Автор: В. Бударин
Виктор БУДАРИН, кандидат экономических наук, доцент, заслуженный работник культуры РСФСР
Каким социализм был вчера, каково его завтрашнее лицо - такие проблемы постоянно стоят в поле зрения каждого, кто искренне озабочен судьбами Отечества. Эти проблемы взаимосвязаны. Не изучив досконально и придирчиво день вчерашний, мы не сможем созидать будущее. Один из вопросов, требующих внимательного, скрупулезного анализа - это вопрос о характере и причинах существования в советском обществе товарного производства и закона стоимости. И особого внимания требуют "сугубо" теоретические, а также методологические проблемы, возникающие в процессе работы над такой темой. Именно на этом и намерен сосредоточиться автор.
К ИСТОРИИ ВОПРОСА
Проблема соотношения социализма и рынка возникла вместе с победой Октябрьской революции. Поначалу она решалась по классической формуле К. Маркса и В. И. Ленина. Данная формула гласила, что вместе с социалистическим обобществлением, вместе с переходом собственности на средства производства от эксплуататоров к трудящимся возникает непосредственно- общественное производство и человеческий труд обретает непосредственно-общественный характер. Это означает, что товар с присущей ему стоимостью отмирает. Следовательно, исчезает почва для товарного производства, закона стоимости и рынка. Именно так действовали большевики в период "военного коммунизма".
Однако реальная жизнь "умнее" и богаче любой теории. Попытка перейти от рынка к прямому продуктообмену, минуя товарно- денежные отношения, была оправданной лишь в экстремальных условиях гражданской войны и иностранной военной интервенции. С началом нэпа с его многоукладностью и гигантским преобладанием в условиях Советской России тех лет мелкого крестьянского хозяйства товарное производство "официально" возродилось. Для частнокапиталистического, мелкотоварного и государственно-капиталистического секторов это было вполне "своим", привычным явлением. Что касается социалистического сектора, то впервые обнародованные в ленинских трудах и партийных документах категории "хозрасчет", "себестоимость", "прибыль", "заработная плата", "материальная заинтересованность" звучали для иных коммунистов погребальным звоном. Сколько замечательных, беззаветно преданных революции старших наших товарищей, отцов и дедов лишили себя жизни, видя в происходящем крушение коммунистических идеалов. Такова была горькая плата за убеждения, не подкрепленные знаниями, творческим подходом к теории, здоровым практицизмом.
Все годы после нэпа вплоть до XVIII партсъезда и XVIII партконференции, когда утвердилось мнение, что "вчерне", в основном социализм в СССР построен, наша экономическая теория не признавала существования товарного производства и закона стоимости применительно к нашему обществу. Научную дисциплину, изучавшую глубинные хозяйственные процессы в СССР, называли "экономической политикой", отказываясь именовать ее политической экономией. Считалось, что политическая экономия ограничена узкими рамками буржуазного общества, где стоимостные, товарно-рыночные категории достигают наивысшего "расцвета". Там действуют объективные экономические законы, которые и призвана изучать политическая экономия. При социализме же, мол, таких
стр. 26
--------------------------------------------------------------------------------
законов нет. Политэкономия для него вчерашний день. Поэтому считалось, что для Советского Союза вполне достаточно изучения вырабатываемой партией экономической политики.
Это был период романтической эйфории. Только что завершились индустриализация страны и коллективизация сельского хозяйства, осуществлена грандиозная культурная революция. Страна приобрела совершенно новый облик в экономической, политической, социальной и иных сферах. Грандиозность преобразований завораживающе действовала на сознание, на представителей общественных наук. Субъективная деятельность партии и народа стала представляться синонимом чуть ли не божественного всемогущества. Возникла опасность сползания в дебри субъективного идеализма, обряженного в платье диалектико- материалистического мышления.
Но вот накануне Великой Отечественной войны, 29 января 1941 г., состоялась беседа руководителей ВКП(б) и Советского государства с авторским коллективом готовившегося тогда учебника политической экономии. В ходе беседы И. В. Сталин совершенно справедливо подчеркнул: "Политическая экономия есть наука о развитии общественно-производственных, то есть экономических, отношений людей. Она выясняет законы, управляющие производством и распределением необходимых предметов как личного, так и производственного потребления" 1 . С той поры стало преодолеваться представление, будто политэкономия изучает только буржуазный способ производства. Здесь для нас важно, что и социализм "вошел" в орбиту политэкономии. Другим научным прорывом было то, что пришло понимание реальности при социализме таких категорий, как "товарное производство", "рынок", "цена", "себестоимость", "заработная плата", "дифференциальная рента". На этом основании было признано, что закон стоимости в социалистическом обществе "не преодолен", что он "действует", и это обстоятельство следует умело использовать в плановом управлении народным хозяйством, в руководстве социалистическими предприятиями.
В дальнейшем, уже после войны, в одном из своих предсмертных трудов - "Экономические проблемы социализма в СССР" - И. В. Сталин выдвинул ряд новых положений, которые и сегодня остаются для многих марксистов "последним словом" теории товарно-денежных отношений при социализме. Несомненно, сталинский труд "Экономические проблемы социализма в СССР" сделал огромный шаг вперед в научном понимании сущности товара и денег, рынка и закона стоимости, себестоимости и прибыли в социалистическом обществе. Однако мысль, наука не могут остановиться. Поиск продолжается. Шли жаркие споры между "товарниками" и "антитоварниками". Первых обвиняли в ревизионизме, вторых - в догматизме, и каждая из критикующих сторон была по-своему права.
Среди так называемых "товарников", несомненно, встречалось немало людей, которые были заинтересованы не столько в совершенствовании социалистической экономики, сколько в ее перерождении в экономику капиталистическую. Удельный вес этой части "товарников" увеличивался по мере того, как в стране рос и укреплялся подпольный "теневой капитал". К сожалению, здравомыслящая часть "товарников", стоявшая на марксистских позициях, не справилась с возникшими перед ней задачами. Ее голос буквально потонул в, казалось бы, хаотическом, но на самом деле хорошо организованном и целенаправленном хоре сторонников "рыночной экономики". В результате мы имеем то, что имеем. "Рыночники" крайне правого толка, несомненно, внесли огромную идеологическую лепту в крушение социализма и развертывание дикого капитализма в нашей стране.
В среде "антитоварников" численно и идейно преобладала группа "борцов за чистоту" марксизма-ленинизма. Стократно повторяя Марксову формулу "практика - критерий истины", рассуждая о необходимости конкретно-исторического подхода, ее представители тем не менее оставались глухими к потребностям жизни, к существующим реальностям. Свою творческую задачу они видели не в развитии теории марксизма-ленинизма, способном оплодотворить практику социалистических преобразований, хотя на словах они буквально клялись в верности "творческому подходу". Главные их усилия были направлены на "текстологические" изыскания. Труды классиков они превращали в
--------------------------------------------------------------------------------
1 Сталин И. Соч. Т. 15. С. 5.
стр. 27
--------------------------------------------------------------------------------
нерушимые заповеди, науку подменяли убеждениями, т. е., по существу, мифологическими идеологемами. В данном явлении таился один из самых прочных остовов субъективизма, нанесшего непоправимый вред социалистическому строительству.
На этой почве в Советском Союзе появилось целое течение "крутых антитоварников", недвусмысленно требовавших "отмены" товарно- денежных категорий", "возврата" к Марксу и Ленину, к социалистическому строительству "в соответствии" с учением основоположников и классиков. Эти домогательства "подкреплялись" включением в официальные доклады и документы всякого рода утопических положений о непосредственном строительстве коммунистического общества в СССР, о достижении стадии "зрелого", или "развитого", социализма. К сожалению, спрос на подобные "изыскания" бурно рос в период бездумного хрущевского реформаторства и осторожного брежневского волюнтаризма. Вне всякого сомнения, данные утопии создавали ценную подпитку для столь же утопических требований "отменить" товарное производство и закон стоимости.
Крайне правое течение в среде "товарников" и левацкие заскоки "антитоварников" нанесли огромный вред развитию и становлению реального социализма. Оценивая их классической сталинской формулой, можно сказать, что обе из указанных крайностей были "хуже". Обе они удивительно дружно компрометировали саму идею о возможности строго научного, планомерно организованного использования рыночных отношений в интересах социалистического строительства, в интересах народа. Обе они оказались не только на удивление бессильны перед лживой пропагандистской кампанией о "принципиальной нереформируемости социализма", но фактически снабжали наших противников конкретными аргументами. Различия состояли лишь в том, что одни аргументы были прямого назначения, другие использовались оппонентами методом "от противного".
Сегодня у многих коммунистов разных направлений утвердилось прочное убеждение, что социализм погубили экономические реформы. При этом обычно ссылаются на реформаторскую деятельность А. Н. Косыгина, трактуемую подчас вкривь и вкось. Такое мнение окончательно фиксируется в сознании, когда люди наблюдают результат антинациональной по своей сути "деятельности" современных реформаторов, заведших страну в тупики и лабиринты криминально-компрадорского капитализма. Это стимулирует левацкие настроения по отношению к судьбам товарного производства и закона стоимости в будущем социалистическом обществе. Старое начинается сызнова, как метко заметил когда-то Михаил Шолохов в "Поднятой целине". Сегодня ультралевые одну из своих главных задач видят в обосновании несовместимости социализма с законом стоимости, с товарно- денежными отношениями. В январе 1999 года в Горках Ленинских состоялась одна из научных конференций, проведенных Общероссийской общественной организацией "Российские ученые социалистической ориентации" (РУСО). Три ее участника высказали свои абсолютно негативные представления по данному вопросу. Доктор философских наук, профессор Р. И. Косолапов: "При всяком товарном производстве политическая власть может существовать только как диктатура буржуазии". Доцент В. А. Подгузов: "КПСС трусливо пряталась от решения проблемы ликвидации товарно- денежной формы отношений. В результате эта форма нас в конце концов задушила". Представитель тульской организации РКРП А. Л. Куликов: "Главный виновник развала социализма в СССР - товарно- денежные отношения" (Диалог. 1999. N 3. С. 38-39).
Несомненно, в ходе экономических реформ 1965-го, 1979-го и 1985 годов было наделано немало ошибок, допущено множество просчетов. Совершенно некорректным было превращение прибыли в главный показатель деятельности социалистических предприятий. Партийные, государственные и хозяйственные органы страны не сумели противостоять стихии уравнительного распределения, в результате чего поощрительные фонды предприятий, возникшие в ходе реформы, распылялись по принципу "всем сестрам по серьгам". Используя несовершенную систему оптовых и розничных цен, "кооперативное движение" времен "перестройки" беспощадно и алчно крушило и пожирало социалистическое производство в городе и на селе.
Однако совершенно безусловно и то, что экономические реформы тогда на-
стр. 28
--------------------------------------------------------------------------------
зрели, ибо народное хозяйство утрачивало эффективность, предприятия не проявляли необходимого интереса к новейшей технике и технологиям, темпы прироста промышленного и сельскохозяйственного производства падали, качество продукции оставалось низким, конкурентоспособность большинства наших изделий на мировых рынках была ниже всякой критики.
Цель коммунистов состоит в переходе к социализму на новой основе. И когда эта цель превратится в непосредственную задачу, вопрос о судьбе товарно-денежных отношений снова встанет во весь рост. И мы не имеем права повторять старые ошибки, равно как забывать о прежних достижениях и достоинствах раннего социализма, который, несмотря на трагический финал, обогатил нас бесценным опытом. Чтобы действовать правильно, предстоит превратить этот опыт в научное знание. Данная статья не претендует не только на исчерпывающую, но даже на относительно существенную полноту такого знания. Однако некоторые его элементы я попытался здесь представить. Насколько близки они к истине - судить читателю.
СОЦИАЛИЗМ И МНОГОУКЛАДНОСТЬ
Наука утверждает, что исторически и логически для превращения продукта труда в товар необходимы два условия. Первым условием является разделение общественного труда. Различные группы производителей должны создавать неодинаковые продукты. Без этого обмен одного изделия на другое (вначале непосредственно, а затем - с помощью денег) становится совершенно бессмысленным. Всемирная история экономических отношений свидетельствует, что данное условие необходимо, но его одного недостаточно. Например, в древнеиндийской общине разделение труда достигало немалой по тем временам глубины и широты. Однако производимые продукты не превращались в товары, поскольку они принадлежали всей общине.
Для возникновения обмена (т. е. для превращения продукта труда в товар) необходимо, чтобы производители относились друг к другу как самостоятельные, экономически обособленные хозяева своих изделий. В этом случае становится невозможным непосредственное присвоение необходимых людям продуктов. Их потребление опосредствуется теперь актом обмена.
Реализуя продукцию, продавец перестает быть ее собственником, а покупатель становится им. Первоначально обмен совершался между общинами как коллективными собственниками. В дальнейшем, по мере развития частной собственности на средства производства, в процесс обмена вступали отдельные лица, ставшие субъектами товарно-денежных отношений.
Такова грубая схема исторического процесса, отражавшая азы политической экономии 50-х годов. Ее итоговые результаты были использованы И. В. Сталиным при анализе советской экономики в его знаменитом труде "Экономические проблемы социализма в СССР" 2 .
Естественно, что разделение общественного труда в советской экономике было развито в весьма высокой степени, вполне соответствующей зрелой стадии товарного производства. Как же обстояло дело со сменой собственника? Подойдем к этому вопросу исторически. Начнем с нэпа. Как известно, в это время непосредственные производители материальных благ и услуг функционировали в пяти общественно-экономических укладах. Это были социалистический, частнохозяйственный, государственно- капиталистический, мелкотоварный и патриархальный секторы народного хозяйства молодой Советской России.
Из них лишь один последний не участвовал в торговом обороте. В остальных четырех секторах мы находим множество частных капиталистов, смешанные государственно-частные предприятия, крестьян, кустарей, ремесленников и, наконец, государственные предприятия. Торговые взаимоотношения между производителями разных укладов означали смену собственника продукта. То же самое наблюдалось внутри укладов за исключением государственного (социалистического), где реализуемые средства производства оставались государственной собственностью.
Согласно методологии И. В. Сталина, использованной им в работе "Экономические проблемы социализма в СССР", частнохозяйственный, государственно-капиталистический и мелкокрестьянский секторы никаких экономических связей, кроме товарно-денежных, "не приемлют", т. е. иные связи здесь объективно невоз-
--------------------------------------------------------------------------------
2 См.: Сталин И.В. Соч. Т. 16. С. 154-223.
стр. 29
--------------------------------------------------------------------------------
можны. Из этого следует, что товарное производство и закон стоимости присущи в целом переходному обществу. Иными словами, многоукладная экономика "обречена" на то, что товарно- денежные отношения должны "обслуживать" происходящие в ней хозяйственные процессы.
Ко времени беседы с авторами учебника политической экономии, ко времени написания труда "Экономические проблемы социализма в СССР" в стране произошли огромные изменения. Исчезли, как тогда считалось, все хозяйственные уклады, кроме социалистического, который согласно партийным документам стал "безраздельно господствующим". Однако в этой категорической формуле таилась и определенная условность. Дело в том, что "единый" социалистический уклад состоял из двух секторов народного хозяйства. Один из них, именуемый обычно государственным, был основан на общенародной собственности на средства производства. Предприятия, функционировавшие в данном секторе, считались предприятиями последовательно социалистического типа. Второй сектор именовался колхозно-кооперативным. На нем не было ярлыка о "социалистической непоследовательности", но и предприятиями "последовательно социалистического типа" колхозы не величали. Причиной того была групповая собственность на средства производства (исключая землю) и продукт труда. Это обстоятельство обусловливало смену собственника продукта в торговом обороте между государственными предприятиями и колхозами, а также в рамках колхозно-кооперативного сектора. Смена собственника имела место и при приобретении населением предметов народного потребления.
В свете сказанного становится очевидным, что в условиях советского социализма продукты труда имели форму товаров, обладали как потребительной стоимостью, так и стоимостью. Предприятия государственные и кооперативные вели учет издержек производства, имели оборотные фонды и оборотные денежные средства, выплачивали заработную плату, реализовывали свои изделия путем купли-продажи. Все это говорит о том, что в советском обществе существовало товарное производство, действовал закон стоимости. На вопрос: "Хорошо ли это?" - И. В. Сталин ответил: "Неплохо". Такая оценка диктовалась тем, что закон стоимости воспитывал хозяйственников в духе рационального ведения производства, учил считать реальные величины, а не "потолочные цифры", заставлял находить и использовать резервы, снижать себестоимость и добиваться повышения рентабельности 3 . Это весьма поучительный ответ всем тем, кто до сих пор не способен отличить понятие "рынок при социализме" от противостоящего ему понятия "рыночный социализм" 4 .
Возникает, однако, вопрос, отчего же социалистический колхозно- кооперативный сектор "порождал" товарное производство и закон стоимости ничуть не хуже, чем это делали в период нэпа частнокапиталистический, государственно-капиталистический и мелкотоварный уклады. Таков был результат сложившейся в советский период социалистической многоукладности.
К тому же колхозы и другие кооперативы имели двойственную природу. Как уже говорилось, они не считались "последовательно социалистическими предприятиями". Но почему? Видимо, потому, что характер кооперации определяется сущностью господствующего экономического отношения. В буржуазном обществе он капиталистический. В социалистическом он приобретает черты нового строя. Но подчас кооперативы способны выходить в чем-то за рамки господствующего экономического отношения, демонстрируя свою противоположную суть. Это можно наблюдать в тех капиталистических странах, где кооперативное движение достаточно развито. Это мы наблюдали и у себя дома, когда кооперативы, получившие неограниченную свободу, ломали и крушили социалистические государственные предприятия. Такому процессу способствовала, в частности, несовершенная система оптовых цен в СССР, не рассчитанная на буржуазную стихию. Впрочем, детали здесь не главное.
--------------------------------------------------------------------------------
3 Сталин И. Соч. Т. 16. С.167.
4 Я принципиальный противник использования терминов "рыночный социализм" и "рыночная экономика". Оба они себя скомпрометировали. Многие воспринимают их как синонимы, сводя к понятию "капитализм". На этот счет изрядно постарались наши политические и идеологические противники. Однако, встречая понятие "рыночный социализм" у какого-либо автора, я стараюсь уяснить, какое содержание он в него вкладывает, ибо от этого зависит все остальное.
стр. 30
--------------------------------------------------------------------------------
В своих рассуждениях я исхожу из того, что в условиях социализма кооперация сродни государственному капитализму. Ведь не случайно же В. И. Ленин относил ее именно к этому укладу советского народного хозяйства. И в силу двойственности кооперативных предприятий советский социалистический строй был обществом многоукладным. Кооперативы частично входили в социалистический сектор, а отчасти были государственно- капиталистическими предприятиями. Эту их двойственность не смогло преодолеть и имевшее место "огосударствление" колхозов, что было предметом острой критики не только справа, но и слева. Можно констатировать, что выводы наших теоретиков о "монолитной одноукладности" советского общества имели не столько научный, сколько предвзято идеологический и политический характер. Желаемое выдавалось за сущее, точно так же, как это имело место при разработке программы построения коммунизма за 20 лет, при выдвижении постулатов о полной и окончательной победе социализма, о достижении уровня "зрелого" ("развитого") социализма в СССР и т. п.
Заметим, что проблема многоукладности в рамках раннего социализма (а таким и было советское общество) никак не исчерпывается вышеизложенным. Она имеет свое продолжение, проигнорированное учеными-марксистами. Это прежде всего к сведению тех, кто сегодня продолжает "воевать" не только против необходимости, но даже и самой возможности многоукладного социалистического общества в будущем на ранних этапах его развития и становления.
Здравый взгляд на вещи свидетельствует, что многоукладная экономика в СССР не ограничивалась существованием государственного и колхозно-кооперативного секторов, порожденных собственно социализмом. Сохранялись и рудименты досоциалистической эпохи. В стране никогда не был полностью преодолен мелкотоварный уклад. Приусадебные хозяйства колхозников и рабочих совхозов, как отпочкованная ветвь общего древа общественного производства и питающаяся его корнями, были замаскированной формой мелкотоварного уклада. Причем эта замаскированность имела место отнюдь не в реальной жизни. Она порождалась сугубо политическими и псевдоидеологическими мотивами. Мы поступали в полном соответствии с "рецептом" Козьмы Пруткова - не верь глазам своим, верь тому, что написано. А ведь всем хорошо было известно, что приусадебное хозяйство постоянно вступало в противоречие с общественным производством колхоза и совхоза. Колхозники, к примеру, отработав положенный минимум трудодней, нередко отказывались трудиться на колхозном поле. Их больше манила перспектива обустройства собственной усадьбы.
Возьмем далее такое явление, которое у нас в годы "перестройки" назвали индивидуальной трудовой деятельностью. Конституциями СССР 1936 г. и 1978 г. она не запрещалась. Фактически же многие ее формы считались спекулятивной деятельностью и подвергались всяческим ограничениям со стороны властных структур и правоохранительных органов. Однако то, что вызывается условиями экономической жизни, можно лишь загнать внутрь, приглушить, но нельзя уничтожить. Какие же объективные причины порождали существование "единоличников" в системе экономики раннего социализма?
Остается непреложным фактом, что советский социализм и современный развитой капитализм основываются на индустриальных средствах производства. Переход к постиндустриальным орудиям труда еще весьма далек от завершения. Типичной формой передового хозяйствования в этих условиях являются фабрики, заводы, рудники, шахты, железные дороги, морской, речной и воздушный транспорт, автомобильные компании и т. д. Именно здесь применяется наиболее современная техника, обеспечивающая высокую производительность труда. Сюда устремляются наиболее крупные капиталы в поисках наивысшей прибыли в условиях буржуазного производства. Тут же занимал господствующее положение государственный социалистический сектор народного хозяйства СССР.
Однако сколь обширные позиции ни имеет крупное машинное производство, оно не в состоянии охватить все народное хозяйство. Оптимальный уровень концентрации производства для предприятий разных отраслей и различного назначения не одинаков. В порах крупного машинного производства современного типа существуют многочисленные ниши, где мелкие предприятия выгоднее и рентабель-
стр. 31
--------------------------------------------------------------------------------
нее, а могучая нынешняя техника либо неприменима вообще, либо может быть использована в ограниченных масштабах, либо в исключительно миниатюризированном виде.
И как это ни покажется кому-нибудь странным, научно-техническая революция не только не уничтожила на корню мелкое производство, но даже, напротив, способствовала его расширению и процветанию. Именно этим и объясняется тот, казалось бы, странный факт, что вопреки прямолинейно понимаемой теории концентрации производства современный капитализм не уничтожил на корню мелкое товарное хозяйство и мелкую буржуазию. Правда, преобладающая часть мелких буржуа живет теперь в городе, а не в деревне, как это было в XIX столетии и первой половине XX века. Благодаря компьютеризации, внедрению микропроцессоров, уменьшению габаритов технических средств на Западе успешно функционируют мелкие ремонтные мастерские, пекарни, коптильни, предприятия, изготавливающие всякого рода полуфабрикаты, детали и комплектующие изделия для крупных трестов, концернов и их филиалов.
Научно-технический прогресс, распространение современных индустриальных технологий привели на Западе к невиданному подъему производительности труда. Какие-нибудь 100-150 лет тому назад подавляющая масса занятых трудилась в сфере материального производства. Сегодня положение в развитых капиталистических странах кардинально изменилось. Промышленность и сельское хозяйство поглощают теперь менее половины самодеятельного населения. Это меньшинство кормит и одевает работников непроизводительных отраслей, нетрудоспособных и безработных, вооруженные силы и правоохранительные органы, государственный аппарат и муниципальную власть. В связи с такими процессами началось интенсивное развитие сферы услуг. Но одна из специфических особенностей этой сферы состоит в том, что в ней повышенный удельный вес занимает индивидуальная трудовая деятельность.
Наша пропаганда вплоть до утраты власти Коммунистической партией осуждала рост сферы услуг на Западе, выдвигала в качестве целевой установки сохранение максимального числа занятых в сфере материального производства. К сожалению, эта установка реализовалась и в практических мероприятиях. Мы продолжали бездумно талдычить о необходимости развития тяжелой промышленности и производства средств производства. Мы отказывались понимать, что именно это обстоятельство и концентрация средств производства в промышленности и сельском хозяйстве способно привести к обратному результату: развитию мелкого предпринимательства в бурно растущей сфере услуг.
Но, как справедливо заметил И. В. Сталин, какие бы могучие социальные и политические силы ни противились действию экономических законов, последние все равно пробьют себе дорогу. Но в этом случае они нередко действуют не в интересах данного общества, а против него. Так и случилось с нами. Росло благосостояние трудящихся. На сберегательных книжках население СССР имело в 1940 году 0,7 млрд. руб., в 1960 году - 10,9 млрд., в 1975 году - 91 млрд., в 1980 году - 156,5 млрд., в 1985 году - 220,8 млрд. руб. 5 .
Весь этот огромный "отложенный" спрос требовал удовлетворения, в том числе и за счет развития сферы услуг. Было бы вполне резонно организовать эту сферу в рамках государственного сектора, за счет кооперативного движения, путем развертывания индивидуальной трудовой деятельности. Вне такого комплексного подхода удовлетворительное решение этой задачи было невозможно. Но именно данного подхода как раз и не было.
Что такой подход отсутствовал после 1936 года и в первое время после войны, вполне объяснимо. Вся предшествующая деятельность Коммунистической партии подтвердила правильность курса того времени на индустриализацию, на развитие тяжелой промышленности и прежде всего машиностроения. Научно- техническая революция еще не успела проявить себя по- настоящему. Однако объяснить какое-то явление еще не значит оправдать его. Гонения на мелкотоварное производство в нашей стране, так сказать, "из принципа" вряд ли можно извинить как с экономической, так и с политической точек зрения.
Обратимся к конкретному примеру. Возьмем небольшие столовые, которые у нас обслуживали население районов, микрорайонов, сел и деревень. Чтобы обустроить их, на госу-
--------------------------------------------------------------------------------
5 Народное хозяйство СССР в 1985 году. М., 1986. С. 448; сумма вкладов на конец года.
стр. 32
--------------------------------------------------------------------------------
дарственном и кооперативном уровнях необходимо было иметь в штате, кроме поваров и официантов, еще и административный аппарат: заведующего, его заместителя, бухгалтера, счетовода, кассира, экспедитора и т. д. Большие средства уходили на содержание излишнего персонала, а основные работники получали низкую заработную плату при невысокой общей рентабельности заведения и низком качестве его функционирования.
Между тем в советской Прибалтике с довоенных времен сохранялись семейные кафе, рассчитанные на клиентуру, живущую в пределах нескольких кварталов. Весь персонал такого кафе состоял из двух-трех человек, связанных, как правило, родственными узами. Эти люди выполняли все функции, обеспечивающие жизнедеятельность маленького предприятия. В таких заведениях царили уют, чистота, предупредительность. Семьи, содержавшие такие предприятия, обеспечивали себе приличный доход, аккуратно платили налоги. Этот положительный опыт, как "буржуазный", стимулирующий "частнособственнические инстинкты", не использовался в других регионах. Хуже того, неопрятные "столовки" насаждались сверху, в том числе и в Прибалтике, навязывались людям вместо привычных для них семейных кафе, вызывая законное недовольство посетителей. Как много политических очков было потеряно из-за таких "пустяков"! Цепляясь за мелочи, утрачивали главное. А. ведь можно было, руководствуясь экономической целесообразностью, действием закона стоимости, ввести такое мелкое производство в законные рамки. При правильной экономической политике и сбалансированной системе плановых цен такие предприятия нисколько не угрожали устоям социализма.
Типичной для советских условий сферой индивидуальной деятельности были ремонтные и другие работы. Ими занимались слесари, сантехники, мастера по починке бытовых приборов, теле- и радиоаппаратуры, маляры, плотники, зубные техники и т. п. Большинство из них, имея основную работу на государственном предприятии, получали дополнительный заработок в свободное от основной работы время. Экономически это означало, что их свободное время превращалось в нелегальное рабочее время.
К описанным формам мелкотоварного производства близко примыкало так называемое шабашничество. Огромное число рабочих и служащих строительных и иных специальностей тратили свои отпуска на "шабашки". Они подряжались строить в деревнях жилые дома для частных заказчиков, фермы, дороги, коровники, птичники и иные сооружения для колхозов. Многие "шабашили" и круглый год. Сегодня это вопрос риторический. Но еще совсем недавно Советская власть могла взять эти процессы под контроль и направить их в русло народных интересов, безопасности социалистических обретений. Однако вместо этого лукавым перестройщикам было позволено направить данные явления против социализма. В угоду "социалистической" догме о безраздельном господстве социалистического общественного уклада был погублен сам этот уклад.
Статистика, руководствуясь идеологическими и политическими мотивами, не фиксировала все эти работы, хотя на основе выборочных обследований можно было иметь оценочные цифры. Между тем думается, что данная сфера деятельности по своим масштабам хотя и уступала объемам работ соответствующих государственных предприятий и учреждений, но была достаточно весомой. Согласно данным профессора Л. П. Орленко, теневые мелкотоварный и частнохозяйственный секторы давали около 10% валового внутреннего продукта в СССР (см.: Диалог. 2000. N 4. С. 37).
Как известно, мы отставали от ведущих стран Запада по уровню развития производительных сил. Тем не менее в нашей индустриальной экономике происходили процессы, сходные с теми, которые имели место в странах развитого капитализма. К концу 80-х годов промышленный потенциал СССР увеличился в несколько раз по сравнению с 1940 годом. Многократно возросла производительность труда. Открывались новые возможности для расширения сферы услуг. К сожалению, в наших условиях развитие этой сферы во многом принимало уродливые формы. Государственные предприятия отличались ненужной гигантоманией, а мелкое производство, мягко говоря, не одобрялось.
Тем не менее сфера услуг за счет "единоличников" расширялась заметными темпами. Помимо уже упомянутых выше, она захватила такие сферы, как услуги портных, парикмахеров, художников, дизайнеров, кустарей высокой
стр. 33
--------------------------------------------------------------------------------
квалификации, врачей, юристов и т. д. Примечательно, что многие из этих видов услуг оказывались с помощью государственной собственности. Это свидетельствует о том, что они могли быть введены в легитимное русло и люди стали бы оказывать эти услуги на законных основаниях. Им не пришлось бы присваивать материалы, принадлежавшие государству, расходовать государственное время. Вместе с тем они платили бы государству налоги, пополняя государственный бюджет. Однако все было сделано с точностью до "наоборот". В результате вместо законопослушной мелкой и средней буржуазии, находившейся под строжайшим экономическим и социальным, политическим и юридическим, государственным и народным контролем, мы получили буржуазию уголовно-криминальную и мафиозную, готовую в любую минуту поставить крест на Отечестве и кинуться в волны антипатриотического, компрадорского плавания. Ограничившись чисто силовыми, прокурорскими методами контроля над данным явлением, мы не сумели обуздать и подчинить общественным интересам рост мелкотоварного сектора.
Все это говорит о том, что фактический курс КПСС на создание некоего формационно чистого общества был неправильным. Практика опровергла такой курс, ибо он разошелся с реальной жизнью, не учитывал требований хозяйственного процесса и экономических законов развития общества. Так, вследствие левацкого волюнтаризма, неумения пользоваться марксистско- ленинской диалектикой как методом познания и анализа конкретно- исторической действительности, благодаря догматизму и консерватизму мышления высшие партийные и государственные органы страны проморгали развитие опасной тенденции. Ученые- обществоведы Советского Союза также не помешали тому направлению развития событий, которое способствовало трагическому исходу.
Одним из таких "исторических событий" стало возникновение "теневой" экономики, в рамках которой в основном и существовал в СССР сначала мелкотоварный, а затем и уклад частнохозяйственный. Ведь всем хорошо известна знаменитая ленинская формула: мелкое товарное производство рождает капитализм ежечасно, ежедневно, стихийно и в массовом масштабе. Мы забыли об этом предупреждении (разумеется, на деле, а не на словах). В итоге в стране образовался подпольный, криминальный частнокапиталистический сектор. Он запустил свои щупальца в святая святых экономики, политическую власть, силовые структуры, науку, культуру.
Горбачевская перестройка и ельцинский антинародный режим не только не препятствовали этим процессам, но, напротив, всячески поощряли их под предлогом борьбы против "административно- командной" системы и "советского тоталитаризма". В итоге частнохозяйственный теневой криминальный сектор, получивший огромную поддержку со стороны международных финансовых кругов, в короткие сроки на основе ельцинско-чубайсовской приватизации стал господствующей силой в экономике и политике, в средствах массовой информации.
Возможен ли был иной финал развития страны? Возможен ли был другой ответ на вопрос, который мучил наших старших товарищей еще в 20-х годах: "Что нам суждено? Построить новое общество или унавозить почву для капитализма?" Они сделали все, что было в их силах, для созидания социализма, проявив при этом революционную научную зоркость и трезвый практицизм. Нашему поколению не хватило ни того, ни другого. Мы не использовали имевшиеся у нас огромные возможности сохранить и упрочить социалистические завоевания, критически и к месту применяя как революционный, так и реформаторский опыт В.И. Ленина и его ученика И.В. Сталина.
Считать беду, приключившуюся с нашей страной, фатальным событием было бы тем не менее грубой ошибкой, что, по мнению одного из великих политиков мировой истории, хуже преступления. Разумеется, и подконтрольный социалистическому государству мелкотоварный сектор способен порождать средних и даже крупных капиталистов. Но в данном случае это процесс регулируемый, а в таком виде он не опасен для социализма и может быть использован в интересах нового общества, в интересах народа. Это подтверждается опытом Китайской Народной Республики. Такие методы могли быть применены и в нашей стране. Словом, речь идет о разумном, обоснованном использовании всех возможностей быстрого развития социалистического общества. В этом отношении я в принципе согласен со сле-
стр. 34
--------------------------------------------------------------------------------
дующей постановкой вопроса: "...неравномерный и все более многообразный характер труда, вытекающая отсюда неизбежная технологическая многоукладность объективно обусловливают многообразие форм собственности: общественной, индивидуальной, частной, - их конкуренцию между собой на почве товарно-денежных отношений. Исторический опыт показал, что необоснованное стремление к тотальному обобществлению оказывает на экономику не менее негативное влияние, чем сохранение частной собственности в тех отраслях, где она уже технологически себя изжила" 6 .
Вся наша история показала, что в оценках своих достижений мы были в прошлом подчас чрезмерно категоричны и оптимистичны. Взять хотя бы проблему патриархального сектора в нашей стране. Он тоже сохранялся в предвоенные и послевоенные годы, правда, главным образом в труднодоступных районах либо в местностях с суровыми условиями жизни (тайга, тундра, высокогорье, пустыни и т. п.). Однако вместе с раздачей садово-огородных участков рабочим и служащим землю получили десятки миллионов людей, которые обрабатывали ее, удовлетворяя семейные и личные нужды. Сегодня (благодарение Советской власти!) садовые участки стали одним из факторов выживания в условиях всеобщего развала производства, роста безработицы, введения демократами беззарплатного труда.
Итак, Советский Союз вступил к середине 80-х годов в стадию раннего социализма. Ранний социализм - это социализм, еще не сложившийся окончательно. Это уже не переходный период, но еще и не социализм в его развитом виде, поскольку он не успел решить всех задач переходного периода. Одна из главных характерных особенностей раннего социализма состоит в том, что социалистический сектор народного хозяйства, превратившись из ведущего в господствующий, существовал в "окружении" рудиментарных хозяйственных укладов, и вопрос "кто кого" еще не был решен окончательно. Непонимание данного обстоятельства стало одной из причин насильственного разрушения СССР объединившимися силами внутренней и внешней реакции.
ЗАКОН СТОИМОСТИ И ГОСУДАРСТВЕННЫЙ СЕКТОР
Мы установили, что разделение общественного труда в сочетании с различными собственниками производимого продукта делает этот продукт товаром. Поэтому существование товарного производства и закона стоимости во времена переходного периода (нэпа) и социализма мы объясняли наличием многоукладной экономики. В условиях общественного разделения труда именно многоукладная экономика была фактором, порождающим много собственников.
Но в рамках государственного сектора был единый собственник. При переходе продукта из рук одного в руки другого государственного предприятия его собственником оставалось государство. На этом основании делался вывод, что товарно- денежные отношения в органическом смысле не присущи государственному сектору, что они привнесены в него извне. "Виновником" такого "привнесения" объявлялись для периода нэпа рудиментарные уклады, доставшиеся социалистическому обществу от капитализма и докапиталистических эпох. Что касается построенного в СССР социализма, то здесь И. В. Сталин, как уже говорилось, считал главной причиной существования товарного производства и закона стоимости колхозно-кооперативные предприятия, базировавшиеся на групповой собственности.
Однако оставалось непонятным, каким образом и почему колхозно- кооперативный сектор, дававший сравнительно небольшую долю валового общественного продукта, мог "диктовать" формы экономических связей в государственном секторе, игравшем ведущую роль в экономике и определявшем существо нового строя 7 .
И исторически, и логически невозможно вообразить, чтобы в условиях капитализма мелкотоварный крестьянский сектор диктовал бы что-либо крупным заводчикам и фабрикантам, чтобы он определял суть, формы и методы буржуазного хозяйствования. В
--------------------------------------------------------------------------------
6 Геннадий Зюганов. География победы. Основы российской геополитики. М., 1997. С.223.
7 В 1958 г. доля сельского хозяйства в валовом общественном продукте составляла 20,4%, в 1963 г. - 16,0%, в 1970 г. - 16,1%, в 1984 г. - 20,9%. При этом цифры включают в себя и продукцию, произведенную совхозами. Без них данный показатель был бы еще ниже (см.: Народное хозяйство СССР в 1963 году. М., 1965. С. 54; Народное хозяйство СССР в 1985 году. М., 1986. С. 45).
стр. 35
--------------------------------------------------------------------------------
условиях мелкотоварного производства его регулятором был закон стоимости. Регулятором же собственно капиталистического производства выступает закон капиталистической прибыли. В домонополистическую эпоху это был закон средней прибыли, а в период империализма - закон максимальной (монопольно-высокой) прибыли.
Таким образом, положение И. В. Сталина о том, что товарное производство и закон стоимости порождались в советской экономике существованием колхозно-кооперативного сектора, не имевшего самостоятельного значения, а светившего, так сказать, отраженным светом, было явно ошибочным. Но эта ошибка вполне извинительна. В свое время он сумел обнаружить главное: товарное производство и закон стоимости свойственны советскому обществу. Он ошибался только при определении причин их существования.
Итак, согласно научной версии И.В. Сталина, в рамках государственного сектора реализуемая социалистическими предприятиями продукция была товаром не по существу, а лишь по форме, закон стоимости не действовал здесь, а лишь "воздействовал" на производство, стоимость и деньги были для государственных предприятий не более чем счетоводческими категориями, которые необходимы "для калькуляции, для расчетов, для определения доходности или убыточности предприятий, для их проверки и контроля". Завершая эту мысль, И.В. Сталин отмечает: "Но это всего лишь формальная сторона дела" 8 .
К сожалению, в этом вопросе крупнейшему теоретику марксизма, великому практику социалистических преобразований изменили как научная прозорливость, так и здравый практицизм. Присмотримся также и к следующим двум его положениям. Первое: "...в области экономического оборота внутри страны средства производства теряют свойства товаров, перестают быть товарами и выходят за пределы сферы действия закона стоимости, сохраняя лишь внешнюю оболочку товаров (калькуляция и пр.)" 9 . Второе положение сводится к тому, что товар и деньги в условиях социалистического устройства жизни, равно как и другие общественные категории, изменяются таким образом, что "старое не просто отменяется начисто, а меняет свою природу применительно к новому, сохраняя лишь форму, а новое не просто уничтожает старое, а проникает в старое, меняет его природу, его функцию, не ломая его форму, а используя ее для развития нового" 10 .
Процитированные мною три отрывка выражают суть взглядов И. В. Сталина на товарно-денежные отношения и закон стоимости в рамках государственного сектора экономики СССР. Попытаемся их проанализировать.
Начнем с проблемы формы и содержания. Действительно, такие категории товарного производства, как "товар" и "деньги", "стоимость" и "себестоимость", "издержки производства" и "цена", "обмен" и "доходность" ("рентабельность"), "спрос" и "предложение", с переходом от капитализма к социализму приобретают ряд качественно новых черт, теряя многие прежние особенности. Главное состоит в том, что все эти категории товарного производства утрачивают присущую антагонистическим формациям эксплуататорскую сущность и выражают при социализме отношения товарищеской взаимопомощи и сотрудничества непосредственных производителей и классов.
Это бесспорно. Но бесспорно и то, что эти аргументы, как любил говорить Иосиф Виссарионович, "бьют мимо цели". В самом деле, товар и деньги, товарное производство и закон стоимости возникли за несколько тысяч лет до капитализма и социализма. Но изначально они не заключали в себе никакой буржуазной или социалистической сущности. Они обслуживали общество в период разложения первобытно-общинного строя, во времена рабовладения и феодального средневековья. Затем очередь дошла до капиталистического общества и до социализма. Но с момента своего возникновения категории товарного производства несли в себе содержательные элементы, которые присущи им в любых условиях.
Товар, например, обладает способностью удовлетворять потребности людей, что делает его потребительной стоимостью. Он же отличается "неодолимой склонностью" к обмену, т. е. представляет собой меновую стоимость. Содержанием меновой стоимости выступает величина стоимости, или общественно необходимый труд,
--------------------------------------------------------------------------------
8 Сталин И. Соч. Т. 16. С. 191.
9 Там же.
10 Сталин И. Соч. Т. 16. С. 192.
стр. 36
--------------------------------------------------------------------------------
затраченный на производство товара. В процессе обмена один из товаров (золото) стал деньгами, в результате чего появилось денежное выражение стоимости, или цена. Форма цены обусловила возможность реализации товара выше или ниже стоимости в зависимости от спроса на товар. В комплексе всех этих процессов зародилось действие закона стоимости, который вместе с породившим его товарным производством долгое время обслуживает взаимоисключающие одна другую общественно- экономические формации.
В рассуждениях И.В. Сталина имеет место логическая ошибка, именуемая подменой тезиса. Способность товарно-денежных категорий впитывать в себя дополнительное содержание или освобождаться от него не распространяется на изначальные, всеобщие их свойства, которые сохраняются независимо от характера господствующего социально-экономического строя. Взять, к примеру, функции денег. Будучи "очищенными" от колорита, который придает им каждый по-своему, социализм и капитализм, они сводятся к пяти элементарным изначальным вещам: мера стоимости, средство обращения, средство платежа, средство накопления, мировые деньги.
Между тем в посылках Иосифа Виссарионовича не делается никаких различий между всеобщим и дополнительным содержанием товарно-денежных категорий, которое возникает в зависимости от характера господствующего общественного строя. При этом всеобщему содержанию приписывается способность изменяться в зависимости от специфики общества. Поэтому-то, характеризуя средства производства, реализуемые в государственном секторе народного хозяйства, он "лишает" их какого бы то ни было изначального товарного содержания, объявляя, что они имеют лишь "внешнюю оболочку" товаров. Хуже того, у него эта внешняя форма включает в себя некое "формальное содержание". Дело в том, что такое исконное содержательное свойство товара, как стоимость, Сталин объявляет в данном случае всего лишь "формальной стороной дела".
Что такое "внешняя товарная оболочка" без товарного содержания, что такое товарная форма с "формально-стоимостным" содержанием - эти вопросы И. В. Сталин оставляет без разъяснения. И, конечно же, не случайно, Он остановился на той ступеньке рассуждений, когда сохранялась внешняя строгость логики, не доводящая его концепцию до абсурда. К тому же, как грамотный марксист, он отлично знал, что не существует формы без содержания, равно как не бывает содержания вне формы.
Тем, кто захочет рассматривать данное и все последующие критические соображения в адрес "Экономических проблем социализма в СССР" как несправедливые нападки, а то и, боже упаси, как клевету или некий злобный умысел, еще раз повторяю, что считаю этот труд Сталина выдающимся произведением марксизма. Он дал ответ на множество вопросов, в которых в то время пытались ученые и многие теоретики партии безуспешно разобраться. Напомним хотя бы его постановки вопросов об объективном характере законов общественного развития, в том числе экономических законов. Именно И. В. Сталин первым сказал о существовании в советском обществе товарного производства с его многочисленными категориями, о действии закона стоимости при социализме и т. д.
Но И. В. Сталин жил и творил в период раннего социализма, притом на ранней стадии его становления. А всякий мыслитель отражает как достоинства, так и недостатки своего времени. Было бы неразумно требовать от него идей, выходящих за рамки возможного, равно как и закоснеть на его идеях. Поэтому сегодня ученым социалистической ориентации следует не повторять "устоявшиеся истины", а развивать наследство классиков и выдающихся теоретиков партии, подвергая его в нужных случаях критическому научному анализу, как это делали в свое время Ленин и Сталин. На свете не так уж много истин, причисляемых к числу абсолютизируемых. Но то, что теория марксизма-ленинизма сегодня остро нуждается в творческом развитии, - эта истина, на мой взгляд, абсолютна.
Однако продолжим наши размышления. Можно ли согласиться с тем, что в рамках государственного сектора стоимость, цена и деньги были всего лишь бухгалтерскими категориями, предназначенными только для калькуляции? Никак нельзя. В том числе и по той причине, что здесь Сталин изменяет собственным взглядам. Вспомним, как он предостерегал ученых-экономистов против отождествления планирования и наших
стр. 37
--------------------------------------------------------------------------------
пятилетних планов с законом планомерного, пропорционального развития. И это понятно. Первое - это субъективная деятельность людей, второе - это объективный экономический закон. Однако же сам он не только объявляет формальными такие реальные категории, как деньги и стоимость, но и смешивает их объективное функционирование с субъективными процедурами бухгалтерского учета и калькуляционных наметок. Поэтому и его вывод, что закон стоимости не действовал в государственном секторе в сфере производства, а только лишь "воздействовал" на нее, приходится признать надуманным.
Любой директор и иной производитель государственного предприятия послевоенного сорокалетия СССР подтвердит, что стоимость и себестоимость, деньги и цена никак не были категориями сугубо внешней формы бухгалтерских операций, а закон стоимости в рамках планомерности определял хотя и не все, но весьма многое. К примеру, когда покупатель не акцептовал продукцию поставщика, последний имел пустой расчетный счет и мог быть переведен на картотеку N 2, согласно которой поступающие ему средства автоматически перечислялись тем, кому он задолжал. В такой экстремальной ситуации предприятие утрачивало возможность покупать сырье и испытывало немалые затруднения с выпуском продукции. Оно было обязано самостоятельно искать выход из тупиковой ситуации, находить резервы, а также с помощью кредитов Госбанка пополнять свои оборотные средства.
И только заработная плата рабочим и служащим не подвергалась никаким санкциям. Она выплачивалась регулярно день в день. Что и говорить, советское общество было не чета криминальному порнокапитализму, утвердившемуся сегодня в России. В те, не такие уж далекие времена, закон стоимости, действуя объективно, был поставлен на службу народу и интересам общества.
Итак, директорский корпус и трудовые коллективы государственных предприятий ощущали на себе объективность товарно-денежных категорий весьма реально. В отличие от теоретиков у них не было ни малейших сомнений в неформальности стоимости, цены, рентабельности, в реальности кредита и ссудного процента. Вся их практическая деятельность подтверждала подобный вывод. В связи с этим вспоминается такой эпизод.
К. Маркс в одном из писем Ф. Энгельсу писал, что классики буржуазной политэкономии, признавая дифференциальную земельную ренту, отвергали абсолютную. Однако капиталисты- предприниматели упорно настаивали на том, что она существует, и лендлорды имеют за этот счет дополнительный доход. В письме Маркс подчеркивал, что в таких случаях он в большей степени доверяет практикам, чем теоретикам, и потому считает необходимым продолжить изучение данной проблемы. Результаты этого анализа общеизвестны. Маркс открыл причину существования абсолютной ренты (монополия частной собственности на землю) и возможность ее реального формирования (более низкое органическое строение капитала в сельском хозяйстве по сравнению с промышленностью). Попутно заметим, что сегодня чубайсы, аяцковы, хакамады, немцовы и путины, внедряя в России частную собственность на сельхозугодья и их свободную куплю-продажу, намерены создать класс новых помещиков, среди которых большинство окажутся иностранцами. Именно они, а не государство, как это имеет место сегодня, будут паразитически присваивать абсолютную земельную ренту. У государства же окажется еще меньше средств для обеспечения бюджетников заработной платой.
Разумеется, субъективные ощущения членов трудовых коллективов, руководителей и иных практиков производственной деятельности не могут считаться научным доказательством. Поэтому-то Маркс вопреки, казалось бы, здравому смыслу продолжил изучение абсолютной земельной ренты. Последуем и мы этому поучительному примеру.
Но для начала нужно высказать несколько предварительных соображений. Общеизвестно, что, чем выше степень развития конкретного явления, тем глубже и обстоятельнее могут быть проанализированы самые элементарные его категории. Это совершается путем первоначального расчленения явления на определенные научные понятия. Такой путь получил наименование движения от конкретного к абстрактному. И чем более развита данная категория, тем она многостороннее и тем более точное представление можно получить о ней на ее исходных рубежах. Обратное движение совершается от абстрактного к конкретному. Маркс скромно назвал это методом изложе-
стр. 38
--------------------------------------------------------------------------------
ния. Но это не просто изложение. Это установление конкретности во всем многообразии ее взаимосвязей.
В этом двуедином процессе углубляется наше представление как об исходных понятиях, так и о сложнейших категориях. Высокая ступень экономического развития, достигаемая при капитализме, позволила К. Марксу открыть двойственную природу товара (потребительная стоимость и стоимость) и двойственную природу труда, создающего товар (труд конкретный и абстрактный, частный и общественный). Без этого на следующем этапе изучения буржуазного общества не удалось бы вскрыть механизм создания прибавочной стоимости, обнаружить тайну капиталистической эксплуатации, а также доказать, что промышленная и торговая прибыль, ссудный процент и земельная рента суть не что иное, как различные формы существования прибавочной стоимости.
Возникновение и развитие социалистической экономики заставило ученых совершить по ряду категорий аналитический и восстановительный процессы исследования, В результате о некоторых категориях и законах наши представления были уточнены. Проблему товарного производства и закона стоимости это затронуло в меньшей степени, чем другие, но здесь есть над чем задуматься. Например, до сих пор мы предполагали, что причин существования товарного производства две: разделение общественного труда и наличие противостоящих друг другу собственников произведенного продукта. Опыт социалистической экономики заставляет в этом усомниться. И наибольшие сомнения порождает очевидный факт действия закона стоимости в рамках государственного сектора народного хозяйства Советского Союза.
В работе "Экономические проблемы социализма в СССР" И.В. Сталин высказал мнение, что в странах, где не останется крестьянских хозяйств, общество в случае победы социалистической революции овладеет всеми средствами производства и не останется почвы для товарного производства. Такой страной он считал Великобританию. Правда, он делал оговорку, ссылаясь на внешнюю торговлю, которая играет в жизни Англии чрезвычайно большую роль.
Во времена Н. С. Хрущева в СССР промысловая кооперация была ликвидирована и включена в систему государственной легкой промышленности. Добрая половина колхозов была превращена в совхозы (с согласия колхозников). Сохранись Н. С. Хрущев в качестве руководителя партии и государства еще на десяток лет, и в нашей стране, возможно, не осталось бы колхозно-кооперативного сектора. Это видели многие ученые-экономисты. Естественно, они не могли не размышлять в этой связи о введении в стране продуктообмена, поскольку товарное производство и торговый оборот, как все мы тогда были убеждены, отомрут вместе с исчезновением колхозно-кооперативного сектора. Но продуктообмен означал, что издержки производства должны измеряться не стоимостью, а непосредственно затратами рабочего времени.
Начались поиски внестоимостного измерителя. Они наткнулись, однако, на серьезную преграду. Социальная неоднородность труда, существующая несколько тысячелетий, не позволяла измерять издержки производства в рабочем времени. Нашлись энтузиасты, которые занялись математическим решением задачи редукции труда, то есть сведения сложного труда к простому. Но достижение этой надуманной, абстрактно-теоретической, оторванной от жизни цели оказалось невозможным не только с помощью математического аппарата прошлого, но и при использовании самой современной электронно-вычислительной техники.
Это приводит к непреложному выводу, что в условиях СССР даже при введении единой государственной формы собственности сохранялась бы потребность в окольном (стоимостном) измерении затрат труда. А это означает, что в госсекторе невозможно было обойтись без товарно-денежных отношений со всеми их атрибутами, допустимыми при социализме. И задача состояла не в том, чтобы поспешать к продуктообмену, свертывая товарное производство. Напротив, она была в том, чтобы умело использовать рыночно- товарные рычаги в интересах социалистических преобразований.
Итак, опыт социализма показал, что имеется не две, а три причины существования товарного производства. Социальная неоднородность труда оказалась столь же реальным и действенным фактором, как и те два, на которые опирался И. В. Сталин в "Экономических проблемах социализма в СССР". Ретроспективный взгляд на данный во-
стр. 39
--------------------------------------------------------------------------------
прос позволяет прийти к выводу, что эта причина существовала во все времена и везде, где возникали товарное производство и закон стоимости. Правда, вплоть до капитализма включительно марксисты считали качественные различия между простым и сложным трудом всего лишь попутной проблемой, стихийно разрешаемой в процессе исторического развития меновой стоимости. Да и в условиях социализма значение этой проблемы было в целом явно недооценено. Вопросы социальной неоднородности труда ученые- марксисты рассматривали лишь в плане перехода к коммунизму, то есть с позиций отдаленного будущего, а проблема, что буквально мозолила глаза, оказалась незамеченной и нерешенной.
Рассмотрим теперь вопрос о собственнике товара. Совершенно очевидно что в рамках единой общенародной (государственной) социалистической формы собственности не может быть разных собственников на средства производства и продукты труда. Собственник здесь один - социалистическое государство. Многим теоретикам это представляется непреодолимым препятствием для появления товарного производства. Возникает порочная логическая ситуация. Разделение общественного труда и социальная (качественная) неоднородность труда настойчиво "требуют" товарного производства, а единая форма собственности его как будто категорически "отвергает".
Чтобы решить эту задачу, порочный логический круг должен быть разорван. Я предлагаю для этого следующий путь.
Начнем с того, что существует комплекс характерных признаков, превращающий конкретное явление в качественную определенность. Проблема состоит в том, чтобы выяснить, пропадает ли эта качественная определенность, если один из признаков отпадает. Думается, что в нашем случае вполне можно допустить, что исключение такой важной особенности, как существование различных собственников на продукт труда, не уничтожает товарного производства. Чтобы подтвердить эту мысль, попробуем рассуждать по аналогии, что вполне соответствует принципам научного доказательства.
Ленинский анализ империализма считается классическим всеми коммунистами земного шара (и не только коммунистами). Владимир Ильич, как известно, выделил пять основных признаков империализма: возникновение монополий на основе роста концентрации производства; появление финансового капитала и финансовой олигархии в результате сращивания банковского капитала с промышленным; распространение вывоза капитала наряду с вывозом товаров; экономический раздел мира между союзами монополистов; образование колониальной системы на базе завершения территориального раздела мира, борьба за его передел.
Как известно, в течение двух десятилетий после второй мировой войны колониальная система империализма обрушилась. Территорий, где сохранилась политическая власть метрополий, осталось за лесами, за морями ничтожное количество. Можно ли на этом основании утверждать, что сохранение лишь четырех признаков из пяти разрушает качественную меру общего понятия "империализм"? Утверждать такое значило бы идти против объективной реальности. Словом, империализм продолжает здравствовать и даже одерживать малые и большие победы.
Аналогично сказанному можно утверждать, что исключение такого, казалось бы, кардинального условия, как существование независимых собственников на продукт труда, не отменяет существования товарного производства, не отрицает его закономерность. Недооцененная нами прежде качественная социальная неоднородность труда перевесила фактор раздельных собственников средств производства и реализуемого продукта.
Однако удовлетвориться сделанными выводами было бы преждевременным. Поэтому продолжим наши рассуждения по аналогии. Вернемся к признакам империализма. Итак, его колониальная система рухнула. Но исчезла ли система колониальной эксплуатации? Отнюдь нет. В сфере этой системы живут почти пять миллиардов людей, прозябающих не только в социальной, но и в абсолютной нищете подчас на грани голодной смерти. Эта часть населения подвергается жесточайшей эксплуатации сплошь и рядом на уровне геноцида. И только лишь один-единственный "золотой миллиард" жителей развитых стран обеспечен современными благами цивилизации во многом за счет остальных пяти миллиардов землян.
В свете сказанного вполне можно задаться вопросом: не было ли у государственных предприятий, относя-
стр. 40
--------------------------------------------------------------------------------
щихся к общенародной форме собственности, таких качеств, которые бы заменяли функцию собственника? То реальное состояние дел, которое мы наблюдали в Советском Союзе, позволяет дать утвердительный ответ. И здесь определенная аналогия с приведенным выше примером. Колониальная система исчезла, но колониальная эксплуатация развивающихся стран сохранилась. Раздельных собственников произведенного продукта не стало, но их функции по производству и реализации продукции сохранились у государственных предприятий.
Советские государственные предприятия были юридическими лицами и функционировали на основе хозрасчета. В связи с этим они обладали правами владения, пользования и распоряжения всем имуществом, которым их наделило социалистическое государство. А это, как известно, права, предоставляемые обычно собственнику. И хотя собственниками они не считались, но их права и полномочия во многом были под стать собственникам, хотя и оставались существенно ограниченными. Предприятие не могло продать на сторону производственное оборудование, за исключением излишнего. Свою продукцию оно реализовало по запланированным ценам и каналам (правда, в ходе хозяйственной реформы в СССР часть произведенных изделий предприятию было разрешено продавать незапланированному покупателю).
Тем, кто этим ограничениям придает мистический смысл, ответим: в капиталистических странах существуют договоры и контракты на поставки продукции. И нарушать их столь же невозможно, как невозможно было в СССР не выполнять план. Добавим к этому, что частная собственность на Западе также имеет свои ограничения. И.В. Сталин был не прав, когда утверждал, что любой объект частной собственности его хозяин вправе сгноить, испортить, уничтожить. Этого нельзя сказать о любом объекте частной собственности. Так, в ряде западных стран находящиеся в частной собственности сельхозугодья закон запрещает портить, снижать их урожайность, нерационально вести хозяйство. В противном случае собственника ждут весьма неприятные санкции вплоть до лишения прав собственности.
Как видим, государственные предприятия в СССР обладали весьма широкими правами и полномочиями, обеспечивающими им достаточную для их деятельности оперативно-хозяйственную самостоятельность в рамках товарно-денежных отношений. Диалектика этих отношений проявлялась в данном случае в том, что через право оперативно-хозяйственной самостоятельности предприятий социалистическое государство реализовало свое право собственности на эти предприятия, на выделенные им общенародные средства производства.
Чем порождается при социализме объективная необходимость оперативно-хозяйственной самостоятельности государственных предприятий? Причину следует искать в характере и уровне развития производительных сил. Эти характер и уровень не только приводят к смене общественно-экономических формаций. Они обусловливают и модификации конкретных форм экономической жизни в рамках каждого способа производства.
Современные индустриальные производительные силы, которыми располагал Советский Союз, были организованы главным образом в виде заводов и фабрик. Но в таком виде они могли функционировать только как хозяйственно обособленные экономические единицы. Разумеется, это было относительное обособление, поскольку абсолютной экономической обособленности вообще не существует. Но по сравнению с обособленностью частного производителя экономическая обособленность государственных социалистических предприятий есть новая, более высокая ступень, знаменующая начало отмирания товарного производства и закона стоимости. Что же касается мечты В. И. Ленина о превращении народного хозяйства страны в единую фабрику, то она осуществилась не на путях "гигантомании сверхобобществления", отрицающей товарное производство, а на основе единого народнохозяйственного плана, первый образец которого был создан под руководством самого Ленина (план ГОЭЛРО).
Уровень концентрации производства не может превышать технологические возможности. Поэтому у социалистического общества не было иного способа организовать функционирование хозяйственно обособленных предприятий иначе, как предоставив им оперативно-хозяйственную самостоятельность с правом владения, пользования и распо-
стр. 41
--------------------------------------------------------------------------------
ряжения общенародными средствами производства и выпускаемой продукцией в рамках государственного плана и государственного законодательства. Экономическая обособленность и оперативно- хозяйственная самостоятельность нормально сочетались не только с уровнем развития производительных сил, но и с товарно-денежными отношениями. Последние нашли в этих формах организации производительных сил социализма вполне приемлемые условия своего существования.
Попытаемся теперь взглянуть на проблему относительной хозяйственной обособленности с точки зрения ретроспективы, то есть всего того времени, когда люди жили в условиях товарного производства и закона стоимости. При таком подходе напрашивается вывод, что экономическая обособленность с присущей ей оперативно-хозяйственной самостоятельностью является для всех времен (включая социализм) одной из наиболее общих причин, обусловливающих появление товарного производства и закона стоимости. В моем понимании частная собственность мелкого производителя и крупного капиталиста, акционерная собственность, групповая собственность кооперативов - все это исторические формы проявления хозяйственной обособленности и оперативно-хозяйственной самостоятельности. В каких формах они существовали в государственном секторе в условиях советского социализма, рассказано выше.
Таким образом, исследуя проблему с точки зрения "всех времен и народов", можно утверждать, что для возникновения товарного производства и закона стоимости существуют три главные причины: а) разделение общественного труда; б) хозяйственная обособленность и оперативно-хозяйственная самостоятельность субъектов экономической деятельности; в) социальная (качественная) неоднородность труда, производящего продукты потребления. Все они, несомненно, сохранятся и в грядущем социалистическом обществе, которое будет создано в России.
Применительно к социалистическому обществу левацкие проклятия в адрес товарного производства и денег, рынка и обмена звучали вчера и раздаются сегодня как следствие мелкобуржуазной увлеченности звонкой, но пустой революционной фразой, увлеченности, порожденной либо теоретическим невежеством и леностью мысли, либо закоренелым догматизмом. А невежество и догматизм, как утверждал великий классик, - страшная демоническая сила. Они в отличие от науки не знают сомнения и не нуждаются в поиске. Невежды и догматики - самые убежденные и фанатичные люди. Когда-то поэт с иронией сказал: "Тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман". Истерические порывы "возвышающего обмана" пусть оставят себе "левоционеры", которые готовы по-донкихотски воевать с тем, что существует объективно, независимо от наших воли и сознания. Для подлинных же революционеров начало всех начал состоит в том, чтобы "низкие" практические истины получили научное, теоретическое объяснение. В частности, было бы дешевым и пошлым авантюризмом ставить перед собой задачи будущего социалистического переустройства общества, не разобравшись досконально в том, почему товарное производство и товарно-денежные отношения существовали в советском социализме и как их предстоит использовать в интересах созидания нового общества в будущем.
Представленное здесь научное доказательство неформального существования товарно-денежных отношений и закона стоимости в условиях советского раннего социализма, в том числе в особенности в рамках государственной собственности, говорит о многом. Можно смело утверждать, что грядущий ранний социализм, в который России предстоит войти в относительно недалекой перспективе, несомненно, повторит эти черты советской действительности. И нам предстоит принять это обстоятельство, чтобы действовать в интересах народа умело, творчески и эффективно.
стр. 42
New publications: |
Popular with readers: |
News from other countries: |
Editorial Contacts | |
About · News · For Advertisers |
Digital Library of Ukraine ® All rights reserved.
2009-2024, ELIBRARY.COM.UA is a part of Libmonster, international library network (open map) Keeping the heritage of Ukraine |