Издательство "Прибой", 1927 г., стр. 280.

В серии белогвардейских мемуаров, посвященных Февральской революции и ее кануну, записки Родзянко ни по новизне содержания, ни по характеру изложения не могут претендовать на первое место. Они, конечно, значительно уступают "Дням" Шульгина. Последние умнее, ярче, интереснее. Но, вместе с тем, несмотря на напыщенный и высокоторжественный стиль, несмотря на выпячивание автором на первый план себя самого, своих личных заслуг, своей деятельности, они представляют известный исторический интерес, рисуя буржуазно-помещичий лагерь и его взаимоотношения с царизмом накануне революции.

Рецензируемая нами брошюра "Крушение империи" по существу представляет из себя новый вариант первой работы того же автора, напечатанной в VI томе Гессеновского "Архива русской революции", под названием "Государственная Дума и Февральская 1917 г. революция" В предисловии к этой работе Родзянко писал: "Принято на веру далеко однако не бесспорное положение, что Гос. Дума IV созыва подготовила, создала, воодушевила и воплотила в реальные формы переворот 27-го февраля, а также и самую революцию. Всю вину за прошлые и настоящие ужасающие события принято валить на Гос. Думу и в частности на ее председателя". Исходя из этого Родзянко основную цель своих записок видит в самореабилитации, в снятии с себя пятна виновника русской революции, в чем действительно обвиняла Родзянко русская белогвардейская эмиграция. В этом основная цель как первого, так и второго варианта записок. Но если первая работа значительное внимание уделяет позиции, занятой Родзянко и его товарищами по прогрессивному блоку в

первые дни Февральской революции, то вторая, совершенно не затрагивая февральский переворот, всецело посвящена подробному, детальному, подчас мелочному описанию того, как автор всеми имеющимися у него средствами пытался своевременным соглашением с царизмом предотвратить и предупредить угрозу надвигающейся революции. А по мнению Родзянки основная причина, ускоряющая революцию, заключалась в гибельном и все усиливающемся влиянии Распутина на царскую семью. "Распутинцы положили вместе с крайними правыми течениями начало русской революции, отчуждая царя от народа и допуская умаление ореола царского престола" - говорит автор в предисловии. Поэтому центр тяжести записок переносится на изучение личности Распутина, его личную биографию и на рассмотрение тех гибельных обстоятельств, "при которых или вернее в силу которых появился при дворе императора Николая II Григорий Распутин".

И Родзянко добросовестно, шаг за шагом прослеживает свою деятельность, показывает, как он и его товарищи по прогрессивному блоку искали путей к спасению. Он повествует о целой серии его попыток повлиять на Николая путем ряда "всеподданнейших докладов", о том, как он, да и вся буржуазия в целом пытались прибрать к своим рукам дело организации войны. Но все попытки достигнуть соглашения, добиться добровольных уступок власти кончились крахом. Поэтому, указывая на свою личную неудачу в этой борьбе. Родзянко, вместе с тем, говорит и о полной неудаче попыток компромисса, исходящих от всей буржуазии в целом.

Вся политическая линия буржуазии в годы войны строилась на надеждах о возможности мирного обновления власти. Когда эта надежда была потеряна, буржуазия заходит в тупик, из которого тщетно ищет выхода. Недаром заключительным аккордом записок Родзянко является следующая характеристика настроений думского большинства накануне Февральской революции: "Настроение в Думе было вялое, - даже Пуришкевич и тот произнес тусклую речь. Чувствовалось бессилие Думы, утомленность в бесполезной борьбе и какая-то обреченность на роль чуть ли не пассивного зрителя. И все-таки Дума оставалась на своей прежней позиции и не шла на открытый разрыв с правительством. У нее было одно оружие - слово, и Милюков это подчеркнул, сказав, что Дума "будет действовать словом и только словом" (стр. 223).

Правда, была незначительная часть буржуазии, которая от слов хотела переходить к "делу". У Родзянко есть несколько любопытных страниц, посвященных характеру этого дела. Он рассказывает о попытках дворцового переворота, указывает от кого исходила инициатива (Крымов, Терещенко), но сам он резко отказывается от участия в этом заговоре, оставаясь, как впрочем и большая часть буржуазии, верным своей старой тактике мирного, парламентского давления на власть. А между тем Родзянко не мог не знать, какой фикцией был русский "парламент" в глазах царизма. Ведь именно его, председателя Государств. Думы, как он сам рассказывает, Николай недоуменно и "наивно" допрашивал, на каком основании он называет "наш строй конституционным".

Трагедия всей русской буржуазии и идущих в союзе с ней буржуазных помещиков, крах тактики буржуазно помещичьего блока в записках Родзянко находят достаточное освещение. Основной интерес записок в том и заключается, что, несмотря на преобладание в них мелких, часто Незначительных бытовых фактов, придворных анекдотов и приторного самолюбования и самовосхваления, они необычайно выпукло и четко рисуют всю глубину разложения царизма, заставляющего даже таких верных ему людей, как Родзянко, примыкать к фронде, затеянной в эти годы буржуазией.

Publisher:

Permanent link for scientific papers (for citations):

Comments: