На страницах нашего журнала уже отмечалось¹ , что из всех довольно многочисленных книг, появившихся в Западной Германии, в связи со столетним юбилеем мартовской революции 1848 г., "Политическая и социальная история революции 1848 г." тюбингенского профессора Р. Штадельмана² обратила на себя наибольшее внимание буржуазных историков. Да это и не удивительно. Пожалуй, ни в одной другой монографии не нашло в такой степени и с такой отчетливостью свое выражение характерное для всей современной реакционной буржуазной историографии стремление усматривать наиболее глубокие внутренние причины революции не в обострившемся противоречии между производительными силами и производственными отношениями, между базисом и надстройкой, не в ухудшении объективных условий существования трудящихся масс, а в области чисто субъективных, психологических факторов.

Р. Штадельман утверждал, что накануне мартовской революции будто бы никаких серьезных изменений в социально-экономическом положении народных масс не наступило; положение их в конце 40-х годов XIX в. было даже лучше, чем до этого. Последовавший в марте 1848 г. революционный взрыв, по мнению автора, своим происхождением обязан не проявлению объективных закономерностей общественного развития и не действительным потребностям народных масс, а проникновением - "инфильтрацией" - в их "пассивную и мир-

¹ См. С. Кан. Столетний юбилей революции 1848 г. в немецкой исторической литературе. "Вопросы истории", 1950, N 11.

² R. Stadelmann. Soziale und politische Geschichte der Revolution von 1848. Munchen. 1948.

ную среду" идей со стороны "социально безродных" и "лишенных корней" промежуточных элементов общества - "пролетарских интеллигентов", агитаторов и фанатиков³ .

Общие причины незавершенности и поражения революции 1848 г. Р. Штадельман объяснял не изменой либеральной буржуазии делу народа, а "неумеренностью" социально-политических требований оторванной будто бы от народа кучки демократов-республиканцев и коммунистов. Именно их "анархические" выступления, по мнению Штадельмана, и заставили не только буржуазию, но и народные массы в поисках защиты от нарушителей "порядка" в страхе шарахнуться в сторону государей и дворянства. При этом сами народные массы изображались Р. Штадельманом, В. Моммзеном⁴ и другими реакционными историками ФРГ исключительно в виде отсталых крестьян и ремесленников, все помыслы которых будто бы были в период революции направлены лишь в сторону сохранения старых сословно-корпоративных порядков⁵ . Даже рабочие того времени, по мнению Р. Штадельмана, были еще целиком связаны с миром буржуазных представлений⁶ , а само рабочее движение направлено "не столько против капитализма, сколько против машины"⁷ и не ставило себе еще никаких классовых целей.

После юбилейных дней прошло не слишком много времени, но в ФРГ появилось уже несколько новых монографий, посвященных проблематике революции 1848 года. Эти новые труды представляют собой локальные исследования и не ставят задачи рассмотрения основных проблем. Однако по ним Можно судить о том, что семена, брошенные Р. Штадельманом, дали свои всходы. Современные буржуазные историки ФРГ по-прежнему стремятся ни в чем существенном не уклониться от глубоко реакционной схемы, которая мало чем отличается от обычных еще в гогенцоллерновской Германии - глубокомысленных рассуждений университетских профессоров об исключительной приверженности немцев к "спокойствию" и "порядку" и их верности "королю" и "отечеству". Как известно, по мнению Зибелей и Трейчке, только одна подрывная, преступная деятельность различных "эмиссаров"-чужеземцев была способна на короткий срок сбить "доброго Михеля" с пути и ввергнуть его в пучину революционных бедствий. Р. Штадельман, отвергая как "наивные" представления Фридриха Вильгельма IV о занесении "революционной заразы" извне, сам, по существу, склоняется к подобной же интерпретации революционных событий. Он весьма далек от научной объективности, когда после исторического опыта ноябрьской революции 1918 г. и всех последовавших событий в наши дни повторяет отдающие гитлеровским душком слова о "социально безродных" элементах как подлинных "зачинщиках" революции.

Раньше других после юбилейных дней вышла в Баварии объемистая монография проф. Л. Циммермана "Объединительное и освободительное движение и революция 1848 г. во Франконии"⁸ . В предисловии к своему труду Л. Циммерман подчеркивает совпадение поставленных им проблем с задачами, выдвинутыми ранее В. Моммзеном и Р. Штадельманом⁹ . Выражая полную идейную близость им, он подчеркивает, что при изучении истории революционных событий в одной небольшой баварской провинции будет искать отражения общей проблематики германской революции. Л. Циммерман тщательно изучил обширную литературу и материалы местного баварского архива, в своей значительной части почти никем не использованные. Привлечены им также и донесения иностранных дипломатов из Мюнхена, издающиеся ныне в Баварии в 14 Томах. Но как при этом незначительны, Как мало оригинальны и, главное, как мало историчны его выводы!

В первой части книги, посвященной положению в предмартовской Франконии, поражает почти полное отсутствие внимания автора к социально-экономическим вопросам. Из двухсот с лишним страниц этим вопросам отведено едва ли тридцать, на которых изложены всего лишь неточные и отрывочные сведения о положении рабочих, ремесленников и зависимых от помещиков крестьян. Л. Циммерман утверждает, что местные франконские помещики стремились к сохранению самостоятельных крестьян-

³ Там же. стр. 158.

⁴ См. W. Mommsen. GroBe und Versagen des deutschett Burgertums. Stuttgart. 1949.

⁵ R. Stadelmann. Указ. соч., стр. 74, 166.

⁶ Там же, стр. 173.

⁷ Там же, Стр. 170.

⁸ L. Zimmermann. Die Einheits und Freiheitsbewegung und die Revolution von 1848 in Franken. Wurzburg. 1951.

⁹ Там же, стр. VIII.

ских дворов и поддерживали их¹⁰ . По мнению автора, положение ремесленников в конце 40-х годов "определенно улучшалось"¹¹ . Что касается многочисленных во Франконии рабочих, то они, оказывается, сами были повинны в распространении пауперизма: лень и пьянство якобы постоянно бытовали в "фабричных" селениях¹² .

Пересказывать все эти рассуждения, разумеется, нет смысла. Отметим только, что Л. Циммерман в своих взглядах на причины революции сближается с Р. Штадельманом¹³ и приходит к вполне аналогичному выводу, что народные массы Баварии якобы были так далеки от какой-либо революционности, что в Баварии в конце 40-х годов нельзя было заметить приближения революционного взрыва¹⁴ . Во франконские деревни, пишет Л. Циммерман, "мятежный дух" был занесен исключительно одними только представителями интеллигенции, странствующими подмастерьями и в особенности литераторами-евреями. Антисемитские выпады вообще весьма характерны для эрлангенского профессора.

Л. Циммерман, оперируя главным образом официальными правительственными материалами, почти не пользуется прессой периода революции - этим важнейшим источником Для изучения истории именно народных движений. Но даже собранные автором фактические сведения целиком опровергают его выводы. Баварское крестьянство действительно было втянуто в борьбу против помещиков позднее, чем соседнее вюртембергское и баденское, однако и оно еще до начала революции в Мюнхене дружно поднялось против своих феодальных угнетателей. Следовательно, нельзя говорить об отсутствии в Баварии до марта 1848 г. признаков надвигавшейся революционной бури. Сам Л. Циммерман подробно рассказывает, не скупясь при этом на поносящие восставших крестьян выражения, о широком размахе уже в первые дни марта 1848 г. массового крестьянского движения против помещиков. При этом он явно сочувствует карательной экспедиции, "усмирявшей" восставших крестьян, и с удовлетворением отмечает ту быстроту, с которой была проведена "очистительная акция" ("Sauberungsaktion")¹⁵ . Типично Гитлеровская терминология в устах современного баварского историка-реакционера весьма характерна: вся его монография открыто направлена против революционного движения. Понятно, почему она могла выйти в свет при прямой материальной поддержке со стороны Вюрцбургского байка, компании Симменс-Шукерт и других монополистических предприятий Западной Германии¹⁶ . При этом Л. Циммерман открыто берет под защиту "господствующие слои" ("herrschende Schichten"), указывая, что они не могли нести ответственность за тяжелое положение голодавших франконских деревень¹⁷ .

Научная ценность монографии Л. Циммермана весьма низка. Содержание его труда свидетельствует о том, что и через сто лет после мартовской революции идеологи современной империалистической буржуазии ФРГ не могут объективно судить о ней, как не могли этого делать дворянско-буржуазные историки гогенцоллерновской Германии.

К монографии Л. Циммермана непосредственно примыкает диссертация К. Бахмана "Народное движение 1848 - 1849 Гг. в Алльгау и его предшественники"¹⁸ . К. Бахман является учеником профессора-реакционера Л. Циммермана, однако по идейному содержанию его книга ближе к политическим установкам либерального историка Ф. Валентина. Широко используя местную прессу (не в пример своему учителю), К. Бахман подробно освещает деятельность демократических союзов в Алльгау в период революции и одновременно знакомит читателей с такими выдающимися деятелями "левых", какими, бесспорно, являлись редактор демократической "Kempter Zeitung" Вейлер и его политический единомышленник Шнетцер. Несмотря на то, что автор так же, как и Р. Штадельман, не понимает социально-экономического характера мартовской революции 1848 г.¹⁹ , на страницах его книги приводится много Неизвестных ранее фактов из истории борьбы свободолюбивых крестьян и ремесленников Алльгау не только против дворянства, НО и против буржуазных конституционалистов,

¹⁰ L. Zimmermann. Указ. соч., стр. 181.

¹¹ Там же, стр. 185.

¹² Там же, стр. 184.

¹³ Там же, стр. 188, 195.

¹⁴ Там же, стр. 199.

¹⁵ Там же, стр. 249.

¹⁶ Там же, стр. X.

¹⁷ Там же, стр. 199.

¹⁸ K. Bachmann. Volksbewegungen 1848 - 1849 in Allgau und ihre Vorlaufer. Erlangen. 1954.

¹⁹ Там же, стр. 39.

Сочувствие К. Бахмана на стороне демократических низов; он признает прогрессивность их основных требований. Несмотря на противоречивость, полную методологическую беспомощность и отсутствие какого-либо социально-экономического анализа, работа К. Бахмана в фактическом отношении не бесполезна для изучающих историю революции 1848 - 1849 гг. в Германии.

В отличие от указанных выше баварских историков В. Шульте в своей монографии "Народ и государство. Вестфалия перед мартовской революцией и во время революции 1848 - 1849 годов"²⁰уделяет место социально-экономическим вопросам, но его анализ основных причин революции, тем не менее, не может быть признан удовлетворительным. В противоположность Р. Штадельману он признает факт растущего обнищания трудящихся масс накануне революции. Однако этот факт он объясняет лишь чисто случайными причинами, лежащими вне сферы производственных отношений. Ему абсолютно чужд какой-либо исторический подход к вопросам экономики. С большим усердием В. Шульте старается доказать, что можно было без труда избежать социальных конфликтов времен революций 1848 - 1849 гг., если бы прусское правительство лучше прислушивалось к "мудрым" советам Гаркорта, Финке, Кеттелера и других видных вестфальцев - сторонников проведения социальных реформ в консервативно-христианском духе, стремившихся "излечить общественные недуги" и тем самым "упрочить существование буржуазного общества"²¹ .

Обращение к таким давно забытым планам социальной реформы позволяет В. Шульте в завуалированной форме развивать такие мысли по рабочему вопросу, которые не столь давно можно было прочитать в соответствующих фашистских пропагандистских книжонках. Чего стоят, например, рассуждения В. Шульте (со ссылками на Гаркорта и других консервативных социальных реформаторов эпохи 1848 г.) о желательности предоставления рабочему всей полноты "человеческих прав", конечно, в рамках существующего капиталистического общества, о возможности обеспечить рабочему "счастливое" существование и "жизненное пространство", о значении "ведущих личностей", об "органическом членении общества" и т. п.²² .

В. Шульте нисколько не скрывает своей политической тенденциозности. "Старое" крепко связано с "новым", утверждает он, и именно поэтому считает особенно важными для современников уроки революции 1848 года²³ . В своей книге он выступает против революционной демократии и коммунистов 1848 - 1849 гг., заявляя об их мнимой оторванности от народных масс, о якобы "чуждом германскому духу" иностранном происхождении всей их идеологии.

На материале и примере Вестфалии, этой наиболее развитой в экономическом отношении прусской провинции, В. Шульте пытается опровергнуть утверждение К. Маркса о том, что события 1848 - 1849 гг. в Германии являлись развернувшейся "в грандиозных политических формах" классовой борьбой между рабочими и буржуазией²⁴ . С этой целью В. Шульте упорно стремится "показать" отсутствие у вестфальских рабочих в 1848 - 1849 гг., каких-либо политических целей и представить их борьбу в виде выступлений только с экономическими требованиями. "Здесь, как и в остальной Вестфалии, дело в конечном счете шло не о монархии или республике, не о свободе печати или собраний, а о куске хлеба и о работе"²⁵ , - подчеркивает В. Шульте. Он утверждает, что "трагедия", например изерлонских рабочих, так же как и рабочих остальной Вестфалии, якобы состояла в том, что их, помимо собственной воли, "втягивали" различные политические агитаторы в борьбу за совершенно чуждые им цели и тем прямо отдавали на расправу солдатам и полиции, как это имело место в мае 1849 г. в дни борьбы за имперскую конституцию. В. Шульте не в состоянии привести какую-либо серьезную аргументацию против К. Маркса. Ему остается лишь ссылаться на возможность сохранения "естественного взаимного доверия" и "естественной трудовой общности" между рабочими и фабрикантами и указывать на пример вестфальского фабриканта Гаркорта, действительно умевшего своими демагогическими "Письмами" отвлекать от классовой борьбы наиболее отсталую часть рабочих²⁶ .

²⁰ W. Schulte. Volk und Staat. Westphalen im Vormarz und die Revolution 1848 - 1849. Regensburg - Munster. 1954.

²¹ См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. 4. Изд. 2-е., стр. 453.

²² W. Schulte. Указ. соч., стр. 344.

²³ Там же, стр. 17.

²⁴ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. 6, стр. 429.

²⁵ W. Schulte. Указ. соч., стр. 317.

²⁶ Там же, стр. 318.

Не трудно понять, что при подобной беззастенчивой тенденциозности научная ценность объемистой монографии В. Шульте не выше труда Л. Циммермана. Его книгу не спасает даже огромный, занимающий большую часть книги, вспомогательный аппарат. Известный интерес представляют только собранные автором фактические сведения о малоизученном народном восстании в Изерлоне в мае 1849 г. во время борьбы за имперскую конституцию и анализ партийных группировок в Вестфалии.

Отметим в этой связи диссертацию Е. Гённера, посвященную революционным событиям в двух маленьких княжествах - Гогенцоллерн-Хекинген и Зигмаринген²⁷ . В ней собран большой архивный материал, свидетельствующий о том, какой исключительной напряженности достигала политическая борьба в 1848 - 1849 гг. даже в самых захолустных уголках Германии.

О методологии Е. Гённера не приходится много говорить. Вслед за Р. Штадельманом он усматривает причины революции не в нарастании угнетения, не в тяжелом и все ухудшавшемся материальном положении народных масс, а лишь в "осознании" этими массами своего тяжелого положения вследствие пропагандистской деятельности либеральных журналистов²⁸ . Гённер утверждает, что положение народных масс в 30 - 40-х годах XIX в. улучшалось во всех отношениях и вследствие этого мартовская революция явилась результатом "душевного перелома" и изменившегося психического состояния народных масс²⁹ . Если к подобным соображениям прибавить враждебное отношение автора ко всем народным массовым выступлениям вообще, как выступлениям "анархическим"³⁰ , то общее направление его монографии станет в основном ясным.

И, тем не менее, вопреки воле автора собранный им материал ничего не оставляет от надуманной и ничем не подтвержденной, заимствованной у Р. Штадельмана, схемы. Наоборот, все то, что рассказывает Гённер о большом размахе революционно-демократического движения в двух указанных княжествах, целиком опровергает обычные выводы реакционной историографии относительно полной будто бы "аполитичности" и "пассивности" немецких народных масс, об отсутствии у них какой-либо сознательности и т. п. Гённер на страницах своего труда обстоятельно рассказывает о революционной деятельности организатора зигмарингенского "Отечественного союза" адвоката К. Вюрта, возглавлявшего в течение всего революционного периода борьбу народных масс в Зигмарингене против феодально-помещичьей контрреволюции. Он правильно отмечает тесную связь между демократическим движением в гогенцоллерновских княжествах и борьбой демократов-республиканцев в других частях Германии, правильно устанавливает общность задач К. Вюрта и других зигмарингенских демократов с задачами Ф. К. Геккера, Г. Струве и других баденских республиканцев.

То же самое характерное противоречие содержится в небольшой книге Г. Энтхольта о революционных событиях 1848 г. в Бремене³¹ . Автор оказывается вынужденным признать факт "глубокого озлобления"³² , охватившего в марте 1848 г. почти все население города. По его собственному признанию, он не в состоянии до конца выяснить подлинные причины этого "озлобления" и полагает, что в нем повинна небольшая группа "одаренных молодых людей" - интеллигентов, агитаторов. "Зажигательной" агитации этой группы приписывает он исключительный размах народно-демократического движения, наблюдавшийся в Бремене. Однако и этот западногерманский историк не замечает самих народных масс и их творческой деятельности. Подобно многим другим, он усматривает в любом массовом народном выступлении лишь проявление "дикости"³³ . Этому, однако, вопреки желанию автора совершенно противоречит собранный в его же книге материал о деятельности разветвленного бременского демократического союза³⁴ и об успехах в Бремене на выборах представителей именно демократической "левой"³⁵ , а также о поддержке, которую оказало население близких к Бремену деревень демократам. Энтхольт отмечает также широкое распространение в Бремене демократиче-

²⁷ E. Gonner. Die Revolution yon 1848 - 1849 in den hohenzollernschen Furstentumern und deren Anschluss an Preussen. Hechingen. 1952.

²⁸ Там же, стр. 57.

²⁹ там же.

³⁰ Там же, стр. 62.

³¹ H. Entholl. Die bremische Revolution von 1848. Bremen. 1951.

³² Там же, стр. 88.

³³ Там же, стр. 33.

³⁴ Там же, стр. 28.

³⁵ Там же, стр. 22.

екай печати. Среди многочисленных революционных газет он особенно выделяет "Объединение" ("Die Vereinigung"). Редактором этой газеты был близкий К. Марксу и Ф. Энгельсу коммунист Г. А. Кеттген.

Небезынтересно отметить, что последний номер этой газеты, вышедший 30 июня 1849 г., был напечатан по примеру "Новой Рейнской газеты" красной типографской краской. Об истинном характере владевших народными низами чувств можно судить по редакционной статье, опубликованной в этом номере. "В сердцах бедняков вспыхнул неугасимый огонь ненависти к богатым и привилегированным, - говорилось в статье, -...и ненависть эта вызовет страшные бои, которые будут длиться до тех пор, пока народ ценой потоков крови и горы трудов не завоюет себе господство"³⁶ .

Другой современный историк ФРГ, Л. Репген, автор монографии "Мартовское движение и майские выборы на Рейне в революционный 1848 год"³⁷ , в еще более категорической форме отказывает народным массам в какой-либо политической сознательности. Л. Репген утверждает, что выступления рабочих и крестьян в 1848 г. не имели никакого отношения к политическим событиям эпохи³⁸ . Вслед за Р. Штадельманом он заявляет, что выступление золингенских точильщиков, приведшее в ночь на 17 марта к разгрому машин и поджогу ряда фабричных зданий, а также аналогичные выступления эльберфельдских и мюльгеймских рабочих 18 марта не были связаны ни с предшествующей социалистической пропагандой, ни с "политикой" вообще, "...разве затрагивало их в какой-либо мере мартовское политическое движение?" - вопрошает он. "Им необходима была "не свобода печати, а лишь свобода жратвы" ("Fressfreiheit")³⁹ . Именно вследствие этого, по его мнению, рейнское мартовское движение являлось вовсе не восстанием народных масс, а лишь направленным на завоевание конституции движением буржуазных кругов⁴⁰ . Народу будто бы эти "требования и завоевания буржуазного движения были совершенно непонятны и безразличны"⁴¹ .

Выступления народных низов Л. Репген связывает с тем "массовым психозом"⁴² , которым, по его мнению, были охвачены рабочие и крестьяне после начала революции. Он не скрывает страшного испуга буржуазии, вызванного этими выступлениями. Л. Репген не видит огромного революционного значения даже первых примитивных "бунтов" рабочих, не понимает, что именно эти "бунты" неизбежно приводили в дальнейшем к всесторонней борьбе рабочего класса за свое освобождение. Не видит он и организующей деятельности германских коммунистов, начавших задолго до революции готовить массы к политической борьбе. Между тем монографические исследования других более вдумчивых буржуазных историков указывают как раз на серьезное влияние на рабочих именно социалистической и коммунистической пропаганды⁴³ .

Стремясь доказать отсутствие у народных масс Рейнской области каких-либо политических стремлений и революционных чувств, Л. Репген детально анализирует результаты майских выборов в берлинское и франкфуртское учредительные собрания. Используя материалы рейнских провинциальных архивов, автор устанавливает победу католических кандидатов в большинстве рейнских избирательных округов и на этом основании пытается с цифрами в руках "доказать" приверженность народных масс на Рейне к "спокойствию" и "порядку", а во-вторых, отсутствие у них каких-либо революционных устремлений. Но дают ли в действительности результаты майских выборов возможность судить о подлинных политических настроениях населения как в самой Рейнской области, так и в остальной Германии? Этот вопрос даже не приходит в голову Л. Репгену, как это и полагается последовательному приверженцу формальной буржуазной демократии. А между тем избирательные законы от 8 и 11 апреля 1848 г, не только устанавливали систему косвенных выборов,

³⁶ Там же, стр. 43.

³⁷ L. Repgen. Marzbewegung und Maiwahlen des Revolutionsjahres 1848 in Rheinland. Bonn. 1955.

³⁸ Там же, стр. 51.

³⁹ Там же, стр. 50.

⁴⁰ Там же, стр. 77.

⁴¹ Там же, стр. 52.

⁴² Там же, стр. 57.

⁴³ См. S. Kuhn. Der Aufstand der Kleineiseniadustriearbeiter im Stadt und Landkreis Solingen am 16. und 17. Marz 1848. Diss. Munchen. 1938; K. Stommel. Sozialistisch-Kommunistische. Bewegungen im Rheinland vor der Revolution 1848 - 1849. Diss. Bonn. 1949.

но и вводили высокий возрастной ценз, так же как и ценз оседлости. Они устанавливали далеко не равные избирательные округа и отстраняли от участия значительное число "несамостоятельных" граждан. По данным прусского статистического бюро, в отдельных округах Рейнской провинции принимало участие в выборах менее одной четвертой части населения⁴⁴. Таким образом, даже становясь на чисто формальную точку зрения, никак нельзя считать, что результаты майских выборов сколько-нибудь правильно отражали подлинные политические настроения народных масс. Если же принять во внимание, что недостаток времени помещал проведению избирательной кампании, не дал возможности демократам и коммунистам развернуть среди населения необходимую разъяснительную пропагандистскую работу, то станет понятным, что майские выборы могли дать только весьма искаженную картину политического настроения масс.

Весьма характерно, что Л. Репген лишь мимоходом рассказывает о событиях 3 марта 1848 г. в Кельне, имевших, как известно, огромное значение для всего последующего развития политической борьбы на Рейне. Вместо того, чтобы в соответствии с исторической действительностью правильно описать массовые выступления кельнских рабочих против местных городских властей и раскрыть большое историческое значение тех требований, которые от имени "четвертого сословия" были выдвинуты в городской ратуше коммунистом А. Готшалком, автор оттеняет их будто бы антигосударственный и антинациональный характер⁴⁵ .

Анализ содержания новейших трудов немецких буржуазных историков, посвященных проблематике такого важнейшего события в истории Германии XIX в., каким, бесспорна, являлась незавершенная буржуазно-демократическая революция 1848 - 1849 гг., показывает полную невозможность добиться каких-либо серьезных научных результатов, игнорируя народ - этого истинного творца истории - и отказываясь видеть в нем основную движущую силу революционного процесса. Ни одна из перечисленных выше монографий не поднимается до понимания подлинных причин начавшейся в марте 1848 г. революции и ее неудачи. Тем не менее, упорно придерживаясь давно ужа совершенно устаревших и лживых схем буржуазно-дворянской историографии конца XIX в. и начала XX в., отдельные западногерманские историки оказываются все же вынужденными, подобно Бахману или Энтхольту, признать факт значительного размаха народно-демократического и, в частности, крестьянского движения в годы революции. Собранный ими новый исторический материал, даже относящийся к захолустным районам и местечкам, не только не опровергает, но подтверждает выводы марксистских историков революции 1848 - 1849 гг. о полной возможности победоносного развития и завершения в Германии буржуазно-демократического переворота, если бы не измена либеральной буржуазии и ее союз с дворянством, если бы не колебания и нерешительность, проявленные представителями германской мелкобуржуазной демократии того времени.

Новейшие труды прогрессивных германских историков, посвященные той же самой проблематике, свободные от навязчивых схем Зибелей и Трейчке, отводящие народным массам подобающее им место в историческом процессе, по своим результатам выгодно отличаются от объемистой, но малосодержательной продукции историков ФРГ. Среди монографий, написанных за последние годы историками Германской Демократической Республики, обращает прежде всего внимание небольшое, но содержательное исследование недавно скончавшегося профессора Иенского университета К. Гриванка - автора, в частности, капитального труда о Венском конгрессе 1814 - 1815 годов⁴⁶ . Статья К. Гриванка "Причины и последствия неудачи германской революции 1848 г."⁴⁷ и написана явно с целью опровержения уже известных нам взглядов Р. Штадельмана и других реакционных историков. В 1950 г. она была напечатана на страницах "Historische Zeitschrift" - основного исторического журнала ФРГ, что, конечно, свидетельствует о том, что не все историки Западной Германии готовы безоговорочно принимать предложенную Штадельманом и ставшую столь популярной в буржуазных кругах схему. К. Гриванк категорически отрицает факт улучшения в 30 - 40-х годах XIX в. мате-

⁴⁴ L. Repgen. Указ. соч., стр. 141.

⁴⁵ Там же, стр. 23.

⁴⁶ K. Griewank. Der Wiener Kongress und die europaische Restauration 1814/15. Leipzig. 1954.

⁴⁷ K. Griewank, Ursachen und polgen des Scheiterns der Peutschen Revolution von 1848. "Historische Zeitsehrift". Bd. 170, Heft 3. 1950.

риально-имущественного положения широких масс трудящихся. Наоборот, он вполне убежден в том, что положение это систематически ухудшалось в течение первой половины века, и это целиком объясняется, по его мнению, той "перегруппировкой" среди немецкого населения, которая наблюдалась задолго до революции 1848 г. и "отягощала низшие и беднейшие слои"⁴⁸ .

Опираясь на данные статистики и, в частности, на новейшие труды профессора Ю. Кучинского, К. Гриванк убедительно доказывает ухудшение положения основной массы рабочих и ремесленников, особенно перед самой Мартовской революцией, в связи с неурожаями и экономическим кризисом. Сводить причины революции к одним только мотивам идейно-политического характера, полагает он, невозможно, так как были и мотивы социального характера⁴⁹ . Это лучше всего доказывается страхом перед возможным выступлением пролетариев, охватившим с начала революции слои собственников и приведшим к характерным растерянности и колебаниям господствующих классов в период, непосредственно предшествовавший Мартовской революции 1848 года.

Как известно, достаточно было уже первых шагов самостоятельного рабочего движения, чтобы толкнуть либеральную буржуазию к сближению с монархией и дворянством. Следовательно, не агитация и не неумеренные требования коммунистов явились причиной неудач Мартовской революции, - неудача эта была вызвана историческими особенностями, резко отличающими эту революцию от Французской революции 1789 г.: противоречия между третьим сословием и силами "старого порядка" проявились во Франции значительно сильнее, чем в Германии. Зато противоречия внутри антиправительственного лагеря в Германии были куда более обостренными⁵⁰ . Этим, а не присущим будто бы немецкому народу "духом послушания" ("Obodienzgesinnung"), как это утверждает, например, Ф. Мейнеке, объясняются причины незавершенности и поражения революции 1848 - 1849 гг. в Германии⁵¹ .

Монография другого крупного историка ГДР, профессора К. Обермана, посвящена выяснению роли немецкого рабочего класса в революции⁵² . В противоположность обычным в реакционной буржуазной литературе рассуждениям о "пассивности" и природной консервативности немецких рабочих К. Оберман подробно прослеживает возраставшую политическую активность немецкого пролетариата, начиная с первых шагов, носивших еще стихийный характер, и вплоть до начала Мартовской революции. Осветив общее положение трудящихся перед революцией, К. Оберман с особенным вниманием останавливается на последствиях экономического кризиса 1847 г. и связанных с ним революционных массовых народных выступлениях, непосредственно свидетельствовавших о назревании в Германии революционной ситуации (гл. III). Затем автор переходит к анализу программных требований рабочих и к их борьбе в первые месяцы революции (гл. IV). Глубокое изучение прессы революционной эпохи позволяет ему со значительно большей полнотой выяснить участие рабочих в политической борьбе в качестве крайнего левого крыла демократического движения. В этой связи представляют интерес те разделы книги, которые посвящены "Новой Рейнской газете" и ее смелой борьбе как против феодальной, так и против буржуазной контрреволюции (гл. VII).

К. Гриванк в своей статье отмечал, что борьба широких народных масс и, в частности, рабочих против абсолютизма, за окончательное и полное уничтожение феодализма и превращение Германии в единую демократическую республику привела осенью 1848 г. к подъему революционной волны и к появлению очертаний новой, второй, подлинно демократической революции⁵³. К. Оберман, со своей стороны, уделяет большое внимание этой "второй надвигавшейся осенью 1848 г." революции. Он совершенно правильно подчеркивает, что именно на плечи рабочих масс легла вся тяжесть борьбы осенью 1848 г., а затем весной 1849 г. против перешедшей в наступление контрреволюции. О том, как велик был революционный подъем среди передовых рабочих того времени, можно судить хотя бы на основании свидетельств Л. Фейербаха, отмечавшего в своем письме жене, что подавляющее большинство ра-

⁴⁸ Там же, стр. 503.

⁴⁹ Там же, стр. 502.

⁵⁰ Там же, стр. 500.

⁵¹ Там же, стр. 509.

⁵² K. Obermann. Die deutschen Arbeiter in der Revolution von 1848. Berlin. 1950.

⁵³ K. Griewank. Ursachen und Folgen des Scheiterns der Deutschen Revolution von 1848, S. 507.

бочих Франкфурта-на-Майне настроено демократично и что ни один рабочий не принял участия в празднествах по поводу приезда в город имперского наместника⁵⁴ . Говорить о политической "пассивности" рабочих и о их "безразличном" отношении к исходу политической борьбы при наличии свидетельств подобного рода можно, только сознательно игнорируя тот бесспорный факт, что именно "германский пролетариат держал в боях 1848 - 1849 гг. передний край обороны и последовательно сражался за демократию"⁵⁵ и что "только выдающееся участие рабочих придало значение самой революции"⁵⁶ .

К. Оберман вполне правильно уделяет внимание не только главному печатному органу демократии - "Новой Рейнской газете", но и "Новой Кельнской газете" ("Neue Kolnische Zeitung"), издававшейся с 10 сентября 1848 г. членом Союза коммунистов Ф. Аннеке и ставившей своей целью "защиту интересов всех классов трудящихся"⁵⁷ . Эта газета хотя и не избежала ошибок в вейтлингианском духе, все же стояла в одном ряду с газетой Маркса и Энгельса и в 1848 - 1849 гг. вела борьбу за победное завершение демократической революции в Германии. Ее лозунгом было: "Не трудящийся да не ест", - и она, бесспорно, отражала возросшее в революционный период политическое классовое самосознание немецких пролетариев.

Уделяя внимание "Новой Кельнской газете", К. Оберман почему-то оставил в стороне другие печатные органы революционной демократии, боровшиеся с феодальной и буржуазной контрреволюцией плечом к плечу с "Новой Рейнской газетой". "Neue Deutsche Zeitung", издававшаяся в 1848- 1849 гг. в Франкфурте-на-Майне, "Neue Oderzeitung", издававшаяся в Бреславле, "Die Vereinigung", выходившая в Бремене, отражали настроения рабочих масс, и напечатанный ими богатый материал убедительно показывает надуманность и тенденциозность обычных для современных реакционных буржуазных историков рассуждений о "пассивности" и "консерватизме" огромного большинства немецких рабочих того времени.

Значение книги К. Обермана определяется тем, что она лучше других позволяет судить о роли молодого еще германского рабочего класса в революции 1848 - 1849 годов. Германский пролетариат середины XIX в. был еще слаб и недостаточно организован, не мог в полной мере возглавить общедемократическое движение, тем не менее он все же принимал действенное участие во всех политических событиях революции и вселял в буржуазию примерно такой "великий страх", каким в 1789 г. было охвачено французское дворянство перед лицом поднимающегося массового крестьянского движения.

Монографическое исследование другого прогрессивного историка, берлинского профессора Г. Шильферта, "Победа и поражение демократического избирательного права в революции 1848 - 1849 гг."⁵⁸ позволяет также проверить выводы многих буржуазных историков, и в частности Л. Репгена, о безучастном будто бы отношении широких народных масс Германии к политической борьбе и к вопросу о всеобщем избирательном праве.

Свое исследование Г. Шильферт начинает с опровержения широко распространенного в исторической литературе мнения о том, что либеральное бюргерство, особенно после французской Февральской революция, само встало на защиту всеобщего и равного избирательного права, приняло это право "как нечто само собою разумеющееся"⁵⁹ и добилось его осуществления. Это ошибочное мнение широко распространилось вследствие того_; что в реакционной буржуазной исторической литературе совершенно замалчивались такие факты, как начавшееся еще до мартовских дней массовое народное движение за всеобщее избирательное право и упорное противодействие введению этого права со стороны либерального бюргерства. В действительности введению новых избирательных законов предшествовала короткая, но ожесточенная борьба, в ходе которой народным массам удалось добиться от пришедшей к власти буржуазии обещания ввести всеобщее избирательное право⁶⁰ .

Введение хотя и неполного и не вполне всеобщего избирательного права на выборах как в общегерманское, так и в прусское учредительные собрания являлось бе-

⁵⁴ Цит. по K. Obermann. Указ. соч., стр. 303.

⁵⁵ Там же, стр. 392.

⁵⁶ Там же, стр. 333.

⁵⁷ Цит. по K. Obermann. Указ. соч., стр. 296.

⁵⁸ G. Schilfert. Sieg und Niederlage des demokratischen Wahlrechts in der deutschen Revolution 1848 - 1849. Berlin. 1952.

⁵⁹ Там же, стр. 9.

⁶⁰ Там же.

зусловной крупной победой народных масс, достигнутой лишь в результате ожесточенной борьбы против юнкерства и крупной буржуазии. Соотношение классовых сил в первые недели Мартовской революции было таково, что не позволяло ввести прямые выборы. Закон от 8 апреля устанавливал лишь косвенные выборы, что и привело в середине апреля к новому политическому кризису. Шильферт уделяет борьбе народных масс за подлинно демократические выборы большое внимание и правильно усматривает причину неудачи массовой народной демонстрации в Берлине в день 20 апреля в политической линии мелкой буржуазии, и прежде всего ремесленных мастеров, отказавшихся в решительный момент поддержать требования рабочих и принять участие в массовой демонстрации против правительства. В этой связи Г. Щидьферт выясняет тактическую линию С. Борна и возглавлявшегося им "Братства рабочих". Г. Шильферт, как и советский историк М. Фриман⁶¹ , правильно подчеркивает, что занятая "Братством" примиренческая позиция способствовала неудачному исходу народной демонстрации.

Введение всеобщего избирательного правд, даже при невозможности добиться проведения прямых выборов, являлось крупнейшим завоеванием народных и, в частности, рабочих масс. От возможности его последовательного проведения в жизнь наперекор дворянству и крупной буржуазии в немалой степени зависело дальнейшее развертывание начавшейся демократической революции, Именно вследствие этого Г. Шильферт, опираясь на документальный материал и прессу периода революции, внимательно следит за всеми перипетиями борьбы народных масс против феодальной и буржуазной контрреволюции, пытавшейся с осени 1848 г. отнять у них это важнейшее завоевание. При этом правильно отмечается большое значение принятого конституционной комиссией Франкфуртского собрания по докладу Вайца проекта нового имперского избирательного закона, вызвавшего во всей Германии волну протестов рабочих масс. Этот проект предоставлял избирательные права лишь одним "самостоятельным" гражданам, к числу которых не относились ни подмастерья, ни фабричные рабочие. Подробный анализ различных воззвании, направленных против классового законодательства буржуазия, позволил Г. Шильферту, в противовес Р. Штадельману и другим реакционным историкам, убедительно доказать, что политическая активность рабочих масс стояла еще в начале 1849 г. я а большой высоте и что именно благодаря этой активности из окончательного текста нового имперского избирательного закона, принятого Франкфуртским собранием, были исключены места, ограничивавшие права фабричных рабочих и подмастерьев.

Вышеизложенное свидетельствует о большом научном значении исследования Г. Шильферта. Мимо его книги, так же как и мимо книги К. Обермана, бесспорно, не сможет в дальнейшем пройти ни один серьезный историк революции 1848 года. В упрек Г. Шильферту можно, пожалуй, поставить только известное сужение поля исследования: в своей книге он останавливается главным образом на борьбе рабочих масс в Пруссии за демократическое избирательное право, оставляя в стороне аналогичную борьбу демократов-республиканцев, имевшую также немалое значение в демократической революции. Отмечая большое историческое значение организованной кельнскими коммунистами массовой демонстрации 3 марта 1848 г., Г. Шильферт склонен считать именно ее первым шагом в борьбе за демократическое избирательное право⁶² . Следует заметить, что значение этой демонстрации заключалось в том, что она впервые выдвигала чисто пролетарские требования. Что касается требований введения всеобщего избирательного права, то они задолго до марта 1848 г. выдвигались на Оффенбургском демократическом съезде и на многих других народных собраниях в юго-западной Германии. Недостаточное внимание к деятельности демократов-республиканцев проявляет Г. Шильферт и при описании политического кризиса в апреле 1848 года. Он подробно останавливается на причинах неудачи массовой демонстрации в Берлине, назначенной на 20 апреля, но почти ничего не говорит об одновременных событиях в юго-западной Германии, имевших для общего исхода борьбы за торжество демократической революции, безусловно, не меньшее, если не большее значение.

⁶¹ М. Фриман. С. Борн, как выразитель экономической тенденции в рабочем движении Германии 1848 - 1849 годов. "Ученые записки" Ярославского педагогического института. Вып. VII. Ярославль. 1045.

⁶² G. Schilfert. Указ. соч., стр. 36.

Двумя разобранными здесь монографиями не исчерпываются результаты трудов прогрессивных историков ГДР в области изучения революции 1848 - 1849 годов. Понятно, что их особое внимание привлекла многогранная революционная деятельность Маркса и Энгельса как редакторов "Новой Рейнской газеты" и как вдохновителей и руководителей молодого еще тогда немецкого рабочего движения. На страницах журнала "Вопросы истории" не так давно была помещена обстоятельная рецензия на книгу того же профессора К. Обермана "К истории Союза коммунистов"⁶³ . В этой монографии собран богатейший материал, убедительно доказывающий, что реорганизованный в 1848 - 1849 гг. Союз коммунистов являлся в последний период революции единственной значительной революционной организацией в Германии и что его члены оказывали самое серьезное влияние на "Братство рабочих" и на другие рабочие союзы того времени.

Истории Союза коммунистов посвящены труды нескольких других историков ГДР. В частности, не малый интерес представляет статья Г. Левенталя о судебных процессах, организованных полицией 81847 г. против членов берлинской общины Союза справедливых и в декабре 1850 г. против членов общины Союза коммунистов⁶⁴ , Фактические сведения, собранные автором, позволяют судить об относительно широкой пропагандистской деятельности берлинских коммунистических общин, а также вполне подтверждают подозрения, что сапожник Гетцель - один из руководителей общины "Вперед" в Берлине - вступил на путь предательства задолго до своего окончательного разоблачения на Кельнском процессе Союза коммунистов в 1852 году.

Сборник материалов, относящихся к этому процессу, выпущен К. Биттелем⁶⁵ . Помимо подробных отчетов о ходе судебных заседаний, перепечатанных из "Кельнской газеты" и других органов печати, читатель находит в нем многочисленные и хорошо подобранные документы из архивов прусского полицей-президиума, вполне подтверждающие полную историческую достоверность сделанных К. Марксом еще в 1852 Г. разоблачений⁶⁶ . Среди этих документов особое место занимает малоизвестное письмо Фридриха Вильгельма IV министру внутренних дел Мантейфелю от 11 ноября 1850 г., недвусмысленно требующее задолго до самого Кельнского процесса скорейшей расправы над революционерами. Король советует воспользоваться для этого услугами Штибера. Письмо представляет столь большой интерес, что мы приводим его здесь почти полностью:

"Белльвю, 11 ноября 1850 г. Дражайший Мантейфель!

Только что ознакомился с докладом о побеге Кинкеля. Это навело меня на мысль, которую я никак не могу отнести к числу прозрачно чистых. Именно, не является ли Штибер как раз той драгоценной личностью, которой предназначено распутать хитросплетения свободолюбивого сообщества и развернуть перед прусской публикой долгожданную картину разоблаченного и, главное, понесшего заслуженную кару заговора? Поторопитесь же с назначением Штибера и дайте ему возможность выступить со своей пробной работой. Я полагаю, "то эта мысль носит плодотворный характер, и придаю большое значение ее незамедлительному осуществлению... Сожгите этот листок.

Будьте здоровы. Фридрих Вильгельм"⁶⁷ .

Истории Союза коммунистов и, в частности, его процессу посвящен, помимо указанных, еще ряд работ⁶⁸ . Из них наиболее интересна статья Г. Винклера "Об историческом месте Союза коммунистов в немецком рабочем движении"⁶⁹ . В ней совершенно правильно подчеркивается, что в существующей литературе обычно оттеняется лишь одна сторона вопроса и указывается лишь на международное значение создания

⁶³ K. Obermann. Zur Gesehichte des Bundes der Komraunisten 1849 bis 1852. Berlin. 1955; см. рецензию М. И. Михайлова ("Вопросы истории", 1956, N 5).

⁶⁴ H. Lowenthal. Berliner Prozesse um den Kommunisten Bund in den Jahren 1847 und 1850, "Staat und Recht". Berlin. Oktober 1953. Heft. 5, S, 606 - 631.

⁶⁵ K. Billel. Der Kommunistenprozess zu Koln 1852 im Spiegel der zeitgenossischen Presse. Berlin. 1955.

⁶⁶ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. VIII, стр. 503 - 558.

⁶⁷ K. Bittel. Указ. соч., стр. 16. Подчеркнуто прусским королем!

⁶⁸ См. K. Obermann. Zur Geschichte des Bundes der Kommunisten. "Zeitschrift fur Geschichtswissenschaft". 1953, N 3; Max. Schneider. Der Kommunistenprozess zu Koln. "Weg und Ziel", 1955, N 1.

⁶⁹ G. Winkier. Uber die historische Stellung des Bundes der Kommunisten in der deutschen Arbeiterbewegung. "Zeitschrift fur Geschichtswissenschaft". 1954, N 4, S. 538 - 550.

Союза коммунистов, в то время как огромное место, занимаемое им именно в истории немецкого рабочего движения, остается недостаточно раскрытым. Г. Винклер стремится восполнить этот пробел, но, полемизируя с советским историком Е. П. Канделем, без достаточных к тому оснований настаивает на том, что Союз коммунистов уже являлся "первой немецкой революционной марксистской партией"⁷⁰ и не был лишь ее "прообразом", как это более правильно утверждает Е. П. Кандель⁷¹ .

Деятельности К. Маркса и Ф. Энгельса в ходе революции 1848 - 1849 гг. посвящен ряд работ молодых историков ГДР⁷² . Среди них наибольший интерес представляет исследование Д. Шмидта "Борьба "Новой Рейнской газеты" в последний период ее существования за создание самостоятельной организации немецкого рабочего класса"⁷³ .

Работа Д. Шмидта опирается на известный и в общем хорошо изученный материал, тем не менее она не плохо вводит читателя в круг тех острых политических вопросов, которые весной 1849 г. волновали массы немецкого народа. Статья в основном правильно разъясняет причины, обусловившие в апреле 1849 г. разрыв руководимой К. Марксом газеты с мелкобуржуазной демократией, и выясняет попытки К. Маркса создать самостоятельную политическую рабочую партию в Германии. Д. Шмидт, однако, не связывает изменения в политической линии "Новой Рейнской газеты" с вопросом реорганизации Союза коммунистов, что, на наш взгляд, является серьезным упущением: нельзя забывать, что Маркс и Энгельс в 1848 - 1849 гг. являлись членами революционной коммунистической организации и, как таковые, осуществляли тогда политическую линию этой последней.

Помимо указанных работ, специально посвященных проблемам рабочего движения, отметим обстоятельную статью К. Винтера, выясняющую политическое лицо знаменитого немецкого биолога Р. Вирхова и его отношение к происходившим в 1848 - 1849 гг. событиям⁷⁴ . В противовес дворянско-буржуазной историографии, стремившейся представить Р. Вирхова реакционером и националистом, автор, на основании сохранившейся переписки Р. Вирхова с родными, убедительно доказывает, что великий немецкий ученый всегда был и оставался прогрессивным общественным деятелем, выступал как "гуманист и борец за мир, как сторонник дружбы народов и противник шовинизма"⁷⁵ .

Мы полагаем, что даже краткий анализ новейших трудов прогрессивных немецких историков в области изучения проблематики революции 1848 - 1849 гг. позволяет высоко оценить их усилия, направленные на выяснение роли, сыгранной в ходе революционной борьбы молодым тогда еще и недостаточно зрелым германским рабочим классом. Их труды, посвященные истории деятельности К. Маркса и Ф. Энгельса в ходе революции, истории "Новой Рейнской газеты" и, главное, Союза коммунистов, представляют значительный вклад в общую историографию вопроса, и мимо них, конечно, не сможет пройти ни один исследователь, серьезно изучающий историю Германии XIX века. Меньшее внимание привлекли к себе крестьянские массы и особенно многочисленные еще тогда в Германии ремесленники, также активно участвовавшие в борьбе и в известном смысле даже определившие своей недостаточной стойкостью и уступчивостью исход событий. Еще меньшее внимание уделяется пока прогрессивными германскими историками такому важнейшему вопросу, как борьба за различные пути национального объединения, с особой силой развернувшаяся в

⁷⁰ Там же, стр. 549.

⁷¹ Е. П. Кандель. К. Маркс и Ф. Энгельс - организаторы Союза коммунистов. М. 1953, стр. 11.

⁷² См. Forster. Marx und Engels und die deutsche Arbeiterbewegung in der Revolution von 1848/49, "Arbeit", 1954, NN 4 - 5; R. Schulz. K. Marx und F. Engels Kampf urn die Einheit Deutschlands. "Wissenschaftliche Zeitschrift der K. Marx Universitat". Leipzig 1952 - 3953, Heft 9 - 10, S. 431 - 440 (Ges. -und Sprach. Serie); H. Teschner. Der publizistische Kampf von Marx und Engels in der Neuen Rheinischen Zeitung. "Wissenschaftliche Zeitschrift der M. Luther Universitat", Halle. 1953, Heft I. S. 119 - 126; G. Heidorn. Die praktisch-revolutionare Tatigkeit von Marx und Engels wahrend der Revolution von 1848/49 in Deutschland. "Wissenschaftliche Zeitschrift der Universitat Rostock". 1953 - 1954. Heft I, S. 29 - 63.

⁷³ D. Schmidt. Der Kampf der Neuen Rheinischen Zeitung fur die Schaffung einer selbstandigen. Organisation der deutschen Arbeiterklasse. "Zeitschrift fur Geschichts-wissenschaft", 1953. Heft 2, S. 198 - 241.

⁷⁴ K. Winter. R. Virchow und die Revolution von 1848. "Zeitschrift fur Geschichts-wissenschaft", 1954, Heft 6. S. 844 - 865.

⁷⁵ Там же, стр. 865.

1848 - 1849 гг. в связи с начавшейся буржуазно-демократической революцией. Углубленная исследовательская работа в этой области должна привести к более пристальному изучению дипломатической истории и вообще истории международных отношений в период революции. Хорошее начало в этой области положено Г. Кречмаром и Х. Шлехте, которые выпустили в свет сборник "Французские и саксонские посольские донесения из Дрездена и Парижа в 1848 - 1849 годах"⁷⁶ . Поскольку с публикацией документов времен революции 1848 - 1849 гг. в Германии дело обстоит по-прежнему далеко не блестяще, инициативу лейпцигских профессоров можно только всячески приветствовать.

⁷⁶ H. Kretzschmar, H. Schlechte. Franzosische und sachsische Gesandtschaftsberichte aus Dresden und Paris 1848 - 1849. Berlin. 1956, S. 549.

Publisher:

Permanent link for scientific papers (for citations):

Found source (search robot):

Publication author(s) - С. Б. КАН:

Comments: