Издание десятитомной "Всемирной истории", осуществляемое Академией наук СССР, представляет собой первый опыт изложения всемирной истории в марксистско-ленинском освещении. Широкие круги советской интеллигенции, особенно специалисты в области гуманитарных наук, проявляют большой интерес к этому изданию и с нетерпением ожидают выхода в свет каждого очередного тома.

Предпринятое советскими учеными издание коренным образом отличается от подобных же работ буржуазной историографии. Какими безнадежно идейно устарев-

"Всемирная история". Т. I. Под редакцией Ю. П. Францева (отв. редактор), И. М. Дьяконова, Г. Ф. Ильина, С. В. Киселева, В. В. Струве. Академия наук СССР. Институт истории, Институт востоковедения, Институт истории материальной культуры. Госполитиздат. М. 1955. XXIII + 748 стр. Тираж 100000. Цена 40 рублей. Авторский коллектив (в порядке написания отдельных глав): А. П. Окладников, С. В. Киселев, И. М. Дьяконов, Г. Ф. Ильин, Ю. Я. Перепелкин, В. В. Струве, Я. А. Ленцман, О. В. Кудрявцев, И. С. Кацнельсон, Л. И. Думай, Н. Н. Залесский, Д. П. Каллистов.

шими выглядят в наши дни "Всемирные истории" капиталистического Запада, при всей их академической солидности и богатом полиграфическом оформлении! Пользуясь антинаучными понятиями идеалистической философии и социологии, буржуазные профессора по-прежнему пропагандируют с помощью нового исторического материала все те же старые, реакционные идеи о "творческой" миссии "западного духа", об извечности экономического, политического и культурного неравенства рас и народов, о "пассивности" трудящихся масс, о ненужности и "вреде" революционных преобразований общественной жизни, о "вечности" и "незыблемости" частной собственности и т. п. Буржуазные "Всемирные истории" в более или менее замаскированном виде нередко дают псевдонаучные аргументы для религиозных, идеалистических представлений о происхождении человека и общества. Модернизаторские и циклические концепции в истории древности, одностороннее выдвижение на первый план то идеологии, то технологии, отрицание решающей роли народных масс в истории, недооценка экономического анализа, воспевание вневременной "чистой" демократии и движения к свободе как некоего лейтмотива всемирной истории - таковы лишь некоторые из коренных пороков синтетических трудов буржуазной историографии. В тех своих частях, которые посвящены современности, западные "Всемирные истории" нередко клеветнически направлены против СССР и международного коммунистического движения, грубо фальсифицируют историю новейшего времени. Образчиком такой фальсификации может служить "роскошный" фолиант западногерманского "Handbuch der Weltgeschichte" (1956).

Работу по составлению "Всемирной истории" ведет уже в течение почти 10 лет коллектив видных советских ученых во главе с членом-корреспондентом АН СССР Е. М. Жуковым ¹ . К написанию глав привлечены авторитетные специалисты, причем редакторский коллектив стремился сочетать усилия представителей старшего поколения и молодых научных работников. Рукописи глав, разделов и томов неоднократно подвергались обсуждению. Все важные дискуссии по теоретическим или конкретно-историческим вопросам нашей науки, столь частые за последние годы, послужили в той или иной степени вкладом в составление "Всемирной истории".

"Всемирная история" рассчитана не только на специалистов, но и на более широкий круг читателей, которых авторы стремились познакомить с достижениями советской и передовой зарубежной исторической науки. Вместе с тем перед нами не просто популярный очерк, ограничивающийся передачей минимума исторических сведений, а глубокий, творческий научный труд.

Трудности популяризации, а также редакционного порядка были не единственными и не главными в работе, проделанной коллективом составителей "Всемирной истории". Наиболее сложным делом явилось само решение задачи комплексного освещения всемирно-исторического процесса. Наличие у советской историографии столь могучего и совершенного идейно-теоретического оружия, как марксизм-ленинизм, открывало возможность такого решения, но еще не давало его в готовом виде. Ведь, как известно, исторический материализм требует глубокого и всестороннего изучения фактического материала. Этот конкретный материал пришлось многократно отбирать, увязывать изложение социально-экономического развития разных обществ в пределах одной формации, вскрывать общие закономерности переходов от одной формации к другой.

Советская, марксистская "Всемирная история" не может быть простой совокупностью "историй" отдельных эпох и континентов. Поэтому столь необходимой стала разработка единой общепринятой периоди-

"Всемирная история" . Т. II. Под редакцией С. Л. Утченко (отв. редактор), Д. П. Каллистова, А. И. Павловской, В. В. Струве. Академия наук СССР. Институт истории, Институт востоковедения, Институт истории материальной культуры. Госполитиздат. М. 1956. 900 стр. Тираж 200000. Цена 40 рублей. Авторский коллектив (в порядке написания отдельных глав): И. М. Дьяконов, В. В. Струве, Д. П. Каллистов, В. П. Зубов, С. Л. Утченко, Е. М. Штаерман, Т. В. Блаватская, О. В. Кудрявцев, М. М. Дьяконов, К. К. Зельин, А. И. Павловская, Т. В. Степугина, Г. Ф. Ильин, М. В. Воробьев, Д. В. Деопик, А. Я. Шевеленко.

¹ Состав главной редакции: Е. С. Варга, В. П. Волгин, М. Я. Гефтер, А. А. Губер, Б. М, Кедров, М. П. Ким, С. В. Киселев, Н. И. Конрад, Е. А. Косминский, В. В. Курасов, А. Ф. Миллер, И. И. Минц, [А. М. Панкратова] Б. Ф. Поршнев, Ф. В. Потемкин, А. Л. Сидоров, С. Д. Сказкин, В. В. Струве, М. Н. Тихомиров, А. И. Тюменев, П. Н. Федосеев, Ю. П. Францев, В. М. Хвостов.

зации всемирной истории, исходящей из марксистского учения об общественно-экономических формациях и вместе с тем учитывающей специфические особенности развития той или иной страны ² .

Далее, наша "Всемирная история" не может стоять на европоцентристской точке зрения. Вот почему была необходима огромная работа по обобщению накопленного материала о "забытых" буржуазной историографией странах, народах, эпохах. Советская "Всемирная история" ставит историческое прошлое народов нашей страны на подобающее им место, по достоинству оценивает замечательный вклад славянства, народов Закавказья, Средней Азии и т. д. в развитие мировой цивилизации. Делом чести советских ученых было написать "Всемирную историю" как историю ее творцов - народных масс, раскрыть значение революционных движений народных масс в качестве решающего фактора исторического прогресса.

Советская "Всемирная история" не бесстрастное летописание. Она четко определяет классовый смысл событий и явлений прошлого, становится на сторону классов, прогрессивных в те или иные минувшие эпохи, обличает все реакционное. Вместе с тем труд советских историков в лучшем смысле этого слова объективен, глубоко научен. Коллектив специалистов стремился быть во всеоружии новейших достижений историографии и, в частности, учел работы многих передовых представителей зарубежной науки.

В первых двух томах "Всемирной истории" центральное место занимает изложение истории стран и народов, находившихся на ступени рабовладельческой формации. Понятно поэтому то огромное значение, которое приобрела на страницах рецензируемых томов разработка вопросов возникновения и развития рабовладельческих отношений в различных странах древности. Несомненно, данная проблема рассматривалась и авторами и редакторами первых двух томов "Всемирной истории" в качестве основной. На ее разрешение был затрачен максимум усилий.

Как же следует оценивать результаты этого труда?

Прежде всего, необходимо отметить творческий успех авторского и редакторского коллектива, особенно первого тома и в известной степени второго. Авторы и редакторы сумели на конкретных материалах различных древних обществ нарисовать широкую картину развития рабовладельческого способа производства. То, что говорится по этому поводу на страницах "Всемирной истории", подводит итог многолетнему труду советских историков в области изучения характерных особенностей, свойственных наиболее примитивной классовой формации - рабовладельческой. Многообразный фактический материал, используемый авторами, наглядно разоблачает порочные концепции буржуазной науки, модернизирующей общественные отношения в античном (греко-римском) мире в духе реакционной циклической теории или настаивающей на якобы неподвижности, застойности обществ древнего Востока.

Большой интерес представляет обстоятельная и конкретная характеристика рабовладельческих отношений в древневосточных странах, содержащаяся в соответствующих разделах и главах I тома "Всемирной истории". Возникновение рабовладельческой системы эксплуатации связывается здесь с возможностью создания прибавочного продукта на базе использования металлических орудий в различных природных условиях трудовой деятельности. Авторы I тома подчеркивают многообразие форм примитивного рабовладения на Востоке. Они показывают огромную роль свободных производителей, главным образом общинников, в социально-экономической жизни древневосточных стран. По мнению авторов, количественно рабский труд на Востоке уступал труду свободных людей. Рабство на первых этапах в государствах древнего Востока носило домашний, патриархальный характер, не охватывая всех сфер общественного производства. Следует согласиться с проводимой на страницах I тома мыслью об огромной роли сельской общины в жизни древневосточных классовых обществ.

Нужно, однако, сказать, что вопрос о характере общественных отношений в странах древнего Востока до сих пор еще вызывает споры среди советских исследователей. Авторы и редакторы I тома поступили правильно, излагая в данном труде, подводящем итог достижениям нашей исторической науки за длительный период, то, что является общепринятым в трактовке проблемы рабства на Востоке. Но следует учесть, что советская наука о древности.

² См. Е. М. Жуков. О подготовке "Всемирной истории". "Вопросы истории", 1954, N 5.

непрерывно развиваясь, не может в ряде случаев довольствоваться достигнутыми результатами. Не удивительно, что и авторы этих строк подчас оценивают удельный вес рабского труда - в микенском обществе, в эллинистических государствах, в древней Спарте, в древнем Китае периода Хань - более сдержанно, чем это сделано на страницах I и II томов ³ .

Вторая проблема, которая приобрела особенно большое значение во II томе "Всемирной истории", - это вопрос о кризисе рабовладельческого способа производства и формировании феодальных отношений. На страницах тома дается четкое определение сущности кризиса рабовладения как системы эксплуатации с весьма ограниченной возможностью развития вследствие незаинтересованности, раба в своем труде. С другой стороны, общие теоретические соображения о сущности перехода от рабовладения к феодализму конкретизируются на своеобразных примерах этого перехода в различных странах древности на Западе и Востоке.

Важное место во II томе занимает история кризиса рабовладельческого способа производства в Западной Римской империи. Авторы обращают внимание на проблему взаимосвязи рабовладельческих государств с варварской периферией. Они подчеркивают агрессивный характер рабовладельческого мира, нуждавшегося в постоянном притоке рабов со стороны. Заслуживает внимания утверждение, что конец существованию Западной Римской империи положило сочетание внутренних революционных движений широких народных масс в феодализировавшейся уже со II в. н. э. римской державе с внешним вторжением "варварских" племен, разрушивших рабовладельческую политическую надстройку. Конечно, данный вопрос сложен, и в науке существуют по этому поводу различные мнения, но освещение его во II томе заслуживает внимания.

Менее убедителен анализ перехода к феодализму в странах древнего. Востока. Здесь сказывается слабая разработка в советской науке проблемы характера общественных отношений в странах восточного мира вообще, в связи с проблемой генезиса феодализма в частности. Этот недостаток бросается в глаза при чтении глав II тома, посвященных древнейшим классовым обществам Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии (без Индии и Китая). В ряде случаев авторы соответствующих глав II тома заявляют, с одной стороны, о том, что о социально-экономических отношениях в изучаемых ими странах мало что известно, а с другой - без колебаний определяют эти общества как раннерабовладельческие, что звучит крайне неубедительно.

Нам кажется необходимым, приветствуя помещение во II томе глав о малоисследованных периодах в истории народов Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии, в то же время указать на необходимость более глубокого изучения социально-экономических отношений в каждой стране этого района.

Третья проблема, стоявшая перед авторами и редакторами первых двух томов "Всемирной истории" и в целом ими удачно разрешенная, - это проблема периодизации. Правильно избран синхронный метод изложения, позволяющий увязывать в одно целое тот необозримый фактический материал, с которым им пришлось иметь дело. В целом как плодотворный следует оценить и принцип группировки глав I тома на большие разделы в соответствии с характером металлов, используемых в тот или иной исторический период. Нужно, однако, сказать, что в некоторых случаях подобный принцип, бесспорно, правильный по существу, нуждался в некоторых разъяснениях. Дело в том, как справедливо отмечено в I томе, что социально-экономический результат от появления того или иного орудия труда всегда был тесно связан с условиями трудовой деятельности в определенном географическом районе (стр. 139). Поэтому наличие одного и того же типа орудий труда, изготовленных из одинакового материала, еще само по себе не всегда является достаточным основанием для рассмотрения различных стран в одном разделе "Всемирной истории", так как использование даже таких орудий в разных условиях трудовой деятельности приводило к различным социально-экономическим результатам. Нам представляется, в частности, что Ассирия времени Ашшурбанапала была по своей социальной структуре ближе к Египту эпохи Нового царства, чем, например, к Индии эпохи династии Шайшунага или к Китаю времени Борющихся царств,

³ См. также по этому вопросу статьи: А. И. Тюменев. Передний Восток и античность. "Вопросы истории", 1957, NN 6, 9; Е. М. Жуков. О принципах написания "Всемирной истории". "Вестник истории мировой культуры". 1957, N 1, стр. 20.

хотя Ассирия, Индия и Китай жили уже в железном веке, а Египет - еще в бронзовом.

Что касается синхронности всего изложения как в I, так и во II томах, то она, как мы уже говорили, обоснована и в целом довольно удачно осуществлена. Лишь в отдельных случаях некоторые цельные исторические периоды оказались разорванными между различными главами или попросту выпали из поля зрения авторов.

Более существенный упрек следует сделать в отношении композиции и распределения материалов по главам как в I, так и во II томах "Всемирной истории". В ряде случаев материал излагается крайне неравномерно, с ничем не обоснованными пропусками. Возможно, впрочем, что это объясняется тем строгим лимитом листажа, который не позволял авторам (соответствующих глаз) изложить все вопросы с одинаковой глубиной.

Хотелось бы также, чтобы и в I и особенно во II и последующих томах "Всемирной истории" гораздо больше внимания было уделено характеристике связей между различными странами древности. Синхронность изложения могла бы помочь осуществлению этой задачи. Но приходится признать, что недостаточное освещение международных отношений является серьезным пробелом рецензируемого издания.

Композиция обоих томов, несмотря на отдельные недостатки, в целом довольно удачна. Оба первых тома "Всемирной истории" отличаются четкостью построения, объединяя в единое целое очерки о большом количестве стран и народов древности, причем некоторые из них впервые рассматриваются в едином плане общеисторического процесса. Освещение многих недавних "белых пятен" в изучении мировой истории, например истории стран Юго-Восточной Азии, делает рецензируемые тома историей человечества в подлинном смысле этого слова.

Четвертая проблема, которая, несомненно, волновала не только авторов и редакторов первых двух томов, но и главную редакцию, - это проблема изложения, подачи исторического материала. Как известно, было решено придать "Всемирной истории" научно-популярный характер, вследствие чего из нее был исключен научно-критический аппарат, все источниковедческие и историографические очерки. Спрашивается, однако, насколько удачно был осуществлен этот замысел на страницах первых двух рецензируемых томов "Всемирной истории". Дело в том, что научно-популярный характер издания требовал изложения в каждом ее разделе, в каждом томе только таких выводов, которые являются общепринятыми или, по крайней мере, господствующими в советской исторической науке. Между тем нельзя сказать, чтобы такое общеобязательное требование ко всем популярным изданиям было выполнено авторами и редакторами II и в особенности I тома "Всемирной истории". Изложение многих вопросов, и общих и более частных, дается в них в духе концепции авторов соответствующих глав даже тогда, когда их точка зрения является далеко не общепризнанной. Крайне редкие замечания о наличии различных суждений по тем или иным конкретным вопросам не меняют положения.

Мы вовсе не хотим сказать, что в I и II томах должна быть ущемлена свобода освещения каждым автором тех или иных вопросов в соответствии с его личной точкой зрения. Но высокий научный уровень содержания требует и соответствующих оговорок в тех случаях, когда речь идет лишь о более или менее вероятных гипотезах. Безусловно, надо было оснастить оба тома научно-критическим аппаратом, снабдить каждый большой раздел хотя бы кратким историографическим очерком, показывающим, как освещаются разбираемые в нем вопросы в советской и зарубежной литературе.

Помещенное в I томе предисловие ко всему изданию излагает основные принципы марксистско-ленинского построения всемирной истории. Введение к каждому тому дает общую характеристику рассматриваемых эпох. Целесообразность вступительных статей несомненна, и их идейно-теоретический уровень отвечает высокому уровню издания. Краткие обобщающие резюме в конце каждой части, так же как и введения, подытоживают основные закономерности общественного развития. Понимание исторических событий значительно облегчено на протяжении всей книги серией хороших карт, выполненных с большим мастерством. Полезны указатели и синхронистическая таблица, приложенная к I тому. Достойно сожаления, что во II томе она заменена простой - хронологической.

*

Первый том "Всемирной истории" охватывает время от становления человеческого общества до середины I тысячелетия

до н. э. Он включает в себя главы, посвященные первобытной эпохе и истории древних классовых обществ: Египта, Двуречья, Ирана, Малой и Передней Азии, Урарту, Индии, Китая, Греции и др. Том делится на четыре части: I. Возникновение человеческого общества. Эпоха господства первобытно-общинного строя; II. Разложение первобытно-общинного строя и древнейшие рабовладельческие государства в долине Нила и в Двуречье (IV - III тысячелетия до н. э.); III. Рост рабовладельческих отношений в Египте и Двуречье и возникновение других рабовладельческих государств (II тысячелетие до н. э.); IV. Рабовладельческие государства древнего Востока и Европы в первой половине первого тысячелетия до н. э.

Обширное редакционное введение довольно подробно характеризует основную проблематику тома, которая, учитывая его хронологическую "протяженность", отличается большим многообразием. В самом деле, для создания I тома понадобились в большей степени, чем для всех последующих, соединенные усилия историков, антропологов, археологов, этнографов и филологов и др. с целью освещения ряда коренных вопросов общесоциологического и даже биологического характера. Без изучения ранних эпох человеческой истории невозможно выяснить закономерности развития общества, нельзя, как справедливо утверждают авторы "Введения" (стр. 3), составить правильное представление о пути прогрессивного развития человечества, более того: понять историю современных народов.

Возникновение человека и общества - таковы первые важные проблемы, с современным марксистским решением которых знакомится читатель. Роль труда, развитие орудий труда, зарождение техники производства занимают большое место на страницах этой части тома. Другая группа вопросов связана с первоначальными производственными (коллективная и личная собственность, например); и семейными отношениями (происхождение семьи), с развитием форм общины и рода. И, конечно, одной из важнейших проблем I тома марксистской "Всемирной истории" явилась "проблема возникновения эксплуатации, возникновения классового антагонистического общества, в котором массе угнетенных противостоит кучка угнетателей" (стр. 8).

Зарождение и древнейшая история первых классовых обществ, по преимуществу Переднего Востока, - такова основная тематика большей части I тома. Она потребовала постановки уже иных проблем: о специфике эксплуатации на ранних этапах рабовладельческого строя, об особенностях и роли земельной общины и вообще о всей совокупности первобытно-родовых пережитков в условиях классово-антагонистических обществ. Выдвигаются и вопросы возникновения товарно-денежных отношений, происхождения городов.

Уже древнейшие классовые общества были полем жестокой классовой борьбы, крупных народных движений, восстаний. "Эта борьба и была движущей силой всей истории рабовладельческих обществ", - справедливо говорится во "Введении" (стр. 12). Задача показа борьбы народных масс выступает, таким образом, как одна из центральных в томе.

Нельзя, наконец, недооценивать важность историко-культурных проблем. В I томе речь идет и о создании письменности и о возникновении художественной литературы, а также ряда точных наук.

Решение выдвинутых главных проблем отвечает, как уже было сказано выше, достигнутым марксистской исторической наукой результатам. И, прежде всего I том убедительно раскрывает важный тезис советской науки - о наличии и развитии рабовладельческих отношений в странах древнего Востока - и опровергает мнение о якобы неподвижности, неизменяемости восточных обществ. Нам, однако, хотелось бы сильнее, чем это сделано и в I и во II томах, подчеркнуть значение в древности лично свободных или зависимых непосредственных производителей - земледельцев и ремесленников. Правда, освещению их конкретного положения в I томе "Всемирной истории" отведено больше места, чем в большинстве ранее изданных работ, и это - несомненное достоинство рецензируемого труда. Но едва ли доказуемо повторяющееся и во введениях к разделам утверждение авторов, будто большая часть свободных тружеников древности превращалась в рабов (стр. 12). Следовало отчетливее разъяснить читателю наличие и широкое распространение в странах древнего Востока иных форм рабства, кроме классической - античной. Ряд документов свидетельствует о том, что не только на Востоке (например, в Египте), но и в отсталых районах Греции имелось большое число рабов, наделенных земельными участками и самостоятельно ведших хозяйство. Поскольку такое

положение существовало на древнем Востоке тысячелетиями и в большинстве стран не привело к античному рабству, о нем, пожалуй, следовало сказать уже во введении ко всему тому. Между тем о наделении рабов землей впервые говорится лишь в четвертой части (стр. 475).

Принципиальное значение имеет и тезис о значительном распространении в древности общинной собственности на землю и воду, то есть на главные средства производства (стр. 10). Авторы приводят глубокую мысль Маркса об общине как основе восточного деспотизма, однако не делают из этого необходимые выводы. В самом деле, в вводных статьях к отдельным частям и ко всему тому не сказано четко, существовала ли на древнем Востоке верховная собственность царя на все земли. По-видимому, такая собственность имела место далеко не везде, а преимущественно там, где, как в Египте, сложилось крупное царское хозяйство в масштабе всей страны. (Авторы соответствующих глав вполне обоснованно указывают на ограниченность царской собственности в Аккаде в III тысячелетии до н. э.).

Переходя к рассмотрению отдельных частей тома, следует, прежде всего, отметить то большое значение, какое имеет самый факт появления в подобном издании в качестве его органической части разделов, посвященных истории первобытно-общинного строя. Как известно, советским историкам и археологам удалось существенно продвинуть вперед изучение первобытного общества, прежде всего на территории нашей страны, причем сделанные ими открытия нередко имели международное и общетеоретическое значение. Достаточно напомнить об обнаружении стоянок древнейшего человека, выявлении останков неандертальского типа, исследовании множества палеолитических поселений ледникового периода. Авторам "Всемирной истории" предстояло сообщить читателю наиболее важные и бесспорные выводы, полученные на основе работ в первую очередь советских, но также и передовых зарубежных ученых, изучающих историю первобытного общества. Можно считать, что эта нелегкая задача выполнена авторами, в общем, успешно, хотя далеко не в равной степени во всех разделах.

Очень сжато, но вполне на уровне современной науки дается представление об основных вопросах, связанных с происхождением человека (автор - А. П. Окладников). Заслуживает сожаления, что раздел не знакомит читателя с важной проблемой моногенеза. Далее очень кратко, но живо и интересно излагаются факты, относящиеся к начальным ступеням человеческой истории - древнему и среднему палеолиту, времени первобытного стада - эпохам питекантропа, синантропа, неандертальца, или, по археологической терминологии, - шеллю, ашелю, мустье. Составителям удалось использовать все наиболее важное, в частности, из исследований советских археологов и палеоантропологов, немало потрудившихся в этой области исторического знания ⁴ .

Глава, посвященная позднему (верхнему); палеолиту (автор - А. П. Окладников), оставляет впечатление некоторой неравномерности в распределении материала. Мало говорится здесь о позднем палеолите Сибири, Кавказа, Средиземноморья в целом, районов, достаточно исследованных в этом отношении.

Серьезные сомнения вызывает рассмотрение позднепалеолитической культуры Сибири, Китая и даже Юго-Восточной Азии как единого исторического региона. Делается это на том единственном основании, что от Якутии до Индокитая в позднем палеолите будто бы существовала одна и та же "специфическая сибирско-монгольская техника изготовления рубящих орудий" (стр. 81). А. П. Окладников ничем не объясняет такое единство культуры народов, на протяжении тысячелетий живших в столь различной природной обстановке, как тундры Якутии и тропические леса Индокитая. Археологический материал не дает серьезных оснований для столь далеко идущих обобщений.

Содержательно написан заключительный раздел второй главы, посвященный первоначальному заселению человеком Америки и Австралии - теме, очень мало освещенной в советской литературе. Но, к сожалению, ни здесь, ни в какой-либо другой части

⁴ В издании, рассчитанном и на широкого читателя, может быть, не имеют слишком большого значения тонкости археологической терминологии. Все же можно пожалеть, что авторы пользуются некоторыми явно устаревшими, хотя до сих пор распространенными терминами, как, например, "нижний" и "верхний" палеолит, тогда как в научной литературе уже признаны гораздо более удачные определения: "древний" и "поздний" палеолит.

первого тома не освещена история многочисленных островов и архипелагов Тихого и Индийского океанов, где в условиях первобытно-общинного строя складывались своеобразные общественные образования, например, на острове Пасхи.

По своей теме особенно должна была бы заинтересовать читателя глава о мезолите и неолите (авторы - А. П. Окладников, С. В. Киселев). Ведь со времени мезолитической и в особенности неолитической эпохи начинают вырисовываться существенные различия в темпах развития, в исторических судьбах отдельных групп населения земного шара. Наиболее благоприятные условия для новых форм хозяйства, естественно, должны были иметь место в субтропических широтах, на стыке Азии, Африки и Европы.

Учитывая сказанное, вряд ли можно считать правильным, что в этой главе, по старой традиции, принятой за рубежом, характеристика мезолита, показ его значения как исторического этапа, начинается с севера Европы. Как видно из текста книги, не только в эпоху мезолита и неолита, но и в значительно более позднее время первобытное население северных областей нашего материка состояло из отсталых лесных племен. Вряд ли правильно мезолитическое время описывается в этой главе как эпоха примитивного, присвояющего хозяйства древних племен охотников и собирателей. Чтобы подтвердить такую концепцию, все вопросы, связанные с происхождением земледелия и скотоводства, рассматриваются в следующем разделе главы, посвященном неолиту. В том же разделе отводится место и передовым общественным образованиям Ближнего и Среднего Востока, в частности натуфийцам, которые (как вполне правильно указывают авторы главы) еще в условиях мезолитического периода вступили на путь создания новых, производящих форм хозяйства.

Примерно так же строится и раздел, посвященный неолиту. После общей характеристики культурно-исторического значения эпохи следует изложение основных фактов, относящихся к охотничье-рыболовческим племенам Европы и соответствующих широт Азии, и лишь в следующем разделе (неолит на Ближнем Востоке) дается картина культуры и быта передовых, южных земледельческо-скотоводческих племен.

Однако главный недостаток этого раздела, по нашему мнению, заключается в том, что авторы не сумели четко выразить свою общую концепцию, а от этого фактическому материалу часто не хватает внутренней связи. Для читателя, в сущности, остается неясным развитие неолитического общества, происхождение и реальные пути распространения такого, например, важнейшего элемента неолитической культуры, как земледелие и скотоводство, даже если говорить только о Европе.

Показателен в этом отношении пример острова Крита, с которого по непонятным соображениям начинается характеристика неолитических племен. Крит изображается таким образом, как будто его первобытное население жило здесь искони, вне всякой связи с другими территориями, хотя этот остров, несомненно, был заселен выходцами из Передней Азии, отчасти, может быть, и африканского материка. Бросается в глаза нечеткость датировок неолитических памятников Европы и значительной части Азии, а равным образом отсутствие какой-либо ясной системы и последовательности в подаче материала. С той же недостаточной разработанностью проблем неолита связано и явно недостающее в общем, введении к тому экономическое объяснение того, почему по мере развития более сложных форм земледелия, а также с распространением скотоводства как наиболее прогрессивных в те времена форм хозяйственной жизни "мужской труд начинает преобладать над женским" (стр. 8). Предъявляя все эти требования, нельзя, разумеется, забывать сравнительно еще слабую изученность мезолита и неолита как исторических эпох, несмотря на наличие обширного фактического материала.

В целом часть тома, посвященная первобытно-общинному строю, может вызвать известную неудовлетворенность у читателя своим чрезмерно "археологическим" характером: история вещей, орудий преобладает здесь над историей людей, общества.

Русские и советские ученые внесли, как известно, значительный вклад в изучение истории обществ древнего Востока. В частности, именно советским археологам впервые удалось выяснить историю рабовладельческих обществ Закавказья и Средней Азии. Всемирное признание заслужили труды советских урартологов, раскопки Кармир-Блура. Широчайшую известность получили археологические исследования культуры Анау в Средней Азии, позволившие увязать заключительный этап

первобытно-общинного строя в этой части нашей страны с первыми государственными образованиями. Выводы советских исследователей по узловым вопросам социально-экономического и политического развития государств древнейшей эпохи в истории древнего Востока завоевали сторонников и среди прогрессивных зарубежных ученых. Это относится, прежде всего, к выводу о важной роли рабовладения в деспотиях древнейшего Востока.

Из общего количества страниц, отведенных истории древнего Востока, на долю Египта (до VI в. до н. э.) приходится примерно одна треть. Автор соответствующих глав (Ю. Я. Перепелкин) опирается на первоисточники, которые зачастую привлекаются впервые. В каждом периоде египетской истории, называемом по традиции "царством", тщательно отмечаются характерные изменения, которые произошли по сравнению с предшествовавшим временем в сфере производства и культурной жизни. Большое внимание автор обращает на показ прогресса техники, совершенствования орудий труда и развития металлургии. Выдающееся место в советской египтологической литературе, несомненно, должны занять написанные Ю. Я. Перепелкиным характеристики особенностей производственных отношений древнеегипетского общества в различные периоды его существования. Это тем более отрадно и важно отметить, что социально-экономическое развитие Египта изучено явно недостаточно, гораздо хуже, чем, например, Двуречья.

Очень интересной и убедительной представляется данная в томе характеристика египетского рабовладения. Автор обращает внимание на специфические формы использования в Египте труда рабов в качестве земледельцев, ведущих хозяйство экономически самостоятельно. Можно полностью согласиться с тем, как автор интерпретирует термин "мерет", который отдельные советские египтологи считают эквивалентом понятия "раб", что дает возможность в любом источнике, в любом контексте, содержащем это слово, находить сведения о рабах. Хотя автор нигде прямо не пользуется термином "мерет", однако, судя по всему изложению, он справедливо полагает, что первоначальное и основное значение его было "земледелец", точнее, вообще "работник", "непосредственный производитель". При этом естественно, что, если раба использовали как земледельца, его называли "мерет" ⁵ .

Основной, вполне аргументированный вывод автора, в сущности, тот, что рабство в Египте не охватывало всех сторон производства, что главными производителями даже в крупных царских, храмовых или "вельможных" хозяйствах были лично свободные египтяне. Спорным, однако, представляется мнение Ю. Я. Перепелкина, что последние образовывали какую-то особую категорию вовлеченных в соответствующие хозяйства лиц, которые, не являясь рабами, не были и общинниками (стр. 171). Вывод этот, по-видимому, сделан на том основании, что в изображениях и надписях на гробницах эти люди часто показаны работающими партиями, и что из данного хозяйства они получали содержание, зерно, необходимые средства труда. Но разве в условиях деспотического строя и обычные крестьяне-общинники не могли привлекаться к тем или иным работам? Естественно, что во время таких больших работ продовольствие для непосредственных производителей и необходимые средства труда могли выдаваться из кладовых владельца.

Хотелось бы, далее, чтобы автор более четко показал, в чем заключалась специфика тех известных по гробничным изображениям крупных хозяйств, которые толкуются им как "личные дома" знати (стр. 162). Это, как нам, кажется, необходимо было сделать потому, что в данном случае речь идет об очень важном явлении. Известно, что заупокойные владения знати существовали во все эпохи египетской истории, характеризуя собой одну из специфических особенностей земельных отношений в древнем Египте, выражавшуюся в тесной связи крупных светских (царских и аристократических) хозяйств с храмовым хозяйством.

Жаль также, что автор не рассматривает хотя бы в гипотетическом плане и вопрос о том, существовала ли в Египте верховная собственность царя на землю или нет. Может быть, имело бы смысл более подробно показать, как развивалось частное землевладение, в каких отношениях оно стояло к крупному царскому,

⁵ То, что автор придерживается - именно такого мнения, обнаруживается в его переводе известного места из анналов Тутмоса III о даровании военнопленных рабов в храм Амона в качестве "мерет" - "земледельцев" (стр. 334).

храмовому и аристократическому хозяйству. Спорным представляется утверждение, что храмы сдавали землю в аренду (стр. 581). Не точнее ли сказать, что в аренду сдавали землю не храмы и не царские хозяйства, а те частные землевладельцы или даже условные служилые землепользователи, которых постепенно становилось все больше на храмовых и царских землях?

Хотелось бы, чтобы, подробнее излагая все, что относится к периоду XXI - XXVI династий, автор резче подчеркнул такое важное явление, как значительное развитие именно в это время на храмовых и царских землях мелкого частного землевладения, о чем сообщают многочисленные документы купли-продажи земли в ливийско-саисскую эпоху. Это, возможно, позволило бы избежать некоторого преувеличения роли мелкого частного землевладения в начале эпохи Древнего царства (стр. 162 - 163). Ведь, если не считать, надписи Метены о покупке земли у многочисленных "царских людей" (характер сведений, сообщаемых этой надписью, не вполне ясен, так как неизвестно общественное положение тех, кто назван "царскими людьми"), у нас нет больше данных для доказательства наличия мелких землевладельцев - продавцов земли в эпоху Древнего царства.

Изложение истории Египта страдает известной неравномерностью. Ряд очень важных для анализа социально-экономических отношений периодов египетской истории - конец эпохи Древнего царства, начало ливийско-саисской эпохи - освещен слишком бегло. Отсутствует, например, упоминание о таких важных для характеристики социальных отношений в конце периода Древнего царства документах, как иммунитетные грамоты. Неоправданным также следует считать чересчур краткое изложение культурной истории Египта (прежде всего истории литературы). Жаль, что не названы основные археологические открытия, позволившие построить научную историю Египта, не объяснены особенности египетской хронологии и периодизации (этот упрек, впрочем, следует адресовать не Ю. Я. Перепелкину, а редакции I тома, отказавшейся от источниковедческих и историографических очерков). Необходимо, однако, еще раз подчеркнуть, что в целом главы по египетской истории интересны, убедительны и оригинальны. Заслуживают внимания и данная в них новая датировка возникновения государства в долине Нила (стр. 155), и пересмотр датировки восстания народных масс, о котором сообщают "Речение Ипусера" ("Ипувера") и "Пророчество Неферти" (Неферреху) (стр. 285), и, наконец, новая трактовка последствий религиозной реформы Аменхетепа IV ⁶ .

Главы, касающиеся истории стран Передней Азии, Двуречья и Ирана, также находятся, несмотря на сжатость изложения, на уровне современных достижений передовой исторической и археологической науки. В отличие от наших учебников для высшей школы авторы не ограничиваются лишь основными моментами развития того или иного общества, а показывают и особенности этого развития, иногда же, в зависимости от разработанности того или иного вопроса, и объективные причины, вызвавшие данные особенности. С интересом читаются разделы о культуре.

Главы VI и VII (автор - В. В. Струве) по-новому и весьма интересно освещают вопросы возникновения и развития древнейших государств Двуречья, трактуют реформы Урукагины в Лагаше. В главе VII хотелось бы видеть решение дебатировавшегося в специальной литературе вопроса о взаимоотношениях между проникшими в Двуречье семитами и коренным шумерским населением. Глава X, освещающая историю Вавилонии во II тысячелетии до н. э. (авторы - В. В. Струве, И. М. Дьяконов), должна была быть подробнее в части, касающейся времени I вавилонской династии. Ряд спорных вопросов заслуживал более полного рассмотрения (например, термин "мушкену", стр. 290). Сюда можно было бы привлечь материал из близких обществ Северной Сирии (Алалах). Мало внимания уделено также архиву из Мари, дающему обильнейшие сведения по социально-экономической и политической истории и быту начала II тысячелетия до н. э. Хотя в главе и разбираются законы Хаммурапи (стр. 294 - 298), однако совершенно не говорится об их значении как юридической нормы для всей Месопотамии и Сирии вплоть до I тысячелетия до н. э. Следовало бы указать на систематичность и относи-

⁶ Из досадных частностей отметим следующие: нельзя согласиться с подписью под рельефом, воспроизведенным на стр. 345, - "Пленные эфиопы" (рабский рынок). Рельеф из гробницы царя Харемхеба. Египет. XIX династия". В действительности здесь рабский рынок не изображен, нет ни покупателей, ни продавцов, а показан просто привод пленных эфиопов.

тельную упорядоченность этих законов, явившуюся результатом большой кодификационной работы.

В главе XI (автор - И. М. Дьяконов), делается попытка анализа общественных отношений в Митанни (стр. 315 - 316). К сожалению, у нас нет до сих пор материалов о других городах Митаннийского царства, поэтому едва ли возможно судить об общественных отношениях в этом государстве лишь по материалам из Нузу.

Глава, посвященная Малой Азии в период владычества Хеттской державы (автор - В. В. Струве), впервые столь широко знакомит советского читателя с особенностями государственного строя хеттов. Однако глава, на наш взгляд, еще более выиграла бы, если бы автор объяснил возникновение у хеттов недеспотической царской власти и ответил на вопрос, каким образом столь рыхлое на первый взгляд объединение племен и мелких царств могло стать одним из основных факторов политической истории своего времени. Недостаточны сообщаемые сведения по интереснейшему вопросу о "народах моря".

Соглашаясь в общих чертах с трактовкой некоторых особенностей общественного и экономического развития Финикии, укажем все же, что вопреки мнению автора главы прямыми данными о применении труда рабов в террасовом землевладении (стр. 387) мы не располагаем. Нет таких данных также ни о принадлежности купцам земельных участков, продаваемых и передаваемых по наследству (стр. 388), ни о притоке общинников в города. Нам неизвестны и косвенные указания на гражданскую войну в Угарите (стр. 389).

Краткий обзор истории Палестины II тысячелетия до н. э. в основном учитывает современные достижения науки, однако в нем не упомянуты материалы важнейших раскопок в Бет-Шеане, где обнаружены остатки одного из основных центров распространения политического и культурного влияния Египта. В разделе о Сирии следовало бы уделить несколько больше внимания интереснейшему обществу древнего Алалаха.

В главе XIX последующая история древней Палестины (автор - В. В. Струве) написана весьма содержательно. Автору удалось кратко изложить огромный материал. В разделе "Культура и религия Палестины. Иудаизм и Библия" вопрос о возникновении иудаизма освещен несколько односторонне. Не отрицая и не умаляя значения пребывания иудеев в Вавилонии в VI в. до н. э. и благоприятных условий, созданных ахеменидскими властями для развития храмовогородской общины Иерусалима, укажем, что одного этого для возникновения иудаизма было недостаточно. Когда в 722 г. до н. э. ассирийский царь Саргон II, разрушив древний Израиль, переселил часть его жителей в другие местности, они смешались с прочим населением и утратили какую бы то ни было самобытность. Иудеи же, многое, восприняв в Халдейской Вавилонии, не слились с массой местного населения. Следовательно, причину данного явления надо искать во внутреннем развитии Иудеи между 722 и 586 годом до нашей эры. Это не показано в настоящем издании ⁷ .

Глава XX посвящена Закавказью и Урарту, а также вторжениям киммерийцев и скифов в страны Переднего Востока (авторы - И. М. Дьяконов, О. В. Кудрявцев). Несмотря на отрывочность и разрозненность источников, в главе учтены все важные сведения относительно политической и особенно социально-экономической истории этих стран и народов.

В очерке об Ассирии I тысячелетия до н. э. (глава XXI; автор - И. М. Дьяконов), дающем сложную картину расцвета, кризиса и гибели ассирийского рабовладельческого общества, нельзя согласиться с трактовкой некоторых второстепенных событий ⁸ .

⁷ Хотелось бы обратить внимание и на некоторые более специальные моменты. Относительно даты основания Карфагена (стр. 496) существуют и иные точки зрения, кроме принимаемого автором 814 года. Ранее считавшийся менее вероятным год его основания - 826 до н. э. - теперь документально подтвержден (J. Liver. Israel Exploration Journal. 1953, N 2, p. 113 - 120).

Восстание рабов в Тире (стр. 497) было бы правильнее датировать второй половиной VI в. до н. э. Имеющееся у Юстина упоминание о нем очень туманно и смешано с легендой. Единственно реальным материалом является известие Менандра Эфесского (отрывок из Иосифа Флавия: Против Аппиона 1, 21). В разделе о Сирии недостаточно оттенена роль Дамаска (стр. 507), игравшего большую политическую роль в первые века I тысячелетия до н. э.

⁸ Вряд ли можно утверждать, что битва при Каркаре в 853 г. закончилась победой коалиции противников Ассирии и поражением последней. Несомненно, что царь Салманасар III не добился подчинения Сирии и Финикии, хотя источники указыва-

Нововавилонское время, когда товарно-денежные отношения достигли своей высшей точки развития в странах древнего Востока, занимает в томе большое место (глава XXII; автор - И. М. Дьяконов). В достаточной мере, рассмотрев политическую и социальную историю халдейской Вавилонии, автор, однако, не уделил должного внимания специфике ее аграрных отношений и Вавилону как важнейшему центру мировой торговли своего времени. Не соответствует фактам утверждение, будто Тир сохранил целиком свободу в своих внутренних делах (стр. 563). Имеющиеся документы говорят о том, что все сделки должны были совершаться с согласия и в присутствии вавилонского резидента - шандабакку ⁹ .

В главах об Индии автор Г. Ф. Ильин, связанный более чем скромным листажом, был вынужден ограничиться лишь изложением выводов, к которым он пришел, изучая доступные источники, и отказаться от подкрепления документами своих весьма важных, но пока еще спорных положений. Автор, осветив с возможно большей полнотой социально-экономическое и культурное развитие Индии, весьма скупо рассказал о политических событиях, происходивших на территории этой страны в описываемый им период. Тем не менее, Г. Ф. Ильин, по нашему мнению, в целом удачно справился со своей весьма нелегкой задачей. Стоя на общепринятой среди советских историков точке зрения, что при всех особенностях древнеиндийское общество вплоть до первых веков нашей эры являлось в своей основе рабовладельческим, автор показал его в развитии и высказал ряд интересных соображений по вопросу о разложения рабовладельческого строя и зарождении внутри него феодального уклада.

Изложение Г. Ф. Ильина охватывает период от первобытно-общинного до начала развитого рабовладельческого общества. В этих главах наиболее яркими являются страницы, посвященные культуре Мохенджо-Даро и Хараппы, сословному строю, возникшему в раннерабовладельческих государствах Индии, и древнейшей религии индийского классового общества - брахманизму.

Однако следует поставить в упрек автору недостаточно четкое определение, во-первых, различий между варнами и кастами в узком смысле и, во-вторых, экономического положения низших варн, которое определяло их правовое положение. Это особенно важно было сделать в отношении шудров, имея в виду обычное смешение их с рабами. Приходится сожалеть, что Г. Ф. Ильин не использовал своей же работы, опубликованной в N 2 "Вестника древней истории" в 1950 г., в которой с большой убедительностью была показана несостоятельность такого отождествления. Автор своей ссылкой на брахманские законы, в которых "шудрам предписывалось находиться в услужении у трех высших варн", дал все основания для смешения шудров с рабами.

Г. Ф. Ильин, далее, слишком упростил происхождение гипотезы о завоевании Индии так называемыми "арийскими" племенами. Автор не прав, заявляя, что ни одна из гипотез не дает обоснованного ответа даже на вопросы, откуда появились эти племена, и что они собой представляли, по крайней мере, в отношении уровня экономического развития. На самом же деле, как нам кажется, наименее доказанной является лишь начальная дата появления "арийских" племен на территории Индии, самой общепринятой из которых являются 1750 - 1500 гг. до н. э. Г. Ф. Ильин использует данные ведической санскритской литературы при характеристике первобытно-общинного строя, предшествующего культуре классового общества III - II тысячелетий до н. э. в долине Инда (стр. 425). Но тем самым он лишь подводит читателя к мысли, что "арийские" племена появились в Индии задолго до возникновения культуры Мохенджо-Даро и Хараппы.

Значительное место в томе уделено Ки-

ют, что он преследовал своих бегущих врагов даже на кораблях. Кроме того, в тылу антиассирийской коалиции Тир и Сидон сохраняли верность Ассирии, дань с их кораблей (вероятно, с оборота морской торговли) выплачивалась Салманасару III регулярно (Luckenbill. Ancient Records of Assyria and Babylonia. Vol. I. London. 1927, § 600, 633). Нельзя также согласиться с данной в книге трактовкой договора Асархаддона, царя Ассирии, с Баалом, царем Тира. После захвата и разрушения Сидона Ассирией владения Тира были увеличены, как указывают анналы Асархаддона. Однако в договоре речь шла не о передаче Тиру ряда береговых владений Сидона, а лишь о разрешении использования им причалов, принадлежавших Ассирии. Это произошло не ранее 671 г. до н. э., после очередного возмущения Тира и сокращения его владений в результате подчинения Ассирии.

⁹ E. Unger. Nabukadhezar II und sein sandabakku (Oberkomissar) in Tyrus. "Zeitschrift fur die alttestamentische Wissenschaft", 1926, N 3 - 4.

таю. Соответствующие главы, XVII - "Древнейший Китай (до XII в. до н. э.)" и XXVI - "Рабовладельческое общество Китая в XII - VI вв.. до н. э.", принадлежат Л. И. Думану. Рассказав о природе и населении древнего Китая и первобытно-общинном строе, предшествовавшем образованию первого древнекитайского государства Инь, автор дал затем на основе археологических материалов обстоятельную характеристику экономики и социальных отношений иньского общества. Л. И. Думан правильно отмечает, что прогресс, который был, достигнут тогда в развитии производительных сил, нашел свое наиболее яркое выражение в появлении техники плавки бронзы. Опираясь на новейшие труды китайских ученых, он обосновывает тот вывод, что в хозяйстве древнего Китая основное место заняло земледелие, оттеснив на задний план не только рыболовство и охоту, но и скотоводство.

Наряду с разделом, посвященным экономике иньского общества, удачей автора следует признать характеристику идеологии и культуры Китая до середины I тысячелетия до н. э. Л. И. Думан, показал, как потребности повседневной жизни наряду с развитием земледелия и ремесла побуждали древних китайцев изучать явления природы и накапливать научные знания. Рассказывая о возникновении и развитии китайской письменности, о появлении первых литературных и музыкальных произведений, автор знакомит читателя с тем, как уже в глубокой древности были заложены основы великой китайской культуры.

Приведенные в главе XVII сведения о природе района Китая, где возникло древнейшее китайское государство, о характере занятий жившего здесь населения имеют несомненную познавательную ценность, но освещение проблем истории общества эпохи Инь, как мы покажем ниже, представляется спорным.

Разложение первобытно-общинного строя и возникновение классов охарактеризованы слишком общо, без попытки выяснить, в каких конкретных формах протекал этот процесс в древнем Китае. Так, на стр. 445 автор пишет: "Родовая собственность на землю распадалась. По-видимому, племенные вожди, узурпировавшие власть и превращавшиеся в царей, стали единолично распоряжаться землей в общинах, рассматривая ее в качестве государственной собственности". Читателю не разъясняется, подразумевает ли здесь автор одновременное превращение в царей ряда племенных вождей, - что как будто невозможно, так как речь идет об одном иньском государстве, - или говорит о длительном процессе, происходившем в государстве Инь (в этом случае непонятно, каким образом после возникновения царской власти, возможно, было многократное превращение племенных вождей в царей).

Возникшее в связи с этим недоумение не разъясняется и тогда, когда автор вслед за вышеприведенной фразой пишет: "Во всяком случае, данные о дарениях земли ваном (правителем), хотя и не часто, но встречаются в надписях на иньской бронзе наряду с надписями о пожаловании рабов". По-видимому, совершавшиеся царями пожалования должны, по мысли Л. И. Думана, подтвердить факт их единоличного распоряжения землей. Но что следует понимать под такими неясными и расплывчатыми терминами, как "царь" и "правитель"? Каково конкретное их содержание в условиях только что возникшего примитивного рабовладельческого государства? На эти вопросы не дается ответа. Более того, в конце страницы автор вновь ставит читателя в тупик, сообщая, что царь был лишь номинальным собственником земли, откуда следует, что он не имел возможности распоряжаться ею.

Глава не свободна и от фактических ошибок. Так, например, вопреки цитированному выше утверждению автора, не существует надписей на иньской бронзе, которые говорили бы о дарении земли или о пожалованиях рабов. Такие надписи на бронзовых предметах относятся к последующей эпохе Чжоу. Подавляющее большинство иньских бронзовых сосудов вообще не имеет надписей; изредка встречаются единичные иероглифы, указывающие, по-видимому, на принадлежность предмета определенному, лицу ¹⁰ . Аналогичной ошибкой является и утверждение, будто в эпоху Инь "религия, укрепляя авторитет царя, представляла его в глазах народных масс... "сыном неба" (божества), управлявшим "поднебесной" страной якобы по повелению неба" (стр. 446). Все это относится к эпохе Чжоу, а не Инь; в эпоху Инь небо не было синонимом божества, и царя не называли сыном неба ¹¹ .

Возражения вызывает и глава XXVI, посвященная периодам, получившим в китай-

¹⁰ Чжу Цзянь-синь. Цзинь ши сю (Палеография). Шанхай. 1955, стр. 78.

¹¹ Го Мо-жо. Цинтун ши дай (Бронзовый век). Пекин. 1954, стр. 5.

ской исторической традиции наименование Западного Чжоу (по традиционной хронологии XII - VIII вв. до н. э.) и Чуньцю (VII в. до н. э.).

Одной из характерных черт данной эпохи, освещенной источниками гораздо лучше, чем предыдущая, является образование на территории Китая ряда государств, формально зависимых от чжоуского вана. Этим государствам склонны были ранее приписывать феодальный характер, но в последнее время исследования китайских ученых показали, что это были примитивные государственные образования, возникшие в период Западного Чжоу в результате племенной колонизации. Раскрытие подлинного характера общества периода Западного Чжоу является значительным достижением исторической науки, результатом текстологических исследований, вскрывших под поздними наслоениями источников, подвергавшихся многовековой переработке со стороны конфуцианских ученых, древнейший костяк, позволивший восстановить хозяйственный, социальный и культурный облик рассматриваемой эпохи. Глава XXVI не вполне учитывает в этом отношении достижения науки за последние десятилетия.

Преувеличивая уровень развития товарно-денежных отношений в тот период, автор сообщает, что в Западном Чжоу существовала свобода отчуждения и заклада земли (стр. 609). Как показывают источники, относящиеся к последующему периоду - Чуньцю, не только в XII - VIII, но к в VII - V вв. до н. э: в Китае не было ни свободного отчуждения, ни заклада земли. Нет данных, которые подтвердили бы мнение, будто в Западном Чжоу купцы приобретали "у разорявшейся наследственной аристократии крупные земельные владения и рабов" (стр. 608). Такие явления имели место лишь начиная с периода Чжаньго (V - III вв. до н. э.), то есть на много столетий позднее. Глава не свободна от внутренних противоречий. Так, на стр. 611 автор пишет, что власть вана в период Западного Чжоу "распространялась не только на царские владения, но и на территории многих областей, непосредственно управлявшихся правителями различных рангов". А несколькими абзацами ниже выясняется, что в течение всего периода Чжоу "различные области представляли собой по существу отдельные царства".

Несколько слов о хронологии. Автор всюду безоговорочно пользуется традиционной хронологией. Между тем новейшие исследования астрономических данных, содержащихся в иньских надписях, показывают, что события, относящиеся к эпохам Инь и начала Чжоу, на самом деле произошли, по крайней мере, на столетие позже, чем указывается традиционной хронологией ¹² . Гранью между эпохами Инь и Чжоу является, таким образом, не XII, а вторая половина XI в. до н. э. Соответственно этому следовало бы уточнить названия глав XVII и XXVI.

Главы и параграфы, посвященные истории древней Греции и Италии, занимают немного места в I томе. Положительной оценки заслуживает стремление представить историю этих стран не изолированно, а как составную часть социально-экономического, политического и культурного развития сложного комплекса Средиземноморья. В связи с общим территориально-синхронистическим построением тома в историю соседних стран вкраплены сведения о связях с греками, а в главах по истории Греции и Италии - сведения о взаимодействиях с государствами Малой Азии, Сирией, Египтом, с западными и северными соседями и т. п. Однако в отдельных случаях применение территориально-синхронистического принципа дробит содержание. Например, в главах XV ("Ранние рабовладельческие государства в Эгейском бассейне") и XXVIII ("Греция XI - IX вв. до н. э.") (автор - Я. А. Ленцман) нет систематических сведений о Трое, имеется лишь несколько разрозненных упоминаний о ней как о сюжете, уже знакомом читателю. Оказывается, что краткие систематические данные о Трое содержатся в главе XIII ("Малая Азия в период господства Хеттской державы"), в параграфе "Западная Малая Азия и падение Хеттской державы" (стр. 381 - 383). Таким образом, материал о Трое читатель сможет найти, только воспользовавшись указателями. Редакции следовало бы в соответствующих местах делать отсылки, вполне оправдывающие себя в подобного рода изданиях. Впрочем, ради большей цельности и последовательности в изложении истории отдельных стран редакция в ряде случаев обоснованно нарушила излишне педантичную синхронность.

Систематическое изложение истории Эгейского мира- и собственно древней Греции

¹² J. Needham. Science and civilisation in China. Vol. I. Cambridge. 1954, p. 90.

в очень сжатой форме дает читателям большой материал. Я. А. Ленцман в главе раскрывает современное представление об историческом процессе, приведшем к образованию раннеклассовых рабовладельческих обществ - критского и микенского, - о развитии и гибели этих островков классового общества, окруженных обширными территориями, на которых проживали племена с первобытно-общинным строем. Но, увлеченный археологией, автор недостаточно использовал мифы и литературную традицию о Крите и Микенах, которая получила в настоящее время значительное археологическое подтверждение; а между тем такой материал оживил бы содержание этой в целом хорошо написанной главы. Сомнительным является лишь утверждение, что уже в микенском обществе были массы жестоко эксплуатируемых рабов.

Истории древней Италии уделен только один, посвященный главным образом этрускам, параграф в главе XXVII ("Южная Европа в первой половине I тысячелетия до н. э."). Обращает на себя внимание небрежная формулировка названия главы: Греция также является частью Южной Европы, но в данной главе она отсутствует. Продолжение истории древнейшей Греции мы находим только в главе XXVIII ("Греция XI - IX вв. до н. э."). Она отражает достижения исторической науки последних десятилетий, значительно расширившей в результате археологических открытий круг источников, который в прошлом был ограничен главным образом "Илиадой" и "Одиссеей". Впрочем, недооценивать их содержания тоже не следует. А некоторые признаки этого имеются в главе. Данные поэм используются суммарно, без учета того, что "Илиада" старше "Одиссеи", что приводит к некоторой статичности в описании социальных отношений.

В главе специально отмечено значение микенского наследия при переходе всех эллинских племен к рабовладельческому строю (стр. 637). Точнее было бы говорить не обо всех эллинских племенах, а о подавляющем большинстве их.

Существенным недостатком содержательных глав, принадлежащих перу Я. А. Ленцмана, является то, что в них описание вещей доминирует над изложением общественных отношений.

Глава XXIX, которой завершается I том "Всемирной истории", написана Д. П. Каллистовым и озаглавлена "Греция в VIII - VI вв. до н. э. Формирование рабовладельческих государств (полисов)". В главе отмечено своеобразие процесса становления рабовладельческого общества в Греции на основе античной формы рабовладельческой собственности, неравномерность развития разных районов страны при ведущей роли передовых центров, например, Аттики. В конце дается краткий общий очерк идеологии и культуры Греции в VIII - VI вв. до н. э. В целом глава является результатом серьезного отбора и обобщения значительного и разнообразного материала. В силу своей крайней сжатости она написана несколько неровно и вызывает ряд замечаний. Причины появления и развития рабовладельческих городов-государств, развивавшихся в условиях относительно более высокого уровня производительных сил и на основе античной формы рабовладельческой собственности, раскрыты недостаточно конкретно, хотя и лучше, чем в нашей учебной литературе. Тот же упрек может быть сделан и в отношении анализа становления самой античной формы собственности. Чрезмерно краток очерк греческой колонизации в VIII - VI вв. до н. э.

Полнее следовало объяснить причины отмены долгового рабства в Аттике и того обстоятельства, что по реформам Солона впервые введенный имущественный ценз определялся только доходами с земли. Неполнотой страдает и анализ причин падения Писистратидов. Желательно было бы не только отметить, но и объяснить вмешательство Спарты в афинские дела во время свержения Гиппия и реформы Клисфена. Необходимо уточнение последних. Указания на то, что каждая новая фила была образована из различных районов Аттики, недостаточно. На самом деле каждая из трех триттий - составных частей новой территориальной клисфеновой филы - должна была обязательно принадлежать к одной из трех вполне определенных местностей Аттики: городской, береговой и внутренней. Только в последней преобладала аристократия, поэтому при голосовании в новых филах демос мог получать большинство голосов. Социальное и политическое значение реформы Клисфена при таком освещении становится более определенным.

История Спарты изложена несколько схематично и описательно. Даже в рамках краткого очерка все-таки надо было более систематически осветить пережитки первобытных отношений, показать, что в Спарте пережиточными первобытными формами не-

редко маскировались новые социальные отношения. В частности, объяснение "фидитий" - общественных обедов спартиатов (стр. 670) - только как обедов, устраиваемых в складчину и восходящих к глубокой древности, недостаточно, потому что в классовом спартанском обществе этот древнейший институт получил новое содержание.

"Фидитии", по сути дела, были оформлением имущественного ценза. Спартиат, не имевший средств, чтобы вносить свою установленную традицией равную долю в эту "складчину", исключался из числа полноправных граждан. Из частных погрешностей главы можно отметить неточные сведения о прославленном в Спарте поэте Тиртее: свои стихи он писал не на дорийском наречии, а на ионийском, в который были вкраплены отдельные доризмы. Анапестов он не писал вовсе. Поэтесса Сапфо жила не на рубеже VII - VI вв., а в первой половине VI века.

Следует отметить и спорность общего утверждения (во введении к тому), будто в Греции и Риме по сравнению с Востоком роль ростовщического капитала была меньшей (стр. 11).

В заключение сделаем несколько общих замечаний по всему тому. Следует отметить некоторую сухость изложения и не всегда отчетливо выделенные из массы разнообразного материала основные характеристики и вехи исторического процесса. Выше уже указывалось, что в томе нет специальных глав, посвященных источниковедению и историографии. Правда, в отдельных параграфах встречаются упоминания, например, о Геродоте, Плутархе и других греческих авторах, но нигде специально не объяснены характер и значение их трудов как исторических источников. Так же обстоит дело и в отношении надписей и других археологических материалов. Вообще историческим источникам уделено небольшое и неравномерное в разных главах внимание, как будто они уже знакомы читателю. Главы по источниковедению и историографии ввели бы массового читателя в лабораторию марксистско-ленинской методологии изучения истории, усилили бы его интерес к нашей науке.

Но и в своем настоящем виде I том "Всемирной истории", обобщающий огромный исторический материал и правильно решающий ряд принципиальных вопросов начального этапа истории человечества, представляет собой большой творческий успех авторского коллектива. Успеху этому способствовало, в частности, то обстоятельство, что редакция тома сумела широко использовать силы многих советских специалистов, работающих в этой области.

(Окончание следует в N 6).

Similar publications: L^Ukraine L^World Y G

Publisher:

Samira Dzhanabaeva → Contacts and other materials (articles, photo, files etc)

Author's official page at Libmonster: https://elibrary.com.ua/Samira

Find other author's materials at: Libmonster (all the World) • Google • Yandex

Permanent link for scientific papers (for citations):

М. Л. ГЕЛЬЦЕР, П. П. ЕФИМЕНКО, А. М. ОСИПОВ, Н. Н. ПИКУС, В. А. РУБИН, И. А. СТУЧЕВСКИЙ, Рецензии. Всеобщая история. "ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ". ТТ. I - II // Kiev: Library of Ukraine (ELIBRARY.COM.UA). Updated: 09.03.2016. URL: https://elibrary.com.ua/m/articles/view/Рецензии-Всеобщая-история-ВСЕМИРНАЯ-ИСТОРИЯ-ТТ-I-II (date of access: 11.11.2025).

Found source (search robot):

Publication author(s) - М. Л. ГЕЛЬЦЕР, П. П. ЕФИМЕНКО, А. М. ОСИПОВ, Н. Н. ПИКУС, В. А. РУБИН, И. А. СТУЧЕВСКИЙ:

М. Л. ГЕЛЬЦЕР, П. П. ЕФИМЕНКО, А. М. ОСИПОВ, Н. Н. ПИКУС, В. А. РУБИН, И. А. СТУЧЕВСКИЙ → other publications, search: Libmonster Ukraine • Libmonster World • Google • Yandex

Comments: