(ПИСЬМО В РЕДАКЦИЮ)

В N 9 журнала "Вопросы истории" за 1955 г. опубликована рецензия А. С. Ерусалимского на мою книгу "Внешняя политика Франции 1871 - 1891 годов" (Издательство Академии наук СССР. М. 1952). Хотя А. С. Ерусалимский дает во многом положительную оценку книге, рецензия и по методам критики и по высказанным в ней взглядам не может быть оставлена без возражений. Я вовсе не считаю свою работу свободной от недостатков и с благодарностью принял бы всякое справедливое критическое замечание. Но из множества критических замечаний А. С. Ерусалимского я могу принять лишь одно: его упрек в том, что в моей книге остались неотраженными материалы Архива внешней политики России. Отмечу попутно, что они мне знакомы и, по моему убеждению, ссылка на них могла бы лишь дополнительно подкрепить положения, выдвинутые в моей работе. Но я должен возразить против остальных критических замечаний рецензента - на этот путь меня толкает сам А. С. Ерусалимский: в его рецензии можно насчитать около 30 случаев неправильного воспроизведения текста или мыслей разбираемой книги.

Не имея возможности за недостатком места останавливаться на всех этих случаях, я ограничусь лишь несколькими примерами. Пусть судят по ним о рецензии сами читатели.

Пример первый. На стр. 144 - 145 журнала А. С. Ерусалимский, ссылаясь на стр. 67 моей книги, пишет: "...автор тут же утверждает... будто с точки зрения "национальных интересов Франции" был еще один спасительный путь, направленный к образованию военных блоков". Но читатель может прочесть всю 67-ю и все последующие страницы книги до конца, и он нигде не найдет слов или мыслей, которые приписал мне рецензент.

Приписав мне свое утверждение, А. С. Ерусалимский затем оперирует им как чем-то достоверным: он доказывает (стр. 145), что Манфред "превозносит (герцога Деказа. - А. М. ) как защитника подлинно национальных интересов Франции", через несколько строк повторяет эти слова и на стр. 153 даже выделяет кавычками слова: Деказ выражал "национальные интересы французского народа", как будто точно цитирует автора. Но и заключенные в кавычки и без кавычек слова о Деказе и реакционной буржуазии как защитниках национальных интересов французского народа принадлежат не мне, а А. С. Ерусалимскому, пытающемуся приписать мне то, чего в книге нет.

Пример второй. На стр. 146 журнала А. С. Ерусалимский пишет: "...автор (то есть Манфред) обрушивается на Лафарга за то, что тот не придерживался взглядов герцога Деказа в вопросах внешней политики, то есть не показал "спасительную для Франции роль России"" (стр. 175). Пусть читатель обратится к 175-й стр. моей книги, на которую ссылается рецензент. Он убедится, что там написано противоположное тому, что пишет рецензент. Мнение Лафарга, о котором говорится с глубоким уважением и сочувствием, там приведено в подкрепление проводимой в книге точки зрения. Там сказано, что Лафарг "сумел гораздо правильнее, чем все буржуазные историки и публицисты, понять международную обстановку того времени", и приведено его мнение: "Именно Россия сохранила мир между Францией и Германией", так как Бисмарк давно бы напал вторично на Францию, если бы не боялся вмешательства России. Вслед за этим на стр. 175 сказано: "В устах французского социалиста, к тому же не свободного от некоторых ложных предубеждений и ошибочных взглядов по отношению к России, такое признание было очень значительным". Может быть, предпоследние слова этой фразы вызвали неудовольствие А. С. Ерусалимского? Что же, если это так, то следует выяснить вопрос до конца. Дело в том, что в той же статье имелось следующее опущенное мною в книге утверждение Лафарга: "Россия - вечный враг европейского мира". Утверждение это я считал и продолжаю считать ошибочным. Не только в той общей, неизменной и универсальной форме, как она дана у Лафарга ("Россия - вечный враг европейского мира"), но даже и если трактовать его более узко, применительно к содержанию статьи, то есть ко второй половине XIX в. и к царской России, это утверждение остается ошибочным. Почему именно Россия, а не милитаристская кайзеровская Германия, или, скажем, бонапартистская Франция Наполеона III, или Англия, ведшая в ту пору почти непрерывные колониальные войны, должна быть единственно сочтена "вечным врагом европейского мира"? Известно, что исторически в действительности монополия на войну не принадлежала какой-либо одной державе и что "врагами европейского мира" были все крупные государства, ведшие, в соответствии с интересами господствующих эксплуататорских классов, агрессивную, захватническую политику, то есть Германия, Англия, Франция, Россия, Австро-Венгрия и т. д.

Намеревался ли А. С. Ерусалимский своим утверждением, что "Манфред обрушивается на Лафарга", защищать эту формулу Лафарга? Не стоит гадать. Как бы там ни было, читатель теперь видит, сколь необоснованно, в противоречии с текстом рецензируемой книги выдвинул А. С. Ерусалимский свои обвинения.

Третий пример. На стр. 152 А. С. Ерусалимский пишет: "Если бы автор строго держался марксистской оценки и характеристики развития внешней политики

Франции", то он бы... и далее следует 4 пункта обвинения: 1) "он не мог бы утверждать, будто реакционные монархические круги Франции защищали ее национальные интересы"; 2) "ему не пришлось бы доказывать, будто сближение реакционной французской буржуазии с царской Россией обеспечивало "национальные интересы" и "безопасность" Франции"; 3) "ему не пришлось бы в главе "Русско-французский союз" и в заключении, подводящем итоги всему исследованию, умалчивать о том, как относился французский рабочий класс и социалистическое движение к союзу с царизмом"; 4) "он должен был бы тогда показать, что разгулу буржуазного шовинизма рабочий класс противопоставлял свою верность интернационалистскому долгу". Я думаю, однако, что текст моей книги не дает рецензенту оснований для указанных упреков: 1) я нигде на протяжении всей книги не утверждаю, что реакционные монархические круги Франции защищали ее национальные интересы (это уже показано выше); 2) в равной мере в моей книге нигде не доказывается, что сближение реакционной французской буржуазии с царской Россией обеспечивало "национальные интересы" и "безопасность" Франции; 3) я вовсе не умалчиваю об отношении французских социалистов к союзу с царской Россией. Напротив, читателю достаточно обратиться к той самой главе "Русско-французский союз", на которую ссылается А. С. Ерусалимский, чтобы на стр. 492 - 493 найти подробное изложение и характеристику позиции французских социалистов, выступавших "решительно и безоговорочно против союза с царской Россией". Приходится предположить, что А. С. Ерусалимский не читал этой главы; 4) в своей книге я широко показал, что разгулу буржуазного шовинизма пролетариат противопоставлял свою верность интернационалистскому долгу. Достаточно отметить, что многие примеры борьбы пролетариата против буржуазного шовинизма и его верности пролетарской международной солидарности, приводимые А. С. Ерусалимским, взяты им из моей же книги.

Четвертый пример. Неправильно А. С. Ерусалимский пытается создать впечатление (стр. 148), будто освещение в моей книге франко-германских отношений в 1886 г. находится в противоречии со статьей Энгельса "Политическое положение в Европе". Для всякого знакомого с этой статьей очевидно, что А. С. Ерусалимский трактует ее содержание произвольно: предостережение против опасных последствий реваншистской войны, пропагандируемой французскими реваншистами, было только одним из многих вопросов, поднятых в этой статье; среди них немалое место занимали предостережения немецким рабочим против серьезной опасности войны со стороны милитаристской бисмарковской Германии¹ . Более того, Энгельс в ряде своих выступлений того времени, разоблачая и германских и французских шовинистов подчеркивал, что в конфликте 1886 - 1887 гг. Германия охотно бы раздавила в одиночку Францию, если бы другие державы оставались зрителями² .

Нельзя не отметить и следующего странного приема критики, к которому прибегает рецензент. Изучение конкретного материала привело меня к мысли о том, что с осени 1882 г. во Франции стал вызревать революционный кризис, что я и пытался показать на стр. 310 - 321 и в других местах своей книги. Рецензент, конечно, вправе оспорить этот взгляд. Но он должен был бы подкрепить свой тезис вескими доводами. А. С. Ерусалимский поступает иначе - он просто декретирует: "революционного кризиса в стране не было" (стр. 147). Едва ли научные споры станут плодотворными, если вместо доказательств, подкрепляемых ссылками на конкретный материал, одна из сторон будет присваивать себе право решать спорный вопрос простым "декретированием".

Далее. В процессе работы над монографией я потратил годы труда на изучение источников по экономической истории Франции этих лет, по истории рабочего движения и классовой борьбы. Я считал, что изучение истории внешней политики и дипломатии не может быть понято и показано вне органической связи с экономическими факторами и развитием классовой борьбы, и в частности борьбы пролетариата и буржуазии, что невозможно без специального изучения рабочей и социалистической прессы. В меру своих сил я и старался это выполнить в своей работе. Плохо ли, хорошо ли это выполнено, не мне об этом судить, но всякий, кто читал книгу, не может не видеть, что от начала до конца в ней последовательно проведена эта линия. Нельзя поэтому не удивляться, прочитав в рецензии А. С. Ерусалимского утверждение, что автор, то есть Манфред, не анализирует "борьбу классов и партий по вопросам внешней политики" (стр. 145). Пусть судит читатель, прочитавший и книгу и рецензию, насколько объективен в своей критике рецензент.

Рассматривая развитие франко-русских и франко-германских отношений и устанавливая факты, когда Россия предотвращала попытки германской агрессии против Франции, в частности в 70-х годах, я, естественно, анализировал и причины, побуждавшие Россию так действовать. Я писал в своей книге и продолжаю и ныне так считать, что политика русской дипломатии по отношению к Франции, еще в 1872 г. определенная в известной формуле Горчакова: "Нам нужна сильная Франция", - исходила из реальных политических и стратегических интересов, а именно из обоснованного опасения, что дальнейший рост могущества Германии и усиление ее позиций в Европе могут стать не только невыгодными для России, но и угрожающими для нее. Сохраняя в 70-х годах (до Берлинского конгресса) контакт с Германией и даже идя на расширение его (союз трех императоров), русское правительство в то же время, исходя из собствен-

¹ См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. XVI, ч. 1, стр. 265 и сл.

² См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. XXVII. стр. 628.

пых интересов, стояло за усиление и укрепление Франции: оно видело во Франции естественный противовес Германии, чья возросшая мощь могла стать угрожающей и для России. Что же пишет по этому поводу А. С. Ерусалимский? "Едва ли можно считать уместным в марксистском исследовании воспроизводить громкие фразы буржуазной дипломатии и катковского органа "Московские ведомости" - и соглашаться с ними - о постоянной готовности царского правительства броситься на спасение Франции" (стр. 151). Но почему нельзя в марксистском исследовании по истории дипломатии использовать документы буржуазных дипломатов? И как совместить этот упрек с ранее высказанным рецензентом упреком автору в том, что он не использовал материалов архивов внешней политики и министерства финансов? И главное, откуда взялось это неправильное утверждение "о постоянной готовности царского правительства броситься на спасение Франции"? Ничего подобного никогда ни один буржуазный дипломат, ни катковский орган не произносил, да и не мог произнести, и Манфред, хотя бы поэтому, не мог "воспроизвести" это утверждение, а тем более соглашаться с ним.

В своей рецензии А. С. Ерусалимский допустил и ряд фактических ошибок. Так, на стр. 146 он пишет об участии на Марсельском рабочем конгрессе 1879 г. Лафарга, тогда как Лафарг в это время был за пределами Франции, в эмиграции. Он там же говорит об участии в этом конгрессе Геда, хотя и Гед не участвовал в кем. На стр. 149 А. С. Ерусалимский пишет, что "к середине 80-х годов в Европе сложилось новое соотношение... вооруженных сил", связывая его с тем, что "Франция к этому времени уже создала сильную армию", тогда как известно, что создание сильной французской армии относится к более позднему времени. Рецензент неправильно, однобоко освещает характер и роль союза трех императоров. Для характеристики состояния финансового капитала во Франции в середине 70-х годов XIX в. он приводит цифры французских капиталовложений в Австро-Венгрии, которые относятся к 1900 году. А. С. Ерусалимский дает неверное определение и характеристику военных планов Франции и Германии, считая, что германский стратегический план Шлиффена был якобы построен на "оборонительном принципе" (стр. 149).

Разобраться в существе взглядов А. С. Ерусалимского не так-то легко. Особенностью его рецензии является то, что автор нигде прямо не формулирует своих взглядов. Он идет вдоль страниц моей книги, роняя замечания, рождающие сомнения, бросая тень на все, с чем он соприкасается. Но свои собственные взгляды А. С. Ерусалимский ясно не определяет. И все же его взгляды, "рассредоточенные", если так можно сказать, по разным частям рецензии, будучи собраны воедино, создают о них определенное представление. Изучение взглядов А. С. Ерусалимского приводит к заключению, что по ряду существенных вопросов истории международных отношений 70 - 90-х годов XIX в. автор рецензии не стоит на правильных позициях.

Сперва о методе, к которому А. С. Ерусалимский широко прибегает на протяжении всей рецензии. Этот метод заключается в том, что А. С. Ерусалимский смешивает два разных вопроса: вопрос о задачах борьбы рабочего класса той или иной страны в области международной политики в связи с общими задачами освободительной борьбы пролетариата, с одной стороны, и вопрос об объективно существовавшей реальной расстановке сил и реально существовавших противоречиях между главными государствами - с другой. Так, например, выражая свое недовольство освещением в моей книге дипломатической борьбы в связи с военной тревогой 1875 г., А. С. Ерусалимский напоминает указание Маркса о том, что франко-прусская война "перенесла центр тяжести континентального рабочего движения из Франции в Германию", и упрекает меня в том, что на эту важную сторону дела я вовсе не обратил внимания. Далее, он напоминает, что Энгельс, ставя во время "военной тревоги" 1875 г. вопрос о том, какие силы действительно борются против прусско-германского милитаризма и исторически призваны в конце концов сломить его, "был далек от мысли возлагать в этом отношении надежды на какие-либо внешние силы, например, на буржуазную Францию или на ее союз с царской Россией" (стр. 150). Кто же станет спорить против этих истин? Однако нетрудно понять, что эти вопросы, важные сами по себе, ни в коей мере не избавляют историка-марксиста от необходимости анализировать отношения, складывавшиеся, в данном случае в 1875 г., между капиталистическими государствами Европы. А. С. Ерусалимский просто подменяет один вопрос другим, и такая подмена, давно осужденная законами логики, менее всего подвигает нас вперед в изучении истории международных отношений и дипломатии.

Другой пример. На стр. 146 журнала рецензент, процитировав содержавшиеся в моей книге призывы французских социалистов к братской солидарности с германским пролетариатом, упрекнул меня в том, что я будто бы "не придал должного значения этим фактам" и "неправильно осветил вопрос о "спасительной" роли внешнеполитической ориентации французского правительства". Читателю нетрудно заметить, что А. С. Ерусалимский здесь вновь смешивает два разных вопроса. Каждому, кто знаком с историей Франции и Германии этого времени, известно, что как ни героична была борьба французских и германских рабочих, рабочие не были в силах в ту пору направлять развитие внешней политики по тому пути братской солидарности пролетариата двух наций и дружбы обоих народов, который они отстаивали. Руководство и внутренней и внешней политикой оставалось в руках господствующего класса.

Этот метод смешения разных вопросов в рецензии А. С. Ерусалимского не только запутывает и затемняет существо вопроса; этот метод, независимо от намерений А. С. Ерусалимского, вступает в противоре-

чие с требованиями научного исследования истории внешней политики.

А. С. Ерусалимский в ряде мест своей рецензии определяет свое отношение к некоторым крупным историческим событиям и дает им свою трактовку. Многие из высказанных им при этом взглядов являются ошибочными или по меньшей мере спорными.

Так, на стр. 150 журнала А. С. Ерусалимский, выступая против соответствующих положений моей книги, отрицает агрессивные намерения Германии против Франции в 70-х годах прошлого века (до Берлинского конгресса). В моей книге приведен обширный документальный материал, доказывающий, на мой взгляд, с неопровержимостью наличие агрессивных поползновений со стороны Германии против Франции.

А. С. Ерусалимский отрицает агрессивный характер германской политики по отношению к Франции во время военной тревоги 1875 года. О том, что "в 1875 г. Бисмарк угрожал Франции новой войной", говорится даже в школьном учебнике новой истории для 9-го класса. Тем не менее А. С. Ерусалимский, не приводя никаких аргументов, кроме произвольного и неверного толкования на сей раз статьи Энгельса, пересматривает и эту давно доказанную и общепринятую в советской и мировой (кроме немецкой шовинистической и частично американской) литературе точку зрения.

На стр. 147 А. С. Ерусалимский берет под сомнение, также не приводя никаких аргументов, агрессивность германской политики по отношению к Франции в 1877 г., накануне русско-турецкой войны.

На стр. 149 А. С. Ерусалимский преуменьшает ответственность германского милитаризма за возникновение военной тревоги 1887 г., перелагая эту ответственность, по крайней мере в половинной доле, на французские реваншистские круги, значение и вес которых он непомерно преувеличивает. На той же странице он, не довольствуясь сказанным ранее, дает читателю понять, что никакой опасности для Франции со стороны Германии в 1887 г. не существовало, и иронизирует над развиваемой в моей книге мыслью о том, что Россия сыграла существенную роль в предотвращении германской агрессии против Франции во время военной тревоги 1887 года.

Справедливости ради надо сказать, что здесь А. С. Ерусалимский полемизирует не только со мной, но и с В. М. Хвостовым, который еще до меня первым поставил вопрос о роли России в предотвращении германской агрессии в 1887 году³ .

Во многих местах своей рецензии - на стр. 145, 148, 149, 150, 151-А. С. Ерусалимский настойчиво и упорно говорит о гонке вооружений во Франции, о создании сильной армии во Франции, о реальной опасности реваншистской войны со стороны Франции и т. п. Странным образом А. С. Ерусалимский забывает сказать о том общепризнанном и неопровержимом факте, что Франция после поражения 1870 г. в военном отношении была неизмеримо слабее Германии и что все усилия Франции в 70 - 80-х годах поднять свою военную мощь ни в малой мере не устраняли огромного и прогрессировавшего превосходства военно-экономического потенциала Германии над военно-экономическим потенциалом Франции. В равной мере он молчаливо отрицает и тот факт, что именно в рассматриваемое время - в 70 - 80-х годах - опасность войны в гораздо большей мере зависела от правивших Германией милитаристских юнкерско-буржуазных кругов, чем от французских реваншистов, которые, будучи ничуть не лучше германских милитаристов, не могли играть такой же роли, хотя бы потому, что в эти годы они были не правящими кругами Франции, а представляли собой безответственную оппозицию.

На стр. 150 А. С. Ерусалимский, не приводя каких-либо аргументов, отрицает развиваемую не только в моей книге, но и общепринятую во всей советской исторической литературе точку зрения о происхождении франко-русского союза. Известно, что во всей советской исторической литературе, касающейся этих вопросов, возникновение франко-русского союза рассматривается как ответ на образование возглавляемого Германией Тройственного союза. А. С. Ерусалимский не принимает этой точки зрения. На упомянутой 150-й странице он противопоставляет ей свои взгляды по этому вопросу. "Формирование союза Франции с царской Россией было связано с экспансионистской политикой Англии", - пишет он. Таким образом, возникновение франко-русского союза, если верить А. С. Ерусалимскому, было ответом не на создание Германией военной группировки держав, а ответом на экспансионистскую политику Англии.

Итак, мы приходим к выводу, что собственные взгляды А. С. Ерусалимского по важным вопросам истории международных отношений 70 - 80-х годов XIX в. сводятся к следующим основным положениям: отрицание агрессивных намерений Германии по отношению к Франции в 70-х годах в целом, отрицание или преуменьшение агрессивных намерений Германии против Франции во время военных тревог 1875, 1877 и 1887 гг.; преувеличение военной мощи Франции и значения и веса французских реваншистов и соответственно замалчивание или преуменьшение гонки вооружений в Германии; изображение франко-русского союза как союза, возникшего в ответ на экспансионистскую политику Англии, а не как ответ на образование Германией военной группировки держав. И, наконец, в связи с отрицанием или преуменьшением опасности для Франции со стороны Германии отрицание роли России в предотвращении германской агрессии против Франции.

Нетрудно понять, что эти взгляды А. С. Ерусалимского представляют собой попытку пересмотреть не только некоторые частные вопросы, но и общепринятую в советской исторической науке концепцию раз-

³ См. В. М. Хвостов. Россия и германская агрессия в дни европейского кризиса 1887 г. "Исторические записки", 1946, т. 18.

вития международных отношений в период перехода к империализму, в последнюю треть XIX века. Этот пересмотр в основном ведется в трех направлениях: 1) преуменьшения агрессивности германского милитаризма; 2) преувеличения военной силы Франции и роли и значения французских реваншистов и порождаемой ими военной опасности; 3) отрицания роли России в предотвращении германской агрессии против Франции и преуменьшения вообще ее значения и роли в европейских делах.

Возражения вызывает, разумеется, не само желание рецензента пересмотреть те или иные взгляды, ставшие распространенными или общепринятыми в исторической литературе. Возражения вызывают способ и характер пересмотра, предлагаемого А. С. Ерусалимским, ибо он не привел никаких фактов и документов, которые требовали бы такого пересмотра.

Никто из советских историков не станет, конечно, отрицать, что французская империалистическая буржуазия, или русский царизм, или английская буржуазия и т. д. были не лучше немецкой буржуазии и юнкеров - все они вели реакционную, антинародную, агрессивную политику. Что касается специально Франции и Германии и политики их правящих классов, то столь же несомненно, что политика и тех и других была и реакционной и агрессивной (применительно к французской буржуазии я и стараюсь это показать в своей книге). Однако для историка недостаточно констатировать только эти общие положения. Он должен исследовать, как развиваются в соответствии с реальным соотношением сил отношения между государствами, проводящими агрессивную политику в то или иное время. Исторический анализ - нет надобности это доказывать - должен быть конкретен.

История франко-германских отношений XIX в. знает периоды, когда наиболее агрессивной стороной выступала Франция. Достаточно напомнить хотя бы период Второй империи Наполеона III. Как известно, Маркс на это неоднократно указывал, - политика Наполеона III была направлена па то, чтобы воспрепятствовать национальному объединению Германии, и с этой точки зрения Маркс считал войну 1870 г. на ее первом этапе (до Седана) исторически прогрессивной со стороны Германии. Вот если бы А. С. Ерусалимский стал подчеркивать эти стороны, то это было бы и оправдано и полезно. Но после войны 1870 - 1871 гг. соотношение сил между Францией и Германией резко изменилось. Сильной, вооруженной до зубов Германской империи противостояла Франция, значительно ослабленная после понесенного поражения. И сколь ни реакционны и агрессивны были правившие Францией круги буржуазии, это не меняло того реального факта, что Германия в военном отношении была намного сильнее Франции, что со всей определенностью засвидетельствовал и Энгельс в той самой статье "Официозный вой о войне", которую столь неправильно интерпретирует А. С. Ерусалимский.

Игнорируя это реальное соотношение сил в определенный исторический период, отказавшись от обязательного для историка конкретного исторического анализа, А. С. Ерусалимский пытается пересмотреть давно решенный вопрос, преуменьшить степень агрессивности германского милитаризма как раз в тот исторический период, когда весь известный историкам конкретный документальный материал свидетельствует против этой попытки.

Вот почему и по методам критики и по взглядам на вопросы истории международной политики выступление А. С. Ерусалимского вызывает мои решительные возражения.

ОТ РЕДКОЛЛЕГИИ.

Письмо Л. З. Манфреда поступило в редакцию нашего журнала еще в декабре 1955 года. Одновременно было получено письмо шести ученых: члена-корреспондента АН СССР А. В. Ефимова, докторов исторических наук А. Л. Нарочницкого, Б. Ф. Поршнева, Ф. И. Нотовича, П. А. Зайончковского, П. Й. Кабанова, - осуждающее приемы критики, которыми пользовался А. С. Ерусалимский в своей рецензии. По вине прежнего состава редакционной коллегии оба эти документа не были опубликованы. В редакции имеется также ответное письмо А. С. Ерусалимского.

Бюро Отделения исторических наук АН СССР намечает провести в июне с. г. дискуссию по вопросам, затронутым в книге А. З. Манфреда и в рецензии А. С. Ерусалимского. Итоги дискуссии будут опубликованы в журнале "Вопросы истории".

Publisher:

Permanent link for scientific papers (for citations):

Found source (search robot):

Publication author(s) - А. З. МАНФРЕД:

Comments: