Весной и в начале лета 1914 г., как известно, по всей России наблюдался новый под'ем революционного движения. Особенно бурно и интенсивно протекало это движение в Петербурге. Уже в 1912 - 1913 г. празднование 1 Мая приняло здесь характер открытых революционных массовых выступлений петербургского пролетариата. Но события 1914 г. оставили далеко позади все предыдущие выступления, и мы имели полное основание говорить о начале новой, второй революции.

Грандиозные первомайские забастовки встряхнули всех. За ними последовали стачки в Баку, всеобщая забастовка в Петербурге, расстрел путиловцев и т. д. На настроение масс влияли также события заграницей: недавняя революционная волна, прокатившаяся в восточных странах (Турция, Персия, Китай), грандиозные рабочие демонстрации в Германии, Австрии и т. д.

Самарские рабочие откликнулись на июльские события в Петербурге всеобщей забастовкой и демонстрацией 14 июля, взбудоражившими весь город. Забастовали трубочный завод (2 тыс. рабочих), 14 типографий, 20 булочных, 700 металлистов мелких заводов и мастерских, рабочие электрической станции, паровых мельниц, столяры, портные, сапожники, и т. д., всего свыше 5 тыс. чел. Это было первое открытое массовое выступление самарских рабочих после 1905 г. и долгих лет реакции. Самым характерным в этом выступлении было то, что протекало оно под непосредственным руководством рабочих-партийцев. Выступавшие на митингах ораторы из среды рабочих провели резолюции с выражением солидарности петербургским и бакинским рабочим и протестом против расстрела путиловцев.

Рабочие во время уличных демонстраций проявили исключительную выдержку, не поддаваясь на провокационные выходки полиции. Однако все же кое-где произошли стычки: конные стражники налетели на демонстрантов, разгоняя их, в результате несколько человек было смято и ранено саблями. Были и отдельные случаи арестов: переодетые в штатское полицейские арестовывали на улице одиночек-рабочих по указанию шпиков.

Все эти события происходили уже тогда, когда вспыхнувший на Балканах пожар войны все разгорался и готовился охватить весь мир. В Петербурге начались подстрекательские патриотические манифестации. Начали шевелиться и самарские патриоты.

Забастовка и демонстрации рабочих в эти критические дни были крайне неприятны для местной администрации, и в своем стремлении сгладить впечатление от этих событий она прибегла к откровенной лжи и демагогии. Самарский губернатор Протасьев выпустил воззвание к самарским рабочим, в котором увещевал их не слушаться смутьянов, подбивающих их на забастовки, а следовать хорошему примеру своих петербургских товарищей, которые якобы при первых же известиях об об'явлении войны прекратили забастовку и, охваченные высокопатриотическими чувствами, "повергли их к стопам обожаемого монарха". Но напрасны были старания самарских администраторов: им не удалось обмануть рабочих. Они прекрасно понимали, кто устраивал в Петербурге эти патриотические манифестации и кто участвовал в них, ибо через несколько дней такие же манифестации организовались и в Самаре. На них сгонялись учащиеся средних учебных заведений под руководством учебного начальства и преподавателей, мелкие служащие разных учреждений, а добровольно в них участвовали купцы, кулаки и тому подобные элементы, почуявшие в пропитанном запахом крови и пороха воздухе богатую для себя поживу. Самарская рабочая масса в этих манифестациях участия не принимала, за исключением разве отдельных кучек консервативно настроенных стариков.

События развертывались ускоренным темпом. Была об'явлена мобилизация. Россия уже втянулась в мировую войну, и мировой пожар разгорался с головокружительной быстротой. Интеллигенцию охватили воинственный раж и

пыл: помощники присяжных поверенных, учителя, земские служащие, студенты нарядились в форму прапорщиков. Улицы Самары наполнялись военными. Даже самые приличные либеральные и радикальные газеты, пользовавшиеся репутацией "честных" и солидных, вдруг заговорили жаргоном контрразведки, страницы их заполнились кровожадными патриотическими статьями, проникнутыми ложью, клеветой и человеконенавистничеством. Не скрывая своего торжества и злорадства, они сообщали о том, что при первых же известиях о войне словно мыльный пузырь лопнул II интернационал, что социалисты всех стран во главе с их прославленными вождями на деле оказались верноподданными сынами своего отечества и все как один человек встали на защиту своей родины. Их примеру последовали и русские революционеры, за исключением жалкой кучки изменников, которые за это и понесут должное наказание, и т. д.

Самарская большевистская организация в начале войны

В начале войны наша организация не пострадала. После июльской забастовки никто из членов комитета и наиболее активных рабочих-большевиков арестован не был. Уцелели все кружки. В наши руки перешел журнал "Заря Поволжья". Таким образом было обеспечено влияние в уцелевших еще профсоюзах и рабочих обществах. Первым делом необходимо было определить наше принципиальное отношение к войне, раз'яснить массам истинный смысл всего происходящего и затем наметить дальнейший план и методы нашей революционной работы. Для этого мы решили созвать общегородскую конференцию, устроить ряд нелегальных массовок за городом, выпустить хотя бы еще один номер журнала, посвященный войне, и кроме того систематически выпускать прокламации на ту же тему.

На конференции доклад о войне и II интернационале был поручен мне. Положение к этому времени уже определилось. По вопросу о причинах войны и ее конкретных виновниках, а также о ее характере и целях мы имели весьма определенное мнение, никаких разногласий по этому поводу в нашей среде не было. Среди всеобщей патриотической и воинственной свистопляски, окружавшей нас со всех сторон, лишь члены нашей организации и примыкающие к ней рабочие сохранили спокойствие, ясность и трезвость мысли, не поддаваясь ни оборонческим настроениям, ни паникерству. Еще до конференции, до появления наших листовок и статей у большинства рабочих наметились определенно пораженческие взгляды. Тут сказывались влияние статей Ленина по этому вопросу, аналогия с нашей позицией во время русско-японской войны 1904 - 1905 гг. и та большая воспитательная работа, которую проводила все предыдущие годы партия.

Вот почему наша конференция, не имея прямых директив центра, все же наметила в общем правильную линию поведения по отношению к войне и дала соответствующую оценку предательской позиции II интернационала. Когда до нас впоследствии дошли ленинские лозунги, мы очень радовались тому, что нам удалось нащупать правильный путь.

Наш журнал "Заря Поволжья" еще не был закрыт, но мы знали, что дни его сочтены, и спешили выпустить еще хоть 1 - 2 номера, посвященных войне. Это нам удалось. Один номер вышел 19 июля, а последний, 27-й номер, - 26 июля 1914 г.

Конечно, номер этот был конфискован, но конфискация почти никаких результатов не дала: редакция предвидела ее и успела до прихода полиции отпечатать, вывезти и распространить несколько тысяч экземпляров. Явившаяся в типографию полиция захватила лишь небольшую кучку номеров (ее уверили, что печатание только что началось) и рассыпала набор. Дальнейшее издание журнала, конечно, было воспрещено. Этот последний номер "Зари Поволжья" был особенно популярен среди рабочих. Его историческая заслуга в том, что это был единственный в то время большевистский журнал-газета, вышедший легально с нашими лозунгами уже после начала войны.

С начала войны условия нашей подпольной партийной работы резко изменились к худшему. Сильно сократились кадры сочувствующей нам демократической интеллигенции, оказывавшей нам раньше известную поддержку и услуги. Она прониклась теперь оборонческим духом и относилась к нам с открытой неприязнью и недоверием.

Местная либеральная газета "Волжское слово", считавшаяся органом старых, "честных" журналистских традиций и придерживавшаяся до этого сравнительно приличного тона по отношению к нашей организации, теперь находила вполне совместимым с этими традициями прибегать в борьбе с нами к открытым доносам по начальству. Так например, когда в городе, на заводах и предприятиях появились выпущенные нами по поводу войны прокламации, "Волжское сло-

во" писало, что совершенно недопустимо, чтобы в трудные дни, переживаемые родиной, какие-то лихие люди, возможно немецкие агенты, распространяли среди рабочих возмутительного содержания листки, открыто призывающие к измене. При таких условиях нечего было и думать об использовании каких бы то ни было легальных возможностей. Вся наша работа сосредоточилась в подполье и некоторое время протекала бесперебойно. Непрерывно происходили собрания кружков, осенью за Волгой устраивались массовки, выпускались прокламации, и т. д. Работа на трубочном заводе расширилась. Большую революционную активность проявляла группа рабочих-швейников, мужчин и женщин, руководимых тов. Мутновым. Не отставали от них и типографские рабочие, особенно из типографии Левенсона, где работало несколько активных членов нашей организации.

Самарский комитет РСДРП(б) к тому времени состоял из 5 - 7 чел. В состав его входили: тт. Седеньков, Мутнов, Ландер, К. И., Зеленский, И. А., Бедняков, Борисов и другие, фамилий которых я не помню. Некоторое время в работе нашего комитета принимал участие также и тов. Рыков, А. И., очутившийся в Самаре на нелегальном положении после побега из ссылки. Он проживал здесь по подложному документу, который, очевидно, оказался ненадежным, так как вскоре тов. Рыков был арестован.

Квартирный кризис, наступивший после войны, очень усложнил положение подпольных работников. Приходилось, с одной стороны, соблюдать сугубую осторожность и конспирацию, а с другой стороны, отсутствие помещения и надежных квартир часто заставляло идти на явный риск. Так например прокламации на гектографе часто печатались на моей квартире, которую уж ни в коем случае нельзя было считать надежной, так как у меня несколько раз бывали обыски и за квартирой постоянно следили шпики. Однако мы ухитрялись изготовлять прокламации днем, когда меньше всего приходилось опасаться налета жандармов, и до наступления темноты наши товарищи женщины уносили их в базарных корзинах и кошелках для провизии.

Заседания нашего комитета и явки устраивались большей частью у меня, в помещении Городской управы, где я работал. Там для меня было отведено особое помещение, где я находился один. Сюда и забегали товарищи по партийным делам, здесь же по вечерам мы устраивали наши заседания. Этому способствовало то, что я по роду своей работы - редактирование муниципальной газеты - должен был работать и по вечерам, а в Управу всегда приходило много народу по разным делам.

В последнюю зиму, в 1915 г., все труднее становилось устраивать собрания кружков из-за недостатка квартир. Мы могли пользоваться исключительно квартирами своих товарищей рабочих, но, во-первых, таких квартир было немного, во-вторых, это было сопряжено с большим риском. Так например чуть было не провалилась наша общегородская конференция из-за того, что шпики проследили место собрания. К счастью, мы вовремя заметили слежку и успели разойтись минут за 5 до прихода полиции и жандармов.

Мы продолжали неутомимо свою подпольную работу, хотя были уверены, что долго нам не продержаться. Жандармы уже давно усиленно следили за нами, обыски, хотя и безрезультатные, производились довольно часто. На основании донесения шпиков против нас накопился серьезный материал, кроме того сказывались и результаты нашей работы в виде стачек, демонстраций, появления прокламаций, усиливавшейся пораженческой агитации среди рабочих и запасных и т. д. Доносы "Волжского слова" и истерические вопли других, более правых местных газет ("Голос Самары") были для начальника местного губернского жандармского управления полковника Познанского как бы упреком в нерадении по службе, и он решил всерьез взяться за нас.

В начале 1915 г. у всех нас были произведены обыски, некоторые были арестованы. Мы отделались сравнительно легко. По условиям военного времени с нами могли расправиться гораздо жестче. Нас выслали из Самары, и мы раз'ехались в разные приволжские города.

Но напрасно жандармский полковник надеялся, что с нашим от'ездом прекратится в Самаре "преступная пропаганда", что ему удалось окончательно разгромить нашу организацию: уезжая, мы оставили здесь надежных заместителей, которым передали все связи и работу.

Publisher:

Permanent link for scientific papers (for citations):

Comments: