Libmonster ID: UA-11412
Автор(ы) публикации: Ю.В. РУБЦОВ

К началу 1942 г. институт представительства Ставки Верховного Главнокомандования (ВГК) Вооруженными Силами СССР только складывался. Живой практикой - очень сложной, противоречивой - определялись степень ответственности военачальников, уполномоченных представлять высший орган стратегического руководства войсками, за дела на фронтах, выявлялся круг их конкретных обязанностей, вырабатывался механизм принятия и согласования решений с Москвой. Со временем опыт войны показал, что с ответственнейшей ролью представителя Ставки наиболее успешно справлялись командные кадры новой формации, выдвинувшиеся накануне Великой Отечественной войны и в ходе нее - Г.К. Жуков, A.M. Василевский, Н.Н. Воронов, Л.А. Говоров, А.А. Новиков и некоторые другие - и с блеском проявившие способность к стратегическому управлению войсками и координации их действий в масштабе нескольких фронтов. Но на рубеже 1941-1942 гг. И.В. Сталин еще экспериментировал, надеясь на тех, кто завоевал его доверие задолго до войны.

Так, в качестве представителя Ставки в боях за Крым осенью 1941 г. он использовал маршала Г. И. Кулика, в конце концов провалившего поручение Верховного Главнокомандования, а зимой-весной 1942 г. там же - армейского комиссара 1 ранга Л.З. Мехлиса, начальника Главного политического управления РККА, в прошлом -помощника генерального секретаря ЦК ВКП(б). Недавно выявленные в Архиве Президента Российской Федерации (АПРФ) и Центральном архиве Министерства обороны РФ (ЦАМО) документы проливают дополнительный свет на то, как действовал Мехлис в Крыму и какое влияние оказало это на функционирование института представительства Ставки ВГК в целом.

С самого начала Великой Отечественной войны Крымский полуостров в планах обеих воюющих сторон занимал особое место. Фашисты рассчитывали использовать его как трамплин для захвата Кавказа, наши же войска, опираясь на него, угрожали флангу и тылу группы армий "Юг" и господствовали на Черном море. Все это предопределило ту в высшей степени острую борьбу, которая разгорелась за Крым.

К середине ноября 1941 г. наши армии, оборонявшие полуостров, с тяжелыми боями отошли. Приморская армия - к Севастополю, а 51-я - на Таманский полуостров. В ходе Керченско-Феодосийской десантной операции 25 декабря 1941 г. - 2 января 1942 г. советские войска захватили на Керченском полуострове важный оперативный плацдарм. Борьба вступала в новую фазу.

Ставка ВГК дала командующему войсками Кавказского (с 28 января - Крымского) фронта генерал-лейтенанту Д.Т. Козлову указание всемерно ускорить сосредоточение войск, разрешив дополнительно к 44-й и 51-й армиям перебросить с Таманского на Керченский полуостров управление 47-й армии, две горнострелковые дивизии и танковую бригаду и не позднее 12 января перейти в общее наступление. Удар с плац-


Рубцов Юрий Викторович - кандидат исторических наук, полковник Генерального штаба Вооруженных Сил РФ, член Исполнительного совета Ассоциации историков второй мировой войны.

стр. 68


дарма наши войска должны были наносить в направлении Джанкой, Перекоп, Чонгар, а Приморской армии предписывалось наступать на Симферополь (1).

Однако противник 15 января 1942 г. нанес упреждающий удар и, прорвав слабо организованную оборону, через три дня захватил Феодосию. Генерал Козлов принял решение отвести войска на Ак-Монайские позиции - оборонительный рубеж примерно в 80 км западнее Керчи. Под угрозой потери оказался весь с таким трудом занятый плацдарм, а ведь с него по плану Ставки должно было начаться освобождение всего Крымского полуострова. В этих условиях для укрепления руководства фронтом Ставка ВГК и посчитала необходимым направить сюда в качестве своего полномочного представителя заместителя наркома обороны СССР, начальника ГлавПУ РККА Мехлиса.

Армейский комиссар 1 ранга прибыл на Кавказский фронт 20 января 1942 г. Вместе с прибывшими с ним заместителем начальника оперативного управления Генерального штаба генерал-майором П.П. Вечным и военным комиссаром артиллерийского комитета Главного артиллерийского управления дивизионным комиссаром П.А. Дегтяревым он попытался оперативно составить представление о положении дел. Уже 22 января Мехлис доложил Сталину о "самой неприглядной картине организации управления войсками". Особенные претензии он предъявил командующему войсками фронта, заявив, что тот не знает дислокации и состояния подчиненных соединений и частей, а также группировки противника. "Козлов, - докладывал Мехлис, - оставляет впечатление растерявшегося и неуверенного в своих действиях командира. Никто из руководящих работников фронта с момента занятия Керченского полуострова в войсках не был" (2).

По указанию представителя Ставки, констатировавшего, что в отношении трусов и дезертиров репрессивные меры на поле боя, как того требовал приказ Ставки ВГК N 270, не применяются, были арестованы и преданы суду военного трибунала должностные лица, допустившие потерю управления войсками и "позорное бегство в тыл": командир 9- го стрелкового корпуса, временно исполнявший обязанности командующего 44-й армией генерал-майор И.Ф. Дашичев, командир 236-й стрелковой дивизии комбриг В.К. Мороз и военный комиссар той же дивизии батальонный комиссар А.И. Кондрашов, командир 63-й горнострелковой дивизии подполковник П.Я. Циндзеневский, начальник политотдела 404-й стрелковой дивизии Н.П. Колобаев и некоторые другие.

Об этом было объявлено войскам фронта в приказе от 23 января 1942 г., копия которого была направлена Верховному Главнокомандующему (3). В нем также анализировались итоги минувших неудачных боев и отмечались "крупнейшие недочеты" - плохое управление войсками на всех уровнях, начиная со штаба фронта, отсутствие эффективной системы огня, бдительного боевого охранения, непрерывной разведки и наблюдения, должного порядка во фронтовом и армейских тылах.

Дополнительно Мехлис дал указание проверить состояние ВВС и артиллерии фронта, в решающей степени определявших его боеспособность. Здесь тоже вскрылись серьезнейшие недостатки: из-за неудовлетворительного материально-технического обеспечения на Керченском полуострове скопилось 110 неисправных самолетов, в результате в среднем в день производилось не более одного самолетовылета. Низкой оказалась боеготовность и артиллерии проверенных 51 и 44-й армий. Представитель Ставки, как и в первом случае, добился издания приказов по фронту, в которых содержалось требование в двухдневный срок исправить недочеты, после чего активно осуществить подготовку к наступлению.

Представитель Ставки с самого начала стал подменять командующего войсками фронта во всех принципиальных вопросах. "По распоряжению тов. Мехлиса все оперативные планы, директивы и иные распоряжения войскам фронта проверяются и


1. Великая Отечественная война 1941 - 1945. Военно- исторические очерки. Кн. 1. Суровые испытания. М., 1998,с.313.

2. ЦАМО, ф. 32, on. 11309, д. 139, л. 17.

3. АПРФ, ф. 5, on. 50. д. 441, л. 32-36.

стр. 69


санкционируются им, - информировал Козлов заместителя начальника Генштаба генерал-лейтенанта A.M. Василевского. И, явно дезориентированный таким оборотом событий, спрашивал: Следует ли в данном случае представлять на утверждение народному комиссару оперативные планы, свои предложения о предстоящей деятельности войск или все указания по всем вопросам жизни и деятельности войск получать от него непосредственно на месте?" (4).

Такая линия поведения представителя Ставки была не только нецелесообразной, но и вредной. Его некомпетентное вмешательство в повседневную деятельность командующего и штаба фронта дезориентировало кадры, вносило путаницу в принимавшиеся решения и их реализацию. По верной оценке М.А. Гареева, он "сделал все для дезорганизации работы командования фронтом" (5).

Побывавший в апреле 1942 г. в штабе Крымского фронта нарком ВМФ адмирал И. Г. Кузнецов вспоминал о царившей там неразберихе: "Командующий Крымским фронтом Д.Т. Козлов уже находился "в кармане" у Мехлиса, который вмешивался буквально во все оперативные дела. Начальник штаба П.П. Вечный не знал, чьи приказы выполнять - командующего или Мехлиса. Маршал С.М. Буденный (главком Северо-Кавказского направления, в состав которого входил Крымский фронт. - Ю.Р.) тоже ничего не смог сделать. Мехлис не желал ему подчиняться, ссылаясь на то, что получает указания прямо из Ставки" (6).

Используя свои возможности как заместителя наркома обороны и представителя Ставки ВГК, Мехлис взялся единолично решать вопросы комплектования войск и штабов, обеспечения фронта вооружением, боеприпасами, продовольствием. Уже 23 января 1942 г. заместитель начальника Генерального штаба Василевский проинформировал его, что в соответствии с ранее высказанной просьбой и по указанию члена ГКО Г.М. Маленкова фронту отпущено 450 ручных пулеметов, 3 тысячи пистолетов-пулеметов Шпагина, 50 минометов калибра 120 мм и 82 мм. В пути находилось два дивизиона реактивных минометов М-8. Фронту были обещаны также средние танки и танки KB, противотанковые ружья и патроны к ним, другое вооружение и техника. 24 января в ходе переговоров с Василевским Мехлис получил новую информацию о направлении в Крым пяти огнеметных рот, а также посылке ремонтных бригад и запасных частей для организации ремонта авиационной техники на месте.

Такая практика широко использовалась им и позднее. Например, в марте, после кровопролитных для наших войск боев он просил у Сталина "немедленного вмешательства" в связи с крайней нуждой Крымского фронта в боеприпасах, а также необходимостью его усиления полком боевых установок PC "Катюш", полком УСВ (76-мм пушек образца 1939 г.) и танками Т-34 (7).

Представителем Ставки под личный контроль было поставлено обеспечение фронта командными и политическими кадрами. Уже 24 января он добился от командующего ВВС Красной Армии генерал-лейтенанта авиации П.Ф. Жигарева назначения нового командующего авиацией фронта - генерал-майора авиации Е.М. Николаенко. Несколько позднее, по его же настоянию, были назначены генерал-майор инженерных войск А.Ф. Хренов - заместителем командующего войсками фронта, бригадный комиссар С.С. Емельянов - начальником политуправления. Активно запрашивались также генералы и офицеры для заполнения вакантных должностей.

Мехлис поставил дело так, будто командующего и штаба фронта не существовало. Начальник Тыла Красной Армии, руководители главных управлений Наркомата обороны и другие должностные лица вели переписку почти только с ним одним. Характерно, что представитель Ставки не ограничивался контактами с первыми лицами, но и связывался напрямую с теми исполнителями, от которых непосредственно


4. ЦАМО, ф. 16, on. 1025, д. 30, л. 35.

5. Гиреев М.А. Маршал Жуков. Величие и уникальность полководческого искусства. М.-Уфа, 1996, с. 182.

6. Кузнецов Н.Г. Накануне. М., 1966, с. 243.

7. ЦАМО, ф. 32, on. 11309, д. 134, л. 178-185.

стр. 70


зависело обеспечение фронта. Так, получив согласие Маленкова на немедленное направление на Крымский фронт 15-тысячного пополнения из русских или украинцев ("Здесь пополнение прибывает исключительно закавказских национальностей. Такой смешанный национальный состав дивизий создает огромные трудности", - пояснял Мехлис в разговоре по прямому проводу), он в тот же день телеграфировал начальнику Главного управления формирования и укомплектования войск Красной Армии Е.А. Щаденко о необходимости отправки его "особой скоростью". "Дайте личное указание Ковалеву (начальник ВОСО Наркомата обороны. - Ю. Р.) следить за продвижением пополнения". Кроме того, он требовал немедленной переброски направлявшихся для Крымского фронта командиров с помощью авиации (8).

Все его усилия подчинялись задачам предстоявшего наступления войск фронта. В успехе он, как видно, не сомневался, сразу по прибытии в Крым заявив Василевскому, что "мы закатим немцам большую музыку". Уже 25 января, даже предварительно не согласовав с Москвой, Мехлис добился издания приказа по фронту на проведение наступательной операции по освобождению Феодосии. Ставка, осудив такой образ действий, срок начала операции пересмотрела и потребовала провести ее тщательную подготовку (9).

Предпринятое 27 февраля, то есть больше чем через месяц, наступление оказалось неудачным, несмотря на преимущество в живой силе: 13 наших дивизий противостояло 3 вражеским. Уже на следующий день противник вернул все из того немногого, что советским войскам удалось захватить накануне, прежде всего главный узел обороны - Кой-Асан.

Находившийся в боевых порядках частей 51-й армии писатель К.М. Симонов вспоминал: "Наступление началось... очень неудачно. В феврале пошла метель вместе с дождем, все невероятно развезло, все буквально встало, танки не пошли, а плотность войск, подогнанных Мехлисом... была чудовищная. Все было придвинуто вплотную к передовой, и каждый немецкий снаряд, каждая мина, каждая бомба, разрываясь, наносили нам громадные потери... В километре-двух-трех- пяти-семи от передовой все было в трупах... Словом, это была картина бездарного военного руководства и полного, чудовищного беспорядка. Плюс к этому - полное небрежение к людям, полное отсутствие заботы о том, чтобы сохранить живую силу, о том, чтобы уберечь людей от лишних потерь" (10). 2 марта перед лицом явной неудачи командование фронтом доложило в Ставку о решении из-за непроходимости дорог закрепиться на достигнутых рубежах, а в "решительное наступление" перейти, когда подсохнет почва. 5 марта Ставка приказала возобновить операцию, как только позволит состояние погоды и дорог, не дожидаясь дополнительных указаний с ее стороны.

Пытаясь восполнить огромные потери в минувших боях, Мехлис вновь и вновь связывался с Москвой. Только политбойцов в марте-апреле он получил почти 2,5 тыс. человек. Людские резервы выявлялись и на месте. При этом рекомендации армейского комиссара 1-го ранга не лишены реализма: "Здесь нужен не приказ, а практическая работа. Надо сократить также заградительный батальон человек на 60-75, сократить всякого рода команды, комендантские... Изъять из тылов все лучшее, зажать сопротивляющихся тыловых бюрократов так, чтобы они и пищать не посмели" (11).

Под особый контроль брались порты, через которые шло снабжение Крымского фронта. Получив сообщение секретаря горкома партии Новороссийска о сильной засоренности города иностранными подданными и антисоветским элементом, Мехлис 2 апреля направил И.В. Сталину и Л.П. Берии особой важности шифровку. Он просил очистить Новороссийск от "подозрительных по шпионажу" лиц и превратить его в закрытый город, вывести оттуда, а также из Керчи лагеря НКВД, в которых содержа-


8. ЦАМО, ф. 32, on. 11309,д. 148, л. 44, 50-51, 53; д. 151,л. 15.

9. Русский архив. Великая Отечественная. Ставка ВГК: документы и материалы. 1942 год, т. 16(5-2). М., 1996, с. 493; ЦАМО, ф.З, оп. 11556, д. 6, л. 126.

10. Симонов К.М. Работаю в "Красная звезде". - В десант ушедшие навечно... М., 1993, с. 27-28.

11. ЦАМО, ф. 32, on. 11309, д. 150, л. 134-135.

стр. 71


лись бывшие в немецком плену (12). Предложение вызвало одобрительную реакцию Верховного Главнокомандующего.

Мехлиса и прежде отличали редкая энергия и работоспособность. Ощущая же высокую поддержку, он и вовсе не знал покоя сам, и не давал его другим. Однако принятые меры не смогли коренным образом изменить ситуацию. Возобновив 13 марта наступление силами отдельных ударных групп, командование Крымским фронтом почти месяц пыталось прорвать Кой-Асанский узел вражеской обороны, но добилось лишь незначительных тактических успехов. С 11 апреля попытки наступательных действий прекратились.

Яркое представление об общих причинах неудач дает доклад Мехлиса Верховному Главнокомандующему о результатах боя 20 марта в полосе 51-й армии. Несмотря на оптимистическое утверждение, что "бой закончился в нашу пользу", из телеграммы, возможно, даже против воли ее автора, явствует: отсутствовали меры скрытной подготовки наступления советских войск ("противник упредил нашу атаку на 1-1/2 часа"), стрелковые части не отличались выучкой ("над пехотой надо еще много работать"), крайняя нужда в боеприпасах (13). За несколько месяцев пребывания на Крымском фронте представителю Ставки так и не удалось внести в ход событий необходимый перелом. Он все больше полагался на количественный фактор, на энтузиазм людей. Тщательную же подготовку наступления, выучку штабов и войск, материальное и боевое обеспечение, разведку недооценивал, подменяя нажимом, голым приказом, массовой перетасовкой командных и политических кадров. То, что для компетентного военачальника было бы очевидным и значимым, начальнику ГлавПУ представлялось второстепенным.

Войска надо было готовить основательно, всерьез, тем более, что противник не собирался отсиживаться в обороне. 11-ю немецкую армию, действовавшую на Крымском полуострове, возглавлял один из наиболее даровитых военачальников фашистской Германии генерал-полковник Э. Манштейн. Директива, данная ему Гитлером 5 апреля, предписывала считать первоочередной задачей сухопутных сил и авиации создание условий для осуществления "главной операции" - прорыва на Кавказ. Операция по овладению Керченским полуостровом получила кодовое название "Охота на дрофу". В условиях неблагоприятного для немцев соотношения сил Манштейн делал ставку на господство в воздухе и внезапность удара.

Верно оценить обстановку со своей стороны Ставке ВГК и Верховному, в первую очередь, мешало головокружение от успешного контрнаступления под Москвой зимой-весной 1941- 1942 гг. Вопреки возражениям Генштаба и Жукова, Сталин принял решение о стратегическом наступлении Красной Армии весной-летом 1942 г. на всем протяжении советско- германского фронта. При этом крымское направление было признано одним из важнейших, но по-настоящему там к наступлению не готовились. Ставка все больше полагалась на доклады своего представителя, а уровень военной компетентности Мехлиса был, увы, невысоким.

Не умея воевать по-современному, пресловутую "соринку" он искал в "глазу" руководящего состава фронта, в первую очередь командующего. Пользуясь возможностью прямого доклада Верховному, представитель Ставки неоднократно пытался убедить его в необходимости сменить генерала Козлова. В телеграмме от 29 марта 1942 г. он суммировал свои выводы о командующем: ленив, неумен, "обожравшийся барин из мужиков". Кропотливой, повседневной работы не любит, оперативными вопросами не интересуется, поездки в войска "для него наказание". В войсках фронта неизвестен, авторитетом не пользуется. К тому же "опасно лжив". Рисуя в негативном свете командующего фронтом, Мехлис в то же время не удержался от комплимента самому себе: "Если фронтовая машина работает в конечном итоге сколько-нибудь удовлетворительно, то это объясняется тем, что фронт имеет сильный военный совет,


12. АВПР, ф. 3, on. 50, д. 441, л. 66-68.

13. Там же, л. 62-64.

стр. 72


нового начштаба (имеется в виду П.П. Вечный. - Ю. Р.), да и я не являюсь здесь американским наблюдателем, а в соответствии с Вашими указаниями вмешиваюсь в дела. Мне кажется, что дальше оставлять такое положение не следует, и Козлова надо снять" (14).

Последующий трагический исход Керченской оборонительной операции, в котором во многом был повинен командующий фронтом, казалось бы, делает честь прозорливости представителя Ставки. Но ведь не сбросить со счетов и то обстоятельство, что многие ошибки и просчеты Козлова - следствие жесткого прессинга и неквалифицированного вмешательства со стороны Мехлиса. Так что еще вопрос, кого из них следовало для пользы дела отзывать.

Большего Мехлису удалось добиться в отношении начальника штаба фронта генерал-майора Ф.И. Толбухина. 10 марта он получил сообщение, что Сталин поддержал предложение представителя Ставки и освободил Толбухина от обязанностей начальника штаба фронта, заменив на генерала Вечного. По инициативе Мехлиса полностью сменился состав военных советов (ВС) Крымского фронта и всех трех входивших в него армий. По его представлению постановлениями ГКО от 11 и 13 февраля 1942 г. членами ВС фронта в дополнение к Ф.А. Шаманину были назначены секретарь Крымского обкома ВКП(б) B.C. Булатов и полковой комиссар Я.С. Колесов.

Сомнительная с точки зрения конечного результата перетасовка кадров коснулась и командующих армиями. Ее избежал лишь командарм-51 генерал-лейтенант В.Н. Львов. Командующий 47-й армией генерал-майор К.Ф. Баронов был по настоянию эмиссара из Москвы снят с должности из-за "сомнительных" в политическом отношении родственников и собственных связей с лицами, "подозрительными по шпионажу". В 44-й армии после того, как получил тяжелое ранение командарм генерал А.Н. Первушин, его обязанности выполнял начальник штаба полковник С.Е. Рождественский. Мехлис резко возразил против утверждения его в этой должности, и командармом стал генерал-лейтенант С.И. Черняк. Об истинной оценке обоих представителем Ставки свидетельствует сделанная им, правда, уже после эвакуации из Крыма запись: "Черняк. Безграмотный человек, неспособный руководить армией. Его начштаб Рождественский - мальчишка, а не организатор войск. Можно диву даваться, чья рука представила Черняка к званию генерал-лейтенант" (15).

Под горячую руку попали и были заменены начальник политуправления фронта бригадный комиссар П.М. Соломко, начальник отдела кадров фронта подполковник И.А. Локтионов и ряд других должностных лиц. Очень многие факты подтверждали, что шедшая уже почти год война не научила Мехлиса верить людям, скорее обострила традиционные для него подозрительность, недоверие. Он насадил атмосферу самого настоящего сыска, наушничества и негласного надзора за командно-политическим составом. Это подтверждает спецсообщение начальника особого отдела НКВД 44-й армии старшего батальонного комиссара Ковалева от 20 апреля 1942 г. на имя Мехлиса: "Согласно вашего распоряжения мной изучены настроения командующего 44 армией - генерал-лейтенанта Черняка и члена Военного совета 44 армии - бригадного комиссара Серюкова в связи с состоявшимся заседанием военного совета Крымского фронта 18 апреля с.г. После заседания, возвратившись в себе к землянку, Черняк в беседе с начальником штаба Рождественским, высказывая свое недовольство, заявил так: "Как мальчишку гоняют при всех подчиненных. Если не ладно - научи, а зачем это делать на совещании" (Все подчеркивания сделаны рукой Мехлиса. - Ю. Р.). И далее: "Хоть иди ротой командовать. "Засыпался", но ничего, в Москву отзовут..."

На второй день, днем в беседе с генерал-майором Нанейшвили Черняк жаловался на придирчивое к нему отношение со стороны тт. Мехлиса и Козлова" (16).


14. ЦАМО, ф.32, оп. 11309, д. 139, л. 172-174.

15. Там же, л. 33-35; д. 140,л.269.

16. Там же, л. 502-504.

стр. 73


Несомненно, с ряда командиров и политработников представитель Ставки взыскивал справедливо, верно подмечая их профессиональную непригодность, отсутствие необходимых волевых качеств. Но нередко не мог или не хотел видеть и несомненных достоинств, как это было с блестящим полководцем Ф.И. Толбухиным, всего через два года ставшим Маршалом Советского Союза. Причина такого отношения Мехлиса состояла в том, что он вместо терпеливого воспитания кадров, сочетания доверия и спроса за порученное дело прибегал, по сути, к единственному своему рычагу в кадровой работе - замене или даже расправе с людьми, вызывавшими его недовольство. В такой обстановке командиры и политработники действовали еще более неуверенно и ненадежно. В результате трудности на фронте лишь усугублялись.

Мехлис оказался прямо причастен к расстрелам военнопленных. При этом его не могут оправдать соображения мести фашистам, на которые он пытался ссылаться. "В городе Керчи до 7 тыс. трупов гражданского населения (до детей включительно), расстреляны все извергами фашистами (во время оккупации в 1941 г. - Ю.Р.). Кровь стынет от злости и жажды мстить. Фашистов пленных я приказываю кончать" (17). Это - очень важный штрих к подлинному нравственному облику Мехлиса.

За подготовкой к новому наступлению командование войсками фронта и представитель Ставки ВГК не смогли своевременно выявить планы противника и воспрепятствовать ему. В результате как мощный бомбово-штурмовой удар немцев 7 мая, так и наступление наземных войск противника на рассвете 8 мая оказались во многом неожиданными для наших войск. Началась трагическая для советских войск Керченская оборонительная операция 8-21 мая 1942 г. А ведь соотношение сил и средств было в пользу наших войск. Противник уступал в живой силе - в 2, в танках - в 1,2, в артиллерии - в 1,8 раза. Фашисты, правда, располагали большей по численности авиацией - в 1,7 раза. Но главное - у войск Крымского фронта была неудачная конфигурация расположения: все три армии были развернуты в один эшелон, что сокращало глубину обороны и резко ограничивало возможности отражения ударов противника в случае прорыва. Из 17 авиационных полков, входивших в состав ВВС фронта, только 8 базировались на аэродромах Керченского полуострова. Тыловые оборонительные рубежи фронта - Турецкий вал и Керченские обводы в действительности существовали лишь на картах (18).

Нет оснований обвинять представителя Ставки в категоричном отрицании необходимости обороны вообще. Он сразу по прибытии на Крымский фронт запросил у Сталина разрешения на отзыв из Севастополя генерал-майора инженерных войск И.П. Галицкого, начальника инженерных войск фронта, чтобы развернуть необходимые работы. Но не будучи противником обороны как таковой, в конкретной обстановке апреля-начала мая 1942 г. он уверовал в неспособность немцев к наступлению. "Не принимайте ложные маневры противника за истину... надо смотреть вперед, готовить колонные пути и мосты, отрабатывать действия по разграждению" - на таких позициях, по воспоминаниям генерал-майора инженерных войск Хренова, стоял он. "Всякие разговоры о возможности успешного наступления немцев и нашем вынужденном отходе Л.З. Мехлис считал вредными, а меры предосторожности - излишними", - вспоминал и адмирал Кузнецов, побывавший 28 апреля вместе с маршалом Буденным на командном пункте Крымского фронта в селе Ленинское (19). Такая самонадеянность обошлась очень дорого советским войскам.

Плохую службу сослужила и нечеткая позиция Ставки. 21 апреля Верховный Главнокомандующий подтвердил фронту задачу на продолжение действий по очистке полуострова от противника. И лишь 6 мая, то есть за сутки до вражеского наступле-


17. Российский государственный военный архив (РГВА), ф. 40884, on. 1, д. 71, л. 9. См. также: ЦАМО, ф.32,оп. 11309, д. 134, л. 190.

18. Невзоров Б.И. Май 1942-го: Ак-Монай, Еникале. - Военно- исторический журнал, 1992, N 8, с. 33-34.

19. Хренов А.Ф. Мосты к победе. М., 1982, с. 223, 225; Кузнецов Н.Г. Курсом к победе. Изд. 3. М., 1989, с. 171.

стр. 74


ния, приказал войскам Крымского фронта "прочно закрепиться на занимаемых рубежах, совершенствуя их оборонительные сооружения в инженерном отношении и улучшая тактическое положение войск на отдельных участках, в частности путем захвата Кой-Асанского узла" (20).

Получив 6 мая от начальника штаба Северо-Кавказского направления генерал-майора Г.Ф. Захарова разведывательную информацию чрезвычайной важности о возможном наступлении немецких войск назавтра, Военный совет Крымского фронта направил в войска необходимые распоряжения столь неспешно, что к утру они дошли даже не до всех командующих армиями.

Противник, при полном господстве авиации перешедший на левом фланге фронта в наступление против 44-й армии, уже к исходу первого дня прорвал обе полосы обороны армии на участке до 6 км по фронту и до 10 км в глубину. Донося об этом Верховному Главнокомандующему, Мехлис сетовал на господство вражеской авиации, острый недостаток снарядов и мин, просил перебросить с Таманского полуострова стрелковую бригаду для занятия обороны на Керченском обводе. Видимо, только сейчас до его сознания стала доходить вся пагубность пренебрежения мерами обороны.

Всю вину за происшедшее представитель Ставки попытался переложить на Козлова. Но Верховный Главнокомандующий пресек эту попытку, назвав ее в ответной телеграмме "насквозь гнилой". Он напомнил Мехлису, что тот послан на Крымский фронт не посторонним наблюдателем, а ответственным представителем Ставки, отвечающим за все успехи и неуспехи фронта наравне с командованием и обязанным исправлять на месте ошибки командования (21).

А после того, как 9 мая глубина прорыва немцев возросла до 30 км, причем в полосе не только 44-й, но и 51-й армии, представитель Ставки был вызван к прямому проводу. Верховный Главнокомандующий приказал начать отвод войск всех трех армий фронта. "Мехлис и Козлов, - подчеркнул Сталин, - должны немедленно заняться организацией обороны на линии Турецкого вала... Если вы сумеете и успеете задержать противника перед Турецким валом, мы будем считать это достижением" (22). В Ставке, возможно, и не знали, что как сам вал, так и Керченские обводы не были оборудованы в инженерном отношении и серьезной преграды для противника не представляли.

Приказ на отвод армий генералы Колганов и Львов получили из штаба фронта лишь к концу 10 мая, а начали его выполнять еще сутки спустя. А к исходу 10-го передовые части немцев вышли к Турецкому валу. До Керчи им оставалось чуть более 30 км, частям же 47-й армии - в два с половиной раза больше.

Видя, что командование фронтом и представитель Ставки утрачивали нити управления и положение наших войск становилось все более опасным. Ставка ВГК 11 мая в 23 часа 50 минут отдала приказ главкому Северо-Кавказского направления маршалу Буденному "в срочном порядке выехать в район штаба Крымского фронта (г. Керчь), навести порядок в Военном совете фронта, заставить Мехлиса и Козлова прекратить свою работу по формированию тыла, передав это дело тыловым работникам, заставить их выехать немедленно на Турецкий вал" (23). Эта мера не принесла сколько-нибудь заметного успеха, тем более, что Буденный выполнил указание Сталина лишь через полутора суток.

Ему даже не удалось лично повстречаться с Козловым и Мехлисом: 12 мая, вняв, наконец, приказу Ставки, они выехали на Турецкий вал. "Части 47 армии беспорядочно отходят под жесточайшим воздействием авиации, - докладывал Сталину пред-


20. Русский архив. Великая Отечественная. Ставка ВГК: документы и материалы. 1942 год, т. 16(5-2). с. 193.

21. ЦАМО, ф. 32, on. 11309, д. 139, л. 601.

22. Русский архив. Великая Отечественная. Ставка ВГК: документы и материалы. 1942 год. т. 16(5-2), с.198-199.

23. Там же, с. 201.

стр. 75


ставитель Ставки. - Отход был неорганизованный. Ни одной части найти не удалось. Шли разрозненные группы" (24). Аналогичная картина наблюдалась и с отходом остатков 44-й армии. Отсутствие нормальной связи, утрата управления войсками, беспорядочность, а то и паника еще более усугублялись действиями самих руководителей. "Мехлис, - писал по этому поводу адмирал Кузнецов, - во время боя носился на "газике" под огнем, пытаясь остановить отходящие войска, но все было напрасно. В такой момент решающее значение имеют не личная храбрость отдельного начальника, а заранее отработанная военная организация, твердый порядок и дисциплина" (25).

Задержать противника на линии Турецкого вала не удалось. Положение наших войск усугубилось еще больше. В течение 14 мая бои на всем фронте Керченского обвода продолжались с неослабевавшей силой. Противник непрерывно наносил мощные бомбовые удары по нашим войскам, обозам, разрушая пристани и причалы в портах Камыш-Бурун, Керчь, завод Войкова и на переправах в Еникале, Опасная и Жуковка.

Поняв, что представитель Ставки и командование Крымским фронтом окончательно утратили нити управления, Ставка на рассвете 14 мая отдала распоряжение о начале отвода войск на Таманский полуостров. К вечеру, в 18 часов 10 минут Верховному Главнокомандующему доложили ответную телеграмму Мехлиса: "Бои идут на окраинах Керчи, с севера город обходится противником. Напрягаем последние усилия, чтобы задержать [его] к западу от Булганак. Части стихийно отходят. Эвакуация техники и людей будет незначительной. Командный пункт переходит [в] Еникале. Мы опозорили страну и должны быть прокляты. Будем биться до последнего. Авиация врага решила исход боя" (26).

Очевидно, панический тон телеграммы заставил Сталина принять решение, отменявшее прежнее распоряжение о начале эвакуации. 15 мая в 1 час 10 минут по его поручению Василевский телеграфировал Козлову приказ Ставки: "Керчь не сдавать, организовать оборону по типу Севастополя... Командуете фронтом Вы, а не Мехлис. Мехлис должен Вам помочь. Если не помогает - сообщите" (27) . Впервые Верховный Главнокомандующий публично высказал сомнение в пользе пребывания армейского комиссара 1 ранга на Крымском фронте, в его способности обеспечить выполнение поставленной задачи. К сожалению, трагическую ситуацию это уже не меняло.

15 мая пала Керчь. Как в эти драматические дни и часы держался представитель Ставки ВГК? Что испытывал он, видя, какой катастрофой заканчивается его пребывание на посту представителя Ставки? По свидетельству очевидцев, он находился в боевых порядках, но в обстановке нараставшего хаоса от его суетливых действий было немного толка. Адмирал И.С. Исаков рассказывал К.М. Симонову: "Я видел Мехлиса, когда нам было приказано эвакуировать то, что еще можно было эвакуировать с Керченского полуострова. Он делал вид, что ищет смерти. У него был не то разбит, не то легко ранен лоб, но повязки не было, там была кровавая царапина с кровоподтеками; он был небрит несколько дней. Руки и ноги были в грязи, он, видимо, помогал шоферу вытаскивать машину и после этого не счел нужным привести себя в порядок. Вид был отчаянный. Машина у него тоже была какая-то имевшая совершенно отчаянный вид, и ездил он вдвоем с шофером, без всякой охраны. Несмотря на трагичность положения, было что-то в этом показное, - человек показывает, что он ищет смерти" (28).


24. ЦАМО, ф. 32, on. 11309, д. 139, л. 102.

25. Кузнецов Н.Г. Накануне, с. 244.

26. ЦАМО, ф. 32, on. 11309, д. 140, л. 77.

27. Русский архив. Великая Отечественная. Ставка ВГК: документы и материалы. 1942 год. Т. 16(5-2). с.205.

28. Симонов К.М. Глазами человека моего поколения. Размышления о И.В. Сталине. М.. 1988, с. 440-441.

стр. 76


Неизменной оставалась его натура. Когда положение в Керчи стало катастрофическим, он привычно попытался свалить ответственность за случившееся на других, в данном случае на командира Керченской базы контр-адмирала А.С. Фролова, назначенного начальником переправы на Таманский полуостров. Чтобы уберечь его от расстрела, которым Фролову грозил Мехлис, в ситуацию должен был решительно вмешаться нарком ВМФ Кузнецов.

Конечно, Фролов нес свою долю ответственности за существенные недостатки эвакуации, начатой в ночь на 15 мая и продолжавшейся пятеро суток. Но далеко не на высоте оказался и штаб фронта, который, по собственному признанию Мехлиса, вплоть до 16 мая не имел плана эвакуации. Как показали последующие события, планового, организующего начала и со стороны представителя Ставки не было и в дальнейшем. Ряд руководящих работников фронта по разным причинам поторопились перебраться на противоположный берег Керченского пролива еще загодя. 17 мая и командный пункт фронта переместился на Таманский полуостров в пос. Кордон Ильича. Плавсредства подавались нерегулярно и несвоевременно. При потенциальной возможности переправлять в сутки 30 - 35 тыс. человек, только 17 мая смогли эвакуировать чуть больше 22 тыс., в иные дни не было и этого. Установленная очередность: раненые, материальная часть тяжелой артиллерии, РСы не соблюдалась. Под видом раненых толпы невооруженных, деморализованных бойцов силой захватывали суда и переправлялись на косу Чушка.

Сам Мехлис до вечера 19 мая находился на плацдарме и переправился с последними частями 51-й армии, войдя, таким образом, в число тех около 140 тыс. человек, которых все же удалось эвакуировать на Таманский полуостров. Директивой Ставки он был отозван в Москву и зачислен в ее распоряжение.

Потери советских войск в Керченской оборонительной операции составили более 176 тыс. человек, около 3,5 тыс. орудий и минометов, 400 самолетов, 347 танков. Всего же за 111 дней существования Крымского фронта безвозвратные потери достигли около 450 тыс. человек (29).

Что привело к такому страшному поражению? На это отвечают документы, вышедшие из-под пера представителя Ставки ВГК: его доклад Сталину и черновые заметки к докладу. Здесь, особенно в тексте доклада, лукавить было опасно, зная, насколько болезненно отреагировал вождь на трагедию в Крыму. Это обстоятельство делает названные документы наиболее объективными свидетельствами истинных представлений Мехлиса.

"Сил, чтобы держать Керченский полуостров, было достаточно, - признавал он. - Не справились". "Не бойцы виноваты, а руководство в исходе операции 8-20.V". Анализируя причины неудачного отхода наших частей, он обратился к опыту прошлого: "Самая серьезная часть военного искусства - уметь отводить войска. Вся гениальность Кутузова в этом".

А вот характерное признание, на которое в иной обстановке армейский комиссар 1 ранга, вероятно, не решился бы: "400 с. д. К 11.IV, ничего не было. кроме винтовок. "Скорость плохая танков. Ползут как черепахи". "Войсковая разведка работает плохо". "398 с. д. Не было боевых порядков, стадом идут (везде подчеркнуто Мехли-сом. - Ю.Р.У. Здесь же приводятся нелицеприятные оценки панического бегства многих деморализованных частей, неустойчивости армянской и азербайджанской дивизий, беспорядочной эвакуации. Наконец - признание: "Точных данных о том, сколько... осталось бойцов на Керченском полуострове - нет" (30). Следует отдать должное:

Мехлис не делал попыток оправдаться, каким-то образом предвосхитить оценку Верховным Главнокомандующим его деятельности.


29. Великая Отечественная война 1941-1945. Военно- исторические очерки. Кн. 1. Суровые испытания. с. 332; Гриф секретности снят. Потери Вооруженных Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах: статистическое исследование. М., 1993, с. 256.

30. ЦАМО, ф. 32, on. 11309, д. 140, л. 115, 249, 261, 267, 272, 275.

стр. 77


Эту оценку содержала подготовленная по указанию Сталина специальная директива Ставки ВГК N 155452 военным советам фронтов и армий от 4 июня 1942 г., в которой определялись главные причины поражения советских войск в Крыму, и каждая из них напрямую связывалась с личностью представителя Ставки:

а) полное непонимание природы современной войны;

б) бюрократический и бумажный метод руководства войсками. "Тт. Козлов и Мехлис считали, что главная их задача состояла в отдаче приказа и что изданием приказа заканчивается их обязанность по руководству войсками... Как показал разбор хода операции, командование фронта отдавало свои приказы без учета обстановки на фронте, не зная истинного положения войск";

в) личная недисциплинированность (Козлов и Мехлис нарушили указание Ставки и не обеспечили своевременный отвод войск за Турецкий вал. Опоздание с отводом явилось гибельным для исхода всей операции).

Как один из "прямых виновников неудачного исхода Керченской операции" Мехлис был снят с постов заместителя наркома обороны СССР и начальника Главного политического управления Красной Армии и снижен в звании до корпусного комиссара, то есть на две ступени (31).

Ответственность за тяжелое поражение Крымского фронта на Мехлиса обоснованно возлагают все писавшие на эту тему. Однако, если в мемуарах A.M. Василевского и С.М. Штеменко, в 12-томной "Истории второй мировой войны 1939-1945" оценки не выходят за рамки выводов, которые содержатся в директиве Ставки, то в исследованиях последних лет, в первую очередь военно-исторических очерках "Великая Отечественная война 1941-1945", их авторы настаивают на немалой доле вины и главкома Северо-Кавказского направления маршала Буденного, и Ставки вместе с ее рабочим органом - Генеральным штабом, и самого Верховного Главнокомандующего (32).

Мы разделяем такую точку зрения. Отмечая же персональную вину Мехлиса, обратим внимание на то, чего в директиве Ставки не было, и быть не могло. Указанные там причины поражения производны в сущности от главного: Мехлис представлял собой яркий и зловещий продукт 1937 г., ассоциируемой с ним репрессивной системы сталинизма в целом. Он поднялся к вершинам в военном ведомстве, а потом и получил в Крыму по сути абсолютную власть не в результате полководческого или организаторского таланта, а близости к вождю, "успехам" в погроме Красной Армии в бытность начальником ее Политуправления в 1938 - 1940 гг., умению выявлять и искоренять "врагов народа", добиваться результата угрозами, террором.

Но таким же продуктом, только с обратным знаком, оказался другой главный участник крымской коллизии - командующий фронтом Козлов. Тот боялся Мехлиса сильнее, чем фашистов, на что обратил внимание и Сталин, не отказавший себе в удовольствии позднее "побеседовать" с раздавленным поражением генералом. Но мог ли не быть обуреваем такими чувствами человек, хорошо помнивший, как расправлялись с военными кадрами до войны, и имевший весьма веские основания полагать, что московского эмиссара прислали к нему вроде той "черной метки", которую в романе Стивенсона пираты отправляли отступнику в знак смерти. Все это породило у генерала Козлова (да только ли у него одного) страх перед стоящими за Мехлисом высокими инстанциями, боязнь ответственности, опасение противопоставить разумное, на основе военной науки, решение безграмотному, но амбициозному напору представителя Ставки.


31. Русский архив. Великая Отечественная. Ставка ВГК: документы и материалы. 1942 год. Т. 16(5-2). с.236-239.

32. История второй мировой войны 1939-1945. В 12 тт. Т. 5. М., 1977, с. 125; Василевский A.M. Дело всей жизни. Изд. 6. В 2-х кн. Кн. 1. М., 1988, с. 208; Штеменко С.М. Генеральный штаб в годы войны. Изд. 2. В 2-х кн. Кн. 1. М., 1985, с. 59; Великая Отечественная война 1941-1945. Военно-исторические очерки. Кн. 1. Суровые испытания, с. 313, 332-333; Басов А.В. Крым в Великой Отечественной войне 1941-1945. М., 1987, с. 148-149; Невзоров Б.И. Указ. соч., с. 41.

стр. 78


Напором, партийной идейностью невозможно было компенсировать незнание военного искусства, которое и требовалось как раз проявить на посту представителя Ставки. Даже Сталин, столько лет благоволивший Мехлису, был вынужден признать: его безграмотность в военном деле, произвол, диктаторские замашки несли опасность той системе власти, которую олицетворял собой вождь. И потому хотя бы на время войны отодвинул его от рычагов власти, стал давать простор настоящим талантам в военном деле, раскрепощая командиров всех степеней.

Время показало, что использовавшиеся Мехлисом методы руководства и управления сложными процессами в административной, организаторской и политической работе устарели и не приносят нужного результата. Его деятельность ярко продемонстрировала, в каком направлении не следовало развивать институт представительства Ставки и что выходило, когда столь ответственное поручение выпадало людям в военном деле малокомпетентным.


© elibrary.com.ua

Постоянный адрес данной публикации:

https://elibrary.com.ua/m/articles/view/Л-3-МЕХЛИС-ПРЕДСТАВИТЕЛЬ-СТАВКИ-ВГК-В-КРЫМУ-В-1942-г-НОВЫЕ-ДОКУМЕНТЫ

Похожие публикации: LУкраина LWorld Y G


Публикатор:

Україна ОнлайнКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://elibrary.com.ua/Libmonster

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Ю.В. РУБЦОВ, Л. 3. МЕХЛИС - ПРЕДСТАВИТЕЛЬ СТАВКИ ВГК В КРЫМУ В 1942 г. НОВЫЕ ДОКУМЕНТЫ // Киев: Библиотека Украины (ELIBRARY.COM.UA). Дата обновления: 17.01.2020. URL: https://elibrary.com.ua/m/articles/view/Л-3-МЕХЛИС-ПРЕДСТАВИТЕЛЬ-СТАВКИ-ВГК-В-КРЫМУ-В-1942-г-НОВЫЕ-ДОКУМЕНТЫ (дата обращения: 28.03.2024).

Найденный поисковым роботом источник:


Автор(ы) публикации - Ю.В. РУБЦОВ:

Ю.В. РУБЦОВ → другие работы, поиск: Либмонстр - УкраинаЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Україна Онлайн
Kyiv, Украина
443 просмотров рейтинг
17.01.2020 (1532 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
VASILY MARKUS
Каталог: История 
3 дней(я) назад · от Petro Semidolya
ВАСИЛЬ МАРКУСЬ
Каталог: История 
3 дней(я) назад · от Petro Semidolya
МІЖНАРОДНА КОНФЕРЕНЦІЯ: ЛАТИНСЬКА СПАДЩИНА: ПОЛЬША, ЛИТВА, РУСЬ
Каталог: Вопросы науки 
7 дней(я) назад · от Petro Semidolya
КАЗИМИР ЯҐАЙЛОВИЧ І МЕНҐЛІ ҐІРЕЙ: ВІД ДРУЗІВ ДО ВОРОГІВ
Каталог: История 
7 дней(я) назад · от Petro Semidolya
Українці, як і їхні пращури баньшунські мані – ба-ді та інші сармати-дісці (чи-ді – червоні ді, бей-ді – білі ді, жун-ді – велетні ді, шаньжуни – горяни-велетні, юечжі – гутії) за думкою стародавніх китайців є «божественним військом».
9 дней(я) назад · от Павло Даныльченко
Zhvanko L. M. Refugees of the First World War: the Ukrainian dimension (1914-1918)
Каталог: История 
12 дней(я) назад · от Petro Semidolya
АНОНІМНИЙ "КАТАФАЛК РИЦЕРСЬКИЙ" (1650 р.) ПРО ПОЧАТОК КОЗАЦЬКОЇ РЕВОЛЮЦІЇ (КАМПАНІЯ 1648 р.)
Каталог: История 
17 дней(я) назад · от Petro Semidolya
VII НАУКОВІ ЧИТАННЯ, ПРИСВЯЧЕНІ ГЕТЬМАНОВІ ІВАНОВІ ВИГОВСЬКОМУ
Каталог: Вопросы науки 
17 дней(я) назад · от Petro Semidolya
ТОРГОВО-ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА ЕС В СРЕДИЗЕМНОМОРЬЕ: УСПЕХИ И НЕУДАЧИ
Каталог: Экономика 
26 дней(я) назад · от Petro Semidolya
SLOWING GLOBAL ECONOMY AND (SEMI)PERIPHERAL COUNTRIES
Каталог: Экономика 
32 дней(я) назад · от Petro Semidolya

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

ELIBRARY.COM.UA - Цифровая библиотека Эстонии

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры Библиотеки

Л. 3. МЕХЛИС - ПРЕДСТАВИТЕЛЬ СТАВКИ ВГК В КРЫМУ В 1942 г. НОВЫЕ ДОКУМЕНТЫ
 

Контакты редакции
Чат авторов: UA LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Цифровая библиотека Украины © Все права защищены
2009-2024, ELIBRARY.COM.UA - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие Украины


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android