Борьба классов, № 7-8, Август 1932, C. 128-139
Автор: А. ЗОРИН
Успехи социалистического строительства Киргизской и Казанской республик являются результатом завоеваний Октябрьской революции и упорной революционной борьбы российского пролетариата, результатом революционной борьбы трудящихся масс Киргизии с классовыми врагами - империалистами, манапами, баями под руководством и при поддержке российского пролетариата, возглавляемого коммунистической партией. Одним из ярких эпизодов революционной борьбы Киргизии является восстание 1916 г., которое подняло широкие массы дехкан и скотоводов против колониальной политики самодержавия, против системы угнетения и грабежа. Восстание кончилось поражением, но оно дало массам великий урок революционной борьбы и этим облегчило победу в Октябре.
Восстание 1916 г. в Средней Азии было проявлением революционного кризиса, который назревал в России: росло рабочее и крестьянское движение в метрополии, под влиянием рабочего движения росло и революционное национально-освободительное движение угнетенных народов. Господство российского, по преимуществу военно-феодального, империализма мешало развитию материальных производительных сил Киргизии и Казакстана и обрекало на вымирание широкие массы киргизов.
В целях сохранения помещичьего землевладения в метрополии и создания опоры самодержавия в Киргизии и Казакстане царское правительство проводит заселение переселенцами-крестьянами и казаками таких районов, как Пишпекский, Каракольский, Нарынский и др. Заселение усиливается начиная с 1906 г. С 1907 г. по 1914 г. в Пржевальском (Каракольском) и Пишпекском уездах был создан 41 русский поселок с 53576 хозяйствами.
Для переселенцев отбирались лучшие земли; русские чиновники и их агенты из местных управителей расхищали земли дехканина. Кулаки-переселенцы всячески притесняли киргизов и казаков.
Восстание 1916 г. показало, насколько сильно было возмущение политикой царизма и колонизаторской деятельностью русского переселенца-кулака. Даже царские чиновники понимали, где кроются причины восстания. Военный губернатор Семиреченской области в своем отчете о восстании 1916 г. писал: "Несомненно одной из главных причин этих беспорядков явилась широкая колонизация Семиречья русскими элементами, повлекшими за собой стеснение прежнего простора, а местами и потери туземцами прежнего обилия земли и воды. Особенно остро сказывалось недовольство киргизов новоселами там, где сами кочевники исподволь приобретали некоторые признаки оседлости, тем не менее самовольцы старались устроиться, привлекаемые качеством почвы и относительным обилием воды"1 .
Результаты быстро сказались. За 10-летие - 1903 - 1913 гг. - население сократилось на 7 - 9 проц. Даже граф Пален делает следующее замечание о политике по отношению к киргизам: "Несогласно действующим законам, несправедливо по существу и в применении к Семиреченской области - экономически вредно и политически небезопасно".
Разорялось скотоводческое хозяйство. В 1901 г. от джута пало по области 190 тыс. голов скота. В результате усиленного колонизаторского хозяйствования русскою царизма происходило общее обнищание киргизского населения.
Положение батрака, дехканина-бедняка и середняка было крайне тяжелым. Они находились под двойным гнетом: с одной стороны, под ярмом русского капитала и кулачества, с другой стороны - под гнетом бая и манапа. Российский помещик, одетый в чиновничий и военный мундир, "адми-
--------------------------------------------------------------------------------
1 Цуардел, 1916 г. Дело N 21. Канцелярия главного губернатора.
--------------------------------------------------------------------------------
нистратор", в союзе со сворой манатов, баев, торговцев и других эксплоататоров, используя родовую борьбу, всячески притесняли киргиза и истощали хозяйство скотовода-дехканина различными поборами, грабежом, продажей должностей и т. д. Поборы взимались таким образом, что всей тяжестью падали на основные массы дехкан: они раскладывались по кибиткам. Привилегии колонизаторов и нарушение прав коренного населения ставили трудящиеся массы в положение бесправных и забитых рабов.
Это угнетение широких масс Киргизии еще усилилось с началом войны 1914 г. Установление низких цен на хлопок, падение курса денег и рост цен на жизненные припасы, мобилизация лошадей и реквизиция скота для нужд войны, сбор "пожертвований" на войну, явившихся дополнительными налогом на трудящиеся массы, начавшийся голод углубили кризис.
Об'явление "призыва на тыловые работы" послужило тем поводом, который вызвал революционный взрыв.
Восстание 1916 года было ярким доказательством того, что в России назревал революционный кризис, что она была беременна революцией. Это восстание было историческим результатом революционной борьбы российского пролетариата, ведшего за собой многомиллионные массы крестьянства всех народов. Под влиянием революционного под'ема во всей стране, с одной стороны, под влиянием усилившегося колониального гнета и обострившихся социальных противоречий - с другой, рабочее батрачество, беднота, средняк-дехканин выступают против российского военно-феодального империализма и его колониальной политики и против эксплоататорских слоев (байства, манапства) самой Киргизии. Восстание 1916 г. было национально-освободительной войной против царизма.
Великодержавные шовинисты оценивают восстание 1916 г, как бунт "несознательного" и "забитого" местного населения, никакой роли в подготовке революции 1917 г. якобы не сыгравший и никаких задач национального освобождения перед собой не ставивший, направленный только против своих "непосредственных" эксплоататоров из местного населения. Этим смазывается национально-освободительный характер движения и та огромная роль, какую играли бедняцкие и середняцкие массы дехкан и скотоводов в восстании 1916 г.
Националисты всех мастей и их подголоски, отрицающие, что пролетарская революция в Средней Азии разрешила попутно и задачи национального освобождения, противопоставляют Октябрьской революции восстание 1916 г, как национально-освободительную революцию, обединившую в борьбе против "русского" господства все классы коренных национальностей.
Только победа пролетариата вместе с беднейшим крестьянством в Октябре освободила дехканина от колониального и национального гнета и от гнета баев и манапов и открыла перед Киргизской и Казакской советскими социалистическими республиками широкий путь социалистического строительства.
Публикуемый нами в сокращенном виде документ представляет большой интерес. Он дает яркое изображение колониальной политики царизма в Киргизии: расхищение киргизских земель, грабеж притеснение киргизов царскими чиновниками и кулаками-переселенцами, опора колонизаторов в их политике угнетения на местные выборные власти из манапов и баев.
В своей колонизаторской деятельности самодержавие и его агенты использовали родовую борьбу.
Первый из публикуемых нами документов представляет собой протокол допроса одного из участников восстания. Допрашиваемый, как это видно из его показаний, сам был одним из местных выборных из манатов и принимал участие в родовой борьбе.
Интересные данные приводит допрашиваемый о деятельности волостных управителей из местных баев и мананов: когда молодежь отказывалась итти по призыву на тыловые работы, управители просили уездного начальника дать войска для того, чтобы заставить молодежь (конечно не из манапских и байских семей, а из семей дехкан-бедняков) подчиниться приказу.
Несмотря на то, что допрашиваемый принадлежал к местным выборным из манапов, его показания представляют большой интерес для характеристики как колониальной политики царизма, так и для классовых отношений в Киргизии и Казахстане, для характеристики восстания 1916 г.2 , Второй документ - "докладная записка" офицера азиатской части генерального штаба - рисует положение мобилизованных на тыловые работы. Этот документ представляет значительный интерес для изучения некоторых сторон колониальной политики царизма в годы империалистической войны и политики временного правительства.
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА, ПРОИЗВЕДЕННОГО РОТМИСТРОМ ЖЕЛЕЗНЯКОВЫМ
1916 года, ноября 20 дня, в гор. Верном.
Я, отдельного корпуса жандармов ротмистр Железняков, на основании правил о местностях, об'явленных стоящими на военном положении, допрашивал нижепоименованного, который через переводчика Джайнакова показал:
"На предложенные мне вопросы отвечаю:
Я начал свою общественную деятельность с 25 лет, занимая разные выборные должности по народному управлению. Первое время моей службы по выборам отношение с русским населением было хорошее, ни ссор, ни других недоразумений не было.
В то время начальство в лице уездных начальников в выборы не вмешивалось, и выборы шли шарами. В Пишпекском уезде так шло, пока не ушел с должности уездного начальника Затинщиков, который соблюдал интересы киргизов, а со вступлением лет шесть тому назад на должность уездного начальника подполковника Пушинцева порядок выборов изменился, а именно: под давлением начальства начались выборы только богатых людей. Делалось это так. Богатые люди были близки к уездному начальнику Пушинцеву, участковому приставу Токмакского участка Кутукову, а после него Байгулову, заведующему полицейской частью Меньшикову. И эти начальники в пользу богатых людей оказывали свое влияние на выборы. Так под давлением уездного начальника был выбран волостным управителем Толкановской волости Ашир Узбеков, а в Джанменсартовской волости Дардуил Абдулин. Эти лица восполняли свои расходы с населения. По всему видно, что они платили уездному начальнику. Так в этих волостях собирались деньги "чыгын" со специальным показанием, что это для уездного начальника. Под давлением уездного начальника Пушинцева и бывшего пристава Кутукова прошел в волостные управители Сусамырской волости Туркпен Сарпеков и в той волости собрали "чыгын" и для Пушинцева и для Кутукова. Я забыл сказать, что Дардуил Абдулин был взят после окончания времени своего управления переводчиком Пишпексното уездного управления.
В Атекинской волости под давлением Байгулова прошел Балимбер Баранбаев. Давление заключается в том, что во время аульных выборов, когда выбираются выборщики в волостные, выборные по приказанию руководителя выборами - уездного начальника или пристава, если видят, что больше народа на стороне противника их протеже, то при помощи джигитов путают выборщиков и признают за большинство именно ту партию, которая стоит на стороне его протеже. Таким образом от этого именно "большинства" согласно степного положения выбираются все выборщики, независимо от того, сколько бы-
--------------------------------------------------------------------------------
2 Документ печатается нами с небольшими сокращениями. В частности выброшен перечень имен, который ничего не дает читателю.
--------------------------------------------------------------------------------
ло на противоположной стороне, по одному от 50 кибитковладельцев - все выбираются от большинства. Таким образом и на волостном сходе выборщики оказываются в большинстве от протеже уездного начальника или пристава. "Чы-гын" для начальника собирается со всех кибитковладельцев. Дело в том, что деньги обыкновенно платятся начальству до выборов и после выборов собираются с кибитковладельцев. Выборы в волостные управители и на другие должности были в прошлом году. Осенью в прошлом же году об'езжал заторные волости пристав Байгулов и заведующий Загорными волостями Меньшиков, а после их проезда собирали по Абаильдинской волости "чыгын" по 1 р. 50 к., в Кочкорской волости по 3 рубля, в Темирбулатовской по 1 р. 50 к., в Абаильдинсакой волости около 1000 кибиток, в Кочкорской около 900, а в Темирбулатовской около 500. В январе месяце этого года вновь приезжал пристав Байгулов с Меньшиковым, а после их приезда собирали "чыгын": в Абаильдинской волости по 1 р. 70 к. с кибитки, в Темирбулатовской по 1 р. 40 к., сколько в Кочкорской - не знаю. В других Заторных волостях собирали также, но сколько именно - я не знаю.
К этому добавляю, что другие законные сборы у нас собирались отдельно, и "чыгын", о котором я говорил выше, ничего общего с законными земскими, податными и сборами пожертвований не имеет. Пожертвования на дело войны собирались по приговорам. Жертвовали много. Так, в январский приезд пристава Байгулова было собрано пожертвований от 100 багачей, причем из них жертвовали по 30 рублей, по 15 рублей и по 10 рублей, именно такими цифрами. Эти деньги были переведены волостному управителю Карасаеву в присутствии стражника пристава Бабаева и другого стражника заведующего Меньшикова, но дошли ли эти деньги по назначению, мне неизвестно.
Пристав Байгулов с семьей, которая у него большая, и джигитами приезжают как бы в гости к богатому киргизу и что понравится, просят у киргиза подарить им. Они об'езжали почти всех богачей-киргизов в сопровождении волостного управителя и брали лошадьми, коровами или главным образом деньгами. Был Байгулов с двумя сыновьями у моего сына Карыкпая, и у него взяли волчью шубу в 300 рублей деньгами. Если посмотреть у пристава Байгулова, то эту шубу, я думаю, можно найти. Она волчья, крыта темносиним сукном; нашлись бы ковры и другие вещи. Эти поборы, это вмешательство в выборы и вообще несправедливость и были главными причинами (восстания. - А. З. ) в Пишпекском и Пржевальском уездах. В Пржевальском поборы начались раньше, чем у нас, уже давно, и там они были в больших размерах. Особенно большие поборы были в Атбашинском участке при Чон-кол - "болшой кулак" (переводчик заявил, что так именовали бывшего Атбашинского участкового начальника Лутина, который сейчас находится под следствием). Особенно сильно отбирал Пржевальский уездный начальник, который служил последний год. Фамилии и его не знаю. Брали и его предшественники. Действовал уездный начальник через джигита уездного управления, которого он провел в волостные управители, фамилии я его не знаю. Все киргизы это знают, но заявлять боялись, а я решился вам все это сказать, надеясь на то, что моя семья и мои родственники не пострадают от этого. Киргизы отлично знают, кто из начальников берет и кто не берет. Мне это отлично известно, так как моя волость расположена рядом с Пржевальскими волостями. Меньшиков, о котором я говорил раньше, жил в Загорных волостях, в школе, а в прошлом году в Кочкорской волости у киргиза Сарбая Джамбаева. Меньшиков смотрел на свой участок как на свои владения и брал у киргизов все, что хотел, и разбогател и имел свой окот, табун лошадей, между тем которые были иноходцы и бегуны. Должно быть у него было и много денег. Меньшиков брал, не прикрываясь никакими долгами или другими способами, брал открыто. Жаловаться на побор киргизы боялись, так как из жалоб ничего не выходило, а оставаясь на месте, тот, на которого жаловались, мстит сколько угодно. Эта злоба к Меньшикову и привела к тому, что его убили в Каракечинской волости и убили киргизы именно той партии, которую он донимал и преследовал в угоду другой. Если бы пристав Байгулов попался киргизам во время мятежа, то его безусловно убили бы первым.
Лет десять тому назад у нас было достаточно земли для нашего скотоводческого хозяйства, которое является главным источником нашей жизни. Однако вели земледельческое хозяйство на своих зимних стойбищах, заготовляя на зиму для себя
хлеб и клевер для скота. Наши зимние стойбища с зимовками и посевами находились в долинах, а летние пастбища были в горах "джайляу", где летом хорошая трава для скота. Здесь в горах были так нарываемые казенно-киргизские земли с лесом. Мы имели право на этих землях пасти скот, но лес принадлежал карие, а за топливо, которое мы брали в лесу, мы должны были платить деньги, раньше по 30 коп. с кибитки, а после до 90 коп., а теперь 3 рубля. Для охраны леса от вырубки были введены уже давно лесные об'ездчики. Эти об'ездчики злоупотребляли своим правом составлять протоколы. Обездчики-капралы, приезжая в аул, всегда имели возможность составить протокол о незаконном пользовании лесом и преследовать таким образом киргизов. Это право породило и особый способ борьбы с протоколами. Волости уславливались платить лесникам и об'ездчикам своего рода подарки. А именно, когда являлся в волость об'ездчик, ему собирали 100 - 200 рублей, и он, не об'езжая аулов, уезжал обратно на кордон. В Абаильдинской волости соврем нет лесов и лес далеко, но все же об'ездчики приезжали и к нам, так как у нас есть мелкий кустарник. И во избежание протоколов за порубку лесов и мы собирали для них деньги, и они уезжали. В последние десять лет перешли в единственное пользование казны и те пастбища, которые у нас были в лесу и на лугах между лесами, их у нас отобрали, стеснив наше скотоводство в горах. Я слышал, что в тех волостях, где имеются леса, киргизы продолжают пасти в них скот, но за это принуждали платить лесникам взятки. Абаильдинская и Темирбулатовская волости ранним летом часть скота перегоняют с Каракола в Чуйскую долину через Шамшинский перевал, и этот путь частью приходится проходить лесами, которые расположены по сторонам дороги. За это опять приходится платить "капралам", и это идет в их пользу. С каждого хозяйства платили от 10 до 20 рублей, а таких хозяйств проходит много, так например в 1915 г. прошло до 1000 хозяйств. Всего на Шамшинском перевале 2 "капрала", но они на свой счет содержат джигитов, обязанность которых - ловить хозяев проходящего скота и доставлять к леснику - "капралу".
Земли, как я говорил выше, было раньше достаточно, но лет 10 тому назад в наших местах появились переселенческие чиновники и начали на наших участках нарезать земли для переселенцев. Под эти переселенческие участки отбирали наши лучшие земли. Все делалось для переселенцев, а нас игнорировали. Однако не только для переселенческих участков брали землю, но и для оброчных статей - запасные. Под переселенческие участки забирали зимние стойбища с зимовками, а нас передвигали на земли неорошенные и непригодные для хлебопашества и скотоводства. На остальных землях мы не имели возможности пасти наш скот и принуждены были для скотоводства и хлебопашества арендовать земли у переселенцев-казаков и у казны - оброчные статьи, платя большие деньги. Скотоводческое хозяйство все более и более падало, но о нас переселенческое управление не заботилось. Таким образом у нас отбирали долины для переселенцев-казаков и оброчных статей, а лес на горах - в лесное ведомство, оставив нам очень незначительное количество хорошей земли и бесплодные горы".
Продолжение показаний 21 ноября 1916 г.: "Этот земельный недостаток заставил киргизов арендовать земли у переселенцев-казаков и оброчные статьи у управления государственных имуществ. Нам предлагали перейти на оседлость, по это не устраивало киргизов, так как их главное занятие - скотоводство. Вначале против перехода на оседлость были богатые люди, которым переход невыгоден, а беднота рада была бы перейти, Таким образом вначале тормоз был со стороны богачей, без которых приговора волости получить нельзя. Однако были случаи, когда согласие изъявлялось. Здесь переселенческое управление поступало неправильно, а именно, заручившись таким приговором, оно на законном основании отбирало так нарываемые "излишки" киргизских земель, а фактически забирало лучшие земли, оставляя киргизам худшие и в разных местах, т. е. получалась чересполосица киргизских земель, а для русских выделяли целый участок в одном куске. В результате получалось, что киргиз-хозяин, перешедший на оседлость, имел свой надел в нескольких местах малыми кусками и вести правильное земледельческое хозяйство не мог. Испытав это, против перехода были не только богатые люди, но и беднота. Эта неправильность к туземцам была одной из причин злобы киргизов против русских. При самых переселенческих работах исполнители их - переселенческих работники и вообще служащие пере-
селенческого управления - позволяли себе неправильные действия, а именно, они брали взятки за то, чтобы у киргизов оставить больше земли. Эти взятки киргизы принуждены были платить для сохранения земли. Так например в Кочкорской волости, где волостным управителем сын Кир-забека Дикмобаева - Асынбек, переселенческим чиновникам не дали взятки, и там отобрана почти вся земля в оброчную статью, а эту самую землю кочкорские же киргизы и арендуют. На этих отобранных землях стояли зимовки киргизов, и теперь, взяв в аренду у Управления государственными имуществами эти земли, киргизы живут в своих прежних зимовках. В этих местах работали переселенческие чиновники Богушевич и Мазуренко, жившие первый в Кутмалдах, а второй - не знаю где. Мне известно, что один из указанных мною чиновников взял у киргиза Курманкоджинской волости Курман Лепесова 500 рублей, за что оставил ему его земли, взяв таковые в другой части Курманкоджинской волости. Шел разговор, что кто-то из них взял с киргиза Темирбулатовской волости Тктосуна Бектенова 500 рублей и за это, также обошел его земли. В моей Абаильдинской волости в 1911 или 1912 г. также был переселенческий чиновник, пожилой, фамилии его не помню, приезжавший из Верного; предлагал дать ему 600 рублей, а он так устроит, что земли не будут отобраны в нашей волости. Этих денег мы не дали, и в волости были отрезаны земли в пользу Темирбулатовской волости, с которыми у нас был спор насчет этой земли. После я узнал, что темирбулатовцы дали этому Переселенческому чиновнику 500 рублей. Багушев и Мазуренко из'яли в Абаильдинской волости всю долину Кара-колка - около 4000 десятин, где были сосредоточены наши пашни и клеверники. Было это в начале переселенческого дела, и мы еще не знали, что эти чиновники берут взятки. В настоящее время мы уже сами арендуем земли, из'ятые у нас в Кара-Кольской долине. За один год мы платили за из'ятые земли эти 1900 рублей. Эти земли сдаются в аренду с торгов, и нам волей-неволей приходится брать их до какой угодно цене, так как иначе нам деваться некуда. Наши же, Абаильдинской волости, киргизы принуждены арендовать земли и в Чуйской долине у крестьян-новоселов на урочище Беркулак, Шалша-пай и Иссыгаты с платой одного рубля за десятину, причем плату крестьяне назначают в зависимости от зимнего корма скота, а именно, когда киргизы особенно нуждаются, в корме запрашивают дорого, если же потребность меньше, то дешевле.
У нас в обычае, если приезжает кто-либо к киргизу из почетных лиц, к числу которых нужно отнести чиновников, то для них режется баран и оказывается гостеприимство, и это идет за счет хозяина, у которого остановился гость. При приездах к нам переселенческих чиновников такое же гостеприимство оказывалось и им. Но этим гостеприимством многие переселенческие чиновники начали злоупотреблять, а именно: они начали сами забирать баранов для себя. Обыкновенно во время работ для них выставлялась юрта, где они и жили. С ними приезжают их рассыльные - киргизы-джигиты, - которые, не стесняясь ничем, забирают у киргизов для своих господ баранов, которых и гонят к стану, не платя за этих баранов денег, так как киргизы не решаются требовать, а когда потребуют - дают не действительно стоимость, а несравненно дешевле, чтобы не могли сказать, что ничего не заплатили. Ездить жаловаться за барана никто не поедет, так как такая поездка сама дороже обойдется, да и ничего не выйдет, так как администрация при приездах сама делает то же. С рабочими, которые работают по переселенческим работам, обращались многие грубо, но сами редко били, но их джигиты бьют часто.
Лошадей для поездок брали в большинстве бесплатно, и очень редко кто платил прогонные деньги, а администрация - в лице уездного начальника, пристава и других - никогда прогонов не платила. Рабочим из киргизов платили очень мало и брали их по наряду. Все киргизы отлично знали, что переселенческие чиновники обманывали казну и киргизов, так как платили рабочим мало, а расписки брали на большую сумму, и поэтому к ним уважения киргизы не питали, зная их за нечестных людей. Конечно это делали не все, но многие, большинство.
Когда пришли первые русские в Семиреченскую область, я не помню, и отношения первых русских к киргизам мне не известны, но до начала переселенческого движения отношения русских к киргизам и обратно были хоршие, острых или массовых неудовольствий не было, были конечно отдельные случаи, которые никакой роли не играли. Но с появлением переселенцев лет 9 - 10 тому назад их отношения сразу
стали к киргизам враждебными. Киргизов называли они "собаками", и началось их соответственное обращение. Начались недоразумения с выпасом скота, а затем уже формальные набеги на киргизский скот. Часто крестьяне (казаки-переселенцы. - А. З. ) толпой приезжали на соседние киргизские земли и, отобрав у наших пастухов скот, угоняли к себе в селение, а после требовали подкопытный сбор за потраву, которой в действительности не было. Делали и больше. Приезжали ночью к аулу и от самого аула угоняли скот, а потом требовали "подкопытный сбор". Этот сбор брался в размерах в среднем от 1 руб. до 1 р. 50 коп. за лошадь и рогатый скот, но случалось, что брали за лошадь вместо платы барана. Бывали случаи, что киргизы жаловались, но выкупать все же выкупали, так как пока дойдет жалоба, то скот от голода и жажды издохнет. Жалобы поступали к администрации, и она передавала к судьям, дело кончали миром. На почве захвата скота были случаи убийства крестьянами пастухов, которые пытались не дать скота. Так например убит был в Иссигатинской волости 3 года тому назад киргиз Малаши. Были убийства в Каракичунской, Джамансартовской волости и других волостях. Таких убийств было много. Несколько последних лет начал практиковаться способ взыскания с киргизов денег за пропавший у крестьян и казаков скот в административном порядке, т. е. по приказанию начальства. Мне известны факты, что крестьяне ложно показывали, что у них пропал скот, и администрация заставляла платить за скот, которого не существовало.
Такие случаи были часто в селении Столыпина, и киргизам Кочкорской, Боручинской, Джуванарыкской и др. волостей приходилось платить за этот скот. За этот пропавший якобы скот заставляли платить и мою Абаильдинскую волость, несмотря на то, что она отстояла за 60 верст, и я с трудом уговаривал заведующего полицейской частью Меньшикова не взыскать с нас, так как мы здесь не при чем. Кем введены были эти правила о взыскании с киргизов за пропавший скот, я не знаю. Все это отражалось и на отношении старожильцев-русских к киргизам, и отношение их испортилось. Таким образом между русскими, главным образом новосельцами, и киргизами установились враждебные отношения: со стороны русских явная, а со стороны киргизов скрытая злоба против русских".
Продолжение показаний 23 ноября 1916 г.: "Продолжаю свое показание относительно пожертвования 100 богачами денег на нужды войны.
Это пожертвование было не добровольное, а по требованию пристава Байгулова, который в нашей волости заявил, что в других волостях богатые люди пожертвовали по 60 рублей. Мы начали упрашивать, чтобы с нашей волости взяли поменьше, говоря, что деньги и разные вещи мы уже жертвовали несколько раз. При обращении администрации к киргизам о пожертвовании администрация указывала, что нас не берут на военную службу, что мы не оказываем помощи людьми и что взамен этого мы должны жертвовать деньгами и вещами. Так, осенью прошлого года, зав. полицейской частью Заторных волостей Меньшиков собрал манапов - должностных лиц всех 9 заторных волостей - на урочище "Ак-Ушук" ("Белая высота") и говорил нам, что мы освобождены от несения воинской повинности, а потому мы должны помогать русским деньгами и вещами. Мы охотно пожертвовали от 1 р. до 25 руб. Я лично пожертвовал 10 руб. Деньги там же сдали наличными Меньшикову. Меньшиков никому квитанции не выдал, а записал в своей записной книжке. Учесть, сколько именно тогда пожертвовали, трудно. Народу с'ехалось много, и пожертвовали денег больше чем 1000 чел. Во всяком случае в среднем пожертвования были не менее 5 рублей с человека. Приговоров на пожертвования в этот раз и в то время, когда собирали деньги со ста киргизов нашей волости, у пристава Байгулова не было. Когда об'явили о призыве рабочих от туземцев, что поняли неправильно, а именно как введение воинской повинности, киргизы обсуждали, что при сборе пожертвований им раз'ясняли, что именно эти пожертвования даются ввиду того, что мы не отбываем воинской повинности. Сам я неграмотный, но слышал от киргизов, что было воззвание губернатора, в котором губернатор приглашал киргизов к пожертвованиям, указывая, что киргизы не несут воинской повинности. В прошлом году осенью из газет киргизы узнали, что предполагали брать солдат от киргизского населения. Этим вопросом киргизы живо заинтересовались и обсуждали его. Общее мнение киргизов было, - что они не подготовлены к несению такой службы, так как
не знали языка, не знали даже городской жизни, и что слух о призыве туземцев не более чем вымысел. От стариков я слышал, что при переходе в русское подданство одним из белых царей (акпадша) было обещано, что киргизы никогда не будут браться в солдаты, о чем знают все киргизы. Первые сведения о призыве рабочих в действующую армию были получены в разных волостях в виде призыва не рабочими, а солдатами. В июле месяце слухи эти встревожили киргизов, но сомневались, так как знали о существовании письменного обещания белого царя - не брать от киргизов солдат. После того, как распространились эти слухи, волостных управителей потребовал к себе через джигитов пишпекский уездный начальник, куда они и поехали. По возвращении из Пишпека волостные управители об'яснили, что призывают киргизов не солдатами, а для каких-то других надобностей в действующую армию, но конечно для солдатской службы. Это мнение киргизов усилилось и тем, что некоторые русские говорили киргизам: "Дошла очередь и до вас служить на военной службе". Почетных лиц и манапов Загорных волостей никто из администрации не вызвал и никто не раз'яснил вопроса о призыве. Вызвали и беседовали уездный начальник, токмакский пристав и зав. полицейской частью только с волостными управителями. Волостным управителям не верили. Волостные управители от имени начальства требовали, чтобы в волостях были составлены приговора со списками рабочих. Это распоряжение киргизы поняли, что местное начальство, начиная от губернатора и ниже, желая выслужиться перед высшим начальством, хочет отобрать у нас приговора о нашем желании нести военную службу. Это убеждение имело основание и потому, что киргизам было известно, что Пржевальский Уездный начальник в прошлом году потребовал составить приговора о том, чтоб несколько человек киргизов из'явили желание итти добровольцами в действующую армию. В действительности этих лиц по нескольку человек от волости назначили. Я лично был в прошлом году в Токмаке, когда эти добровольцы отправлялись в Россию, и я разговаривал с ними. Они шли не по своей воле, а потому, что это потребовало начальство. Из этого факта я сам также заключил, что здесь с военной службой была проделка местных властей. При увеличении податей два года тому назад увеличили подати и никто не просил приговоров, а прямо приказали платить. Также, когда ввели два года тому назад военный налог с неотбывающих воинской повинности, который мы платим по 1 руб. 84 коп. с кибитки, никто Приговоров не требовал, а просто приказали платить. Плата нами военного налога взамен отбывания воинской повинности в связи с требованием приговоров еще более укрепила в нас мнение, что призыв является добровольным, исходящим от местных властей, и мы вправе отказаться, и если от нас настойчиво требуют, то исключительно местное на-
чальство с целью выслуживания. В каждой волости почти ежедневно были сборища молодежи, подлежащих к призыву на военные работы, и на этих сборищах выяснилось, что молодежь не согласна итти, а решила бежать в пределы Китая. Были собрания (с'езды) при участии должностных лиц и манапов, причем несмотря на то, что манапы были уверены, что именно местное начальство указывает призыв по своему почину, все же они склонились, чтобы удовлетворить это требование, потому что боялись мести администрации в случае отказа. Но молодежь категорически отказалась дать свое согласие. Зав. полицейской частью Меньшиков вызвал к себе в конце июля на Джамган в казенную школу должностных лиц для составления приговоров, но молодежь - часть пятидесятников - не отпускали, а у некоторых отбирали печати, говоря, что должностные лица хотят их сдать в солдаты. При сборищах молодежи я слышал, у них была "бата" в каждой волости отдельно, но общего собрания нескольких волостей не было и общей "баты" также не было. Несомненно, как мне известно, что в каждой волости отлично знали, что делается в соседних волостях. Я забыл оказать, что в наших волостях - русские писаря. Эти писаря также поддерживали слухи о том, что берут в солдаты. Не знаю, для чего они это делали, но думаю, что просто смеялись над киргизами. Оружия никто не делал, и разговоров в Заторных волостях о восстании не было. Молодежь лишь стремилась убежать в Китай. Приговора составлены не были. В начале августа месяца к 5 числу и т. д. уездный начальник Рымшевич вызвал в Пишпек волостных управителей, и 6-го вечером с ними разговаривал, потребовав, чтобы через 2 дня ему были представлены приговора со списками рабочих. На 7 августа к уездному начальнику в Пишпек были вызваны почетные лица и должностные лица ото всех Загорных волостей и от Атекинской и Сарабагишевской волостей. Мы в числе около 300 чел. были во дворе уездного управителя, куда к нам вышел уездный начальник Путинцев, к которому мы обратились с заявлением, что молодежь не соглашается давать людей и итти. С уездным начальником говорили трое в присутствии остальных. Уездный начальник нам ответил, что он должность сдал, и нам нужно говорить с новым уездным начальником Рымшевичем, а он хочет обратиться к нам с просьбой, ввиду его ухода с должности, в честь его построить на Арасане (иссыгатинские минеральные воды) барак для больных, мы тут же согласились дать со всех здесь бывших волостей по 30 коп. с каждой кибитки. Во время разговоров с Путинцевым к, нам вышел Рымшевич, к
которому мы обратились с тем же заявлением о нежелании молодежи подчиниться требованию о составлении списков и приговоров и просили его вызвать войска. Это заявление было сделано в присутствии Путинцева, добавляю, что о вызове войск просили и Путинцева. В начале августа, 1, 2 и 3 с просьбой о вызове войск мы обращались и к Меньшикову, который приезжал к нам по поводу набора лошадей. Меньшиков нам ответил, что он сам едет в Пишпек и доложит уездному начальнику. После этого он был в Пишпеке и присутствовал 7 августа, когда мы были у уездного начальника. Рымшевич с нами не разговаривал, а просто повернулся и ушел, и из этого мы заключили, что нас вызвали не для того, чтобы решить наболевший вопрос о призыве рабочих, а для того, чтобы мы пожертвовали деньги на постройку на Арасане барака имени Путинцева.
ПРИМЕЧАНИЕ. Пишпекский уездный начальник подполковник Путинцев сдал должность своему помощнику, подполковнику Рымшевичу, подал прошение об отставке и был в это время в отпуску впредь до отставки Ротмистр Железняков.
Это и составляло тему наших разговоров, но вскоре мы раз'ехались; я переночевал в Каракичинской волости недалеко от города и на другой день поехал в Токмак, где в тот же день, 8 августа, узнал, что взбунтовались Атекинская и Сарабатишевская волости. Был ли в это время Хисамут-дин Шабданов уже в своей волости, я не знаю, но знаю, что он остановился ночевать в Пишпеке. Раз'ясняю, что о бунте Сарабагишевской и Атекинской волостей я узнал недалеко от Токмака от бежавших из Токмака киргизов и не решился туда ехать, так как узнал, что в Токмаке набирают лошадей у киргизов и что пристав уехал в Сарабагишевскую и Атекинскую волости. Переночевал я у киргиза около Токмака и на другое утро уехал через Шамшинское ущелье к себе в волость, ночевал я в ночь с 8 на 9 августа в пустой зимовке, а 9 на 10 августа в Кегетинском ущелье у бывшего волостного управителя - Шамшиской волости, манапа Мамбеталы Мураталинова, который мне говорил, что он полагает, что бунт, поднятый Сарабагишевской и Атекинской волостями, будет подавлен, так как туда выехали с войсками Рымшевич и Файгулов, но что молодежь Шамшинской волости начала убегать к сарабагишевцам и атекинцам и что он уговаривал молодежь, но ничего сделать не может. Десятого я выехал от Мамбеталы и в, тот же день прибыл к себе в Абаильдинскую волость. От Шамданова еще до начала бунта шли сведения, что почетный киргиз манап Кадыр получил согласие китайских властей на принятие в случае побега киргизов в китайские пределы и что там отвели для них землю. До восстания никаких сведений, что китайцы, немцы или турки обещали в случае восстания помочь деньгами, оружием или людьми и руководителями, не было. Имелись лишь сведения, как я говорил выше, что обещали китайцы принять беглецов, и эти сведения исходили от Шабланова ссылавшегося на Кыдыра. До восстания посторонних лиц, которые бы подбивали к восстанию в Загорных волостях, не было. Приехав в свою волость 10 августа, я узнал, что на Столыпино напали киргизы соседних Пржевальских волостей, а именно Семисбилинской, Киазбековской, Ворокчинской и Джуванарыкской, и что большинство крестьян бежало, но куда сбежали, известно не было. 11 августа до нас дошли сведения, что в долине реки Джул-пола, Джулполская, Каракинская и Курманходжинская волости разгромили одно селение, которое было в долине Джумгела. В это время настроение в Абаильдинской волости было возбужденное, молодежь или хотела бежать в Китай или присоединиться к мятежникам, или Пржевальским или джумгальским. Манапы были в нерешительности и растерялись, так как не знали, что делать. Одного об'единяющего начальника не было и каждый вел свою волость на Столыпино".
Подлинный за надлежащими подписями.
Верно: Письмоводитель (подпись неразборчива).
ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА*
23 марта сего года по поручению начальства Азиатской части Главного штаба я посетил рабочих-туземцев Туркестана, назначенных, в порядке реквизиции, на работы
--------------------------------------------------------------------------------
*Докладная записка подпоручика Матвеева извлечена из деда N 55, л. -5 - 6 Азиатской части главного штаба Военного министерства в Военно-историческом архиве в Москве.
--------------------------------------------------------------------------------
на ст. "Сортировочная" в ведение автомобильного отдела.
По случаю дня похорон жертв революции работ не было, и рабочие находились в отведенных для них жилищах, где я и имел возможность при помощи переводчика собрать некоторые сведения, касающиеся условий их жизни.
Всего рабочих, квартирующих на ст. "Сортировочная", 1300 человек, из них около 900 человек сартов и около 400 человек туркмен.
Большинство рабочих размещено в земляных бараках и около 200 человек в вагонах-теплушках.
Земляные бараки, вообще мало приспособленные для жилья в них, особенно оказались непригодными для туземцев-южан.
Внутреннее помещение этих бараков разделяется довольно узким проходом на две половины. По обеим сторонам прохода устроены двухэтажные нары, причем верхний этаж, повидимому, служит местом для склада вещей. У самого потолка укреплены деревянные шесты, предназначенные, очевидно, для сушки одежды и обуви. Никаких распределительных перегородок на нарах не имеется, и люди помещаются на них, соприкасаясь друг с другом.
Сырость, испарения от сохнущей одежды и обуви, обилие находящихся в бараке людей делают воздух невыносимым. Здесь же находятся и больные, многие из которых не имеют сил подняться. Нахождение в бараках этих больных объясняется, по словам одного из присутствующих административных лиц, недостатком свободных мест в больнице, а также большим числом больных.
Положение рабочих, помещенных в вагонах-теплушках с самого приезда их на работы и находящихся в них в течение пяти суровых зимних месяцев, находилось в еще более худших условиях.
Несмотря на их жалобы, администрация до последних дней не позаботилась о предоставлении рабочим более подходящих для жилья помещений. Между тем несомненно имела полную возможность при самых ограниченных затратах, при участии этих же рабочих и небольшом числе руководителей выстроить, подобные хотя бы существующим, бараки. К тому же освободились бы пустыре для перевозки вагоны. В настоящее же время, подыскав в Петрограде помещение, администрация переселяет туда рабочих, т. е. в тот момент, когда наступила сравнительно теплая погода и весьма понятно, туземцы воспротивились этому распоряжению тем паче, что старики-туземцы вообще не желают, чтобы рабочих помещали в городе, имея в виду пагубное действие городской жизни на молодое поколение.
Трудно передать словами то невыносимое положение, создавшееся благодаря вышеуказанным мероприятиям администрации. Здоровые туземцы, плача, а больные со стоном, оставляли вагоны и располагались тут же на снегу. Прямо каким-то кошмаром кажутся высохшие желтые лица с воспаленными глазами, полными слез, с протянутыми руками с мольбой вернуть их на родину.
В таком печальном положении находятся условия жизни туземцев - в бараках и вагонах-теплушках. Отнюдь не лучше, судя по ответам туземцев, обстоит дело с пищей, одеждой и жалованием.
Пищу, по словам рабочих, они получают два раза: утром, перед началом работ, полагается чай с хлебом и вечером, после окончания, - ужин, состоящий из рисовой похлебки с конским мясом или, за неимением последнего, с жиром. Хлеб выдается черный, в размере одного фунта на человека в сутки, рису - 1/8 фун., точного веса мяса рабочие установить не могут, указывая что в день с'едается одна лошадь. На всех выдается сахару около пуда в месяц. Иных продуктов, кроме указанных и еще соли, рабочие не получают. Изнуренный вид большинства рабочих вполне подтверждает недостаточность питания. Одежда, выданная по приезде туземцев, состояла из: 12 - 15 полушубков на сотню, 12 - 15 пар валеных сапог, 50 штук рукавиц, я всем было выдано по паре нижнего белья. Теперь, во время весенней распутицы, рабочие особенно нуждаются в обуви, недостаток которой ощущался и раньше. Жалование получается по непонятной для туземцев расценке: некоторые получают больше, некоторые меньше, причем цена колеблется от 1 до 70 рублей в месяц. Такое различие окладов об'ясняется вероятно тем, что больные совершенно не пользуются содержанием, а затем - вычетом из жалования стоимости отпущенной одежды и обуви. Жалование выдается по табели, но ввиду того, что большинство сотских неграмотно, поверка табели не производится, а просто подписывается ими. Поэтому, правильно ли выдается жалование или неправильно, рабочие не могут определить.
Рабочий день начинается с 7 часов утра и продолжается до 6 часов вечера, но ввиду того, что место работ находится в 1 1/2 - 2 час. езды от бараков, рабочие принуждены подниматься в 5 - 6 часов утра. Работы заключаются в разгрузке и сортировке вагонов, распиловке дров, очистке путей и проч. Производятся работы каждодневно, так как праздничных дней нет. За все 5 месяцев рабочими праздновались лишь два дня: первый день Рождества Христова и день похорон жертв революции.
По средам и пятницам предоставляется баня, но пользоваться ей в той мере, как было бы желательно, не приходится, так как работы идут своим порядком, а баня топится от 9 час. утра до 9 час. вечера, следовательно в распоряжении рабочих остается 1 - 1/2 часа в день. За все время, по словам рабочих, они мылись три раза.
В дополнение к вышеизложенному в порядке жалобы рабочими заявлена претензия на частые случаи применения унтер-офицерами по отношению к ним физического воздействия, о существовании взяточничества, о притеснении жалобщиков и намеренное умаление авторитета выборного туземцами тысяцкого.
Затем рабочие обратились с просьбой передать их ходатайства через начальство: 1) перевод их в более подходящие климатические условия; 2) оставить выселяемых из вагонов рабочих на прежних местах квартирования и 3) невыданное администрацией содержание умерших и беглых выдать на вознаграждение за расходы по похоронам тем лицам, кои на это потратили свои собственные деньги.
Вот все сведения, добытые мной при посещении рабочих-туземцев, о чем и докладываю.
Впечатление от этого посещения прямо ужасное, кажется будто привезены были туземцы Туркестана не для работ, а для создания в них ненависти к русскому государству. Необходимы большие усилия для устранения той обиды, которую должны испытывать ни в чем неповинные туземцы, находящиеся в столь несправедливо жестоких условиях.
Подпоручик Матвеев.
17 марта 1917 года.
New publications: |
Popular with readers: |
News from other countries: |
Editorial Contacts | |
About · News · For Advertisers |
Digital Library of Ukraine ® All rights reserved.
2009-2024, ELIBRARY.COM.UA is a part of Libmonster, international library network (open map) Keeping the heritage of Ukraine |