I

Основным экономическим законом феодального способа производства Б. Ф. Поршнев считает закон феодальной ренты и смены ее форм. М. Н. Мейман и С. Д. Сказкин утверждают, что основным экономическим законом феодального способа производства является производство прибавочного продукта, присваиваемого феодалами в форме феодальной ренты, то есть также закон феодальной ренты. Таким образом, авторы обеих статей основным экономическим законом, движущим производство и объясняющим все процессы, происходящие в феодальном обществе, считают эксплуатацию землевладельцами крестьян.

Основной экономический закон должен определять все главные стороны и характерные особенности производства данной формации. Между тем в статье М. Н. Меймана и С. Д. Сказкина речь идет только о производстве прибавочного продукта, присваиваемого помещиком. Формулировка, данная в этой статье, противоречит признанию тех же авторов, что сущность и характер феодального способа производства, основная прогрессивная тенденция феодализма заключалась в развитии мелкого крестьянского хозяйства ("Вопросы истории", 1954, N 2, стр. 89). По нашему мнению, авторы обеих статей смешивают сущность главной, специфичной для феодализма формы отношений господства - подчинения с основным экономическим законом производства.

В капиталистическом обществе все производство определяют отношения господства - подчинения (капиталист - рабочий). Поскольку все средства производства находятся в монопольной собственности класса капиталистов, капиталист является организатором производства, и лишь в силу этого он получает возможность присваивать себе прибавочную стоимость, получать прибыль, причем не меньше средней. Капиталист организует и необходимый и прибавочный труд рабочего. Поэтому основным законом капитализма, определяющим как все капиталистическое производство в целом, так и деятельность каждого капиталиста в отдельности, является закон рождения прибавочной стоимости, роста капиталистической прибыли.

В противоположность капиталистическому обществу непосредственный производитель в феодальном обществе, как правило, был собственником или владельцем средств производства. Это коренное отличие, вытекающее из характера орудий труда, приводило к тому, что феодал, в противоположность капиталисту, не был организатором производства. В феодальном производстве помещик не организует необходимый труд крестьянина. Не организует он и прибавочный труд при продуктовой и денежной формах ренты. Только при отработочной форме феодальной ренты часть прибавочного труда зависимого крестьянина организуется помещиком применительно к целям его производства.

Не мелкое индивидуальное хозяйство средневековья создается в результате действия закона феодальной ренты, а, наоборот, на основе обусловленного характером производительных сил мелкого индивидуального хозяйства возникает феодальная рента. Общественное производство при феодализме осуществлялось при сохранении индиви-

Отклики на статью Б. Ф. Поршнева и статью М. Н. Меймана и С. Д. Сказкина об основном экономическом законе феодальной формации ("Вопросы истории" N 6 за 1953 г. и N 2 за 1954 год). Публикация откликов будет продолжена в следующих покерах. Ред.

дуального характера производства. Поэтому закон феодальной ренты не может для феодального общества являться таким основным экономическим законом, каким в капиталистическом обществе является извлечение прибыли, производство прибавочной стоимости. Конечно, определенная форма ренты, обусловленная состоянием мелкого крестьянского хозяйства на данном этапе, оказывала свое воздействие на мелкое хозяйство. Но это обратное действие не было организацией мелкого хозяйства крестьянина.

Несмотря на то, что авторы неоднократно цитируют "Анти-Дюринг" Ф. Энгельса по вопросу о характере средневекового производства, при формулировке основного закона феодализма они не учитывают главного в характере средневекового производства - феодальной собственности. В капиталистическом обществе производство осуществляется только в недрах капиталистической, частной собственности, не связанной никакими сословными ограничениями. Собственникам капитала в капиталистическом производстве противостоят непосредственные производители, не являющиеся собственниками средств и условий производства. Иные отношения существовали при феодализме. При господстве индивидуального производства потребительной стоимости общественное производство происходило в форме общественного разделения труда. Поскольку производственные отношения в юридическом выражении являются отношениями собственности, общественное производство в форме общественного разделения труда вызывает различные отношения собственности. В феодальном обществе частная собственность и владение средствами производства и условиями труда развиваются внутри сословной собственности, ибо в докапиталистическом обществе классы являются также и сословиями¹ .

Характерным для феодальной формации является наличие сословной, иерархической собственности и владения на землю; это собственность феодалов. Общинная собственность и владение на землю - это собственность непосредственных производителей, крестьян (безразлично, зависимая от феодалов или не зависимая), внутри которой сохранялось индивидуальное владение участком земли и частная собственность на орудия труда и скот. Корпоративной собственностью была собственность ремесленников и купцов, внутри которой развивалась частная собственность на средства производства и условия труда. Вне своего сословия, вне средневековой корпоративности не смогли бы хозяйствовать ни крестьянин-общинник, ни ремесленник - член цеха, ни купец, который тоже был общинником² . Вне своего сословия бессилен был бы организовать в своих интересах барщину и собирать оброки и рыцарь. Вне иерархической структуры: земельной собственности дворянин был бы бессилен. Вот почему при рассмотрении основного экономического закона феодальной формации сословную форму собственности, являющуюся, в сущности, только юридическим выражением производственных отношений того времени, нельзя не учитывать.

Формулировка основного закона в статье Б. Ф. Поршнева и в статье М. Н. Меймана и С. Д. Сказкина не отражает и целей производства. Экономические законы - не космологические, биологические законы, которые действуют механически. Экономические законы, действуя помимо воли людей, проходят, однако, через их сознательную деятельность. Экономические законы определяют, направляют хозяйственную деятельность людей, в собственности или во владении которых находятся средства производства. Однако любое хозяйствование предполагает сознательное стремление людей к той или иной цели. При этом мы должны отметить, что в докапиталистических обществах каждый имел "отчетливое сознание" своего отношения к производству, что утрачено было при капитализме³ . К. Марже указывает, что цель капиталистического производства заключается не в обеспечении существования производителей, а в производстве прибавочной стоимости⁴ . Производство прибавочной стоимости есть цель любого собственника капитала в капиталистическом обществе.

Так ли это было в феодальном обществе? Согласно формулировкам основного закона, данным в статье Б. Ф. Поршнева, а также в статье М. Н. Меймана и С. Д. Сказкина, производство прибавочного продукта для феодалов - это основная цель всякой

¹ См. В. И. Ленин. Соч. Т. 6, стр. 97.

² См. Ф. Энгельс. Дополнения к третьему тому "Капитала". К. Маркс. Капитал. Т. III. Госполитиздат. 1953, стр. 913.

³ См. В. И. Ленин. Соч. Т. 3, стр. 34.

⁴ См. "Архив Маркса и Энгельса". Т. II (VII), стр. 147 - 149.

хозяйственной деятельности в феодальном обществе. Нам думается, что это неверно. Ведь сами авторы статей признают, что феодализму не свойственна безграничная жажда прибавочного труда ("Вопросы истории", 1954, N 2, стр. 90). "Не меновая стоимость, а потребительная стоимость труда выступает последней конечной целью"⁵ , - писал К. Маркс о хозяйстве средневековых ремесленников. "Приличное его положению существование" - вот, по мнению Маркса, цель эксплуатации чужого труда в средневековом ремесле и торговле.

Утверждая, что производство прибавочного труда, присваиваемого феодалом, - основной закон производства при феодализме, авторы статей не учитывают, что при этом строе происходит, как указывал В. И. Ленин, "повторение процесса производства в прежних размерах, на прежнем основании: таково барщинное хозяйство помещиков, натуральное хозяйство крестьян, ремесленное производство промышленников"⁶ . Поэтому важным фактором в хозяйственной деятельности становится традиция. Маркс отмечал, что "при том примитивном и неразвитом состоянии, на котором покоятся это общественное производственное отношение и соответствующий ему способ производства, традиция должна играть преобладающую роль". "Если форма просуществовала в течение известного времени, она упрочивается как обычай и традиция и, наконец, санкционируется как положительный закон"⁷ . Эта традиция должна быть отражена в основном законе феодализма.

Организация производства в докапиталистических формациях имела совсем иные стимулы, чем присвоение прибавочного продукта для родового, доклассового общества основным экономическим законом, по нашему мнению, следовало бы считать максимально возможное в условиях низкого состояния производительных сил удовлетворение нужд производителей, стихийно объединенных в более или менее коммунистически организованные общины⁸ . Все производство материальных благ, примитивное земледелие, скотоводство, охота, война, как вид производства, - все это проводилось в интересах рода или племени в целом, причем присвоение, распределение и потребление осуществлялись согласно традициям данного родового общества. При отсутствии классовой борьбы внутри рода, племени происходила отчаянная борьба за материальные блага между племенами.

С развитием производительных сил труд человека стал давать прибавочный продукт, появилась возможность эксплуатации человека человеком, рабства. Производительные силы были еще настолько не развиты, что производство материальных благ, необходимых для поддержания существования общества в целом, не могло обойтись без эксплуатации человека человеком, и притом в самой грубой форме организации труда рабов как основного типа непосредственных производителей. Основным экономическим законом рабовладельческого общества можно считать максимально возможное в условиях состояния производительных сил того времени удовлетворение потребностей класса рабовладельцев путем организации труда рабов, беспощадной их эксплуатации, путем ограбления, порабощения, даже уничтожения целых племен, народов. Распределение же прибавочного продукта в недрах античной собственности в основном происходило в зависимости от размеров частной собственности отдельного рабовладельца на человека, а также зависело от борьбы между собой различных прослоек рабовладельческого общества за прибавочный продукт, создаваемый рабами.

Эта формулировка основного экономического закона рабовладельческой формации объясняет все стороны жизни античного общества. Класс рабовладельцев действительно старался максимально удовлетворить свои потребности. Богатство рабовладельцев - потребляющее богатство. К. Маркс отмечает, что их производство было исключительно мало направлено на развитие материальных производительных сил - на разделение труда, введение машин, применение сил природы и наук в частном производстве. "Значительную часть прибавочного продукта они употребляли на непроизводительные затраты, на художественные произведения, на предметы религиозного культа, на общественные работы... там было чрезмерное потребление богатых, которое в по-

⁵ Там же, стр. 111.

⁶ В. И. Ленин. Соч. Т. 3, стр. 44.

⁷ К. Маркс. Капитал. Т. III, стр. 806.

⁸ Ср. Ф. Энгельс. Дополнения к третьему тому "Капитала", К. Маркс "Капитал". Т. III, стр. 910.

следние периоды истории Рима и Греции вырождается в безумное расточительство"⁹ . Личное потребление прибавочного продукта рабовладельцами связывалось со служением рабовладельческому обществу в целом: почетные постройки, игры, различные литургии и т. д. Бурный, но своеобразный, узкий рост античной культуры является результатом действия данного основного экономического закона¹⁰ .

С развитием производительных сил труд рабов, однако, перестал окупаться. Понадобилась эксплуатация мелкого хозяйства непосредственного производителя, самостоятельно распоряжающегося средствами производства. Понадобилось закабаление части свободного населения. Революционные выступления рабов совместно с выступлениями закабаляемых свободных мелких производителей подорвали устойчивость рабовладельческого общества. Для установления нового способа производства необходимо было, чтобы средства производства в основном перешли в распоряжение непосредственных производителей. Нашествие варваров ускорило этот процесс. Рабовладельческий мир погиб, и его экономический закон должен был смениться новым экономическим законом, управляющим производством в обществе, где "мелкое хозяйство снова сделалось единственно выгодной формой земледелия"¹¹ . Господствующим стал тот способ производства, который Ф. Энгельс характеризовал как "мелкое индивидуальное производство. Средства производства предназначены для индивидуального употребления и потому примитивно неуклюжи, мелки, с ничтожным действием". Но потому-то они, как правило, и принадлежали самому производителю. "Производство было направлено, главным образом, на собственное потребление... Там же, где, как в деревне, существовали отношения личной зависимости, производство удовлетворяло также потребности феодала"¹² .

Мелкое индивидуальное хозяйство имело свои закономерности. В нем преобладал не общественный, а изолированный труд. Воспроизводство совершалось на прежней основе. При наличии мелких изолированных хозяйств общественное производство могло осуществляться только при наличии дробности общественного разделения труда, что привело к замене античной собственности различными видами сословной собственности. В связи с известной дробностью общественного разделения труда ведение мелкого хозяйства больше всего зависело от наследственно приобретенных навыков в работе и соответствующего инструмента, от общей обстановки, способствующей привычной работе. Поэтому для восстановления в прежнем размере и на прежних основаниях процесса производства необходимо было поддержание той жизненной обстановки, тех условий, в которых могло развиваться данное мелкое производство. Это и есть стремление поддержать, по выражению К. Маркса, "standesmassige Existenz"¹³ - приличествующее сословному положению существование.

Условия приличествующего положению существования были закреплены в деревне местным обычаем, традициями, сеньориальными узаконениями, в городе - цеховыми, гильдейскими уставами. Эксплуатация чужого труда феодалами не могла иметь целью накопление, превращение присвоенного прибавочного продукта в производительный капитал. Присвоение феодальной ренты не могло стать самоцелью. Подобно купцу и ремесленнику, феодал был связан иерархической структурой землевладения. Требования, предъявляемые рыцарю, дворянину его обществом, соответствовали силе деревенского обычая и цеховых и гильдейских уставов. Размеры феодальной ренты определялись числом работавших на феодала зависимых крестьян, что, в свою очередь, зависело от положения феодала в обществе, его места в иерархии, а это требовало известного образа жизни: "noblesse oblige" - положение обязывает - известное феодаль-

⁹ К. Маркс. Теории прибавочной стоимости. Т. II, ч. 2. Партиздат ЦК ВКП(б). 1936, стр. 204.

¹⁰ Мы не можем согласиться с Д. К. Трифоновым, который настаивает на формулировке: "...удовлетворение паразитических потребностей рабовладельцев" (Д. К. Трифонов. К вопросу об основных экономических законах докапиталистических формаций. "Вестник ЛГУ". 1953, N3, стр. 38). Поскольку рабовладелец был организатором труда рабов, у него были потребности и в развитии научных знаний. Не случайно, а вполне закономерно для развитого рабовладельческого общества появление Архимеда, Евклида, Катона, Витрувия, Птолемея и других.

¹¹ Ф. Энгельс. Происхождение семьи, частной собственности и государства. Госполитиздат. 1950, стр. 154.

¹² Ф. Энгельс. Анти-Дюринг. Госполитиздат. 1951, стр. 267, 256.

¹³ "Архив Маркса и Энгельса". Т. II (VII), стр. 110.

ное правило. С другой стороны, роскошный образ жизни открывал дворянину двери в высшее общество, поднимал его на более высокую ступень феодальной иерархии. Движущие стимулы у феодала и у капиталиста, таким образом, совершенно разные. К. .Маркс и Ф. Энгельс часто противопоставляли дворянина, проедающего присвоенную им прибавочную стоимость, капиталисту, который ставит своей целью накопление капитала. Феодал, как и рабовладелец античного мира, был представителем потребляющего богатства. И даже тогда, когда уже пробивал себе дорогу капитализм, дворяне-предприниматели (в России, Австрии XVIII в.), имевшие фабрики и заводы, по своим размерам, орудиям труда, техническому разделению труда далеко выходящие за рамки феодальной техники, продолжали заботиться не об умножении своего капитала, а о создании положения в обществе.

Действие товарного, денежного обращения не подрывало сущности феодального способа производства до тех пор, пока не изменился характер производительных сил. На местном рынке товары продавались, как правило, по их стоимости¹⁴ . Идея справедливой цены (justum pretium) построена на действии закона стоимости в условиях докапиталистического общества и заключает в себе условие, чтобы один вид сословной собственности не возрастал за счет другого вида и чтобы тем самым не нарушалось освященное традицией общественное положение различных сословий. Характер корпоративной собственности препятствовал отдельным лицам выделяться из массы. Тезис "Жить по положению" не означал отказа от стремления улучшить свое положение, но для этого необходимо было поднять общий уровень положения, приличествующего данному сословию. Маркс и Энгельс неоднократно напоминали о характерных особенностях целей докапиталистического хозяйства, о некоторой, но вполне заметной заботе об общественном благе (разумеется, в интересах сохранения феодального строя в целом). Цеховой мастер стремился поддержать честь и достоинство своего цеха, купец - гильдии, крестьянин - общины, дворянин - положение и блеск дворянства, городской патрициат - богатство своего города¹⁵ .

Противопоставляя капиталистический способ производства более ранним, К. Маркс особенно оттенял важное обстоятельство: если цель капиталистического производства заключалась не в обеспечении существования производителей, то в феодальном городе, напротив, рабочий как таковой "считался самоцелью, а соответствующий его положению заработок - его привилегией, в сохранении которой был заинтересован весь старый строй"¹⁶ . Это полностью подтверждается источниками, это характерно для феодального строя, где каждый класс был и сословием и где даже для каждой отдельной прослойки ее место в производстве и распределении, то есть "юридическое место в государстве"¹⁷ , устанавливалось действующим правом через целую систему сословных привилегий и ограничений.

В интересах феодального строя в целом, а следовательно, и в интересах господствующего класса, извлекавшего наибольшие выгоды, было сохранить устойчивость общественных отношений между сословиями. Поэтому в феодальном обществе при наличии сословной формы собственности прибавочный продукт, создаваемый непосредственным производителем, не целиком попадал в руки феодала, но частично оставался для поддержания уровня, приличествующего данному сословию, частично переходил другим сословиям. Классовая борьба в раннем феодальном обществе и в эпоху расцвета феодализма происходила не за установление нового способа производства, а за долю прибавочного продукта, что оформлялось внешне как борьба за лучшее место в феодальном обществе, против сословных ограничений и за сословные привилегии. Таковыми были и коммунальные "революции" и ранние крестьянские восстания¹⁸ .

¹⁴ См. Ф. Энгельс. Дополнения к третьему тому "Капитала". К. Маркс. Капитал. Т. III, стр. 917

¹⁵ См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. XVI, ч. 1-я, стр. 451.

¹⁶ "Архив Маркса и Энгельса". Т. II (VII), стр. 151.

¹⁷ В. И. Ленин. Соч. Т. 6, стр. 97.

¹⁸ Мы не можем согласиться с мнением И. С. Кона ("Вопросы истории", 1954, N 5) о том, что крестьянские восстания в средние века являлись следствием действия экономических законов товарного обращения. Этим И. С. Коп как бы отвергает наличие борьбы в недрах натурального хозяйства, которое было господствующим в период феодализма.

Производительные силы хотя и медленно, но развивались. Развитие сельского хозяйства, "секреты" в ремесле - все это подняло уровень производительных сил и могло повысить уровень положения трудящихся. Но феодалы, также стремившиеся поднять уровень положения своего сословия, по мере развития производства в подвластном им мелком хозяйстве переходили сначала от отработочной ренты к продуктовой, затем к денежной, затем к крупному барщинному хозяйству.

Таким образом, тезис "жить по положению, приличествующему данному сословию", в условиях сословной организации всего феодального общества означал не только тенденцию к воспроизводству на основании прежних общественных отношений, но и борьбу за соответствующее место в производстве и распределении. Сельская община, цех, гильдия, капитул, курия - все это было проявлениями сословной формы собственности, характерной для феодальных имущественных отношений.

С развитием товарного хозяйства ослабевали узы сословной собственности. В деревне это привело к дифференциации крестьянства, в городе - к ослаблению цеховых уз корпоративной собственности, к росту капиталистических элементов, к превращению части дворянства в буржуазию; упадок иерархической структуры феодального землевладения привел к переходу к буржуазной собственности на землю.

По нашему мнению, основным экономическим законом, определяющим хозяйственную деятельность всех собственников и владельцев средств производства, в феодальном обществе является "standesmassige Existenz"" - обеспечение жизненного уровня, приличествующего положению в обществе и соответствующего условиям хозяйственной деятельности данного сословия. Для организации мелкого производства) этот закон означая воспроизводство условий, необходимых для повторения процесса производства на прежней основе, путем создания силы традиций, цеховой регламентации; для феодалов - присвоение прибавочного продукта для того, чтобы жить приличествующе господскому сословию, путем беспощадного ограбления крестьянина, через извлечение феодальной ренты, путем ограбления трудящихся непомерно высоким податным обложением, путем ограничения трудящихся в их политических и гражданских правах. Этот закон, с одной стороны, создавал стимул для производственной деятельности, с другой - приводил к относительной застойности в производстве.

По мере развития производительных сил видоизменялась классовая борьба против феодалов. В период разложения феодализма борьба шла уже не за положение данного сословия в феодальном обществе, а за уничтожение феодального гнета вообще. Такую цель имели поздние крестьянские восстания, такую цель имели и поздние выступления горожан. Но подлинная борьба против феодального строя в целом развернулась лишь тогда, когда рост производительных сил потребовал перехода от мелкого, индивидуального производства к крупному, общественному. Тогда закон феодального общества - закон мелкого, индивидуального производства - должен был уступить место новому закону - закону капиталистического общества.

М. Я. Сюзюмов

(Свердловский государственный педагогический институт)

2

Мне кажется, что постановка вопроса об основном экономическом законе феодализма в статье М. Н. Меймана и С. Д. Сказкина значительно больше раскрывает сущность вопроса, чем постановка этого вопроса у Б. Ф. Поршнева. Хотя Б. Ф. Поршнев, подобно С. Д. Сказкину и М. Н. Мейману, рассматривает феодальную ренту как основу экономического закона феодализма, самый подход к решению этого вопроса страдает у него некоторой неточностью. В основе концепции Б. Ф. Поршнева лежит, как нам кажется, то же ошибочное представление о роли классовой борьбы в обществе, которое было характерно для его работы о крестьянских движениях. Не вполне убедительно показано в статье Б. Ф. Поршнева и различие между феодальной и капиталистической рентой.

М. Н. Мейман и С. Д. Сказкин четко разграничивают тенденции основного экономического закона капитализма и особенности основного экономического закона феодальной формации и показывают неуклонное действие основного экономического закона феодализма на различных стадиях развития феодальной формации. Ценно и то, что при

рассмотрении вопроса об основном экономическом законе феодальной формации авторы не упускают из виду проблемы феодального города); в статье Б. Ф. Поршнева эта проблема не раскрыта.

Удачно прослежены М. Н. Мейманом и С. Д. Сказкиным начало действия основного экономического закона феодальной формации и тот закономерный путь, который неизбежно приводит к смене формаций и замене основного экономического закона феодализма основным экономическим законом капитализма. Авторы подошли к анализу сущности основного экономического закона феодальной формации, исторически раскрыв в перспективе и действие основного экономического закона капитализма и исторически видоизменяющееся действие основного экономического закона феодальной формации. Несомненно, ценно также то, что авторы, критикуя взгляды Б. Ф. Поршнева, заострившего внимание не на экономической, а на классовой особенности основного экономического закона феодальной формации, уделили особое внимание рассмотрению экономической основы данного закона.

К сожалению, авторы почти не ссылаются на конкретные факты и источники. Между тем оснащение статьи необходимыми ссылками на фактический и документальный материал сделало бы ее более убедительной. Так, например, авторы совершенно правильно считают основой классовой борьбы крестьян в средние века экономику, подчеркивая прогрессивность крестьянских движений; "...чем мягче была форма зависимости крестьян, чем меньше степень феодальной эксплуатации, чем больше свободы сохранялось у крестьян, тем больше было условий для развития и укрепления их хозяйства и индивидуального производства продуктов, тем скорее развивались производительные силы и общественные отношения феодальной формации, тем скорее созревали предпосылки превращения феодального общества в капиталистическое" ("Вопросы истории", 1954, N 2, стр. 81).

Но никаких ссылок на конкретные движения крестьян в средние века, подкрепляющих данное теоретическое положение, М. Н. Мейман и С. Д. Сказкин не приводят. Между тем, было бы целесообразно указать на движение Уота Тайлера в Англии, где крестьяне в своих петициях прямо требовали "смягчения форм зависимости от феодала" и уменьшения "степени феодальной эксплуатации" и стремились вырвать у феодалов "больше свободы", требуя освобождения от вилланства (петиции эссекских и кентских крестьян). Аналогичные требования выдвигались и во время других крестьянских движений в средние века.

Об экономических корнях классовой борьбы в обществе говорил Ф. Энгельс: "Конечных причин всех общественных перемен и политических переворотов надо искать не в головах людей, не в их возрастающем понимании вечной истины и справедливости, а в изменениях способа производства и обмена; их надо искать не в философии, а в экономии соответственной эпохи"¹⁹ . Подкрепить это положение конкретными примерами из практики классовой борьбы в странах Европы в средние века было бы крайне желательно.

Вызывает некоторые сомнения положение авторов, что при первоначальной, наиболее простой и грубой форме ренты - отработочной - прибавочный труд крепостного выступает "в грубой и очевидной форме принудительного труда на феодала" (там же, стр. 80). Такая неудачная, на наш взгляд, формулировка может привести читателя к неправильному выводу, что на рассматриваемой стадии развития феодальной ренты имеет место только внеэкономическое принуждение. На всех стадиях развития феодализма мы наблюдаем не только внеэкономическое принуждение, но и экономическую форму зависимости крестьян. Ярким свидетельством этого являются многочисленные случаи распространения прекария на монастырских землях и коммендации на землях светских земельных магнатов. Эти возникающие между феодалами и крестьянами формы экономической зависимости последних исключительно четко показаны Ф. Энгельсом в его работе "Франкский период". Экономическая зависимость в данном случае не исключает, конечно, "принудительного труда", который отмечают авторы статьи. Упущением авторов является то, что они при характеристике действовавших в то время факторов не упомянули об экономической зависимости.

¹⁹ Ф. Энгельс. Анти-Дюринг, стр. 251.

Формулировка, основного экономического закона феодализма, данная М. Н. Мейманом и С. Л. Сказкиным, нам кажется убедительной, но нам представляется, что для ее завершения и классовой заостренности к ней следовало бы добавить: "при воздействии на крестьян экономической зависимости и внеэкономического принуждения...".

Г. М. Данилова

(Карело-Финский государственный университет)

3

И в статье Б. Ф. Поршнева и в статье М. Н. Меймана и С. Д. Сказкина, на наш взгляд, не дается удовлетворительного определения содержания основного экономического закона феодализма. Б. Ф. Поршнев пишет: "...для феодализма основным экономическим законом в наиболее общей форме является закон феодальной ренты..." ("Вопросы истории", 1953, N 6, стр. 57) - и далее поясняет, что основным содержанием основного экономического закона феодализма является "раскрытие специфической для данной эпохи формы эксплуатации" (там же, стр. 67).

М. Н. Мейман и С. Д. Сказкин не согласны с таким определением основного экономического закона феодализма. Они считают, что такая трактовка обедняет значение основного экономического закона и явно противоречит трактовке, данной классиками марксизма-ленинизма, и предлагают свое определение: "Производство крепостными и феодально-зависимыми крестьянами прибавочного продукта, присваиваемого феодалами в форме феодальной ренты, - такое определение, как нам кажется, больше всего подходит к понятию основного экономического закона феодализма" ("Вопросы истории", 1954, N 2, стр. 75).

Отличаясь от определения Б. Ф. Поршнева некоторой детализацией и конкретизацией, это определение, однако, не вносит ничего нового и страдает, как нам кажется, односторонностью. Главного содержания основного экономического закона феодализма оно не раскрывает.

Основной экономический закон общественной экономической формации раскрывает цель общественного производства данной эпохи и средства, которыми достигается эта цель. Каковы же цели общественного производства феодальной эпохи? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо хотя бы вкратце рассмотреть условия, при которых совершается процесс производства при феодализме. Эти условия резко отличаются от условий общественного производства при капитализме. Если при капитализме условия труда полностью находятся в распоряжении капиталистов, то есть в распоряжении класса эксплуататоров, и капиталист сам организует процесс производства, который по существу является процессом производства прибавочной стоимости, то при феодализме условия производства разделены между основными классами феодального общества: непосредственный производитель владеет той суммой условий труда, которая необходима для его собственного воспроизводства, а феодал владеет главным условием производства - землей.

Феодал в отличие от капиталиста, как правило, непосредственно не участвует в процессе производства, и мелкий производитель налаживает производственный процесс на свой риск и страх. А раз это так, то неправильно было бы утверждать, что мелкие производители феодальной эпохи видят главную цель своего производства в производстве прибавочного продукта, наперед зная, что этот продукт будет присвоен феодалом. Не вернее ли будет сказать, что зависимый крестьянин, наоборот, вовсе не заинтересован в производстве прибавочного продукта для феодала? Возможность производить прибавочный продукт он реализует не по своей инициативе, а по принуждению. Лишь принуждение, говорит Маркс, превращает эту возможность в действительность.

Прибавочный продукт, который феодал отчуждает у зависимого от него мелкого производителя, для данных условий есть величина, обладающая известной устойчивостью (разумеется, весьма и весьма относительной), независимо от того, определяется ли эта величина традицией, обычаем или законом. Раз это так, то мелкий производитель заранее знает, что так или иначе ему придется отдавать известную долю продукта своего труда феодалу. Поэтому феодально-зависимый мелкий производитель заинтересован в том, чтобы произвести как можно большую массу продукта труда, безотносительно к тому, какая это часть: необходимая или прибавочная. Ибо он знает, что в его

распоряжении останется тем больше продуктов его труда, чем больше будет им произведено этих продуктов в валовом объеме.

Из сказанного следует, что стремление мелкого производителя произвести как можно большую массу потребительских продуктов составляет один из самых существенных признаков феодального способа производства. Само собой разумеется, что нельзя умалять и значения факта принудительного присвоения феодалами прибавочного продукта, производимого зависимыми от них мелкими производителями.

Исходя из всего сказанного, можно сделать следующий вывод: производство предметов потребления мелкими производителями путем организации индивидуального процесса производства на основе личного труда и примитивной техники, выжимание и присвоение прибавочного продукта феодалами путем применения внеэкономических мер принуждения - вот в чем главное содержание основного экономического закона феодализма.

М. С. Телепенин

(Секретарь Бредынского райкома КПСС Челябинской области)

4

Можно согласиться с главным выводом Б. Ф. Поршнева, что основным экономическим законом феодализма является "обеспечение феодальной земельной ренты, как специфической формы, в которой прибавочный труд или прибавочный продукт выкачивается из непосредственных производителей собственниками земли" ("Вопросы истории", 1953, N 6 стр. 66). Однако не все выводы Б. Ф. Поршнева полностью доказаны. Так, например, вызывает возражение фактическое включение Б. Ф. Поршневым в основной экономический закон феодализма тенденции к непрерывному возрастанию нормы феодальной эксплуатации путем перехода от одной формы ренты к последующей.

Во-первых, прежде чем признать эту тенденцию объективной необходимостью, надо выяснить, действительно ли всегда! переход от отработочной ренты к продуктовой вызывал повышение нормы эксплуатации. Во-вторых, означает ли этот "закон", что норма эксплуатации крестьянства не повышается в пределах одной формы ренты? Б. Ф. Поршнев считает повышение нормы эксплуатации в пределах одной формы особенностью только денежной ренты. Но это не подтверждается фактами. В Индии, например, где земледелие нуждается в сложной системе орошения и искусных навыках при выращивании разнообразных сельскохозяйственных культур, требовалась значительная заинтересованность крестьянина в ведении хозяйства. Возможно, по этой причине продуктовая рента в Индии стала господствующей еще на заре феодализма, в V-VII вв. н. э., и сохранилась вплоть до перехода к денежной ренте в XVI веке. За эти столетия индийский крестьянин путем введения новых, более интенсивных культур, более сложных севооборотов и расширения сети орошения повысил производительность своего труда, а его быт, уровень потребления остались фактически прежними. Вместе с тем нельзя утверждать, что на протяжении всего периода господства продуктовой ренты в Индии происходило непрерывное возрастание нормы феодальной эксплуатации. После длительного периода феодальных усобиц и войн, когда одно какое-либо княжество превращалось в крупное феодальное государство, степень эксплуатации крестьянства, как правило, первое время понижалась. Крупные феодалы вынуждены были идти на это для восстановления разоренных во время усобиц областей и для привлечения разбежавшегося, юридически не закрепощенного крестьянства²⁰ . При этом благодаря огромному, расширению их владений в результате завоевательной политики общая масса ренты не только не снижалась, а, наоборот, как правило, сильно увеличивалась.

Таким образом, в пределах одной и той же формы норма ренты может повышаться или понижаться. С другой стороны, переход от отработочной ренты к ренте продуктовой, особенно на первых порах, может сопровождаться не повышением экс-

²⁰ При наличии фактического прикрепления крестьянства к земле общинной системой, круговой порукой при уплате государственного налога-ренты и кастовой системой в средневековой Индии не существовало крепостного права, то есть личной юридической зависимости крестьянина, что отмечал еще Маркс при составлении конспекта книги Ковалевского "Общинное землевладение "

плуатации крестьянства, а, наоборот, облегчением его положения. Учитывая это, нельзя возводить в закон (тем более в основной закон феодализма) повышение нормы феодальной эксплуатации (и при этом обязательно при переходе от одной формы ренты к другой).

М. Н. Мейман и С. Д. Сказкин выступили против включения возрастания нормы феодальной эксплуатации в основной закон феодальной формации. Но, критикуя Б. Ф. Поршнева, они, в свою очередь, выдвинули неправильные положения. М. Н. Мейман и С. Д. Сказкин видят основное содержание процесса развития феодализма в постепенном высвобождении крестьянской массы от феодальной зависимости ("Вопросы истории", 1954, N 2).

По мнению М. Н. Меймана и С. Д. Сказкина, основным противоречием феодальной системы является противоречие "между характером процесса производства и феодальной собственностью... Мелкому производству и индивидуальному характеру процесса производства противостоит крупная эксплуататорская собственность, феодальная собственность. Индивидуальный характер процесса производства вступает в антагонистическое противоречие с феодальной собственностью. Это и есть основное противоречие феодального способа производства, проявляющееся и в антагонизме в обществе - между феодалами и крепостными" (там же, стр. 75 и 79).

Отсюда авторы статьи делают вывод, что высвобождение мелкого индивидуального крестьянского хозяйства от феодальной зависимости, основывающейся на крупной феодальной собственности на землю, и является исторической миссией феодализма; именно таким путем он, развиваясь, перерастает в капитализм²¹ . "Отсюда следует важный вывод: чем мягче была' форма зависимости крестьян, чем меньше степень феодальной эксплуатации, чем больше свободы сохранялось у крестьян, тем больше было условий для развития и укрепления их хозяйства и индивидуального производства продуктов, тем скорее развивались производительные силы и общественные отношения феодальной формации, тем скорее созревали предпосылки превращения феодального общества в капиталистическое" (там же, стр. 81). Поэтому-то, по мнению авторов статьи, капиталистические отношения раньше всего развились в городе, где ремесленник был с самого начала собственником всех своих средств производства.

При таком изложении исторического развития непонятным, однако, становится генезис капиталистического строя. Для того, чтобы рабочий мог продавать свою силу, он должен быть лично свободным. Однако для того, чтобы он стал на этот путь, ему также необходимо быть "свободным" от средств производства. Если все развитие феодализма вело к превращению крестьянина в мелкого собственника не только на орудия его труда, но и на его землю, то откуда же на последней стадии феодализма взялась масса лишенных земли людей, которым нечего было продавать, кроме своих рук? И если норма феодальной эксплуатации все уменьшалась²² , то как произошло на другом полюсе сосредоточение крупных капиталов, необходимых для начала капиталистического производства? Ведь мы не можем, подобно меркантилистам, считать, что эти капиталы возникли в результате развития торговли. Или как в этой связи объяснить, например, политику огораживаний в классической стране капитализма Англии? На эти вопросы схема М. Н. Меймана и С. Д. Сказкина ответа не дает.

Для доказательства неправильности утверждения Б. Ф. Поршнева о повышении нормы феодальной эксплуатации при переходе от продуктовой ренты к денежной и в пределах самой денежной формы ренты авторы утверждают, что в таком случае "рост нормы феодальной ренты в условиях консервативности и рутинности феодальной техники подорвал бы возможности развития крестьянских хозяйств" (там же, стр. 89). Между тем именно это и имело место в действительности. Разорение, крестьянских хо-

²¹ В подтверждение своего тезиса авторы статьи ссылаются на слова Ленина о прогрессивности крестьянского хозяйства по сравнению с помещичьим при развитии капитализма в сельском хозяйстве. Нетрудно заметить, что это ленинское высказывание, как и приведенная авторами цитата из сочинений И. В. Сталина о том, что "с точки зрения марксизма сельское мелкобуржуазное хозяйство прогрессивно по сравнению с крепостническим хозяйством", не имеет отношения к вопросу о путях развития феодального строя.

²² Авторы статьи этого прямо не утверждают, но это вытекает из их положения, что феодально-зависимые крестьяне превращались в земельных собственников, а земельные собственники феодальной ренты не платят.

зяйств на поздней стадии феодализма - явление повсеместное. В ряде стран оно послужило одной из предпосылок возникновения капитализма. Само по себе наличие массы свободных рабочих рук в период позднего феодализма не ведет обязательно к употреблению их в качестве наемных рабочих. В Индии, например, массовое разорение крестьянства, отмеченное в источниках с начала XVII в., при весьма широком развитии товарно-денежных отношений привело к длительному периоду загнивания феодальных отношений. Еле намечавшиеся ростки новых отношений в виде появления кое-где в середине XVIII в. начатков мануфактурного разделения труда, нарушения кастовой замкнутости ремесла, первых признаков разложения общины и т. п. в силу ряда исторических условий не получили достаточного развития, и Индия так и не достигла мануфактурного периода развития до того, как стала объектом колониального завоевания. Повсеместное и все возрастающее разорение крестьянских хозяйств при господстве денежной ренты служит доказательством повышения нормы феодальной эксплуатации на последней стадии феодализма.

М. Н. Мейман и С. Д. Сказкин вопреки фактам утверждают, что в последний период феодальной формации норма феодальной ренты, как правило, не повышалась (там же). Разорение крестьян при господстве денежной формы ренты авторы объясняют тем, что "в разлагающейся феодальной формации усилилось действие ростовщического и торгового капитала... Все это ухудшало положение крестьян... Но эксплуатация крестьян купцами и ростовщиками, представляющими не феодальное, а капиталистическое богатство, не является феодальной эксплуатацией" (там же). Авторы не правы. Даже в капиталистическом обществе торгово-ростовщическая кабала является феодальной, а не капиталистической формой эксплуатации крестьянства. При феодализме торговцы и ростовщики, разлагая феодальное общество, в то же время обслуживали его в том смысле, что создавали условия для его дальнейшего развития, для перехода на последнюю ступень. Введение денежной ренты было невозможно без сравнительно широкого развития товарно-денежных отношений в пределах феодального строя, то есть без деятельности торгово-ростовщического капитала. Торгово-ростовщическая кабала в деревне является и условием и следствием господства денежной ренты на последней стадии феодальной формации.

При разложении феодального строя торговцы и ростовщики усиливают феодальную эксплуатацию крестьянства. Развитие торговли ведет к росту потребностей феодалов в предметах, которые они могут приобрести только за деньги там, где производятся эти предметы. В результате феодалы превращают натуральную ренту (или, на Востоке, ренту-налог) в денежную и повышают крестьянские подати. Крестьянин, вынужденный уплачивать ренту в денежной форме, должен выходить на рынок в качестве продавца сельскохозяйственных продуктов, увеличивая товарооборот в стране. Такова же роль ростовщичества: феодал прибегает к ростовщику, чтобы занять средства для того, чтобы вести роскошный образ жизни, а крестьянин - главным образом для получения сумм, необходимых для уплаты денежной ренты и растущих государственных налогов. Маркс писал, что "характерные формы, в которых ростовщический капитал существует во времена, предшествовавшие капиталистическому способу производства, двояки... Эти две формы следующие: во-первых, ростовщичество при помощи денежных ссуд расточительной знати, преимущественно земельным собственникам; во-вторых, ростовщичество при помощи денежных ссуд мелким, владеющим условиями своего труда производителям, к числу которых принадлежит и ремесленник, но в особенности крестьянин..."²³ . Именно за счет феодального угнетения крестьянства и накапливают торговцы и ростовщики свои капиталы, независимо от того, получают ли они свои деньги непосредственно от крестьянина или от феодала, предварительно отнявшего их в виде ренты у крестьян.

Не признавая действующих в деревне торговца и ростовщика соучастниками феодальной эксплуатации крестьянства, М. Н. Мейман и С. Д. Сказкин считают такими соучастниками... городского ремесленника, а также городского купца и ростовщика. "Продавая феодальной деревне товары по повышенным, монопольным ценам, ремесленники присваивали часть феодальной ренты и прибавочного продукта крестьян, расширяя таким способом материальную базу городской промышленности. Немалая часть феодаль-

²³ К. Маркс. Капитал. Т. III, стр. 608.

ной ренты присваивалась и городскими купцами и ростовщиками" (там же, стр. 82)²⁴ . Это странное противопоставление городских торговцев и ростовщиков таким же купцам и ростовщикам, полем деятельности которых была деревня, вызвано тем, что авторы рассматривают город как нечто единое, враждебное деревне. Согласно их концепции, весь феодальный город как единое целое принимает участие в феодальной эксплуатации крестьянства, а торговцы и ростовщики, действующие в деревне, представляют не феодальное, а капиталистическое богатство. Положение о единстве города и его враждебности деревне логически вытекает из утверждения авторов статьи, что основным противоречием феодальной системы является противоречие между мелким характером производства и крупной земельной собственностью феодалов. В результате феодальный город, где ремесленник был с самого начала собственником всех необходимых ему средств производства, оказывается за пределами действия основного противоречия феодализма. Получается, что город является не составной частью феодального общества, а инородным телом в нем. Классовая борьба при феодальном строе, по мнению авторов статьи, являлась выражением именно этого основного противоречия. Такая трактовка исключает возможность классовой борьбы внутри третьего сословия.

В действительности в европейском средневековье город как единое целое выступал против феодалов, борясь за свои вольности. Однако по отношению к крестьянству городские жители делились на два лагеря: в то время как торгово-ростовщические элементы и в городе и в деревне в том или ином виде участвовали в доходах, выжимаемых из крестьян, городские ремесленные низы, сами страдая от феодальной эксплуатации, сочувствовали деревне и как в Европе, так и на Востоке часто не только принимали активное участие в крестьянской борьбе, но и возглавляли ее. В Индии ярким примером этого является движение "бхакти", начавшееся в XIII в. под видом религиозно-реформаторского движения в городской среде и вылившееся в вооруженное восстание, когда к нему примкнули крестьянские массы.

Тот факт, что элементы капиталистического способа производства зародились именно в городском ремесле, а не в земледелии, авторы объясняют абстрактным соображением о том, что "мелкое индивидуальное производство, исторически предшествующее крупному общественному, было наиболее полно выражено в мелком, свободном городском ремесле" (там же, стр. 84 - 85). Вероятнее же всего, это произошло по вполне конкретным историческим причинам: сельское хозяйство по самой своей природе гораздо меньше поддается разделению труда в процессе производства, интенсификации узкоспециализированного труда рабочего и детализации орудий труда, что должно предшествовать переходу к машинному производству.

Основной процесс развития феодальной формации был одинаковым для европейских стран и стран Востока. В Индии особенностью феодализма было лишь в первую очередь то, что рента принимала преобладающую форму государственного земельного налога и что не выделились в качестве самостоятельной политической силы города. Масса прибавочного продукта, полученная на основе применения сложной системы орошения и сконцентрированная в руках класса феодалов, дала толчок значительно большему развитию внешней и внутренней торговли и товарно-денежных отношений, чем это имело место на том же этапе экономического развития в странах Запада. Однако сохранение крестьянской общины, кастовой замкнутости ремесла, господства феодалов также и в городах, полной необеспеченности личности и имущества представителей денежного богатства привели к тому, что сосредоточение больших капиталов в одних руках на одном полюсе и наличие массы разоренного, выброшенного из производства крестьянства на другом не имели следствием развитие капиталистических отношений. Сопротивление могущественного феодального класса подавляло даже те очень слабые элементы новых отношений, которые спорадически проявлялись в наиболее развитых районах страны. История феодальной формации в Индии в своих конкретных особенностях сильно отличается от истории, например, феодальной формации в Англии. Однако в обеих странах не было того эволюционного, по существу идиллического развития, которое нарисовали М. Н. Мейман и С. Д. Сказкин.

Феодально-зависимый крестьянин не превращался в ходе развития феодального строя в свободного мелкого земельного собственника, последняя стадия феодализма не

²⁴ Попутно отметим, что едва ли позволительно применять к периоду средневековья термин "монопольные цены", относящийся совсем к другой эпохе.

привела к росту благосостояния крестьянства, и не на этой основе, не в деревне, надо искать генезис капиталистических отношений. Экономическое развитие в период средневековья не заключалось в том, что у народа все больше и больше оставалось плодов его труда, а рост доходов феодалов совершался исключительно за счет увеличения подвластного им населения. В Индии, где элементы новых отношений так и не окрепли настолько, чтобы обеспечить переход к капиталистическому строю, особенно ясно видно, что купцы и ростовщики сами по себе вовсе не являлись обязательно представителями "капиталистического богатства", а являлись участниками феодальной эксплуатации.

Б. Ф. Поршнев неправильно определил основной экономический закон феодализма, включив в него фактически сомнительный "закон" постоянного повышения нормы ренты. Однако авторы второй статьи своими поправками не исправили допущенных Б. Ф. Поршневым ошибок и сами дали неправильное истолкование основного экономического закона феодализма.

Можно надеяться, что в результате обсуждения мы в конце концов придем к правильному, пониманию основного экономического закона феодального общества. Достигнуть этого можно лишь на основе изучения н обобщения конкретного исторического материала, характеризующего весь процесс развития феодального общества как на Западе, так и на Востоке. Реальные факты истории опровергают схему феодального города, как единой обособленной категории, противостоявшей деревне. Они свидетельствуют о том, что городской ремесленник подвергался жестокой феодальной эксплуатации и являлся естественным союзником крестьянина в борьбе против феодала; неверно, будто феодально-зависимый крестьянин превращался в свободного мелкого собственника. На самом деле происходило повышение нормы феодальной ренты, хотя и не непрерывное, и на этой основе по мере развития феодализма нарастало обострение классовой борьбы и создавались предпосылки буржуазных революций. Таким образом, закономерностью феодального общества, которая определяла экономическое и политическое развитие его, являлось обеспечение феодальной земельной ренты как способа эксплуатации непосредственных производителей.

К. А. Антонова

(Институт востоковедения АН СССР)

Publisher:

Permanent link for scientific papers (for citations):

Found source (search robot):

Publication author(s) - М. Я. СЮЗЮМОВ , Г. М. ДАНИЛОВА , М. С. ТЕЛЕПЕНИН , К. А. АНТОНОВА:

Comments: