Общественная мысль буржуазных стран ищет мировоззрение, которое утвердило бы моральную правоту и прочность капиталистического строя. Для борьбы с марксизмом изобретаются десятки "новых" социологических, историко-философских, экономических теорий, в которых обычно оказывается очень мало нового. Одна из попыток создания "нового" исторического мировоззрения принадлежит весьма маститому английскому ученому Арнольду Тойнби. Тойнби пользуется большим авторитетом в академических кругах Англии. Он прошел классическую школу в Винчестере и Оксфорде и считается знатоком древнего мира. Тойнби - плодовитый писатель на исторические и политические темы. Кроме того, он опытный работник Форейн-оффис, специалист по делам Ближнего Востока; он много путешествовал, побывал во многих странах обоих полушарий, одно время был военным корреспондентом и т. д. Тойнби имел возможность познать историю не только за своим письменным столом, но " за столом международных конференций. Словом, это не кабинетный ученый, не отвлеченный мечтатель, а человек с большим жизненным и политическим опытом.

Громкую славу в буржуазном мире доставил Тойнби его главный труд - "Изучение истории"¹ . Три первых тома вышли в 1934 г., три следующих - в 1939 году.

¹ Arnold J. Toynbee. A Study of History (в дальнейшем - "Study"). Мы ограничимся рассмотрением первых шести томов этого фундаментального труда, вышедших в 1934 - 1939 годах.

Особенно большой шум вокруг имени Тойнби поднялся после окончания второй мировой войны. В 1946 г. вышло в свет сокращенное изложение первых шести томов его труда, сделанное Сомервеллом² . Оно заняло одно из первых мест в числе "бестселлеров" в Соединенных Штатах, выдержав ряд изданий, и переведено на иностранные языки. Труд Тойнби, как и сокращение Сомервелла, вызвали в прессе целый поток откликов. В октябре 1954 г. вышли завершающие четыре тома (VII - X). Часть тех идей, которые изложены в этих томах, была уже ранее набросана Тойнби в ряде статей и лекций³ . Лекции Тойнби, передававшиеся в конце 1952 г. по радио компанией "Би-би-си", вызвали своего рода сенсацию. Ряд журналов в США печатал его соображения относительно перспектив "западной цивилизации", сопровождая их помпезной рекламой⁴ . Американский журнал "Look" в аннотации к его статье объявил, что Тойнби - величайший историк нашего времени и что имя его завершает список великих историков, начиная с Геродота. Поклонники Тойнби ставили его "открытие" наряду с открытиями Коперника, Галилея, Ньютона и Дарвина⁵ . Тойнби восхваляли как творца совершенно нового понимания истории, как великого прозорливца, указавшего человечеству путь к лучшему будущему.

Не было, впрочем, недостатка и в критических выступлениях. Не говоря уже о негодующей статье Д. Р. Кемпбелла⁶ и ряде резко критических отзывов в прогрессивной прессе⁷ , некоторые консервативные буржуазные ученые указывали на полное отсутствие у Тойнби научного метода⁸ . Даже многие из благосклонных к Тойнби рецензентов не могли пройти мимо слабости его аргументации.

В чем же заключается "открытие" д-ра Тойнби? Тойнби пришел к грустной, но не очень новой мысли, что история человечества не развивается по прямой линии прогресса, а предстает в виде ряда "цивилизаций", каждая из которых зарождается, развивается, потом приходит в упадок и, наконец, погибает. Эту идею он положил в основу главного труда. Время существования этих "цивилизаций" - всего каких-нибудь 6 тыс. лет - представляет ничтожный срок по сравнению с периодом существования человека на земле (300 тыс. лет, по подсчету Тойнби) л является совсем уже кратким мгновением по сравнению с теми 2 млрд. лет, которые, по вычислениям Джинса, человечеству суждено еще прожить на нашей планете. Поэтому, думает Тойнби, с философской точки зрения правильно считать все эти "цивилизации" одновременными и не размещать их по восходящей хронологической линии. Их следует изучать путем сравнения, как антропология изучает "доисторические" общества. Это обращение к антропологии очень характерно для современных реакционных историков и социологов. Оно придает их построениям видимость строгого естественнонаучного метода, избавляет их от требований исторического метода и открывает широкий простор для произвольных обобщений⁹ .

² A Study of History by A. J. Toynbee. Abridgement of vols. I - VI by D. C. Somervell. 1946 (в дальнейшем - Somervell). Сомервелл не только сократил опус Тойнби, сведя его к одному компактному тому, но и дополнил некоторыми новыми материалами и комментариями.

³ См. особенно его книги: "Civilization on Trial". 1948: "The World and the West". 1953.

⁴ "Look", ноябрь 1952; "Atlantic", январь 1953; "Foreign Affairs", январь 1953, и др.

⁵ См., например, Tangue Lean. A Study of Toynbee. "Horizon", январь 1947; Dominique Leca. Un historien universal. A. Toynbee. "La France Libre". 1946; см. также статью E. Rothaker в "Deutsche Vierteljahrschrift fur Literaturwissenschaft und Geschichtswissenschaft". 1950. XXIV.

⁶ J. R. Campbell. Don't Let Professor Fool You. "Daily Worker", 25 ноября 1952.

⁷ См., например, C. Trinkaus. Toynbee against History Science. "Science and Society", 1948. Vol. XII, N 2; A. Hanson. History and Mr. Toynbee. Там же, 1949, Vol. XIII. N 2; J. Poperen. La philosophie historique d'Arnold Toynbee. "La Pensee", 1952, N 42 - 43; R. Hilton A. J. Toynbee's Reith Lectures. "The Modern Quarterly", 1953. Vol. 8, N 3, см. также Borucka-Arctowa. Idealistyczna historiozofia A. Toynbeego. "Kwartalnik historyczny", 1953, N 1, и многие другие.

⁸ См. особенно F. Hampl. Grundsatzliches zum Werke Arnolds Toynbees. "Historische Zeitschrift", Bd. 173, Heft 3, июнь 1952; P. Geyl. From Ranke to Toynbee. "Smith College Studies in History". Vol. 39, 1952.

⁹ См., например, J. C. Homans. English Villagers in the XIII. Century. 1942. Introduction.

Тойнби трактует все цивилизации не только как одновременные, но и как "равноценные"¹⁰ . Он резко упрекает в эгоцентризме и узком провинциализме тех западных историков, которые рассматривают западноевропейскую цивилизацию как единственную и в ее прогрессивном развитии видят содержание всей всемирной истории¹¹ . Он уверяет, что смотрит на западную цивилизацию с точки зрения "незападных" обществ. Задача изучения истории, по Тойнби, заключается в том, чтобы "понять историю как целое" и тем самым открыть ее смысл и цель. Здесь уже ясно выступает телеологический характер труда Тойнби.

Нельзя сказать, что в обширном труде Арнольда Тойнби совершенно отсутствуют рациональные моменты. Он резко и в известной мере справедливо критикует мелкотравчатый эмпиризм, присущий многим буржуазным историкам. Он пытается открыть во всемирной истории закономерность. В его книге имеются меткие сравнения, остроумные аналогии и т. п. Но эти рациональные моменты тонут в настоящем море мистической спекуляции, затуманивающей констатацию действительных исторических процессов.

В основе всего построения Тойнби лежит понятие "цивилизации", или, что то же, "общества". Объединяющим признаком "общества", или "цивилизации", является у Тойнби не национальная, не политическая и не расовая общность (Тойнби - либерал и презрительно трактует расистские теории фашистов), а общность культуры, причем глубочайшей сущностью культуры является... религия. Свое понимание "цивилизации" Тойнби устанавливает главным образом на примере греко-римской и "западной" цивилизаций.

Тойнби насчитывает до 26 цивилизаций. Впрочем, некоторые его сторонники, да и сам Тойнби, сбиваются в счете, насчитывая их то 30, то 29, то 21, то 19 или 18 (как известно, Шпенглер насчитывал только 8 подобных образований). Тойнби извлек из прошлого такие малоизвестные "цивилизации", как Шумерская, Андская, цивилизация Майя, Юкатанская, Полинезийская, и ряд таких, которые удобны тем, что о них почти ничего не известно. Некоторые из цивилизаций оказались "абортивными" и рано погибли, другие остановились в своем развитии ("окаменели"), некоторые, наконец, "проделали свой исторический путь до конца". Цивилизации у Тойнби не являются такими замкнутыми в себе, как их представлял, например, Шпенглер. Они влияют одна на другую: наиболее "радиоактивными", по выражению Тойнби, являются "эллинская" и особенно "западная", охватившая своим влиянием весь мир. Цивилизации переходят одна в другую: так, цивилизация современного Запада связана с эллинской, а эта последняя - с минойской.

Тойнби заявляет, что он не разделяет фаталистической идеи цикличности, как она дана у Лукреция и других античных писателей, или шпенглеровской теории, уподобляющей цивилизации живым организмам, рождающимся, растущим, стареющим и умирающим. "Открытый" им цикл развития, уверяет он, выведен им эмпирически из сравнительного изучения истории цивилизаций. До настоящего времени этот цикл, как ему кажется, неизменно повторялся. Но он не является исторически неизбежным. Как мы увидим, такая оговорка играет весьма существенную роль в построении Тойнби. В каждой цивилизации он устанавливает следующие стадии развития: рождение (генезис); рост (growth); "поломка" - этим вольным переводом мы передаем его термин "брэйкдаун" (breakdown)¹² ; разложение (disintegration) и гибель.

Вся история для Тойнби является выполнением некоего божественного плана, недоступного в целом человеческому пониманию, но частично постигаемого путем интуиции, "озарения". Все цивилизации, пишет Тойнби, "посеяны единым сеятелем в надежде на единую жатву"¹³ . Но в пределах этого плана человеку предоставлена свобода воли, свобода выбора. Поэтому непосредственным творцом истории, то есть творцом цивилизаций, является человек. Здесь Тойнби следует за Бергсоном, приводя длинные цитаты из его "Двух источников морали и религии". Человек, говорит Тойнби,

¹⁰ Somervell, 40 - 41.

¹¹ Там же, 36.

¹² Право на такой перевод дает нам сам Тойнби, сравнивший "брэйкдаун" цивилизации с автомобильной аварией ("Study", IV, 5).

¹³ "Study", III, 290.

не может жить вне общества, но историю творит, не общество, а индивидуум¹⁴ . Не все индивидуумы способны творить историю. Это удел немногих избранных. Для Тойнби истинными творцами истории являются "творческие личности", способные совершать дела, которые обыкновенным людям кажутся чудом. Этих людей Тойнби называет "высшими существами", "гениями", "сверхлюдьми", "привилегированными человеческими существами" и т. д. Источником их творческой деятельности является их внутренний опыт. Великие люди выступают как мистики, святые, основатели религий, поэты, но также как государственные деятели, полководцы, историки, философы, политические мыслители; к их числу он относит и творцов современных "господствующих сил" - демократии и "индустриализма", которые также созданы "незначительным меньшинством"¹⁵ .

Великие люди создают цивилизации и двигают их вперед. К ним примыкают ученики и последователи, которые способны возвыситься до понимания их идей и вместе с ними составляют "творческое меньшинство". Их удачи и ошибки определяют ход истории. Что же касается массы, то она по своей природе "даже в самых цивилизованных обществах" не отличается от того человеческого типа, который характерен для первобытного общества¹⁶ . Она лишена всякого творчества. Масса способна в лучшем случае лишь на поверхностное и механическое подражание (mimesis), являющееся одним из наименее возвышенных свойств человеческой природы.

Самое возникновение цивилизаций Тойнби связывает с появлением творческих личностей. Процесс роста цивилизаций представляется Тойнби как ряд все новых задач, возникающих перед данным обществом, и разрешение этих задач великими людьми или "творческим меньшинством". Тойнби, впрочем, не любит простых слов я предпочитает называть эти задачи "вызовами" (challenge) и разрешение их - "ответами" (response). При этом он вводит в процесс роста обществ мистическое начало, используя бергсоновское понятие "жизненного порыва" (elan vital)¹⁷ . Рост цивилизации продолжается, пока "творческое меньшинство" дает правильные "ответы" на "вызовы", а масса добровольно, в силу "mimesis", следует за меньшинством. Но, по схеме Тойнби, такое счастливое состояние длится лишь сравнительно короткое время. В жизни цивилизации наступает "брэйкдаун", своего рода грехопадение, за которым следует изгнание из рая. "Брэйкдаун" - одно из самых фантастических понятий в исторической концепции Тойнби; но оно является естественным порождением его мистических теорий о роли "творческих личностей" и о "вызовах" и "ответах". "Брэйкдаун" - это роковая ошибка, совершенная творческим меньшинством или творческой личностью в тот момент, когда перед ними встал особо важный "вызов". И после "брэйкдауна" цивилизация может переживать эпохи блестящего подъема, но ей уже нет спасения: она движется по пути к упадку, ей предстоит или гибель или "окаменение" на долгие века. Такой роковой ошибкой в истории греко-римской цивилизации, по его мнению, было начало Пелопоннесской войны. Тойнби называет "брэйкдаун" самоубийством цивилизации.

Почему же "творческая личность" или "творческое меньшинство", справлявшиеся со всеми "вызовами", вдруг делают роковую ошибку? Тойнби выдвигает здесь преимущественно психологические причины. Причиной неспособности найти правильный ответ на "вызов" может быть "преклонение перед учреждением". Еще чаще причиной бывают гордость и упоение "творческого меньшинства" своими успехами. Последствием "брэйкдауна" является "дезинтеграция", разложение цивилизации. "Творческое меньшинство", не сумевшее дать правильный "ответ" на исторический "вызов", теряет свое "магическое" влияние на нетворческое большинство и удерживает власть над ним лишь силой. Его elan vital иссякает. Оно перестает быть "творческим меньшинством" (creative minority) и становится "господствующим меньшинством" (dominant minority). Массы перестают добровольно подчиняться ему, восстают против него. Таким образом, цивилизация теряет прежнее единство, в ней происходит раскол (schism), появляется "пролетариат". Верный своему обычаю придавать словам необычное и неопределенное зна-

¹⁴ Там же, 230.

¹⁵ Somervell, 214.

¹⁶ "Study", III, 243.

¹⁷ Там же. 114 и сл.

чение, Тойнби понимает под "пролетариатом" "все те общественные элементы или группы, которые находятся в данном обществе, но не принадлежат ему"¹⁸ , - всех непослушных, всех "несогласно мыслящих", всех бунтовщиков. Внутренняя борьба для него - Симптом и фактор упадка и разложения общества.

Тойнби различает "внутренний пролетариат", живущий внутри данной цивилизации, и "внешний пролетариат", находящийся вне ее, но в сфере ее "радиации". Первой стадией процесса "дезинтеграции" является, по Тойнби, "смутное время" (time of troubles) - это войны между народами, входящими в данную цивилизацию, войны их с другими народами, революций и гражданские войны. Смутное время может затянуться на ряд столетий. Оно, как правило, заканчивается тем, что завоеватель силой оружия подчиняет весь круг народов, принадлежащих к данной цивилизации, основывает "универсальное государство" и устанавливает свой "мир" - pax Romana, или Mongoliea, или Ottomanica и т. д. Но это мир, навязанный силой. Духовная сущность Цивилизации не получает при этом свободы развития. Религия теряет свое духовное содержание. Поэтому эпоха "универсального государства" даже при внешнем процветании все же относится ко времени упадка и не отвечает духовным потребностям людей. Таким потребностям отвечает новая религия, которая сначала распространяется в среде "внутреннего" и "внешнего" пролетариата, а потом захватывает и "господствующее меньшинство". Так на смену "универсальному государству" появляется "универсала пая церковь". Но это уже конец старой и начало новой цивилизации. Универсальная церковь овладевает душами людей, а вторжения "внешнего пролетариата" приводят к раздроблению универсального государства. Наступает перерыв, "междуцарствие" (interregnum), после которого может начаться цикл развития новой, "дочерней" (affiliated) цивилизация.

Эта схема ведет свое происхождение от истории Римской империи и возникновения христианства, истолкованной, конечно, в сугубо идеалистическом плане.

Греко-римская, или, как Тойнби предпочитает говорить, "эллинский", цивилизация является для него одним из стандартов, под которые он подгоняет все остальные. Сомнение вызывает объединение греческой и римской Цивилизаций в одну "эллинскую" и в то же время выделение особой, "спартанской Цивилизаций". "Брэйкдаун", положивший будто бы начало падению "эллинской" цивилизации, Тойнби относит к 431 Году. Время до этой даты относится, таким образом, к периоду "роста" эллинской Цивилизации, а последующее время - к периоду ее "дезинтеграции". Нужно ли говорить о том, что история Греции до Пелопоннесской войны столь же богата классовой борьбой, внутренними разборами и войнами, как и время после нее, и столь же мало похожа на начертанную Тойнби идиллическую картину "роста". Отнесение "брэйкдауна" к такой ранней Дате приводит к Тому, что вся римская цивилизация оказывается упадочной с самого начала.

Рассматривая "interregnum" Между "греко-римской" и "западно-христианской" Цивилизациями, Тойнби решительно отвергает влияние варваров ("внешнего пролетариата", как он их именует) на новое западное общество. Чего ждать от первобытных людей? Новая цивилизация, уверяет он, Создана исключительно христианской церковью. Так сплеча разрешен в сугубо клерикальном духе сложнейший вопрос о роли "римских" и "германских" элементов в создании средневековой Европы. Не менее самоуправно разделывается Тойнби с другими цивилизациями. Например, стараясь доказать, что Россия давно уже находится в процессе упадка, он выдвигает как момент "брэйкдауна" распадение Киевского государства, а как момент образования "универсальной державы" - присоединение Новгорода к Москве (1478). С таким же правом можно было бы усмотреть "брэйкдаун" Западной Европы в Верденском договоре 843 года.

Такого же Качества и все прочие соображения Тойнби об историй России. Так же мало стесняется он и с другими цивилизациями. Критики указывали на крайнюю искусственность в построении им "сирийской цивилизации", на грубые натяжки в манипулировании "универсальными государствами", на непонятное ограничение истории египетской цивилизации лишь древнейшим периодом ("брэйкдаун" египетской цивилизации он относит к 2424 г. до н. э.) и т. д. Но построение Тойнби не праздная игра:

¹⁸ "Any social element or group which in some way is in but not of any given society". Somervell, II примечание.

две преследует определенные цели. Шумеры и майя, хетты и Юкатан, "брэйкдаун", "дезинтеграция" и прочий словесный туман понадобились ему для разрешения центрального вопроса, резко поставленного еще Шпенглером, - именно вопроса о "закате Европы".

*

Тайнби не раз повторяет, что все цивилизации "в философском смысле" равноценны. Но на самом деле в его построении совершенно особое место занимает современная западная цивилизация. В настоящее время, по мнению Тойнби, сохранилось всего пять цивилизаций: "западно-христианская", "восточно-христианская" с ее "русской ветвью" (так он продолжает титуловать и Советский Союз), "ислам", "индийская" и "дальневосточная" (Китай, Корея, Япония). Четыре из них, утверждает он, находятся уже на пути к гибели, и только одна, "западно-христианская", сохранила "божественную искру творческой силы"¹⁹ . В какой же стадии развития она теперь находится, по мнению Тойнби? То ему кажется, что западная цивилизация находится в процессе роста и еще не пережила "брэйкдауна"²⁰ , то он допускает в ней признаки "дезинтеграции", а именно той ее стадии, которую он называет "смутным временем", time of troubles²¹ , Он отмечает в западной цивилизации такие явления "упадка", как внутренний раскол, как появление "господствующего меньшинства", "внутреннего и внешнего пролетариата", как упадок религии (он даже называет западную цивилизацию "экс-христианской"), как потерю социальной солидарности, которая, кажется ему, представляет драгоценнейшую часть ее прежнего достояния, как варваризацию "господствующего меньшинства", варваризацию и упадок искусства²² .

Видя вершину западной цивилизации в идеализированном образе "творческой деятельности" средневекового папства. Он недоверчиво относится к "господствующим силам" современного Запада - "индустриализму" и "демократии", Индустриализм, по его мнению, привел к "потере человеческого естества" (dehumanization) у рабочих, которых он или превращает в машины, или выбрасывает на свалку безработицы, и у руководителей общества, которые стали вульгарно мелки во всех проявлениях душевной жизни; индустриализм подорвал веру в бога и заменил ее стремлением к материальным благам. К душевному измельчанию приводит и демократия. Культура, по его мнению, неизменно мельчает и варваризуется, становясь достоянием широких масс. И все же он часто повторяет избитые фразы о "свободе", "демократии" как о великих ценностях, якобы присущих западной цивилизации, о "западном образе жизни", который необходимо охранять. Он не решается дать прямой ответ на вопрос, к чему приводят эти "господствующие силы", - к созданию Западом нового "вселенского общества" или к гибели.

Тойнби указывает в истории Западной Европы несколько моментов, к которым мог бы относиться "брэйкдаун". Так, французская революция положила начало периоду внутренних смут и войн, еще обостренных демократией и индустриализмом. Но данному "смутному времени" предшествовало более раннее, продолжавшееся с середины XVI до середины XVII в., - время Реформации и религиозных войн, За которыми последовали войны между государствами и революции.

Тойнби описывает как своего рода "брэйкдаун" западной цивилизации и еще более ранние события. Здесь он даже указывает точную дату - 1075 г., когда папа Григорий VII прибег "к силе меча вместо силы духа" и опрокинул возведенное Им самим гармоничное здание папской теократии. Упоенный своими успехами в возвеличении авторитета католической церкви, Григорий начал борьбу с империей за инвеституру, и последствия этого для западной цивилизации были трагичны: борьба пап с Гоген-штауфенами, "трагедия в Ананьи", "Авиньонское пленение" и "великий раскол" папства, соборное движение, "паганизация" Ватикана во время Ренессанса, Реформация, контрреформация и т. д.

Но не ждут ли в таком случае уже пережившую "брэйкдаун" западную цивилизацию окончательное падение и гибель? Тойнби не дает на этот вопрос ясного отве-

¹⁹ "Study", IV, 39.

²⁰ Somervell, 245.

²¹ "Study", IV, 3 - 4.

²² Там же, 52.

та Столь уверенный в себе при вынесении смертного приговора всем другим цивилизациям (недаром один из его критиков назвал его "могильщиком цивилизаций"), Тойнби проявляет крайнюю нерешительность и растерянность, когда дело идет о судьбе западной цивилизации. Ведь для него это последняя цивилизация, сохранившая "божественную искру творческой силы"! Ее гибель была бы мировой катастрофой. Тойнби колеблется между страхом и надеждой. Ему кажется, что западная цивилизация и вместе с ней вся мировая история переживают решающий кризис, что для них пробил "одиннадцатый час". Но он не теряет упования на милость божию.

Все известные нам цивилизации, рассуждает он, погибли или идут к гибели. Но эта гибель не является их фатальным предназначением. Она результат роковых ошибок, допущенных людьми, и может быть предотвращена мудрыми мерами других людей. Не может ли новый Гильдебранд исправить роковую ошибку, допущенную Григорием VII? Тойнби приглашает всех молить бога о том, чтобы западной цивилизации дарована была "отмена приговора" (retrieve). Он выражает надежду, что молитва Судет услышана, если она будет возноситься со смиренным духом и сокрушенным сердцем²³ . После второй мировой войны к прежним страхам за западную цивилизацию прибавились новые. Тойнби кажется, что ей угрожает страшная опасность извне - от всего "остального мира". "Запад и остальной мир" - так озаглавлены его лекции, передававшиеся Би-би-си и вышедшие потом отдельной книжкой (1953)²⁴ . В этих лекциях и в ряде статей, помещенных в американских журналах в конце 1952 и начале 1953 г., Тойнби пытается изобразить отношения между Западом и остальным миром как состояние непрерывной борьбы. Сначала "незападные страны" нападали на Запад. Потом, в течение последних четырех столетий, Запад, используя свой технический перевес, вел наступление против "незападных стран" (в том числе и против России). В целях самосохранения Россия и некоторые другие "незападные страны" - одни раньше, другие позже - были принуждены заимствовать западную технологию, особенно военную, с чем неизбежно связывалось и принятие известных элементов западной культуры.

Но теперь, уверяет Тойнби, положение переменилось. Теперь Западу приходится защищаться от агрессии России и "остального мира". "Незападное большинство человечества, - пишет он, - опять осаждает нашу Западную крепость". Тойнби повторяет избитые утверждения империалистов, стремящихся изобразить агрессивную политику буржуазного Запада как оборону от мнимой агрессии Востока. Последний тем страшнее, что он обладает идеологическим оружием огромной силы. Таким оружием является "коммунизм". Борьба между Востоком и Западом переходит из сферы военной техники в сферу идеологии. В этой сфере, признает Тойнби, в данное время преимущество находится на стороне Востока. Западу нечего противопоставить "коммунизму".

Коммунизм для Тойнби - прежде всего религия, или, точнее, религиозная ересь западного происхождения. Созданная двумя западными "ересиархами" - Марксом и Энгельсом, - она была заимствована Россией и превращена ею в страшное оружие против Запада. Тойнби упорно твердит, что главная сущность коммунизма - его направленность против основ западной цивилизации. Ленина он ставит в один ряд... с протопопом Аввакумом, старообрядцами и славянофилами²⁵ . Тойнби боится, что "советская пропаганда" может найти благоприятную почву в Западной Европе и вне Европы. Он признает, что коммунизм обещает неевропейским народам хлеб (как в физическом, так и в духовном смысле), в то время как западная цивилизация неизменно давала им вместо хлеба камень.

По мнению Тойнби, Западной Европе противостоят огромные "коммунистические империи", в борьбе с которыми надо создать политическое объединение западноевропейских государств. С раздражением говорит Тойнби о стремлении национальных государств к сохранению самостоятельности и суверенитета как об анахронизме, о политической болезни. Патриотизм ему кажется причиной войн и раздоров, "главным

²³ Там же, VI, 321. Со ссылкой на псалом 34.

²⁴ Лекции Тойнби, по его словам, предваряли содержание некоторых, еще не вышедших тогда томов его "Study".

²⁵ Somervell, 204.

врагом человеческого рода"²⁶ . Для объединения, по мнению Тойнби, недостаточно простых договоров и соглашений. Необходимо создание единой государственной организации для всего Запада, которую должны возглавить США. Только Америка, утверждает Тойнби, защищает "Западный мир" от "коммунистической агрессии", без нее он был бы обречен.

Где же границы Запада? Тойнби называет некоторые из них. Эти границы проходят в Корее, Малайе, Индокитае... Другими словами, "оборона", в сущности, не отличается от агрессии. Но Тойнби надеется и на "мирное" расширение границ Запада. К западному сообществу должны постепенно присоединяться те "незападные страны", которые под влиянием Запада созрели для "демократии". Здесь на первом месте стоят Турция и другие страны Ближнего и Среднего Востока, а потом Индия и Китай (!), в присоединении которых к Западу могла бы сыграть крупную роль проповедь христианства.

Тойнби надеется, что мирное сосуществование между объединенным и расширенным "западным миром", с одной стороны, и "коммунистическими странами", с другой, возможно; во всяком случае, возможен "плохой мир" хотя бы на 50 лет. Но такой "плохой мир" очень похож на "холодную войну". В статьях, написанных Тойнби в последнее время, высказывалась мысль, что перед Западом стоит историческая миссия установления "pax Oecumenica" - "вселенского мира"²⁷ . Западная цивилизация уже подчинила в той или иной степени своему влиянию почти все страны мира, ей надо закончить свое дело. В современном мире, в мире аэроплана, уничтожившего расстояния между странами, и атомной бомбы, угрожающей самому существованию жизни на Земле, всем людям необходимо объединиться и составить одну семью под одной крышей. Это объединение, однако, не должно быть односторонним завоеванием мира западной цивилизацией. Западная цивилизация должна сама вобрать в себя лучшие элементы других цивилизаций и перестать быть только западной цивилизацией, чтобы стать цивилизацией "всемирной". Эта всемирная цивилизация будет наследницей всех культур, сплавленных в одном тигле. Но не надо забывать, что для Тойнби сущность культуры лежит в религии. В новой культуре должны гармонически слиться наследия Кунцзы (Конфуция), Лаоцзы, Сократа, Платона, Плотина, Гаутамы-Будды, Христа, Зороастра, Магомета, библейских пророков, Петра и Павла, отцов восточной церкви, Августина, Бенедикта Нурсийского, Климента, Оригена, Ибн-Халдуна, Боссюэ. Список достаточно выразительный! К нему несколько неожиданно прибавлены имена Ленина, Ганди, Сунь Ят-сена, Кромвеля, Вашингтона, Мадзини (если, добавляет Тойнби, люди еще будут барахтаться в болоте политики). Будущее братство человечества должно сопровождаться и социальным переустройством. Все прежние цивилизации были созданы незначительным правящим меньшинством, ехавшим на спине крестьянства, которое находилось на ступени развития неолитического человека. Но эти массы пробуждаются. Важнейшую роль в этом пробуждении сыграли промышленный переворот в Англии, Французская революция, Русская революция. Тойнби думает, что должно быть создано новое общество, которому предстоит сочетать принципы "свободного хозяйства" с принципами социализма, примирить противоположные принципы России и Америки.

Как же достигнуть такого счастливого состояния? В одной из своих последних статей, помещенной в американском журнале, Тойнби советует западной буржуазии (middle classes) быть мудрой и великодушной, не следовать примеру слепой политики Меттерниха, который довел дело до революции, взорвавшей его самого. Тойнби призывает помнить о либеральных лозунгах свободы, равенства и братства и признавать человеческое достоинство за неевропейскими народами, так как в противном случае у них будет слишком силен соблазн примкнуть к коммунизму. Образцом применения либеральных принципов к неевропейским народам он считал политику Англии... по отношению к Индии, Пакистану, Бирме, Цейлону.

Но главное видит Тойнби все-таки не в этом. Подлинную основу нового общества

²⁶ Эти идеи развиты Тойнби уже в "Study" (см. особенно IV, 214, 221) и особенно подчеркнуты в "The World and the West".

²⁷ См. особенно его статьи "The Unification of the World and the Change of Historical Perspective" ("History". 1948), "The Revolution We Are Living Though" ("New York Times Magazine", 25 июля 1954 года).

Тойнби видит в религии. Новое, вселенское общество должно быть воздвигнуто не на "песке экономики", а на гранитном фундаменте веры.

Изменяя своей схеме, Тойнби считает, что развитие религии шло по восходящей линии и достигло наконец своего завершения в "западном христианстве". Падение и гибель цивилизаций - это ступень к высшим достижениям религиозного сознания. Христианская религия выросла, по его мнению, на развалинах шумерской, египетской, сирийской и греко-римской цивилизаций. Высшая ступень - в виде римского католичества - уже достигнута. В 1940 г. в статье, вошедшей потом в его сборник "Civilization on Trial" (1948), Тойнби писал, что завершением мировой истории будет универсальная христианская теократия, "Respublica Christiana" с папой во главе.

Позднее Тойнби отказался от мысли, что западное христианство представляет единственную "истинную" религию. Он стал думать, что все "высшие религии" - христианство, мусульманство, индуизм, буддизм - являются путями к познанию бога и общению с ним, что и представляет высшую цель мировой истории. Цивилизации не представляются уже одновременными и равноценными, они располагаются в последовательном порядке по степени их участия в создании "высших религий". Тойнби находит поддержку своим взглядам в реакционных психологических теориях: "высшие религии" соответствуют основным психологическим типам, как их устанавливает Юнг²⁸ . Эти идеи Тойнби развивает в последних, недавно вышедших томах своей "Study".

Тойнби отмечает, что характер его труда не оставался неизменным. Религия занимала в нем все больше места. К религии, вере, к интуитивному "познанию бога" и "общению" с ним как к последней цели истории, к превращению истории в теологию приводит в конце концов "здравый английский эмпиризм" Тойнби. К этому концу Тойнби шел с самого начала. И правы те критики Тойнби, которые видели в такой концепции проявление крайнего пессимизма по отношению ко всей современной цивилизации.

*

Как-то странно заниматься критикой писаний Тойнби с точки зрения требований научного метода. "Метод" Тойнби, как и его учителей Шпенглера и Бергсона, представляет отрицание научного метода, рационального познания истории, поворот к иррациональному, интуиции. Но Шпенглер открыто высказывает презрение к критическому методу "профессиональных" историков и выдвигает "метод" интуиции, воображения, произвольных дедукций из догматических положений. Тойнби же стремится представить свой метод как "здравый английский эмпиризм" и уверяет, что его выводы основаны на твердо установленных фактах, Тойнби засыпает читателя "фактами", подобранными для доказательства догматических положений, взятых у теологии или полученных интуитивным путем. Опус Тойнби - это не история, не наука, а теолого-метафизическая фантазия на тему о судьбах человечества на Земле, загроможденная невероятным количеством имен, названий, дат, цитат, дополнений, примечаний, экскурсов, непроверенных фактов, необоснованных гипотез, исторических анекдотов, мистических видений, модернистских словечек; фантазия, местами занимательная, во с точки зрения науки совершенно бесплодная.

В новой концепции истории очень мало нового; наоборот, слышатся отзвуки отживших теорий всех времен. Ко времени Боссюэ, если не Орозия и Августина, возвращает нас теологическая точка зрения, рассматривающая всемирную историю как некую космическую драму, действующими лицами которой являются бог и люди, сотворенные богом затем, чтобы они могли достигнуть вечного блаженства, но постоянно сбивающиеся с этого пути и несущие за это кару, причем божество может активно вмешиваться в ход истории и изменять его, если к нему обращаться со "смиренным и сокрушенным сердцем". Библия и христианская мифология выступают у Тойнби не только как предмет исторического исследования, но и как "слово истины". Мифология у него смешивается с историей, история переходит в теологию, цивилизации делаются служанками религии. Тойнби возвращается к самой старинной исторической

²⁸ См. A. Toybee. End and Beginning. "The Observer", 24 октября 1954; C. Dawson. The Toynbee Philosophy of History, "The Observer", 17 октября 1954; The Meaning of History. "Economist", 6 ноября 1954.

теории - к концепции истории, творимой великими людьми, героями. Этим отрицается всякая закономерность исторического процесса. Все - дело божественно вдохновенных гениев, людей высшей породы.

Тойнби всячески обходит вопрос о классовом характере отношений между "меньшинством" и "большинством". Он не понимает исторического значения борьбы между эксплуатируемыми и эксплуататорами. Всякая революция возбуждает в нем страх; он уверяет, что вслед за революцией неизбежно следует реакция и что, таким образом, революция всегда сама себе наносит поражение. Насильственное свержение существующего общественного строя кажется ему "сатанинским" делом. Сочувственно ссылаясь на слова Жозефа де Мэстра "la revolution est satanique dans son essence", Тойнби уверяет, что таково мнение всех благомыслящих мужчин и женщин. Сущность "сатаны" он видит именно в восстании против установленного порядка. Разрешения социальных конфликтов надо, по его мнению, искать в духовном плане, в духе христианской любви и мягкости (gentleness). Впрочем, в некоторых из своих последних статей он признает положительное значение революций в деле пробуждения народных масс.

Концепция истории Тойнби направлена против исторического материализма. Тойнби покрывает отношения между классами идеалистическим, мифологическим, теологическим туманом. Критики Тойнби отмечали, что в подробнейших указателях к его томам нет слова "капитализм". Тойнби отказывается признать определяющее значение такого фактора, как развитие производительных сил и производственных отношений. Он смешивает общества, находящиеся на разных ступенях развития; в результате такого подхода пропадает объективный критерий для установления сходства и различия между этими обществами, открывается широчайший простор для всевозможных случайных и внешних сопоставлений. Вместо сравнительно-исторического метода мы находим у Тойнби поверхностное сопоставление внешне похожих событий и явлений.

Игнорируя смену общественных формаций и выдвигая вместо этого круговорот "цивилизаций", Тойнби старается доказать краткость периода "роста" и длительность периода упадка, "дезинтеграции" каждой цивилизации (кроме западной); большая часть истории каждой цивилизации представляется ему историей упадка. Прогрессивное развитие он допускает лишь в истории религий, складывающихся на обломках цивилизаций. Идея смены общественных формаций, идея прогрессивного развития человечества чужда Тойнби. Он ищет убежища у призраков прошлого, выдуманного им самим. Тойнби как бы не видит, что в Европе (начиная с гибели греко-римской цивилизации) уже сменилось две цивилизации - феодальная и буржуазная - и складывается третья - социалистическая; что идеализация средневековой церкви в его трудах является одним из симптомов разложения буржуазной цивилизации, великие достижения которой, ее огромный вклад в сокровищницу мировой культуры родились именно в борьбе с феодальной церковью.

Характерен стиль Тойнби: расплывчатость его терминологии, злоупотребление метафорами, сравнениями и символами, мифологическими и литературными образами, бесчисленными цитатами и текстами "от Писания". Тойнби "очаровывает" буржуазного читателя "магией" зыбких слов, неясных образов и эмоций и ведет его за собой. Самые обычные слова он употребляет в необычном смысле. Набор таких слов, как "уход", "возвращение", "вызов" и "ответ", "мимезис", "брэйкдаун", "дезинтеграция", "этериализация", "палингенезия", "трансфигурация" и т. д., и т. д., в сопровождении мистических пояснений составляет терминологию Тойнби. Вот что говорит Тойнби о вводимом им термине "самоопределение" цивилизаций: "Движение к самоопределению есть лишь прозаическая формула для описания чуда, путем которого Жизнь входит в свое Царство". Так в паутине слов запутываются и пропадают важнейшие вопросы, которые ставят история и современность.

Даже многие буржуазные ученые, воздав "труду" Тойнби полагающуюся дань комплиментов, признают, что все его здание воздвигнуто на песке или даже на почве, еще более зыбкой, чем песок²⁹ . Тойнби мало удовлетворил тех, кто хотел бы сочетать

²⁹ См. P. Geyl. A. Toynbee and Pitirim Sorokin. The Pattern of the Past. Boston. 1949; его же. From Ranke to Toynbee. "Smith College Studies in History" Vol 39. 1952; P. Spate. Reflections on Toynbee's "A Study of History". "Historical Studies. Australia and New Zeeland", май 1953; M. Watnik. Toynbee's nine books against Pagans. "The Antioch Review", декабрь 1947, и др.

теологию с "эмпиризмом". Не вполне удовлетворил он и профессиональных теологов. Наиболее последовательные из них сочли нечестивыми его попытки путем светской науки проникнуть в неисповедимые тайны господних предначертаний³⁰ . У Тойнби репутация "либерала": его считают как бы "официальным оратором (spokesman) английского либерализма". Но либералы обвиняют его в том, что, выдвигая религиозный идеал, относящийся к средневековью, он тем самым недооценивает величайших благ современности - "свободы и демократии" и даже говорит о них иронически, "злорадно", оказывая услугу "тоталитаризму". Доходят до того, что в нем видят представителя "пятой колонны" внутри западной цивилизации и чуть ли не "ангела сатаны"³¹ .

Я не говорю уже о многочисленных высказываниях прогрессивной прессы, резко подчеркивавшей не только антинаучность его взглядов, но и их политическую реакционность³² .

И тем не менее книги и статьи Тойнби пользуются громким успехом, какого не выпадало, вероятно, на долю произведений такого рода со времен "Заката Европы" Шпенглера. Идеи Тойнби пришлись как нельзя более кстати к той атмосфере неуверенности, страха, искания какого-нибудь выхода и утешения, в которой живет значительная часть западной буржуазии. В этой атмосфере рождается страх перед разумом, перед подлинной наукой, перед логикой истории. Испуганное сознание западного буржуа бросается в объятия иррационализма, веры, если здесь ему мерцает обещание спасения. Историософия Тойнби, которая сначала томит страхами, колебаниями между неизбежностью гибели и надеждой на спасение, а в конце концов ищет разрешения всех вопросов в религии, в "общении с богом", как нельзя более подходит к настроениям тех кругов образованной буржуазии Запада, которые ищут спасения в вере, особенно если она подкреплена авторитетом "науки".

Временами у Тойнби прорываются картины светлого будущего человечества, когда произойдет-де взаимопроникновение всех культур, будут разрешены все социальные проблемы, капитализм сольется с социализмом, лев будет лежать вместе с агнцем и Ленин займет место рядом с Боссюэ и Августином. Несмотря на веру в возможность счастливого конца, опус Тойнби проникнут страхом перед опасностью, угрожающей западной цивилизации, тревогой за ее судьбу, сознанием необходимости каких-то экстренных мер для ее спасения. Настоящий момент кажется ему решающим для ее дальнейшей участи, ее "одиннадцатым часом". Надежду приходится возлагать главным образом на помощь свыше. Буржуазия действительно чувствует опасность, она мечется в тщетных поисках спасения. Эсхатологические настроения широко разлиты в "западном мире"; они нашли достаточно четкое отражение и у Тойнби.

Поэтому вполне уместно поставить вопрос: действительно ли западная цивилизация находится под угрозой и что именно ей угрожает? Да, она находится под угрозой, но угроза эта исходит не от мнимой "коммунистической агрессии". Главная угроза западной цивилизации - монополистический капитализм и отравление культуры продуктами его разложения. Нет ничего более ложного, чем утверждение, будто "коммунистический мир" органически чужд и враждебен западной цивилизации. Если под западной цивилизацией понимать тот великий вклад, который народы Запада внесли и вносят в общую сокровищницу мировой культуры, то можно сказать, что народы тех стран, которые Тойнби именует "коммунистическими", включили в свое культурное наследие все истинно ценное, что создано западной наукой, философией, искусством, опытом борьбы западных народов за свободу и демократию. Но они решительно отбрасывают продукты гниения современной капиталистической "цивилизации". У западных народов есть достаточно сил, чтобы преодолеть опасность, нависшую над их культурой. Но, конечно, прогрессивные силы Запада видят выход совсем не там, где его указывает проф. Тойнби.

³⁰ См. Borucka-Arctowa. Указ. соч.; P. Geyl. From Ranke to Toynbee.

³¹ См. особенно G. Hudson. Toynbee versus Gibbon. "The Twentieth Century", ноябрь 1954.

³² См. выше, прим. 7.

Publisher:

Permanent link for scientific papers (for citations):

Found source (search robot):

Publication author(s) - Е. А. КОСМИНСКИЙ:

Comments: