2000 год объявлен ЮНЕСКО годом толерантности (то есть, по- русски, терпимости, снисходительности к кому-либо или чему-либо, в частности, к иным взглядам, мнениям, убеждениям).
Само название нашего журнала - "Диалог" - предполагает определенную толерантность. Конечно, речь идет не об идеологической всеядности и беспринципности, а о способности сопоставить несовпадающие точки зрения, дать возможность высказаться даже тем авторам, суждения которых не разделяются редакцией, а также, разумеется, их оппонентам, с тем чтобы в ходе дискуссии попытаться найти истину.
В нашей стране имеются весьма различные, порой диаметрально противоположные воззрения на многие проблемы. Одной из них является проблема национальной идеи. Необходимость ее определения декларировали и нынешняя государственная власть, и некоторые представители интеллигенции. В то же время существует не только разномыслие по поводу содержания такой идеи, но и серьезные сомнения относительно самой возможности сплотить вокруг единой идеи социально и политически расколотое, многонациональное и многоконфессиональное российское общество.
Так или иначе, проблема есть. Она находит отражение в средствах массовой информации. И, публикуя (в духе толерантности) статью молодого исследователя М. Киркина, мы исходим из того, что рассматриваемый в ней вопрос представляет как теоретический, так и политический интерес. Вместе с тем мы считаем, что данный материал раскрывает не все аспекты заявленной темы, а ряд положений автора имеет спорный характер (и, во всяком случае, не отражает позиции редакции).
Думается, целесообразно продолжить разговор о национальной идее в России. Приглашаем читателей принять участие в обсуждении этой темы.
Одной из ключевых проблем в жизни нашего общества является поиск национальной идеи, способной объединить народ, обозначить ориентиры и стратегическое направление развития России. Существующая последние годы власть на словах вроде бы проявила заинтересованность в "выработке" такой идеи. Но вряд ли можно воспринимать всерьез изредка организуемые по указанию "сверху" словопрения, на которых полтора-два десятка заранее отобранных и вполне благонадежных представителей общественных наук составляют текст, скроенный из лоскутков различных, зачастую в принципе несовместимых между собой идеологий. Наивно было бы рассчитывать на то, что плод такого кабинетного сочинительства станет национальной идеей, даже если это провозгласить в указе президента или каком-либо другом официальном акте.
Власть при Б. Ельцине не объяснила и при В. Путине, похоже, не собирается внятно объяснять народу исповедуемую ею идеологию, избранное ею направление развития страны. Правда, у того, что называют "курсом реформ", достаточно отчетливо проглядывают
"ослиные уши" буржуазного либерализма и западничества. Поддержка этого антинародного курса обеспечивается при помощи хитроумных технологий, весьма изобретательно варьирующихся от выборов к выборам. И надо сказать, что в жизненно важном для обеспечения собственного благополучия деле разобщения народа режим вполне преуспел.
В то же время ни послушные режиму, ни оппозиционные ему политические партии и общественные организации практически так и не озаботились проблемой обретения национальной идеи, способной объединить народ.
Но безразличие партий и общественных организаций к поиску новой национальной идеи и фактическое бездействие власти в этом вопросе составляло бы еще полбеды. Не прекращающиеся уже более десяти лет социальные катаклизмы, идейный и духовный вакуум, образовавшийся с началом "реформ", кардинальное изменение геополитической ситуации в мире должны были бы стимулировать активные идейные и духовные искания среди представителей отечественной философской мысли, в которой проблема русской идеи традиционно занимала важное место. Однако, к сожалению, ничего подобного не произошло.
На первый взгляд складывается впечатление, что сегодня предпосылки для изменения существующего положения вещей и появления подлинной национальной идеи, сплачивающей народ, отсутствуют. Однако, на наш взгляд, у патриотически мыслящих людей нет оснований опускать руки. Ситуация в стране остается крайне тяжелой и напряженной, значительная часть населения утратила идейные и нравственные ориентиры. Поэтому необходимость в активных поисках новой национальной идеи отнюдь не уменьшается.
По нашему мнению, для того чтобы понять, в каком направлении следует вести этот поиск, какими свойствами должна обладать такая идея и как она может быть реализована в данном качестве, необходимо: во-первых, определить основные параметры и характеристики национальной идеи как таковой; во- вторых, рассмотреть накопленный веками опыт России в плане анализа тех идей, с которыми наш народ жил на протяжении своего исторического развития; в-третьих, обратиться к теоретическому наследию отечественной общественно-философской мысли. Наконец, исследование в этих областях должно помочь ответить на сомнение, высказываемое некоторыми представителями общественных наук: а существует ли вообще необходимость в обретении этой самой русской идеи? Ведь есть же примеры народов и государств, не знавших на всем протяжении своего развития никаких больших национальных идей...
Попытка пройти по указанному маршруту и ответить на возникшие вопросы и будет представлена в настоящей статье.
* * *
Итак, прежде всего необходимо определить ряд постоянных основополагающих черт, характерных для любой национальной идеи, независимо от конкретного случая.
Можно сказать, что национальная идея является путеводной звездой, идеалом, к которому народ стремится на всем протяжении своего существования. Она должна быть неисчерпаемой, то есть способной служить идеалом и ставить все новые и новые цели для народа в ходе всего его исторического пути. Кроме того, такая идея свойственна именно данному народу, связавшему с ней свою судьбу. При этом народ во всем многообразии его представителей воспроизводит одну и ту же национальную идею добровольно. Такой добровольный сознательный выбор в пользу данной идеи делается многократно, в течение всей жизни людей, ценящих ее крайне высоко.
Национальная идея способна пробуждать и активизировать национальное самосознание в критические моменты истории, вдохновлять и мобилизовывать людей на решение исторически значимых задач, в том числе сопряженных с риском для жизни. (Здесь уместно привести слова Б. В. Раушенбаха: "Сегодня... все болтают о том, что целью является создание рыночной экономики, но поставьте-ка вопрос так: готов кто-нибудь пожертвовать жизнью ради создания рыночной экономики - и сразу становится ясно, что это не высокая цель, а некий метод, ведущий неизвестно куда"(1).)
Национальная идея выполняет функции поддержания целостности и единства нации. Это значит, что она служит одним из важнейших факторов, благотворно влияющих на положение дел в стране и укрепляющих государственность. Но, чтобы быть таковой, она должна быть позитивной, направленной на созидательные цели. История знает попытки утвердить негативную идею (например, в фашистской Германии), однако они неизбежно заканчивались неудачей.
Необходимой принадлежностью любой национальной идеи выступает собственно идеология, то есть программа, стратегия, концепция, которые должны быть разработаны на высоком научном уровне, при участии самых квалифицированных специалистов. Иначе и быть не может, поскольку от теоретической обоснованности избранной идеологии зависит политический курс, а значит - и судьба страны. При этом в любом обществе теоретические тонкости той или иной идеологии, как правило, остаются непонятными большинству простого населения, не имеющему соответствующей научной подготовки. Однако это не является препятствием к тому, чтобы самые разные представители народа из поколения в поколение воспроизводили одну и ту же национальную идею, одинаково для них близкую, несмотря на меняющиеся исторические условия, различное образование, общественное положение и способности усваивать теоретическую базу данной идеи.
Вместе с тем никакая теоретическая или идеологическая конструкция сама по себе еще не становится национальной идеей. Национальная идея всегда есть величина практическая. Конкретная практика делает идею по-своему понятной и близкой для людей, входящих в совершенно различные социальные слои. Чем сильнее связь идеи с практикой, тем лучше. Без практики не может быть и самой национальной идеи, которая, впрочем, остается идеалом и не исчерпывается никакой своей практической реализацией. Сказанное означает, что какое-либо чисто теоретическое построение, философская концепция или идеология никогда не смогут стать национальной идеей, пока не перейдут от абстрактного теоретизирования к конкретной деятельности в сфере общественной жизни и не предложат народу общедоступные, близкие и понятные всем формы практического осуществления.
Отметим еще одно характерное свойство национальной идеи. Как известно, в основе древнегреческих демократий лежало представление, что народ способен сам определять свою историческую судьбу, направление общественного развития и решать всевозможные политические вопросы. Современные западные демократии, по крайней мере на словах, позаимствовали этот основополагающий принцип из античности. Однако такая концепция создавалась в расчете на древнегреческий полис, и не очевидно, что она приемлема в других условиях. Согласно Аристотелю, народ может самостоятельно управлять государством только в том случае, если число граждан не очень велико (реально - не более нескольких тысяч). Естественно, возникает вопрос: каким же образом тогда целые народы могут осуществлять принадлежащую им по праву роль главных участников и творцов исторического процесса? На наш взгляд, можно утверждать, что, только воспроизводя национальную идею, народ во всей совокупности своих представителей, ощущающих себя именно при этом целеустремленным единством, проявляет реальную общественную активность, самостоятельно реализуя свою историческую роль и определяя свою судьбу.
Как мы полагаем, только в том случае, если весь народ сверху донизу (включая и власть, и верхи общества), независимо от всевозможных социальных развлечений, спаян общей идеей, власть оказывается реально зависимой от народа. Конечно, описанная ситуация выглядит в значительной степени идеализированной, однако при наличии действительно хорошей, высокодуховной национальной идеи ее реализация на практике вполне осуществима. Если народ, обладающий такой идеей, по тем или иным причинам лишается ее, он становится общественно пассивным, разобщается и отчуждается от исторического процесса. Его место на исторической сцене при этом занимают другие силы, в той или иной степени далекие от интересов самого народа, который они стремятся насколько возможно разобщить, лишить национального самосознания и вытеснить на обочину общественно- исторического процесса, чтобы он не попытался занять свое законное положение.
Исходя из всего сказанного, можно сделать вывод, что народ, имеющий национальную идею, должен с особым усердием поддерживать ее и оберегать от всевозможных посягательств. Утрата либо дискредитация, целенаправленное развенчание национальной идеи пойдет лишь во вред его государственности, национальной самобытности и крайне негативно скажется на состоянии общества и ситуации в стране.
* * *
Теперь рассмотрим с позиций национальной идеи историю России. В этом плане ее основными вехами являются:
принятие национальной идеи православия (при князе Владимире), разрушение этой идеи (в ходе реформ Петра I); принятие новой, коммунистической идеи (в 1917 году) и ее разрушение (свидетелями чему в недавнем прошлом были мы все).
Исторически первой русской национальной идеей следует, по нашему мнению, считать православие. Русское православие соответствовало самым высоким требованиям, которые могут предъявляться к национальной идее. При его поддержке проводилось национальное и государственное строительство России, отражалась вначале агрессия восточных кочевников, а затем - постоянно вспыхивавшая с новой силой военно-политическая и духовно-идеологическая агрессия стран Запада. Этот в целом естественный ход развития России продолжался до конца XVII века. Даже такое явление, как раскол, вызванный реформой Патриарха Никона, не подорвал в корне эту ситуацию.
Однако гармоничное развитие страны было прервано реформами Петра I, который попытался встроить государство и сам русский народ в рамки Западной Европы. Разумеется, европеизировать народ ему не удалось, поскольку национальные традиции и историческая память не меняются в зависимости от монаршей воли, и преодолеть совершенно естественную антипатию русского народа по отношению к чуждой и враждебной ему Европе Петр I не смог. Но в государственный механизм были внесены западноевропейские стереотипы. В результате возникла дисгармония русского народа и западнического государственного устройства.
Помимо того, Петр I лишил национальную идею православия самостоятельной роли (какая была у нее в России до петровских реформ), а сама система Русской Православной Церкви была заключена в рамки государственного аппарата, став одной из его служебных структур. Таким образом, идея православия была унижена и дискредитирована в глазах народа, который стал отождествлять ее с чуждым ему западническим государственным аппаратом. Эти события можно назвать серьезным национальным кризисом, в ходе которого была разрушена первая в отечественной истории национальная идея русского православия. Народ оказался пассивен, разобщен, отчужден от реального участия в историческом процессе. Такой кризис, думается, и стал главным результатом реформ Петра I.
Посмотрим теперь на последующий ход событий. Утрата национальной идеи и возникший кризис вызвали активные поиски путей его преодоления, поиски новой идеи, достигшие наибольшей интенсивности в XIX - начале XX века. Они велись как в общественно-политической сфере (одним из наиболее ранних и наиболее ярких примеров здесь является восстание декабристов), так и в области отечественной философской мысли. В рамках русской философии доминирующую роль играют размышления о России, ее историческом пути, месте и роли в мировом историческом процессе, грядущей судьбе, политическом и социальном устройстве и т. д., то есть поиск национальной идентичности. Практически ни один из представителей русской философской мысли XIX - первой половины XX века не игнорировал эту тему.
Заметим, что те же самые особенности и пристрастия обнаруживаются и в средневековой русской философской мысли. Это дает основание обозначить в качестве общей линии русской философии от самого ее возникновения поиски национальной идентичности. Однако в средневековье эти поиски ведутся в русле православия, его уточнений и модификации в соответствии с ходом развития России (речь, разумеется, идет не об изменении православной догматики, а о модификации православия как оси русской средневековой философской мысли). К примеру, когда Россия приняла на себя роль мирового центра православия, крупнейшей православной державы, русская философская мысль в лице игумена Филофея выработала
концепцию "Москва - Третий Рим". Все попытки уклониться от обозначенной оси быстро гасли, и это дает основание сделать вывод, что православие во времена русского средневековья было вполне самодостаточно и всецело удовлетворяло русскую мысль.
Водораздел в этом плане проходит по все той же эпохе Петра I. Непосредственно после нее следует в значительной мере подражательный (в философском плане) XVIII век, а затем снова начинаются поиски национальной идентичности. Но они носят уже другой характер. Появляется некая трагическая проблематика, особый излом в отечественной мысли. Происходит поиск чего-то утраченного или недостающего (что для средневековой русской философии было нехарактерно). Выводы из этого, на наш взгляд, заключаются в следующем. 1. Когда православие существовало в полноценном, неущемленном виде (то есть в допетровскую эпоху), вся русская философия развивалась вокруг него. 2. Когда исчезло православие в таком виде (то есть в форме национальной идеи), вся отечественная философская мысль ищет ему замену, ищет новую идею. Подобного же рода поиски, как мы отметили, стали вестись и в общественно-политической сфере. Наш общий вывод таков: национальная идея является неотъемлемым элементом национальной идентичности русского народа, жизненно необходимым условием его полноценного существования.
Возникает вопрос: почему же из множества концепций и программ, предлагавшихся различными мыслителями, именно коммунистическая идея в конце концов заняла место новой национальной идеи в России? Ответ, как мы полагаем, заключается в том, что коммунистическая идея изначально была ориентирована на практическую деятельность, между тем как все прочие концепции представляли собой чисто теоретические построения. А ведь практика, как подчеркивалось выше, является необходимым условием существования любой национальной идеи. Большевикам удалось сочетать идею и необходимую для ее реализации практическую деятельность. Можно сказать, что в тот момент, когда появилась идея, способная вновь объединить народ и сделать его активным участником общественно-исторического процесса, старое государство было обречено. Так и произошло. В 1917 году последовал выход из затянувшегося национального кризиса. Коммунистическая идея стала новой национальной идеей русского народа (как, впрочем, и других народов СССР).
Сказанное о коммунизме как национальной идее относится не только к нашей стране. Так, М. Л. Титаренко отмечает: "Западные социальные теории, включая марксизм и ленинизм... получившие распространение среди просвещенных кругов Китая с конца XIX века, были... китаизированы, а затем нашли широкое применение в идейно-политической и социальной практике Китая"(2).
Коммунистическая идея, занявшая место, которого при Петре I было насильственно лишено русское православие, успешно выполняла функции национальной идеи России. Не могут не вызывать чувство национальной гордости победа в Великой Отечественной войне, статус СССР как великой сверхдержавы, достижения отечественной науки и культуры советского периода. Успехи того же Китая, выдвинувшегося за последние 10-15 лет в число ведущих мировых держав, показывают, что потенциал коммунистической идеи далеко не исчерпан, и на рубеже XXI века она продолжает оставаться притягательной перспективой общественного развития.
Нынешнюю ситуацию в нашей стране есть все основания назвать новым национальным кризисом. Коммунистическая идея подверглась дискредитации, очернению, ничего нового на ее месте не появилось. Из сказанного можно сделать вывод: поиск новой национальной идеи в современных условиях является не "блажью", а государственно важным делом, жизненно необходимым ради подлинного возрождения великой России.
* * *
Какой же именно представляется новая национальная идея? На наш взгляд, прежде всего она должна объединять, а не разъединять народ.
Это значит, что совершенно неприемлемой следует считать любую идею, основывающуюся на разделении истории на "нашу" и "не нашу". К сожалению, среди патриотически настроенных людей существует немало таких, для кого история великой Российской державы заканчивается в 1917 году, а
далее идет господство "безбожной сатанинской власти", "язычество", "нерусь" и т. п. Слово "коммунист" для таких патриотов является не менее ругательным, чем для либералов-западников вроде Гайдара, Чубайса или Новодворской. Народ в этот период, оказывается, страшно согрешил и вообще чуть ли не переродился в свою противоположность. Любопытно, что большинство таких людей совершенно искренне считают себя православными, а свои взгляды - единственно истинной формой патриотизма. Неприемлема и противоположная позиция, когда по-настоящему родной признается лишь отечественная история после 1917 года, а вся предыдущая - в той или иной степени отвергается.
По этому поводу необходимо сказать следующее. Как было показано выше, по нашему мнению, два явления в отечественной истории соответствуют понятию "русская идея" - русское православие и коммунистическая идея. Любая концепция, стратегия и т. д., стремящаяся стать новой национальной идеей, должна основываться на безусловном уважении к предыдущим, более того - она призвана их как бы "вместить", заключить в себя и совместить непротиворечиво. Для противопоставления этих двух идей оснований нет. Обе они успешно выполняли в свое время роль национальной идеи России. Что же касается советского периода отечественной истории, то наш народ имеет полное право с гордостью вспоминать его, как время великих испытаний и великих побед. Отрицание его не имеет ничего общего ни с православием, ни с патриотизмом. Уместно процитировать здесь слова, сказанные В. В. Кожиновым в одном из интервью: "Мы должны принимать наследие нашей истории... Да, она была трагической. Но вместе с тем и героической... Я глубоко убежден в том, что мы никуда не двинемся по-настоящему, если не перестанем обрезать корни, связывающие нас с той эпохой. Нам нужно укорениться в ней... ради наследия истории народа"(3). Любая разновидность "однобокого" патриотизма, думается, может идти на пользу лишь общему врагу.
Учитывая сказанное выше, считаем возможным предположить, что единственно приемлемой концепцией, способной стать третьей национальной идеей России, является евразийство. Не будем подробно говорить о геополитических и экономических выгодах, которые принесет принятие евразийской концепции. На эту тему существуют специальные работы. Заинтересованного читателя можно отослать к трудам классиков евразийства(4), фундаментальным монографиям и статьям Л. Н. Гумилева, к работам М. Л. Титаренко(5), пожалуй, наиболее основательно из ныне здравствующих ученых подходящего к данной проблематике. Мы же рассмотрим евразийство и укажем основные причины того, почему именно ему следует отдать предпочтение, прежде всего с позиций русской идеи.
Первое. Евразийство, по нашему мнению, способно практически идеально совместить в себе две национальные идеи нашего прошлого - православие и коммунистическую идею.
Некоторые исследователи высказывают сомнение относительно приверженности классиков евразийства православию и пеняют им за якобы излишний интерес к геополитике в ущерб богословской и метафизической стороне их концепции. На наш взгляд, не надо выискивать некое противоречие как между различными течениями в классическом евразийстве (к примеру, между П. Н. Савицким и о. Георгием Флоровским), так и между различными областями философской мысли вообще. И общественно-философские, и геополитические, и собственно философские проблемы требуют равного внимания и уважения. Евразийство, без сомнения, является одной из великих идеологических и философских концепций, созданных отечественной общественной мыслью за всю ее историю. Эта концепция практически (политически, экономически и т. д.) реализуема и принесет еще немало пользы процветанию России.
Важно подчеркнуть, что евразийцы, как мы считаем, точнее всех в русской философии поняли, что такое "русская идея". Понятие идеи-правительницы занимает значительное место в работах Н. С. Трубецкого, да и в трудах Л. Н. Гумилева, непосредственно не связанных с этой тематикой, присутствует понятие "этнической доминанты", фактически являющееся аналогом той же идеи-правительницы. Из исторических и историософских работ евразийцев можно сделать вывод, что русской идеей для них было православие, которое в таковом качестве
было разрушено реформами Петра I. Пожалуй, именно евразийцы впервые дали смелую и адекватную оценку петровских реформ, а также справедливо оценили сложившееся в начале XX века положение в стране как кризис, итогом которого стала революция 1917 года.
Классики евразийства так и не признали новый порядок в России, хотя и относились к Советской власти значительно лучше большинства эмигрантов (что постоянно вызывало раздражение последних). Однако негативная оценка евразийцами Советской власти, думается, основывалась прежде всего на отсутствии достоверной информации о положении дел в России.
Выдающиеся русские ученые и мыслители, находясь в эмиграции в европейских государствах, вынуждены были довольствоваться сведениями, тенденциозность которых очевидна, тем более - учитывая международную обстановку и отношение западных держав к Советскому Союзу. Только люди, пользовавшиеся крайне недостоверной информацией, могли сделать вывод, что "Россия вступила в новую эпоху своей жизни, в эпоху утраты независимости. Будущая Россия - колониальная страна, подобная Индии, Египту или Марокко"(6). Все это ни в коем случае не следует ставить в вину евразийцам, создававшим идеологию будущей России в тяжелых бытовых условиях, практически в духовном вакууме, при явно враждебном отношении большинства соседей по эмиграции и отсутствии реальных возможностей получить более правдивую информацию о событиях на Родине. В итоге, конкретно-политические выводы евразийцев оказались, на наш взгляд, в противоречии с евразийством как таковым, имеющим непреходящее значение, и должны быть от него отделены.
По сути же, как мы считаем, коммунистическая идея советского периода подходит под требования евразийцев к русской идее, не противоречит евразийству как учению, вписывается в его стратегическую концепцию. Таким образом, с точки зрения совместимости с уже существовавшими русскими идеями евразийство имеет очевидное право на то, чтобы стать новой национальной идеей. Она будет основываться на безусловном уважении и к допетровской России, и к советской эпохе.
Второе. Именно евразийство может оказаться подлинным противовесом идеологии "открытого общества", захватившей в последние годы доминирующее положение в отечественном обществознании. Теоретики "открытого общества" считают, что Россия "зависла" между двумя суперцивилизациями - либеральной на Западе и традиционалистской на Востоке. По этой причине наша страна постоянно приближается то к той, то к другой суперцивилизации, но ни одной из них в полной мере ей не удается достигнуть, в связи с чем она обречена на постоянную неопределенность как своего положения в мире, так и внутренней обстановки. Сам категориальный аппарат теории "открытого общества" подразумевает две крайности - "тоталитаризм" и "демократию", не оставляя возможности для занятия какой- либо другой устойчивой позиции. Если следовать этой концепции, то России остается либо впадать в "тоталитаризм", сама суть которого сводится к "отсталости" государства, либо долго и, по-видимому, безуспешно осваивать азы "демократии" при поддержке либеральной суперцивилизации, став при этом периферией Европы.
Нетрудно понять, что такая концепция не оставляет для нашей страны (да и для любого другого не западного государства) сколько-нибудь приемлемого и самостоятельного положения в современном мире, зато вполне согласуется с политикой, проводимой российским руководством в последние годы. Отсюда очевидна необходимость найти альтернативу идеологии "открытого общества". По нашему мнению, многочисленные теории "соборности", "неоконсерватизма", "мессианства" и т. д. по сути своей противопоставляются лишь отдельным сторонам концепции "открытого общества". Последняя провозглашает приоритет "прав человека" (что на деле не мешает попирать права целых народов) и "общечеловеческих ценностей" ("торжество" которых все могли наблюдать во время агрессии НАТО против Югославии), существенно ущемляет права на национальную самобытность отдельных народов. И именно евразийство, предполагающее принцип полицентризма и определяющее Россию не как "промежуток между Европой и Азией", а как самостоятельную целостность, значимую для
мирового исторического процесса, сможет сыграть роль противовеса концепции "открытого общества" как в практике национального и государственного строительства, так и в оздоровлении ситуации в общественных науках.
Третье. Выше уже подчеркивалось, что национальная идея - величина практическая. Евразийство, будучи сложной теорией и идеологией, в основах своих зиждется на столь ясных положениях (полицентризм и антиевропоцентризм, евразийский статус России и т. д.), которые могут быть понятны любому человеку без какой-либо специальной научной подготовки. Реализация евразийства как национальной идеи значительно упрощается этим фактом. Евразийская идея, думается, может быть просто и доходчиво объяснена самым широким слоям населения, без особых сложностей войти в жизнь народа и стать практически осуществляющейся национальной идеей.
Четвертое. Евразийство как таковое не сводится к той концепции, которая была выработана в эмиграции в 20-е годы XX века в трудах Л. Н. Гумилева и продолжает развиваться в работах некоторых современных ученых. По нашему мнению, оно всегда являлось одним из самых существенных элементов жизни нашей страны. Под понятие "евразийство" подпадают государственность и образ жизни допетровской России (хотя ни самого этого понятия, ни теоретических построений его основателей тогда еще не существовало). Евразийские ориентиры развития России были заложены еще Александром Невским. В значительной степени и после Петра 1 евразийские принципы продолжали господствовать как в государственной политике, так и в образе жизни народа. С древности и до нашего времени взаимное уважение между всеми народами, населявшими Россию (да и уважительное отношение к другим народам), было и остается в порядке вещей. В наиболее полной мере относится это к советскому периоду, когда реализовались огромные евразийские достижения России. А радикальный отход от этой стратегической линии, столь явно осуществленный в последние годы, привел к геополитическому обвалу не только России, но и всего миропорядка.
До XX века явление, обозначенное классиками евразийства как "романо- германский шовинизм", фактически не встречало в мире сколько-нибудь организованного отпора. Достаточно вспомнить и колониализм, и работорговлю, и тотальный геноцид коренного населения не одного континента. Все это привело классиков евразийства к мысли о необходимости решительного сопротивления европоцентрической (а сейчас надо добавить - и американо- центрической) модели мироустройства, зафиксированной в названии и итоговом заключении книги Н. С. Трубецкого "Европа и Человечество". Эта идея по сути и была реализована Россией в советский период ее истории. Именно СССР возглавил отпор западной экспансии и попыткам навязать однополюсное геополитическое устройство мира.
Часто говорят о двухполюсном миропорядке, характерном для второй половины XX века. На наш взгляд, это вряд ли корректно. Ни Китай, ни Индия, ни арабский мир, пользовавшиеся значительной поддержкой СССР, не испытывали при этом с его стороны какого-либо политического диктата. Тем более нельзя говорить о диктате в сфере культуры, национальных традиций (а именно они являются, пожалуй, основным объектом западной экспансии). Так что применительно к истории XX века следует вести речь не о двухполюсном, а о многополюсном миропорядке, замыкавшемся на Советский Союз. Именно СССР спас мир от фашизма. Положения мировой сверхдержавы, поддерживающей миропорядок, Россия достигла именно в советскую эпоху, которую нельзя отделять от евразийской природы нашей страны. И только слабость нынешней России позволяет США, НАТО творить произвол в отношении Ирака, Югославии и многих других регионов Земли.
Все сказанное свидетельствует о том, что, как мы полагаем, только возвращение к антизападнической стратегической линии развития, заложенной еще во времена Александра Невского, и осознанное принятие евразийской концепции может стать приемлемой основой внутренней и внешней политики нашей страны.
Пятое. В дополнение к уже сказанному заметим, что евразийская идея во внешнеполитической своей части (полицентризм, антиевропоцентризм, антиамериканоцентризм) будет способна объединять самые различные народы и государства вокруг России,
тем более что необходимость противостоять экспансии Запада и однополюсной геополитической модели с момента разрушения Советского Союза стала еще более актуальной. Это значит, что евразийская идея - реальный шанс для России сохранить свой международный престиж, положение великой сверхдержавы и остаться силой, позволяющей существовать справедливому мироустройству.
* * *
Приведенные аргументы, на наш взгляд, убедительно показывают преимущества евразийства как национальной идеи будущей России. И чем скорее осуществится выход нашей страны из тяжелейшего национального кризиса и произойдет обретение новой "русской идеи", тем лучше. Ведь если прозападная, антинациональная политика, проводившаяся руководством страны в последние годы, продолжится и далее, евразийский потенциал России значительно снизится. Возможности России как Евразии могут ослабнуть и во внешнем, и во внутреннем плане (остаются реальностью не только ползучее растаскивание бывших союзных республик по враждебным России блокам и альянсам, но и рост сепаратизма в самой Российской Федерации). Между тем только сильное государство способно выполнять тяжелую и ответственную роль державы, отстаивающей многополюсный миропорядок.
Следует заметить, что в отношении реализации евразийских перспектив России одно время, как казалось, не без оснований, возникли серьезные надежды, связанные с фигурой Е. М. Примакова(7). Сам Примаков и своей биографией, и действиями, и некоторыми заявлениями давал повод для такого рода надежд(8). Евразийство вполне могло стать действительно патриотической альтернативой тому "патриотизму", который в преддверии очередных выборов весьма расчетливо решила взять на вооружение существующая власть. Возможность эта, к сожалению, не была реализована, как и не суждено оказалось Примакову стать российским Дэн Сяопином...
Однако представляется, что у сторонников евразийских идей нет причин для пессимизма. Явно и неявно эти идеи звучат в выступлениях политических и общественных деятелей, в периодической печати, в рассуждениях людей, даже весьма далеких от политических баталий. Продолжающееся подчинение нашей страны влиянию Запада делает еще более актуальной реализацию евразийства в качестве российской национальной идеи. Ведь несмотря ни на что Россия остается евразийской по самой своей сущности державой с колоссальными природными, экономическими и геополитическими ресурсами, с великой культурой и героическим народом. Евразийская перспектива неизбежна, покуда существует сама Россия.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Раушенбах Б. В. Пристрастие. М.: Аграф, 1997. С.418.
2 Титаренко М. Л. Россия лицом к Азии. М.: Республика, 1998. С. 31.
3 Не Сталин определял ход истории, а история ходы Сталина.- Комсомольская правда, 1999, 21 декабря.
4 См., например: Савицкий П. Н. Континент Евразия. М.: Аграф, 1997.
5 См., например: Титаренко М. Л. Россия лицом к Азии. М.: Республика, 1998.
6 Трубецкой Н. С. Русская проблема // Трубецкой Н. С. История. Культура. Язык. М.: Прогресс, 1995. С. 297-299.
7 См., например: Тавровский Ю. Три круга новой идеологии. У нас нет лучшей идеи, чем евразийство, а экс-премьер - пророк его.- Независимая газета, 1999, 8 сентября.
8 См., например: Примаков Е. На горизонте - многополюсный мир. Международные отношения накануне XXI века: проблемы и перспективы.- Независимая газета, 1996, 22 октября.
Михаил КИРКИН, аспирант Института философии РАН
New publications: |
Popular with readers: |
News from other countries: |
Editorial Contacts | |
About · News · For Advertisers |
Digital Library of Ukraine ® All rights reserved.
2009-2024, ELIBRARY.COM.UA is a part of Libmonster, international library network (open map) Keeping the heritage of Ukraine |