Нынешний переломный момент в развитии цивилизации заставляет нас во многом по-новому вдумываться в ретроспективу всемирной истории. Мы вглядываемся в прошлое под углом зрения того критерия, который приобрел сегодня жизненное значение для мирового сообщества, - приоритета общечеловеческих ценностей. С этих позиций мы и оцениваем Великую Французскую буржуазную революцию конца XVIII в., ее преемственную связь с Великой Октябрьской социалистической революцией в формировании и развитии ценностей цивилизации. Две великие революции различаются по характеру: одна из них - буржуазная, другая - социалистическая. Но их сближает то, что обе они дали мощный импульс прогрессу человечества: "Они во многом сформировали и образ мышления, который пока превалирует в общественном сознании"¹ .

Естественно, событие такого всемирно-исторического значения, каким была Французская революция 1789 г., на протяжении всей жизни приковывало внимание В. И. Ленина. Как теоретик и стратег социалистической революции, открывшей новое направление в истории, он постоянно обращался к французскому опыту, сравнивал его, сопоставлял с событиями, происходившими в России. Этот опыт служил ему материалом для того, чтобы глубже вникнуть в законы социальной революции, яснее понять суть назревавшей, а затем и начавшейся эпохи революционного обновления мира. Осмысливая исторический опыт прошлого с целью поиска ответов на проблемы своего времени, Ленин стремился раскрыть меру преемственности революционных перемен в истории и качественного отличия социальной революции современности от всего того, что было сделано прежде в этой области.

Тема Французской революции красной нитью проходит через идейное наследие Ленина, начиная с первых трудов и кончая работами послеоктябрьского периода. Революцию 1789 г. он относил к событиям, оценка которых должна производиться масштабом исторических эпох. Ее особое значение Ленин видел в том, что эта революция открыла новую эпоху в истории человечества: эпоху подъема и победы буржуазии, крутой ломки изживших себя феодальных отношений и абсолютистской надстройки.

Французская буржуазная революция не была первой. Ей предшествовали победоносные революции в Голландии, Англии, Соединенных Штатах Америки. Но именно во Франции XVIII в. произошло главное столкновение, которое стало переломном рубежом в победе буржуазного строя

КРАСИН Юрий Андреевич - доктор философских наук, ректор Института общественных наук при ЦК КПСС.

¹ Горбачев М. С. Выступление в Организации Объединенных Наций 7 декабря 1988 года. М. 1988, с. 7.

стр. 17

над феодально-крепостническим. Именно там, отмечал Ленин, "разыгралась решительная битва против всяческого средневекового хлама, против крепостничества в учреждениях и в идеях"² . Как ни в какой другой стране, во Франции конца XVIII в. с кристальной четкостью проявились основные черты буржуазной социальной революции. "Франция, - писал еще Ф. Энгельс, - разгромила во время великой революции феодализм и основала чистое господство буржуазии с такой классической ясностью, как ни одна другая европейская страна"³ .

Итогом многолетних ленинских размышлений над судьбой и влиянием Французской революции стало классическое определение ее исторической значимости. "Возьмите великую французскую революцию, - говорил Ленин. - Она недаром называется великой. Для своего класса, для которого она работала, для буржуазии, она сделала так много, что весь XIX век, тот век, который дал цивилизацию и культуру всему человечеству, прошел под знаком французской революции. Он во всех концах мира только то и делал, что проводил, осуществлял по частям, доделывал то, что создали великие французские революционеры буржуазии, интересам которой они служили, хотя они этого и не сознавали, прикрываясь словами о свободе, равенстве и братстве"⁴ .

Французская революция утвердила великие традиции свободомыслия, которые вошли в плоть и кровь мировой цивилизации. Так получилось, потому что сквозь призму конкретных задач освобождения от феодального деспотизма были высвечены великие общечеловеческие идеалы свободы. В проекте Декларации, предложенном М. Робеспьером Якобинскому клубу в апреле 1793 г., говорилось: "Целью всякого политического объединения является сохранение естественных и неотъемлемых прав человека и развитие всех его способностей... Главными правами человека являются: право обеспечить сохранение своего существования и свобода... Свобода есть возможность, которой обладает каждый человек, осуществлять по своему усмотрению все свои способности"⁵ .

Эти слова и сегодня звучат актуально. Причина в том, что революционные вожди и идеологи буржуазии могли одержать победу в борьбе за решение своих классовых задач только с высоты общегуманистических идеалов, должны были возвыситься до человечества. Эти общечеловеческие идеалы были неосуществимы, но был брошен смелый вызов невозможности, начертана проекция в далекое будущее. Благодаря этому дело Французской революции вышло за рамки своего времени.

В чем же видел Ленин причины, позволившие Французской революции столь глубоко вспахать почву для мирового развития на целое столетие вперед? Французская революция вошла в историю как великая, потому что, будучи по характеру буржуазной, она в то же время развертывалась как действительно народная революция. Она подняла к историческому творчеству целые пласты народных масс, дала толчок глубокому и широко демократическому движению.

По мере углубления революции против нее поднимались все более мощные силы внутренней контрреволюции. Ей противостояла вся феодальная Европа, объединившаяся со свергнутой феодальной аристократией Франции. Временами казалось, ничто уже не в состоянии спасти революцию. Но она устояла и устояла потому, что вызвала к жизни могучую социальную энергию масс, двигавших своей деятельностью революционный процесс вперед, проявлявших в критические моменты чудеса самоотверженности и героизма. Благодаря решительным, смелым действиям крестьянства и городского плебса революция не ограничилась звуч-

² Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 23, с. 43.

³ Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 21, с. 259.

⁴ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 38, с. 367.

⁵ Робеспьер М. Избранные произведения, Т. II. М. 1965, с. 323 - 324.

стр. 18

ными лозунгами, а претворилась в практические дела, в реальные преобразования общественных отношений, в "деловую революцию".

1789 - 1794 гг. во Франции были временем беспрецедентного взлета народного демократизма. Возникла основа для широкой самодеятельности масс на местах. Специально обращаясь к этому опыту, Ленин цитирует Энгельса: "С 1792 по 1798 год каждый французский департамент, каждая община (Gemeinde) пользовались полным самоуправлением по американскому образцу"⁶ . Именно революция стимулировала местное самоуправление, местный демократизм. И Ленин использовал эту практику как веский аргумент в полемике с меньшевиками, которые провозглашали утопические лозунги революционного самоуправления без революции.

"Возможна ли была бы во Франции муниципальная революция в июле 1789 года, - спрашивал Ленин, - если бы 14 июля поднявшийся и вооруженный Париж не победил царских войск, не взял Бастилии, не сломил в самом корне сопротивления самодержавия?.. Не ждет ли новая "Искра", что во время нашей агитационной кампании выборов в Думу мы будем благодарить губернаторов за самоусїранение до взятия русских Бастилии? Не характерно ли, что во Франции 1789 года время муниципальной революции есть время начавшейсяэмиграции реакционеров, а у нас лозунг революционного самоуправления вместо лозунга восстания выдвигают тогда, когда существует еще эмиграция революционеров?" ⁷ .

Французская революция продемонстрировала невиданный народный демократизм, который не декретировался указами сверху, а спонтанно возникал снизу как взрыв социального творчества народа. За короткий срок вся страна покрылась густой сетью низовых выборных организаций - муниципальных органов, революционных комитетов, народных обществ, клубов. Они сами решали все местные вопросы, действовали как народная власть на местах, как опора центрального революционного правительства. Инициативная и энергичная деятельность этих базовых организаций революции стала фундаментом революционного творчества народа, силой, двигавшей революцию вперед.

Буржуазная по характеру и народная по движущим силам, Французская революция, конечно, несла в себе глубокие внутренние противоречия. По своему объективному смыслу она была призвана сменить один эксплуататорский строй другим. Такова была стоявшая перед нею историческая задача. И вместе с тем на всем содержании революции, на ее развитии лежала неизгладимая печать влияния масс, низов общества. Это противоречие порождало острейшую борьбу, неизбежно вело к размежеванию сил, определило движение революции от одного этапа к другому, углубляло общественные преобразования. На каждом очередном этапе от революции отходила та фракция буржуазии, которая была удовлетворена достигнутыми результатами и не без оснований опасалась, что дальнейшее развитие революции лишит ее власти и влияния. Движимая классовыми интересами, она изменяла революции, переходила на сторону ее противников. Эта ограниченность буржуазной революционности постоянно вступала в противоречие с народным демократизмом.

И только благодаря колоссальной энергии масс, благодаря деятельности базовых организаций революции она решительно шла вперед, сметая одну фракцию контрреволюционеров за другой, нанося удары по внутренней и внешней реакции, поднимаясь со ступени на ступень, приводя к власти все более радикальные круги буржуазных революционеров. Величие Французской революции состоит в том, что на всем пути своего восходящего развития она опиралась на народ, черпала в нем решимость и силу для осуществления все более далеко идущих общест-

⁶ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 33, с. 73.

⁷ Там же. Т. 11, с. 205 - 206.

стр. 19

венных преобразований. Именно на этом фундаменте покоятся слава и бессмертие великих французских революционеров той поры. "Историческое величие настоящих якобинцев, якобинцев 1793 года, - подчеркивал в этой связи Ленин, - состояло в том, что они были "якобинцы с народом", с революционным большинством народа, с революционными передовыми классами своего времени"⁸ . В том, что по своим движущим силам революция оставалась народной, таился глубинный источник ее мощи. Это давало ей заряд для поступательного движения, определяло перегруппировку социально-политических сил, изменение характера власти во все более революционном направлении.

Острая борьба общественно-политических сил во Французской революции отчетливо выявила некоторые общие законы возникновения и развития буржуазно-демократических революций. Логика этой борьбы наглядно продемонстрировала общие тенденции происходящего по мере углубления таких революций размежевания сил. Противопоставляя жирондистов и якобинцев, Ленин как бы указывает на общую черту перегруппировки политических сил в буржуазно-демократических революциях не только XVIII и XIX вв., но и XX столетия. "Революционный класс XX века, - подчеркивал он, - имеет (подобно революционному классу XVIII века, буржуазии) свою Жиронду и свою Гору" ⁹ .

Сопоставление опыта Французской революции с опытом буржуазно- демократических революций XIX-XX вв. приводит Ленина к выводу о возможности двух типов буржуазно-демократической революции: типа 1789 и типа 1848 года. Тот или иной ее тип определяется реальным соотношением сил: "Во Франции 1789 г. дело шло о свержении абсолютизма и дворянства. Буржуазия на тогдашней ступени экономического и политического развития верила в гармонию интересов, не боялась за прочность своего господства и шла на союз с крестьянством. Этот союз обеспечил полную победу революции. В 1848 г. дело шло о свержении буржуазии пролетариатом. Последнему не удалось привлечь к себе мелкую буржуазию, и ее измена вызвала поражение революции. Восходящая линия была в 1789 г. формой революции, в которой масса народа победила абсолютизм. Нисходящая линия 1848 г. была формой революции, когда измена пролетариату со стороны массы мелкой буржуазии вызвала поражение революции"¹⁰ . Ленин, таким образом, стремится определить общие условия победоносного пути развития буржуазно- демократической революции, беря за образец французский опыт: радикализм осуществляемых преобразований, союз народных сил, преодоление сопротивления контрреволюционных сил, стремящихся остановить революцию.

Французская буржуазная революция дала классический пример социальной революции как способа перехода от одной социально-экономической формации к другой путем коренной ломки отживших общественных отношений, обновления всех сторон жизни общества. Она продемонстрировала человечеству мощь, величие и прогрессивность революционного очищения. "Это был великолепный восход солнца, - писал Гегель. - Все мыслящие существа праздновали эту эпоху. В то время господствовало возвышенное, трогательное чувство, мир был охвачен энтузиазмом, как будто лишь теперь наступило действительное примирение божественного с миром"¹¹ .

Французская революция дала пример метода исторического действия, который направлен не на частичные улучшения, а на коренной переворот в общественном устройстве, дающий импульс социальному прогрессу. Французская революция всем своим содержанием и результатами доказа-

⁸ Там же. Т. 32, с. 216.

⁹ Там же. Т. 26, с. 102.

¹⁰ Там же. Т. 27, с. 77.

¹¹ Гегель Г. Сочинения. Т. VIII. М. - Л. 1935, с. 414.

стр. 20

ла правильность политической аксиомы, сформулированной якобинцем Сен- Жюстом: "Те, кто совершает революцию наполовину, тем самым лишь роют себе могилу"¹² .

Не случайно именно радикализм Французской революции до сих пор возбуждает слепую ненависть реакции. В свое время фашистские теоретики призывали даже вычеркнуть 1789 год из истории. И сегодня иные идеологи пытаются умалить ее историческое значение, а также одновременно объявить те или другие конкретные черты великих революций прошлого утратившими актуальность реликвиями. "Мы являемся антиподами Революции, - заявляет французский социолог А. Турен. - Мы больше не находимся в революционном мире, и понятие революции является одним из тех, которые больше всего мешают нам понять сегодняшние реальности"¹³ . Автор не замечает революционных трансформаций современного мира, конечно, происходящих иначе, в иных конкретных формах, нежели в конце XVIII века.

Революционный опыт значим и для социалистического общества, которое не выпадает из сферы действия общих законов диалектики, развивается через противоречия и скачки, через восхождения к высшему качеству путем "отрицания" старого. Социализм - динамичное общество. В нем постоянно рождается и накапливается нечто новое, периодически назревают качественные перестройки сложившихся общественных структур. Не будучи в точном смысле слова социальными революциями, они не уступают последним по глубине и масштабности. Происходящее ныне обновление советского общества - это революция в социализме, и ей присущи некоторые общие законы революционного процесса: радикальная ломка старого, невозможность остановиться на полпути, резкий рост объема масс, выступающих субъектом политики.

Едва ли не главный недостаток Французской революции ее критики усматривают в отступлениях от умеренного курса жирондистов. В силу этого особую значимость обретает характеристика Лениным якобинской диктатуры как кульминации революционного процесса. Полемизируя с буржуазными идеологами, видевшими в якобинстве "скатывание вниз", он характеризовал якобинский период как один из высших подъемов угнетенного класса в борьбе за освобождение. Ленин дает четкую социально-классовую характеристику якобинской диктатуры: "Якобинцы 1793 г. были представителями самого революционного класса XVIII века, городской и деревенской бедноты", они "вошли в историю великим образцом действительно революционной борьбы с классом эксплуататоров со стороны взявшего всю государственную власть в свои руки класса трудящихся и угнетенных" ¹⁴ .

В революционных действиях якобинцев Ленин видел прообраз политики союза рабочего класса и крестьянства, обеспечивавшей народное большинство в революции и составлявшей стержень стратегической линии большевиков. "Именно "левоблокистская тактика", - писал Ленин, - именно союз городского "плебса" (= современного пролетариата) с демократическим крестьянством придавал размах и силу английской революции XVII, французской XVIII века"¹⁵ .

С позиций марксистской методологии Ленин четко определяет характер установившейся в этот период политической власти. "Конвент, - подчеркивает он, - был именно диктатурой низов, т. е. самых низших слоев городской и сельской бедноты. В буржуазной революции это было именно такое полновластное учреждение, в котором господствовала всецело и безраздельно не крупная или средняя буржуазия, а простой на-

¹² Saint-Just. Discours et rapports. P. 1957, p. 145.

¹³ La Pensee, 1989, N 267, p. 8.

¹⁴ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 32, с. 306 - 307.

¹⁵ Там же. Т. 21, с. 89.

стр. 21

род, беднота, т. е. именно то, что мы называем: "пролетариат и крестьянство"¹⁶ .

Глубокий анализ соотношения и динамики социально-классовых сил во Французской революции позволяет Ленину сделать вывод о природе политической власти якобинцев как революционно-демократической диктатуры. "Материальное, производственное, обновление Франции, в конце XVIII века, было связано с политическим и духовным, с диктатурой революционной демократии и революционного пролетариата (от которого демократия не обособлялась и который был еще почти слит с нею), - с беспощадной войной, объявленной всему реакционному"¹⁷ .

Якобинцы не сознавали социально-классовой природы созданной ими политической власти. Но наиболее проницательные якобинские вожди вплотную подошли к пониманию ее сущности именно как революционно- демократической диктатуры. Робеспьер говорил по этому поводу: "Для того, чтобы создать и упрочить среди нас демократию, чтобы прийти к мирному господству конституционных законов, надо довести до конца войну свободы против тирании"¹⁸ . Только таким путем, передавая всю полноту политической власти наиболее радикальному крылу революционной буржуазной демократии, представлявшей большинство народа, низы общества, опиравшейся на эти низы, только таким образом можно было наиболее полно решить задачи буржуазной революции.

Ленинской характеристике социально-классового содержания политической власти во Французской революции присущ последовательный историзм. Он видит в этой власти зародыш будущего, видит тенденции, которые развернулись в более поздний период. Ленин подчеркивает, что пролетариат в то время еще не выделился из революционной демократии, был слит с нею. Но уже в революциях 1848 г. позиции передовой демократии были представлены не буржуазными демократами, а К. Марксом и Ф. Энгельсом, выступавшими от лица рабочего класса, который самостоятельно заявил о своих интересах и требованиях. Эта тенденция получила дальнейшее развитие в русской буржуазно-демократической революции 1905 - 1907 годов. В новую историческую эпоху рабочий класс оказался способным выдвинуться на роль гегемона буржуазно-демократической революции, взять в свои руки и преумножить великие революционные традиции Французской буржуазной революции, нашедшие выражение в революционно-демократической диктатуре якобинцев.

В ленинских трудах дан глубокий диалектический анализ внутренних противоречий, погубивших якобинскую диктатуру, приведших к ее трагическому концу. Она бросила смелый вызов неравенству, а объективно все ее действия, все решительные меры, направленные против феодально- крепостнического строя, все меры, утверждавшие буржуазно-демократические свободы, расчищали дорогу для капиталистических отношений, которые шли на смену феодальным и которые неизбежно становились экономической основой нового социального неравенства уже на почве капитализма. В этом заключалось неразрешимое внутреннее противоречие, с которым столкнулась тогда диктатура революционной демократии.

Объективное положение вещей во Франции и во всей Европе конца XVIII в. было таким, что еще не созрели предпосылки, чтобы революция была в состоянии идти дальше расчистки почвы для капиталистических отношений. Якобинских вождей вдохновляла идея равенства. Это - великая идея, вошедшая в сокровищницу общечеловеческих ценностей. Но якобинцы не сознавали, что эта идея в условиях складывавшегося капиталистического общества, по определению Ленина, "есть самое полное, последовательное и решительное выражение буржуазно-демократи-

¹⁶ Там же. Т. 13, с. 54.

¹⁷ Там же. Т. 34, с. 196.

¹⁸ Robespierre M. Oeuvres completes. P. 1912 - 1967. Т. 10, p. 353.

стр. 22

ческих задач... Равенство не только идейно выражает наиболее полное осуществление условий свободного капитализма и товарного производства. И материально, в области экономических отношений земледелия, вырастающего из крепостничества, равенство мелких производителей является условием самого широкого, полного, свободного и быстрого развития капиталистического сельского хозяйства"¹⁹ .

Пока революционные демократы-якобинцы решительно искореняли устои феодализма, они могли опираться на широкую социальную базу, представлявшую сплоченный блок сил, выступающих за продвижение революции вперед. Но они попытались идти дальше. Сформулированные ими цели выходили за рамки объективно назревших задач буржуазной революции и натолкнулись на непреодолимую преграду утверждавшихся капиталистических производственных отношений. Трагедия буржуазных революционеров XVIII в. заключалась в том, что они искренне хотели добиться торжества общечеловеческих ценностей, а практически каждым своим шагом вперед создавали и расширяли базу для роста капитализма. Они попытались достичь намеченных благородных целей средствами насилия, беспощадно карая тех, кто прибегал к спекуляциям и казнокрадству, не понимая, что все эти пороки произрастали на почве быстро развивающихся капиталистических отношений. Этого врага нельзя было победить ни казнями спекулянтов, ни громом революционных деклараций.

Стремясь к царству всеобщей добродетели, якобинцы обрушили террор на головы всех угнетателей: и помещиков, и капиталистов, но натолкнулись на неприступную стену молодого, поднимавшегося капитализма. Ее нельзя было разрушить с помощью волевых, насильственных актов. "Робеспьер и революционное правительство, - справедливо отмечал А. З. Манфред, - сражались против неодолимой силы, против гидры, у которой на месте одной отрубленной головы сразу вырастало десять новых"²⁰ . Революционный трибунал непрестанно наращивал карательную деятельность. Множились процессы против спекулянтов, против нарушителей закона о максимуме. Приговоры выносились с возрастающей быстротой и были неумолимы: в большинстве случаев - эшафот. Но сопротивление революционному правительству не уменьшалось, а нарастало, становясь день ото дня все ощутимее.

Весьма показательна в этом отношении история с вантозскими декретами революционного правительства. Они предусматривали конфискацию собственности лиц, признанных врагами революции, и ее безвозмездную передачу неимущим патриотам. Эти радикальные по своей сути меры имели ясно выраженную социально-экономическую направленность. Принятие этих декретов представляло собой акт посягательства на частную собственность вообще. Это было вторжение в "запретную зону", которая затрагивала интересы всего класса капиталистов. И что же? Несмотря на все усилия, вантозские декреты так и остались на бумаге. Они противоречили объективной логике буржуазной революции и потому были встречены саботажем со стороны различных слоев буржуазии и имущих кругов. Да и само революционное правительство, принимая радикальные решения, выражавшие стремления и интересы низов общества, не представляло себе, на какие общественные силы можно было опереться для их проведения в жизнь. Этим объясняется растерянность якобинского правительства, его поразительная нерешительность, своего рода оцепенение как раз накануне термидорианского переворота. В сущности Французская революция молчаливо отказалась от реализации вантозских декретов, на практике обнаружив свою социально-классовую ограниченность.

¹⁹ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 15, с. 226.

²⁰ Манфред А. З. Великая Французская революция. М. 1983, с. 337.

стр. 23

Бессильные реализовать свои цели, якобинцы все больше испытывали страх и растерянность "социального одиночества". И это подстегивало их стремление решать все вопросы насилием. Из временной меры защиты от посягательств контрреволюции террор постепенно становился повседневной практикой, средством, с помощью которого революция должна была осуществить общественные преобразования. Насилием вожди якобинцев пытались осчастливить народ, заставить его принять те добродетельные начала и ценности, в которые они сами верили. Сен-Жюст призывал, например, карать не только врагов революции, но и равнодушных. Функции революционного террора расширялись, его объектом становились уже не только контрреволюционеры, но и патриоты, трудящиеся. Освобожденный от правовых рамок законности меч революционного насилия терял политическую ориентировку и мог быть произвольно использован теми, кто находился у рычагов власти. Вопреки чистым намерениям Робеспьера и его друзей террор становился самоцелью. Революция пожирала своих детей, расчищая дорогу термидору. Такова была "ирония истории", с которой столкнулась якобинская диктатура и жертвой которой она стала.

Благие радикальные намерения революционных демократов разбились при столкновении с жестокой реальностью нарастающей контрреволюции, получавшей поддержку буржуазных сил, вполне удовлетворенных достигнутыми результатами антифеодальных мер и жаждущих власти и богатств. Якобинская диктатура стала помехой для крупной буржуазии, опиравшейся на мелкобуржуазную стихию, неудержимо растущую на базе капиталистических отношений. В ней контрреволюция нашла вполне подходящий горючий материал. Якобинцев скинули контрреволюционные силы, произраставшие на этой мелкособственнической почве. Извлекая уроки из опыта Французской революции, Ленин подчеркивал то огромное значение, какое имеет для судьбы социалистической революции обуздание мелкобуржуазной стихии. "Если мы ее не победим, - замечал он, - мы скатимся назад, как французская революция"²¹ .

В конце XVIII в. не было еще такой массовой общественной силы, которая могла бы обуздать контрреволюцию. После блистательного взлета якобинской диктатуры Французская революция была обречена на "откат". Но ее импульс не иссяк. Просто юношеский романтизм героических лет революции уступил место будничной практической работе. Потребность в создании прочной демократической инфраструктуры, рельефно обнаружившаяся в период якобинской диктатуры, оставалась и позднее внутренней пружиной глубоких политических перемен. Принимается гражданский кодекс, происходит формирование правового государства, утверждаются республиканские традиции, складываются нормы и процедуры парламентаризма, демократические ценности эпохи Просвещения становятся доминантой духовной жизни буржуазного общества. Словом, возникает целостная система буржуазно-демократических институтов, открывшая новые возможности для рабочего и демократического движения.

Революционеры-якобинцы конца XVIII в. взяли на себя бремя непосильных задач. Они могли бы примириться с неизбежным, удовлетвориться приземленным прагматизмом, означавшим торжество классовых интересов буржуазии и превращение великих лозунгов революции в словесные клише. На это якобинцы не пошли, вписав яркую страницу в историю освободительной борьбы человечества. Их деятельность заслуживает не доктринерских упреков, а восхищения. Они показали величие духа смелых и мужественных борцов, рожденных революцией и бросивших вызов деспотизму и несправедливости во имя гуманистических идеалов свободы, равенства и братства. "Когда судишь об этих людях, - писал

²¹ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 43, с. 141.

стр. 24

Ж. Жорес, - никогда нельзя забывать, что задача, возложенная на них судьбой, была огромна и, несомненно, "превосходила человеческие силы"... Их дело неизбежно было ограниченным; но оно было великим"²² .

Выражая интересы плебейских масс, аз которых позднее выделился и вырос в самостоятельную силу рабочий класс, буржуазные революционеры XVIII в., по оценке Ленина, были предшественниками революционеров пролетарского типа. Хотя и в абстрактной форме, они провозгласили те идеи, которые призвано осуществить во всей полноте социалистическое преобразование общества. Прав был П. А. Кропоткин, отмечая, что революции будущего получат в наследие свершения революционеров Франции. "Кровь, пролитая ими, была пролита для всего человечества. Страдания, перенесенные ими, они перенесли для всех наций и народов. Их жестокие междоусобные войны, идеи, пущенные ими в обращение, и самые столкновения этих идей - все это составляет достояние всего человечества. Все это принесло свои плоды и принесет еще много других, еще лучших плодов и откроет человечеству широкие горизонты, на которых вдали будут светиться, как маяк, все те же слова: "Свобода, Равенство и Братство"²³ .

Уже в XIX в. обнаружилось, что революционно-демократические традиции Великой Французской буржуазной революции интересовали не столько буржуазию, сколько новый поднимающийся класс - пролетариат. Буржуазные партии и политические деятели в лучшем случае готовы были воспринять соглашательскую линию жирондистов, но для них был неприемлем тот апогей Французской революции, который был связан с диктатурой якобинцев. Наследниками якобинцев стали коммунисты. "Якобинец 1793 г. - говорил К. Маркс, - стал коммунистом в наши дни"²⁴ .

Развивая мысль Маркса о внутренней преемственности революционных традиций, Ленин в то же время опирался на принцип историзма, считал необходимым принимать в расчет глубокие различия исторических эпох. Поэтому-то в годы первой русской революции, называя большевиков современными якобинцами, Ленин одновременно писал: "Это не значит, конечно, чтобы мы хотели обязательно подражать якобинцам 1793 г., перенимать их взгляды, программу, лозунги, способы действия. Ничего подобного... У нас будут, коли доживем мы до настоящей победы революции, и новые способы действия, соответствующие характеру и целям стремящейся к полному социалистическому перевороту партии рабочего класса"²⁵ .

Еще Маркс, указывая на живучесть национальных традиций 1792 г. во Франции, в канун Парижской Коммуны предупреждал французский пролетариат против ошибочного увлечения этими традициями в условиях иной эпохи²⁶ . С этих же методологических позиций Ленин критиковал Р. Люксембург, которая в иную историческую эпоху предлагала, руководствуясь примером Французской революции, противопоставить империалистической войне национальную программу²⁷ . И Маркс, и Ленин считали канувшей в Лету ту эпоху, когда интересы нарождавшегося рабочего класса могли быть соединены с интересами буржуазии в единую национальную программу. И в то же время в современную эпоху рабочий класс выступает не только поборником истинно национальных,

²² Жорес Ж. Социалистическая история Французской революции. Т. VI. М. 1883, с. 446 - 447.

²³ Кропоткин П. А. Великая Французская революция 1789 - 1793. М. 1979, с. 449.

²⁴ Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 4, с. 488.

²⁵ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 11, с. 48.

²⁶ См. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 17, с. 280 - 281.

²⁷ См. Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 30, с. 11 - 13.

стр. 25

но и общечеловеческих интересов в духе гуманистических идей Великой Французской революции.

Причины качественного отличия якобинцев XVIII в. от якобинцев XX в. заключаются в коренном отличии социалистической революции от буржуазной. Социалистическая революция должна идти гораздо дальше к созданию фундамента подлинной истории человечества, свободной от эксплуатации, социального и национального угнетения, от любых форм отчуждения человека. Она призвана заложить действительные основы социального равенства всех людей. Ее программа - это реалистическая программа социалистических преобразований, вытекающая из зрелости объективных предпосылок для победы социализма.

Протягивая нить глубинной внутренней преемственности от Французской революции к Парижской Коммуне и к Великому Октябрю, Ленин раскрыл диалектику преемственности и качественного своеобразия Французской буржуазной революции и Октябрьской социалистической революции. "И мы вправе гордиться тем, - писал он, - что проделали эту чистку гораздо решительнее, быстрее, смелее, успешнее, шире и глубже с точки зрения воздействия на массы народа, на толщу его, чем великая французская революция свыше 125 лет тому назад"²⁸ .

Парижские коммунары - представители французского рабочего класса - подняли знамя коммунистических и в то же время общечеловеческих целей, выпавшее из рук революционеров-якобинцев. Они вновь провозгласили те требования, которые содержались в платформе революционной демократии якобинцев. Но они поставили эти требования на почву социально- экономической программы, направленной на освобождение общества от капиталистической эксплуатации. Коммунары не могли победить, потому что для этого еще не созрели ни объективные, ни субъективные условия, но они подняли требования свободы, равенства и братства на уровень задач социалистической революции. Это был шаг вперед. В XX в. эстафета революционных традиций перешла в руки российского пролетариата, который сделал новый рывок вперед. "Мы, - говорил Ленин, - создали советский тип государства, начали этим новую всемирно-историческую эпоху, эпоху политического господства пролетариата, пришедшую на смену эпохе господства буржуазии", И как бы подводя итог историческому сравнению трех революций, Ленин писал: "Российский пролетариат поднялся в своей революции на гигантскую высоту, не только по сравнению с 1789 и 1793 гг., но и по сравнению с 1871 годом"²⁹ .

Путь социалистической революции также оказался не прямолинейным, потребовался мучительный поиск переходных форм развития, имели место упущенные возможности, пришлось столкнуться и с деформациями сталинизма и застоя. Но путь был открыт. Обновление социализма, начатое перестройкой, - это прямое продолжение Великой Октябрьской социалистической революции, новый шаг к осуществлению ее целей.

Социальная революция как способ качественного изменения общественных отношений, расчищающий дорогу для социального прогресса, для свободной диалектики производительных сил и производственных отношений, для свободного творчества масс, также имеет свою историю. Великая Французская революция нанесла смертельный удар феодальному деспотизму. Казалось, пробил час свободы. И революция действительно показала, как много может сделать народ, вдохновленный идеей свободы. Но в революционном энтузиазме тех героических лет было много утопического, иллюзорного. Человечеству предстояло пережить еще не одну историческую эпоху, чтобы приблизиться к идеалу свободы. Путь человеческого сообщества от тяжкой предыстории эксплуатации и войн

²⁸ Там же. Т. 44, с. 144.

²⁹ Там же, с. 417.

стр. 26

к подлинной истории свободного и мирного творческого труда оказался неимоверно трудным, извилистым и продолжительным. В Октябре 1917 г. открылись новые горизонты, был совершен великий прорыв к социализму. Но и тогда надежды на быструю победу не оправдались. Да и может ли быть иначе?

На пороге XXI века, вдумываясь в масштабы происходящих перемен, сравнивая их с преобразованиями эпохи буржуазных революций, приходишь к выводу: иначе быть не может. Ведь чтобы доделать и переделать начатое 1789 годом, буржуазной революции во Франции понадобилось пройти несколько циклов спадов и подъемов, охвативших почти столетие. В европейских же масштабах буржуазная революция длилась несколько веков. А ведь суть революционных изменений заключалась тогда в смене одной формы частнособственнических отношений другой их формой.

Задачи социальной революции современности неизмеримо сложнее. Она посягает на устои социального и национального угнетения, ставит целью изменить самый фундамент общественного бытия человечества, а значит, и человека, его сознание, психологию. На этом пути в каждой стране неизбежны свои качественные этапы, подобные происходящей в Советском Союзе перестройке, которая по глубине и размаху революционных перемен, пожалуй, равнозначна Великому Октябрю. В своем глобальном измерении социальная революция наших дней предстает как многомерный, многообразный по характеру и формам интернациональный процесс революционного обновления цивилизации. Происходит сложнейший процесс ее глубокой трансформации на справедливых и гуманистических началах, воплощенных в принципах социализма.

Очевидно, кооперация и размежевание социально-классовых и политических сил в этом процессе не могут быть простой аналогией прежних социальных революций. С каждым годом все острее обнаруживаются противоречия и пределы индустриализации традиционного типа. Разнообразные общественные силы ведут поиск новых путей прогрессивного развития. Знаменатель этого поиска - общечеловеческие ценности. Они противостоят опасным тенденциям технократизма и бездушного экономического рационализма, которые таят в себе угрозу дегуманизации мира, воспроизводства новых форм отчуждения человека. Опираясь на традиции прошлого и осваивая новые реальности, революционный класс только в том случае сможет выполнить свою передовую роль во взаимодействии разнородных и самостоятельных общественных сил, если он в борьбе за социальный прогресс поднимется до осознания приоритетности общечеловеческих интересов.

В этом пункте отчетливо видится связь социальной революции современности с идеалами Французской буржуазной революции. Но в нем же обнаруживается и существенное различие: провозглашенные тогда идеалы были вдохновляющей утопией, которая прикрывала классовые интересы поднимавшейся буржуазии; ныне же эти высокие идеалы стали предметом практической борьбы за выживание и прогресс человечества, в которой интересы людей труда сливаются с общечеловеческими интересами.

Постоянный адрес данной публикации: