ИСПАРТ. Отдел ЦК ВКП(б) по изучению истории Октябрьской Революции и ВКП(б) Александр Ильич Ульянов и дело 1 марта 1887 г. Сборник, составленный А. И. Ульяновой-Елизаровой. Госизд. 1827 г., стр. 416

ЦЕНТРАРХИВ. 1 марта 1887 г. Дело П. Шевырева, А. Ульянова, П. Андреюшкина, В. Генералова, П. Осипанова и др. С предисловием А. И. Елизаровой. Текст подготовлен к печати А. А. Шиловым. Издан. Московский Рабочий. 1927. Стр. 391.

В текущем году исполнилось 40 лет со дня неудавшегося покушения на Александра III 1 марта 1887 года. А между тем до сих пор у нас, кроме нескольких воспоминаний и написанной по первоисточникам работы покойного А. С. Полякова¹ ), ничего об этом деле не было.

Основывая свои утверждения целиком на архивных источниках, А. С. Поляков, однако, не выяснил вопроса о степени влияния теории Маркса на участников второго 1 марта. А в старой, очень любопытной статье Б. А. Кольцова-Гинзбурга² ), современника интересующей нас эпохи, имелось очень интересное сообщение о беседах автора статьи с А. И. Ульяновым. Беседы велись на тему об издании социально-революционной библиотеки, для которой Ульянов готовил перевод статьи Маркса из "Deutsch-franzosische Jahrbucher" о гегелевской философии. Эта статья также была предметом беседы, "при чем Ульянов доказывал, что высказанная Марксом в этой статье мысль о том, что Германия идеаль-

¹ ) "Второе 1 марта" (Покушение на императора Александра III в 1887 г.). Первоначально напечатана в N 10 - 12 журнала "Голос Минувшего" за 1918 год, а потом издана отдельной брошюрой Гозиздатом.

² ) "Конец" "Народной Воли" и начало социал-демократии (80-ые годы)". Напечатана впервые в приложении к "Истории револ. движений в России" А. Туна, перев. В. И. Засулич и др. В извлечении перепечатана в рецензируемом сборнике А. И. Ульяновой-Елизаровой. Цитируемые строки находятся на стр. 342 Туна, изд. 1906 года, и на стр. 9 сборника.

но пережила то, что другие страны пережили практически, не противоречит, во-первых, позднейшим воззрениям Маркса и, во-вторых, применима и к России". Проверить сообщение Б. А. Кольцова-Гинзбурга, а также дополнить исследование А. С. Полякова до сих пор представлялось невозможным.

Сборник, составленный А. И. Ульяновой-Елизаровой и посвященный ее брату, А. И. Ульянову, и стенографический отчет по делу 1 марта 1887 года восполняют пробел. Можно, правда, выразить сожаление, что в приложениях к обоим сборникам напечатаны одинаковые документы, прокламация по поводу добролюбовской демонстрации, программа кружка и т. д.; а ни в одном из них не встречается, например, цитированного выше показания И. Д. Лукашевича о его симпатии к социал-демократам. Можно сожалеть об отсутствии материалов, характеризующих личность такого несомненного яркого участника второго 1 марта, как Осипанов, кроме одного очень интересно его показания, но в общем оба сборника дают чрезвычайно много и прекрасно дополняют друг друга.

В сборнике, составленном А. И. Ульяновой-Елизаровой, самым ценным является отдел первый, состоящий из статей и воспоминаний. Во втором отделе интерес представляет только глава "Следствие", а вторая глава "Судопроизводство" теряет значение с выходом "Дела 1 марта 1887 г." В приложениях имеются и документы, которых нет в другом сборнике: например, донесения директора д-та полиции и министра внутренних дел и т. д.

Сборник, приготовленный к печати А. А. Шиловым, дает прежде всего стенографический отчет о процессе, а затем очень ценные приложения.

В отделе воспоминаний следует отметить, статью самой А. И. Ульяновой-Елизаровой. Как и всякие мемуары, статья, конечно, требует тщательной критической проверки особенно в части, трактующей о юношеских взглядах безвременно погибшего А. И. Ульянова. Но статья проникнута большим любовным чувством, теплотой воспоминания о годах детства, о семейной обстановке, дает очень живое представление о культурном облике семьи Ульяновых.

Из других воспоминаний надо выделить воспоминания участников дела С. А. Никонова и О. М. Говорухина, современников - В. В. Бартенева, И. Н. Чеботарева и В. В. Водовозова.

В. В. Бартенев¹ ), товарищ А. И. Ульянова по одному из студенческих кружков, отмечает отсутствие в кружке острых теоретических разногласий. Разногласия были собственно по вопросу о терроре, а теоретически сами сторонники террора "были ярыми марксистами". Все признавали необходимость политической свободы, и даже редко попадались люди, которые усматривали бы в конституции нечто выгодное только для буржуазии. "Споры велись собственно только о тактике. (Стр. 22 - 28). Автор ничего не говорит о том, каковы были теоретические взгляды Ульянова и его друзей, но надо полагать, что приведенная характеристика сторонников террора относится и к ним.

Об А. И. Ульянове С. А. Никонов затрудняется сказать что-либо определенное, кроме того, что "он не был марксистом в принятом значении этого слова, но "принимал основные положения учения Маркса", а к народничеству "в духе В. В. и ему подобных" относился "критически, как, впрочем, и почти все мы" (стр. 156 - 157). Далее С. А. Никонов вносит несколько ценных поправок в работу А. С. Полякова, в частности он опровергает сообщение последнего об организации им, С. А. Никоновым, особой боевой группы. По его словам, он "никакой боевой группы не намечал и не организовывал, а просто принял участие в работе террористической фракции вместе с А. Ульяновым и др. (стр. 162). С. А. Никонов подчеркивает руководящую роль А. И. Ульянова в подготовке покушения.

И. Д. Лукашевич² ) познакомился с А. И. Ульяновым в университетской лаборатории. Они были в разных студенческих кружках, но И. Д. Лукашевич думает, что Ульянов "пережил ту же эволюцию взглядов", как и он. Эволюция эта, по его словам, вела их от изучения политической экономии вообще, К. Маркса в особенности к занятиям государственным правом и увлечению идеей борьбы за политическую свободу. При этом они не верили в активную роль крестьянства в этой борьбе, отмечали факт развития капитализма в России, предвидели нарождение сильной буржуазии и многочисленного рабочего класса, в связи с этим считали неизбежным изменение политического строя, соглашались с книгой Плеханова "Наши разногласия", но стояли за террор и даже допускали, что под его ударами может заколебаться здание самодержавного строя. Именно поэтому они, несмотря на близость к социал-демократам, примкнули к народовольцам, а программа, которую сформировал Александр Ильич", должна была

¹ ) Его воспоминания были напечатаны в журнале "Минувшие годы" за 1908 год и оттуда перепечатаны А. И. Елизаровой. С. А. Никонов, участник второго 1 марта, избежавший суда по этому делу, также был участником кружка, о котором говорит В. В. Бартенев. Но он более обстоятельно говорит о занятиях в кружке, при чем и из его рассказа становится ясной популярность в кружке марксизма.

² ) В сборнике, кроме изложения старых воспоминаний Лукашевича, напечатано специально для данного издания написанное добавление.

и "установить преемственную связь" с "Народной Волей", выявить некоторый уклон воззрений в сторону социал-демократического учения". Вместе с тем И. Д. Лукашевич отмечает поспешность составления программы в пылу практической деятельности, когда "не было ни возможности, ни времени тщательно обсуждать и взвешивать каждое слово". (Стр. 189 - 194). Так под пером И. Д. Лукашевича взгляды А. И. Ульянова приближаются к характеристике, данной В. В. Бартеневым "ярым марксистам" того времени.

О. М. Говорухин, человек очень близкий А. И. Ульянову, прежде всего отмечает, что очень долго А. И. Ульянов отрицательно относился к мысли об участии в революционной борьбе.¹ ) Потом, однако, он быстро увлекся революционными идеями и стал сторонником систематического террора. Теоретических взглядов он себе составить не успел: по воззрениям он не подходил ни к народовольцам ("отрицал возможность захвата власти, отрицал активное значение общины для социализма"), ни к социал-демократам, так как не видел серьезного различия в программах этих партий и признал излишней на полемику между ними. При этом, однако, он и сам сознавал, что профан в вопросах об общине и капитализме". Когда на собраниях террористической группы кто-то предложил "об'явить обществу", что цель группы - борьба за конституцию, Ульянов, по словам Говорухина, восстал против этого, называя это изменой социалистическому знамени (стр. 218 - 220). Нельзя не отметить, что под пером О. М. Говорухина облик А. И. Ульянова значительно отличается от облика, даваемого другими авторами.

Остальные воспоминания (Чеботарев, Водовозов) рисуют А. И. Ульянова человеком, очень склонным к марксизму, разочаровавшимся в народничестве, но не расставшимся с народовольчеством. Анализ А. С. Полякова этим только подтверждается, но дальше этого анализа на основании этих данных пойти невозможно.

Обратимся теперь "к программе террористической фракции", которую по словам И. Д. Лукашевича, "сформулировал" А. И. Ульянов и в составлении которой принимал участие и сам Лукашевич. Программа начинается словами: "По основным своим убеждениям мы - социалисты". Начало это вполне совпадает с началом программы Исполн. Комитета Народной Воли, но с одной существенной разницей: там после этих слов стояло - "и народники", здесь этого добавления нет. Далее после определения понятия социализм программа говорит, что к социализму "каждая страна приходит неизбежно, естественным ходом своего экономического развития" "что он является таким же необходимым результатом капитализма, как неизбежно развитие самого капитализма, раз страна вступила на путь денежного хозяйства". Здесь мы видим уже вполне марксистскую мысль. Но - замечает далее программа - этот закон "не исключает возможности более прямого перехода к социалистической организации народного хозяйства, если для этого существуют особенно благоприятные условия в привычках народа, в характере интеллигенции и правительства". И дальше оказывается, что такие условия существуют. Прежде всего они существуют в привычках народа. Община воспитывает у крестьян привычку к коллективному труду, а это "дает возможность надеяться на непосредственный переход крестьянского хозяйства в форму, близкую к социалистической". Это народническое представление об общине. Но мы не имеем оснований не верить рассказу И. Д. Лукашевича о влиянии на него и Ульянова "Наших разногласий" Плеханова. Нельзя не доверять и сообщению Чеботарева, видевшего критические заметки А. И-ча на книгу В. В., в которых проявилось скептическое отношение к общине. Поэтому в этом вопросе можно допустить влияние других лиц, более близких народничеству. Далее программа отрицает активную роль крестьянства в революционной борьбе, а рабочий класс называет "естественным носителем социалистических идей" и думает, что он составит "ядро социалистической партии". Другие классы по программе не имеют серьезной почвы, а буржуазия даже еще находится в процессе формирования. Русское общество вообще слабо дифференцировано, а потому интеллигенцию следует считать самостоятельной общественной группой, она должна явиться "передовым отрядом в политической борьбе". Русское правительство также самостоятельная сила: оно "не выражает собой ни одной из существующих общественных сил, а держится милитаризмом и отрицательными свойствами нашего общества". Первая задача-борьба с правительством, и эту задачу может на себя взять интеллигенция, как передовой отряд. Ее оружие - террор.

Таким образом несомненно, что А. И. Ульянов может быть назван народовольцем в такой же степени, как марксистом. Понимая по-марксистски ход общественного развития, не отойдя от народнической теории общины, он был вполне народовольцем в вопросе об интеллигенции. И повидимому, здесь он не чужд был и представления, что особая роль интеллигенции в России может спасти Россию от перипетий капиталистического развития. Во всяком случае есть все основания считать рассказ Б. А. Кольцова-Гинзбурга об их беседе, в которой Ульянов хотел применить к России слова Маркса о Германии, сказанные в ту эпоху, когда Маркс еще не совсем отошел от теоретического мессианизма, достоверным. А, ведь, мысль о том, что Россия в лице "образованных классов.

¹ ) Справедливость этого сообщения решительно отрицает А. И. Ульянова-Елизарова (стр. 213).

теоретически пережила путь буржуазного развития и потому может его практически миновать, встречается еще у Герцена и родственна народничеству.

Теоретически Ульянов был на распутьи. А на практике он и его друзья становились чисто политическими радикалами. Прокламация по поводу добролюбовской демонстрации это доказывает с несомненностью. И не только по содержанию. Как было установлено показанием Горкуна, она рассылалась предводителям дворянства, профессорам и т. д.¹ ) Но пропаганда Ульянова в рабочей среде, на которую он смотрел, как марксист, показывает, что он и на практике бывал марксистом. В какую сторону пошло бы его дальнейшее развитие - судить, конечно, трудно.

Так, по нашему мнению, следует разрешать вопрос о месте "террористической Фракции" в истории революционных идей. Ее теоретики - Ульянов и Лукашевич - стояли близко к марксизму, но не отошли и от народовольчества. Другие, как Осипанов и Андреюшкин, были совсем далеки от марксизма. И программа этой группы не могла не быть компромиссной по существу.

Обе рецензируемые книги займут видное место в библиотеке каждого интересующегося историей нашего революционного движения.

¹ ) Дело 1 марта, стр. 59.

Publisher:

Permanent link for scientific papers (for citations):

Comments: