Автор: Карен Маркарян

О российской национальной идее: "третий путь" Путина

В последнее время в среде российского политического класса заметно оживилась дискуссия о национальной идеологии. И это архиважно, ибо знаменует собой новое пробуждение национального самосознания как важнейшего источника новой национальной идеи. В новейшей российской истории она появлялась не раз. В 1917-м она нашла себя в лозунге "Вся власть - Советам!", в 1941-м - в призыве "Родина-мать зовет!", в 1986-м - в слогане "Перестройка и гласность". Увы, все они были конечны (потому что это не идеи, а лозунги), а посему обречены на забвение после достижения соответствующей цели, будь то установление власти Советов, разгром интервентов или демонтаж социалистической системы. А мы нуждаемся в долговечной идее, способной указать цели и приоритеты, верность которым навсегда превратила бы нас в единый народ. И здесь, как точно отметил Виталий Третьяков, помимо всего прочего, необходим интеллектуальный прорыв ("Политический класс", 2005, N 2. С. 2).

Однако сами по себе интеллектуалы не могут решить этой задачи. Национальную идею возможно сформулировать лишь тогда, когда сформировано национальное мировоззрение - источник ответов на извечные вопросы о соотношении между разумом и душой, знанием и мудростью, силой и убеждением, грехом и спасением. Вообще-то такая задача посильна лишь мессии. Но у россиян нет времени ждать его пришествия, и у нынешнего поколения нет иного выбора, кроме как ответить на эти вопросы самому. Иначе естественная убыль российского народа со скоростью 100 человек в час обернется бесславным концом его многовековой истории.

Не ошибемся, если, перефразируя классика, скажем, что все удачливые народы похожи друг на друга, а каждый неудачливый народ неудачлив по-своему. Однако и их связывает то, что в собственных бедах они готовы винить окружающий мир, "масонский заговор", своего "Чубайса", реже - своих правителей, но ни в коем случае не себя. А ведь истинную причину неудач следовало бы искать в себе.

Это в полной мере относится и к россиянам, пребывающим в сладком сне о державной миссии в судьбах человечества. Такое не соответствующее современным реалиям позиционирование - одна из характерных черт российского менталитета.

Задача коллективного выживания

И вновь звучит вопрос: "Что делать?"

В первую очередь сформировать национальное мировоззрение. Духовный мир россиян, увы, не всегда отражает действительность. В попытках компенсации он наполняется догадками, фантазиями, ошибками: предположениями о непреходящей роли россиян в становлении мировой науки, культуры, спорта, да и, чего мелочиться, мировой цивилизации. Строятся многочисленные имперские проекты, которые, как справедливо заметили Александр Бузгалин и Андрей Колганов, являются реакционно-утопическими ("Политический класс", 2005, N 2. С. 93).

Пора прозреть и наконец увидеть, что идея избранности не облагодетельствовала ни один народ. Подобная идея может быть плодотворной лишь тогда, когда будет служить не кривым зеркалом национального самолюбования, а вечным двигателем нравственного, духовного и физического совершенствования народа. Ибо избранность, если она, конечно, существует, не может быть сродни почетному званию.

В основе национального мировоззрения должно быть знание окружающей действительности, осознание себя как нации и народа. В итоге национальное мировоззрение будет не чем иным, как взглядом россиян на окружающий их мир и определением своего места в этом мире.

А мир продолжает быть ареной столкновений интересов людей, народов и цивилизаций. Он изменился лишь в том, что преуспевшие в накоплении богатств не уничтожают конкурентов, а в какой-то степени даже способствуют их выживанию.

Россияне обязаны стать реалистами и бороться за место под солнцем всеми доступными средствами. Ибо действительность - это пир хищников, и их задача не

стр. 17

оказаться на этом пиру в роли дичи. Либо, не приемля побед, достигнутых за счет чужих поражений, они могут выбрать себе роль нации дервишей.

Либо - либо. Третьего не дано.

Что же касается национальной идеи, то, опираясь на выбранное национальное мировоззрение, она должна определить основные национальные приоритеты и цели. При этом исключительно важно, чтобы она смогла привнести нечто принципиально новое в общечеловеческом плане, наподобие французской идеи свободы, равенства и братства или американской - страны равных возможностей.

Вселяет надежду, что и та и другая рождались не в самые лучшие для этих народов времена. Есть все основания полагать, что ныне час истины пробил и для россиян. Ибо сегодня Российское государство сродни затерянному в океане большому ковчегу, в котором Ной безуспешно пытается образумить гребущую под себя команду. В результате ковчег крутится на месте, а среди пассажиров зреет паника. Единственный шанс - помочь Ною управлять командой и заставить ковчег двигаться вперед.

Итак, российская национальная идея должна обеспечить как минимум выживание, причем выживание коллективное. При этом термин "выживание" не должен восприниматься буквально, механистически. Идея выживания заключается в способности российского народа сохранять лицо в жесткой конкуренции с наиболее благополучными народами и нациями.

В начале реформ то ли по недомыслию, то ли с умыслом в ранг национальной идеи были возведены демократия и рынок. И лишь по прошествии 15 лет безусловных потерь и сомнительных приобретений пришло понимание того, что "рынок - это всего лишь инструмент, позволяющий личности выразить свою индивидуальность в полной мере" (Кьелл Нордстром, "Итоги". N 41, 2005), а демократия - один из возможных способов согласования интересов.

Стало ясно, что в экономике необходимо решать задачи повышения ее эффективности, но если изначально перед ней ставить задачи политического свойства, то, как показывают история, и в частности уроки российской приватизации, будем иметь не лучший результат.

Выяснилось, что определяющим критерием истинного народовластия является не форма демократии, а ее способность гарантировать наиболее полное воплощение принципа, провозглашающего народ носителем суверенитета страны и единственным источником власти в государстве, а также обеспечивать его эффективный доступ к осуществлению государственной власти.

Обнаружилось, что должны быть понимание существующих между народами различий, учет особенностей каждого из них, их истории, ментальности и системы ценностей, ибо, как сказано Макиавелли: "Тому, кто стремится преобразовать государственный строй, необходимо сохранить хотя бы тень давних обычаев". В то же время нельзя буквально использовать рецепты прежних модернизаций в их исторически конкретном виде, в этом я согласен с Игорем Клямкиным ("Политический класс", N 7, 2005).

Именно в пренебрежении упомянутой "тенью давних обычаев" кроется, по мнению Леонида Радзиховского, одна из причин невосприимчивости ряда цивилизаций, в том числе и российской, к попыткам их подгонки под "абсолютные нормативы" западной представительной демократии. И именно это обстоятельство вновь подвигает российское общество к поиску своего "особого пути", основанного на незаемной философии, выйти на этот путь можно будет лишь за счет новой системной трансформации, иначе говоря, очередного эксперимента в его истории. ("Российская газета", N 206, 2004).

При этом следует помнить, что российское общество является классическим примером общинной цивилизации. Об этом свидетельствует успех начинаний, основывающихся на общинных ценностях. К примеру, успех реформы земского самоуправления Александра II. А проигнорировавшая земское самоуправление столыпинская аграрная реформа провалилась. К этой цивилизации неприложимы постулаты западного либерализма, базирующиеся на этике чуждого ей протестантизма. Ей органически ближе социально-экономический порядок, сочетающий общегражданские интересы и ценности с частной инициативой, основанный на сильных позициях общественности в отношениях с властью и бизнесом. (В. Третьяков, "Российская газета", N 208, 2004).

В связи с этим особое звучание приобретает позабытая многими фраза Владимира Путина, сказанная им сразу по пришествии во власть. Тогда даже в его ближайшем окружении слова о "наемном менеджере огромной корпорации "Россия", которого назначает народ", вызвали недоумение. Рациональные взаимоотношения страны и ее руководителя, которые, собственно, он имел в виду, говоря "о России как о большом акционерном обществе", казались чем-то из области кремлевских мечтаний.

Безусловно, авторство идеи корпоративного государства принадлежит не ему, а Платону. Впрочем, в основе "нового курса" лежала идея косвенного регулирования, принадлежащая Джону Кейнсу, а не Рузвельту. Однако Путину, как и Рузвельту, может принадлежать нечто большее, чем идея; как и Рузвельт, он может снискать лавры ее воплотителя. Если под классическим корпоративным государством Отмара Шпанна принято понимать государство сословных и профессиональных корпораций, то, говоря о корпорации "Россия", Путин подразумевает совсем иное: корпорацию всех россиян вне зависимости от их социального статуса, профессии или вероисповедания. При этом она отличается от ленинской идеи народного хозяйства как "единой фабрики" примерно так же, как современная корпорация отличается от кустарной мастерской.

Потребность в идее, способной стать общенациональной, возникла в процессе улетучивания эйфории, порожденной мифами об универсальности и сверхъестественных возможностях демократии и экономического либерализма. И дело не только в том, что изобилие витрин общества потребления оказалось тупиковой моделью развития. Усиление роли и значения человеческого капитала в экономическом росте, а также изменение в его пользу структуры мирового богатства привели к возникновению и усилению так называемых постиндустриальных тенденций.

Это предопределяет закономерный уход со сцены индустриальной экономической системы, олицетворяющей собой индустриальный капитализм, и начало эпохи постиндустриальной экономической системы, олицетворяющей капитализм постиндустриальный. При этом на смену характерной для индустриального капитализма кооперации в мировой экономике пришла глобализация интересов крупнейших ТНК и руководящей ими мировой экономической номенклатуры - единственного правящего класса на современном этапе общественного развития.

Индивидуалистический характер западной цивилизации привел к глобальному кризису как человеческой личности, так и окружающей его среды, и выход из создавшейся ситуации вновь надо искать на путях приоритета интересов общества и регулирования экономического развития. При этом искомая экономическая парадигма должна сочетать лучшие черты рыночной и плановой экономики, базируясь на конкуренции как основополагающей рыночной ценности и планировании

стр. 18

как базисной ценности распределительной экономики.

Идея "достаточной экономики"

Путинская идея корпоративного государства основана на гармоничном симбиозе идей национальной консолидации, социальных государственных императивов и основополагающих ценностей рыночной экономики. Этот путинский ответ на вечный вопрос о том, как совместить экономическую эффективность и социальную справедливость, удачно корреспондируется с его "коронной фишкой" об удвоении ВВП, ибо такого рода меры позволили Пак Чжон Хи (Южная Корея) увеличить его с 10 млрд. долл. до 116,8 млрд, а Ли Куан Ю (Сингапур) - с 3,6 млн. (!) до 28 млрд.

Производство и потребление в экономической модели будущего будет базироваться на традиционном для Руси принципе достаточности, предполагающем наименьшие затраты для достижения достаточного результата, вместо принципа изобилия, характерного для индустриальной экономики накопления и роста.

На примере США, страны, наиболее ярко олицетворяющей общество потребления, видно, что снижение темпов роста ее экономики вызвано снижением в стране роста внутреннего потребительского спроса.

В отличие от традиционного понимания экономического роста, ориентированного на высокие темпы прироста национального продукта как важнейшей предпосылки социального прогресса, постиндустриальная экономика должна будет ставить своей целью поиск условий роста, при которых шансы человечества на выживание будут наилучшими. Речь об экономической системе, при которой не часть людей, но каждый человек в обществе будет осознавать гарантированность, обеспеченность своего физического существования.

К тому же следует учитывать, что регулирование и рынки на практике росли одновременно. Саморегулирующийся рынок изначально не существовал, и даже само возникновение идеи саморегулирования в корне противоречило основным тенденциям развития общества, а посему не должно быть уверенности и в том, что он будет существовать вечно. Только в свете этих фактов могут быть правильно поняты те специфические предпосылки, которые легли в основание предлагаемой ниже модели экономического и государственного устройства.

Действительно, несомненная важность рыночного механизма заслоняет собой тот факт, что социальным укладом является капитализм, а не сам по себе рыночный механизм. Элементы рынка - люди, оптимизирующие свои доходы, конкурентная среда, юридическая база контрактных отношений и пр. - жизненно важны для исторической миссии капитализма, миссии накопления, но сама по себе эта миссия не вытекает из этих рыночных элементов. Она вытекает из древних как мир человеческих интересов - стремления занять подобающее место в иерархии, жажды власти, господства, славы, борьбы за престиж, - о которых рыночная система ничего не может нам поведать. Их трансформация является наиглавнейшей тенденцией нашего времени.

Возвращаясь к общей модели новой экономической системы, следует отметить, что она нуждается в соответствующей структуризации народного хозяйства. Если предположить, что в силу неких обстоятельств всем предприятиям удалось обеспечить свою локальную достаточность, это не предопределило бы достаточности всей национальной экономики в целом. Ибо достаточность отдельно взятого предприятия не предопределяет достаточности всех его контрагентов.

Глобальная достаточность национальной экономики достижима тогда, и только тогда, когда управление каждым предприятием будет направлено не на обеспечение его обособленной достаточности, а на обеспечение достаточности совокупной. Это утверждение вытекает из известного принципа оптимальности и является одной из возможных его формулировок.

Однако такая цель недостижима без некоего общего для всего народного хозяйства регулирования. В отличие от экономики накопления и роста, где подобным регулятором является рынок, в "достаточной экономике" на помощь должно прийти государство. И в этом нет ничего страшного, ибо ни одной из общественно-политических формаций не удалось полностью исключить его влияния на экономику. Всем, и в первую очередь либералам, необходимо признать, что это влияние невозможно исключить в принципе. А коль скоро так, нужно лишь позаботиться о том, чтобы это влияние осуществлялось в интересах всего общества.

Главное, чтобы оно не сводилось к формированию государственной ценовой политики для каждого предприятия, пусть даже во имя всеобщей достаточности, ибо это погубит конкуренцию, вместе с ней рынок, а значит, и саму достаточность. Следовательно, для осуществления этой функции не в ущерб рынку государство должно не заведовать народным хозяйством, а объединять его, направлять, сочетая при этом методы экономического планирования и рыночного саморегулирования.

Государство не в состоянии непосредственно взаимодействовать со всеми предприятиями страны. Возможно лишь опосредованное их взаимодействие, и то после соответствующей структуризации национальной экономики, снижающей степень макроэкономической детализации через укрупнение экономических подсистем и упрощающей экономику как объект управления.

Пример национальных концернов в Италии и южнокорейских чеболей свидетельствует, что не всякое агрегирование национальной экономики приводит к отраслевой или территориальной структуризации. Более того, для сокращения потерь, причиняемых рынку любой структуризацией, предпочтительнее всего такая ее модель, которая обеспечивает минимальное внешнее манипулирование субъектами рынка.

С целью дальнейшего развития этой идеи представим взаимодействие предприятий в виде матрицы баланса их связей, в которой каждой паре предприятий соответствует коэффициент, представляющий собой долю одного из них в объемах продаж другого. Осуществим разбиение множества предприятий на минимально связанные непересекающиеся подмножества - бизнес-группы первого ранга. Очевидно, что для этого в подмножества необходимо объединить максимально взаимосвязанные друг с другом предприятия.

На следующем этапе осуществляется разбиение множества бизнес-групп первого ранга на минимально связанные непересекающиеся подмножества бизнес-групп второго ранга. С этой целью в них объединяются максимально взаимосвязанные друг с другом бизнес-группы второго ранга. По этому же алгоритму разбивается множество бизнес-групп второго ранга и так далее, до тех пор пока наблюдается сокращение числа межгрупповых связей.

Связи между бизнес-группами высшего ранга, равно как и другие связи, включенные в ту или иную бизнес-группу того или иного ранга, на самом деле являются производственными связями самих предприятий. Просто на каждом этапе структуризации часть из них превращается во внутренние связи бизнес-групп более высокого ранга, а другие - обеспечивают их взаимодействие.

Статистика свидетельствует о том, что на долю последних приходится около трети совершаемых в мировой экономике транзакций, в то время как на внутригрупповые транзакции приходится вторая их треть и лишь последняя

стр. 19

треть обусловлена деятельностью независимых предприятий. Именно в сочетании политики внутригрупповых трансфертных цен с конкуренцией бизнес-групп высшего порядка и не примкнувших к ним предприятий заключается конвергенция положительных рыночных и плановых начал как базисных ценностей достаточной экономики. Учитывая отмеченный академиком Виктором Ивантером феномен возникновения промежуточных монополий, дополнительным ограничением при подобной структуризации должно будет стать распределение профильных предприятий в разные бизнес-группы.

Предполагается, что ранжир национальных хозяйств не будет превышать 4. И это в какой-то мере закономерно, ибо транснациональные корпорации углубляются в своем делении на 3 - 4 эшелона, а плановая экономика базировалась на "четырехзвенке": народное хозяйство-отрасль-производственное объединение-предприятие.

Итак, институциональные реформы позволят преобразовать национальное хозяйство в иерархическую диверсифицированную мега-бизнес-группу, каждый уровень которой будет представлять собой совокупность минимально связанных бизнес-групп, объединяющих максимально взаимосвязанные нижестоящие бизнес-группы. При этом ценно, что минимизация внешних связей, сокращая внешнее регулирование бизнес-группами, компенсирует спровоцированное структуризацией сужение рынка. Сами же бизнес-группы будут представлять собой совокупность максимально взаимосвязанных видов хозяйственной деятельности (кластеров), концентрирующихся вокруг какой-либо ключевой деятельности, к примеру добычи сырья.

Очевидно, что капитализация такой мега-бизнес-группы, объединяющей экономику пусть даже небольшой страны, усиленная эффектом экономического суверенитета, позволит национальным экономикам в условиях глобализации рынков на равных противостоять и конкурировать даже с крупнейшими ТНК.

Экономическая корпорация

Что касается идеи корпорации "Россия", то она обусловлена уже тем, что, как сказал руководитель Центра стратегических реформ Михаил Дмитриев ("Итоги", N 16, 2005), практически все составляющие существующей модели управления государством безнадежно устарели и попытки решения проблемы только лишь, например, повышением зарплат чиновников или раскрытием информации госорганов малопродуктивны. Требуется комплексный подход.

Логика и научная интуиция подсказывают, что в основу такого подхода может быть положена идея институционализации государства в экономическую корпорацию. Не случайно Кремль требует от депутатов, министров и губернаторов эффективности так же, как это делает топ-менеджмент корпораций по отношению к подчиненным им руководителям.

Разумеется, ни президент, ни сотрудники его администрации не говорят напрямую о государстве-корпорации, ибо существующие стереотипы пробуждают образ платоновско-шпанновского политически корпоративного государства сословных и профессиональных корпораций, явившего собою прообраз фашистских государств Италии и Германии. Но многие их действия и высказывания свидетельствуют о том, что, вынося оценки и принимая решения, они мыслят страну как корпорацию, а мир - как рынок. В этом отношении примечательны слова Владислава Суркова: "Мы поняли, что нас окружают не враги, но конкуренты", - признался он в интервью "Шпигелю" ("Власть", N 33, 2005).

Идея корпорации "Россия" обусловлена также феноменом классических корпораций, где целью объединения отличных друг от друга людей является не духовное, не социальное, а материальное их обогащение. Невзирая на возможные различия во взглядах и интересах, при прочих обстоятельствах могущих быть источником серьезных разногласий, будучи объединенными в корпорации единым материальным интересом, они являют собой уникальный образец устойчивой общественной группы.

Поскольку государство, выражаясь языком Маркса, "есть частная собственность бюрократа", то его действительное и действенное обобществление является корневым вопросом постиндустриального экономического, государственного и общественного строительства. Ибо только с возникновением у граждан не гипотетических, а формализованных прав на свое государство они приобретут реальные права на участие в его управлении и контроль над государственной властью и бизнесом. Это позволит направить частную и государственную экономическую деятельность в русло общенационального интереса. К слову, Конституция Франции прямо указывает, что "всякое имущество или предприятие, эксплуатация которого имеет или приобретает черты национальной общественной службы или фактической монополии, должно стать коллективной собственностью".

Формализовать права граждан на такое государство, или, скорее, "этакорпорацию", помогут так называемые политические и экономические государственные акции. Первые дадут гражданам право избирать и быть избранными в выборные органы государственного управления, а также право на получение своей доли от государственной прибыли. Вторые - только право на эту долю. При этом они принципиально отличаются от приснопамятных ваучеров, так как являются классическим инструментом объединения, а не дробления собственности.

По выбору каждого его политическая акция будет находиться в управлении одной из политических партий - аналогов инвестиционных компаний и фондов. В зависимости от количества таких акций политические партии получат соответствующее представительство в законодательных и исполнительных органах власти этакорпорации.

Оборот экономических государственных акций будет аналогичным обороту акций классических корпораций. При этом котировки государственных акций будут более объективным макроиндикатором состояния национального хозяйства, чем известные индексы типа Доу-Джонса, поскольку они будут характеризовать всю национальную экономику в целом, а не части ее компаний. Благодаря этому общество сможет объективно оценивать деятельность этакорпорации, а политические партии смогут в реальном времени отслеживать свою популярность. При этом их бюджеты будут формироваться за счет комиссии с дивидендов от управляемых акций.

Что касается корпоративных бюджетов, то каждое предприятие или бизнес-группа будет принимать соразмерное участие в формировании консолидированного бюджета вышестоящей бизнес-группы - вплоть до государства. Для предотвращения сокрытия прибыли доходность предприятий и бизнес-групп можно будет ограничивать снизу ставкой рефинансирования с конвертацией разницы между допустимой и фактической доходностью в акции должника.

Ввиду того что управляющие компании бизнес-групп должны иметь право вето по вопросам, связанным с реорганизацией или ликвидацией любых их членов, они должны обладать для этого блокирующим пакетом их акций. Следовательно, государству как корпорации должны будут принадлежать блокирующие пакеты акций в системообразующих бизнес-группах и естественных монополиях страны. А так как последним будут принадлежать аналогичные доли в нижестоящих бизнес-группах (вплоть до предприятий), то без ущемления имущественных прав частных собственников

стр. 20

в собственность государства может перейти не менее четверти активов народного хозяйства страны.

Этот механизм органично перекликается с существующими реалиями, так как государство и сегодня де-факто обладает правами акционера любого предприятия страны, поскольку управляет им посредством своих законов и имеет право на долю от его прибыли, называемую налогом. Речь идет об иной трактовке существующей данности, позволяющей осуществить институциональную деприватизацию части народного хозяйства страны, не затрагивающую интересов частных владельцев. Последнее обстоятельство имеет первостепенное значение для пораженной постприватизационным синдромом России, ибо позволит восстановить в стране атмосферу доверия, превратившегося из категории абстрактно-гуманитарной в фактор экономического развития.

В то же время, учитывая существенно большую многокритериальность оценки эффективности государства, чем размер выплаченных им дивидендов или уровень котировок его акций, для более объективной и всесторонней оценки деятельности государства правильнее будет применять некий интегрированный показатель, учитывающий при помощи определенных весовых коэффициентов такие общепринятые параметры человеческого, общественного и экономического развития, как:

- минимальный размер оплаты труда;

- минимальная ставка почасовой оплаты;

- эффективность труда по "шкале гамбургера", учитывающей приведенные трудозатраты на приобретение "эталонного" продукта;

- индекс экономической безопасности, учитывающий такие факторы, как равные для всех хорошие условия трудоустройства, обеспечиваемые макроэкономической политикой государства; защита работника от необоснованного увольнения, безопасность рабочего места, условия для карьерного роста, профсоюзная поддержка работника, возможность повышения квалификации без отрыва от производства, адекватная зарплата;

- индекс конкурентоспособности, характеризующий прозрачность экономики, степень коррумпированности государства, качество государственных институтов, привлекательность для иностранных инвестиций, качество производимых товаров и услуг и востребованность квалифицированного труда;

- доступ к свободным денежным средствам;

- приведенная величина национального богатства;

- индекс истинных сбережений, характеризующий скорость накопления национального богатства с учетом истощения природных ресурсов и загрязнения окружающей среды;

- приведенный объем прямых иностранных инвестиций;

- приведенный ROA (отношение чистой прибыли компании к величине активов на текущий момент);

- индекс глобализации, определяющий степень экономической интеграции в мировое сообщество;

- интегральный индекс деловой активности, учитывающий промышленный, финансовый, торговый, потребительский индексы, а также индекс ресурсной базы и индекс предпринимательских оценок и ожиданий.

В то же время трансформация государства в корпорацию и введение элементов коммерческого менеджмента в государственное управление повысит эффективность последнего. Вопрос стоит о создании системы регламентов и стандартов государственных услуг, ибо одним из потолков любых экономических реформ всегда являлись их административные ограничения. При этом другим потолком являются относительно низкие доходы государственных чиновников, хотя и их труд должен вознаграждаться соразмерно доходам коллег из равнозначных по бюджету традиционных корпораций.

Опосредованное участие граждан в управлении этакорпорацией позволит обеспечить полную занятость. Ведь такое управление подразумевает осознанный выбор гражданами партий, которым они делегируют свои политические акции. А осознанность выбора требует соответствующих знаний. Поэтому государственный дивиденд - это не только извлекаемая у предприятий инфраструктурная рента, но и своего рода плата гражданину за его труд по приобретению необходимых для осознанного выбора знаний. Таким образом, доход гражданина как акционера государства будет складываться из его доли в природной ренте и государственного дивиденда, образующих в сумме его статусную ренту гражданина, или национальный дивиденд академика Дмитрия Львова (Львов Д. Экономика развития. - М., Экзамен. 2002).

Как уже отмечалось, корпоративное устройство государства обеспечивает всем гражданам-акционерам изначально равные права на создаваемый им доход. Выражаясь языком Рональда Коуза, все они превращаются в обладателей приносящих доход изначально равных "пучков" общественной собственности. Это схоже с ситуацией, подмеченной Джоном Кейнсом в викторианской Англии, где в XIX веке образовался обширный класс людей среднего сословия, владевших не недвижимостью или благородными металлами, а только свидетельством на получение ежегодного дохода в деньгах, определенных законом.

Поэтому можно полагать, что корпоративность государственного устройства создаст предпосылки построения моноклассового общества собственников, что станет важным аспектом реализации императива развития среднего класса как основного слоя постиндустриального общества. Не уверения ученых о видоизменении пролетариата, а только обеспеченное собственностью родство с капиталистом вынудит его забыть свою историческую миссию могильщика капитализма.

Став совладельцами государства, люди избавятся от обязанности платить налоги. Благодаря этому будет наконец достигнута цель Французской революции - превращение людей в граждан как носителей наивысшей власти в стране, могущих заявить: "Государство - это Мы!"

Предполагается, что концентрация усилий государства-корпорации на решении задач исключительно экономического свойства освободит необходимое для становления институтов гражданского общества жизненное пространство, благодаря чему станет возможным переход от системы "страна = государство" к системе "страна = гражданское общество + государство".

Последнее замечание особо значимо для настоящего исследования. Дело в том, что понятия "страна" и "государство" настолько отождествлены, что воспринимаются синонимами даже теми, кто должен знать существующую между ними разницу.

Так, в выступлении Владимира Путина о реформе выборной системы слово "государство" упоминалось им не только в смысле "аппарата управления", но и как синоним слов "страна" и "общество". И дело тут не в лингвистической путанице, а в этатизме, идеологии, до абсурда абсолютизирующей роль государства в обществе и предполагающей самое широкое и активное вмешательство государства в его жизнь.

Гражданское общество - это сфера социальных отношений, существующих вне, помимо и в противовес государству и экономике. Но в то же время гражданственность общества способствует развитию его социального капитала, являющегося одним из факторов экономического роста.

Кроме того, гражданственность общества предполагает способность граждан к самоорганизации и самоуправлению ради решения своих проблем в социуме.

стр. 21

Основанное на прямой демократии гражданское самоуправление должно служить основой демократии в стране, основой осуществления полномочий граждан, так как только прямая демократия подразумевает неустранимость участия граждан в отношениях по поводу обстоятельств их жизни. Точнее, она исключает их неучастие в этих отношениях, а также принятие решений в обход их мнения. Обнародованные 1 ноября 2005 года результаты совместного исследования Института социологии РАН и российского представительства Фонда Фридриха Эберта свидетельствуют о том, что всего лишь 1,9% чиновников и 0,8% россиян считают, что народ влияет на функционирование власти.

По своей сути гражданское общество - это необъятный феномен, превосходящий по объему физическое население страны, ибо если демографически человек одномерен, то социально он многомерен, для его отражения в формальных структурах необходимо создать иерархическую систему исполнительных органов, существующую и действующую параллельно с государственной властью (Третьяков В. Российская газета, N 208, 2004).

В рамках предлагаемой концепции гражданское общество - не старушки у подъезда, наблюдающие, кто куда пошел, не кружки филателистов и не номенклатурный общественный совет, а в первую очередь местное самоуправление граждан, призванное стать основой демократии в стране и залогом осуществления полномочий граждан.

"Свобода совести и слова - это только признаки демократии, - пишет Солженицын, - а сама демократия начинается с демократии малых пространств, местного самоуправления. Она должна произрастать, как и все растущее, снизу вверх". Именно поэтому все общественно значимые вопросы должны быть подразделены на вопросы местного и общего ведения, а само общество - на доступные для прямой демократии общины. Каждая община, принимая решения по вопросам, входящим в ее компетенцию, будет поручать их исполнение нанятой администрации. Именно нанятой, но не избранной, ибо наем означает вменение обязанностей в отличие от избрания, предполагающего делегирование прав. В целях взаимодействия общинные администрации будут нанимать администрации районов, а те - администрации областей.

Благодаря гражданской активности в этих "низовых" институтах люди освоят премудрости социального менеджмента и проектного мышления. Возникшее у многих чувство ответственности разбудит тягу к обустройству не только своего подъезда, дома, двора, квартала, района, но и страны в целом и явит собой мощный источник социального капитала. Участие в структурах гражданского общества потребует от людей знания юридических норм и освоения эффективных средств по взаимодействию с органами власти, что будет способствовать развитию правовой культуры каждого из них и общества в целом (Кучерена А. Российская газета, 12.11.2004).

Предлагаемая модель призвана высвободить пространство для воссоздания истинной демократии "корней травы", демократии самоорганизованных групп населения (Колесников А. Российская газета, 5.11.2004).

Родившаяся в 1960-е годы в леворадикальных кругах идея ее возрождения нашла поддержку как социал-демократов 1970-х годов, так и сегодняшних неоконсерваторов. По их мнению, прямая демократия, получившая в информационном обществе новые импульсы, утверждая контроль над общественными властями со стороны народа и давая каждому гражданину законодательную инициативу, вводит больше свободы в общественную жизнь.

Итак, полученные в настоящей работе выводы позволяют трансформировать наиболее успешный проект национальной идеи в России, выраженный известным слоганом графа Уварова "православие, самодержавие, народность", в перспективный доминантно-правовой лозунг "духовность, достаток, народовластие", опирающийся на многоконфессиональность ее народов, государственную ренту и гражданское самоуправление ее общества.

Вместо эпилога

Россия формировалась на протяжении веков как особая общественная система, соединяющая в себе несовместимые социально-экономические и цивилизационные компоненты.

Ее история соединила в неразрывном единстве самые противоречивые общественные уклады - традиции империи с ее аристократией и культом служения Родине, краткий, но вновь возрождающийся дух неудержимого предпринимательства, ставший залогом рождения второй сверхдержавы импульс социальной справедливости и многое другое, - постепенно сплавившиеся в нынешнюю Россию.

В ней переплетены элементы социально-экономической жизни и Севера, и Юга: с одной стороны, развитые образование и наука, элементы постиндустриальных технологий и т.п., с другой - огромная доля примитивного ручного труда и отсталая индустрия, массовая нищета и миллионы беспризорников и бомжей.

В России органично сочетаются самые различные цивилизационные и культурные пласты. Страна выросла и сложилась как территориальная и геополитическая система, как народ исключительно благодаря единству и толерантности нескольких религий (прежде всего - христианства и ислама). При этом религиозные чувства, как правило, имеют возвышенный характер, поэтому легко допускают диалог гуманистических тенденций всех религий. Главным специфическим качеством духовной жизни страны ("непостижимая русская душа") стал единство-диалог-спор славянофилов и западников.

Все это делает Россию особым пространством, особым социальным образованием, самою исторической судьбою и пространственной конфигурацией призванным стать полем диалога и согласия противоположных социально-экономических и цивилизационных тенденций. Как таковая эта страна показывает, как (при всех ее противоречиях) можно соединять все эти противоположности, сохраняя потенциал развития.

Но еще более мощным может стать потенциал будущего: Россия может показать, как условия, вызывающие Войну, могут стать условиями прогресса и Мира.

Именно социально-экономические противоречия и межцивилизационные конфликты стали сегодня причинами терроризма и асимметричных войн. Но российский социум показал, что даже в условиях не самых совершенных общественных форм организации эти различия были основой единения и образования пестрой, огромной, но целостной страны, многообразного, но высококультурного общества. Тем легче понять, что поиск адекватной общественной модели для будущего России станет не только стратегией одной страны, но и прообразом превращения условий войны в основы мирного прогресса для Человечества. Почему? Да потому, что Россия с ее более чем 150 национальностями и сосредоточением почти всех религий, многообразием традиций и культур, территорий и биоценозов, наследиями империи и социализма (вкупе с развитием современного капитализма) воплощает в себе большую часть многообразия нашего мира, только в масштабе 1:12. И если это вымешенное историей многообразное единство найдет путь для прогрессивного и мирного развития, тем самым будет показана дорога для единения других социумов и цивилизаций.

Permanent link to this publication: