Автор: Владимир Разуваев

Нефтедобытчики и потребители каждый по-своему трактуют термин "справедливая цена"

Девяностые годы ХХ века стали временем противоречивого оформления роли России во внешнем мире. С одной стороны, Москва предъявляла претензии на сохранение статуса великой державы, пытаясь сохранить присутствие в ключевых районах мира и на равных вести диалог с Западом. С другой стороны, реальный геополитический вес России ощущался только на региональном уровне, только в рамках постсоветского пространства. При этом авторитет Москвы жестко отвергался Прибалтийскими государствами и оспаривался Украиной, Грузией и Азербайджаном.

С точки зрения нефтяной геополитики Россия в это время также позиционировала себя как региональная, а не мировая держава. При этом конфигурации "политического" и "энергетического" регионов не всегда совпадали. Экспортные потоки российской нефти были направлены преимущественно на запад - на Украину, в Белоруссию и Прибалтику, с выходом на восточно-европейские и центрально- европейские рынки. Не имея достаточных собственных материальных ресурсов, Россия была вынуждена допустить к освоению нефтяных богатств Каспия другие державы, однако настаивала на том, чтобы транспортировка углеводородного сырья шла через ее территорию. Начиная с середины 90-х годов нефтяная политика страны начала проводиться преимущественно через вертикально-интегрированные компании, однако под жестким государственным контролем.

В целом минувшее десятилетие прошло под знаком развития и последующей кристаллизации тенденции превращения России в региональную нефтяную державу, занятой главным образом своими рынками и мало интересующейся тем, что происходит за их пределами. Эта политика была разумной и возможной на фоне продолжающегося в мировой нефтяной геополитике противопоставления поставщика и потребителя, стран ОПЕК и Запада. Именно на этом "поле" происходили главные события, которые определяли конъюнктуру цен на нефть. Россия (за исключением декабрьского сокращения экспорта нефти) в них не участвовала, несмотря на настойчивые призывы ОПЕК к диалогу, считая выгодной для себя относительную изоляцию в рамках "своего" региона. Однако ситуация в мире изменилась.

События 11 сентября 2001 года вызвали серьезные изменения в мировой нефтяной геополитике, сохранив в незыблемости, разумеется, общие принципы. Первое и главное изменение заключается в приостановке, если не окончании (пусть даже временном) традиционного противостояния между ОПЕК, в которой доминирует арабский мир, и основными потребителями нефти, т.е. западными странами. После террористических атак на американские объекты и начавшейся международной антитеррористической операции становится немыслимым даже намек на резкое сокращение добычи нефти с политическими целями. Проще говоря, мусульманский мир лишился своего основного ударного аргумента в сложном диалоге с Западом и противоборстве с Израилем.

Разумеется, нельзя сказать, что это изменение произошло буквально в одночасье. Дело не только в том, что ОПЕК давно уже не грозила Западу нефтяным эмбарго и что в этой организации существует проамериканская фракция, которую возглавляет ведущий поставщик нефти на мировые рынки - Саудовская Аравия. Главное, что картель в последние годы не прибегал к противостоянию, а вел сложный диалог с западными потребителями нефти, используя в нем понятие "справедливая цена", причем готов был прислушаться к западному толкованию этого термина и умерить свои аппетиты.

Однако эта международная организация до 11 сентября располагала

стр. 28

возможностью грозить, пусть скрыто, намеком - и с помощью этой угрозы добиваться своих целей. Теперь это оружие оказалось выбитым из рук ОПЕК, пусть даже только на время. Любое упоминание нефтяного эмбарго было бы понято Западом как открытая поддержка террористов. И это самое кардинальное изменение в мировой нефтяной геополитике.

Второе изменение касается того, что понятие "справедливая цена" отныне становится доминирующим во взаимоотношениях нефтедобывающих стран и остального мира. Суть перемены заключается прежде всего в резком ограничении действия рыночных механизмов ценообразования в этой сфере. Используя публичную дипломатию, нефтедобывающие страны и потребители нефти будут предварительно договариваться о цене на нефть, а потом регулировать ее путем увеличения или снижения добычи.

Как показывает недавняя практика, процесс выработки общего мнения в отношении того, что именно должно являться "справедливой ценой", будет в основном гласным и публичным. Скажем, в конце минувшего года Россия считала справедливым ценовым коридором $20-25 за баррель нефти. Точка зрения ОПЕК - от $22 до $28. Запад же полагал, что справедливость в сегодняшнем мире должна быть на уровне $18-20. При этом США были откровенно заинтересованы в низкой стоимости нефти, а вот европейские страны считали, что она должна несколько подорожать. Цифры оспаривались и обсуждались всеми сторонами публично.

Принципиальное значение в этой связи имеет тот факт, что за последние месяцы нефтедобывающие страны в полной мере осознали свою зависимость от мировой экономики. События показали, что основанные на традиционных подходах расчеты аналитиков, предрекавших, что в условиях холодной зимы и ведущейся войны нефти потребуется больше и цены на нее поползут вверх, оказались неверны. Рецессия мировой экономики оказалась куда более значимым фактором для ценообразования. В декабре 2001 г. предложение нефти на мировых рынках составляло 77 млн баррелей в день, что превышало спрос более чем на 2 млн баррелей. И теперь нефтедобывающие страны в очередной раз убедились в том, что не в их интересах раскачивать лодку, что стабильный экономический рост мировой экономики куда выгоднее и - это главное - надежнее для нефтеэкспортеров, чем временные конъюнктурные факторы вроде войны или холодной зимы.

Между тем большинство прогнозов на предстоящий год в отношении мировой экономики достаточно пессимистичны. Главный стратег Morgan Stanley Байрон Вайн, например, считает, что рецессия в США и Японии продолжится и это даже вызовет отставку японского правительства и победу демократов на выборах в обе палаты конгресса Соединенных Штатов. Впрочем, пока предрекать что-то с уверенностью трудно. Но при любом развитии событий возвращение к прежнему противостоянию невозможно.

Как бы то ни было, ОПЕК и "независимые" страны-экспортеры уже готовы к тому, что общая политика в отношении рынка энергоносителей должна реально вырабатываться всеми участниками мирового рынка, причем с учетом позиции потребителей. Следующий шаг в этом направлении должен привести к включению в данный процесс Японии, Китая, стран Юго-Восточной Азии. Дело не в их формальном праве на участие в дискуссии по поводу "справедливой цены" на нефть, дело прежде всего в том, что у них есть возможность фактически настоять на том, чтобы к их голосу начали прислушиваться.

Третье изменение, продиктованное последствиями событий 11 сентября 2001 года, состоит в том, что впервые в мировой истории появился блок, куда вошли практически все государства-экспортеры нефти. Прежде относительно единую политику демонстрировали только государства, входившие в ОПЕК. "Независимые" нефтеэкспортеры предпочитали

стр. 29

пользоваться плодами деятельности картеля, члены которого с помощью согласованной политики периодически добивались корректировки цен на нефть за счет регулирования объемов ее добычи.

Единый фронт

Конец прошлого года показал, что отныне ОПЕК больше не станет действовать единолично. Теперь члены картеля будут добиваться регулирования цен в союзе с другими странами-экспортерами нефти. Причем ОПЕК в состоянии подвергать их откровенному шантажу, добиваясь участия "независимых" в союзе с собой. Это, собственно говоря, и было сделано осенью-зимой 2001 года.

Когда в ноябре 2001 г. ОПЕК на конференции в Вене приняла решение сократить добычу на 1,5 млн баррелей в сутки с 1 января 2002 г., картель поставил условие: не входящие в него страны-экспортеры нефти также должны снизить свои поставки на рынок на 500-600 тыс. баррелей в сутки. При этом было очень жестко заявлено, что если "независимые" будут проявлять строптивость и откажутся выступать единым фронтом, то ОПЕК увеличит добычу до уровня, который сделает добычу нефти такими странами, как Россия и Норвегия, убыточной.

В принципе, выполнение этой угрозы было вполне реально. Себестоимость барреля нефти, добытого в Саудовской Аравии и Кувейте, с одной стороны, и в России и Норвегии - с другой, просто несопоставима. По расчетам Томаса Штауффера и Андрея Конопляника, средние издержки добычи нефти за полный срок разработки месторождений в Северном море составляют от $12 до $20, в России от $5 до $10, в Кувейте - от $1 до $2 долл., в Саудовской Аравии - от $0,5 до $1. При этом нужно учитывать значительную удаленность российских нефтепромыслов от экспортных рынков, что увеличивает издержки. Так что угроза ОПЕК была очевидной и для России, и для Норвегии.

Не секрет также, что некоторые страны ОПЕК, в первую очередь те, чьи издержки на добычу нефти минимальны, вполне могли воспользоваться резким падением цен для того, чтобы захватить новые рынки, в первую очередь в Европе, а только затем сократить добычу. Подобная модель действий некоторое время назад уже была опробована и дала свои эффективные результаты.

В конечном счете, однако, произошло следующее. ОПЕК была поддержана Россией, Норвегией, Мексикой, Оманом и Анголой, однако общий объем снижения экспорта из этих стран не полностью

стр. 30

отвечал предъявленным картелем требованиям. Общее сокращение ими экспорта с 1 января составило 447,5 тыс. баррелей в сутки, что на 52,5 тыс. меньше, чем требовал картель. Более других, на 150 тыс. баррелей в день, сократили экспорт Россия и Норвегия, Мексика снизила поставки на 100 тыс. баррелей, Оман - на 25 тыс., Ангола - на 22,5 тысячи.

Тем не менее, хотя "независимые" и не выполнили полностью условий картеля, ОПЕК в конце декабря 2001 г. все-таки приняла решение снизить добычу нефти на 1,5 млн баррелей в сутки с 1 января 2002 г. сроком на шесть месяцев. Это было сделано прежде всего для сохранения самого картеля. Если бы его члены обрушили цены на нефть, то, скорее всего, организация фактически бы самораспустилась. Она и так на время существенно потеряла престиж среди западных аналитиков. Не случайно после того, как президент ОПЕК Шакиб Хелиль публично заявил о том, что страны- члены нефтяного картеля могут выбросить на рынок дополнительно 5 млн баррелей нефти в сутки за счет использования свободных мощностей и баррель будет стоить не более $10, цены на нефть не упали, а существенно поднялись. Создалось впечатление, что рынок перестал верить некогда всемогущему картелю. И тогда ОПЕК не оставалось ничего иного, кроме как уступить. Каждая из сторон в результате смогла сохранить лицо. "Независимые" не поддались на откровенный шантаж, а ОПЕК все же добилась их участия в совместном сокращении добычи.

Как бы то ни было, "тактика принудительного союза" на этом этапе полностью себя оправдала. Теперь основной вопрос заключается в том, сохранится ли мировой альянс нефтедобывающих государств. На мой взгляд, в обозримый период времени - безусловно да, особенно если первый опыт совместных действий окажется удачным, а пока все идет именно к этому. Другое дело, что тактика взаимного шантажа все- таки контрпродуктивна для

стр. 31

устойчивости только что образованного блока.

Основная причина периодического повышения тона переговоров между странами ОПЕК и "независимыми" странами-экспортерами нефти состоит во взаимном недоверии. Скажем, в нашей стране среди экспертов распространено мнение, что некоторые страны ОПЕК тайком нарушали и, возможно, будут нарушать собственные квоты по добыче нефти. В свою очередь, у ОПЕК были и, возможно, остаются подозрения, что Москва - ненадежный партнер, который постарается, как это уже не раз бывало, воспользоваться ростом цен на нефть и увеличить свой экспорт. Преодоление этих взаимных подозрений - дело совместных усилий и времени. Эта цель вполне достижима, особенно при условии продолжения постоянного диалога.

Нефтегазовые гиганты под госконтролем

Четвертое изменение, которое было стимулировано событиями 11 сентября, заключается в том, что в мировой нефтяной геополитике резко увеличивается роль государства и, одновременно, существенно падает значение крупнейших нефтегазовых компаний. Это - радикальная перемена. В минувшем веке ведущие нефтегазовые компании традиционно обладали особым международным статусом. Они заключали и до сих пор еще заключают договора с независимыми государствами практически на равной основе. Например, соглашение о разведке и разработке каспийских месторождений Азери, Чираг и глубоководной части месторождения Гюнешли было подписано 20 сентября 1994 года между международным нефтяным консорциумом и правительством Азербайджанской Республики.

Разумеется, финансовая и экономическая мощь крупнейших нефтегазовых компаний по- прежнему неоспорима и после 11 сентября. Периодически они даже демонстрируют свою силу и сохраняющиеся огромные возможности. Например, нефтегазовая компания Royal Dutch/Shell в декабре прошлого года объявила о крупномасштабном расширении своей деятельности в Северной Америке, Азии, на шельфе Африки, в Китае, Индии, на Ближнем Востоке и на Каспии. На эту экспансию компания собирается потратить не менее 20 миллиардов.

Однако политическая свобода действий нефтегазовых гигантов в условиях борьбы с международным терроризмом все больше ограничивается государством. В принципе, конечно, речь идет о продолжении тенденции, которая вырисовалась уже давно. Национальный контроль над добычей и экспортом собственной нефти стал явью после 1973 года. Именно это явление, кстати говоря, и позволяло странам ОПЕК прибегать к нефтяному эмбарго или ограничению поставок нефти.

Тем не менее 11 сентября и последующее развитие событий стали еще одним фактором, который подтолкнул государства к ужесточению контроля над нефтегазовыми гигантами. Внешне это вызвано ведущейся войной. Фактически же причина, как мне кажется, находится на психологическом уровне. Нынешнее поколение американцев в ближайшее время не сможет преодолеть шок от террористических атак. Европейцы тоже охвачены страхом. Неожиданно выяснилось, что самые благополучные граждане в самых благополучных странах не защищены от террора. Лидеры государств - тоже. Отсюда тенденция к государственному контролю, в котором видят - точнее, вынуждены видеть - единственный способ защиты от угрозы, которая может появиться неизвестно откуда.

Насколько долго может сохраняться эта тенденция, сказать трудно. Недавние события показали, до какой степени при нынешнем развитии технологии уязвимы ведущие страны мира перед теми, кто готов пожертвовать своей жизнью. Совершенно очевидно, что никто не застрахован от террора. Другой вопрос, смогут ли великие державы выработать стратегию, которая быстро позволит либо сокрушить террор, либо побудить удержаться от террора. Если нет, то нападения и страх будут продолжаться. А с ним и проводимые государствами повышенные меры безопасности со всеми вытекающими отсюда последствиями как для либерализма, так и для прав отдельных граждан, не говоря уже о крупных хозяйствующих субъектах вроде нефтегазовых корпораций.

стр. 32

Вашингтон устраивает статус-кво

Пятое изменение состоит в окончательном оформлении бесспорного лидерства США в области нефтяной геополитики. Оно также является продолжением, если не закреплением, уже имевших место тенденций. После окончания холодной войны в современной международной системе безраздельно господствует Запад. После 11 сентября единственным подлинно господствующим государством являются Соединенные Штаты. Именно Вашингтон принимает глобальные решения, а потом побуждает союзников поддерживать их.

На нефтяной геополитике это отражается, на первый взгляд, не очень заметно. Но только на первый. Резкое падение цен на нефть было вызвано последствиями событий 11 сентября и проблемами американской экономики. Как только в ней начался спад, мировые рынки отреагировали моментально. Общий результат - рецессия мировой экономики с соответствующим уменьшением потребления нефти. Соответственно, оздоровление американской экономики вызовет обратный процесс.

Хорошо известный факт: Соединенные Штаты бесспорно лидируют по потреблению нефти. Это видно хотя бы по показателям ее переработки.

Государства - лидеры в области первичной переработки нефти на (мощность первичной переработки более 1 млн барр./сут.)

Данные на 1 января 2001года Источники: EIA; Oil & Gas Journal, "ИнфоТЭК", Аналитический центр ЗАО "ЛУКОЙЛ-Информ"

Из таблицы видно, что сегодня в мире нет государства, которое могло бы составить конкуренцию Соединенным Штатам по количеству НПЗ и общей мощности установок первичной переработки нефти. Отсюда устоявшееся мнение, что цены на нефть в огромной степени зависят от того, что происходит в этой стране. Очевидно, что доминирующая роль США в мировой нефтяной геополитике не может быть оспорена в обозримом будущем. Не менее очевидно, что Вашингтон не будет в ближайшее время использовать свое господствующее положение в конъюнктурных целях. Скорее всего, не только из-за устоявшейся приверженности экономическому либерализму, но и потому, что ситуация в нынешнем "нефтяном мире" его в принципе устраивает, а резкие перемены могли бы вызвать непредсказуемый катаклизм, способный обрушить мировую экономику. Так что гигант оказался связанным, причем самим собой.

***

Решение российского правительства пойти на снижение экспорта нефти показало, что у Москвы, возможно, сейчас нет альтернативы следованию общим изменениям. С одной стороны, наша экономика в значительной мере заложница мировой и только преодоление общей рецессии вызовет увеличение потребления нефти, создав, таким образом, возможность для роста ее экспорта. С другой стороны, начавшийся рост цен на нефть показывает продуктивность совместных действий с ОПЕК. При этом Россия в диалоге о "справедливой цене" на нефть будет и в дальнейшем ближе Европе, а не картелю. Понятно и то, что государство должно продолжать контролировать отечественные нефтегазовые компании, что, собственно говоря, и делается. Таким образом, вынужденная политика в этом случае выглядит как самая лучшая. Бывают в жизни и такие парадоксы.

Permanent link to this publication: