Libmonster ID: UA-3836

 Автор: Николай Злобин

Соединенные Штаты и Россия: надежды, просчеты и трудности поиска модели партнерства

Две тысячи третий год стал периодом серьезных просчетов во внешней политике России. Самым главным из них явилось упущение тех стратегических возможностей, которые образовались было в ходе войны с международным терроризмом и начавшимся на этой почве одно время сближением Москвы с Соединенными Штатами. Последствия этого просчета будут ощущаться в течение долгого времени. Отчасти он объясняется неповоротливостью и зашоренностью политического мышления западного, в том числе американского, истеблишмента, его эгоизмом и самоуверенностью. Однако в гораздо большей степени это стало следствием того, что после 1991 г. российская внешняя политика при всех изменениях в риторике так и не выработала новых целостных фундаментальных подходов и новой системы идей, но продолжала оставаться интеллектуально беспомощной, импульсивной, импровизационной, зачастую даже имитационной. Она во многом продолжала базироваться на представлениях о мире, сформированных в годы холодной войны, скорее свойственных Министерству обороны, а не МИДу. Это резко отделяет Москву от стран Европы, где внешняя политика давно уже строится на других принципах и приоритетах, в основном социальных, экономических и гуманитарных.

Революция не состоялась

Однако именно такой подход мог стать основой тактического союза с США, для которых после 11 сентября 2001 г. национальная безопасность, защита своей территории и интересов также стали основной внешнеполитической линией. Россия, казалось бы, обрела самого мощного из возможных союзников.

Когда президент России Владимир Путин заявил о полной и безоговорочной поддержке США, это было расценено как стратегический выбор, сделанный российским руководством и соответствующий интересам обеих стран, как "революция в российской внешней политике". Россия восприняла американскую трагедию, как свою собственную, тысячи людей с цветами пришли к посольству США в Москве. "Америка и Россия теперь будут лучше понимать друг друга, нам будет легче находить общий язык", - писали российские СМИ. Одновременно НАТО объявила о введении в действие параграфа устава о коллективных действиях стран, входящих в блок. Россия сразу оказалась в компании наиболее сильных стран мира, объединенной общим видением мировых проблем и угроз.

Однако прошло всего несколько месяцев, и российско-американские отношения резко пошли на спад. Европа стала активно отталкивать от себя Россию. Сама Россия заняла позицию, способствующую расколу Европы, что явно противоречило стратегическим интересам ее безопасности. Нельзя снимать ответственности ни с США, ни с Европы за допущенные в последние два года ошибки и просчеты в их внешней политике, однако ответственность за то, что российский "стратегический выбор 11 сентября" таковым на деле не оказался, лежит на Москве. За прошедшие два года Кремль не объяснил Вашингтону, что этот выбор означает на практике, не попытался убедить свое общество и элиту в его правильности, не сделал каких-либо шагов по его реализации. Если внешнеполитическая революция и произошла, она не вышла за пределы кабинета Путина. Российская внешняя политика оказалась не только не обеспечена должными экономическими и организационными ресурсами, но и необходимой политической волей.

Конечно, это проблема не одной России. Война с терроризмом доказала полную неадекватность системы международных отношений и политической философии, на которой она базировалась последние полвека. Именно в этой системе Россия играла ведущую роль, являясь балансом США. Холодная война приучила к предсказуемости и сбалансированности, примитивности внешнеполитического мышления и комфортности бытия. Она не допускала войну горячую - в этом была ее историческая заслуга. Америке понадобилось более 10 лет после распада СССР, а также трагедия в Нью-Йорке и Вашингтоне для того, чтобы попытаться определить новые принципы национальной безопасности и начать осознавать степень своей ответственности. Европа пока не

стр. 20


сумела сформулировать внешнюю политику и живет в придуманной ею самой действительности стеклянного дома. Арабский мир утратил всяческую толерантность и, видимо, чувство исторической реальности, увлекшись идеями цивилизационного реванша. Сколько лет уйдет у России на поиски своего места в новом мире, пока трудно даже предположить.

Союзы и союзники

Почти все дефиниции словаря международных отношений требуют переосмысления. Еще недавно главным критерием международных союзов было единство ценностей в обществе, например демократия, свободный рынок или социализм. Теперь союзы строятся на основе практической пользы, геополитических возможностей и общих внешнеполитических целей. В этих условиях возникают новые трудности для России. С одной стороны, в силу причин внутреннего характера сама она является гораздо менее привлекательным партнером. С другой - страны, традиционно входившие в российскую сферу влияния или искавшие ее дружбы, например Узбекистан, Грузия или Польша и Болгария, стали проявлять большой интерес к партнерству, а то и вхождению в другие центры силы, в первую очередь к США и НАТО. В этих условиях у Москвы остается лишь два направления формирования самостоятельных блоков - часть Средней Азии и Белоруссия.

Однако и сущность блоков также изменилась. Они носят теперь только временный характер, ибо никто не хочет делать долгосрочных обещаний и впадать в зависимость от них, а ситуация меняется так быстро, что национальные элиты зачастую не в состоянии понять глубинный смысл событий. Реакция российского внешнеполитического истеблишмента на американские акции в Ираке является типичным примером. Союзы создаются для решения конкретной, ограниченной проблемы, после чего страны легко разбегаются в разные стороны. В следующий раз они могут встретиться уже как противники. Это неприемлемо для ослабленной Москвы, которая хочет гораздо более формализованных отношений, в первую очередь с США. Практически малозначимый договор о сокращении наступательных вооружений был заключен в мае 2002 г. в Москве по настоянию России. США предлагали договориться об этих сокращениях на неформальной основе. Москва настаивает на формальной отмене поправки "Джексона-Вэника" и переводе всех договоренностей с Евросоюзом на формальную договорную основу.

Изменились понятия войны, безопасности и военной силы, что создает новые вызовы как для США, являющихся единственной военной гипердержавой, так и для России - страны, утратившей военное превосходство и возможности самостоятельно обеспечить свою безопасность. Военная слабость России является новым и радикальным фактором в международных отношениях. Вопреки распространенному в России стереотипу, российская военная слабость стала для США фактором в большей степени неприятным, нежели положительным. Такая слабость сегодня нуждается не только в осознании, но и в компенсации. Этого не сможет обеспечить, например, Европа, с которой у России гораздо больше неурегулированных проблем, чем с США. Военная слабость самой Европы - явление не новое. Однако до недавнего времени эта слабость была скрыта мощнейшей военной поддержкой, оказываемой ей со стороны США. Для России сегодня важно, чтобы атлантические трения не подорвали международную безопасность, ибо она находится гораздо ближе, чем европейцы, а тем более американцы, к наиболее взрывоопасному региону планеты.

Нынешние войны ведутся, как правило, бесконтактным способом. Упор делается не на лобовое столкновение армии, целью является не столько военная победа, сколько изменение режима или его политики. Ничего уникального здесь нет: именно смены режимов произошли в России, странах Восточной Европы и бывшего СССР за 1990-е годы. Однако и здесь у Москвы и Вашингтона есть принципиальные разногласия по вопросу о том, какие страны представляют наибольшую угрозу миру. Москва считает, что в их число входят, например, Грузия, Саудовская Аравия или Пакистан, чьи ракеты могут достигать ее территории, в то время как Ирак не представлял никакой непосредственной угрозы. По ее мнению, не представляет такой угрозы и Иран. Однако вести современную войну российская армия не в состоянии, а традиционная война, в которой она могла бы принять участие, не приведет к достижению стабильности в опасных регионах. Это накладывается на существующее политическое и экономическое ослабление Москвы. Поэтому ее роль в принятии такого рода решений сегодня крайне незначительна.

Кризис международных организаций

В свое время Вторая мировая война разрушила все существовавшие до нее международные учреждения и создала новые. Сама ООН была рождена, чтобы заменить недееспособную в условиях войны Лигу Наций и гарантировать, что ни одно из входящих в антигитлеровскую коалицию государств не будет заключать сепаратного мира со странами "оси". В 1945 г. в Совет Безопасности вошли пять постоянных стран-победителей. Это казалось вполне логичным и справедливым с точки зрения этой пятерки. То, что, к примеру, там совсем не были представлены два континента - Африка и Латинская Америка, не вызывало затруднений с точки зрения сомнений в легитимности этого органа.

Однако сегодня вряд ли оправданно определять международное значение той или иной страны итогами последней мировой войны. Так, вторая и третья экономики планеты - Япония и Германия - имеют гораздо большее значение в мировом хозяйстве и политике, чем, скажем, Россия или Франция, однако в СБ не входят, как, например, и Индия с более чем миллиардом населения, ядерным оружием, или пятая по населенности страна мира - Индонезия. Можно упомянуть также и ядерный Пакистан или Бразилию. Глобализация, технологическая революция, расширение клуба ядерных стран еще более ускорили ломку традиционной иерархии международной власти. Из многих столиц мира сама структура ООН сегодня выглядит несправедливой и нелогичной. Задолго до распада СССР ООН превратилась в бюрократическую структуру, занимающуюся не сколько проблемами политики, но благотворительности, образования и здравоохранения. Колоссальные геополитические изменения в мире за последние 15 лет совершились без ее участия.

Сила ООН сегодня в значительной степени заключается в отсутствии конкуренции, в многолетних связях с национальными элитами большинства стран, которые используют ее трибуну для решения собственных проблем и утверждения своего международного имиджа, чего они не могут достичь реальной политикой. Это продемонстрировали дебаты в СБ по вопросу войны с Ираком, французские и немецкие проекты резолюций. После того как Кремль превратился в незначительного политического игрока, стало особенно заметно, что ООН не в состоянии решать главные политические проблемы современности, природа которых к тому же радикально изменилась. Она

стр. 21


не справилась, к примеру, с Чечней, международным терроризмом, геноцидом в Сербии и Эфиопии, с Ближним Востоком, Афганистаном, Восточным Тимором, Либерией, Северной Кореей, с распространением оружия массового поражения, наркобизнесом и многим другим. Нет сомнений, что США в конечном счете неизбежно начнут передавать ООН часть своих функций в Ираке, но нет никакой уверенности, что эта организация будет способна их эффективно осуществлять.

Сегодня требуется или действительно радикальная реформа ООН, или ее роспуск и создание принципиально новой международной организации, способной адекватно реагировать на изменившийся мир. Однако Москва занимает очень осторожную в этом вопросе позицию, провозглашает "главенствующую роль ООН", но обходит проблему ее неэффективности, в чем опять расходится с Вашингтоном. Ирак может стать "неподъемной ношей" для этой организации, а борьба с международным терроризмом - началом окончательного краха ООН в ее нынешнем виде, что отчасти соответствует исторической логике, но в немалой степени и желанию руководства США. Это может занять какое-то время, но любые реформы ООН неизбежно повысят статус Вашингтона и снизят еще больше статус Москвы, чему она будет, естественно, сопротивляться, ибо СБ - последняя возможность обозначать свое присутствие на мировом политическом Олимпе. Попасть так высоко опять России в обозримом будущем просто невозможно. Именно поэтому Владимир Путин заявляет, что любые реформы ООН должны проводиться "только в рамках самой ООН", и "с использованием процедур, заложенных в нормах международного права, признанных самой ООН". То есть с решающим участием России. В этом вопросе существует серьезное расхождение с Вашингтоном.

Придя к власти, президент Путин провозгласил: "Россия должна строить свою внешнюю политику на основе четкого определения национальных приоритетов, прагматизма и экономической эффективности". После Второй мировой войны СССР занял именно такую позицию, чем сумел обеспечить себе на полвека влиятельные места во всех основных международных структурах и играть одну из ключевых ролей в мире. Сегодня ситуация отчасти повторяется. У России, конечно, нет преимуществ, которыми тогда располагал СССР. Однако до весны 2003 г. она все же находилась в одном лагере с США и НАТО. Прием 12 новых членов из Восточной и Южной Европы является последним расширением Европейского союза на ближайшие годы. То же самое можно сказать и про нынешнее НАТО. Место для России в Европе, по крайней мере в следующие полвека, европейцами не предусматривается. Поэтому союз с Вашингтоном является ключевым для Москвы.

Однако российская позиция по Ираку оказалась очевидным отходом от провозглашенного прагматизма, от стратегии на такой союз. Выступая против американской акции, Москва обострила глубокий, может быть, непреодолимый кризис ООН и СБ. Если, к примеру, США, а за ними и Англия заморозят свое участие в СБ или просто перестанут всерьез принимать участие в его деятельности, то больше всех потеряет именно Россия. Стремясь предотвратить войну, Россия только ускорила ее, она невольно способствовала расколу Европы и ослаблению позиций ЕС, что прямо противоположно интересам самой России. Ее позиция усилила противоречия в НАТО и привела к повышению там роли стран Восточной Европы, что лишь осложнит осуществление европейской линии российской политики.

В свое время попыткой найти новую, "внеооновскую" форму согласования интересов стран Запада стала "большая семерка". Однако с окончанием холодной войны политическое значение этих встреч стало резко сокращаться, изменилась их повестка дня. Осуществленное в 2001 г. под нажимом Вашингтона включение туда России в качестве постоянного участника, а также приглашение на встречи представителей других государств, например Китая, как в 2003 г., дало "большой восьмерке" новый шанс стать местом серьезной международной дискуссии по самым важным вопросам. Россия должна стараться не только активно участвовать во встречах, предлагать свою повестку дня, но и превращать их в выгодный для себя инструмент решения мировых проблем. Но это невозможно без позиционирования себя по отношению к той политике, которую проводит сегодня единственная гипердержава мира - Соединенные Штаты, к тому, что не очень точно называется в средствах массовой информации "доктриной Буша".

Издержки глобализации

На протяжении веков политика строилась на договорах и отношениях между суверенными государствами. В последнюю четверть века глобальные процессы в экономике стремительно вывели ее из-под контроля отдельных государств. Международные корпорации легко сломали границы традиционных финансовых рынков и рынков рабочей силы. Россия оказалась в стороне от этого. К доллару сегодня добавилось евро, ставшее еще одним наднациональным платежным средством. Развитие технологии в сфере коммуникаций и распространение Интернета поставило под угрозу суверенитет национальных систем массовой информации, то есть возможность правительств регулировать СМИ своей страны, а соответственно, в значительной степени и идеологию на собственной территории. Свобода перемещения людей и товаров, денег и информации привела к тому, что традиционные государства стали быстро утрачивать свои прерогативы. Это сразу создало для руководства ослабленной России целый ряд новых проблем.

На международной арене появились многочисленные политические игроки, не формализованные в виде государств и никакому суверенному правительству не подчиняющиеся. Примером такого рода структуры могут служить "Аль-Каида" или террористические организации в Чечне. С ними нельзя заключить договор или обменяться послами, к ним нельзя применить санкции или наложить эмбарго. Некоторые правительства оказывают им поддержку, но

стр. 22


схватить кого-либо за руку практически невозможно, их нельзя победить традиционными методами. Они не попадают под юрисдикцию международного права, ибо оно имеет дело с суверенными государствами. Женевская конвенция или, к примеру, Хартия ООН террористов не упоминают совсем. В то же время российские методы по наведению порядка в Чечне вызывают бурю негодования в странах Запада.

Однако у мирового сообщества не оказалось средств борьбы с этими структурами. Старая "доктрина сдерживания" и оформлявшее ее международное право, подарившие нам полвека спокойного мира, оказались сегодня недееспособными, ибо основывались на сдерживании одним государством другого и обеспечивались путем наращивания государственной, в первую очередь, военной мощи. Однако террористические акты в США показали, что ни огромный военный бюджет, ни сверхсовременная и технологически оснащенная, "космическая" армия, ни компьютеризированная полиция не в состоянии защитить население страны от удара. Самое развитое государство, чей военный бюджет превышает военные бюджеты 12 следующих мощнейших стран мира, вместе взятых, не справилось со своей базовой функцией - обеспечением безопасности своих граждан. Америка лучше кого бы то ни было способна защитить себя от любого государства мира, но удар пришел не от государства. С подобной проблемой Россия сталкивается и в Чечне.

Неизбежность противостояния суверенных государств международным негосударственным образованиям, отвергающих саму идею национального суверенитета, становится всеобщей проблемой. Можно требовать от чеченского руководства прекращения террористических акций, даже заключить с ним соответствующее соглашение, но ясно, что оно не контролирует свою территорию, а живет в условиях своего рода "ограниченного суверенитета". Владимир Путин по-своему прав, отказываясь от переговоров с Масхадовым, ибо тот является в значительной степени "виртуальным" лидером. Но, с другой стороны, и сам Путин контролирует незначительное число факторов, определяющих ситуацию в России.

Более того, мировое сообщество все настоятельнее чувствует свое право на вмешательство в дела суверенного государства, если его правительство осуществляет массовый геноцид своего населения, помогает террористам и использует свою территорию для размещения их лагерей, или, наконец, производит оружие массового уничтожения, которое может быть направлено против других стран. Потенциальная опасность от политики суверенного государства может превысить терпимый уровень, и тогда его легитимная суверенность может быть не менее легитимно нарушена извне. Иначе говоря, "ограниченный суверенитет" становится реальностью нашего мира. Если раньше при росте опасности можно было усилить контроль на границах и привести в готовность армию, то сейчас это бессмысленно. Отсюда - превентивный удар как средство обеспечения национальной безопасности.

Было бы неправильно говорить, что эта идея просто отменяет доктрину сдерживания или что она является чем-то новым. Превентивность и ограниченный суверенитет во многом содержались уже несколько десятилетий назад в так называемой "доктрине Брежнева", более того, они приводились в исполнение Советским Союзом в отношении социалистических стран в 1956 г. в Венгрии и в 1968 г. в Чехословакии.

Однако в международных делах тогда упор делался на "удар возмездия". Агрессор знал, что в случае атаки он может ожидать ответа. Сейчас в случае его отказа разоружиться по требованию международного сообщества по нему может быть нанесен упреждающий удар. Конечно, концепция эта крайне спорная и опасная, чреватая непредсказуемыми сегодня последствиями. Однако она является не столько проявлением имперского мышления Вашингтона, сколько признанием того, что после окончания холодной войны "доктрина сдерживания" оказалась не в состоянии предотвратить ни один конфликт, более того, по сути, стратегически и интеллектуально обезоружила развитые страны перед лицом нового врага. Она стала признанием того, что современные государства продолжают терять свои традиционные функции и не в состоянии больше обеспечить безопасность ни свою, ни своих друзей, что их границы и оборона становятся все менее надежными. Для того чтобы "доктрина превентивного удара" не стала главным методом управления международными отношениями в новом веке, надо предложить что-то концептуально иное, способное системно и эффективно заменить ушедшую в историю "доктрину сдерживания", а не пытаться вернуть США в старое правовое поле, как это периодически предлагает Кремль.

Для России в силу многих причин этот вопрос стоит острее, чем для большинства других стран мира. Поэтому свою критику концепции превентивного удара Россия предпочитает сосредотачивать не на самой идее, а на вопросе о том, кто, каким образом и на основе каких аргументов будет принимать соответствующее решение. В ее аргументации таким "решающим органом" должна быть ООН. Москве стоит согласиться принять основные элементы "доктрины Буша" в качестве инструмента внешней политики, обеспечивающего сегодня лучше, чем что-либо еще, национальную безопасность России, но требовать своего специального участия в принятии соответствующих решений на двусторонней основе или, к примеру, в рамках "большой восьмерки". Но для этого также необходимо партнерство с Соединенными Штатами.

Различия во взглядах на терроризм

Россия и США, если и сходятся в методах борьбы с международным терроризмом, то сильно расходятся в понимании самой его сути. Москве рано или поздно, но надо сделать свой выбор. До Ирака российская позиция была близка европейской, однако очевидно, что европейско-российское объединение не получило, да и не могло получить развития после окончания военной операции США и Англии в Ираке.

Российский истеблишмент концептуально относится к международным террористам, как к своего рода преступникам "нового типа", криминальным элементам, зачастую объединенным в некие структуры. Чеченские боевики или "Аль-Каида" воспринимаются им как своего рода современная мафия, но не итальянская, а исламская. В Москве считают, что бороться с ней нужно путем усиления полицейского режима, ужесточения законов и паспортных проверок, зачисток и контроля над территорией. Чеченские боевики рассматриваются как преступники, стремящиеся сыграть на стремлении к независимости народа Чечни.

Вашингтон, со своей стороны, рассматривает современный международный терроризм как социально-политическое явление, как интернациональное движение, имеющее не криминальную, а политическую и идеологическую природу. Движение, которое стремится не к незаконным прибылям или к уступкам со стороны тех или иных правительств, а к уничтожению самих основ нашей цивилизации, к замене одной системы базовых ценностей и приоритетов на другую. Бороться с таким терроризмом надо не как с простыми преступниками, а как со смертельными врагами,

стр. 23


используя всю доступную военную мощь. Особую тревогу у Вашингтона вызывает возможность прихода террористов где-либо к власти, как это было в Афганистане. Россия с самого начала выступала за ликвидацию талибского правительства Афганистана, видя в этом угрозу своей национальной безопасности, но по другим причинам. Объединение террористов и государства неизмеримо усиливает разрушительные возможности террора, делает гораздо более сложной борьбу с ним, упрощает террористам доступ к оружию массового уничтожения. Террористические исламские организации, обладающие таким оружием, становятся сегодня самым серьезным потенциальным вызовом глобальной безопасности.

США ставят современный исламский экстремизм и терроризм в один ряд с такими явлениями, как, например, коммунизм или фашизм. Этого еще недавно исповедовавшая коммунизм Россия, обладающая при этом, с одной стороны, самой большой компартией в мире, а с другой - значительным мусульманским населением и расположенная близко к центрам ислама, позволить себе не может. Однако Москва также не может игнорировать то, что именно Европа стала базой подготовки терактов, что "Аль-Каида" рассматривает Старый континент не как объект своих атак, а как базу для подготовки новых нападений, в том числе на Россию. Российский подход, ориентированный на борьбу против конкретных групп в ответ на их конкретные акты, противоречит линии Белого дома на развертывание широкомасштабной войны против исламского экстремизма и терроризма.

Стратегия России в борьбе с мировым терроризмом только начинает складываться. Ни одна из существующих ныне международных систем безопасности - от НАТО до СНГ - не способна обеспечить безопасность и суверенитет России, дать ей то место в мире, которое бы ее стратегически устраивало. Да и Россия вряд ли сможет влиться в какую-либо из существующих глобальных группировок. Исламский экстремизм стремится к историческому реваншу, стараясь вернуть себе то, что было утрачено за несколько веков под ударами западной цивилизации. Наивно полагать, что он остановится на российских границах, припомнив угрозу вето России в СБ ООН на войну в Ираке или стародавнюю поддержку Ясира Арафата. Не менее наивно считать, что Европа вдруг озаботится проблемами российской безопасности, когда она не рвется помогать даже США. Также вряд ли российская целостность и суверенитет когда-либо станут приоритетом для Китая или какой-либо другой страны в Азии и на Дальнем Востоке. На сегодняшний день в безопасности России никто так не заинтересован, как Соединенные Штаты, пусть даже они исходят при этом во многом из своих эгоистических соображений. Как бы там ни было, это не оставляет Москве большого геополитического поля для выбора. Однако перспективы американо-российского стратегического союза отнюдь не такие определенные, как еще недавно казалось.

Российско-американские саммиты в 2003 г. стали тревожными симптомами того, что взаимоотношения двух стран страдают от отсутствия фундаментальной базы. Они показали долгое игнорирование глубоких проблем и наличие серьезных взаимных разногласий, которые привели недавнюю идею поиска стратегического партнерства к нынешнему банкротству.

Отношения между двумя странами находятся на низшей точке за последнее десятилетие. Разногласия по Ираку заставили нас наконец признать то, что между США и Россией существуют острые, фундаментальные, возможно, непримиримые различия. Они включают в себя сам подход к международным проблемам, к строительству нового мирового порядка и системы глобальной безопасности, к пониманию современных угроз и сущности борьбы с ними, к международному праву. Россия отодвинулась почти в самый конец списка стран, развитие отношений с которыми сегодня интересует американский истеблишмент. Ее внешнеполитическая элита, в свою очередь, рассталась с мыслью о том, что Америка сегодня жизненно нуждается в союзе с Россией и в одиночку не способна на решительные действия где-либо в мире. "Доверительного партнерства", о котором говорил президент Путин в июле 2002 г., не получилось.

Иракский конфликт, по сути, завершил целый период. От поиска модели стратегического партнерства, так и несостоявшегося, Россия и США перешли к периоду возможного сотрудничества по ряду проблем, где интересы двух стран сегодня совпадают. Не секрет, что практически все эти совпадения лежат в области безопасности и энергетики, однако это еще не гарантирует, что двусторонние отношения ожидает успех.

Энергетический шанс

Что касается энергетики, то у России есть неплохие шансы стать одной из ключевых стран в этой области, способной оказывать серьезное стабилизирующее влияние на ситуацию с нефтью и газом и, таким образом, на политическую атмосферу в мире. Соединенные Штаты крайне заинтересованы сегодня в появлении такого фактора и, безусловно, будут всячески способствовать его созданию. У России есть возможность найти себя в этом качестве, однако это не так просто. Частично проблема заключается в том, что трудно даже предположить, когда Россия будет готова играть такую роль. Для этого, как известно, необходимы не только углубление экономических реформ в стране, но и модернизация всей российской энергетической промышленности, привлечение многомиллиардных инвестиций, резкое снижение энергозатрат внутри страны и себестоимости производства, создание постоянно действующей системы быстрой и надежной доставки энергоносителей потребителям в разных частях мира и т.д. На это могут уйти десятилетия, а ждать Россию никто не будет. Есть реальная опасность того, что когда Россия проведет эту огромную работу, истратит миллиарды занятых долларов, модернизирует свою экономику с упором на энергетику, вызвав целый комплекс тяжелых социальных деформаций, то потребность в таком "энергетически стабилизирующем" факторе может давно уже исчезнуть, или же ее будут успешно удовлетворять другие страны или группы стран. Россия, таким образом, может попасть в собственноручно построенную энергетическую ловушку, вырваться из которой будет еще тяжелее, чем оказаться в ней.

Страны Запада, особенно США, извлекли серьезные политические уроки из своей недавней истории и намерены делать сегодня все, чтобы не оказаться в экономической и политической зависимости от производителей нефти. Судьба президента Джимми Картера не прельщает никого из нынешних политиков. Соединенные Штаты будут стараться перестроить энергетический мировой рынок таким образом, чтобы на нем, как на любом другом рынке, главенствующую роль играли покупатели, а не продавцы нефти, газа и других ресурсов. Если это удастся, хотя бы и не в полной степени, то баланс силы в этой сфере может радикально измениться, и из влиятельных законодателей политических мод мировые производители нефти и газа окажутся в положении, сходном, к примеру, с

стр. 24


нынешним положением сталеплавильщиков, золотодобытчиков или производителей бытовой электроники.

Наличие нефти или газа не делает ту или иную страну автоматически стратегическим союзником США. Саддам Хусейн стал примером этого, Америка не только не захотела покупать у него нефть, но резко ограничивала путем санкций поставку иракской нефти на мировой рынок. Против чего, кстати, всегда возражала Москва. Вашингтон сегодня пересматривает отношения с Саудовской Аравией, хотя она будет оставаться основным поставщиком нефти в Америку, а Иран вообще зачислен администрацией Буша в состав "оси зла". Кроме того, очевидно, что чем активнее Россия будет выходить на мировой рынок энергоносителей, тем больше она будет вступать в конкуренцию с рядом нефтедобывающих стран арабского мира, где ее политические позиции традиционно были сильны. Будет ли возможная прибыль достаточной компенсацией за ухудшение отношений с этими странами, за утрату своих позиций в зоне Персидского залива? Или такой компенсацией станет энергетическое партнерство с США? Но и оно невозможно без серьезного политического фундамента.

В поисках фундамента ОРР

При всей справедливости критики в адрес внешней политики Буша за элементы авантюризма и волюнтаризма, надо сказать, что Россия в иракском кризисе проиграла больше, чем могла себе позволить. Позиция Москвы была далека от простого прагматизма, она не соответствовала ни экономическим, ни национальным интересам страны. То есть вошла в прямое противоречие с главными принципами провозглашенной внешней политики. Это невозможно свалить на односторонний подход к международным делам, который сегодня США действительно демонстрируют, на целый ряд шагов, которые с трудом можно назвать дружескими по отношению к Москве - от протекционизма в вопросах стали и поправки "Джексона-Вэника" до вытеснения России из Афганистана и Закавказья.

Весна и лето 2003 г. продемонстрировали, что у России не только отсутствует понимание сущности современных мировых процессов, но нет стратегически цельной внешнеполитической линии вообще. Нельзя винить в этом лишь президента Путина или МИД страны. Россия не обладает ни соответствующей структурой, ни задействованным интеллектуальным потенциалом для того, чтобы делать адекватный анализ развития ситуации в мире, давать реалистические прогнозы, вырабатывать оптимальный вариант поведения страны на международной арене и предлагать его президенту. Организации и люди, ответственные за это, полностью не справились с задачей. Нет никаких свидетельств, что Владимир Путин достаточно политически силен и независим, чтобы настаивать на своем видении мира. Москва продемонстрировала просто недопустимый уровень импровизации, а непредсказуемый друг, как известно, хуже предсказуемого врага. Россия является ядерной державой, поэтому импровизационная внешняя политика не является лишь ее суверенным делом, ибо она способна оказать дестабилизирующее влияние на многие процессы в мире.

Сегодня ясно, что появившийся сразу после окончания холодной войны популярный тезис о "необходимости улучшения отношений между Россией и США" оказался фальшивым. Нельзя улучшить то, что было создано для других политических и международных реальностей. Нужно было не "улучшать отношения", существовавшие между США и СССР, ибо они, по определению, "неулучшаемы", а формировать совершенно новые двусторонние отношения, причем строить их на принципиально иной стратегической, концептуальной основе, которую предстоит сформировать. Так, нельзя, к примеру, до бесконечности улучшать паровой двигатель, когда-то надо перейти к чему-то принципиально новому - бензиновому или электрическому мотору. Обе стороны потратили более 10 лет на попытки улучшения "паровой машины" и в результате не имеют сегодня внятной политики по отношению друг к другу, что, учитывая их размеры и мощь, не может не оказывать негативного влияния на развитие общей ситуации в мире.

Конфликт вокруг Ирака стал, по сути, концептуальным банкротством модели американо- российских отношений, которой мы следовали последнее десятилетие, особенно после 11 сентября 2001 года. Если нет фундаментальности в отношениях, нет понимания их стратегии, то любые противоречия, такие как, например, сталь или курятина, разрастаются до колоссальных размеров, ибо нам не на что опереться при их разрешении. Можно предположить с большой долей вероятности, что нарастающий конфликт по Ирану может стать гораздо более серьезным.

Джордж Буш симпатизирует Путину во многом вне контекста двусторонних отношений. Клинтон дружил с Ельциным, считая, что тот способен привести Россию к демократии. Отношение Буша к Путину носит гораздо более личный характер и никак не является оценкой того, что происходит в России. Буш - самый пророссийский президент Америки в новой истории, а содержательная бедность отношений между США и Россией, отсутствие у двух стран культурного и политического единства, значимого экономического сотрудничества делают доверие двух президентов капиталом, которым нельзя рисковать.

Однако как бы ни была важна личная дружба Буша и Путина, России и США нужно, в конечном счете, не это. России требуется не только продуманная и обоснованная внешняя политика, не только свежая элита, способная выработать таковую, но и грамотно институализированная структура по эффективной ее реализации. Иначе когда стратегический курс Москвой будет все-таки выбран, его осуществление может не выйти за рамки президентского кабинета. Со своей стороны, Соединенные Штаты, чья внешняя политика в последнее время по понятным причинам вырабатывается в условиях жесткого цейтнота, должны наконец осознать, что эффективность системы их национальной безопасности в значительной степени зависит от того, насколько в ней учтены интересы

стр. 25


безопасности других стран и их политические амбиции. Особенно если речь идет о таких странах, как Россия, которая находится по политическим, геометрическим, религиозным и демографическим параметрам на острие главного конфликта современности, по сути дела, рядом с США.

Все другие многочисленные аспекты и направления российской внешней политики, на мой взгляд, являются вторичными, производными по отношению к вышесказанному. России нужно определиться по фундаментальным, мировоззренческим вопросам нового мирового порядка, решить, какое место Россия хочет и реально может занять в новом веке, как она способна обеспечить свое единство, благополучие и безопасность. Иначе говоря, нужно определиться по отношению к главному центру современной силы - Соединенным Штатам.

И в США, и в России сегодня ощущается недостаток серьезной, неидеологизированной внешнеполитической дискуссии. В России она, как правило, ведется в рамках традиционных обвинений Вашингтона в гегемонизме. Так, Москва критикует американо-английскую оккупацию Ирака, не предоставляя свидетельств того, что, к примеру, европейско- российская оккупация может быть более успешной. Кремль выступает против однополярного мира, ибо он управляется без его участия. Нет доказательств того, что многополярный мир обеспечит безопасность России сегодня лучше, чем однополярный. Многополярность не только менее стабильна и предсказуема, но и отнюдь не обязательно приведет к повышению роли России в мире, ибо самостоятельным центром силы она быть больше не в состоянии. Если Россия и США смогут договориться о новом, "специальном" характере своих отношений, то Россия имеет гораздо больше шансов выиграть от однополярного мира, ей гораздо реже придется идти на нежелательные компромиссы.

Еще недавно казалось, что российская элита вот-вот совершит интеллектуальный прорыв, но вместо этого московские эксперты ударились в рассуждения о том, что если и идти на союз с Западом, то Россия должна быть в нем головой, а США - лишь кулаками и чековой книжкой. Снова заговорили о Российской империи. Воспряли сторонники идеи занятия Россией какой-то промежуточной позиции между Европой, США и Азиатским континентом, равной дистанции по отношению к центрам силы в мире, позиции своего рода "межатлантического интегратора". Однако непонятно только, зачем всем вдруг понадобится посредник, а если он все-таки потребуется, почему роль эту доверят Москве, знаменитой неумением находить компромисс в международных делах?

После Ирака перед Россией стоит трудная задача по преодолению последствий единственной серьезной ошибки во внешней политике последнего десятилетия. Ей нужны четкие позиции по тем идеям будущего мироустройства, которые вынашиваются сегодня в Белом доме. При этом Кремлю нельзя стать заложником политической борьбы между различными группами в администрации США, а опасность такая, судя по всему, существует. Речь идет о месте России в новом мировом порядке, в новой системе глобальной безопасности, которые придут на место тех, что существовали последние полвека. Главный вопрос заключается в том, как в тесном союзе с США или вне его (причем не против США, а именно вне союза с ними) Россия способна занять максимально выгодное для себя положение в мире и обеспечить стратегическую безопасность своих интересов. Как бы ни был очевиден ответ, думается, что Кремлю нужно не только четко озвучить его, но и сделать его на практике основой внешнеполитической линии.

Николай Злобин, директор Российских и Азиатских программ Центра оборонной информации СШA в Вашингтоне


© elibrary.com.ua

Permanent link to this publication:

https://elibrary.com.ua/m/articles/view/Политический-контекст-энергетического-диалога-США-Россия-2003

Similar publications: LUkraine LWorld Y G


Publisher:

Александра ШеллоContacts and other materials (articles, photo, files etc)

Author's official page at Libmonster: https://elibrary.com.ua/Calenda

Find other author's materials at: Libmonster (all the World)GoogleYandex

Permanent link for scientific papers (for citations):

Политический контекст энергетического диалога США - Россия (2003) // Kiev: Library of Ukraine (ELIBRARY.COM.UA). Updated: 14.09.2014. URL: https://elibrary.com.ua/m/articles/view/Политический-контекст-энергетического-диалога-США-Россия-2003 (date of access: 20.02.2025).

Comments:



Reviews of professional authors
Order by: 
Per page: 
 
  • There are no comments yet
Related topics
Publisher
Rating
0 votes
Related Articles
Судьбу можно программировать?..
3 days ago · From Україна Онлайн
Век XIV Северо-Восточная Русь и монголо-татарское иго
Catalog: История 
6 days ago · From Україна Онлайн
ТОРЖЕСТВЕННОЙ ВСТРЕЧИ НЕ БУДЕТ?
8 days ago · From Україна Онлайн
В КОМ ДУХ ВЕЛИК, В ТОМ СИЛА НЕРУШИМА*
9 days ago · From Україна Онлайн
ТРУДНЫЕ ВОПРОСЫ. СВЕТЛАНА АЛЕКСИЕВИЧ: "МЫ - ЛЮДИ ЛАГЕРНОГО СОЗНАНИЯ"
14 days ago · From Україна Онлайн
FORMS OF CLASS STRUGGLE OF THE PEASANT-COSSACK MASSES OF UKRAINE IN THE XVIII CENTURY
Catalog: История 
18 days ago · From Denys Reznikov
G. I. MARAKHOV. SOCIO-POLITICAL STRUGGLE IN UKRAINE IN THE 50S-60S OF THE XIX CENTURY
21 days ago · From Denys Reznikov
ESSAYS ON THE HISTORY OF TRADE UNIONS OF THE UKRAINIAN SSR
21 days ago · From Denys Reznikov
K. A. KHMELEVSKY, S. K. KHMELEVSKY. STORM OVER THE QUIET DON. HISTORICAL ESSAY ON THE CIVIL WAR ON THE DON
22 days ago · From Denys Reznikov
"УКРАЇНСЬКИЙ ІСТОРИЧНИЙ ЖУРНАЛ" - ДЕСЯТЬ РОКІВ У МЕРЕЖІ
Catalog: История 
22 days ago · From Україна Онлайн

New publications:

Popular with readers:

News from other countries:

ELIBRARY.COM.UA - Digital Library of Ukraine

Create your author's collection of articles, books, author's works, biographies, photographic documents, files. Save forever your author's legacy in digital form. Click here to register as an author.
Library Partners

Политический контекст энергетического диалога США - Россия (2003)
 

Editorial Contacts
Chat for Authors: UA LIVE: We are in social networks:

About · News · For Advertisers

Digital Library of Ukraine ® All rights reserved.
2009-2025, ELIBRARY.COM.UA is a part of Libmonster, international library network (open map)
Keeping the heritage of Ukraine


LIBMONSTER NETWORK ONE WORLD - ONE LIBRARY

US-Great Britain Sweden Serbia
Russia Belarus Ukraine Kazakhstan Moldova Tajikistan Estonia Russia-2 Belarus-2

Create and store your author's collection at Libmonster: articles, books, studies. Libmonster will spread your heritage all over the world (through a network of affiliates, partner libraries, search engines, social networks). You will be able to share a link to your profile with colleagues, students, readers and other interested parties, in order to acquaint them with your copyright heritage. Once you register, you have more than 100 tools at your disposal to build your own author collection. It's free: it was, it is, and it always will be.

Download app for Android