Автор: Р. Белоглазов

Советская власть с момента своего установления в России приняла ряд законодательных актов об отношении к религии и религиозным организациям. В целях привлечения верующих на свою сторону советское руководство декларировало свободу совести, равенство всех вероисповеданий. Уже первые законодательные акты ВЦИК и СНК РСФСР провозгласили отделение церкви от государства и школы от церкви, соответствовавшее правовым нормам демократических буржуазных государств. Однако практика проведения конфессиональной политики в жизнь не имела правового характера и базировалась на антирелигиозных партийных установках.

Партия большевиков при разрешении религиозного вопроса руководствовалась марксистско-ленинскими оценками религии и ее роли в обществе, что предполагало бескомпромиссную борьбу с ней. Именно поэтому декрет СНК РСФСР "Об отделении церкви от государства и школы от церкви" от 23 января 1918 г. выделил религиозные организации в особую категорию частных обществ, лишенных прав юридического лица, и провозгласил конфискацию их собственности. В дальнейшем государство усилило репрессивные направления своей конфессиональной политики, подвергнув религиозные учреждения дискриминации по всем направлениям их деятельности. Наибольшей остроты достиг конфликт между советской властью и Русской православной церковью (далее - РПЦ), бывшей наиболее привилегированной при монархии религиозной конфессией. В течение 1918 - 1922 гг. власти развернули против РПЦ широкомасштабные репрессии, выразившиеся в закрытии храмов и монастырей, массовых арестах и расстрелах священнослужителей, уничтожении святых мощей, конфискации церковных ценностей, организации внутрицерковного раскола.

Однако политический курс в религиозном вопросе в первые годы советской власти не был одинаково дискриминационным и репрессивным по отношению ко всем религиозным конфессиям. Декрет об отделении церкви от государства имел большое политическое значение для народов бывшей Российской империи: он провозгласил свободу вероисповедания, равенство всех религий перед законом, отменил существовавшее при монархии разделение конфессий на "господствующие", "терпимые" и "гонимые". Особенности культурно-религиозного развития народов, исповедовавших ислам, определили выработку более гибкого и осторожного подхода по отношению к мусульманской конфессии.

Советское руководство принимало во внимание тот факт, что ислам не проводил строгих разграничений между светской и религиозной сферами, религиозные нормы регламентировали практически все стороны жизни мусульманских народов. Большое влияние они оказывали на семейно- бытовой уклад, воспитание и образование. Было очевидно, что осуществление социалистических преобразований в республиках советского Востока невозможно без учета культурно-религиозных

стр. 32

особенностей населения. Успех всей политики советского государства в этом регионе зависел от его отношения к религии и религиозному сознанию масс.

Уже в первые месяцы советской власти был принят ряд мер с целью расположить мусульман к новому правительству. 20 ноября 1917 г. СНК РСФСР и Народный комиссариат по делам национальностей (далее - Наркомнац) опубликовали обращение "Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока", в котором говорилось: "Отныне ваши верования и обычаи, ваши национальные и культурные учреждения объявляются свободными и неприкосновенными. Устраивайте свою национальную жизнь свободно и беспрепятственно. Вы имеете право на это" (1).

30 января 1918 г. для решения практических вопросов мусульман России, независимо от национальной принадлежности и места проживания, был учрежден Центральный мусульманский совет при Наркомнаце. Всем уездным и губернским исполкомам в регионах с мусульманским населением было предписано организовать подобные советы. В ряде мест были проведены "мусульманские съезды", нацеленные на популяризацию советской политики. Для привлечения на сторону власти духовенства и верующих мусульман в ход были пущены пропагандистские уловки о том, что идеи социализма и религиозная доктрина ислама не противоречат, а дополняют друг друга. Часть служителей культа поверила в намерения власти удовлетворить культурно-религиозные запросы мусульман и провозгласила лозунг: "За советскую власть, за шариат" (2).

Директивные указания центра ориентировали местные властные органы на то, что решение любой политической задачи в регионах распространения ислама должно сопровождаться корректным отношением к религиозному сознанию масс, духовенству и религиозным учреждениям. В специальном письме ЦК РКП(б) о работе среди народов Востока от 21 февраля 1920 г. говорилось, что религиозные предрассудки среди мусульман особенно сильны, так как находятся в тесной связи с гражданско-семейным бытом, и поэтому бороться с ними необходимо "...не прямым отрицанием религии, а ее подтачиванием посредством распространения грамоты, открытия школ, клубов, читален, распространения познаний по истории Земли и человека..."(3).

Сторонником и идеологом особой политики советского государства по отношению к исламу и культурно-национальным особенностям мусульман был татарский коммунист М. Султан-Галиев. В партийных кругах он считался одним из самых крупных специалистов по Востоку. В августе 1918 г. он был назначен председателем Центрального мусульманского совета Наркомнаца, а в 1920 - 1921 гг. руководил Центральным бюро коммунистических организаций народов Востока при ЦК РКП(б). М. Султан-Галиев считал, что корректное отношение к этноконфессиональным особенностям мусульман должно быть не просто тактикой, а принципиальным направлением политики в мусульманских регионах. Он выступал за сотрудничество с мусульманским обновленческим (джадидистским) духовенством, которое в основной своей массе приняло советскую власть и было готово оказать ей поддержку и содействие.

стр. 33

Однако единой и последовательной политики по отношению к исламу на территории советских республик в первые годы советской власти не проводилось. В каждом конкретном регионе она зависела от общественно- политических реалий, степени влияния на них религии и духовенства, уровня религиозности местного населения, подходов к секуляризации, которых придерживались местные органы власти. Не случайно М. Султан- Галиев отметил в 1919 г. , что мероприятия по налаживанию взаимоотношений с Востоком имели "слишком случайный и паллиативный характер"(4).

Крым в контексте восточного вопроса имел для большевиков особое политическое значение. На этот регион смотрели как на "опытное поле" советской модели развития для мусульманских народов, как на плацдарм ее популяризации и распространения по всему Ближнему Востоку. Учитывая надежды партийного руководства на мировую революцию, этому внешнеполитическому аспекту в Крыму придавали особое значение. В передовой статье от 30 марта 1921 г. , опубликованной в "Красном Крыму", говорилось: "...партийный работник должен в своей повседневной работе помнить, что Крым - Всероссийская здравница и Всероссийское окно в Турцию и Ближний Восток" (5). В другой статье от 14 апреля 1921 г. это положение было обосновано более конкретно: "С утверждением Советской власти в Крыму революция в Турции должна получить новый толчок, так как Крым есть передаточная инстанция на Ближний Восток всех мероприятий Советской власти по различным вопросам государственного строительства"(6).

Отношения органов советской власти и мусульманской конфессии в Крыму в 1921 - 1922 гг. развивались на фоне массового террора, губительных социально-экономических экспериментов, голода, унесшего тысячи жизней. Конфискация продовольствия, усугубление большинства социальных проблем вызвали у крымских татар неприятие новой власти. Это обстоятельство не могло остаться без последствий. Мусульмане были лишены религиозных учреждений, помещение Мусульманского духовного правления конфисковано, духовный глава (муфтий) эмигрировал вместе с Белой армией. Прямым следствием произвола государственной власти стало участие крымских татар в антисоветском вооруженной движении. Однако оно не имело характера противостояния по этноконфессиональному признаку, а было лишь проявлением политической активности крымских татар, их протестом против социально-экономической политики большевиков на полуострове.

Находившийся в Крыму в феврале 1921 г. М. Султан-Галиев констатировал, что политический курс крымского руководства в глазах крымскотатарского населения "...является новой формой европейского империализма, основанной на отрицании частной собственности, а потому еще более могущественной и грозной, чем раньше..."(7).

Первые шаги советской власти в направлении социалистического строительства привели к осложнению общественно-политической ситуации и в других мусульманских регионах. Наибольшего обострения вопрос достиг в Средней Азии. Местные коммунисты здесь сразу приступили к

стр. 34

ликвидации конфессиональной сферы мусульман, не принимая во внимание ее огромного влияния на жизненный уклад населения. Выражалось это в закрытии мечетей, религиозных учебных заведений, ликвидации шариатских и адатских судов, конфискации вакуфной собственности. Форсированная советизация привела к резкому подъему повстанческого басмаческого движения, проходившего под лозунгами религиозной войны и полного восстановления норм шариата. Аналогичные формы сопротивления стали проявляться на Кавказе и в Татарии. Угроза широкомасштабного восстания и потеря контроля над рядом регионов вынудили партийное руководство продолжить политику уступок мусульманам в политической и религиозной сферах.

В марте 1921 г. Х съезд РКП(б) принял специальную резолюцию "Об очередных задачах в национальном вопросе". В ней говорилось, что среди национальных меньшинств было значительное число "...почти не имеющих своего промышленного пролетариата, не вполне еще ушедших дальше полупатриархального полуфеодального быта (Азербайджан, Крым и др.), но уже вовлеченных в русло советского развития"(8). В связи с этим съезд указал партийным организациям на необходимость оказания помощи этим народом в преодолении культурной и политической отсталости.

Одним из главных направлений стабилизации общественно-политической ситуации в Крыму стало проведение политики татаризации властного и управленческого аппарата республики. Эта политика предполагала выдвижение представителей крымскотатарской национальности на руководящие должности в государственной и партийной администрации. Проведение татаризации стало одним из главных направлений в осуществлении национальной политики в республике.

В феврале 1922 г. КрымЦИК и КрымСНК приняли первый перспективный план татаризации государственного аппарата. Для его воплощения в жизнь было выделено 4 млн. 600 тыс. рублей. Главной целью этих мероприятий Крымский обком РКП(б) считал расположить крымских татар к советской власти (9).

18 мая 1922 г. ЦК РКП(б) принял постановление "О Туркестанско- Бухарских делах", в соответствии с которым бывшие вакуфные земли были возвращены мечетям и медресе, а также легализовались религиозные школы. Предполагалось, что вырученные за счет вакуфов средства пойдут на содержание конфессиональных учебных заведений, учащихся, организацию учебного процесса, финансирование служителей культа и обслуживающего персонала, на уплату государственных налогов. При Наркомпросе Туркестана было создано Главное вакуфное управление, которое контролировало использование вакуфного имущества и занималось организацией новых вакуфов. Восстанавливались религиозные суды, рассматривавшие дела на основе адата и шариата.

В 1923 г. был продолжен курс на стабилизацию положения в мусульманских регионах, на осторожное и осмотрительное отношение к этноконфессиональным особенностям местного населения. Это получило

стр. 35

подтверждение в резолюции XII съезда партии "О постановке антирелигиозной агитации и пропаганды", в которой говорилось: "Принимая во внимание, что 30-миллионное мусульманское население Союза республик до сих пор почти в неприкосновенности сохранило многочисленные, связанные с религией средневековые предрассудки, используемые для контрреволюционных целей, необходимо выработать форму и методы ликвидации этих предрассудков, учитывая особенности различных национальностей" (10).

В резолюции "По национальному вопросу" была обоснована необходимость проведения в национальных республиках политики коренизации. Основными ее направлениями было формирование государственного аппарата из лиц коренной национальности, приоритет развитию национальных языков в делопроизводстве и во всех сферах жизнедеятельности (11). Эти меры были призваны устранить языковой барьер между коренным, в основном крестьянским, населением и органами государственной власти.

Мусульманские религиозные общины Крыма в этот период занимали осторожно-выжидательную позицию. По сообщениям начальников местных органов власти со стороны мусульман не было открытых враждебных выступлений против осуществления декрета об отделении церкви от государства, но практические меры в этом направлении повсеместно саботировались. Верующие отказывались оформлять договоры на аренду молитвенных зданий и регистрировать свои общины. Объяснялось это традиционной национально-религиозной замкнутостью мусульман, их культурной отсталостью. Отмечались трудности с учетом мечетей, так как верующие часто отказывались признавать их действующими (12).

В соответствии с курсом партии на терпимое тактически гибкое отношение к этноконфессиональным особенностям мусульман власти стали разрешать проведение съездов духовенства и верующих для организационного оформления традиционных религиозных структур.

Один из первых таких съездов был организован в Крыму. С 10 по 15 января 1923 г. в Симферополе прошел I съезд мусульман Крыма. На нем было образовано новое религиозное управление (муфтиат), обсуждено положение вакуфов. Делегаты единогласно утвердили устав муфтиата, который в дальнейшем стал именоваться Народным управлением религиозными делами мусульман Крыма. В соответствии с уставом в компетенцию этой организации входило наблюдение за применением норм шариата в вопросах брака и наследования, учет верующих, регистрация мечетей, религиозных общин и их собственности, утверждение избранных священнослужителей, разработка и осуществление реформ в области религиозной жизни, издание религиозной литературы, защита религиозных прав мусульман и представительство их интересов перед органами власти. Новым муфтием был избран И. Тарпи, возглавивший руководящий орган управления (президиум) в составе 5 человек. По поводу вакуфов съезд признал необходимым обратиться в КрымЦИК и КрымСНК с ходатайством

стр. 36

о возврате этой собственности, учитывая ее большое культурно- просветительское значение для мусульман (13).

5 февраля 1923 г. КрымНКВД зарегистрировал устав мусульманского религиозного управления. Оно не получило прав юридического лица, но сфера его деятельности была намного шире, чем у аналогичных управленческих органов других конфессий. Как известно, их легализация произошла только после издания инструкции НКВД и Наркомюста РСФСР от 27 апреля 1923 г. Религиозное управление мусульман оказалось в исключительном положении, и это создавало ему более благоприятные условия для распространения своего влияния на верующих и укрепления религиозного движения.

По идейной платформе руководство муфтиата относилось к обновленческому духовенству, которое, как и в других мусульманских регионах СССР, шло на активное сотрудничество с советской властью. Эта часть служителей культа считала, что общественно-политические изменения, вызванные революцией, создали необходимые условия для динамичного социально-культурного развития мусульманских народов. Некоторые из них полагали, что ислам и коммунистическая идеология имеют одинаковую социалистическую направленность. Органы государственной власти своей тактически гибкой политикой в отношении к мусульманской конфессии способствовали укреплению этих настроений.

После съезда муфтиат приступил к сбору денежных средств на ведение текущих дел. Все источники финансирования религиозных организаций, кроме добровольных пожертвований, были тогда запрещены. Местное духовенство приступило к их сбору, но в мае 1923 г. в республиканский НКВД стали поступать жалобы о принудительном характере этих мер. Как выяснилось, сборы сопровождались морально-психологическим давлением на верующих, крестьяне-бедняки воспринимали это враждебно и отказывались делать какие-либо пожертвования (14).

Властные органы сразу же прореагировали на нарушения законодательства о религиозных организациях. 29 мая 1923 г. на объединенном заседании Президиумов КрымСНК и КрымЦИК было принято постановление об отмене регистрации мусульманского управления и указано его президиуму руководствоваться положением, общим для всех религиозных организаций. 8 июня 1923 г. КрымНКВД сделал запрос в ГПУ Крыма о его отношении к незаконным сборам. Начальник секретно-оперативной части Арнольдов ответил, что ГПУ Крыма руководствовалось директивами центра и поэтому к административному воздействию на муфтиат не прибегало. Тактику своего ведомства он выразил следующим образом: "...в отношении татарского духовенства необходимо быть весьма осторожным и проходить мимо всех явлений так тонко, чтобы давления ГПУ на требования нацменов не было проявлено ни в коей мере" (15). В связи с этим в конце июня 1923 г. КрымНКВД разослал циркуляр окружным исполкомам, в котором предписывал не применять репрессивные меры по отношению к мусульманским служителям культа, а ограничиться разъяснением незаконности действий муфтиата среди крымских татар (16).

стр. 37

Ситуация вокруг сборов пожертвований продемонстрировала, что органы исполнительной власти не имели достаточно ясных указаний из центра об отношении к мусульманской конфессии. В своих действиях они руководствовались общими антирелигиозными установками советской конфессиональной политики, направленными на максимальное ограничение деятельности религиозных организаций всех вероисповеданий. Консультации с местным ГПУ показали, что органы безопасности были более информированы о политическом курсе в отношении ислама. Как и в случае с православной церковью, реальное содержание политики по отношению к мусульманской конфессии было отражено в ведомственных секретных инструкциях карательных структур власти.

10-16 июня 1923 г. в Уфе проходил I Всероссийский съезд мусульманского духовенства. Несмотря на то, что он был созван для мусульман Поволжья и Сибири, крымский муфтиат посчитал необходимым принять участие в работе съезда. Делегатом Крыма на съезд в Уфу был избран И. Тарпи.

Съезд прошел под руководством просоветски настроенного духовенства, принял резолюцию о признании советской власти, а также обращение к мусульманам мира, имевшее большое пропагандистское значение для СССР. Со своей стороны советское правительство объявило о согласии признать право мусульман считать своим духовным главой турецкого халифа. Антирелигиозная комиссия при Политбюро ЦК РКП(б) (далее - АРК) дала результатам съезда высокую оценку, отметив, что формированию лояльных настроений среди мусульман необходимо оказывать всемерную поддержку. В свою очередь партийное руководство посчитало возможным пойти навстречу запросам мусульман в вопросе конфессионального образования: разрешить преподавание вероучения в мечетях учащимся, окончившим светскую школу первой ступени. Проект этого постановления начал разрабатываться АРК после окончания съезда (17).

Благоприятный момент был использован И. Тарпи, чтобы обратиться во ВЦИК с заявлением об удовлетворении требований крымских мусульман. В своем обращении он заверил власть в полной лояльности крымских татар и отметил, что, несмотря на некоторые ошибки, они внесли значительный вклад в победу советской власти на полуострове в годы Гражданской войны. По его мнению, отношение властных органов Крымской АССР к мусульманской конфессии в течение 1921 - 1922 гг. было ненормальным. Во-первых, было конфисковано помещение бывшего духовного правления, в котором хранилось много культурно-исторических памятников крымских и польских мусульман. Во-вторых, на местах начались притеснения за религиозные убеждения; некорректная антирелигиозная пропаганда, проводимая молодежью, препятствия исполкомов в выполнении религиозных обрядов, увольнения верующих учителей. Эти действия создали неблагоприятный морально-психологический климат для крымских татар и усилили эмиграционные настроения. Для нормализации обстановки он просил ВЦИК оказать давление на властные органы Крыма и удовлетворить следующие запросы: восстановить в юридической силе положение о муфтиате, учрежденное на I Всекрымском съезде мусульман;

стр. 38

вернуть управлению конфессиональную собственность, религиозные книги и библиотеки; крымским вакуфам придать такой же правовой статус, как и вакуфам Туркестана; не препятствовать сбору добровольных религиозных пожертвований; прекратить гонения на верующих и посещающих мечети учителей (18). ВЦИК рассмотрел это обращение и согласился восстановить действие положения о крымском муфтиате. Разрешение других вопросов было признано целесообразным отложить до выработки общих позиций по отношению к мусульманам всего СССР.

Крымский муфтиат был заинтересован в доведении результатов съезда до всех верующих. Он обратился в КрымЦИК с ходатайством о разрешении провести во всех районах республики обряд признания нового халифа. Такое разрешение было дано с условием, чтобы собрания не имели характера митингов, а проходили в мечетях под личным руководством муфтия и сопровождались только информацией о работе съезда.

На проходивших собраниях выносились резолюции с благодарностью советскому правительству за поднятие культурного и экономического уровня мусульманских народов, удовлетворение их религиозных запросов. В частности, в резолюции общего собрания мусульманского населения Байдарского района говорилось: "Всею душою сочувствуя таким благодеяниям Советского Правительства, мы изъявляем глубокое и искреннее свое спасибо нашему избавителю - Советской власти" (19).

Многочисленные факты проявления лояльности в 1923 г. свидетельствовали о том, что настроения значительной части мусульманского духовенства и верующих Крыма изменились в пользу советской власти. Для определенной части мусульман это была своеобразная тактика, рассчитанная на получение от властей новых уступок и льгот.

С 1 по 5 сентября 1924 г. в Симферополе прошел II съезд мусульман Крыма. На нем обсуждались вопросы формирования бюджета конфессионального управления, организационной структуры религиозных организаций, преподавания, вероучения, издания своего журнала. Состоялись перевыборы руководства управления, новым муфтием был избран М. Халиль. На утверждение КрымНКВД был представлен новый устав и новый список членов президиума (20).

По оценке ГПУ Крыма, съезд прошел "под флагом сочувственных настроений по отношению к Советской власти". В связи с этим руководство ГПУ считало желательным ознакомить с его результатами как можно больше мусульман. В секретном циркуляре райисполкомам предлагалось не создавать препятствий делегатам съезда при проведении ими районных и приходских собраний верующих.

Президиум конфессионального управления утвердил за собой право наблюдения за единообразным и правильным применением норм шариата в вопросах заключения и расторжения брака, раздела наследства. Оно имело силу только в случае добровольного обращения мусульман в муфтиат за

стр. 39

разрешением этих вопросов на основе шариата. Вследствие этого духовенство не выступало с ходатайством о восстановлении прежних религиозных (казийских) судов. Центральное административное управление при КрымЦИКе констатировало, что восстанавливать институт шариатских судов на полуострове не имело смысла, так как мусульмане обращались к шариату за разрешением соответствующих вопросов в редких случаях, а широкая сеть народных судов удовлетворяла их требования (21). Религиозные обряды мусульман перестали иметь какое-либо юридическое значение и стали актами сугубо частного характера.

В 1924 г. крымские власти окончательно закрыли вопрос о вакуфах. Крымские мусульмане настаивали на возвращении их религиозным учреждениям по аналогии с Туркестаном, где вакуфы оставались во владении мечетей и на доходы от них содержались конфессиональные школы и медресе. Но властные органы Крыма отказались передать их под управление муфтиата для использования в этих же целях. Вследствие этого мусульманская конфессия была формально лишена основы своего благосостояния. Однако это не означало потери полного контроля над вакуфами со стороны духовенства, так как при их использовании сохранялись прежние социальные отношения, что свидетельствовало о силе укоренившихся традиций среди крымских татар и большом влиянии религии.

По данным Севастопольского окружного отдела ГПУ Крыма, в крымскотатарских деревнях Севастопольского района земельные общества отвели каждой мечети по 3 - 10 десятин земли. Фактически эта земля находилась в ведении духовенства (22). Аналогичные примеры были и в другие районах республики.

Таким образом, законодательство советской власти по религиозному вопросу декларировало равные права и возможности для всех религиозных конфессий и свободу вероисповеданий для граждан страны. Однако в практической деятельности по разрешению этого вопроса наблюдались существенные отступления от провозглашенных принципов, что отчетливо видно на примере Крымской АССР в начале 1920-х гг.

Уже в первые годы советской власти началось осуществление курса на мировую социалистическую революцию. С учетом этого лидеры большевиков нашли возможным и необходимым пересмотреть свои прежние стратегические и тактические установки. В этом плане не стала исключением и религиозная сфера. Начало проведения политики коренизации в национальных окраинах страны и ряд других факторов побудили центральные органы власти и управления внести в свои программы действий существенные коррективы.

Проведение в Крыму политики татаризации властного и управленческого аппарата, возложение на крымскотатарское население исторической миссии по проведению идей социализма в страны Востока обусловили особый подход крымских органов власти к мусульманской конфессии Крыма. Выполняя политический курс на корректное и тактически гибкое отношение к культурно-национальным особенностям мусульман, они

стр. 40

предоставили крымским татарам в рассматриваемый период некоторые преимущества в организации конфессиональных учреждений. Однако эти уступки имели ограниченный характер по сравнению с республиками Средней Азии, сопровождались строгим административным контролем. При этом в действиях властных структур Крыма наблюдалась противоречивость и непоследовательность, что объяснялось отсутствием четких и ясных установок от Всероссийских органов власти.

Источники и литература

1. Декреты Советской власти / Под ред. Н. Лебедева. - Т. I. - М. : Гос. изд-во политической литературы. 1957, с. 114.

2. Авторханов А. Империя Кремля. - Минск; М. : Полифакт, Дружба народов, 1991, с. 54.

3. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК / Под ред. П. Н. Федосеева, К. У. Черненко. - Т. 2. - М. : Изд-во политической литературы, 1970, с. 147.

4. Почта М. Ю. Революционная Россия и мусульманский мир (Советское исламоведение в 20 - 30-е годы) // Восток. Афро-азиатские общества: история и современность. 1993. N 4, с. 81-93.

5. Красный Крым. 1921. 30 марта.

6. Красный Крым. 1921. 15 апр.

7. Султан-Галиев М. О положении в Крыму / Публ. подг. Усов С. А. // Крымский архив. 1996. N 2, с. 83 - 97.

8. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. - С. 252.

9. Чебанова А. В. О политике татаризации в Крыму в 20-е годы // Культура народов Северного Причерноморья. 1998. N 3, с. 403.

10. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. - С. 471.

11. Там же, с. 442.

12. Центральный государственный архив Автономной Республики Крым (ЦГА АРК), ф. Р-663, оп. 10, д. 224, л. 23.

13. ЦГА АРК, ф. Р-1518, оп. 1, д. 2, л. 5.

14. ЦГА АРК, ф. Р-663, оп. 10, д. 833. л. 46.

15. Там же, д. 812, л. 414.

стр. 41

16. Там же, д. 833, л 46; Красный Крым. 1923. 14 июня.

17. Архивы Кремля. Политбюро и церковь. 1922 - 1925 гг. / Издание подготовили Н. Н. Покровский, С. Г. Петров. - Кн. I. - М: Новосибирск: Российская политическая энциклопедия. Сибирский хронограф, 1997, с. 428-429.

18. ЦГА АРК, ф. Р-1518, оп. I, д. 5. л. 6.

19. ЦГА АРК, ф. Р-663, оп. 10, д. 823, л 64.

20. Там же, л. 82.

21. ЦГА АРК, ф. Р-1110, оп. 10, д. 11, л. 214; ф. Р-663, оп. 10, д. 1431, л. 57.

22. ЦГА АРК, ф. П-34, оп. 1, д. 13, л. 9.

Permanent link to this publication: