и обильного оснащения их современным оружием. При выводе оттуда в начале 90-х гг. наших войск там были оставлены горы оружия. Более того, на протяжении всего периода военных действии туда регулярно поступало по скрытым каналам и подчас прямо с предприятий-изготовителей самое современное оружие. Такое, которого даже у наших воинов в Чечне не было. Правили бал в этой кампании такие достопримечательные фигуры, как: Б. Березовский, извлекавший из своих комбинаций в этом регионе баснословные прибыли; Б. Ельцин, фетишем которого была власть, во имя удержания которой (а приближались президентские выборы) он был готов на любые преступные политические кульбиты (он их игриво называл "рокировки" и "загогулины"); А. Лебедь, нагуливавший на злачном поприще "умиротворения Чечни" свой личный рейтинг; И. Рыбкин, политический хамелеон, угодливо сотворивший для всей этой камарильи хищников концепцию "неопределенного статуса Чечни"; ряд других теневых фигур в генералитете, бизнесе и политической элите, использовавших мутные воды событий чеченской воины для богатых уловов "золотых рыбок" (то бишь золотых слитков). Все это - при благосклонной поддержке Запада, у которого была своя цель - обескровить Россию, аннигилировать ее еще сохраняющуюся военную силу.

В ночь на 1 января 1995 г. был предпринят бездарно организованный и преступно проведенный рейд по захвату Грозного массированной колонной танков и бронемашин. Никакой поддержки колонне обеспечено не было, противник об акции был предательски предупрежден, и рейд закончился полным разгромом вторгшихся в город танков и гибелью танкистов и бойцов. Сгорело около 60 танков, 300 БМП и БТР. Армия в одночасье потеряла 1460 человек убитыми и 4630 ранеными. Это было континентальное подобие поражения России в морском Цусимском бою против Японии (1905 г.). За ужасным дебютом последовало трагическое продолжение. Во всей последующей кампании чеченская сторона регулярно обеспечивалась самой секретной информацией о планируемых и проводимых российской стороной военных операциях. Как выяснилось, у Дудаева была даже карта российского генштаба со всей оперативной обстановкой. Кто ему поставил такую карту? На заседаниях комиссии по импичменту неоднократно звучали и такие свидетельства. Когда, вопреки всем предательским действиям "особой третьей силы", нашим войскам удавалось достигать весомых успехов и бандитские формирования несколько раз были буквально "приперты к стенке", немедленно каждый раз "с

самого верха" летели телеграммы с приказом нашим частям немедленно прекратить военные действия и отойти с занимаемых позиций.

Первая кампания была целиком провалена и завершилась, как известно, т. н. Хасавюртовским соглашением (август 1996 г.), по которому российские войска выводились с территории Чечни, де- факто признавалась победа чеченских сепаратистов, а статус Чечни юридически оставался (по лекалам Березовского, Рыбкина и Лебедя) "неопределенным". Фактически же предводители чеченских сепаратистов вели себя как лидеры независимого государства. Большего позора для России и Российской армии и придумать было невозможно.

Вторая чеченская кампания была предпринята тогда, когда сепаратисты из Чечни, поддержанные международными крушителями нашей страны, задумали оторвать от России весь Северный Кавказ и начали это с вторжения в соседний Дагестан. Кампания против них переросла во вторую чеченскую войну и во многом повторила предыдущую. Если первую предвосхитило хвастливое заявление министра обороны П. Грачева, что для захвата Грозного "достаточно двух батальонов десантников", то в начале второй кампании президент страны (уже новый, нынешний) браво призвал "мочить чеченских бандитов везде", "даже в сортирах", и опять пообещал быстротечный успех кампании. Но операция вновь забуксовала. Правда, в результате отчаянных двухлетних усилий войск о статусе Чечни как "самостоятельном анклаве" на территории России (как предлагали деятели типа И. Рыбкина) официально речь уже не идет. Но, несмотря на неоднократные заявления державных лиц, что военная часть кампании победно завершена, Чечня и сегодня остается бурлящей и кровавой "черной дырой", ежедневно приносящей новые жертвы и ассоциирующейся в сознании народа с могилами псковских десантников, похищением людей и торговлей ими, "зачистками", непрекращающимися подрывами российских бронетранспортеров и гибелью наших солдат и офицеров, взрывами жилых домов в Москве, Волгодонске, Каспийске и зверской расправой российского полковника над невинной чеченской девушкой. В сухом же остатке от этих кампаний оказалась физическая и моральная смерть величия, силы и достоинства Российской армии. То, чего и добивался Запад.

Болезненно воспринимая продолжающуюся агонию Вооруженных сил страны, большая группа бывших крупных военных руководителей страны, в числе которых свыше 20 генералов и адмиралов, занимавших в свое время высшие должности в системе Вооруженных сил (в том числе в руководстве Министерства обороны, главнокомандовании ВМФ, командовании фронтами и флотами и т. д.), дважды за последнее время (в ноябре 2001 г. и в феврале 2002 г.) обращалась к президенту Путину с открытыми посланиями, предлагая принять кардинальные меры по исправлению катастрофической ситуации.

Особую тревогу, писали они в первом обращении, вызывает у нас развал армии и флота, развитию и укреплению мощи которых многие из нас посвятили лучшие годы своей жизни. Ссылки на якобы проводимую военную реформу они назвали ложью и обманом народа. "Что такое реформа, мы хорошо знаем. Если президент, депутаты и правительство считают развал армии и флота реформами, то они или не понимают, что творят, или делают это в интересах Запада".

Президент не ответил на это обращение. Между тем окончательный откат Путина и всей официальной России (после террористического акта 11 сентября 2001 г. в США) от самостоятельной стратегии в мире и переход на позиции геополитического прислужничества Западу патриотические силы страны расценили как полную геостратегическую капитуляцию российских властей перед американским глобализмом и предательство интересов народа, традиций Российского государства.

В повторном послании президенту (февраль 2002 г.) обеспокоенные ветераны обращают внимание уже на политический аспект проблемы краха обороноспособности страны и предъявляют верховной власти прямое обвинение в целенаправленном характере ее разрушения.

По своим трагическим последствиям для России и ее народа, заявляют ветераны-патриоты, "вся деятельность власти за последние десять лет, и Ваша в том числе, несопоставима даже с фашистской агрессией в период Великой Отечественной войны... Вы не захотели понять, что народ на президентских выборах избрал не Вас (действительно, кто тогда знал, "кто есть Путин?". - Н. Б.), а в Вашем лице надежду на восстановление страны. Вы обманули народ и предали его интересы".

Касаясь вопросов внешней политики, авторы письма заявляют, что она является продолжением преступной политики Горбачева, Ельцина, Чубайса, и "можно не сомневаться, что вскоре нашего президента назовут "лучшим американцем", последователем "лучшего немца" М. Горбачева". Ведь именно "путинский крутой геополитический поворот" имел своим последствием закрытие российских баз на Кубе, во Вьетнаме, в Абхазии и других местах. Именно при поддержке Путина американцы, наоборот, качественно укрепили свои геополитические позиции в Центральной Азии, в том числе и за счет ущемления интересов России, получив для себя базы в Узбекистане, Таджикистане, Киргизии, Грузии и Казахстане. Все эти базы - не против бен Ладена и его террористов, как в этом пытаются уверить мировую общественность США и их российские подпевалы, а в конечном счете против интересов России и Китая, это форпосты военного и политического контроля американцев над данным регионом. "Кто ответит за развал Вооруженных сил страны и за всю эту капитулянтскую политику, лишающую наш народ и государство стратегической безопасности?" - вопрошают ветераны, а за ними и вся общественность страны.

Примечательно, что умудренные опытом военные ветераны не отвергают необходимости военной реформы. Наоборот, они подчеркивают, что новые геополитические условия, научно- технический прогресс, угрозы тоталитаристской диктатуры как со стороны монстров глобализма, так и со стороны беспредела международного терроризма (обе эти силы уже сейчас равно нагло попирают общепринятые нормы международных отношений и принципы общечеловеческой морали), и это в сочетании с невиданной мощью современных видов оружия, поставили человечество в XXI веке перед перспективой нового типа войн, ультражестоких, сверхистребительных, непредсказуемых, не знающих правил и ограничений. Все это требует качественно новых подходов к выработке концепций и доктрин, касающихся безопасности, войны, армии, ее вооружения, структуры, функций, стратегии и т. д. Но реформа должна проводиться не путем (и не ценой) простого безоглядного и бессмысленного разрушения существующих ресурсов и структур, оставляя народ и государство беззащитными перед лицом нарастающих смертельных угроз.

Развалом Вооруженных сил озабочены не только ветераны- патриоты, оппозиционные режиму силы в стране, но и общественность страны в целом, в том числе и многие представители властей, бизнесмены, военные, политики, ученые. Так, начальник Генерального штаба, генерал армии А. Квашнин, в мае 2002 г. перед лицом Совета безопасности РФ назвал состояние Вооруженных сил России "закритическим". Председатель комитета Государственной думы по обороне, генерал армии А. Николаев, оценивая меры властей по военной реформе, заявил: "Фактические преобразования, связанные с так называемой реформой, провалились. Главным итогом преобразований в Вооруженных силах стало снижение их возможностей по обеспечению обороны России". О глухом ропоте среди генералитета и недовольстве ряда интеллектуалов из числа правящей элиты военной политикой президента Путина, в частности его крутым поворотом, пристраивающим Россию в качестве пристяжной лошадки в глобалистской упряжке Дж. Буша и НАТО, свидетельствуют многие политические наблюдатели, и эхо этого недовольства проявилось в СМИ (см. ряд статей в "Независимой газете" и ее "Военном обозрении" за 2002 г., некоторые материалы СВАПО и др.). Определенные "зачистки" в этих кругах верховная власть проводит, но от масштабных акций такого рода воздерживается, опасаясь, по мнению наблюдателей, массового появления "новых оппозиционеров типа Рохлина, Родионова и Ивашова". И даже Путин, встревоженный волной недовольства в российском обществе военной политикой властей, вынужден был на встрече с высшими военными руководителями в июле 2002 г. признать неудовлетворительным состояние Российской армии и выдвинуть, как первоочередную, задачу создания "во всех видах и родах войск частей и соединении постоянной готовности" (Независимая газета, 01.07.02). Но, как свидетельствует классическая мудрость, дорога в ад тоже вымощена благими намерениями...

Теоретики и эксперты военного дела предприняли ряд публичных выступлений с анализом особенностей современной войны, гео- и военной стратегии, возникших рисков и выработки наиболее рациональной позиции для обеспечения безопасности России в современных условиях. Причем в их статьях содержится немало аргументов критического характера в адрес курса, занятого президентом в области внешней и оборонной политики, а также в адрес министров, реализующих эти звенья политики, - Игоря Иванова и Сергея Иванова (см., например, Ю.

Качановский. Асимметричная война // Советская Россия, 09.04.02; В. Соловьев. Армию опять хотят реформировать // Независимая газета, 01.08.02; В. Чкуасели. Фундамент безопасности. Стратегический пакет для новой России // Независимая газета, 20.04.2000; И. Родионов. Слом шита // Советская Россия, 30.03.2000; В. Михайлов, С. Воронин, С. Брезкун. Страховой полис человечества // Независимая газета, 07.04.2000; С. Земляной. Война XXI века. Интеллектуальное эхо югославского конфликта на Западе // Независимая газета, 06.10.99 и др.)

Так, профессор Ю. Качановский в названной выше статье цитирует высказывание С. Иванова о ненужности корректировки нынешней военной доктрины России, в которой, в частности, отрицается возможность в ближайшие 20-30 лет глобальных конфликтов и делается акцент на необходимость обеспечения готовности армии к локальным конфликтам и соответственно ориентации на содержание мобильной компактной армии (выделено мною. - Н. Б.). Автор приводит слова министра:

"Смею вас заверить, что Россия давно уже отказалась от глобализма", и обоснованно заявляет: "Уважаемый Сергей Борисович! Отказ от глобализма - это иллюзия. Россия бесповоротно втянута в глобальные противоречия. Как мы из них вылезем и куда?.. Возможны только два варианта: либо Россия будет объектом глобальных противоречии, который "путается под ногами", и его разделят на куски; либо Россия будет субъектом глобальных противоречий, сильным и уважаемым, с которым считаются" (см.: В. Соловьев. Армию опять хотят реформировать // Независимая газета, 01.08.02).

Способность России оставаться уважаемым субъектом политики в глобальном сообществе народов и стран в решающей степени зависит именно от состояния ее Вооруженных сил. Претенденты на мировое господство хорошо сознают эту истину и поэтому приложили максимум усилий, чтобы устранить данное препятствие на пути к реализации своих гегемонистских целей. И, как мы видим, они во многом преуспели, используя продажность, некомпетентность и холуйство утвердившихся в России новых хозяев жизни.

Читатель может возразить: но ведь Вооруженные силы России существуют, страна имеет свой "щит независимости", в том числе сохранились и внушительные ядерные силы, с которыми вынуждены считаться даже США! Да, Вооруженные силы, насчитывающие свыше одного миллиона человек, в стране имеются. Сухопутные войска, например (это 20 соединений на уровне дивизии; еще 15 соединений имеются в других видах Вооруженных сил), влачат жалкое существование; по свидетельству военных экспертов, в них насчитывается сейчас аж... 12 полностью боеспособных подразделений на уровне полков и батальонов, а также 1 (одна!) дивизия (42-я,расквартированная в Чечне) такого уровня боеготовности. Для сравнения отмечу, что к началу 90-х гг. в стране имелось 80 воинских соединений на уровне дивизий, и все они были боеготовыми, т. е. полностью укомплектованными хорошо обученным личным составом, современным вооружением и техникой, сохранявшими высокую дисциплину и порядок. Что касается вооружении и боевой техники в настоящее время, то они количественно еще кажутся весомыми. Генерал-полковник Эдуард Воробьев приводит следующие цифры. В войсках и на складах имеется (лето 2002 г.) 22 тыс. танков и 26 тыс. другой бронетехники, 20 тыс. артиллерийских средств, 2 тыс. зенитно-ракетных установок и почти столько же боевых самолетов, 900 ударных вертолетов, 46 многоцелевых атомных подводных лодок и около 140 кораблей. Что же касается качества этого оснащения, то оно после оценок комиссии по импичменту 1999 г. не только не выросло, но еще и усугубилось. Ведь за прошедшие годы армия, авиация и флот не получали новой боевой техники, а имевшаяся еще больше износилась.

Единственное звено нашей армии, внушающее еще надежды на сохранение безопасности страны, - это ее ракетно-ядерный ресурс, сохранившийся со времен Советского Союза. Но, во-первых, он сейчас уже на грани выработанности. Например, наше непревзойденное оружие - ракетные комплексы СС-18 ("Сатана"). По подписанному Россией Договору СНВ-2 они были уже обречены на уничтожение, и только односторонний выход США из Договора по ПРО вынудил Россию (и дал ей основание) сохранить этот грозный тип вооружений. Однако это лишь временное утешение. Данные комплексы все равно скоро исчезнут из наших армейских арсеналов. Их ресурс (15 лет) уже вышел или на исходе. Самые "новые" из них уже прослужили 10-12 лет. В России они не производятся, их производили на Украине, а эта республика, став "незалежной", объявила себя безъядерной и прекратила их изготовление. Во-вторых, заключенное

весной 2002 г. российско-американское соглашение о сокращении ракетно-ядерных вооружений и связанные с ним крутые изменения в соотношении военной мощи этих двух держав не оставляют больше сомнении в судьбах военной безопасности России.

Геостратегическая капитуляция России нашла свое выражение и в том, что в последнее время одна за одной, как будто специально в угоду глобалистам, истребляются самые надежные, самые знаковые научные и наиболее современные технические опоры военной безопасности. Под нажимом американцев затоплена космическая станция "Мир", служившая, помимо других целей, и лабораторией по испытанию новых материалов и новых видов оружия. По "сердечному согласию" Путина с Бушем уничтожаются ракетные комплексы и закрываются российские военные форпосты (на Кубе, во Вьетнаме и др. местах). Происходит загадочная гибель АПЛ "Курск", и в связи с этим (?!) снимается с вооружения ВМФ наша беспрецедентно грозная и неуязвимая торпеда типа 298 "Толстушка" (см.: С. Иванов. Железный свидетель // Советская Россия, 15.08.02). Вооруженные силы, материально-технически обескровленные, морально парализованные синдромом афганского и чеченского поражений, трагедией АПЛ "Курск" и другими катастрофами, фактически брошенные на произвол судьбы своими правителями, задыхающиеся от недостатка офицеров (ежегодно свыше 10 тыс. офицеров уходят из армии), физической истощенности и слабости здоровья личного состава - такие Вооруженные силы не порождают чувства уверенности у своего народа и чувства уважения в мире в целом. Тем более противник не будет видеть в них особой угрозы для себя.

Вот только один эпизод. В конце июля 2002 г. из Панкийского ущелья в Грузии, где образовалось скопище чеченских боевиков- террористов, 60 этих бандитов, нарушив грузино-российскую границу, прорвались на территорию России. Для ликвидации этого, по обычным масштабам незначительного, военного очага понадобился не только расположенный там российский пограничный отряд. В район конфликта были дополнительно переброшены подразделения Северо-Кавказского управления, части объединенной группировки федеральных войск в Чечне, воины 56- го полка Министерства обороны РФ, армейская авиация и артиллерия. Операция продолжалась целую неделю. 40 бандитов было уничтожено - но какими усилиями! Что можно сказать о боеспособности такой армии, кто будет всерьез ее принимать?

Но для целей нашего исследования показателен парадоксальный итог этого эпизода. Воспользовавшись хлестаковским заявлением спикера Совета Федерации России С. Миронова о необходимости подавить гнезда террористов в Панкийском ущелье российскими силами, так как Грузия не в силах да и не желает этого делать, Правительство Грузии и ее президент Шеварднадзе обвинили Россию в агрессии (?!), а официальный Вашингтон немедленно объявил о своей солидарности с Грузией и что США поддерживают территориальную неприкосновенность Грузии в контексте угроз со стороны России. Официальным российским властям оставалось лишь, фигурально выражаясь, утереть следы позора. Максимум, на что решился министр иностранных дел РФ И. Иванов, это заявить, что Грузии следовало бы соблюдать резолюции ООН по борьбе с террористами, а "вместо этого она позволяет боевикам использовать Панкийское ущелье в качестве плацдарма для нападения на российские войска". Язва осталась открытой.

В этом эпизоде, как в капле воды, отразился весь гордиев узел геополитических мутаций, бедствий и кульбитов глобализма, а также факт заката России, ее мирового статуса, гибель ее былого военного престижа, как и симбиоз глобалистов с сепаратизмом и терроризмом и коварное лицо подлинного дирижера событий. Л. Ивашов весьма метко назвал этот случай эпизодом "глобальной американской стратегии по установлению контроля за ключевыми ресурсными районами мира и устранению (ослаблению) геополитических конкурентов, в ряду которых первым значится Россия" (Л. Ивашов. Кавказская стратегия // Советская Россия, 08.08.02). И добавил при этом, что в этой игре на "кавказской шахматной доске" пыжащийся Шеварднадзе - лишь пешка, добровольно отдавшаяся в услужение американскому "шахматисту".

Таковы реальные плоды предательской политики российских реформаторов и их западных хозяев в рассматриваемой сфере. Крах оборонной безопасности России позволил Западу решить или продвинуть решение целого комплекса геостратегических задач в играх на "большой шахматной доске" современной мировой истории, разыгрываемых дядюшкой Сэмом. Отметим основные геополитические их последствия.

А. Первое и главное из них - это, конечно, устранение России как основного, ключевого на данном историческом этапе ( после повержения Советского Союза) препятствия в борьбе США за утверждение своей мировой гегемонии, так сказать, довершение данного процесса, начатого развалом СССР. Негласный титул такого ключевого противника Россия унаследовала инерционно, как государство-правопреемник бывшей сверхдержавы и, главное, как обладатель могущественного вооруженного арсенала, прежде всего ракетно-ядерного потенциала, доставшегося ей от Советского Союза. Это был аргумент, с которым не могли не считаться ни США, ни НАТО в целом и без устранения которого их мондиалистские устремления оставались иллюзорными. На решение задачи подрыва военной мощи России, разрушения ее армии, флота, военно-воздушных и ракетно-ядерных сил, ее научно-технического потенциала и военно-промышленного комплекса был направлен максимум усилий финансово-валютных и военно-политических центров и информационных ресурсов Запада, а также их прислужников в России. И только к концу 90-х годов Бжезинский в своей книге "Большая шахматная доска" возвестил, что задача в принципе решена, и посоветовал России забыть о своих притязаниях на роль сверхдержавы.

В упоминавшемся ранее докладе ЦРУ 2000 г. "Глобальные тенденции-2015" (прогноз развития до 2015 г.) России отводится роль поставщика сырьевых ресурсов для западной экономики. Наша страна рассматривается как государство с некомпетентной и неэффективной властью (и в этом они, конечно, правы. - Н. Б.), которое обречено на военное бессилие, экономическую нестабильность, политический застой, культурную отсталость, превращение в отстойник ядерных отходов, источник загрязнения и разрушения окружающей среды. Мировой гегемон после выкачки из России значительной части интеллектуальных и топливно- энергетических ресурсов именно так определяет реалии и предписывает новые судьбы России. В те дни (2000 г.) уже шла подготовка к затоплению чуда российской научно-технической мысли - космической станции "Мир", хотя атомный подводный крейсер "Курск" и его экипаж продолжали еще бороздить воды Мирового океана, еще здравствовали несравненные боевые сестры "Сатана" и "Толстушка", не предполагая, что и им уже уготована судьба подтверждать мрачные прогнозы ЦРУ относительно России. Потеряв свое военное могущество, Россия оказалась обреченной на геостратегическое небытие.

Б. Сейчас уже мало кто вспоминает, что разрушение Содружества Независимых Государств, возникшего на развалинах СССР, также началось с упразднения института Объединенных Вооруженных сил СНГ. Между тем такой институт был действительно заложен в первоначальном Соглашении о создании Содружества в 1991 г. Но ему не суждено было реализоваться, хотя была согласована даже кандидатура командующего такими силами СНГ (российский маршал авиации Шапошников Е.). Глобалистская олигархия и мировые политические центры империализма не могли допустить и мысли о существовании единства Вооруженных сил СНГ с единым главнокомандованием и, опираясь на национально- сепаратистские настроения лидеров и элит ряда стран СНГ, они с самого начала полностью заблокировали этот проект, задушили его в зародыше. В уставе СНГ, принятом в январе 1993 г., этот сюжет уже отсутствовал. Зато содержался пункт, что Содружество не является государством и не обладает наднациональными полномочиями. Тем самым был заложен вектор дезинтеграции этого образования. Последующие попытки заключения Договора коллективной безопасности СНГ, Таможенного союза или иных соглашений, способных объединить усилия всех этих стран, не привели (по тем же причинам) к эффективным результатам. Российский Союз как один из полюсов многополярного мироустройства сформировать так и не удалось. СНГ раздробилось, внутри него образовались соперничающие блоки (ЕврАзэс, ГУУАМ), ряд государств потянулся к НАТО, намереваясь вступить в этот союз, а после сентябрьской 2001 г. акции исламских террористов в США некоторые из стран СНГ предоставили (притом с благословения российских властей) свои территории для американских военных баз. Только Белоруссия оставалась верной идее антиглобалистского союза с российским народом, последовательно отстаивался проект создания единого союзного государства и единого военного противостояния стран СНГ экспансии США и НАТО. Но и ее российские правители в 2002 г. фактически грубо и оскорбительно оттолкнули, предложив вместо равноправного союза в едином государстве банальное вхождение Белоруссии в состав России.

Блокирование и последующее раздробление военного единства стран НГ, насаждение атмосферы отчуждения и вражды между этими странами (не без помощи самих их лидеров) позволили Западу усилить политическую нестабильность на территориях бывшего Советского Союза, в том числе и в России, стимулировать активность сепаратистских сил и движений, националистических и шовинистических амбиций, а на волнах этой нестабильности и хаоса развернуть процесс фактического глобалистского освоения этих территорий, подверстывания их населения под свой контроль. Был существенно облегчен процесс доступа Запада к ресурсам этих территорий, установления их контроля над ресурсами России и других государств СНГ, а также ресурсами тех регионов, которые раньше так или иначе контролировала Россия. Развал Вооруженных сил парализовал способность России сопротивляться этой экспансии.

В. Что касается самой России, то тема лишения ее территориальной целостности, раздробления страны на ряд самостоятельных государств практически все эти годы не исчезала с повестки дня. И чем слабее Вооруженные силы России, тем активнее насаждается эта идея. Ее настойчиво муссировали в своих устных и печатных выступлениях такие российские демократы-реформаторы, как Г. X. Попов и Г. А. Старовойтова. Лавры суверенного владычества прельщали не только Дудаева, но и бродили в головах некоторых других президентов республик и губернаторов регионов России (Татарстан, Башкирия, Урал, Красноярск). Трубадур западного глобализма 3. Бжезинский, его единомышленники на Западе и в России, многие средства массовой информации, артикулируя волю мировой закулисы, упрямо внедряют идею расчленения нашей страны на три самостоятельные части - Московскую, Уральскую и Сибирскую. Идея раздробления России не оставлена политологами и сегодня. Вот, например, новый проект. Отмечая нарастание в мире, несмотря на глобализацию, тенденции к образованию самостоятельных государств и предрекая на ближайшие 20-30 лет появление не менее сотни новых государств, некоторые американские политологи (чьи аппетиты не устраивает даже проект Бжезинского) разработали применительно к России следующий любопытный сценарий:

1. Разделение страны на шесть независимых государственных образований - Западную Россию, Урал, Западную Сибирь, Восточную Сибирь, Дальний Восток, Северные территории.

2. Получение государственной самостоятельности малыми этническими анклавами - Чечня, Татария, Башкирия, Северная Осетия.

3. Отделение Карелии.

4. Придание отдельным районам - Калининградской области, Туве, Бурятии и др. статуса практически независимых автономных образований (см. статью директора Института прокри-зисных исследований В. Чкуасели "Фундамент безопасности" в "Независимой газете" от 20.04.2000). Нетрудно представить, какой трагический геополитический ералаш мог бы произойти в мире в случае реализации данного сценария.

Г. Глобальное политическое значение имеет и следующий факт. Произошедшее обескровливание армии и упразднение российских форпостов в ряде стратегически важных пунктов мирового сообщества (Куба, Вьетнам, Прибалтика, Грузия, на очереди также Украина, под вопросом даже Белоруссия), превращение Северного Кавказа в своеобразную пороховую бочку в сочетании с созданием обширной дуги американских военных баз по всему юго-западному периметру наших границ, закреплением мощного военного присутствия (плацдармов) США и НАТО в Центральной Азии - все это превращает сегодня Россию (учитывая безропотное следование ее нынешних правителей велениям США) в заложника и едва ли не соучастника экспансионистских акций американского глобализма против исламского мира и предопределяет назавтра трансформацию нашей страны в заведомого, хотя и вынужденного, партнера США и НАТО в неминуемых схватках глобалистов с традиционными друзьями и союзниками российского народа - мировыми исполинами Китаем и Индией. Опыт агрессии НАТО против Югославии весной 1999 г. убедительно говорит о реальности такого прогноза.

Д. Политически немаловажен и морально-психологический аспект рассматриваемой проблемы. Речь идет о пассионарности, которую русский ученый Л. Гумилев характеризует как духовно- энергетическое качество народа, присущее ему в период его исторического восхождения, подъема. А у коммунистов этот термин ассоциируется также с псевдонимом легендарной испанской революционерки XX века Долорес Ибаррури - Пасионария (Пламенная).

Погубив Вооруженные силы нашего государства, международный империализм вкупе с российскими его пособниками тем самым разрушили силовую составляющую пассионарности России и русского народа, основательно подорвали неоценимый капитал - ореол могущества, непобедимости и созидательного гения русских. Этот капитал, питавший дух величия Руси, формировался веками в героических битвах нашего народа с внешними врагами, в историческом освоении просторов Евразии, в подвигах тысяч и тысяч сынов народа в борьбе против собственных угнетателей и поработителей. И если раньше деятели типа А. Чубайса, разрушив СССР, хвастали, что забивают "последний гвоздь в крышку гроба коммунизма", то сегодня они стремятся, погубив Вооруженные силы страны, окончательно похоронить пассионарность России и ее народа, т. е. дух величия и ореол непобедимости Руси, с тем чтобы предотвратить возможность возрождения могучего государства.

Нарастание стратегической нестабильности в мире

Перемены в политической картине мира, связанные с крахом оборонной безопасности России, - это лишь один из сегментов, хотя и весьма существенный, в тех тектонических сдвигах, которые все чаще политически сотрясают нашу планету и неуклонно подрывают стратегическую стабильность в мире. Они обусловлены прежде всего новой конфигурацией соотношения сил в мировом политическом сообществе, сохранившей еще прежние риски и угрозы (опасности ядерного или экотехногенного коллапса) и дополненной угрозами, так сказать, нового поколения, порожденными характером и последствиями проводимой глобализации.

Развалив Советский Союз и блок социалистических государств, расчистив простор для утверждения однополярного гегемонизма США, западные монополисты и политики уверяли, что тем самым снят главный источник возникновения напряженности в мире, повержена "империя зла" и благодаря этому исчезло ракетно- ядерное противостояние двух сверхдержав, убран дамоклов меч истребительной ядерной войны, нависавшей над человечеством, ушли в прошлое страхи, превращавшие в кошмар саму жизнь и чувства каждого жителя планеты. Теперь, дескать, открылась перспектива свободного и спокойного международного сотрудничества всех государств и благоденствия народов под эгидой цивилизованного Запада и при лидерстве могущественных США.

Но реальность оказалась значительно сложнее, и, как показали последующие события, угрозы "свободной и спокойной жизни людей" на перевале второго и третьего тысячелетия не только не исчезли, но и не убавились; наоборот, они едва ли не на порядок возросли.

Действительно, противостояние и взаимная враждебность двух сверхдержав (или двух мировых военно-политических блоков) заключали в себе опасность возникновения опустошительной войны. Однако в наличии этого противостояния, в факте достижения военного паритета между соперниками, во всеобщем осознании народами, государствами и их правителями гибельных последствий возможной ядерной войны заключался мощный, если не решающий, фактор сдерживания и предотвращения такой воины, своеобразный устрашающий барьер, балансир, побуждавший все государства и народы к мирному сосуществованию и решению спорных вопросов с помощью ООН и других политических рычагов урегулирования. Мне уже приходилось говорить о большой роли, которую сыграл СССР в урегулировании многих международных конфликтов. Значительный вклад в сохранение мира и обеспечение делового сотрудничества стран и народов внесли и другие государства, используя такие каналы, как ООН, Совет Безопасности, двусторонние и многосторонние встречи и переговоры и т. п. Да, "холодная война" продолжалась, и ее активно использовали империалистические силы для подрыва СССР, но войны "горячей", способной погубить все человечество, благодаря, в частности, вышеназванному фактору (наряду, конечно, с другими) удалось избежать.

С устранением СССР и Варшавского блока социалистических стран ситуация качественно изменилась. Прежние барьеры и балансиры были упразднены. Новый фактор - безраздельное доминирование в мире США и НАТО - оказался палкой о двух концах. Его действие сулило "порядок", но какой порядок! "Новый Мировой", т. е. перспективу жесткой мондиалистской диктатуры финансово- олигархических и военно-политических структур стран "золотого миллиарда" над абсолютным большинством (свыше 80%) населения Земли,которому уготавливалась судьба населения второго сорта, изгоев, "обслуживающего персонала", фактически рабов нового, глобалист-

ского типа. Последнее десятилетие XX века, как показал опыт "глобализации по-американски", явилось началом практической реализации этой перспективы, которая заслуживает названия проекта деформации мирового человеческого социума, его мутантного преобразования. Даже ряд терминов, отражающих данную тенденцию, таких, как "страны-изгои", "высшая цивилизация", "вестернизация", "мировое правительство", "отчужденная элита", "эта страна" и т. п., внедрены в политологию как вполне легитимные научные категории.

Анализируя проблему основного содержания нынешней эпохи и ее социально-политических противоречий, я сделал вывод, что главный вызов эпохи глобализации в ее нынешнем облике - это нарастание угрозы выживанию человечества вообще либо выживанию его как социально-здорового (не уродливого, не деформированного) мирового социума. (Отмечу, что проблема эта обстоятельно рассматривается и в работах таких авторов, как С. Кара-Мурза, А. Зиновьев, Г. Зюганов, А. Панарин, и ряда других исследователей как левопатриотической, так и центристской ориентации.) Названы и некоторые основные факторы и социальные силы, способные привести к реализации данной угрозы, - это прежде всего мировая финансовая и политическая олигархия во главе с США, международный негласный союз господствующих в мире и оторвавшихся от своих народов элит (А. Панарин называет его "новым интернационалом", я же характеризую данный союз как "особую третью силу") и другие факторы, опасность которых умножилась в силу устранения существовавших ранее в мире сдерживавших их барьеров.

Если же вести речь не только о выживании человечества, но о более широком спектре рисков и угроз, связанных со стратегической стабильностью в мире, то необходимо, очевидно, проанализировать и другие факторы, разрушающие или подрывающие эту стабильность. Речь идет прежде всего о международном терроризме, расползании в мире ядерного оружия и других видов и средств массового поражения, нарастании экстремизма, дерегуляции, экспансионизма, шовинизма и превращении этих тенденций в явления мирового масштаба, которые, сочетаясь с не менее опасными явлениями экономического (кризисы, нехватка ресурсов, вспышки финансовых эпидемии) и социального (безработица, голод, пауперизация и десоциализация населения) плана, становятся факторами, в корне подрывающими социально-политическую устойчивость мироздания, подталкивающими человечество к катастрофам и хаосу. Речь идет также о нарастании империалистических противоречий в мире, межгосударственных столкновений и разбухании все более взрывоносных локальных конфликтов, органически обретающих в условиях глобализации мировой характер.

Рассмотрим более предметно некоторые из названных тенденций.

Прежде всего международный терроризм. Явление это известно с давних исторических времен, но в условиях глобализации оно обрело новые качества. Появился ранее неизвестный политический феномен - международный организованный политический терроризм. В последние годы этот феномен стал едва ли не самым актуальным предметом публичных споров, нагнетания страха и опасений. Особенно после известного террористического акта 11 сентября 2001 г. в США. В мире сколачиваются антитеррористические союзы и блоки. Ведутся антитеррористические войны, кампании, "акции зачистки" (Афганистан, Ближневосточный узел, Среднеазиатский узел, чеченский узел в России, баскский в Испании, ирландский в Великобритании, боснийский и косовский в Югославии и др.). Создаются специальные международные и внутренние структуры безопасности против такого терроризма. Проблемой всерьез занялись политически - ООН, Совет Безопасности, юридически - система международного права. Создается впечатление, что международный терроризм превратился для человечества в проблему N 1. Кстати, команда глобалистов активно нагнетает страхи вокруг этой опасности, демонизирует ее. С другой стороны, раздается немало голосов, пытающихся политически и морально оправдать и даже героизировать этот феномен.

Общественная мысль бьется над проблемой "где же истина?". Фундаментальные труды по проблеме пока только пишутся, но в печати появилось множество журнальных и газетных публикаций, авторы которых пытаются досконально разобраться в этом явлении, взвесить его опасность, определить его социальную природу, проследить его эволюцию и перспективы, место и роль в нынешних и будущих мировых политических событиях. В числе наиболее интересных назову ряд работ: Г. Зюганов. Ослепленное орудие. Гло-

бализм и международный терроризм // Советская Россия, 03.08.02; статья Председателя Исламского комитета в России Т. Джемаля "Возможный ответ политического ислама" и ряд других его материалов (см.: Независимая газета, 10.10.01, 20.09.01 и др.); 3. Арухов. В лабиринтах джихадизма // НГ, 10.10.01; А. Игнатенко. Ваххабитский след в "битве при Манхэттене" // НГ, 15.05.02 и Правоверность, доказываемая ненавистью // НГ, 14.09.01; С. Земляной. "Двойная звезда" российской провокации // НГ, 01.07.02; М. Постол. Террорист N 1 // Советская Россия, 10.11.01; Дж. Бенси. Откуда взялись талибы? Генезис исламского радикализма // НГ, 19.06.02; М. Ражбадинов. Самые опасные. Ведущие террористические организации мира и их лидеры // НГ, 23.10.01; В. Ильин, И. Раджабов. Советское наследство не дает покоя Западу. Северный Кавказ стал основным полигоном деятельности арабских экстремистов // НГ, 09.04.02 и ряд других.

Знакомство с указанными публикациями и другой литературой по проблеме позволяет предварительно сделать некоторые общие замечания.

Во-первых, международный терроризм и исламский экстремизм - далеко не идентичные понятия, хотя связь между этими движениями, несомненно, существует. Террористические очаги глобалистского типа имеются в целом ряде территорий планеты - Центральная и Западная Европа, Африка, Южная Азия и Океания, где влияние ислама, даже умеренного, незначительно. В упомянутой выше статье Ражбадинова "Самые опасные" приводится список (так называемый черный список госдепа США), в котором названы 30 террористических организаций, входящих в единую систему международного терроризма и расположенных в самых различных точках Земли. Из них 17 имеют прямое отношение к исламскому сообществу, но только 8 связаны с радикальной исламской идеологией. Кроме того, исламский радикализм, будучи тесно связанным с политикой, все же своим основным острием направлен на утверждение и распространение исламской религии в мире, тогда как цели и интересы терроризма лежат главным образом в сфере политической. Парадоксально, но в отождествлении этих двух движений заинтересованы прежде всего заправилы как глобалистов, так и международного терроризма. Первые - чтобы заполучить поддержку общественного мнения мира в их борьбе за утверждение своей мировой гегемонии (именно на этой почве США сколачивали свои "ситуативные коалиции" вначале для войны в Афганистане, а затем и для антииракской кампании), а вторые - чтобы создать себе широкую социальную базу и моральную поддержку в битве с "неправоверным дьявольским злом, воплощенным в образе Запада и, в частности, США".

Во-вторых, современный международный терроризм существенно отличается от облика терроризма XIX в. и значительной части XX в. Ом направлен на убийства и устрашение не отдельных политиков и властителей, не на устранение того или иного национального правительства, а на смену всего мирового истеблишмента, упразднение господства мировой финансовой и политической олигархии Запада, прежде всего США. Он во многом утратил национально-патриотическую и в значительной мере даже конфессиональную окраску, сохранив ее в основном лишь как прикрытие своих политических акций. Опасность его усиливается тем, что он трансграничен, не локализован на какой-то определенной территории, как бы вездесущ, и борьба с ним подобна борьбе с призраками. Кроме того, он находится вне международного правового поля, и никакие акты ООН либо международных судов пока неспособны привести эту систему в контролируемое состояние. Его не сдерживают ни международные правовые нормы, ни традиционные человеческие ценности - гуманность, национальное достоинство, честь, совесть, сострадание и даже страх смерти; на все эти социальные и духовные категории у боевиков международного политического терроризма свой особый взгляд. Нынешний терроризм международно организован, имеет свои центры и филиалы во многих регионах мира, свою разветвленную систему финансового обеспечения и снабжения оружием, свою тайную стратегию. Неслучайно, например, чеченские бандитские формирования носят интернациональный характер и, более того, имеют своих "людей" в финансовых, военных и политико- управленческих кругах самой России. Печать неоднократно отмечала, что львиная доля вооружения и финансовых вливаний чеченским боевикам поступает из России. Получила также широкую огласку версия о связи террористов, совершивших акцию 11 сентября в США, со спецслужбами, теневыми правителями и структурами этого государства. Именно этим силам

была выгодна такая провокация. Исламские террористы, утверждают сторонники данной версии (Л. Ивашов, Г. Зюганов, Г. Джемаль, А. Зиновьев и др.), были слепым орудием мировых закулисных владык в осуществлении данной провокации, послужившей затем поводом и причиной широкомасштабных силовых и политических акций глобалистов по расширению и упрочению своих господствующих позиций в мире. Американская и мировая печать на основе просочившихся сообщений обвинила даже президента Буша в том, что он знал о готовящейся террористической суперакции в Нью-Йорке и Вашингтоне и не принял надлежащих мер.

Как бы там ни было, в целом можно утверждать, что современный терроризм - не простое продолжение дела и традиций народовольцев и эсеров, басков и ирландцев, карбонариев и сицилийской мафии, а детище глобализации, ее тенденций и пороков, неизбежная (прямая и оборотная) реакция современного общества на теневое содержание замыслов и дел империалистических глобализаторов.

Поэтому переносить на сегодняшний терроризм политические качества и характеристики террористов прошлых эпох можно лишь условно и частично, в плане, например, описания генезиса данного явления. Нынешний международный терроризм - новый политический феномен, сложный и многогранный, выросший на почве обострившихся противоречий империализма, процессов и пороков глобализации, следствие новой геополитической конфигурации и уродливой политизации современного мирового сообщества. Соглашаясь в принципе с оценками этого феномена, данными в работе Г. Зюганова "Ослепленное орудие", и выводами автора об отношении к нему левопатриотических сил, считаю необходимым высказать по этому вопросу и некоторые свои соображения.

Ленинские оценки политического терроризма как явления, чуждого революционерам и неприемлемого для них, как фактора, сдерживавшего массовое революционное движение и провоцировавшего жестокие репрессии властей против революционеров и недовольных масс народа, эти оценки были и остаются, несомненно, исторически правильными и справедливыми. Но уже тогда вождь революционного пролетариата в своих политических оценках проявлял гибкость и глубоко продуманный, классово выверенный и конкретный подход. Он неоднократно отмечал в данном явлении и другую сторону - воплощение неосознанного или превратно осознанного социального протеста народа против угнетателей, пусть и в извращенной форме, но вместе с тем протеста революционного по своему характеру. Ленин проводил разницу между террористами-провокаторами типа Нечаева или Азефа и действиями революционеров типа Желябова, Засулич, своего брата Александра, подвигами которых он восхищался, хотя и отмечал, что они шли в революции по ошибочному, тупиковому пути. Они все же были социально неотрывными от своего народа, его интересов. И свои террористические акты мести и устрашения они готовили и совершали не в провокационных целях, не в интересах антинародных или антиреволюционных сил, а ради народа, его интересов, его пробуждения для массовой борьбы против царского и помещичьего режима. Водораздел в среде террористов далеко не всегда проходит "между вожаками и вовлеченными в террористические акции обманутыми народными массами", как это утверждает цитируемый автор. Это в истории, в прошлом. Тем более весомые социальные корни имеет современный политический терроризм. Он направлен против самой бесчеловечной и циничной эксплуатации миллиардных масс всего мира, обездоленных народов. Это действительно "порождение крайней нищеты и безысходного отчаяния угнетенных масс", которые (нищета и отчаяние) вынуждают массы идти на крайние формы протеста. Обоснованно ли в этом контексте однозначно считать, что данный феномен лишь "орудие империалистической политики", "оборотная сторона, изнанка мирового империализма- порождение, прямое продолжение и неотъемлемая часть "нового мирового порядка", как утверждает здесь же автор?

Категорически отвергая террор в принципе, не находится ли автор названной статьи в плену своей известной установки о неприятии революционного насилия ("лимит на революции исчерпан") вообще, в том числе в борьбе за захват и удержание власти народом? А что же может народ противопоставить бесчеловечному террору контрреволюционных сил, реалиям глобалистской диктатуры олигархов и мировых военно-политических монстров? Или народ должен отказаться от партизанских методов вооруженной борьбы и против вражеской оккупации (ведь они также носят незаконный, безжалостный, кровавый характер)?

Международный терроризм, следовательно, явление не цельное, не однородное, оно внутренне противоречивое, разнослойное, состоит из целого ряда разнородных по характеру частей. Есть терроризм государственный, и его широко практикует, например, Израиль против народа входящей в него палестинской автономии. Имеется здесь же и ответный терроризм палестинских "шахидов", самоотверженно взрывающих себя в местах, где собираются израильтяне - и военные, и невоенные, - стараясь увеличивать количество жертв. Есть терроризм межгосударственный, и ему вот уже более 40 лет подвергается со стороны Соединенных Штатов героический кубинский народ. Россию ряд лет терзает терроризм чеченских сепаратистов, слившийся с международным терроризмом исламских радикалов и наносящий кровавые травмы и российским людям, и своему собственному народу.

Найти однозначное, приемлемое для всей мировой общественности юридическое или даже политическое определение международного терроризма в нынешних условиях практически невозможно, хотя над этим сейчас усиленно трудятся правоведы и политики- международники. Остается либо соглашаться с той трактовкой терроризма, которую навязывают глобалисты (террористы - это те, кто проводит устрашающие кровавые акции против США и их сподвижников), либо ограничиться указанием лишь на формальный признак применения незаконных и аморальных, жестоких и устрашающих форм и методов политической борьбы (без характеристики содержания, целей и социальной направленности такой борьбы) и тем самым сделать антитеррористические действия аморфными, полуслепыми, либо применить марксистский метод социально-классового, конкретно-исторического анализа данного явления в целом и отдельных движений и событий, связанных с терроризмом, в особенности. Левопатриотические силы по самой своей социальной природе не могут не стоять на позициях конкретно-исторического подхода, и об этом они должны заявить прямо и откровенно.

Вместе с тем научный анализ проблемы требует поиска описания рассматриваемого феномена как совокупного объекта, в единстве и взаимосвязи всех его основных характеристик, каким бы противоречивым по своему составу этот объект ни был. Оценивая с этой точки зрения международный политический терроризм, можно, на мой взгляд, выделить в нем по крайней мере три основные социально-политические грани.

Первая грань касается происхождения, корней и соответственно общественно-политического облика данного феномена. Некоторые организации возникали, конечно, спонтанно, на волнах массового возмущения местного населения засильем властей или вопиющим неравенством на социальной, национальной или конфессиональной почве. Но большинство организаций и центров политического терроризма создавались либо стимулировались спецорганами великих (и не очень великих) держав в период конфронтации двух мировых военно-политических блоков для подрывных действий, политических провокаций и идеологических диверсий друг против друга.

Примечательно, что наибольшее рвение в деле формирования экстремистских, подрывных, фундаменталистских исламских организаций по всему миру проявили в годы "холодной войны" спецслужбы Соединенных Штатов. Часть организаций они сколотили непосредственно, других поддержали финансово или обеспечили оружием, третьих просто приняли под свой контроль либо завербовали их вожаков. В числе подопечных ЦРУ были и бен Ладен (неслучайно М. Каддафи назвал его "агент ЦРУ N 1") и его сподвижники - Айман Завахири, Мухаммад Атеф, Абдулла Ахмад Абдулла, Абу Хасан и многие другие. Госдепартаменту нетрудно было составлять после трагедии 11 сентября пресловутый "черный список", в который занесены десятки организаций и большое число имен террористов, в одночасье ставших преступниками; за предоставление информации о местопребывании любого из внесенных в эти списки лиц госдеп обещает 5 млн. долларов. Все эти очаги (организации и учебные центры) создавались прежде всего для действий по подрыву прочности и силы СССР, России (неслучайно, значительная их часть была сформирована в дуге стран, окружавших наше государство, или непосредственно в странах бывшего СССР, а также симпатизировавших нашей стране исламских государств). Кроме того, перед ними ставились задачи оказывать политическое давление на правительства своих стран в нужном для США духе (или даже угрожать этим правительствам), разжигать межрелигиозную вражду и сепаратистские настроения, ослабляя Россию и ее друзей перманентными внутренними конфликтами. Как это и имело место в России (Чечня и Кавказ

в целом), Югославии (Босния, Косово), ряде стран СНГ (Узбекистан, Таджикистан, Киргизия). Подрывные акции террористические организации и группы проводили, вовлекая в их осуществление недовольные властями слои населения тех стран, против которых эти акции были направлены.

После того как конфронтация великих держав ушла в прошлое, контроль спецслужб над террористическими организациями в основном сохранился, но теперь деятельность таких организаций и центров (а это остались фактически лишь проимпериалистические структуры) направляется на достижение других целей. А именно: целей обеспечения прочности мирового господства США и подрыва безопасности, ослабления и обескровливания тех сил и стран, которые смеют противостоять такой гегемонии. Часть террористических, фундаменталистских и экстремистских организаций отвергла новую ориентацию и отвернулась от своих бывших хозяев. Но значительное их число осталось в орбите империалистической политики и продолжило служить ЦРУ. И применительно к этой категории оценки международного терроризма как орудия империализма для решения задач: а) дискредитации освободительного движения; б) борьбы со странами, социально-экономическими системами и политическими режимами, мешающими осуществлению планов установления "нового мирового порядка", и в) проведения империалистических разборок, - такие оценки являются, бесспорно, политически выверенными и правильными. Но это лишь одна грань, одно звено облика нынешнего политического терроризма.

Вторая его грань связана с фактом социально- политической трансформации международного терроризма. Данный феномен оказался своеобразным "Чудовищем Франкенштейна" - такой образ был создан английской писательницей XIX в. М. Шелли. Это был искусственный человек, созданный изобретателем Франкенштейном, затем он постепенно внутренне переродился, превратился в монстра и восстал против своего создателя. Примерно то же произошло с политическим терроризмом. Не видеть этой трансформации было бы верхоглядством. Причины такого перерождения (полного или частичного) различны. Здесь и политическое созревание определенной части его состава, и влияние религиозного фанатизма, и возросшее воздействие ценностей национального возрождения, а также националистических установок, и возмущение надменным обращением с этим составом со стороны развязных хозяев, и нарастание в среде лидеров террористических организаций высшего и среднего звена собственных амбиций, и естественная реакция людей одной культуры на гегемонистские притязания и давление представителей другой культуры, чуждой цивилизации, и, очевидно, немало также других причин.

И хотя былой контроль внешних спецслужб прежних хозяев в определенной мере продолжает инерционно довлеть над нынешними структурами экстремистов, международный терроризм в целом постепенно превращается и во многом уже превратился в самостоятельную и грозную мировую политическую силу. Обретя в условиях глобализации мировой статус и создав мощную международную организационную структуру, автономную финансовую систему и солидный арсенал современного оружия, международный терроризм сформировался в фактор, способный угрожать и действительно угрожающий господству в мире своих прежних хозяев, заявив о себе как конкуренте в их притязаниях на мировое господство. Он бросил вызов самим США, чем создал ситуацию нового мирового противоборства, опасного для всего человечества. Его трансграничный политический статус и силовой арсенал страшат мировую общественность своей неопределенностью и бесконтрольностью.

Недооценивать опасность этой силы, считать ее лишь "орудием глобализма" или "жупелом", используемым империалистами для запугивания колеблющихся и приведения их к покорности (хотя этот мотив, безусловно, также присутствует), на мой взгляд, было бы близорукостью. Война - необычная, нетрадиционная, не сдерживаемая никакими правилами, никакими нормами права и морали, никакими ограничениями в использовании оружия массового поражения - такая ужасная и непредсказуемая война фактически уже разразилась. И хотя она еще не обрела мировых масштабов, она способна со временем втянуть в истребительный процесс все человечество (если оно не отрезвеет и даст себя втянуть в эту пропасть), а последствия такой войны трудно даже вообразить. Как фактор дестабилизации стратегической стабильности в мире, воздействия на судьбы мирового сообщества этот феномен не менее опасен и грозен, чем глобалистская политика установления

"нового мирового порядка". Но на этом я еще остановлюсь ниже.

Третья грань облика международного терроризма состоит в специфике его социального содержания и нынешней политической роли в противоборстве мировых сил. Г. Зюганов в вышеназванной работе правильно отмечает, что к чувствам, верованиям и даже предрассудкам масс мы обязаны относиться с уважением. Но дело не только в этом. В составе социальных сил этого феномена, помимо амбициозных лидеров и рекрутированных фанатичных исполнителей, на всех уровнях данной структуры действует значительный массив участников, вдохновляемых не только здоровыми людскими инстинктами, но и позитивными социальными идеалами, сознательно посвятивших свою жизнь делу борьбы за народные интересы, подлинных патриотов своих стран и последовательных противников империализма и американского глобализма.

Вправе ли мы записать в ряды "ослепленного орудия империализма" весь палестинский народ, партизан и патриотов других стран, людей, жертвующих своей жизнью в борьбе за свободу и независимость своей страны и своего народа, но использующих в этой борьбе методы и формы, слывущие террористическими? Почему Запад и, в частности, США одних террористов лелеют, поддерживают (чеченских, косовских и других исламских боевиков, борющихся против России, других славянских стран), хотя их бандитский облик очевиден, а другим (сторонникам бен Ладена, талибам и даже некоторым суверенным исламским государствам, оказавшим таким силам какую-либо поддержку, - Афганистану, Ираку) объявляют войну? Как говорится, ежу понятно, что только потому, что последние совершили враждебные акции именно против США и возглавляемого ими глобализма либо заняли четкую антиамериканскую, антиглобалистскую позицию. Наконец, почему официальная Россия, вопреки воле своего народа и при явном недовольстве большинства населения планеты и руководства многих государств, практически безоговорочно присоединилась к так называемому антитеррористическому альянсу, пристроилась в хвост глобалистской политики США, отказавшись от самостоятельной, независимой политики в этой области и поправ, таким образом, интересы своего народа и вековые традиции российского государства?

Вопросы исключительно сложные, легкого ответа они не имеют. Мне в последние годы по характеру моей общественной деятельности пришлось общаться со многими представителями общественности и политиками (преимущественно левой ориентации) исламских стран, и я имел возможность убедиться, что их оценки нынешнего политического терроризма далеко не однозначны. Большинство таких деятелей усматривают в этом явлении значительный пласт справедливого народного восстания против империализма, хотя и понимают ошибочность и бесчеловечность практикуемых ими методов, осуждают акции, влекущие массовые жертвы невинных людей.

Конечно, проблемы международного терроризма, его природы, оценки его роли в современном мире и отношения к нему различных политических сил нуждаются в дальнейшем глубоком анализе. Было бы ошибочным считать, что эти вопросы исчерпывающе ясны и силам социалистической ориентации. Очевидно, левым движениям России также необходим более масштабный, гибкий, дифференцированный и взвешенный подход к оценке современного терроризма, подход, который бы исключал одобрение применения бандитских методов борьбы в политике, но не отсекал акции стихийного народного протеста от участия в антиглобалистском фронте.

Некоторые политики предлагают рассматривать эту проблему в следующем социально-политическом контексте: какую позицию занимают ныне или займут в критический момент при решении основного противоречия современной эпохи (глобализм - антиглобализм) реальные силы и структуры, известные сегодня как "международный терроризм", или, во всяком случае, большинство их? Можно уже сейчас с уверенностью сказать, что основная их масса - на стороне антиглобалистов. Такой подход я бы считал оправданным и с принципиальных теоретических позиции, касающихся определения главного содержания и основного вызова нынешней исторической эпохи, рассмотренных мной в статье "Глобализация и современная политическая картина мира" (см.: Искра, 2002, N 2).

Что касается капитулянтской геостратегической позиции официальной России, заявленной в последнее время президентом Путиным и осуществляемой ныне органами Российского государства в унисон со стратегией американских глобализаторов, то ее теоретическое обоснование попытался дать замминистра иностранных дел РФ

А. Мешков в статье "Философия стратегической стабильности", опубликованной в "Независимой газете" 8 августа 2002 г. Попробуем разобраться, что же это за "философия" и насколько она обеспечивает стратегическую стабильность для нашей страны и в мире в целом.

"Философски мыслящий" замминистра прежде всего забивает колья исходных принципов, на которых базируется крутой поворот в российской внешнеполитической стратегии Путина, обусловивший диаметрально противоположный ее вектор, хотя делает это без особых обоснований. Что же это за принципы?

Главный из них, хотя автор его прямо и не формулирует, но он пронизывает все содержание его "стратегической философии", - это признание единства, тождества основных геостратегических интересов США с интересами всего мира и, в частности, с интересами России. Иными словами, открытое признание бесспорности однополярного гегемонизма США в современном мире и их претензий на мировое господство, смиренное и безоговорочное подверстывание российских интересов под замыслы Соединенных Штатов и западных глобализаторов в целом. При этом механизмы юридического закрепления взаимных обязательств и осуществления контроля за их выполнением должны быть полностью отменены (по предложению Дж. Буша) и заменены "принципом доверия", крепостью джентльменского слова. В общем, США, как жена Цезаря, становится "выше подозрений". И вот уже заключенный в мае 2002 г. договор о сокращении суммарного количества стратегических ядерных зарядов базируется целиком на одном доверии и не содержит никаких правил и механизмов контроля за выполнением условий данного договора. Действие "принципа доверия" предполагается постоянно расширять, что, конечно, в абстракции неплохо, но ведь сколько уже раз российскую сторону, так сказать, объезжали на подобной "кривой козе"! Что это - свидетельство политической инфантильности нынешних российских лидеров или их "безоговорочная политическая капитуляция"? Ведь любой трезвый политик понимает, что никакой стратегической безопасности для России такие "философские принципы" не гарантируют, равно как и стратегической стабильности в мире в целом.

Второй основополагающий принцип новой стратегии официальной политики - это отказ от якобы традиционной для России "философии конфронтации" и противопоставление ей "философии стратегической стабильности", в основе которой, дескать, лежат расширение уже упомянутого доверия и "наращивание сотрудничества, а не военных потенциалов". Этот принцип философствующий замминистра артикулирует уже откровенно и даже как бы демонстративно, добавляя при этом, что переход к нему стал возможным "в результате нового прочтения национальных интересов двух стран, схожести представлений о самом характере современных мировых угроз". Оставляя на совести новоявленного "политического философа" понимание им национальных интересов России и их "новое прочтение", отмечу лишь, что "наращивание сотрудничества" всегда было одним из ведущих приоритетов в истории и СССР, и России в целом, а стратегия "конфронтации и наращивания военных потенциалов" неизменно навязывалась нам извне. Наша страна не стремилась ни к первой, ни ко второй мировым войнам, нам были навязаны и гражданская война 1918- 1922 гг., и "холодная война" вместе с гонкой вооружений в период 50-80-х гг. XX в. Поэтому тезис "Совместными усилиями с иностранными партнерами России удалось переломить логику "холодной войны" звучит как бессмыслица, кроме разве что выболтанной автором истины о "совместных усилиях" Запада и российских "демократов" в обеспечении поражения России в "холодной войне" и последующем обвальном разрушении Вооруженных сил страны.

Третий принцип еще теснее привязывает "теоретические откровения нашего "философа" к практике крутого геополитического поворота российских правителей. Оказывается, стержнем и основой трогательного единения интересов и чувств США и России ныне служит феномен международного терроризма как главная и чуть ли не единственная смертельная угроза всему миру, сводящая воедино интересы и судьбы как этих двух государств, так и других стран мира. Спору нет, угроза мировой стратегической стабильности с этой стороны, конечно, существует (и я уже выше разъяснял наше понимание такой угрозы), но на ней ли замыкаются все мировые проблемы? В том числе и России? Очевидно, "философ-новатор" так и считает, когда заявляет, что только объединение мира на антитеррористической основе способно "реально обеспечить глобальную и региональную стратегическую стабильность" в

мире. То, что автор не видит опасностей, которые грозят человечеству со стороны дикой империалистической глобализации, для нас неудивительно, в этом вся суть его философии. Но ведь эти опасности отмечают почти все аналитики, как "проглобалисты", так и "антиглобалисты". Причем идущая от глобализма угроза, как это четко формулирует Г. Зюганов в прокомментированной выше статье, является действительно главной угрозой, к тому же угрозой первичной, ибо глобализм в известном смысле породил и сам феномен международного терроризма. Надо быть уж очень витающим в эмпиреях философом, чтобы полностью абстрагироваться от этих реалий. Или очень усердным подпевалой властям. Но удивительно и другое. Наш усердствующий "мидовскии философ" видит в антитеррористическом единении России и США средство для решения всех стратегических, в том числе и внутренних, российских проблем. Иначе как понимать его утверждения, что только на основе оглашенных им философских принципов можно обеспечить "надежную национальную безопасность и создание максимально благоприятных внешних условий для поступательного социально-экономического развития страны", "эффективно защитить интересы отдельной личности, гражданского общества и государства".

Таким образом, наш новоиспеченный политический философ тоже исходит из императивов глобализации, но его видение политической составляющей данного феномена (в целом) и путей обеспечения в мире прочной стратегической стабильности (в частности) весьма далеко как от политических реалий современности, так и от выводов большинства аналитиков этой проблемы, в том числе и политологов, далеких от левых убеждений. Но эти признания откровенны и очень показательны, поэтому я и должен был так обстоятельно их прокомментировать.

Действительно, политическая ситуация сегодня характеризуется тем, что в мире существуют две реальные и наиболее актуальные угрозы: а) тенденция становления "нового мирового порядка", идентичного жесткой диктатуре глобальных финансовых и политических центров империалистических сил, и б) перспектива хаоса международного терроризма. Каждая из этих угроз - пока лишь обозначение возможности предстоящих человечеству бед, но каждая представляет собой своеобразное экстремистское острие копья значительных социально-политических сил, стоящих за ними. По своей значимости и масштабам эти тенденции неравнозначны (первая значительно мощнее, и она, как уже говорилось, первична), по политическому содержанию они даже как бы противостоят друг другу, но по своим корням, характеру и возможным последствиям для судеб мирового социума они одинаково разрушительны. Каждая из них еще не воплощает в себе всех потенциально стоящих за ними социальных и политических сил, но конфликт между этими "остриями копий", если им удастся втянуть в него основную массу стоящих за ними потенциальных сил и война приобретет глобальный характер, такой конфликт, очевидно, чреват гибелью для всего человечества.

К этому можно добавить еще одно обстоятельство. Казалось бы, устранение противостояния двух могущественных ядерных держав снимает угрозу ядерного апокалипсиса и укрепляет тем самым стратегическую стабильность в мире. Но парадокс заключается в том, что все оказалось наоборот. Ибо с исчезновением противостояния этих двух держав ушла и система взаимного сдерживания соблазна ядерного удара и к тому же состав членов ядерного клуба расширился легально, а, кроме них, ядерным оружием ныне обладают или вскоре станут обладать и ряд других стран, не являющихся членами данного клуба. В их числе могут оказаться и центры международного терроризма или страны, которые будут втянуты в конфликт двух вышеназванных мировых сил. Да и контроль над ядерным оружием ныне в значительной мере ослаблен. Немудрено, что стратегическая стабильность с этой точки зрения прочного основания фактически не имеет.

Неизбежно возникает вопрос: какова в условиях глобализации и сложившегося противостояния двух названных международных сил, их угроз человечеству должна быть позиция России как государства и позиция левых сил страны как выразителей интересов ее трудящихся слоев? Российские власти некоторое время занимали позицию выжидательную, балансируя между: а) претензиями на продолжение прежней самостоятельной великодержавной силы, б) позицией взвешенной прозападной ориентации с сохранением самостоятельной, особой линии в международных делах и, в частности, сочувствия и поддержки стран и народов, сопротивлявшихся экспансии глобалистов, например, ря-

да арабских и мусульманских стран и в) позицией властелина Евразии, способного противостоять Западному миру в союзе с Китаем, Индией и тем же мусульманским миром. После событий 11 сентября балансирование было прекращено и официальная Россия безоговорочно присоединилась к так называемому антитеррористическому альянсу, постепенно встроилась в экономические и политические структуры Запада, фактически растворив национальные интересы России в массиве интересов и ценностей глобализма, подчинив всю свою политику реализации целей глобализаторов.

Понятно, что такая политика не могла быть поддержана левыми патриотическими силами, широкой российской общественностью, исповедующей традиционные ценности великого государства и великого народа. Позиция патриотов (и она заслуживает того, чтобы быть и позицией государства) заключается в том, что политика России не должна быть ни проамериканской, ни антиамериканской и вместе с тем ни происламистской, ни антиисламистской. Эта дилемма ложная, и России - крупной и самостоятельной державе - не пристало играть в чужие игры. Продолжая свои исторические традиции и укрепляя свой авторитет в мире, страна не может поддерживать ни глобализм, ни терроризм, так как обе эти стратегии разрушительны и антигуманны. Ее миссия - защищать и отстаивать интересы своего народа и создавать вместе с социально прогрессивными силами мира не "новый мировой порядок" и не подобие хаоса, а гуманное мировое сообщество, базирующееся на началах равноправия, свободы и справедливости. И в этом конструктивном созидательном процессе ориентироваться не на конфронтацию и раздор, а на сочетание положительных дел, идей и устремлений как Западного мира, так и народов Востока и Юга. К такой стабильности должна стремиться Россия. Однако путь к ней длителен и тернист, препятствий на нем не уменьшается.

Разрушению стратегической стабильности способствуют также углубление и обострение региональных и локальных конфликтов в глобализующемся мире. Цитировавшийся выше мидовец А. Мешков в своих философических рассуждениях о стратегической стабильности признает, что в условиях глобализации трансрегиональные и региональные измерения безопасности обретают новое звучание. Он умиляется тем обстоятельством, что Россия получила более прочный статус в "восьмерке", Европейском союзе и НАТО, и это, дескать, расширяет возможности ее воздействия на региональные конфликты. Но он ничего не говорит о том, что сами конфликты теперь обрели очень грозный характер, легко перерастают в звенья глобального противостояния и становятся фактически малоуправляемыми, в том числе и для тех рычагов, к которым подключилась ныне Россия.

Наглядным примером этого служат продолжающаяся эскалация палестинско-израильского конфликта и очередная вспышка в 2002 г. индопакистанского конфликта. Я выделяю глобальную опасность этих двух очагов потому, что в обоих случаях вполне реальна возможность применения ядерного оружия (три из четырех стран - участников этих конфликтов предположительно обладают ядерным оружием), а за каждым из участников борьбы стоит также та или иная великая держава или блок государств. В обоих случаях мир фактически оказался перед лицом глобальной войны с весьма вероятным риском превращения ее в ядерную. Только неимоверными усилиями мировой общественности удалось приглушить эти конфликты, и то, конечно, временно, ибо корни и причины, их порождающие, сохранились, и действие их нарастает. Как считает наш философ: выросла ли после этих вулканических извержений политической вражды уверенность людей в стратегической стабильности на планете или, наоборот, надежды на нее все более тают?

Размыванию дамб стратегической стабильности способствует и девятый вал разгулявшихся в мире экстремизма, ксенофобии, коррупции, деструктивизма, дерегуляции, преступности и аморализма в социально-политической сфере, перерастание этих тенденций в мировые, превращение социальных ценностей в предмет купли-продажи. Социально-политический поток зла, разрушающего стратегическую стабильность, дополняется и усиливается соответствующим духовно-культурным потоком, волнами цунами постмодернизма, захватывающего все новые области культуры и порождающего жестокие схватки культуры и контркультуры, межконфессиональные стычки, например, между католицизмом и православием, становящиеся все более политизированными и ожесточенными, между христианством и исламом, между течениями и движениями внутри ислама и т. п.

Чего стоят хотя бы факты создания Ватиканом в 2002 г. без какого- либо предварительного согласования с российскими властями или органами Русской православной церкви (РПЦ) четырех своих епархий на территории России (в гг. Москве, Саратове, Иркутске и Новосибирске). Ватикан назначил в них своих иерархов-епископов. Все это способствовало активизации широкой и развязной кампании прозелитизма (перевербовки верующих других конфессий, прежде всего православных христиан, в католиков) на всем пространстве Российской Федерации. В своем заявлении-протесте патриархия РПЦ отметила "недружественный" и экспансионистский характер такой акции, усиливающей вражду между церквами и народами, исповедующими религию данных конфессий. Папские чины обвинили РПЦ в сектантстве. Но примечательны последующие события. Буквально через несколько дней после заявления Московской патриархии Путин выразил недовольство тем, что векторы внешней политики Правительства России и Патриархии расходятся:

правительство ведет курс на сближение с Западом, а отцы православной церкви, наоборот, стимулируют ссору между Западной и Восточной ветвями христианства. Союз с Западом, заметил он, невозможен без участия Ватикана как субъекта западной дипломатии и Римско-католической церкви как самой многочисленной в мире христианской конфессии. И когда руководство РПЦ вынуждено было дать задний ход ссоре, очень показательно повел себя архиепископ Тадеуш Кондрусевич - глава католиков в России. Он потребовал предоставить католикам России наряду с православными, мусульманами и иудеями доступ к эшелонам высшей российской власти. И надо же, вскоре состоялась встреча архиепископа Т. Кондрусевича с руководителем Администрации Путина А. Волошиным, а представители Московского патриархата встретились с руководством НАТО и ЕС. Внешне конфликт был приглушен, но фактически глубокая пропасть между конфессиями не исчезла. Эпизод очень показателен для политических взаимоотношений официальной России с Западом... И для понимания причин роста духовного унижения России в мире (см.: Возможен ли диалог. РПЦ договаривается с Западом // Независимая газета, 17.07.02).

Таким образом, с обликом социально-политического пространства "планеты Маленького принца" глобализм производит серьезные, едва ли не трагические преобразования. Внешне и официально как бы идет естественный и позитивный поступательный процесс:

"международное сообщество" переросло в "мировое сообщество", а ныне происходит становление глобального сообщества, или мегаобщества. Формируется "единое мировое пространство" (экономическое, политическое, правовое, культурное, духовное и т. д.). Создаются региональные и межрегиональные (даже континентальные) образования - Европейский союз, СНГ, ЕврАзэс и т. п. В литературе уже появилось понятие "космополис", обозначающее формирующуюся политически организованную структуру мегаобщества. Но более предметное знакомство, в частности, с "единым политическим пространством", о котором мы ведем речь, показывает, что это пространство на деле превращается в геополитическое поле, нашпигованное минами и фугасами огромной разрушительной силы. Появились и теоретические концепции типа оправдания "гуманитарных интервенций", легитимации акций "возмездия террористам" и "наказания стран", их поддерживающих. Это не что иное, как "идейное благословение" агрессии. Например, агрессия США против Ирака психологически стала почти ожидаемой. Сохранение стратегической стабильности на таком политическом минном поле становится делом почти безнадежным.

Глобализация разрушает суверенитет государств

Существенной стороной этих геополитических сдвигов является и процесс разрушения глобалистским бульдозером национально- государственной структуры мироздания, т. н. Вестфальской системы, и замены ее структурами власти иного типа. Эта проблема не оставляет спокойным ни одного исследователя, ни одного политика, разделяя их на убежденных сторонников и ярых противников данного процесса. Я уже упоминал, что многие политики и политологи считают этот процесс главным, ключевым, эпохообразующим звеном глобализации. Так, депутат Государственной думы, зам. председателя по международным делам, д-р социологических наук Ф. Зиятдинова утверждает, что противоречие между двумя фундаментальными основами мироустройства - принципом политического суверенитета, воплощенным в нации-государстве, с одной стороны, и "универсальной доминантой "общечеловеческих ценностей", логически следую-

щей из интернационализации экономических, политических и культурно-идеологических процессов, с другой, - является "сердцевиной процесса глобализации" (Ф. Зиятдинова. Глобализация как основная тенденция времени и ее объективные и субъективные аспекты // Россия в глобальном мире: ответы на вызов нового века. Материалы круглого стола. Апрель 2001 г.). Такая позиция, хотя она, на мой взгляд, переоценивает значимость данного противоречия, имеет под собой основание, ибо противостояние двух названных концепций - не просто результат вымысла или умысла их приверженцев. Оно обусловлено наличием реального противостояния объективных тенденций в развитии политических структур в условиях глобализации.

С одной стороны, глобализация породила или усилила действие тенденций, подрывающих или размывающих опоры государственного суверенитета и всей веками существующей системы национально-государственного устройства мироздания на нашей планете. Системе национально-государственного устройства мира и принципу суверенитета брошен ряд вызовов. С другой стороны, данным тенденциям противостоят мощные объективные факторы и социальные силы, отстаивающие высокую эффективность сложившейся веками нынешней системы мироустройства и необходимость сохранения ее основных принципов (в т. ч. принципа суверенитета национальных государств), и предупреждают об опасностях отказа от них. Рассмотрим аргументы обеих сторон.

Позиция глобалистов (будем так называть первую концепцию) исходит прежде всего из того, что в мире складывается новая сфера политических отношений, синтезирующая в себе области и внешней, и внутренней политики, утверждается разветвленная сеть специфических по содержанию и по формам проявления связей и взаимоотношений, которых не знала традиционная государственная политика, образовался как бы "новый круг кровообращения". Конечно, изменения в функциях государства (их расширение, сужение и модификация) имели место и ранее. Особенно в XX веке, когда государство прошло путь от "ночного сторожа" до эффективного регулятора всех сторон жизни общества. К его традиционным функциям - обеспечения внутреннего порядка и внешней безопасности - добавились стимулирование экономики, создание социальной инфраструктуры, сохранение политической стабильности, развитие науки и культуры, защита национальных экономических интересов в конкурентной борьбе на международной арене и др. Но все эти изменения не касались существа главных принципов государства - таких, как контроль над своей территорией, роль хранителя и носителя суверенитета страны, монопольного субъекта политической власти и, в частности, применения насильственных форм и методов ее осуществления. Глобализация начинает размывать эти уникальные прерогативы государства, растворять их в более сложной системе "второго круга кровообращения", регулирование процессов которого уже выходит за рамки государства, хотя они и свершаются на подконтрольной ему территории. Такие размытые оазисы возникают и в экономике, и в правовой сфере, и в политике, и в других областях общественной жизни, хотя и в разной степени. И чем разнообразнее и интенсивнее становится хозяйственное, политическое, научно-техническое и культурное взаимодействие различных стран, тем менее эффективной и более ограниченной оказывается деятельность в этих масштабах и сферах национальных государств.

Наиболее рельефно тенденция ограничения суверенитета национальных государств и вытеснения их регулирующих функций проявляется в экономике и экологической сфере. После образования мирового финансового рынка экономические процессы, особенно в валютно-кредитной сфере, обрели глобальный характер и не поддаются регулирующим усилиям отдельных, даже весьма могущественных государств. Для этого нужны согласованные меры многих стран и вмешательство в эти процессы таких глобальных организаций, как МВФ, Всемирный банк, ВТО. Но эффективность надгосударственного вмешательства тем выше, чем большую часть своего суверенитета государства-члены делегируют таким глобальным институтам. В результате подобные объединения естественно обретают функции не только международных экономических регуляторов, но и центров мировой политической власти. Сторонники данной концепции умалчивают при этом, что названные центры выражают интересы определенного слоя мировой элиты - олигархов и проводят однобокую, выгодную только развитым государствам, политику. Они, в частности, понуждают другие государства выполнять диктуемые ими правила игры как во

внешнеполитической, так и во внутриполитической сферах. Достаточно вспомнить регулярные инструкции, направлявшиеся Международным валютным фондом Правительству России относительно мер по приватизации собственности, политике цен, налогов и пошлин, условий предоставления кредитов. Выполнение этих требований, как известно, загнало российскую экономику в тупик и привело к перекачке значительных валютных средств в руки своих и западных олигархов. Или нынешние жесткие условия для вступления нашей страны в ВТО, условия, способные полностью задушить нашу экономику.

Далее. Могучим фактором трансформации политического регулирования в мировом сообществе стали невиданные ранее по масштабам и разрушительности техногенные, экологические, сырьевые, продовольственные проблемы и даже природные стихийные бедствия (типа наводнений 2002 г. в ряде стран Центральной Европы и России, лесных пожаров и зачастивших землетрясений). Все эти глобальные проблемы отдельные государства уже не в состоянии решить национальными силами и средствами, здесь требуется объединение усилий многих стран, а значит, неизбежно образование межгосударственных или надгосударственных структур для их решения.

То же можно сказать о возросших масштабах таких явлений, как массовая миграция населения из стран, пораженных нищетой, этническими чистками и иными локальными бедствиями, существенно осложняющая экономическую и социальную ситуацию в других, сравнительно благополучных, странах.

Возникновение межгосударственных, надгосударственных или даже внегосударственных (общественных) органов и организаций по управлению и регулированию возрастающим массивом глобальных экономических, социальных, политических, демографических проблем стало объективной необходимостью. Надо сказать, что число таких учреждений непрерывно растет, и само их умножение и упрочение стало своего рода объективной тенденцией формирования новой конфигурации общественной власти в современном мире. Если в начале XX в. их число измерялось десятками, в середине века - сотнями, то к концу века суммарно можно говорить о тысячах, а с учетом общественных - и десятках тысяч подобных учреждении, объединений и организаций.

Помимо организаций, входящих в систему ООН или ассоциированных при ней, а также официальных межправительственных союзов и объединений, имеющих международную природу, важно в рамках нашей проблемы выделить две особые группы более масштабного, по значимости уже мирового, плана. Это транснациональные корпорации (ТНК) и система гражданского общества (ГО). Именно эти силы выступают ныне главными ограничителями и своеобразными "могильщиками" национального государства, его полновластия и суверенитета. Правда, с разных, даже прямо противоположных социально- политических позиций. Ибо ТНК видят в институте национального государства главное препятствие утверждению своего безраздельного господства в мире и размывают государственный суверенитет во имя интересов глобального финансового капитала. Они готовят смену государственного суверенитета суверенитетом (или диктатурой) мирового правительства олигархов. Гражданское общество атакует национальную государственность и суверенитет с позиций обеспечения верховенства власти народа. Его прокламируемая цель - смена всевластия (суверенитета) государства всевластием (демократическим суверенитетом) народа. Как историческое завоевание такой тенденции они рассматривают расширившуюся практику обращения граждан (это относится и к России) в международные суды по защите прав и свобод личности. Оставляя пока в стороне проблему достижимости, социальной и моральной ценности поставленных целей, отмечу лишь, что обе названные социальные силы стремятся не столько упразднить государство целиком, сколько урезать, ужать его суверенитет, его прерогативы, оставив за ним лишь некоторые ограниченные функции - охрану порядка, социальную помощь и т. п. (О третьем, теневом отряде антигосударственников - так называемом особом агенте глобализма, или "особой третьей силе", - речь уже шла в "Диалоге".)

Следует выделить еще один фактор и реальный признак разрушения национальной государственности - ослабление контроля государства над средствами массовой информации и угроза полной утраты такого контроля. В прежние времена государство полностью удерживало в своих руках монополию на формирование информационного поля на своей территории, применяя для этого самые различные рычаги - и политико-организационные (создание государственных информационных пулов, цензура, манипулиро-

вание кадрами), и экономические (финансирование, налоги, штрафы, оплата труда работников СМИ и др.), и подчас жесткие административные (например, изъятие множительных средств и радиоприемников у населения во время войны либо глушение передач подрывных радиостанций в мирное время). Информационный бум в условиях глобализации, развитие новейших информационных средств и сетей - спутникового телевидения, электронной почты, Интернета, интернационализация мощных информационных корпораций - все это сделало сегодня такой контроль бесполезным.

Информационные корпорации преодолели государственные барьеры, а возросшая техническая оснащенность и мощь СМИ многократно умножили возможности их воздействия на внешнюю и внутреннюю политику государств, на мировое развитие, как бы подкрепив претензии СМИ называть себя "четвертой властью". Приведу лишь один пример. В международных политических кругах серьезно обсуждается значение так называемого эффекта CNN. Доказано, что современные СМИ, в частности Интернет и спутниковое телевидение, сделали CNN не просто источником самой свежей политической информации, формирующей общественное мнение, но и фактором влияния на принятие политических решений и даже в какой-то мере -роста возможностей внешнего манипулирования центрами принятия таких решений. То есть речь идет о том, что целые сегменты общественно-политической жизнедеятельности во многом регулируются уже не органами национальных государств, а внегосударственными, коммерческими или общественно- политическими структурами глобалистского плана. Интернет как бы создает виртуальное гражданское общество, не разделенное национальными границами и неподконтрольное местным государственным властям.

В этом же русле происходят перемены в статусе и облике политических партий. Большинство их постепенно утрачивают традиционную роль центров аккумуляции общественных сил в развертывании их борьбы за захват или удержание политической власти, а все больше превращаются в подсобное орудие искусной артикуляции интересов различных олигархических групп и кланов, в рычаги превращения этих интересов в законодательные и исполнительские политические решения.

Реализации тенденции "усыхания" государственного суверенитета и "демонтажа" института национальной государственности способствуют и такие ощутимые социально-политические подвижки, как фактический выход из-под государственного контроля экономической и финансовой элит, а также части информационной, политической и художественной элит; расширение во многих странах полномочий региональных властей и органов местного самоуправления и др.

Опираясь на действие названных объективных тенденций, многие политологи предсказывают национальному государству и принципу суверенитета не только неизбежную, но и скорую кончину. Об этом пишут не только западные авторы, но и российские исследователи. И это не только глашатаи глобализма типа Сороса, прописавшего в своей книге "Открытое общество" контуры и даже конкретные детали формирующегося общества без границ и государственных суверенитетов. Известный на Западе специалист-теоретик по данной проблеме Эндрю Линк-лейтер в работе "К постсуверенному политическому пространству", проследив изменения во всей системе политических взаимоотношений в триаде национальных, наднациональных и субнациональных структур, заключает, что "настало время сформулировать новые принципы политической жизни, порывающие с тиранией понятия о государстве" (см.: The State and Global Politics. Vol. 2. (International Relations) New Delhi. 1995).

Ему вторит российский политолог и экономист Ю. Шишков. В докладе "Государственный суверенитет и глобализация: противостояние или взаимодействие", сделанном на конференции "Россия в глобальном мире", он утверждает, что понятие суверенитета выросло из инстинкта хищников, ограждавших свой ареал проживания и пропитания от посягательств других хищников. В современном глобализующемся человеческом сообществе он выглядит как архаизм и бессмыслица. На смену уходящей в прошлое системе конкурентной борьбы враждующих между собой отдельных национальных государств и их блоков приходит, дескать, новая многоярусная глобальная система регулирования общественных процессов, где доминируют не столько мощные государства, сколько транснациональные корпорации, международные правительственные и неправительственные центры и даже международные средства массовой информа-

ции. "Таким образом,- заключает докладчик, - государственный суверенитет объективно и закономерно размывается со своего экономического фундамента" (Россия в глобальном мире: ответы на вызов нового века. - М., 2001. С. 30-33).

Подобные взгляды разделяют многие российские авторы: А. Салмин (см. его статью "Новая система мира" // НГ, 11.04.01); Н. Косолапов (см. его работу "Глобализация, миропорядок начала XXI века и Россия" // Постиндустриальный мир и Россия. - М., 2001. С. 230- 250) и др., не говоря уже о позициях таких фигур российской политики, как Б. Березовский, Б. Немцов, М. Гусинский, Г. Явлинский, И. Хакамада и целая плеяда последователей прозападных глобалистских проектов в современном мире. Своих оппонентов, противников идеи демонтажа института национальной государственности и принципа государственного суверенитета, представители рассматриваемого направления характеризуют как "носителей архаичных ценностей", "наследников луддитов", "динозавров государственности", "приверженцев консервативных устоев", националистов либо "удельных властителей, не желающих утратить прибыли со своих территорий", "религиозных и культурных фанатиков" и т. п. При этом следует учитывать, что в трехэтажной структуре механизма "форсажа" глобализации (объективные тенденции - конкретные "агенты глобализма", реализующие свои интересы в ходе их осуществления,- идейно- теоретические концепции, объясняющие данный процесс в нужном ракурсе) направленность процесса глобализации, а значит, и его характер определяет второй его компонент - сами глобализаторы. Сами тенденции получают, таким образом, субъективную окраску. Вот почему необходимо и важно проанализировать также позицию по рассматриваемому вопросу другой стороны.

Тенденциям и силам, продвигающим концепцию демонтажа национальной государственности, противостоят не менее мощные объективные тенденции и социальные силы, выражающие необходимость сохранения, более того, упрочения и совершенствования данного социально-политического института и принципа государственного суверенитета.

Прежде всего национально-государственная парадигма, закрепленная в Вестфальском мирном договоре 1648 г. после завершения Тридцатилетней войны в Европе и известная в истории как Вестфальская система, худо-бедно в течение уже свыше трехсот пятидесяти лет справляется с ролью модели мироустройства и регулятора многоплановых связей и отношений между странами и народами, доказав и свою способность адаптироваться к новым условиям и переменам в развитии общественных структур. Эта система функционировала в условиях феодальной, капиталистической и социалистической общественно- экономических формаций, а также при переходах от одной к другой, выдержала испытания на всех пяти континентах Ойкумены, проверена на прочность в обстановке многих сотен локальных войн и трех (включая "холодную") мировых войн, а также сложных напряжений межвоенных времен.

Да, глобализация породила немало новых перемен и тенденций в мироустройстве, и они должны учитываться в геополитике. Необходимо искать и новые формы, пути и методы устройства складывающегося глобального сообщества. Таких эффективных форм и структур, способных сменить подрываемые структуры национального государства, мировое сообщество пока не выработало. Человечество вправе спросить команду ликвидаторов государственнической модели мироустройства словами лермонтовского лирического героя: "А чем ты заменила их?" Опыт показывает, что даже в условиях наиболее успешной европейской модели интеграции многие важнейшие функции регулирования общественной жизни способен осуществлять только такой институт, как национальное государство. Тот же исторический опыт, особенно на примере России, показал, насколько пагубно разрушать действующие структуры социального управления, прежде чем возникли или созданы новые, устойчивые и проверенные опытом. Это опасно прежде всего с точки зрения сохранения стратегической стабильности в мире и устойчивости сложившегося ритма общественного прогресса.

Далее. Национальное государство - единственный надежный политический институт современного общества, способный страховать страны и народы от негативных, губительных аспектов глобализации, блокировать и нейтрализовать их разрушительный эффект, отрицательные последствия. А реальную возможность таких, предвиденных или непредвиденных, губительных последствий сегодня признают все авторы, даже самые отъявленные романтики глобализации. Только национальному

государству по плечу аккумулировать и мобилизовать материальные, трудовые, социальные, финансовые, интеллектуальные и др. ресурсы своей страны и организовать эффективное их использование при различных форс-мажорных обстоятельствах.

Кроме того, в лице национального государства трудящиеся в условиях глобализации видят главного субъекта социальной защиты населения от ужесточения гнета мирового финансового капитала, растущей безработицы, усиления таких социальных язв, как преступность, аморализм, наркомания и т. п. Да и в деле регулирования экономики, несмотря на расширение интегрированного ее сектора, национальное государство далеко еще не утратило своих прерогатив. Наоборот, в ряде стран, и не только слаборазвитых, где за национальным государством еще надолго сохранится роль ведущего субъекта позитивных социальных преобразований, но и в странах с высокими индексами развития государству принадлежит контроль над подавляющей массой экономических потоков и процессов. Экспорт и импорт, прямые капиталовложения и портфельные инвестиции, налоги и сборы, разработка и реализация масштабных программ и правительственных заказов промышленности, таможенные пошлины и внешние займы, кредиты и миграция рабочей силы, финансы и валюта - все это в полной мере остается под контролем национальных государств мира, за исключением, возможно, стран Европейского союза, где интеграция уже заметно охватила и некоторые из названных выше сфер (единая валюта, торговля, таможня, частично - технологическая и сельскохозяйственная политика). К тому же во многих странах имеются внушительные социальные и политические силы, выступающие против передачи важных функций национальных государств наднациональным институтам. В их числе авторитетные слои военной, административной и интеллектуально-творческой элиты, профсоюзы, аграрные слои и др. силы, которым глобализация несет главным образом убытки, потерю престижа или влияния в обществе. Следовательно, проблема эта сохраняется, и она, очевидно, еще долго будет будоражить внимание политических элит мирового сообщества.

Наконец национальное государство является основным политическим и правовым носителем национальной идентичности народа, качеств его социально-культурной самобытности, хранителем языка, традиций, национального сознания, духовно- культурных ценностей народа. Именно эту самобытность, эти качества и ценности глобализация способна беспощадно и безжалостно уничтожить, растоптать, изуродовать. Трагедия еще в том, что даже в странах, подвергающихся такому культурному оскоплению, нет единой позиции по данному вопросу.

Водораздел проходит, как правило, по линии "элиты - массы". Такова ситуация, например, в России. Хотя может быть и иная конфигурация. Одни с жадностью впитывают "космополитическую культуру современности", другие категорически противятся гомогенизирующему или вестернизирующему влиянию глобализации. Третьи прикрывают свою капитулянтскую позицию "благими" рассуждениями о естественности процессов ассимиляции. Так, в упоминавшемся уже выше докладе Ю. Шишкова содержится такой пассаж. "Эволюция культуры происходит по тем же законам естественного отбора, что и эволюция биологических организмов. Выживает и побеждает та культура, которая на данном этапе оказывается более жизнеспособной. И в этом - залог духовного развития человечества в целом". Чем же отличается такая апологетика подавления одних культур другими от пропаганды расовой теории?

А ведь именно самобытные черты и свойства составляют содержание цивилизационного облика любого народа, и утрата их равноценна исчезновению той или иной цивилизации с лица планеты. Окончательно и бесповоротно, таких примеров в истории немало. Очевидно, должны быть найдены такие способы интегрирования народов и их культур, которые обеспечили бы сохранность основных социально-культурных ценностей каждого народа. Их недопустимо утратить, как и заменить некими новыми, искусственно созданными "космополитическими" стандартами и ценностями. Это было бы равнозначно замене природных продуктов питания химическими продуктами или природной среды обитания сплошь искусственными материалами, например пластиком и металлом. Кстати, истории известен такой эпизод, когда умельцы из инкского государства средневековой Южной Америки создали искусственный сад в натуральную величину и со всеми его привычными обитателями. Но это был сад из золота, плод чудо- мастерства инков, который не подменял их природную среду, а служил предметом восхищения, воплощением

творческого национального гения, показателем достижений данной культуры. То есть ярким компонентом самобытной инкской цивилизации, которую европейские колонизаторы-конкистадоры в погоне за золотом беспощадно и хищнически стерли с лица земли. Как и в случаях с цивилизацией североамериканских индейцев или культурой народов Тропической Африки. Это убедительное свидетельство того, какие плоды может приносить насаждение "более жизнеспособной культуры или "интеграция" по-варварски, совершаемая "цивилизованными" дикарями по отношению к народам и странам иной культуры. Такое вот своеобразное историческое предвосхищение нынешней "глобализации по- американски".

Итак, борьба между сторонниками и противниками демонтажа национальной государственности отражает противостояние и взаимодействие тенденций глобализации, с одной стороны, и сохранения национальной самобытности народов - с другой. Это существенная черта современной эпохи, ее политического облика, ее весьма важная, хотя, на мой взгляд, и не главная проблема. В крайних формах она предстает как конфликт двух крайностей - "форсаторов" и "кунктаторов" политического глобализма. И решение этой проблемы лежит в русле поиска таких способов регулирования процессов глобализации, при которых обеспечивалось бы сохранение и обогащение культурного достояния всех народов и цивилизации, обитающих на нашей планете, всего многообразия духовного гения человечества. А не на пути насильственной экспансии одного государства за счет других, давления одной цивилизации, провозгласившей себя эталонной, над другими. Не методами бульдозерного разрушения веками создававшихся социальных и политических структур, традиций и ценностей, а, как это убедительно обосновала в своем исследовании И. А. Василенко, методами свободного диалога цивилизаций, равноправного взаимообогащения материальных и культурных ценностей народов, их постепенной интеграции на началах добровольности, демократии, гарантий свободы и справедливости для всех политических участников этого цивилизованного диалога (см.: И. Василенко. Политическая глобалистика. - М., 2000).

* * *

Таким образом, глобализация существенно перекроила и видоизменила политическую панораму мира. Социальное мироздание стало восприниматься человеческим сознанием как некое образование типа глобуса, нечто легкодоступное и непосредственно осязаемое, почти интимное, как "планета Маленького принца". Но ее политический облик оказался далеко не благостным. Главной проблемой мирового сообщества стала проблема выживания человечества, а основным его противоречием - конфликт между силами, несущими человечеству деградацию и гибель, с одной стороны, и социально здоровыми силами, способными предотвратить эту перспективу, обеспечить человечеству безопасность и устойчивый прогресс. Именно в эту область переместилось социально-классовое противостояние в мире. Глобализация совпала с тектоническим сдвигом в соотношении сил империалистической реакции и социального прогресса. Силы реакции, ядро которых представляют могущественная сверхдержава - США, обеспечившая себе монопольную гегемонию в мире, и система транснациональных корпораций, во многом укрепили свою мощь. Именно они "оседлали" процессы глобализации, подчинили их целям реализации своих корыстных интересов. Силы же социального прогресса с разрушением СССР, распадом социалистического лагеря и последующей деградацией России, ее Вооруженных сил, наоборот, утратили свои позиции и авторитет в мировом сообществе. К тому же Россия полностью встала на позиции поддержки глобалистских акций США. Угроза коллапса человечества нарастает, между тем как стратегическая стабильность в мире катастрофически разрушается. Этому процессу способствует и тенденция демонтажа института национальной государственности, размывание принципа суверенитета государств и народов, происходящие по лекалам, разработанным империалистическими глобалистами. Новая политическая конфигурация мироустройства обретает все более угрожающий вид, и это порождает потребность в чрезвычайных усилиях и мерах по мобилизации ресурсов социально здоровых сил планеты, активизации их борьбы за предотвращение угрожающей человечеству глобальной катастрофы.


© elibrary.com.ua

Permanent link to this publication:

https://elibrary.com.ua/m/articles/view/Теория-ПОЛИТИЧЕСКАЯ-СОСТАВЛЯЮЩАЯ-ЭПОХИ-ГЛОБАЛИЗАЦИИ-И-РОССИЯ-продолжение

Similar publications: LUkraine LWorld Y G


Publisher:

Валерий ЛевандовскийContacts and other materials (articles, photo, files etc)

Author's official page at Libmonster: https://elibrary.com.ua/malpius

Find other author's materials at: Libmonster (all the World)GoogleYandex

Permanent link for scientific papers (for citations):

Теория. ПОЛИТИЧЕСКАЯ СОСТАВЛЯЮЩАЯ ЭПОХИ ГЛОБАЛИЗАЦИИ И РОССИЯ (продолжение) // Kiev: Library of Ukraine (ELIBRARY.COM.UA). Updated: 07.04.2014. URL: https://elibrary.com.ua/m/articles/view/Теория-ПОЛИТИЧЕСКАЯ-СОСТАВЛЯЮЩАЯ-ЭПОХИ-ГЛОБАЛИЗАЦИИ-И-РОССИЯ-продолжение (date of access: 02.12.2024).

Comments:



Reviews of professional authors
Order by: 
Per page: 
 
  • There are no comments yet
Related topics
Rating
0 votes
Related Articles
О СМЫСЛЕ НЕКОТОРЫХ ПРИЕМОВ СТИЛИЗАЦИИ ДЕТАЛЕЙ ЛИЦА ДРЕВНЕТЮРКСКИХ ИЗВАЯНИЙ
3 hours ago · From Olesja Savik
ТЕХНОМОРФОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ МИКРОЛИТИЧЕСКИХ ЭЛЕМЕНТОВ МЕТАТЕЛЬНЫХ ОРУДИЙ НА ПРИМЕРЕ КУЛЬТУРЫ ГЕОМЕТРИЧЕСКАЯ КЕБАРА В ЛЕВАНТЕ И ИНДУСТРИИ ЭПИГРАВЕТТА В ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЕ
6 hours ago · From Olesja Savik
COMPREHENSIVE PALEONTOLOGICAL AND STRATIGRAPHIC STUDIES OF THE LUGOVSKOYE LOCALITY (2002-2004)
8 hours ago · From Olesja Savik
ЗООМОРФНОЕ НАВЕРШИЕ ИЗ АНАПСКОГО МУЗЕЯ
9 hours ago · From Olesja Savik
НИЖНИЕ ЯРУСЫ ПОДЗЕМНОГО ИЛЬИНСКОГО МОНАСТЫРЯ В ЧЕРНИГОВЕ, ИГУМЕНЫ ОБИТЕЛИ И "ИЕРУСАЛИМСКИЙ СЛЕД" В ПЕЩЕРНОМ СТРОИТЕЛЬСТВЕ
10 hours ago · From Olesja Savik
NORMANS IN ASIA MINOR BEFORE THE FIRST CRUSADE IN FOREIGN STUDIES
Catalog: История 
Yesterday · From Olesja Savik
THE WORLD OF BEKIR CHOBAN-ZADE
Yesterday · From Olesja Savik
KHAZARS, KIPCHAKS, BURTASES: ON THE QUESTION OF THE ETHNIC ANCESTORS OF THE NIZHNY NOVGOROD MISHAR TATARS
Catalog: История 
2 days ago · From Olesja Savik
ПРОБЛЕМЫ И СОВРЕМЕННЫЕ ТЕНДЕНЦИИ РАЗВИТИЯ КРЫМСКО-ТАТАРСКОГО ДЕКОРАТИВНОГО ИСКУССТВА
2 days ago · From Olesja Savik
РЕЛИГИЯ БОН В ИЗГНАНИИ
2 days ago · From Olesja Savik

New publications:

Popular with readers:

News from other countries:

ELIBRARY.COM.UA - Digital Library of Ukraine

Create your author's collection of articles, books, author's works, biographies, photographic documents, files. Save forever your author's legacy in digital form. Click here to register as an author.
Library Partners

Теория. ПОЛИТИЧЕСКАЯ СОСТАВЛЯЮЩАЯ ЭПОХИ ГЛОБАЛИЗАЦИИ И РОССИЯ (продолжение)
 

Editorial Contacts
Chat for Authors: UA LIVE: We are in social networks:

About · News · For Advertisers

Digital Library of Ukraine ® All rights reserved.
2009-2024, ELIBRARY.COM.UA is a part of Libmonster, international library network (open map)
Keeping the heritage of Ukraine


LIBMONSTER NETWORK ONE WORLD - ONE LIBRARY

US-Great Britain Sweden Serbia
Russia Belarus Ukraine Kazakhstan Moldova Tajikistan Estonia Russia-2 Belarus-2

Create and store your author's collection at Libmonster: articles, books, studies. Libmonster will spread your heritage all over the world (through a network of affiliates, partner libraries, search engines, social networks). You will be able to share a link to your profile with colleagues, students, readers and other interested parties, in order to acquaint them with your copyright heritage. Once you register, you have more than 100 tools at your disposal to build your own author collection. It's free: it was, it is, and it always will be.

Download app for Android