В редакцию поступил ряд статей и заметок по вопросу об основном экономическом законе феодализма, часть которых уже напечатана в предыдущих номерах журнала. Не имея возможности опубликовать остальные рукописи, редакция помещает ниже их краткий обзор.

И. Я. Бодякшин (Москва) считает, что при определении основного закона феодализма упускается из виду положение Маркса о феодальной земельной собственности и внеэкономическом принуждении как необходимых моментах феодальной формы эксплуатации. И. Я. Бодякшин предлагает следующую формулировку закона: неутомимая жажда извлечения земельными собственниками прибавочного продукта от эксплуатации крепостных крестьян в форме феодальной ренты путем внеэкономического принуждения, путем личной зависимости крепостных крестьян от феодалов, путем разорения и обнищания большинства феодального крестьянства, путем ведения феодальных войн для захвата чужих земель, скота, челяди, а также обложения покоренных народов данью. И. Я. Бодякшин поддерживает точку зрения Б. Ф. Поршнева об увеличении нормы эксплуатации на протяжении всей феодальной эпохи.

И. Б. Блиндер (Ташкент) считает неправомерной попытку авторов названных статей дать определение основного экономического закона феодализма, отвлекаясь от цели феодального способа производства и средств ее достижения. Самая цель феодального производства, по его мнению, неправильно определена как производство и присвоение феодальной ренты. Не прибавочный продукт, не феодальная рента, а самый продукт является целью феодального производства. Энгельс указывал, что цель феодального производства заключается в непосредственном потреблении продукта самим производителем или его феодальным господином. Феодальная же рента является средством к достижению этой цели. В феодальном производстве, кроме господского хозяйства феодала, участвовало и мелкое крестьянское хозяйство, основанное на личном труде крестьянина-собственника, и ремесленное производство феодального города. Более того, развитие производительных сил, расширенное воспроизводство осуществлялось в большей мере как раз хозяйствами мелких производителей деревни и города.

Стимулом для развития производительных сия, расширенного воспроизводства в феодальном обществе было удовлетворение потребностей производителя и его феодального господина.

Никола Николой (София) резко критикует статью М. Н. Меймана и С. Д. Сказкина и поддерживает точку зрения Б. Ф. Поршнева об усилении феодальной эксплуатации путем смены форм ренты как основном экономическом законе феодализма. Основной экономический закон можно сформулировать приблизительно так: обеспечение феодальной ренты со стороны феодалов путем усиления эксплуатации лично зависимого населения, путем ведения войн для захвата и ограбления чужих территорий и населения. Смена форм феодальной ренты обусловливается развитием производительных сил и товарного производства. Нельзя отрицать тот факт, что каждая следующая форма феодальной ренты ведет к усилению эксплуатации. Иначе каким образом мы могли бы объяснить удовлетворение постоянно растущего круга потребностей феодалов? Смена форм феодальной ренты не является результатом усиления эксплуатации, а продиктована объективным процессом развития феодального производства. Само же усиление эксплуатации является результатом этой смены. Неверно утверждение

И. С. Кона, что феодальная рента не может все время расти, а эксплуатация - усиливаться, так как иначе "накопление в крестьянском хозяйстве было бы невозможно" ("Вопросы истории". 1954, N 5, стр. 115). Расширенное воспроизводство не типично для докапиталистических формаций. Оно не является непременным условием существования феодального хозяйства. Для него характерно простое воспроизводство. В этом нас убеждают длительный застой и низкий уровень производительных сил в феодальную эпоху. На это не раз указывал Маркс.

Чем другим можно объяснить многочисленные крестьянские восстания, принимавшие очень упорный и острый характер (восстания в Италии в XIII в., в Англии и Франции в конце XIV в., в Чехии в XV в., в Германии в начале XVI в.), если не чрезмерным усилением эксплуатации крепостного крестьянства со стороны феодалов?

М. Н. Мейман и С. Д. Сказкин, продолжает Н. Николов, находят неправильным утверждение Б. Ф. Поршнева о том, что "одним из важных проявлений основного экономического закона феодализма являлось стремление феодалов оттягать друг у друга территорию и население" ("Вопросы истории". 1953, N 6, стр. 60). Но в таком случае возникает вопрос: если войны при феодализме в действительности не являются средством усиления экономической мощи и отсюда военного могущества феодалов, то не отрицаем ли мы этим марксистское положение о том, что причиной возникновения войн являются именно экономические и политические условия феодальной эпохи? Получается, что происхождение войн мы должны объяснять природой феодалов, их склонностью воевать, возможно, просто так, для развлечения.

Я. Д. Серовайский (Алма-Ата) также считает ошибочным утверждение М. Н. Меймана и С. Д. Сказкина, что увеличение нормы ренты не является закономерным явлением при феодализме, поскольку оно якобы не связано с прогрессивными тенденциями данной формации и противоречит им. Свои выводы Я. Д. Серовайский формулирует так:

1. Возраставшее производство прибавочного продукта служило объективной предпосылкой для увеличения ренты. В процессе развития феодального общества эта возможность претворялась в действительность. Поэтому возрастание ренты нельзя не учитывать при определении основного экономического закона феодализма.

2. В период генезиса феодализма возрастание ренты осуществлялось главным образом за счет увеличения количества феодально-зависимого населения.

3. С завершением феодализации и превращением всей земли в феодальную собственность последующее возрастание ренты происходило главным образом за счет усиления эксплуатации населения, уже (находившегося в состояния" феодальной зависимости. Предпосылкой этому служило дальнейшее развитие производительных сил в рамках феодального строя.

4. Основной отраслью хозяйства при феодализме было земледелие. Увеличение производительности земледельческого труда представляло основу роста производительных сил данной формации. Поэтому главным резервом увеличения ренты являлся продукт прибавочного труда зависимых земледельцев-крестьян. Пути, формы и средства его присвоение, а также порядок его распределения среди представителей господствующего класса изменялись в ходе развития феодального общества в каждой стране.

5. Благодаря росту производительности земледельческого труда ремесло выделяется в самостоятельную отрасль хозяйственной деятельности и получает возможность дальнейшего развитая. Появляются города с ремесленным и торговым населением, развивается товарное производство. Эти изменения в экономике феодального общества создают новые возможности роста ренты. Последняя в качестве экономической формы реализации феодальной собственности на землю имеет тенденцию к непосредственному поглощению прибавочного продукта, создававшегося ремесленным населением, а также всякой другой прибыли, основой присвоения которой при феодализме не являлась собственность ни землю. Расширение ренты за счет новых источников приводило к усложнению ее структуры, в которой отражалась усложнившаяся структура самого феодального общества.

6. Расширение ренты за счет присвоения возрастающего прибавочного продукта земледельческого и неземледельческого труда обостряло основное противоречие феодального строя - противоречие между феодальной собственностью и характером производства.

7. Отказ рассматривать возрастание нормы ренты как закономерное явление при феодализме должен неизбежно привести к преуменьшению размеров эксплуатации в период господства данной формации, между тем она в этот период почти такая же жестокая, как я при рабстве. Такая точка зрения лишает возможности правильно осветить важнейший этап развития феодального общества - развитие феодализма вглубь.

8. Изучение основного экономического закона феодализма выдвигает перед советскими историками и экономистами задачу исследовать "а конкретном материале развитие феодальной ренты. Такого рода исследования следует, по мнению Я. Д. Серовайского, предпринимать в двух направлениях: 2) изучение структуры ренты и 2) изучение порядка ее распределения.

А. И. Коробочко и С. И. Лерман (Гомель) возражают против точки зрения М. Я. Сюзюмова, который считает экономическим законом, определяющим хозяйственную деятельность всех собственников и владельцев средств производства в феодальном обществе, "tandesmassige Existenz" - обеспечение жизненного уровня, приличествующего положению в обществе и соответствующего условиям хозяйственной деятельности данного сословии. "Нет никаких оснований полагать, - пишут они, - что в классовом антагонистическом обществе, в котором средства производства находятся в руках эксплуататорского господствующего класса, производство учитывает интересы (непосредственных производителей. Эти интересы могли учитываться лишь постольку, поскольку эксплуатируемые своей борьбой заставляли феодалов считаться с ними (об этом ясно говорит, например, история фиксации повинностей крестьян в раннее средневековье), и постольку, поскольку это необходимо было для обеспечения беспрепятственной и бесперебойной эксплуатации. Слова Генриха IV, обращенные к одному из его офицеров: "Если разорят мой народ, кто будет платить ваши пенсионы, господа?", - ясно показывают, что он понимал, что для того, чтобы крестьянин был исправным налогоплательщиком и плательщиком (ренты, он должен обладать известным прожиточным минимумом".

А. И. Коробочко и С. И. Лерман не согласны с формулировкой основного экономического закона феодализма, данной Б. Ф. Поршневым. Предлагая включить в формулировку этого закона возрастание феодальной ренты посредством перехода от одной формы ренты к другой, Б. Ф. Поршнев не учитывает того, что ни одна форма ренты не выступала в чистом виде и что нередко вместо перехода от низшей формы ренты к более высокой имело место обратное явление. Что же касается возрастания ренты за счет увеличения территории и числа зависимых крестьян в ходе междоусобий, то это возрастание происходило за счет уменьшения территории и числа зависимых крестьян у других феодалов и не означало увеличения общей массы ренты.

Формулировка основного экономического закона феодализма, данная М. Н. Мейманом и С. Д. Сказкиным, по мнению А. И. Коробочко и С. И. Лермана, также неудовлетворительна. Она должна включать указание на присвоение феодальным собственником земли феодальной ренты посредством эксплуатации крепостных и феодально-зависимых производителей, владеющих орудиями производства и ведущих самостоятельное хозяйство на основе низкой и рутинной техники.

По вопросу об усилении эксплуатации при феодализме А. И. Коробочко и С. И. Лерман возражают М. Н. Мейману и С. Д. Сказкину: нельзя игнорировать то обстоятельство, что в период позднего феодализма имел место необычайный подъем антифеодальных выступлений, вызванный, несомненно, усилением феодальной эксплуатации. Известно, что отмеченный Ф. Энгельсом в работе "Марка" "поворот к лучшему" в положении крестьянства не был продолжительным. Уже в XIV - XV вв. начался "новый нажим на крестьян, увеличение оброков и барщины, возобновившееся и все растущее стремление превратить свободных крестьян в зависимых, зависимых в крепостных, а общинную землю марки в господскую землю"¹ . О том, что это явление не было чисто немецким, свидетельствует вся история Восточной и Центральной Европы этой эпохи.

М. Я. Сюзюмов (Свердловск) полемизирует с критиком его статьи Е. В. Гутновой (см. "Вопросы истории". 1954, N 8). Он замечает: "Разве теория, которая считает, что феодальная рента определяет все средневековое производство, не есть чудовищная идеализация исторической роли помещика в строении всей средневековой культуры?

¹ Ф. Энгельс. Крестьянская война в Германии. М. 1952, стр. 124.

Не плеть помещика определяла, давала направление средневековому общественному производству, а сословия, которые так или иначе владели средствами производства или условиями труда, которые вели свое мелкое хозяйство в своих сословных интересах, отчаянно борясь в то же время с другими сословиями за долю в присвоении. Развитие феодального общества совершалось не в интересах помещика. С каждым десятилетием все больше в больше средств производства переходило в руки горожан, и именно горожане усиливали свое положение в обществе за счет первых двух сословий, пока наконец они не усилились и окрепли до такой степени, что стало возможным поставить вопрос о власти".

Закон феодальной ренты не мог определить развития городского производства, собственность на землю не играла там решающей роли. Выходит, что для феодальной эпохи нужен не один основной экономический закон, а два, а может быть, и несколько (для свободного крестьянства и т. д.). Это равносильно отказу от признания, что у определенной формации есть свой основной экономический закон. Е. В. Гутнова считает, что для крестьян нельзя пользоваться понятием "standesmassige Existenz", поскольку крестьяне эксплуатировались и поскольку вообще жизненный уровень их был различен. Но ведь и ремесленники тоже жестоко эксплуатировались, ведь и среди ремесленников даже одного цеха жизненный уровень был неодинаков. И, тем не менее, для города Е. В. Гутнова не отрицает наличие "standesmassige Existenz". М. Я. Сюзюмов поясняет, что, говоря о "приличествующем положении", он вовсе не утверждал, что все члены сословия жили одинаково. Большинство крестьян и ремесленников жили далеко не так, как приличествовало бы их сословиям. То же самое можно сказать и о большинстве рыцарей и клириков. Но, тем не менее, целью хозяйственной деятельности являлось именно стремление поддержать уровень своей жизни на приличествующем своему положению уровне. Положение феодала на феодальной лестнице определялось не абсолютными размерами ренты, а, как и всякого государя, количеством подданных. Эксплуатация крестьян имела иные цели, чем жажда прибавочной стоимости как таковой.

В заключение М. Я. Сюзюмов еще раз подчеркивает мысль, что не в эксплуатации нужно видеть основное для экономического закона, а в целях мелкого самостоятельного хозяйства собственников средств производства. Именно наделение непосредственного производителя "средствами производства вообще и землею в частности" необходимо для феодального хозяйства² . Закономерности, указываемые Е. В. Гутновой, относятся скорее только к барщинному хозяйству XVIII-XIX вв., чем к феодальному способу производства в целом.

Формулировка, защищаемая Е. В. Гутновой, нацеливает внимание историков на изучение гнета со стороны феодалов и противодействия этому гнету со стороны крестьян. Главная же задача историков, по мнению М. Я. Сюзюмова, состоит в исследовании созидательной деятельности сословий, ведущих свое мелкое хозяйство и в условиях ужасающего гнета со стороны феодалов создающих культурные и материальные ценности, подготовляющих условия для замены феодального способа производства более прогрессивным, для свержения феодального гнета.

Б. М. Лавровский (Москва) пишет: "Б. Ф. Поршнев прав, что ключом к пониманию экономического закона феодализма и закономерностей развития феодальной собственности, связанных со сменой форм феодальной и развитием капиталистической ренты, является теория ренты, развитая Марксом в "Капитале".

Однако формулирование Б. Ф. Поршневым основного экономического закона феодализма с включением в него возрастания нормы феодальной ренты при смене ее различных форм находится в противоречии с реальной действительностью и с указанной Марксом в 24-й и 47-й главах "Капитала" важной закономерностью. Существо этой закономерности заключается в росте владельческих прав крестьян в связи со сменой форм феодальной ренты, особенно в связи с переходом к последней, денежной форме феодальной ренты и ее дальнейшим развитием, которое приводит к превращению крестьянских наделов в полную собственность крестьян. Между тем постулируемое Б. Ф. Поршневым возрастание нормы феодальной ренты должно было бы вести к обратному к ослаблению владельческий прав крестьян и к их экспроприации еще в рамках феодального общества.

² См. В. И. Ленин. Соч. Т. 3, стр. 158.

В статье М. Н. Меймана и С. Д. Сказкина имеется, в свою очередь, ряд спорных, а подчас и неверных положений, требующих разъяснения и устранения в результате научной полемики. В частности, эти авторы вкладывают в понятие "закон" весьма различное, двоякое содержание, рассматривая его то как "сущность и цель" данного способа производства, то в смысле "Naturgesetze" - "естественных законов" его развития³ .

Закономерность и динамика перемен, происходящих в феодальных поземельных и рентных отношениях, должны быть включены в определение основного экономического закона феодализма. Закон смены форм феодальной ренты в их влиянии на феодальную собственность можно рассматривать в качестве основного экономического закона феодализма, поскольку этот закон действительно отражает объективные, происходящие независимо от воли людей, процессы феодального способа производства. Он устанавливает наличие определенного соотношения между характером производительных сил, производственных отношений и феодальной формой собственности на землю, являющейся основой феодализма.

На определенной стадии развития феодального общества феодальная собственность и вытекающие из нее формы феодальной ренты гарантируют существование непосредственных производителей, обеспечивают их прикрепление к земле и вместе с тем "апроприируют" им землю, на которой феодально-зависимые крестьяне ведут свое самостоятельное хозяйство. При дальнейшем развития, а затем и разложении феодализма, при зарождении в недрах феодального общества зачатков капиталистического производства ниши экономим", связывающие между собою феодалов и зависимых крестьян - два основных класса единого феодального общества, - меняют свой прежний характер, нарастают классовые противоречия, усиливается классовая борьба. Единство производительных сия я производственных отношений, характерное для феодального способа производства, и их определенное соотношение с формой собственности, то есть с феодальной собственностью на землю, являющейся основой феодализма, нарушается. Феодальная собственность и вытекающие из нее формы феодальной ренты становятся препятствием для дальнейшего развития производительных сил. Развитие самостоятельного крестьянского хозяйства в недрах феодальной экономики способствует разложению феодальной собственности на землю со всеми проистекающими отсюда последствиями.

Развитие крестьянского хозяйства и рост владельческих прав крестьян вели к ослаблению феодальной эксплуатации, к уменьшению феодальной зависимости крестьян как в хозяйственном, так и в правовом отношениях.

Далее В. М. Лавровский пишет, что М. Н. Мейман и С. Д. Сказкин критикуя Б. Ф. Поршнева, "иногда не без основания, за (неоправданные аналогии с капитализмом, сами обнаруживают склонность к несколько упрощенному пониманию вопроса о феодальной собственности как основе феодальной эксплуатации крепостных и феодально-зависимых крестьян. Поэтому с некоторыми их формулировками нельзя согласиться. Так, например, М. Н. Мейман и С. Д. Сказкин, подобно Б. Ф. Поршневу, определяют феодальную ренту как "экономическую форму реализации собственности феодала на землю и неполной собственности на крепостных" ("Вопросы истории". 1954, N 2, стр. 79). Эта формулировка требует уточнения. Она чересчур статична и не выражает самого существа той закономерной, функциональной зависимости, которая существует между верховным (но отнюдь не исключительным) правом собственности феодала и владельческими правами крестьян, которые изменяются вместе со сменой форм феодальной ренты. Феодальную ренту следует рассматривать в качестве экономической формы реализации не только собственности феодала на землю, но и владельческих

³ По мнению В. М. Лавровского, глубоко не прав один из критиков статьи М. Н. Меймана и С. Д. Сказкина, М. С. Телепенин, считающий основным экономическим законом общественной формации лишь такой закон, который "раскрывает цель общественного производства данной эпохи и средства, которыми достигается эта цель" ("Вопросы истории". 1954, N 7, стр. 124). Рассмотрение развития экономической формации как естественно-исторического процесса Ленин, как известно, считал "основной идеей" "Капитала" (В. И. Ленин. Соч. Т. 1, стр. 118 - 119). Поэтому нельзя ограничиться рассмотрением сущности и цели данного способа производства. Речь идет о законах развития данной формации, не только о ее сущности и цели. Перед нами весьма важная теоретическая проблема, которую обходит М. С. Телепенин в своих интересных и в основном правильных замечаниях на статьи Б. Ф. Поршнева, М. Н. Меймана и С. Д. Сказкина.

прав крестьян, то есть их неполной, скрытой за "феодальными вывесками" "феодальной собственности" на землю, или, еще точнее, условий феодального крестьянского держания, изменяющихся вместе со сменой форм феодальной ренты. Феодальная рента является выражением не только обязанностей крестьянина нести отработочную ренту либо уплачивать продуктовую или денежную ренту, но и крестьянских владельческих прав на землю. Феодальную ренту скорее можно выводить не из "неполной собственности на крепостных", а из неполной феодальной собственности крепостных крестьян на землю и верховной (но тоже феодальной) собственности феодала на землю. Что касается неполной собственности феодала на крепостных, то она, очевидно, прекращает свое существование на той стадии развития феодального способа производства, которую имеет в виду Маркс во втором разделе 24-й главы "Капитала", указывая, что вслед за исчезновением крепостной зависимости подавляющее большинство населения состоит из свободных крестьян, ведущих самостоятельное хозяйство, за какими бы феодальными вывесками ни скрывалась их собственность. Тем не менее эти крестьяне продолжают платить феодальную ренту (ее последнюю, денежную форму), которая, однако, отнюдь не является - во всяком случае, на данной стадии развития - реализацией "неполной собственности на крепостных", ибо такой собственности уже не имеется.

Необходимо, в частности, правильно истолковать положение Маркса о том, что при денежной ренте традиционное обычно-правовое отношение между зависимым непосредственным производителем, владеющим частью земли и обрабатывающим ее, и земельным собственником необходимо превращается в договорное, чисто оброчное денежное отношение, а возделыватель-владелец фактически становится простым арендатором. Понимая это место буквально, М. Н. Мейман и С. Д. Сказкин пишут, что крестьяне (при переходе к денежной ренте) фактически становятся арендаторами. Мало того, они добавляют, что с переходом к денежной рейте "из зажиточного крестьянства выделялись капиталистические арендаторы". Ни то, ни другое неверно. Как известно, переход к денежной ренте в Англии XIII-XIV вв. еще не влек за собой непосредственного развития капиталистической аренды. Последнее происходит лишь много позже - в XVI-XVIII веках. Появление капиталистических арендаторов является результатом развития капиталистических отношений в деревне и перехода к капиталистической ренте, источником которой была земельная монополия и эксплуатация труда наемных сельскохозяйственных рабочих-батраков, но отнюдь не переход к денежной ренте. Переход к денежной ренте означает рост владельческих прав крестьян. При дальнейшем же развитии денежной ренты традиционный владелец земли может выкупить свое оброчное обязательство (то есть денежную ренту) и превратиться в "независимого крестьянина с полной собственностью на возделываемую им землю". Речь идет "не о превращении крестьянина в арендатора, но о превращении его в полного собственника земли. Между тем замена крестьян-владельцев капиталистическими арендаторами предполагает экспроприацию старых крестьян-владельцев и переход лендлордов - монополистов земли - к капиталистической, а не к денежной ренте. Когда Маркс употребляет приведенное выше выражение "возделыватель-владелец фактически становится простым арендатором", он, очевидно, имеет в виду не экспроприацию, а замену личной зависимости крестьян поземельной. Именно так понимал это место В. И. Ленин⁴ .

В смене форм феодальной ренты и в их влиянии на феодальную собственность, в разложении последней и развитии мелкой крестьянской собственности на землю находят свое отражение основные закономерные тенденции аграрного развития в средние века и в новое время, разложения феодального способа производства и зарождения в его недрах капиталистических отношений. Это более всего подходит, как кажется В. М. Лавровскому, к пониманию экономического закона феодализма не в смысле "сущности", "цели" и принципа феодального способа производства, но в смысле естественного закона (Naturgesetze) его развития, осуществляющегося с необходимостью "естественно-исторического", то есть объективно-закономерного, процесса.

⁴ См. В. И. Ленин. Соч. Т. 3, стр. 143. В. И. Ленин подчеркивает, что денежная рента (см. примеч.) предполагает наличие зависимых крестьян. Лишь переход к капиталистической ренте влечет за собою экспроприацию старых крестьян-владельцев (К. Маркс. Капитал. Т. III. Госполитиздат. 1954, стр. 811).

В. Ф. Алфименков (Смоленск), исходя из высказываний Маркса, предлагает следующее определение основного экономического закона феодальной формации: обеспечение относительно максимального, особенно ярко проявляющегося в роскоши личных услуг удовлетворения материально-духовных потребностей феодалов - цель феодального производства; внеэкономические формы эксплуатации трудящихся (в основном крепостных крестьян) на базе частной феодальной собственности на землю - средство для достижения указанной цели.

В. М. Готлобер (Свердловск) считает, что основной экономический закон, определяя своим действием главные стороны и процессы экономического развития данного общества, не может определять и не определяет всех сторон и всех процессов этого развития. Ряд участников дискуссии забывает это положение, пытаясь дать такую формулировку черт и требований основного экономического закона феодализма, которая могла бы охватить все явления экономического развитая феодального общества. Поэтому В. М. Готлобер считает неправомерной попытку М. Я. Сюзюмова дать такую формулировку основного экономического закона феодализма, которая выражала бы сущность отношений между всеми классами-сословиями феодального общества.

Далее В. М. Готлобер считает, что нельзя не согласиться с Б. Ф. Поршневым в том, что закон феодальной ренты наиболее подходит к понятию основного экономического закона феодализма. Возрастание нормы феодальной ренты является объективной необходимостью развития феодального общества. Вот почему, полагает В. М. Готлобер, не правы те товарищи, которые отдельные факты снижения феодальной ренты с развитием феодального общества пытаются использовать в качестве опровержения закона возрастания нормы феодальной ренты.

Формулировке наиболее общих черт и требований основного экономического закона феодализма может, по мнению В. М. Готлобера, отвечать примерно такая: обеспечение максимального прибавочного продукта в форме феодальной ренты путем роста эксплуатации зависимых крестьян на основе собственности феодалов на землю и неполной собственности их на работников производства - крепостных.

Очевидно, что для периода генезиса феодального общества, расцвета феодализма, эпохи его разложения в гибели эти черты и требования должны быть конкретизированы, В частности, для последнего периода в развитии феодализма весьма важно подчеркнуть резко усиливающееся в обстановке обострившейся классовой борьбы использование государственного аппарата для выколачивания путем многочисленных и постоянно возрастающих налогов дополнительного прибавочного продукта в интересах паразитического потребления господствующего класса.

В. И. Корецкий (Москва) общий недостаток всех основных статей по дискутируемой проблеме - Д. К. Трифонова, Б. Ф. Поршнева, М. Н. Меймана и С. Д. Сказкина - видит в том, что рассмотрение основного экономического закона феодализма ведется в них вне связи с законом обязательного соответствия, не прослеживается действие последнего на различных этапах жизни феодальной формации. В результате остается не выявленным значение основного экономического закона феодализма как закона развития феодальной формации и создается неправильное представление о непрерывном развитии феодального способа производства по восходящей линии.

По мнению В. И. Корецкого, неправильно объяснять возникновение барщинной системы хозяйства, существовавшей в России в течение столетий, усиление закрепощения и феодального гнета в России в XVI в. исключительно внешними факторами - развитием мирового капиталистического рынка. Это не подтверждается и конкретным историческим материалом.

В. И. Корецкий считает усиление закрепощения в XVI в. внутренне обусловленным, закономерным процессом. В закрепощении ярко проявилось действие основного экономического закона феодализма, требовавшего максимального удовлетворения возросших потребностей класса феодалов. Наступление феодалов на крестьян, широко развернувшееся на протяжении всего XVI в., было не чем иным, как попыткой господствующего класса феодалов использовать действие основного экономического закона феодализма в своих интересах. Закрепощение сыграло определенную роль в образовании и укреплении централизованного государства, возникавшего на феодальной основе. Прогрессивные реформы, направленные на укрепление централизации, совершались за счет усиления эксплуатации трудящихся масс. Появление поместной системы, барщины.

усиление закрепощения в конкретных условиях России XVI в. выражали движение феодального способа производства по восходящей линии. Но это был последний этап движения феодализма в России по восходящей линии. С "нового периода" русской истории, начало которого В. И. Ланин относил "примерно" к XVII в., начинается движение феодального способа производства по нисходящей линии. Это обстоятельство обусловливает специфику проявления действия основного экономического закона феодализма в XVI веке, которая заключалась, во-первых, в том, что свои возросшие потребности господствующий класс начинает удовлетворять сейчас не столько за счет увеличения посевных площадей, поднятия нови, хотя это и имеет место, сколько за счет усиления феодальной эксплуатации; во-вторых, феодалы, вводя барщину, связываясь с рынком, в широких масштабах стремятся использовать товарное производство для усиления нажима на крестьян; в-третьих, рост феодальной эксплуатации и использование в своих интересах товарного производства достигаются путем резкого усиления внеэкономического принуждения, находящего выражение в закрепостительной политике централизованного государства, оформляющего юридически в общегосударственном масштабе крепостное право. Усиление закрепощения и увеличение феодального гнета на данном этапе начинают мешать развитию товарного производства, нормальному ходу имущественного расслоения среди крестьянства, чем в дальнейшем создаются исключительно неблагоприятные условия для развития появившихся в XVII веке ростков новых, капиталистических отношений.

Н. П. Смирнов (Клязьма, Московской обл.) посвятил свою статью вопросу о внеэкономическом принуждении при феодализме. Свои выводы он формулирует в следующих пунктах:

1. Общие пределы феодального подчинения непосредственных производителей охватывают как барщинный труд, так и оброк в его двух основных видах: натуральном и денежном. 2. Лишь в первый период феодализма, характеризуемый отработочной формой ренты (барщина), внешней формой феодального господства и порабощения является "внеэкономическое принуждение". 3. Уже во второй период феодализма, характеризуемый как "рента продуктами", отношения феодалов и непосредственных производителей в основном определяются силой экономических отношений "вместо непосредственного принуждения" (внеэкономического). 4. Третий период феодализма - денежной ренты - является периодом его разложения, когда отношения феодалов и производителей регулируются договором. На этом этапе феодальное общество подходит к свободной крестьянской земельной собственности и личной независимости крестьянина или к капиталистическому сельскохозяйственному предприятию.

Таким образом, "внеэкономическое принуждение" есть лишь одна из форм феодального господства и подчинения, характерная для первой, низшей ступени развития феодальной системы хозяйства, вышедшей из рабовладельческой формации и в конечном счете определяемой уровнем развития производительных сил общества. Поэтому "внеэкономическое принуждение" не является категорией, присущей феодализму на всех этапах его развития. Обобщая сложный конкретно-исторический путь человеческого общества в эпоху феодализма, Маркс, определив феодализм как общественную формацию, лежащую между рабовладельчеством и капитализмом, показал и основное направление развития класса крестьян от рабства к личной свободе, ограниченной отношениями эксплуатации крестьян в капиталистическом обществе.

Закрепощение крестьян на Руси в XVI-XVII вв. (этот процесс имел место также в Германии) и действие норм крепостного права в России в XVIII-XIX вв., продолжает Н. П. Смирнов, кажутся противоречащими изложенному выше пониманию развития феодальной системы хозяйства. Конкретный ход исторического процесса в России был действительно более сложным, чем его теоретическая схема. Но задачей всякого исторического исследования (в том числе и исследования крепостного права) является выявление и разбор подлинных причин отклонения конкретного от абстракции.

Закрепощение, крестьян на Руси в XVI-XVII вв. следует объяснять обострением классовой борьбы, вызванной развитием производительных сил и нарастанием противоречий между этими производительными силами и феодальными производственными отношениями. Но недостаточная сила капиталистических элементов в русском обществе XVI-XVII вв. по сравнению с экономической и политической мощью феодалов.

постепенно концентрировавшихся в XIV-XVI вв. вокруг русского национального государства, образование которого ускорялось "интересами обороны от нашествия", привело к тому, что господствующий класс феодалов выделил новую феодальную прослойку - дворянство, - при помощи которой сумел сохранить безраздельно свое политическое господство на Руси. Политическая победа русских феодалов над прогрессивными слоями населения города и деревни, а главное, над крестьянством, привела в хозяйственной жизни страны к торможению внутреннего процесса разложения русского феодализма на последнем его этапе. В частности, в сельском хозяйстве вместо усиления денежно-рентных отношений мы замечаем возврат русских феодалов к методам "внеэкономического принуждения", характерным для отработочной ренты и барщинной системы хозяйства. Поэтому закрепощение крестьян на Руси в XVI-XVII вв. с самого начала было реакционной мерой и шагом назад для русского общества. Сохранение его в течение двух столетий затормозило переход России на капиталистические рельсы, отрицательно влияя на экономическое, политическое и культурное развитие русского народа.

Крепостное право загнало внутрь противоречия феодализма и в ущерб русскому народу помешало их полному разрешению вплоть до Великой Октябрьской социалистической революции.

Анализируя различия конкретного хода развития феодального общества, Энгельс пишет, что в Западной Европе оно привело на этапе денежной ренты к почти полному исчезновению крепостного права. В отношении земель "к востоку от Эльбы" этот процесс личного освобождения крестьян, который успешно протекал в XIII-XV вв., был затем прерван в XVI в. "вторым изданием" ожившего крепостничества. Причем "повсеместное восстановление крепостного права явилось одной из причин, помешавших развитию промышленности в Германии в XVII и XVIII веках"⁵ . Критикуя Маурера, Энгельс отмечал "просвещенный" предрассудок, "будто со времени темного средневековья должен иметь место постоянный прогресс к лучшему. Это мешает... видеть не только антагонистический характер действительного прогресса, но и отдельные случаи регресса"⁶ .

Для оценки сущности крепостного права в последний период феодализма, по мнению Н. П. Смирнова, представляет интерес аналогичное усиление политического гнета господствующим классом для сохранения своих позиций, наблюдаемое при загнивании капитализма (фашизм).

М. П. Герасименко (Львов) указывает: формулировка, даже самая полная, основного экономического закона феодализма сама по себе не решает ни вопроса о генезисе феодализма, ни тем более вопросов о формах феодального производства и его разложения в отдельных странах, хотя познавательное значение общей формулы закона в том и заключается, что она помогает уяснить сущность феодального способа производства в движении, в развитии. Насколько недостаточно краткое определение основного экономического закона феодализма для понимания генезиса этого способа производства, видно хотя бы из того, что Б. Ф. Поршнев, с одной стороны, и М. Н. Мейман и С. Д. Сказкин с другой стороны, одинаково в общем понимая основные черты и стороны феодального производства, приходят к совершенно противоположным выводам об общих тенденциях феодализма. М. В. Колганов справедливо отметил, что эти разноречивые трактовки проистекают "из неправильного понимания генезиса феодализма и феодальной земельной ренты" ("Вопросы истории". 1954, N 9, стр. 73).

История, пишет М. П. Герасименко, знает два основных типа возникновения и развития феодального способа производства. В странах, непосредственно продолжавших развитие древнего Востока, Греции и Рима, феодальный строй вырос на базе разложившегося рабовладельческого строя. В странах Восточной Европы, а также у многих народов Азии естественным базисом развития феодального способа производства был разложившийся первобытно-общинный строй.

Господствующей (не единственной) первоначальной формой производства и фор-

⁵ К. Маркс и Ф. Энгельс. Избранные письма. Огиз. Госполитиздат. 1947, стр. 361.

⁶ Там же.

мой эксплуатации непосредственных производителей в странах первого типа развития феодализма было поместное хозяйство, основанное на барщинном труде (отработочная рента), вытеснявшее все другие формы организации производства. В XIII-XIV вв. развитие производительных сил вступает в острое противоречие с общественной формой производства. Под воздействием классовой борьбы и потребностей развивавшегося товарного производства это противоречие разрешается путем перехода от барщинной к оброчной системе хозяйства, от отработочной ренты к продуктовой и денежной. Тем самым создаются условия зарождения капиталистического уклада, естественным базисом которого было независимое от феодальной собственности производство ремесленников и чиншевых крестьян.

Господствующей первоначальной формой производства в странах второго типа развития феодализма было производство крестьян, связанных и не связанных общинным землевладением, обязанных данью, затем оброком в пользу господствующих классов и их государства. При наличии оживленных экономических связей между странами средневековой Европы страны Восточной Европы не переживали, каждая по-своему, всех промежуточных стадий развития, а могли воспользоваться высшими формами производства. В момент кризиса феодально-барщинной системы в странах Западной Европы и перехода их к оброчному хозяйству в странах Восточной Европы оброчное хозяйство достигает своего высшего уровня развития. Недоразвившееся рабство (холопство) исчезает по мере развития и распространения производства, основанного на труде крестьян-чиншевиков.

Бурное развитие товарного производства и товарно-денежных отношений, начищая с конца XV в., указывает М. П. Герасименко, вызвало переворот в общественном производстве во всех европейских странах. Во главе сил, совершивших этот переворот, были: или буржуазия, подчинявшая себе производство и экспроприировавшая свободных и полусвободных ремесленников и крестьян (классический пример - Англия), или феодальное дворянство, подчинившее своей власти все отрасли производства и закрепостившее ранее свободных и полусвободных производителей.

В тех странах (Восточная Европа), где в эпоху первоначального накопления капитала буржуазия не создала независимой от феодальной собственности своей базы производства, дворяне сами превращаются в предпринимателей, производящих прибыль, подавляя и ограничивая все формы производства, не зависимые от его собственности. Полусвободный крестьянин-чиншевик, сидящий на господской земле, и зависимый ремесленник прикрепляются к земле и своему господину для производства прибавочной стоимости. Прибавочный труд в виде принудительной барщины присваивается собственником земли и не разделяется между классами, так как не существует эксплуататорского класса, не зависимого от собственника главного условия производства- земли. Крепостничество и барщина - это разновидности общественных форм производства прибыли, которые в эпоху капитализма становятся господствующими всюду, где во главе общественного производства стоит класс феодалов с его абсолютной собственностью на землю. Свое полное несоответствие с требованиями закона развития общественных сил, заключает М. П. Герасименко, барщина и крепостничество обнаруживают после промышленного переворота.

С. М. Стам (Саратов), полемизируя с М. В. Колгановым, высказывает, в частности, мнение, что точка зрения последнего ведет к крайнему расширению понятия феодализма, к объявлению феодализмом любых примитивных отношений дани, к признанию в качестве феодальной земельной ренты любых примитивных форм ограбления завоевателями подвластных жителей, права постоя, контрибуции и т. д. Феодализм можно констатировать не тогда, когда свободные крестьяне-собственники платят дань, а тогда, когда крупные землевладельцы завладевают их землей, ставят их в зависимость от себя и присваивают их прибавочный труд. Закрепощение основной массы крестьян, возможное лишь на основе возобладания крупной земельной собственности, - вот начальная грань победившего феодализма. Она же одновременно является и конечной гранью дофеодального периода, определенного в известных "Замечаниях" И. В. Сталина, С. М. Кирова, А. А. Жданова как период, "когда крестьяне не были еще закрепощены"⁷ .

Касаясь вопроса о мелком производстве при феодализме, С. М. Стам указывает,

⁷ Сборник "К изучению истории". Госполитиздат. 1938, стр. 22.

что мелкое производство само по себе, так же как и крупное, еще не определяет способа производства. Понятие "мелкий способ производства", которое употребляют в своей статье М. Н, Мейман и С. Д. Сказкин ("Вопросы истории". 1954, N 2, стр. 76), не имеет реального экономического содержания.

Мелкое или крупное производство - это только та или иная характеристика состояния производительных сил, при этом самая общая. На мелком производстве основывались и рабовладельческий, и феодальный строй, с существенно различными уровнями развития производительных сил. На крупном производстве базируются два столь различных способа производства, как капитализм и социализм. А встречалось крупное производство и при рабовладении, и при феодализме. Ограничиться только тем, что констатировать преобладание мелкого или крупного производства, - значит еще ничего не сказать о производственных отношениях.

Подобно тому как простое мелкое товарное производство неизбежно ведет к возникновению капиталистической собственности, поглощающей мелкую собственность простых товаропроизводителей, так и мелкое натуральное производство на заре феодализма неизбежно вело к возникновению крупной феодальной земельной собственности, поглощавшей мелкую собственность крестьян.

Только такими могли быть общественные результаты появления широкой массы мелких непосредственных производителей-собственников в условиях кризиса рабовладения и господства натурального хозяйства. Крупное феодальное землевладение и крепостничество неотделимы от мелкого натурального крестьянского хозяйства.

В заключение статьи С. М. Стам разбирает вопрос о том, в чем состояла историческая прогрессивность феодализма. Историческая прогрессивность феодализма проявилась не просто в превращении крестьян в свободных собственников (феодализм начинал свое существование с уничтожения мелкой свободной собственности крестьян), а в превращении мелкого натурального производства в товарное, а крестьян - в свободных простых товаропроизводителей.

Рассматривая вопрос об исторической прогрессивности феодализма, не следует забывать глубокой противоречивости прогресса в антагонистическом классовом обществе. К. Маркс, как известно, указывал, что только при социализме "человеческий прогресс перестанет уподобляться тому отвратительному языческому идолу, который не желал пить нектар иначе,' как из черепа убитого"⁸ .

М. Бушмакин (Казань) считает, что авторы опубликованных дискуссионных статей по существу близки друг к другу в понимании основного закона как закона феодальной ренты. М. Бушмакин оспаривает это их мнение.

Основной экономический закон характеризует прогрессивную, движущую вперед данное общество силу. Феодальная рента, производство крепостным крестьянином прибавочного продукта, присваиваемого феодалом, не может быть той прогрессивной силой, которая двигала бы вперед феодальное общество.

Выколачивание феодальной ренты из непосредственных производителей было, по мнению М. Бушмакина, наоборот, силой, задерживающей развитие феодального производства, лишающей непосредственного производителя возможности расширять свое хозяйство. Сам же феодал, присваивавший эту ренту, обычно не вкладывал ее в свое хозяйство, а просто потреблял ее, жил за ее счет, ведя паразитическое существование.

Мелкий производитель стремился создать и действительно, насколько мог, создавал наиболее благоприятные условия для своего хозяйства, для своей работы, стремясь получить максимум продукта своего труда. В процессе этого труда он создавал материальные условия своего существования и существования всего феодального общества, в том числе создавал и ренту, которую присваивал себе феодал.

Поэтому основной экономический закон феодализма следует искать в тех отношениях, которые складывались вокруг мелкого крестьянского хозяйства, в тех силах, которые вырастали здесь и двигали общество вперед.

Сформулировать его, по мнению М. Бушмакина, можно приблизительно так: борьба мелкого самостоятельного производителя за максимально благоприятную организацию своего хозяйства, за получение крестьянином большей части произведенного им продукта, что вело к росту производительных сил и двигало общество вперед, борьба, тесно

⁸ К. Маркс и Ф. Энгельс. Избранные произведения. Т. I. М. 1952, стр. 316.

переплетающаяся с борьбой против феодальной эксплуатации, против присвоения феодалом ренты и ее увеличения.

По мнению, Г. А. Максимовича (Пятигорск), участники дискуссии, формулируя сущность основного экономического закона, ошибочно ищут проявления этого закона исключительно в тех целях, которые имеет производство для феодалов, а не для трудящихся масс. Г. А. Максимович считает, что все стороны проявления основного экономического закона должны рассматриваться в их отношении как к эксплуататорским, так и эксплуатируемым классам.

С этой точки зрения Г. А. Максимович подходит, в частности, к вопросу об исторической прогрессивности феодализма. Он подчеркивает насильственный характер становления феодализма и отрицает прогрессивный характер феодальной земельной собственности по сравнению со свободной земельной собственностью крестьян на заре средневековья. Оспаривает он и прогрессивный характер барщины по сравнению с рабским трудом.

Единственным прогрессивным элементом феодализма было предоставление крепостным крестьянам земельных наделов и известной свободы их хозяйственной деятельности, что отличало крепостничество от рабства и давало возможность крестьянам путем чрезмерного напряжения своего труда обеспечивать свое жалкое существование и поддерживать свое мелкое, малопродуктивное хозяйство.

Такое состояние феодального общества, по мнению Г. А. Максимовича, целиком вытекало из действия в этом обществе его основного экономического закона, выражавшегося в том, что феодалы путем жестокого принуждения выжимали наибольшую долю прибавочного продукта, добываемого тяжелым, чрезмерным трудом крепостных крестьян, оставляя им только ничтожную долю этого продукта, еле хватавшего для жалкого существования и для поддержки, а не улучшения их мелкого, малопродуктивного хозяйства. Такое тяжелое положение трудящихся масс вызывало их частые восстания, но оно также создавало и общую отсталость феодального общества, задерживало его развитие. Поэтому прогрессивным феодальное общество мы можем назвать только в его отношении к рабству, а не по основным чертам его сущности.

С развитием феодализма, полагает Г. А. Максимович, рост городов и их развитие должны были с необходимостью приостановиться, на что совершенно правильно указывают М. Н. Мейман и С. Д. Сказкин. "Возникновение феодализма, - говорят они, - сопровождалось сокращением общественного разделения труда. Городское ремесло и торговля, а вместе с ними и города захирели. Подавляющая часть промышленных продуктов изготовлялась деревенской домашней промышленностью, служившей подсобным промыслом к земледелию" ("Вопросы истории". 1954, N 2, стр. 82). К этому нужно добавить, что причиной упадка городов при развитии феодализма является то, что крепостные крестьяне вследствие жестокой эксплуатации их феодалами имели гораздо меньше продуктов своего хозяйства для продажи их на рынках городов, а следовательно, они имели и меньше средств для покупки ремесленных товаров в городах. Поэтому большой рост городов в древней Руси был не следствием развития феодализма, как совершенно неправильно считают наши историки, а, наоборот, результатом того, что феодализм еще не успел закабалить большинство крестьян, которые были езде свободными производителями сельскохозяйственных продуктов, избытки которых они могли вывозить на рынки городов и обменивать на товары ремесленного производства. С развитием же феодализма города древней Руси, да и весь уровень ее экономики и культуры начинают падать.

С. П. Фигурнов (Москва) останавливается на вопросе об объективной цели производства. Цели людей в производстве и цель производства - совершенно разные вещи. Как выражение направления объективного развития экономической жизни общества, конечного результата производства цель производства составляет главный элемент основного экономического закона данного способа производства. Цель же людей в процессе производства представляет собою преломление в сознании людей объективной цели производства. При этом одна и та же цель производства порождает у различных классов совершенно разные субъективные цели, в зависимости от их роли и места в системе производства. Как субъективный фактор, цели людей не входят в основной экономический закон. Такое разграничение основного экономического закона феодализма и целей людей в процессе феодального производства не только не исключает, а,

наоборот, предполагает необходимость включения в формулировку основного экономического закона феодализма объективной цели феодального производства.

Неправильно считать, что цель феодализма состояла в производстве прибавочного продукта. Производство не было и не могло здесь быть самоцелью. Производство как самоцель, производство для производства становится характерной чертой экономики лишь при капитализме.

Целью феодального производства С. П. Фигурнов считает паразитическое потребление феодалов. Исторические данные показывают, что законом для феодальной экономики было простое, а не расширенное воспроизводство. Весь прибавочный продукт, создаваемый трудом крестьян, здесь, как правило, потреблялся феодалами. Накопление же прибавочного продукта - без чего немыслимо расширенное воспроизводство или совершенно отсутствовало или происходило в незначительных размерах. Поэтому к феодализму вполне относятся слова Маркса о том, что "простое воспроизводство по существу имеет своей целью потребление"⁹ .

С неправильным пониманием цели и средства феодального производства тесно связана и та путаница, которая обнаружилась в ходе дискуссии по вопросу об основном противоречии феодализма.

Противопоставлять известный марксистский тезис о том, что основной движущей силой, основным противоречием антагонистического общества вообще и феодализма в частности является борьба классов, марксистскому положению о противоречии между производительными силами и производственными отношениями как основном противоречии всякой формы общественного производства нет абсолютно никаких оснований. Обе эти формулировки, каждая по-своему, отражают сущность общественного производства, основное его противоречие. Развитие каждой антагонистической формации обусловливается не простым ростом производительных сил, который автоматически сказывается на состоянии производственных отношений, как это дело изображают обычно вульгаризаторы марксизма, а все усиливающимся противоречием между производством и присвоением, развивающимся в классовой борьбе.

Со своей стороны С. П. Фигурнов предлагает такую формулировку основного экономическою закона феодализма: обеспечение паразитического потребления класса феодалов и его многочисленной челяди путем все возрастающей эксплуатации феодально-зависимых крестьян, путем отчуждения в форме ренты их прибавочного продукта, создаваемого в ходе замедленного развития производства на базе рутинной техники.

В. Н. Замятнин (Москва) признает, что в процессе дискуссии, опираясь на правильно выдвинутое положение о законе феодальной ренты как основном экономическом законе феодализма, ряд авторов творчески разработал отдельные проблемы, связанные с поставленной задачей. Однако, по его мнению, в отдельных статьях дана ошибочная трактовка проблемы. В. Н. Замятнин считает неправильным утверждение М. В. Колганова, будто в 47-й главе III тома "Капитала" "Маркс ставил своей задачей проанализировать развитие не феодальной, а капиталистической ренты" ("Вопросы истории". 1954, N 9, стр. 73), будто Марксу вовсе не было нужды рассматривать весь процесс возникновения и развития феодальной земельной ренты. Никаких доказательств этого положения М. В. Колганов не приводит. Слово "генезис" он понимает весьма своеобразно: не как предисторию, а как историю рассматриваемого явления. В. Н. Замятнин критикует утверждение М. В. Колганова, что дань является первой формой феодальной ренты (там же, стр. 75). Он указывает, что дань является прямою податью населения или военной контрибуцией, взимаемой государством, и, только отрицая феодальную собственность на землю как основу феодального способа производства, можно говорить о дани как о первой форме феодальной земельной ренты.

Как подчеркивает В. Н. Замятнин, в статье М. В. Колганова отработочная рента признается высшим пунктом развития феодальной земельной ренты, тогда как Маркс дает характеристику этой формы как наиболее простой и первоначальной. М. В. Колганов считает, что барщине предшествовали такие первоначальные формы феодальной ренты, как дань и натуральный оброк, тогда как Маркс совершенно ясно говорит, что происходит "превращение отработочной ренты в ренту продуктами"¹⁰ . Как известно,

⁹ К. Маркс. Капитал. Т. И. Госполитиздат. 1953, стр. 412.

¹⁰ К. Маркс. Капитал. Т. III. стр. 807.

рента продуктами предполагает натуральное хозяйство и соединение деревенской домашней промышленности с земледелием, и только денежная рента предполагает более значительное развитие торговли, городской промышленности, товарно-денежных отношений. Между тем М. В. Колганов заявляет, будто уже переход к ренте продуктами был вызван тем, что феодальное поместье втягивалось в рыночные отношения ("Вопросы истории". 1954, N 9, стр. 78).

В. Н. Замятнин подчеркивает, что наиболее полное господство феодальной системы вовсе не означает, как думает М. В. Колганов, наибольшую степень закрепощения личности крестьянина. Оно означает наибольшее укрепление и развитие монополии феодальной собственности на землю как основы феодального способа производства. 47-я глава III тома "Капитала", дающая анализ развития феодальной земельной ренты, содержит в себе богатейший материал для понимания основного экономического закона феодализма. Этим законом действительно является закон феодальной земельной ренты, закон возникновения и возрастания присвоения продуктов прибавочного труда зависимых крестьян классом феодалов.

В. Н. Замятнин выступает и против точки зрения Ф. Я. Полянского, что "основное противоречие феодализма - противоречие между мелкой и феодальной собственностью. На этой основе возникал классовый антагонизм между баронами и крепостными" ("Вопросы истории". 1954, N 10, стр. 83). Связь между доменом и крестьянскими хозяйствами, по мнению Ф. Я. Полянского, сводилась исключительно к внеэкономическому принуждению. Между тем К. Маркс указывает, что "присвоение ренты есть экономическая форма, в которой реализуется земельная собственность, и что земельная рента, в свою очередь, предполагает земельную собственность определенных индивидуумов на определенные участки земного шара..."¹¹ . При таких условиях феодальной собственности на землю противостоят крестьяне, имеющие в пользования участки земли и ведущие свое мелкое хозяйство. Говоря об основном противоречии феодализма, следует иметь в виду противоречие между феодальной собственностью на землю (основное средство производства) и мелкими крестьянскими хозяйствами, производящими продукт. Внеэкономическое принуждение нельзя рассматривать независимо от феодальной собственности на землю.

Р. Ю. Энгельгардт (Кишинев) приходит к выводу, что основные условия барщинного хозяйства, установленные в "Развитии капитализма в России" В. И. Лениным, ошибочно трактуются в советской историографии как основные черты феодализма в целом. Некоторые историки преувеличивали роль натурального хозяйства и внеэкономического принуждения, считали их основой феодализма. Между тем основой феодализма как в барщинном, так и оброчном хозяйстве была феодальная собственность на землю. Наличие на одном полюсе концентрированной феодальной собственности на землю и отсутствие таковой на другом полюсе являлись основой эксплуатации лишенного земли крестьянства феодалами, как крупными, так и мелкими. Иными словами, при феодальном строе имелось не только внеэкономическое, но и экономическое принуждение. Экономическое принуждение играло видную роль не только в период разложения феодализма, но и в период генезиса феодализма, так как основой феодализма и тогда было феодальное землевладение. Примером этому могут служить так называемые прекарные сделки, являвшиеся важным фактором зарождения феодальных отношений. Учебник политической экономии, по мнению Р. Ю. Энгельгардта, не внес необходимых разъяснений в соотношение экономического и внеэкономического принуждения при феодализме. Учебник справедливо указывает, что феодальная собственность являлась основой феодализма, что крестьянский земельный надел был условием обеспечения помещика рабочей силой (стр. 42). Но после этих правильных положений учебник указывает на неизбежность внеэкономического принуждения при феодализме, в чем сам Р. Ю. Энгельгардт сомневается.

А. С. Минский (Курган) считает, что прогрессивное развитие феодального общества прежде всего связано с деятельностью непосредственных производителей - крестьян и ремесленников, которые путем постепенного расширения своего хозяйства, усиления интенсивности труда и соответствующего накопления продуктов вызывали постепенные изменения феодальных производственных отношений и победу нового спо-

¹¹ Там же, стр. 646.

соба производства. Могильщиком феодализма выступал угнетенный класс, противостоявший господствующему классу феодалов. Участь феодального строя решала не только многовековая классовая борьба крестьян и ремесленников, но прежде всего внутренние экономические процессы, вызванные развитием индивидуального хозяйства крестьян и ремесленников. Именно внутри этого хозяйства происходит складывание новых, капиталистических производственных отношений. Классовая борьба имела огромное прогрессивное значение, поскольку в результате ее изменялись формы феодальной ренты и крестьянин получал все большие возможности для превращения крепостного в мелкого свободного собственника.

Непосредственные производители в эпоху феодализма были заинтересованы в расширении экономических связей внутри страны в целях более успешной реализации своих продуктов на рынке. Их желание поднять продуктивность и доходность своего личного хозяйства в целях более успешной борьбы со своим конкурентом и соответствующего накопления является могучим стимулом, способствующим преодолению застойности и паразитизма феодального общества. А. С. Минский следующим образом формулирует основной экономический закон феодализма: "Стремление непосредственных производителей, эксплуатируемых феодалами, поднять продуктивность и доходность своего индивидуального хозяйства в целях превращения в свободных собственников средств производства в условиях феодальной собственности на землю, внеэкономического принуждения и рутинной техники".

Ю. К. Авдаков (Москва) подвергает критике формулировки основного экономического закона феодализма, данные авторами статей, помещенных в журнале "Вопросы истории", а также формулировку учебника политической экономим. По мнению Ю. К. Авдакова, последняя имеет два недостатка: во-первых, она не учитывает рост потребностей феодалов; создается впечатление, что потребление феодалов на всем протяжении феодализма было неизменным. Во-вторых, она указывает "а потребление отдельных феодалов, а не класса феодалов. Между тем, закабаляя мелких производителей, заставляя их нести в свою пользу барщину и оброк, феодал выступал как член господствующего сословия. Он опирался на общность экономических интересов всего класса феодалов. В своих классовых интересах феодалы использовали аппарат государственной власти и авторитет церкви и вынуждены были уступать им определенную долю своего дохода, Поэтому, говоря об удовлетворении растущих потребностей феодалов как цели общественного производства при феодализме, следует учитывать не только потребности индивидуального феодала, но и потребности феодального государства и церкви, всего господствующего класса феодалов о целом. Определение, предлагаемое Ю. К. Авдаковым, гласит: "Максимальное удовлетворение растущих паразитических потребностей господствующего класса феодалов путем присвоения прибавочного продукта в форме феодальной ренты, образуемой в результате закабаления и эксплуатация (непосредственных производителей феодалами на основе феодальной собственности на землю и вытекающего из нее внеэкономического принуждения".

*

В редакцию поступило также сообщение А. Я. Гуревича о конференции студентов Калининского педагогического института по вопросу об основном экономическом законе феодализма и статья на эту тему В. П. Степанова (Ростов н/Д). Вследствие их позднего поступления они не могли войти в обзор.

Итоги дискуссии редакция (намерена подвести в одном из ближайших номеров журнала.

Publisher:

Permanent link for scientific papers (for citations):

Found source (search robot):

Comments: