Автор: Василий Молодяков

Дедков Н. Консервативный либерализм Василия Маклакова. - М.: АИРО-XX, 2005 (серия "Первая монография"). 224 с.

Фамилию Маклаков знал каждый советский десятиклассник. По крайней мере должен был знать - в качестве одной из голов контрреволюционой гидры "Гучков - Милюков - Маклаков". Имя-отчество кадетского лидера Василия Алексеевича Маклакова (1869 - 1957) и отличие его от брата Николая, министра внутренних дел, в обязательный минимум не входили.

Историкам Маклаков, конечно, прекрасно знаком в разных ипостасях - защитника на громких политических процессах, умеренного оппозиционера (правый кадет), думского оратора, посла во Франции, публициста, мемуариста, масона. Однако, несмотря на обилие источников, монографических исследований о Маклакове нет, кроме апологетической биографии, написанной Георгием Адамовичем (выбор автора диктовался не только литературным талантом, но принадлежностью обоих к масонству).

"По сути дела, о Маклакове как в России, так и за рубежом написано очень немного, - отмечает Никита Дедков, автор первого исторического труда о нем. - Если некоторые вопросы, связанные с его жизнью, и были поставлены в литературе, то они удостоились ответа только самого беглого, поверхностного. Систему его взглядов в целом виде (особенно с учетом их эволюции) не пытался рассматривать никто, если не считать публицистическую книгу Адамовича, которая в большей степени есть история человека, а не биография политического деятеля". В чем причина? По мнению Дедкова, "историографическую судьбу Маклакова понять несложно: для советских историков он оказывался чужд как либерал, для российской эмиграции, сохранившей партийные разногласия, - как либерал "неправильный", ни к кому не примкнувший".

Положение первооткрывателя и легко, и трудно. Относительная легкость исследования определяется значимостью фигуры, обилием источников, отсутствием именитых и удачливых предшественников. Трудность заключается в большой ответственности. Первое специальное исследование о Маклакове самим фактом своего первенства останется в исторической науке.

Рецензируемая работа - не биография Маклакова "от и до". Автор ограничился дореволюционным периодом, отметив, что ни в эмиграции, ни, что удивительно, между Февралем и Октябрем Маклаков не играл той роли, которую играл до революции (столпу кадетской партии не нашлось места во Временном правительстве). Дедков отказался от выстраивания книги в хронологическом порядке: перед нами не жизнеописание, но исследование политических и этических воззрений Маклакова.

Первая часть - "Вехи" - дает хороший синопсис жизни героя от рождения до Февральской революции. Заглавия разделов говорят сами за себя: "Детские годы", "Московский университет", "Адвокат", "Начало общественной деятельности. Общество "Беседа"", "Член кадетского ЦК", "Думский депутат". Жизнь своего героя Дедков, кажется, знает во всех подробностях, поскольку, не довольствуясь опубликованными источниками, основательно поработал в архивах. Жанром исторического повествования он владеет хорошо и, несомненно, способен написать "классическую" биографию Маклакова.

Вторая часть - "Самостоятельная сила добра" - представляется наиболее интересной. "Политика - грязное дело", "Все политики - беспринципные циники", - гласят расхожие клише. В Большой Политике без оппортунизма и цинизма, видимо, нельзя, но это не значит, что все политики непременно негодяи. Советская историография этический элемент в политике игнорировала, если речь не шла о большевиках. Поэтому этические взгляды Маклакова до сих пор оставались terra incognita. Дедков и здесь выступил первооткрывателем. Он подробно воссоздал историю отношений Маклакова с толстовцем Михаилом Новоселовым и с самим Львом Николаевичем. "Толстовцем" Василий Алексеевич не стал, хотя пытался "опроститься", но избрал Льва Николаевича своим учителем в вещах более важных, чем догмы или внешняя атрибутика. Изучив дружбу молодого Маклакова с Толстым - книга показывает, что это слово здесь вполне уместно, - Дедков цитирует Адамовича: "Никто не склонился перед Толстым проще и естественнее, никто лучше и полнее не понял великой важности толстовских мыслей, пусть и отдавая себе отчет в их практической неосуществимости и не скрывая своего бессилия принять их к жизненному руководству".

Третья часть - "Консервативный либерализм" - посвящена анализу взглядов Маклакова на государство, право, законность, суд и революцию. Маклаков был сильным политиком и хорошим оратором, но оставался прежде всего юристом, адвокатом. Интересы права и законности он ставил выше партийных выгод, из-за чего оказался на правом фланге кадетской партии, ближе к октябристам. "Моя точка зрения не моральная, - говорил он, - даже не политическая, а государственно-правовая". Но именно он защищал депутатов первой Думы, преданных суду за составление Выборгского воззвания, и Менделя Бейлиса, на процессе которого его речь "оказалась центральной и имела решающее значение".

В России существовало несколько типов адвокатов. Одни готовы были защищать кого угодно, прельстившись щедрым гонораром или скандальной славой. С них классики писали Балалайкиных и Фетюковичей, а их помощники шли либо в аферисты, либо в революционеры. Несомненный либерал и при этом несомненный государственник, Маклаков стремился защищать сначала принципы, а потом клиентов, хотя несколько раз брался за сомнительные дела (процесс промышленника Тагиева в 1912 году). Он старался быть верным принципам, которые сформулировал в речи на Выборгском процессе: "Суд есть высший орган государственной власти, как закон есть душа государственности. Беда страны не в дурных, или, как принято говорить, в несовершенных законах, а в том, что беззаконие может твориться у нас безнаказанно. И какие бы хорошие законы ни были изданы, как бы ни был хорош законодательный аппарат, который теперь установлен, но если законы охранять будет некому, то от них не будет блага России. А охрана закона от всякого нарушения и сверху, и снизу есть задача суда. Им могут быть за то недовольны, его могут втягивать в борьбу политических партий, могут грозить его несменяемости, но пока суд, хотя и сменяемый, но независимый суд, стоит на страже закона - до тех пор живет государство". Не Бог весть как оригинально, но до чего же актуально!

Как биограф Дедков достоин своего героя. Он пишет со знанием дела, в широком контексте времени, объективно, аргументированно и с незаурядным литературным мастерством. Его первая монография не "ювенилия", но зрелое и значимое исследование, которое еще долго не утратит своего значения.

Permanent link to this publication: