Заглавие статьи | Критика и библиография. Обзоры. ЛИТЕРАТУРА О СОЮЗНОЙ ИНТЕРВЕНЦИИ В РОССИИ В ГОДЫ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ |
Автор(ы) | Ал. ГУКОВСКИЙ |
Источник | Историк-марксист, № 6, 1927, C. 242-253 |
Автор: Ал. ГУКОВСКИЙ
Можно сейчас считать бесспорно установленным тот факт, что союзники играли решающую роль в гражданской войне, последовавшей вслед за октябрьской революцией 1917 года. Пожалуй, не найти ни одного участка на многочисленных фронтах гражданской войны, где бы не чувствовалась руководящая
рука союзников. Иногда союзники ограничивались материальной помощью российским контр-революционерам, иногда они прибегали к системе дипломатических нажимов, выдвигая на политическую авансцену послушные, только что испеченные государствообразования, иногда выступали совершенно открыто в качестве воюющей стороны. В этом последнем случае перед нами открывается тот тип вооруженного империалистического насилия, который на специальном языке международного права получил название "интервенции".
В процессе гражданской войны было осуществлено несколько интервенций. В качестве интервентов выступали особенно активно Англия и Франция, Впрочем, и другие "великие державы", в первую очередь Япония и С. -А. С. Ш. тоже приложили свою руку к этому делу. Районов интервенции было несколько, но все они располагаются по окраинам нашей страны: на севере у берегов Белого моря, на Дальнем Востоке, на черноморском побережьи, - в районе Одессы и Крыма, и, наконец, на юго-востоке - в Закавказьи и Закаспии. В этих местах были сосредоточены силы отечественной контр-революции, без которой интервенты не рисковали бы начинать своего предприятия. Здесь же была техническая возможность осуществить интервенцию, пользуясь морскими путями сообщения.
Пока что мы не располагаем исчерпывающими работами, посвященными вопросу интервенции во всей его ширине. Этот вопрос ждет своего историка. Однако важность проблемы, ее многогранное значение и для изучения истории Октябрьской революции и для более узких исследований по гражданской войне или истории внешних сношений постоянно привлекают внимание различных авторов. Накопилась довольно обширная литература, посвященная разным сторонам этого вопроса. Есть несколько попыток обобщающей оценки всей интервенции или отдельных ее участков. Довольно велика литература мемуарного характера. Появились и кое-какие публикации документов.
В настоящем обзоре мы рассмотрим имеющуюся литературу, группируя ее не по типам работ, а по тематическому принципу.
Сначала будут рассмотрены работы, вышедшие у нас и за рубежом (на русском языке) и посвященные отдельным участкам интервенции (на юге России, в Закавказьи, на Севере и т. д.). Затем мы перейдем к работам, которые частично или полностью посвящены вопросу союзной интервенции во всей его широте, а не применительно к отдельным участкам интервенции. В конце же рассмотрим некоторые работы, касающиеся нашей темы, и вышедшие на иностранных языках.
I
Интервенция французов на юге России
(1918 - 1919 гг.)
Интервенция союзников на Юге России возглавлялась французами, хотя в составе союзных войск были и не-французские части (греки, румыны, поляки), а в морских операциях, связанных с интервенцией, участвовали военные суда не только французские, но и английские и греческие. Первые дессанты войск были высажены в декабре 1918 года. Эвакуация всех войск закончилась в апреле 1919 года. Местом интервенции явились Одесса и Севастополь с прилегающими к ним районами.
Незадолго до начала интервенции в Яссах состоялось совещание дипломатических и военных представителей союзных стран со сборной русской делегацией, куда входили представители важнейших политических организаций русской буржуазии и землевладельцев при участии правых социалистов. В эмигрантской литературе Ясское совещание подробно описано у Маргулиеса в I томе его трехтомного дневника, вышедшего под заглавием "Год интервенции"1 , у Астрова ("Ясское совещание")2 , в воспоминаниях Гурко3 . Кроме того, о Ясском совещании довольно подробно говорит и Деникин4 . В то время, как Гурко пытается показать бессилие и ничтожество Ясского совещания, полное пренебрежение к нему союзников, - Маргулиес и Астров рисуют это совещание, как исходный момент союзной интервенции на юге России. Ближе к истине, конечно,
1 Берлин. 1923 г. (в виде выдержек из воспоминаний, отрывков о Ясском совещании был до этого напечатан в т. I "Летописи Русской Революции", изд. Гржебина).
2 Голос Минувшего. На Чужой Стороне, N 3 за 1926 г.
3 "Из Петрограда через Москву, Париж и Лондон в Одессу". Архив Русской Революции, т. XV.
4 . Т. I, ГЛ. I.
Гурко. Союзники решились на интервенцию совсем не потому, что их об этом слезно молили с'ехавшиеся в Яссы "избранники русского народа". Истинные цели интервенции касались собственных интересов и планов стран Антанты по отношению к своей недавней "союзнице". Интервенция началась вне зависимости от Ясского совещания. Максимум, что можно здесь приписать совещанию, это - что оно несколько ускорило момент начала интервенции. Интерес совещания, поэтому состоит лишь в том, что оно особенно откровенно продемонстрировало истинное отношение русской буржуазии, русских землевладельцев, а заодно с ними и правых группировок социалистов ("государственно-мыслящих социалистов") к факту союзной интервенции.
В советской литературе основные сведения о Ясском совещании даются в статье Рябинина (сборник "Черная Книга"), в которой приводится несколько наиболее характерных документов, касающихся совещания. Один из протоколов совещания опубликован в "Красном Архиве" (т. XVIII, 1926 г.). Там же (в предисловии А. И. Гуковского) дается краткая история совещания.
Первая довольно обстоятельная работа в советской литературе о французской интервенции на юге России принадлежит Ф. Анулову1 . В значительной части она написана на основании личных воспоминаний, но в ней использован так же кое-какой газетный материал, опубликованы и некоторые документы. Работа Анулова касается, главным образом, деятельности Одесской подпольной организации коммунистической партии, но описывает и общий ход интервенции в Одессе и в прилегающем к ней районе. В этом описании встречаются отдельные фактические неточности, но в основном оно удачно и еще теперь не потеряло своего значения. Больше возражений может вызвать даваемая Ануловым характеристика одесского революционного подполья. Здесь помимо отдельных фактических неточностей сталкиваешься с неправильной оценкой всей работы подполья. В освещении Анулова крушение французской интервенции вызывалось, главным образом аггрессивностью вышедшего из подполья совета рабочих депутатов, его требованием, обращенным к французскому командованию об уводе войск и вооруженным выступлением одесского пролетариата.
Это освещение исторически неверно. Оно противоречит фактам.
Статьи Анулова полностью перепечатаны в сборнике "Черная книга"2 , посвященном "интервенции Антанты на Украине в 1918 - 1919 г.г.". Этот, в общем, довольно содержательный сборник в редакционном отношении составлен, к сожалению, неряшливо. В нем помещен очень разношерстный материал, начиная от малоценных воспоминаний Григорьевского сподвижника Тютюнника и кончая содержательными статьями Шрага, Рябинина и других, а также публикациями некоторых важных документов. Но беда сборника не в разноценности материала, а в многочисленных противоречиях, встречающихся в разных статьях, при полном отсутствии редакторских примечаний. Нет никакого примечания и относительно авторов сборника, что по отношению к некоторым было бы очень желательным.
Из отдельных статей, кроме уже отмеченных статей Шрага, Рябинина и Анулова, укажем на содержательную статью Лидова ("Херсон под пяткой оккупантов"), в которой (на основании, главным образом, местных газет) излагается ход, событий во время интервенции в Херсоне, и на статьи Остапенко и Мазуренко3 . Оба автора рассказывают о взаимоотношениях французского командования с Украинской Директорией и сообщают много характерных подробностей, рисующих как полную беспринципность украинских "самостийников", цеплявшихся за власть и унижавшихся у ног французских генералов, так и бесцеремонность этих последних в обращении с представителями Украинской Народной Республики. Нельзя не отметить, что в статье "сменившего вехи" Остапенко неприятно режет слух жар изобличения своих недавних сподвижников, прекрасно уживающийся с энергичными попытками автора обелить самого себя в бесславной истории своих дипломатических дебютов.
Коснувшись вопроса о взаимоотношениях французов с петлюровцами, попутно укажем на другие работы, касающиеся этого же вопроса. Прежде всего, здесь надо вспомнить изданный на Украине стенографический отчет судебного процесса украинских эсеров, судимых Верховным Трибуналом в Киеве в 1921 г.4 . Этот отчет дает богатый материал не только по интересующему нас частному вопросу, но и вообще по истории Украинской контр-революции. Затем укажем на работу одного из эмигрантов Арнольда Марголина, - нераска-
1 "Летопись Революции" N 5 за 1923 г, N 1 (6) и N 2 (7) за 1924 год.
2 Госиздат Украины, 1925 г, стр. 432. Ред. и предисловие А. Г. Шлихтера.
3 "Директория и французская оккупация" и "УСДРП и союзная оккупация".
4 Дело членов Центрального Комитета Украинской Партии эсеров Стенографический отчет. Харьков, 1921 год.
янного приверженца Петлюры и видного его сподвижника. В своей книге1 он дает очень ценные сведения об отношении французов к самостийной Украине на протяжении всего послереволюционного времени. Впрочем, специально периода интервенции он касается сравнительно мало. Много интереснее книга Винниченко2 . Он беспощадно разоблачает своих бывших соратников и особенно "благородных союзников", которые довольно грубо вынудили его уйти из Директории. Между прочим, Винниченко публикует договор, который французы навязывали Украинским делегатам3 . Оспаривая полномочия украинских представителен на подписание этого договора, Винниченко не отрицает, однако, возможности самого факта его подписания. "Требования французов его при этом совершенно не удивляют, так как такими именно беззастенчивыми хищниками он их и рисует. "Эти рыцари, говорит Винниченко о французах, эти международные бандиты и эксплоататоры, пользуясь растерянностью, отчаянием и бессилием украинской демократии, открыто и цинично хватали ее за горло и кричали: руки вверх! не шевелитесь! отдавай все, что имеешь, - деньги, одежду, честь, душу и жизнь!.."
О взаимоотношениях украинцев и французов с особо злобным раздражением рассказывает Деникин. Назовем, наконец, уже знакомую нам статью Анулова и статью С. Горелика ("Эпизоды в истории Украинской революции")4 .
Вернемся, однако, к сборнику "Черная Книга". Ценны в нем официальные документы дипломатического характера, собранные в главе "Советское Правительство Украины на страже интересов трудящихся масс". Большинство документов - это ноты протеста Советского Правительства Украины, написанные в ответ на бесчинства и произвол оккупационных отрядов союзников. Об этих бесчинствах рассказывают и некоторые воспоминания, опубликованные в сборнике (Когана, Слузова и др.)5. Картина оккупационного режима завершается докладом профессора Жмойловича6 , который в качестве заведующего моргом университетского анатомического театра наблюдал результаты истязаний жертв многочисленных контр-разведок, работавших в Одессе во время господства французов. Наконец, в сборнике имеются воспоминания, рисующие, в дополнение к статье Анулова, деятельность революционного подполья. Среди них обращают внимание воспоминания В. Елина, повествующие между прочим о судьбе Жака Елина (брата автора). Эти воспоминания не чужды фантастики. Например, рассказ о ночных агитационных поездках Жака Елина на союзные военные суда. Воспоминания вообще ненадежный источник. Когда же мемуарист не ограничивается показаниями своей собственной памяти, примешивает к ним слышанное от других, вычитанное из газет и соединяет все в цельный рассказ, преподносимый, как воспоминания "очевидца" или "участника", - читатель должен быть особенно осторожен. К числу таких же воспоминаний-компиляций относятся пространные воспоминания Марти7 . Он опубликовал свои воспоминания о событиях в Одессе и в Крыму во время интервенции, на три четверти списав их с воспоминаний других лиц. Сведения, сообщаемые Марти, взяты из вторых и даже из третьих рук, но всегда без обозначения источников. Многие факты при этом спутаны и искажены. Возможно, здесь немало прибавлено и прескверным переводчиком. Между прочим, сам Марти, получивший громкую известность в связи с брожениями во французском флоте, совершенно не участвовал в описываемых им событиях. Он все время находился на курсировавшем по Черному морю крейсере "Протэ", на берег не сходил и не только не был в контакте с одесскими и крымскими коммунистами, но даже не был им известен. Лишь после неудавшейся попытки восстания на одном из военных судов и своего ареста, что случилось уже после окончания интервенции, Марти мог стать известным южным революционным организациям. В воспоминаниях Марти есть, правда, и очень интересные места: рассказ о состоянии оккупационных войск, о брожениях в их среде, о неудачном выступлении моряков, возглавлявшемся самим Марти.
1 Украина и политика Антанты (записки еврея и гражданина). Берлин, 1923 год.
2 "Возрождение нации", ч. III.
3 В советских изданиях текст этого договора приводится неоднократно, у Анулова в указанной статье, в статье Горелика и др.
4 "Красная Летопись", N 5 за 1923 г.
5 Большинство воспоминаний перепечатано из Одесского журнала "Коммунист" за 1922 год.
6 Доклад Жмойловича перепечатан в недавно вышедшей брошюре, выпущенной Одесским Истпартом: "Под знаком антантовской цивилизации". Подзаголовок брошюры ("В Деникинской Контр-Разведке Протоколы") совершенно не соответствует ее содержанию.
7 "Новый Мир" NN 2 - 8 за 1925 г.
Вышедшая у нас мемуарная литература о периоде французской интервенции включает в себя еще статью Канторовича ("Французы в Одессе")1 и несколько статей, помещенных в журнале Одесского Истпарта "Коммунист"2 (в большинстве своем перепечатанные в сборнике "Черная Книга") и в сборниках Крымского Истпарта "Революция в Крыму"3 .
Ценность всех этих мемуаров более или менее одинакова. Надо лишь заметить, что Канторович касается внешних событий, наблюдавшихся им в качестве свидетеля, непосредственно не участвующего в борьбе. Издания же Крымского и Одесского Истпартов содержат в себе статьи активных участников революционного подполья. Большую ценность имеют издания Крымского Истпарта уже по одному тому, что в них говорится о Крымском подполье, о котором нет почти никакой литературы, тогда как деятельность одесских большевиков описана очень и очень многими. Между тем, революционизирование крымского пролетариата шло не медленнее, если не быстрее одесского. Любопытно, что Деникин придавал очень большое значение революционному настроению крымских рабочих и довольно много говорит на эту тему в своих "Очерках"4 .. Кроме статей в сборниках "Революция в Крыму" о крымском районе интервенции и в частности о крымском коммунистическом подполье кое что сообщает т. Бабахан в своей небольшой, но содержательной брошюре5 . Совсем недавно советская литература о Крыме периода интервенции обогатилась ценной публикацией "Красного Архива", который напечатал ряд документов о деятельности "Крымского Краевого Правительства"6 . Среди них обращает на себя внимание "Справка" министра вн. сношений М. М. Винавера, снабженная примечаниями и дополнениями министра труда П. С. Бобровского. "Справка" - своего рода отчет о деятельности правительства, изложенный в форме тезисов7 . Два вопроса освещены в "Справке" подробнее всего - вопрос о взаимоотношениях Краевого Правительства с Деникиным и с союзниками. Министры стараются доказать непричастность правительства к бессудным расстрелам и расправам, чинимым в Крыму Добровольческой Армией (на этот счет не безынтересно сравнить с этими показаниями свидетельство самого Деникина. Впрочем об этом ниже). По второму вопросу министры наивно предполагают, что в результате воздействия Крымского Правительства и Деникина, солидарно добивавшихся "общей интервенции" местное союзное командование сделало соответствующие представления своим правительствам и только потому в Крым были направлены дессанты союзных войск. Подобные рассуждения невольно поражают своим провинциализмом, в особенности в устах "Министра внешних сношений". Неудивительно поэтому, что только "вероломством" могли министры об'яснить "двойственную политику" французов, которые, пообещав защищать Крым от большевиков, вдруг бросили его на произвол судьбы. К "справке" приложен очень любопытный "журнал заседания совета министров краевого правительства 16/IV 1919 г. на судне "Надежда"8 , в котором излагается печальный конец Крымского правительства. Высшая власть Французов в Крыму в лице армейского полковника Труссана, когда вопрос об эвакуации был решен и игра в "правительство" кончена, просто-на-просто арестовала весь состав министров, заподозрив их в каких-то неблаговидных махинациях с государственной казной.
Вскользь вопрос о союзной интервенции в Крыму затрагивается в книге М. Ф. Бунегина9 , который сделал первую попытку систематического изложения истории революции и гражданской войны в Крыму. Об "англо-французской" интервенции говорит целая глава, но говорит не особенно удачно. Автор использовал местные архивные фонды, не очень богатые, но прошел мимо имеющейся на этот счет литературы. Изложение получилось неполное. Газетный же стиль увеличил впечатление поверхностного изучения вопроса. Есть и неточности и просто неверное изложение событий. Например, совершенно неправильно ука-
1 "Былое", N 19 за 1922 г. Есть и отдельное издание.
2 Отдел Истпарта был введен в журнал с N 22 за 1922 год.
3 Гл. обр. N 2 за 1923 г. и N 1 (3) за 1924 г.
4 Т. У.
5 "Крымское подполье" (1919 - 1920 г.) Изд. Ялтинского К-та Р. К. П. Ялта, 1921 г., стр. 65.
6 "Красный Архив", т. XXII, 1927 г. "Крымское Краевое Правительство в 1918/19 г."
7 Доклад был заслушан и одобрен на заседаниях правительства, эвакуировавшегося в Афины.
8 Журнал заседания был напечатан и в зарубежном "Архиве русской революции, т. II.
9 "Революция и гражданская война в Крыму" (1917 - 1920 г.). Крымгосиздат, 1927, стр. 336.
руководили Марти и Бадина. Их даже не было в Севастополе в момент демонстрации, и осуждены они были не по этому делу.
Обзор вышедших в советской, России работ о союзной интервенции на юге России закончим сборником "Кто должник?"1 . Сборник этот вышел под редакцией А. И. Шляпникова, Г. А. Муклевича и проф. Б. И. Доливо-Добровольского и состоит из статей военных деятелей, которые в большинстве были видными участниками мировой войны. "Кто должник?" - прекрасно обоснованный ответ на претензии империалистических держав к советской стране по старым обязательствам царской России и по убыткам от национализации банков и промышленности. Исследования (так можно назвать большинство статей, помещенных в сборнике) служат солидным обоснованием для контр-претензий советского правительства. В этом смысле известное значение имеют в ряду других и статьи Ф. Костяева и М. Свечникова, относящиеся непосредственно к интересующей нас теме. Они, к сожалению, слабее, чем первые статьи, касающиеся не широких политических, а специально военных вопросов, но и их можно оценить как более или менее удачные работы. Статья Ф. Костяева говорит об интервенции на юге России, Кавказе и в Туркестане в 1918 - 1919 г. Первое возражение в ней вызывает самая постановка вопроса. Две интервенции, осуществляемые разными державами и во многом своеобразные, об'единяются довольно искусственно по географическому принципу в одно целое. Мало того, сюда же отнесена и помощь союзников Деникину и Врангелю. Статья написана, главным образом, на основании эмигрантской белой литературы и лишь с частичным использованием архива Красной Армии. Захватывая слишком много вопросов, автор все же справляется с задачей и дает связный очерк событий, удачно группирует уже известные факты, но кое-где дает и новые. К статье относятся многочисленные приложения (38 номеров): это или цитаты из различных эмигрантских книг, или документы, уже ранее опубликованные (иные даже по несколько раз). Только несколько документов опубликовано впервые, но они мало интересны.
Переходим к эмигрантской литературе. Зарубежные издания русских эмигрантов дают для южного участка интервенции довольно много. На первое место здесь надо поставить так называемый "Очерк взаимоотношений вооруженных сил юга России и представителей французского командования", изданный в мае 1919 г. в Екатеринодаре управлением генерал-квартирмейстера штаба главного командования вооруженными силами юга России. Этот небольшой, в 43 стр., очерк, названный "Оранжевой книгой Добровольческой Армии", содержит в себе значительное количество документов, характеризующих франко-добровольческие отношения. Полнота сборника видна из того, что и Деникин и Лукомский в своих воспоминаниях о гражданской войне в данном вопросе ограничиваются повторением сведений, имеющихся в сборнике. По словам Лукомского, "Оранжевая Книга" хотя и была написана "совершенно секретно", тем не менее содержание ее очень скоро стало известно и способствовало охлаждению франко-добровольческих отношений2 . Здесь впервые был опубликован неоднократно цитируемый многими авторами доклад Деникину его представителя у главнокомандующего союзными войсками в Румынии, в котором сообщалось об очень широких обещаниях ген. Вертело по поводу предстоящей интервенции. Здесь дается богатый материал о политике французов в области организации местной государственной власти в районе интервенции, о попытках формирования "бригад-микст" (смешанные франко-русские части), о количестве высаженных на юге союзных войск и т. д. Особенно подробно изложен ход эвакуации союзных войск из Одессы и Севастополя. "Оранжевая Книга" была написана с целью изобличить французов в их неприязненном отношении к добровольческой армии. Собранный для этой цели фактический материал действительно изобличает, что французы выступали далеко не как "благодарные союзники", помогающие армии, сохранившей верность Антанте. В общем, "Оранжевая Книга" - очень ценный источник, мимо которого исследователь не может пройти.
Вслед за "Оранжевой Книгой" идут воспоминания руководителей добровольческой армией3 .
Первыми появились воспоминания Лукомского. В них имеется специальная глава об "Отношении Франции и Великобритании к борьбе с советской властью в России"4 , в которых приводится сравнительная характеристика различных позиций двух "великих держав". Лукомский излагает этот "в высшей степени деликатный и очень запутанный вопрос" во всей широте от первых ме-
1 Авиоиздательство. М. 1926, стр. 587.
2 Лукомский, т. II, стр. 244. "Оранжевая Книга" полностью напечатана в XIV т Архива Русской Революции.
3 Госиздатом перепечатаны наиболее интересные работы,
4 Воспоминания, т. II, Берлин, 1922.
сяцев против советской борьбы до полной ликвидации врангелевского фронта, но подробнее всего говорит о взаимоотношении добровольческой армии с французским и английским командованием во время интервенции. Очень интересно сообщение Лукомского об англо-французском соглашении от 4/IV - 1919 года, которое явилось дополнением к первоначальному разграничению сфер действия между англичанами и французами, установленному еще в декабре 1917 года. Приводя полностью текст соглашения, и анализируя его значение, Лукомский приходит к выводу, что и впредь французское командование в зоне своих действий должно будет считаться высшим и при этом имеющим право действовать на юге России, как в оккупированных областях.
Большой интерес представляют "Очерки Русской смуты" Деникина. Об интервенции в них говорится отчасти в IV томе1 (где речь идет о первых шагах союзников на юге России и о строившихся тогда - осенью 1918 года - планах интервенции) и, главным образом, в V томе2 . Здесь речь идет о Ясском совещании, о начальных этапах интервенции, о русских политических партиях, с которыми приходилось сталкиваться французскому командованию, о взаимоотношениях французов с Украинской Народной Республикой, о формальном переходе к французам всей полноты военной и гражданской власти на юге России, когда вместо устраненных Деникинских генералов было введено французское оккупационное управление, о французской интервенции в Крыму, и наконец, об англо-французской конференции весной 1919 года, которая совпала с моментом окончания интервенции. Последнему вопросу посвящена специальная глава, хотя Деникин и не выходит за предел того, что уже было сообщено раньше в воспоминаниях Лукомского. Любопытны разоблачения, которые Деникин делает о взаимоотношениях между добровольческой армией и краевым правительством С. С. Крыма. Оказывается, что последнее, играя роль "наиболее демократического в мире правительства" и постоянно заявляя о своей непричастности к бессудным расстрелам и иным бесчинствам, творимым в Крыму добровольцами, на деле вполне поддерживало добровольцев в их борьбе против "крамолы", ради этой цели специально приглашая Деникина прислать свои войска в Крым.
Много внимания уделяет интервенции французов на юге России М. С. Маргулиес3 . Не только очевидец, но и видный участник событий, к тому же близко стоявший к французскому командованию, автор имеет что рассказать и рассказывать умеет. Его книга-дневник, куда он изо дня в день заносил свои впечатления, различные слухи, разговоры, которые ему приходилось вести, и т. д. Не в пример большинству других издаваемых дневников, в которых "запись по дням" обыкновенно не более, чем литературная форма, Маргулиес, повидимому, действительно вел дневник в т о время, к которому дневник относится. Поэтому его записи могут дать очень много для выяснения фактической стороны вопроса. Наиболее подробно изложены главы о Ясском совещании, о сношениях французского командования с петлюровцами и о бесконечных переговорах французов с местными политическими деятелями и организациями по вопросу о сформировании в Одессе государственной власти. Сам Маргулиес был в той группе членов Совета Государственного Об'единения России, которая занимала анти-деникинскую позицию и склонялась к созданию в Одессе автономной власти, ничего не имея и против того, чтобы власть, фактически уже принадлежавшая французам, и официально была об'явлена, как власть оккупационная. Кстати отметим, что меткие и порой не особенно лестные характеристики Маргулиеса пришлись очень не по вкусу его недавним соратникам. В зарубежной печати было не мало протестов против "Года интервенции". Подробнее других разбирает эту работу М. Брайкевич. По его словам, характеристики Маргулиеса совершенно неверны, и все повествование лишено какого бы то ни было "политического чутья"4 .
Второстепенное значение имеют воспоминания В. Майбородова5 , который в качестве начальника уезда, входящего в район французской оккупации, прожил несколько недель совместно с командованием передового отряда французов на ст. Колосовка. Не поднимаясь выше обывательской наблюдательности, автор все же по должности был сравнительно осведомленным и сообщает некоторые любопытные детали военных столкновений французов с наступающими на Одессу григорьевцами.
1 Берлин, 1925 г.
2 Берлин, 1526 г.
3 "Год интервенции". К интересующему нас периоду относится из 3-х томов только первый (Берлин, 1923).
4 М. Брайкевич "Из революции нам что нибудь!" - "На чужой стороне", том V.
5 "С французами" - "Архив Русской Революции", т. XVI.
Несколько содержательнее воспоминания другого эмигранта Владимира Маргулиеса1 . Не больше, чем рядовой обыватель, он интересен лишь тем, что живо рисует картину панической эвакуации союзниками Одессы и попутно публикует различные выдержки из газет того времени и некоторые приказы, воззвания и другие летучие издания.
В таком же роде воспоминания С. Штерна, среднего кадетского журналиста. Его книга 2 носит полумемуарный-полупублицистический характер и может дать кое-что для воспроизведения внешней картины событий. Удачно проведена параллель между периодом австро-немецкой оккупации и оккупации союзной.
В числе второстепенных по своему значению публикаций документов, появившихся в зарубежной белой печати, укажем на письмо одесского осведомителя представителю одной из союзных контр-разведок при Колчаке с обвинением французов в предательстве по отношению к России. В сообщении нет ничего, кроме общих рассуждений. Повторяется старая легенда о подкупе большевиками представителей французского командования в Одессе. Имеются еще показания ряда лиц перед "Особой Комиссией на юге России" (деникинской) об обстоятельствах эвакуации Одессы в апреле 1919 г.3 .
Интервенция в Крыму гораздо беднее представлена в белой зарубежной печати. Кроме "Оранжевой книги", Деникина и Лукомского, которые одинаково касаются и Одесского района и Крыма, специально об интервенции в Крыму говорят немногие.
Некий А. В. - рядовой деникинский офицер, участник обороны Крыма весной 1919 года - опубликовал свои воспоминания под заглавием "Дневник обывателя"4 . Эти воспоминания дают много не лишенных интереса подробностей повседневной жизни в Крыму в период пребывания там союзников.
Гораздо осведомленнее автора "Дневника" другой мемуарист д-р Д. С. Пасманик5 . В свое время, в продолжение долгих лет, Пасманик был членом Цен трального сионистского комитета в России, потом превратился в ярого приверженца Деникина и Врангеля и в конце концов даже среди евреев, по собственному признанию, стяжал славу "погромщика". Свои мемуары Пасманик расценивает, как самооправдание, и подробнее всего останавливается на взаимоотношениях Крымского краевого правительства (к которому он был очень близок) с Деникиным. Эта сторона описана у Пасманика с большими подробностями. Вопрос же о взаимоотношениях краевого правительства с союзниками затрагивается лишь бегло, без сообщения каких-либо существенных новых фактов.
Ничего нового не вносят воспоминания и другого местного общественного деятеля - В. Оболенского6 , работавшего в период союзной интервенции в органах местного самоуправления. Воспоминания Оболенского охватывают весь период революции и гражданской войны в Крыму и в некоторых своих разделах довольно содержательны, но время союзной интервенции и у него обрисовано наименее подробно, вскользь.
II
Английская интервенция в Закаспии и Закавказье
(1918- 1919 гг.)
Это один из интереснейших фронтов интервенции. Он особенно полно характеризует интервенционную политику и тактику англичан. Начавшись в июле-августе 1918 г., эта интервенция почти на 2 года отрезала Туркестан и Закавказье от Советской страны. Опираясь на дашнакцанов, эсеров, меньшевиков и другие антисоветские партии, интервенты свергли советскую власть в Асхабаде и Баку, расстреляли 9 закаспийских и 26 бакинских комиссаров. В оккупированных областях англичане проводили беззастенчивый колонизационный режим. Третировали местные, ими же создаваемые правительства. Свободно хозяйничали как в завое-
1 "Огненные годы" (Берлин, 1923). Периода интервенции касается только первая глава.
2 "В огне гражданской войны", Париж, 1922 г.
3 Оба документа напечатаны в журнале "На чужой стороне", т. X за 1925 г.
4 Архив Русской Революции, т. IV.
5 "Революционные годы в Крыму" Париж, 1926 г. Периода союзной интервенции касаются только последние главы (стр. 112 - 202).
6 На чужой стороне, т.т. V, VI, VII, VIII и IX. О периоде интервенции см. только том VII.
ванной области. Не стесняясь, проводили хищную политику вывоза местных природных богатств.
В то время, как в наших архивах почти не сохранилось материалов, относящихся ко времени французской оккупации в Крыму и в районе Одессы, архивам Закавказских республик посчастливилось больше. В них оказались тоже далеко не полные, но все же богатые архивы местных республик, существовавших в период интервенции англичан.
Наша литература поэтому не может пожаловаться на недостаток публикаций документов, связанных с английской интервенцией. Большинство вышедших у нас работ представляют из себя не что иное, как публикации документов, иногда систематизированных, иногда в сыром виде. Таких публикаций много.
На первом месте здесь продолжает оставаться работа А. Л. Попова, печатавшаяся в ряде номеров "Пролетарской Революции"1 . ("Из эпохи английской интервенции в Закавказье"). Автор широко использовал материалы б. министерства иностранных дел Азербайджанской Республики, а также комплект местной газеты "Азербайджан" (за период с XI - 1918 по II - 1919). На три четверти, если не больше, работа А. Л. Попова состоит из публикации документов и выдержек из газет. Зачастую длинные цитаты не снабжены даже комментариями. Но подбор материалов удачен, и содержание их очень ценно. В общем, это - одна из интереснейших публикаций по истории гражданской войны и интервенции. В особенности полно охарактеризованы вопросы, связанные с экономической стороной хозяйничанья англичан в Закавказье. (Глава V "Из экономических вожделений интервентов" и гл. VIII "К истории английской экономической политики"). Есть материал, освещающий вопрос о конфликте между Деникиным и Горской Республикой и об отношении к этому конфликту интервентов (гл. VI). В документах выявлена также роль французов во всей этой эпопее. По замечанию Попова, "французы выступали в роли коммерсантов par excellence". Впрочем, на этот счет материалов опубликовано сравнительно немного. Очень интересны многочисленные документы, рисующие отношение к интервенции закавказских "самостийных" правительств. Заискивание и обивание порогов, полное раболепство - вот что встретили англичане одинаково у всех местных национальных белых правительств. Англичане учли это отношение к интервенции. Они также прекрасно использовали непрестанную националистическую борьбу между местными республиками. Все это позволило им "овладеть краем в буквальном смысле этого слова голыми руками". Британское командование, по замечанию автора, появилось здесь "налегке" и только с течением времени стянуло в Закавказье значительные военные силы.
Пребывание англичан в Закавказье ознаменовалось убийством 26 бакинских комиссаров. Этому позорнейшему преступлению английских интервентов, в содружестве с социалистическими партиями в Закавказье, посвящена довольно большая литература. Впервые расследованием обстоятельств исчезновения "26" занялся Вадим Чайкин (эсер, член Учредительного собрания). С большой смелостью и энергией, подвергаясь огромному риску, В. Чайкин по горячим следам предпринял тщательное расследование всего дела, и результаты своих изысканий опубликовал в газете "Знамя Труда" (12/III - 19). Позже по этому поводу В. Чайкин выпустил целую книгу2 . Он рассказывает, что решился предпринять расследование этого дела с целью рассеять "чудовищную клевету", будто бы гибель большевистских комиссаров была актом политической мести со стороны бакинских социалистических организаций. Эту цель В. Чайкин осуществил очень плохо. "Чудовищная клевета" не только не была рассеяна, но получила новые веские доказательства своей достоверности. Зато в другом направлении В. Чайкин достиг многого. Прежде всего, он точно установил факт убийства "26" и лживость официальной английской версии об увозе бакинских комиссаров в Индию. Кроме того, расследование Чайкина явилось ярким, не оставляющим никакого сомнения доказательством полной ответственности английского командования в гибели "26".
Существенным дополнением к книге Чайкина служит статья Мих. Лившица "Кто виноват", помещенная в сборнике "Памяти 26"3 . Сопоставляя данные, собранные Чайкиным, с некоторыми, впервые публикуемыми документами. Лившиц приходит к выводу, что, кроме неоспоримой вины англичан, солидная доля ответственности в убийстве ложится и на бакинских эсеров. В связи с происходившим в 1926 г. процессом Ф. Фунтикова, бывшего председателя Временного закаспийского правительства, одного из главных виновников расправы, - статья
1 NN 6 - 7, 8 и 9 за 1923 г.
2 "К истории российской революции", вып. I. Казнь 26 бакинских комиссаров. Баку, 1920 г. Переиздано в Москве в 1922 г.
3 1922 г.
Лившица была переиздана отдельной брошюрой с приложением дневника Фунтикова1 . Этот интересный документ "Дневником" называется неудачно. Так он обозначен в "Красноводском деле убийц 26-ти". В действительности же это ни по существу, ни по форме не дневник, а скорее своеобразная докладная записка Фунтикова какому-то влиятельному лицу. "Дневник" дает яркую картину колониального режима англичан в оккупированном ими районе.
Основные сведения об убийстве "26" приведены в заметке Д. Кина "Бакинские комиссары"2 . Кроме того, по этому вопросу напечатано много воспоминаний, касающихся, главным образом, личных характеристик погибших и их деятельности.
В. Чайкин, занимаясь вопросом о расстреле "26", упоминает и о другом случае "проявления жестокого самовластия британского командования на чужой территории"; о пленении в городе Красноводске группы граждан (65 чел.) и насильственном увозе их в Персию. О судьбе увезенных Чайкину не удалось собрать сведений. Затронутый им вопрос слегка освещен в воспоминаниях одного из арестованных Е. Рабиновича, напечатанных в "Пролетарской Революции"3
Возвращаясь к работам, касающимся не отдельных моментов английской интервенции, а общей ее истории, укажем на очень хорошую работу Я. Шафир, относящуюся к Грузии ("Очерки Грузинской Жиронды")4 . В этой книге дается краткая история Грузии от начала февральской революции до окончательного установления советской власти, при чем период английской интервенции охарактеризован особенно подробно. Л. Шафир приводит богатейший материал, изобличающий контр-революционную роль правительства грузинских меньшевиков; их неослабное стремление, во что бы то ни стало добиться интервенции, их низкопоклонство и раболепство перед англичанами, В то же время в книге приведены образчики поведения англичан, чувствовавших себя на Кавказе, словно в побежденной стране. Из публикуемых в книге документов особый интерес представляет записка А. Чхенкели: "Союзники, Россия и право наций на самоопределение". В этой записке Чхенкели убеждает Лигу Наций, что единственный путь для гарантирования самоопределения народов и прекращения в России анархии это путь интервенции, путь жестокой блокады Великороссии и военного наступления союзных войск.
Несколько статей об английской интервенции на юге принадлежат В. А. Гурко - Кряжину. Самая интересная из них - "Английская интервенция в Закаспии и Закавказье"5 . Эта статья написана, главным образом, на основании следственных материалов Верховного Суда СССР, к которым автор получил доступ в качестве историка-эксперта по делу Ф. Фунтикова.
Автор анализирует официальную точку зрения Англии на причины интервенции. По официальной английской версии интервенция вызывалась исключительно опасением возможного вторжения в Индию турецко-германских войск через фронт, обнаженный ушедшей русской армией. Гурко-Кряжин опровергает эту точку зрения и стремится доказать мифичность таких "опасений", между тем, как недавно он сам стоял на "английской" точке зрения4 . Нам кажется, что если ошибочной была первоначальная позиция автора, то теперь совершенно устраняя значение такого рода стратегических соображений англичан, он впадает в новую крайность. Это не уменьшает убедительности доказательства Гурко-Кряжина относительно стремления англичан окончательно подчинить себе Персию и изолировать ее и Афганистан от революционной России. Кроме этой основной причины, имело значение и стремление использовать интервенцию, как оплот вооруженной борьбы с большевиками для всех антисоветских партий. Статья рассматривает также вопросы, связанные с вторжением англичан в Каспийское море и с их деятельностью и планами в Средней Азии. Есть кое-какой новый неопубликованный материал и об общем характере интервенции. Слабое место этой обстоятельной статьи - недооценка устремлений Англии к нефтяным рессурсам Кавказа и вообще ее экономической заинтересованности на Кавказе. В общем со статьей Гурко-Кряжина необходимо познакомиться всякому приступающему к серьезному изучению вопросов интервенции.
Краткие сведения об английской интервенции на Кавказе и в Закаспийской области приведены в уже знакомой нам статье Ф. Костяева "Интервенция на
1 Тифлис. 1926 г.
2 Большая Советская Энциклопедия, т. IV.
3 N 11 (34) за 1924 г.
4 ГИЗ, 1925, с предисл. Л. Троцкого. Книга представляет из себя переработку двух книжек того же автора: "Гражданская война в России и меньшевистская Грузия" и "Тайны меньшевистского царства" (1921 и 1922 г.).
5 "Историк Марксист" N2 1926 г. См. его "Краткую историю Персии" М. 1925 г.
юге России". Конец статьи, касающийся англичан, удачнее, чем начало, где речь идет о французской интервенции. Это же относится и к приложениям: те из них, которые касаются англичан, - полнее, интереснее и не столь часто публиковались раньше, как приложения, относящиеся к французской интервенции.
Большое значение имеет работа А. Мелькумова (Материалы революционного движения в Туркмении 1904 - 1919 г.), изданная Истиартом ЦК" КПТ1 . Участник описываемых событий Мелькумов собрал богатейший материал по истории гражданской войны в Туркестане, включая сюда и историю английской интервенции. Об этом последнем периоде речь идет в особой главе (VIII). Здесь собрано большое количество газетных вырезок, касающихся деятельности англичан в Закаспийской области и их взаимоотношений с временным закаспийским правительством Ф. Фунтикова. Более подробно, в виде связного обзора, с попутным цитированием некоторых документов, описана деятельность подпольной коммунистической организации.
К числу местных изданий, кроме книги Мелькумова, принадлежит выпущенная тем же Истпартом "Красная Летопись Туркестана"2 . Этот сборник содержит ряд воспоминаний участников гражданской войны, описывающих, между прочим, и деятельность англичан в оккупированных областях. Воспоминания не все одинаково содержательны, но в некоторых имеются довольно интересные фактические данные. В целом все же книга не имеет большого значения.
Гораздо важнее сборники статей, речей и писем двух крупнейших местных работников: "Статьи и речи С. Г. Шаумяна3 и "Статьи и письма" Нариманова4 . В этих сборниках содержится очень богатый материал как для выяснения фактической стороны событий, так особенно и для правильной их оценки.
Наконец, еще одна публикация, сделанная "Красным Архивом": "Демократическое Правительство Грузии и английское командование" (с предисловием С. Сеф)5 . Это исключительно ценное собрание документов извлекло из уцелевших остатков архива канцелярии председателя Грузинского правительства, и представляет из себя девять протоколов переговоров председателя правительства с английскими генералами в феврале-сентябре 1919 года. Сюда же приложен и меморандум грузинской социалистической делегации на Люцернской конференции для рабочей фракции палаты общин. Главный интерес всех этих материалов заключается в характеристике позиции английского командования в конфликте между Грузией и Деникиным. Под нажимом английского командования грузинское правительство постепенно скатывалось к активной помощи и содружеству, сначала с Деникиным, а потом с Врангелем. Кроме того, в документах прекрасно обрисовано полное раболепства отношение Грузинского правительства к английскому командованию: смещение высших военных чинов, провинившихся перед английским командованием, согласие на передачу англичанам и контроля, и даже управления Закавказскими железными дорогами, унизительные декларации в печати и т. д.
Эмигрантская белая литература об английской интервенции на Кавказе не богата. В то время, как о периоде французской интервенции в Крыму и особенно в Одессе, которая гостеприимно приняла целые полчища бежавших с севера белогвардейских общественных деятелей, журналистов и литераторов, сохранилось множество мемуаров, - об интервенции англичан не напечатано почти ничего. Только Деникин и Лукомский в уже знакомых нам работах касаются более или менее подробно истории английской интервенции.
Деникин неоднократно возвращается к английской политике в Закавказье. Редко изменяя своей сдержанной манере письма, он здесь не может скрыть горького разочарования. Первое полугодие английской оккупации Закавказья, по признанию самого Деникина, наглядно показало, что "ни одна из тех задач, которые провозгласили англичане или которые приписывались им общественным мнением юга России и Закавказских новообразований, исполнена не была". Русский Национальный Совет в Батуме откровенно признал, что англичане явились в Закавказье "для преследования своекорыстных не только экономических, но и политических целей". Деникин приводит много примеров для иллюстрации как тех, так и других целей. Беспощадная эксплоатация богатого края, расчленение "Единой России", упрочение своего влияния в Закавказье и соседних районах - вот цели англичан. Деникина больше всего поражает "двойственность" англий-
1 Ташкент 1924 г.
2 Ташкент, 1923 г.
3 Изд. "Бакинский Рабочий" 1925 г.
4 Центроиздат, 1925 г.
5 Т. XXI, 1927 г.
ской политики: с одной стороны, щедрая помощь белым армиям, - с другой, неприкрытая борьба против основных принципов этой самой белой армии. Глава белой армии не мог понять, что помощь англичан дается совсем не для воссоздания России, а только для борьбы с большевиками. Сообщения Деникина об английской интервенции, несмотря на всю осторожность и скупость изложения, дают историку большой материал.
Лукомский, подобно Деникину, повествует, что с представителями английского командования при ставке командования добровольческой армии существовали все время неизменные дружеские отношения. Была, казалось бы, полная договоренность. Зато с английским командованием в Закавказье никак не удавалось спеться, и трения здесь не прекращались. С первых же дней появления англичан в Закавказье они начали проводить анти-деникинскую политику среди "краевых национальных правительств". У Лукомского, как и у Деникина приведено много примеров стремления англичан поддержать сепаратизм Грузии и Азербайджана. Подробно изложена история конфликта, разгоревшегося из-за Сочинского округа, который англичане, по словам руководителей Добрармии, во что бы то ни стало хотели сохранить за Грузией. Причинам противоречивой политики англичан Лукомский не дает сколько-нибудь серьезного об'яснения. То ли екатеринодарские представители англичан были просто лучшие политики, чем их закавказские коллеги, то ли у Англии вообще не было ясной линии поведения в вопросе о помощи антибольшевистскому движению на юге России.
Второстепенное значение имеют пространные мемуары Б. Байкова1 , одного из руководителей образовавшегося на Кавказе "Русского Национального Комитета". Байков подробно описывает всю историю Закавказья во время революции и гражданской войны. Лишь в одном случае он лаконичен до крайности: когда речь идет об англичанах, появившихся в Закавказье. Однако здесь он успевает рассказать о случайно виденных им документах, попавших будто бы в руки большевиков и показывающих с неопровержимой достоверностью, что у немцев были подробнейшим образом разработаны планы вторжения в великобританские владения в Индии через бывший юго-восточный фронт России. Официальная позиция англичан относительно причин интервенции, казалось бы, получает благодаря Б. Байкову новое подтверждение.
Укажем, наконец, на составленный Н. Вороновичем сборник материалов и документов о крестьянском движении в Черноморской губернии2 . Кое-какие документы здесь говорят об отношении английского командования к повстанческому движению. Документы эти относятся к 1919 и 1920 годам.
В заключение остановимся на переведенной на русский язык книге английского генерала, руководителя авантюристической экспедиции англичан в районе Баку - на книге Денстервиля3. По словам автора, книга написана не для стратегов и тактиков, а чтобы быть "интересной для всех". Очевидно, с этой целью Денстервиль облек изложение в форму, приближающуюся к уголовному роману. Этот типичный колониальный вояка с исключительным цинизмом повествует о своих похождениях в качестве руководителя экспедиции. Он подробно рассказывает о своем участии в подготовке свержения советской власти, о материальной поддержке эсерам и дашнакцанам, оказываемой для осуществления этого переворота, о широких планах борьбы с советской властью в пределах всего Закавказья, о взаимоотношениях англичан и контр-революционного отряда Бичерахова и т. д.
В общем книга Денстервиля очень важный источник для историка английской интервенции.
(Продолжение следует).
1 "Воспоминания о революции в Закавказье" (1917 - 1920 г). "Архив Русской Революции", т. IX.
2 "Зеленая книга". Прага. 1921 г., стр. 166.
3 "Британский империализм в Баку и Персии 1917 - 1918 г." Изд. "Советский Кавказ".
New publications: |
Popular with readers: |
News from other countries: |
Editorial Contacts | |
About · News · For Advertisers |
Digital Library of Ukraine ® All rights reserved.
2009-2024, ELIBRARY.COM.UA is a part of Libmonster, international library network (open map) Keeping the heritage of Ukraine |