Изучением истории Тайпинского восстания я занимаюсь уже более 30 лет. За это время выдвигалось много спорных вопросов, например, о Хун Да-цюане¹ , об отношениях между тайпинами и "Обществом неба и земли"² , о тайпиаском календаре и т. д. Случалось, что кто-нибудь из историков оспаривал мнение другого, но никогда еще в споре не участвовала целая группа исследователей. О подлинности рукописи автобиографии Чжунвана (Верного короля) Ли Сю-чэна, одного из руководителей Тайпинского восстания, и раньше были различные мнения, но это еще не порождало дискуссий.

Рукопись автобиографии Ли Сю-чэна написана им в тюрьме. Палач и предатель китайского народа Цзэн Го-фань переслал в военное ведомство Цинов копию сокращенного текста автобиографии, которая была в то время опубликована под названием "Показания Ли Сю-чэна". Что же касается подлинной рукописи, то она хранилась у потомков Цзэн Го-фаня и поэтому много лет была загадкой для историков.

В 1944 г. представитель бывшего Гуансийского информационного бюро, направленный в Сянсянь (провинция Хунань) к родственникам Цзэн Го-фаня, сделал фотоснимки с рукописи автобиографии Ли Сю-чэна и снял с нее копию. Меня попросили исследовать эти материалы.

В том же году я написал первоначальный набросок статьи "Исследование рукописи автобиографии Чжунвана" и в 1947 г., после исправления, опубликовал его в сборнике "Изучение истории Тайпинского восстания"; в 1950 г. эта работа после вторичного исправления вышла отдельным изданием под названием "Исследование рукописи автобиографии Чжунвана Ли Сю-чэна"; в 1951 г. после новых дополнений появилось третье, а затем четвертое издание, в 1955 г. вышло пятое, снова исправленное³ . Исправления касались только частных вопросов.

Для определения подлинности рукописи автобиографии я в своем исследовании основывался на таком бесспорном документе, как "Ответ, написанный лично Чжунваном Ли Сю-чэном" из дела показаний Ли Сю-чэна, которое было сохранено Лун Цзиюнем, посланным Цзэн Го-фанем допрашивать Чжунвана. Впоследствии в документах цинского военного ведомства, хранящихся в музее Гугун, было обнаружено письмо Ли Сю-чэна, адресованное Ли Чжао-шоу. При сличении оно оказалось сходным по почерку с указанным "Ответом". Основываясь на этих автографах, я пришел к заключению, что рукопись автобиографии Ли Сю-чэна является подлинной.

Широкая дискуссия относительно подлинности рукописи развернулась после того, как партия выдвинула курс "пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ". В ноябре 1956 г. в N 4 журнала "Хуадун шидасюэ бао" ("Вестник Восточно-китайского педагогического института") появились статьи Нянь Цзы-миня и Шу Ши-чэна "К обсуждению вопроса о подлинности рукописи автобиографии Чжунвана".

Нянь Цзы-минь оспорил мое заключение и выступил против моей оценки автографов. Он направил все эти документы на экспертизу, которая дала следующее заключение: рукопись автобиографии Чжун-

¹ Хун Да-цюань (Цзяо Да) - один из деятелей тайных обществ в Хунане, принимал участие в руководстве восстанием тайпинов.

² "Общество неба и земли" (Тяньдихой) - общее название тайных крестьянских организаций, существовавших в первой половине XIX в. и принимавших широкое участие в Тайпинском восстании.

³ См. рецензию на это издание в журнале "Вопросы истории", 1957, N 3, стр. 187- 188.

вана и "Ответ, написанный лично Чжунваном" сходны между собою по почерку и написаны скорописью, а письмо Ли Сю-чэна, адресованное Ли Чжао-шоу, написано уставным письмом; что касается сличения первых двух документов с третьим, то "хотя при сопоставлении их трудно обнаружить сходство, однако, если судить по квалифицированности написания, разница между ними такая же, как между опытным и неопытным написанием", "имеются различия в почерке", "документы написаны не одним и тем же лицом". Основываясь на этом заключении, Нянь Цзы-минь пришел к выводу, что только письмо Ли Сю-чэна, адресованное Ли Чжао-шоу, является "единственным, что действительно написано лично Чжунваном", а рукопись автобиографии - "подделка". Нянь Цзы-минь, естественно, отверг выдвинутый мною критерий определения почерка Лн Сю-чэна и поставил под сомнение подлинность сохранившегося в деле "Ответа, написанного лично Чжунваном". По поводу последнего документа он высказывал следующее: 1) "Этот лично написанный Чжунваном ответ в какой-то мере дополнял показания Чжунвана; но если говорить, что в данном случае его речь была непонятна на слух, то почему же были записаны с его слов многие другие показания. Странно, что оказались непонятными на слух только эти несколько слов, не имевшие важного значения". 2) "Запись в дневнике Чжао Левэнь от 6 июля 1864 г. гласит о том, что "атаман Ли Сю-чэн был казнен... к вечеру его отвели на площадь, где он высказал в десяти словах свою последнюю волю; Лун Шэн-сань⁴ , исполнивший обязанности палача, записал эти слова и затем казнил его". Почему же последнее слово Ли Сю-чэна не сохранилось, а сохранился только не имеющий значения его ответ из нескольких иероглифов и так называемые устные показания?".

Высказав такие сомнения, Нянь Цзы-минь тотчас же заключает: "Луи Шэн-сань - это один из доверенных Цзэн Го-фаня, человек, который опрашивал и казнил Чжунвана. Поэтому он вполне мог быть одним из инициаторов фальсификации показаний Чжунвана и осуждения его на месте, не дожидаясь указаний из центра. Будучи следователем и палачом, он из боязни, что его хозяева рассердятся и проверят все дело, вынужден был уничтожить запись предсмертной воли Чжунвана, но сохранил поддельный ответ, написанный якобы лично Чжунваном; этим преследовалась цель не только выйти сухим из воды в случае расследования со стороны хозяев, но и подкрепить "подлинность" фальсифицированной рукописи, хранившейся у Цзэн Го-фаня. Поэтому мы можем рассматривать так называемый "Ответ, написанный лично Чжунваном" только как часть сфабрикованных Цзэн Го-фанем "показаний Ли Сю-чэна", которые самое большее свидетельствуют только об изворотливости контрреволюционных элементов". Далее Нянь Цзы-минь выдвинул ряд доводов в пользу своей точки зрения, которые касались некоторых исторических фактов. Исходя из своей оценки автографов и из исследования исторических фактов, Нянь Цзы-минь решил, что так называемая рукопись "показаний Ли Сю-чэна" - это "подделка Цзэн Го-фаня с целью скрыть свои позорные преступления".

Шу Ши-чэн полностью согласился с мнением Нянь Цзы-миня и при этом сделал незначительные замечания и добавления к его аргументации по линии исторических фактов.

*

После опубликования статей Нянь Цзы-миня и Шу Ши-чэна, 19 ноября 1956 г. в разделе "Наука и искусство" газеты "Жэньминь жибао" появилась редакционная статья "О новых исследованиях показаний Ли Сю-чэна", которая тотчас же вызвала споры среди специалистов, имеющих отношение к данному вопросу, и привлекла внимание широких кругов читателей.

20 декабря 1956 г. в, N 98 "Шисюэ шуанчжоукань" ("Двухнедельное обозрение исторической науки" - приложение к газете "Гуанминь жибао"), была напечатана статья Цзин Хэна "К обсуждению вопроса о подлинности рукописи автобиографии Ли Сю-чэна". Вслед за тем в N 1 журнала "Лиши яиьцзю" за 1957 г. была опубликована статья Цзииь Юй-фу "Еще раз к вопросу о подлинности рукописи автобиографии Чжунвана Ли Сю-чэна". 7 февраля 1957 г. газета "Жэньминь жибао" снова поместила редакционную статью "Дискуссия по вопросу о подлинности рукописи автобиографии Чжунвана", в которой приводились доводы Цзин Хэна и Цзинь Юй-фу против аргументации Нянь Цзы-миня.

⁴ Лун Шэн-сань - это Лун Цзи-юнь, который сохранил "Ответ, написанный лично Чжунваном". Шэн-сань - его прозвище.

В NN 3 и 4 журнала "Вэнь ши чжэ" ("Литература, история и философия"), за !957 г. была опубликована статья Дин Юнь-цина "Подделана ли Цзэн Го-фанем рукопись автобиографии Ли Сю-чэна?". Одновременно с этой большой статьей в том же журнале (N 4) появилась статья Чжэн Хао-шэна "Обсуждение вопроса о подлинности рукописи автобиографии Ли Сю-чэна". Дин Юнь-цин и Чжэн Хао-шэк выступили против позиции Нянь Цзы-миня.

Цзин Хэн в своей статье писал: "На основе сличения и изучения двух таких различных по почерку документов, как письмо Чжунвана, адресованное Ли Чжао-шоу, и рукопись показаний Ли Сю-чэна, я полагаю в большой мере достоверным, что рукопись написана лично Ли Сю-чэном". Автор отмечал, что Нянь Цзы-минь своим исследованием автографов в действительности только подтвердил мнение о подлинности автобиографии Ли Сю-чэна, поскольку доказал ее сходство по почерку с "Ответом".

Цзинь Юй-фу считал, что поскольку письмо, адресованное Ли Чжао-шоу, написано не Чжунваном, постольку "оно не может служить критерием при определении подлинности рукописи автобиографии Чжун-пана" и что "таким единственным мерилом этого должен служить сохраненный Лун Цзи-юнем "Ответ, написанный лично Чжунваном". "Поскольку этот ответ и рукопись автобиографии обнаружены в двух разных местах, но написаны одним лицом, это только подтверждает, что рукопись автобиографии не фальсификация". Он говорил далее о содержании рукописи: "Если бы автобиография не была написана самим Чжунваном, то она не являлась бы столь богатым по содержанию историческим документом; если бы она была фальсификацией, то, несомненно, содержала бы немало изъянов". "Встречающиеся в рукописи гуансийские провинциализмы еще больше подтверждают подлинность рукописи".

Касаясь каллиграфического уровня рукописи, Цзинь Юй-фу считает, что "несовершенство и каллиграфическая незрелость почерка рукописи автобиографии... как раз свидетельствует о том, что ее культурный уровень не превосходит уровень писаний Чжунвана". В отношении уверений Шу Ши-чэна, что рукопись автобиографии "подделана подручными Цзэн Го-фаня, приспособившимися к почерку Ли Сю-чэна", он критически замечает: "Невозможно себе представить, чтобы какой-то фальсификатор в течение нескольких дней написал показания объемом в несколько десятков тысяч иероглифов и при этом ни разу не допустил промаха". "Если суммировать, - писал он в заключение, - результаты рассмотрения рукописи автобиографии в указанных трех планах, то нельзя не признать, что она вовсе не подделка, а подлинник". Таким образом, это резюме Цзинь Юй-фу направлено против мнения Нянь Цзы-миня и Шу Ши-чэна.

Дин Юнь-цин в своей статье утверждал, что "Чжунван действительно сам написал слою автобиографию и выделял в подкрепление следующие четыре положения: 1) письмо Ли Сю-чэна, адресованное Ли Чжао-шоу, не может служить критерием при определении подлинности указанной рукописи; 2) таким важным критерием следует считать "Ответ, написанный лично Чжунваном"; 3) рукопись автобиографии Чжунвана отнюдь не является подделкой; 4) она, безусловно, написана Ли Сю-чэном. "Происхождение этой рукописи, - пишет он, - не вызывает сомнений, ибо у Цзэн Го-фаня не было необходимости и тем более возможности ее подделать; одним словом, рукопись автобиографии отнюдь не является фальсификацией". Дин Юнь-цин утверждает, что поскольку эта автобиография "содержит богатый и хорошо известный ее автору материал", она могла быть написана только "лицом, которое принадлежало к руководящей верхушке тайпинов и, подобно Чжунвану, ведало военными делами". Дин Юнь-цин систематически и глубоко изучал доводы Нянь Цзы-миня и Шу Ши-чэна и подверг их обстоятельной и сокрушительной критике.

Чжэн Хао-шэн, основываясь на методе изучения исторических материалов, описанном советским ученым Черепниным, для определения подлинности рукописи автобиографии Чжунвана берет за основу принцип классового подхода к определению происхождения исторического материала.

Пользуясь этим методом, Чжэн Хао-шэн сопоставил автобиографию Чжунвана с составленным приспешниками Цзэн Го-фаня сборником материалов о тайпинах "Цзэй-циньхойцзи" ("Сборник материалов о положении в стане разбойников")) и нашел, что с точки зрения классового характера материалов "революционные документы правдивы и достоверны, тогда как документы, составленные контрреволюционерами, не согласуются с действительностью". "Говоря яснее, классовая платформа пер-

вых - платформа Ли Сю-чэна и других представителей революционного лагеря, классовая платформа вторых - платформа Цзэн Го-фаня и других представителей контрреволюционного лагеря". Рассматривая эти классовые позиции, автор приходит к выводу о неправдоподобности подделки рукописи автобиографии Чжунвана. Он говорит: "Автобиография Ли Сю-чэна насыщена революционными идеями, и хотя Тайпинское государство было разбито, Ли Сю-чэн оставался верен духу Тайпинской революции, и это широко отразилось в его автобиографии; этот революционный дух был не только несовместим с контрреволюционной идеологией Цзэн Го-фаня, но также целиком расходился с образом его мыслей". В заключение он говорит: "Резюмируя изложенное, мы можем утверждать, что революционный дух Ли Сю-чэна был необычайно высок, его поражение было вызвано тем, что он стал выполнять задачу иного этапа революции - вести борьбу против агрессии со стороны капиталистических государств. Он стремился сохранить силы революции, но отнюдь не лавировал в целях спасения собственной жизни. Что же касается автобиографии Чжунвана - этого революционного документа с его великими мыслями и множеством фактов, то она отнюдь не могла быть подделана реакционером Цзэн Го-фанем и его подручными. Она несовместима с их идеологией, к тому же реакционеры не были хорошо знакомы с фактами. В автобиографии Ли Сю-чэна с глубоким знанием описано Тайпинское государство с момента его зарождения и до гибели, подробно, с указанием места и времени, описаны военные действия, изложены внешнеполитические и военные дела тайпинов, - все это не могло быть известно людям, не входившим в лагерь тайпинов. Если судить по некоторым вопросам, которые задавал Ли Сю-чэну Цзэн Го-фань, то последний был плохо осведомлен о том, что делалось у тайпинов".

Основываясь на таком важном методе разрешения вопроса о рукописи автобиографии Ли Сю-чэна и проведя тщательные изыскания, Чжэн Хао-шэн пришел к выводу о ее подлинности.

Таким образом, Цзин Хэн, Цзинь Юй-фу, Дин Юнь-цин и Чжэн Хао-шэн выступили с доводами, направленными против точки зрения Нянь Цзы-миня и Шу Ши-чэна. Что же касается авторства письма, адресованного Ли Чжао-шоу, то, за исключением Чжэн Хао-шэна, не высказавшегося поэтому вопросу, все остальные участники дискуссии - Цзин Хэн, Цзинь Юй-фу и Дин Юнь-цин - не признали это письмо автографом Чжунвана и оспорили мое утверждение, что оно написано им.

*

Такова дискуссия по одному из вопросов изучения истории Тайпинского восстания. Я извлек из этой дискуссии многое. Прежде всего я проверил, не содержится ли ошибок в моем утверждении, и не обнаружил их. Тогда я тщательно изучил доводы Нянь Цзы-миня и написал для обсуждения две специальные статьи: "Проблема исторических материалов и вопрос о подлинности рукописи автобиографии Чжунвана Ли Сю-чэна" и "Пример определения автографа по постоянному и изменчивому в характере письма (определение автографа "Письмо Чжунвана, адресованное Ли Чжао-шоу")".

В первой статье обосновывается ранее выдвинутое мною утверждение о подлинности рукописи автобиографии Ли Сю-чэна, хранившейся у родственников Цзэн Го-фаня.

При оценке автографов со стороны их формы (включая почерк, лексику, терминологию, тон письма и т. д.) я взял тот из сохранившихся 16 документов Чжунвааа, который явно был написан им, и на основе исследования происхождения документа, почерка Цзэн Го-фаня, содержания документа и т. п. убедился, что критерием оценки написанного лично Ли Сю-чэном должен служить указанный "Ответ" из "Дела показаний Чжунвана Ли Сю-чэна". Затем, пользуясь этим критерием, я просмотрел рукопись автобиографии и убедился, что она могла быть написана только им. Я снова возвратился к этой рукописи, сличил ее с сохранившимися документами, которые распространялись от имени Чжунвана, и вновь пришел к заключению, что письмо Ли Сю-чэна к Ли Чжао-шоу, обнаруженное в музее Гугун в делах военного ведомства Цинов, также является подлинным. Рассматривая лексику, терминологию, тон документа и т. п., мы видим, что в рукописи автобиографии Чжунвана имеются свои особые выражения и провинциализмы, употреблявшиеся в районе Сюньчжоу - Учжоу (провинция Гуанси).

При определении подлинности рукописи со стороны ее содержания важное значение имеют следующие моменты: 1) руко-

пись пронизана решительным революционным духом, 2) в ней запечатлена борьба тайпинов против феодализма и иностранной агрессии, 3) категорически опровергаются фактами басни о зверствах тайпинов, распространявшиеся контрреволюционными элементами, 4) суммированы опыт и уроки Тайпинского восстания.

Эти четыре важных пункта содержания рукописи автобиографии ярко отражают классовую принадлежность Ли Сю-чэна и подтверждают, что столь значительный революционный документ мог быть написан только лицом, стоявшим на платформе борьбы против феодализма и иностранной агрессии, но отнюдь не был фальсифицирован контрреволюционным главарем Цзэн Го-фанем. Укажем также, что Цзэн Го-фань в целях самовозвеличивания вымарал в рукописи места, опасные для себя. Эти изъятия также свидетельствуют о подлинности автобиографии.

Далее я изучил аргументацию, выдвинутую Нянь Цзы-минем. Нянь Цзы-минь, отрицая подлинность рукописи, основывался на своей оценке автографов Ли Сю-чэна в соответствии с данными экспертизы и определенной интерпретации некоторых исторических фактов. Я достаточно тщательно и глубоко изучил доводы Нянь Цзы-миня и убедился, что заключение экспертов судебно-медицинского бюро ошибочно, поскольку оно не принимает в расчет совершенно различных условий во время написания документов. Далеко идущие выводы Нянь Цзы-миня, основанные на таком заключении, также, естественно, являются ошибочными.

Коснемся теперь высказанных Нянь Цзы-минем сомнений по поводу подлинности "Ответа, написанного лично Чжунваном". Нянь Цзы-минь недоумевает, зачем Лун Цзи-юню, допрашивавшему Ли Сю-чэна, потребовалось заставить его написать такой ответ: "Ху И-гуан - это Сяньван, раньше он имел титул Хугохоу, а затем был пожалован титулом Сяньвана; Цзинь Жи-чан, он же Цзинь Жи-ган, - это Янь-ван". В пояснительной записке Лун Цзи-юня, приложенной к "Делу дознания Ли Сю-чэна", говорится: "На 2-м листе следует ответ Лжеверного атамана, написанный им по моему приказанию, поскольку я не мог понять устного ответа допрашиваемого, который говорил на местном наречии". Это и поясняет, почему Лун Цзи-юнь пожелал, чтобы Ли Сю-чэн сам написал этот короткий ответ, состоящий из 28 иероглифов. К тому же в ответе содержится 7 собственных имен и титулов, которые Лун Цзи-юнь на слух понять не мог.

Во-вторых, Нань Цзы-минь недоумевает, почему Лун Цзи-юнь уничтожил запись предсмертной воли Ли Сю-чэна, "но вопреки всему сохранил этот короткий "ответ", не имевший важного значения". Я полагаю, что Нянь Цзы-минь, выражая свое сомнение, затушевывает тем самым классовый характер дела. Ведь борьба между тайпинами и помещиками, возглавленными Цзэн Го-фанем, была классовой борьбой, и Лун Цзи-юнь, этот контрреволюционный палач, конечно, не пожелал сохранить запись последней, предсмертной песни героя революции Ли Сю-чэна. Таков ответ "а вопрос, почему не сохранилась запись его предсмертной воли.

Рассмотрим теперь, почему Лун Цзи-юнь сохранил короткий "Ответ, написанный лично Чжунваном". Из всех 6 листов "Дела дознания Ли Сю-чэна" первый лист составляют вопросы Цзэн Го-фаия и небольшие пояснения Лун Цзи-юня, снимавшего и протоколировавшего показания, второй лист - ответы Ли Сю-чэна на вопросы Цзэн Го-фаня, записанные на первом листе, третий лист - ответы Ли Сю-чэна, записанные Лун Цзи-юнем, четвертый, пятый и шестой листы - вопросы Цзэн Го-фаня и ответы Ли Сю-чэна, записанные Ли Хун-и. Если бы Лун Цзи-юнь выбросил из "Дела дознания" вторую страницу, написанную лично Ли Сю-чэном, то в "Деле" не сошлись бы концы с концами, и Лун Цзи-юнь не смог бы предъявить его в уголовное ведомство в надлежащем порядке. Иначе говоря, Лун Цзи-юнь сохранил "Ответ, написанный лично Чжунваном" не "вопреки всему", а чтобы оправдаться перед своими сообщниками. Отсюда видно, что сомнения Нянь Цзы-миня в отношении подлинности "Ответа" несущественны и его выводы не могут быть приняты.

Нянь Цзы-минь утверждает также, что Лун Цзи-юнь, "один из инициаторов фальсификации, следователь и палач, боясь навлечь на себя гнев и преследование со стороны хозяев, не мог не уничтожить запись предсмертной воли Чжуивана, но сохранил подделанный им в это же время "Ответ, написанный лично Чжунваном"; он сделал это не только с целью иметь возможность обелить себя перед хозяевами, если последние станут преследовать его, но также для того, чтобы "Ответ" мог придать видимость подлинности поддельной

рукописи автобиографии Чжунвана, хранившейся у Цзэн Го-фаня".

Однако, судя по времени оформления Лун Цзи-юнем "Дела", точка зрения Нянь Цзи-миня не имеет никаких реальных оснований. Согласно пояснительной записке Лун Цзи-юня к "Делу дознания", оформление и приведение дела в надлежащий вид относится к августу 10 года Тунчжи (1871 г.), а пояснительная записка Лун Цзи-юня составлена 26 декабря того же года, то есть спустя 7 лет после смерти Ли Сю-чэна, в июне 3 года Тунчжи (1864 г.) и немногим больше месяца до смерти Цзэн Го-фаня (февраль 1872 г.). Кроме того, известно, что Цзэн Го-фань 6 июля 3 года Тунчжи, уже после казни, направил доклад цинскому правительству. Получив этот доклад, оно 14 июля приказало Цзэн Го-фаню "представить в военное ведомство показания Ли Сю-чэна, а также захваченную у него личную печать и другие материалы". Цзэн Го-фань этот приказ не выполнил, но еще ранее, 7 июля, отослал правительству копию сокращенной им автобиографии. Заметив, что она сильно сокращена, цинское правительство вновь приказало переслать в военное ведомство полный текст показаний Ли Сю-чэна. Цзэн Го-фань, выбросив ряд мест из этих показаний, 23 декабря 3 года Тунчжи представил их правительству, после чего оно уже не обращалось к Цзэн Го-фаню по поводу автобиографии.

Если согласиться с Нянь Цзы-минем и допустить, что "Ответ, написанный лично Чжунваном" и рукопись автобиографии являются плодом творчества Цзэн Го-фаня и его подручных с целью придать правдоподобность тому и другому документу, то Лун Цзи-юнь в этом случае должен был бы привести в надлежащий вид "Дело дознания" ко времени пересылки Цзэн Го-фанем копии с автобиографии цинскому правительству, то есть к 7 июля 1864 г., либо к тому времени, когда Цзэн Го-фань по приказу от 14 июля вновь направил цинскому правительству автобиографию Ли Сю-чэна. В этом случае соображение Нянь Цзы-миня насчет "придания видимости подлинности" имело бы под собой какое-то основание. Но Лун Цзи-юнь привел в порядок "Дело дознания" и написал к нему пояснительную записку отнюдь не в то время, а только спустя 7 лет после указанных событий, когда цинское правительство перестало интересоваться этим вопросом, а Цзэн Го-фань был уже при смерти. Это подтверждает, что Лун Цзи-юнь сохранил документ совсем не с целью угодить своим хозяевам, а только для того, чтобы блеснуть своей профессиональной исполнительностью.

Если при рассмотрении содержания "Дела дознания" взять на веру утверждение Нянь Цзы-миня о том, что "Ответ, написанный лично Чжунваном" и рукопись автобиографии сфальсифицированы Цзэн Го-фанем на случай проверки со стороны цинского правительства, то в "Деле дознания" ни в коем случае не должны были бы фигурировать места, раскрывающие обман цинского правительства Цзэн Го-фанем и его темные дела. Это понятно само по себе.

Нетрудно увидеть, что содержание "Дела дознания" раскрывает крайне неблаговидные поступки Цзэн Го-фаня и его обман. Например, на шестом листе дела Ли Хун-и записал следующий вопрос Цзэн Го-фаня: "Сколько тысяч человек было в городе во время его захвата?". На том же листе Ли Хун-и записал ответ Ли Сю-чэна: при захвате Нанкина в городе имелось войск "не более 10 тысяч человек, из них могли оборонять город только - 3 - 4 тысячи". А Цзэн Го-фань в своем докладе цинскому правительству "О полном истреблении мятежников при захвате Нанкина" с целью преувеличения своих заслуг пошел на наглый обман, сообщив, что "за три дня" было убито "в общей сложности более 100 тысяч человек" из состава тайпинских войск. Записанный Ли Хуи-и ответ Ли Сю-чэна является как раз наиболее важным доказательством этого обмана, о чем я уже сообщал в своей статье "Исследования фальсификации фактов в докладе Цзэн Го-фаня о захвате Нанкина".

Если бы дело обстояло так, как говорит Нянь Цзы-минь, то позволительно спросить: как же могло случиться, что в якобы фальсифицированном документе сохранились места, разоблачающие величайший обман, допущенный Цзэн Го-фанем в отношении цинского правительства?

Другой пример. На шестом листе "Дела дознания" Ли Хун-и среди других записал следующий вопрос Цзэн Го-фаня: "Не можете ли указать места, где спрятаны сокровища?". Когда Лун Цзи-юнь оформлял дело, он зачеркнул эти слова, чувствуя, что они могут вызвать подозрения. По слухам, распространявшимся в то время контрреволюционными элементами, в столице тайпинов Нанкине были "горы золота", и, естественно, цинское правительство

зарилось на него. Однако после захвата Нанкина город был разграблен войсками Цзэн Го-фаня, и правительство осталось ни с чем. Когда Цзэн Го-фань, изловчившийся в составлении лживых реляций, уклончиво и вкрадчиво разъяснял, что в Нанкине не было казначейских хранилищ, правительство не могло ему поверить. Между тем, судя по "Делу дознания", сам Цзэн Го-фань допытывался у Ли Сю-чэна о сокровищах и хотел, чтобы тот указал ему места их хранения в городе.

Если бы дело обстояло так, как говорит Нянь Цзы-минь, то возникает вопрос: мог ли Цзэн Го-фань допустить, чтобы сфальсифицированный им же документ вызвал подозрения против него?

Из сказанного можно видеть, что утверждения Нянь Цзы-миня произвольны, субъективны и не имеют под собой почвы. Сомнения и отрицания Нянь Цзы-миня не могут ни на йоту поколебать уверенности в подлинности указанного документа; более того, подлинность "Ответа" становится еще более очевидной после тщательного рассмотрения доводов Нянь Цзы-миня.

В моей статье, наконец, был поднят вопрос о содержании подлинника автобиографии. По моим изысканиям, эта рукопись содержала 50 - 60 тыс. иероглифов. Рукопись, найденная в доме родственников Цзэн Го-фаня в Сянсяне, содержала только немногим более 33300 иероглифов, в ней уже не хватало свыше 2/3 текста, то есть более 20 тыс. иероглифов; изъятых Цзэн Го-фанем мест рукописи в наличии уже нет. При этом мы должны подчеркнуть, что автобиография Ли Сю-чэна была написана им с определенными политическими намерениями, и поэтому в ней неизбежно оказались места, предназначенные для маскировки этих намерений. Так, по обнаруженным ныне материалам установлены три места в рукописи, где маскируются противоречия между ее автором и Хун Сю-цюанем, прикрывается ответственность последнего и высказывается ложное уважение Цзэн Го-фаню и Цзэн Го-цюаню. Поэтому историкам, ссылающимся на автобиографию Ли Сю-чэна, не следует из опасения впасть в ошибку считать действительными фактами то, что изложено в этих местах. По моему убеждению, сложившемуся в ходе многолетней работы над автобиографией, многие места ее прояснятся только по мере нахождения новых исторических материалов. Ныне же, когда еще не установлены ясно все места рукописи, где Ли Сю-чэн намеренно уничижает себя, выпячивает промахи Хун Сю-цюаня и т. д., нельзя быть уверенным, что в последующем не будут обнаружены новые материалы, которые подтвердят маскировочный характер этих мест.

Но если в автобиографии имеются пропуски и разделы, написанные ее автором с целью ввести в заблуждение врага, то какую же ценность она представляет собой как исторический материал? Несмотря на все это, она является первостепенной важности документом, излагающим историю Тайпинской революции. По моему мнению, наибольшую ценность в ней представляют: 1); изложение истории Цзиньтяньского восстания, 2) изложение истории распрей среди руководящей верхушки тайпинов в 1856 г., 3): описание прорыва блокады Нанкина, 4) изложение великой истории борьбы тайпинов против иностранной агрессии, 5) прославление дела тайпинов, 6) освещение наиболее серьезных слабостей крестьянской революции и 7) обобщение опыта Тайпинского восстания. Даже если принять во внимание только эти семь пунктов, то и тогда становится понятной большая ценность автобиографии как источника для изучения истории Тайпинского восстания.

Ответом на вопросы, выдвинутые Нянь Цзы-минем, служат главным образом аргументы, изложенные в моей статье "Проблема исторических материалов и вопрос о подлинности рукописи автобиографии Чжунвана Ли Сю-чэна". Что же касается аргументов Нянь Цзы-миня, то наиболее важным из них было заключение экспертов судебно-медицинского бюро.

В итоге изысканий я обнаружил, что хотя утверждение судебно-медицинского бюро о различиях в почерке письма Ли Сю-чэна к Ли Чжао-шоу и рукописи автобиографии, с одной стороны, и "Ответом" - с другой, правильно, однако, эксперты бюро не учли различных обстоятельств, при которых писался каждый из трех документов, и потому их вывод: "документы писаны не одним и тем же лицом" - оказался ошибочным и обнаружил незнание теории постоянного и изменчивого в характере письма.

Определение автографов имеет большое значение для оценки подлинности письменных памятников.

В статье "Пример определения автографов по постоянному и изменчивому в характере письма (определение, автографа

"Письмо Чжунвана, адресованное Ли Чжао-шоу")" я основывался на изречениях известного каллиграфа танской эпохи Сунь Го-тина, который говорил, что написанное одним и тем же лицом, но при различных условиях, может "различаться как хорошее и дурное". Однако в автографах одного лица все же остаются в основном сходными индивидуальная манера письма и индивидуальный стиль. Это и есть "постоянное" в характере определяемого автографа. "Написанное при благоприятной обстановке радует взор, а при неблагоприятной обстановке выглядит грубым". Это и есть "изменчивое" в характере определяемого автографа. Правильное заключение об автографе можно сделать только учтя и постоянное и изменчивое.

Рукопись автобиографии Ли Сю-чэна и его письмо к Ли Чжао-шоу написаны в неодинаковой обстановке. Первый документ был составлен после 17 июня 14 года Шэнь-цзы по тайпинскому календарю (1864 г.) или пот:ле 27 июля того же года по лунному календарю, а второй документ -27 октября 8 года Моуу по тайпинскому календарю (1858 г.), то есть разница во времени составляет 6 лет. Автобиография писалась в трудное для Ли Сю-чэна время, после того, как он попал в плен, был посажен в клетку и, глубоко потрясенный гибелью Тайпинского государства и своих близких, вновь и вновь скорбно думал о своих соратниках, народе и национальном кризисе. Перед пленением он был ранен в руку и ногу, затем весь исколот, истекал кровью и ослабел физически, что не могло не отразиться на его почерке. А письмо, адресованное Ли Чжао-шоу, Ли Сю-чэн написал, когда был в приподнятом настроении, в спокойной обстановке, после разгрома северного лагеря войск цинского сановника Дэн Син-а под Пукоу, спустя двадцать дней после решительной победы над войсками наиболее способного военачальника Ли Сюй-бина из Хунаньской армии Цзэн Го-фаня, после того, как были отражены попытки врага захватить Нанкин и упрочено положение Тайпинского государства. Таким образом, в этих двух случаях обстановка, физическое состояние пишущего и твердость его руки были неодинаковы.

Автобиография составлялась в напряженных условиях спешки; Чжунван, знавший, что Цзэн Го-фань хочет уничтожить его, торопился использовать ограниченные возможности, предоставленные ему врагом, писал быстро, по 7 тысяч иероглифов ежедневно. Что же касается письма к Ли Чжао-шоу, то оно написано в спокойной обстановке, без спешки. Таким образом, моральное состояние пишущего и темп писания в обоих случаях также различны.

Определение почерка имеет значение при характеристике письменных памятников и в судебной практике. Если при этом не учитывать постоянное и изменчивое в характере письма, то можно прийти к ошибочному результату. Ярким примером, поясняющим теорию постоянного и изменчивого в характере письма, является как раз определение почерка в письме Ли Сю-чэна к Ли Чжао-шоу.

После долголетних изысканий я смог сделать шаг вперед в доказательстве подлинности рукописи автобиографии Ли Сю-чэна. Отвечая на недоуменные вопросы читателей, у которых еще оставались сомнения, я еще более утвердился в убеждении, что она подлинная. Во многом помогли мне статьи участников дискуссии, особенно изложенный Дин Юнь-цином метод "раскрывать суть вопроса до конца" и выводить закономерности из реальной действительности, а также изложенный Чжэн Хао-шэном метод определения исторического материала по классовому характеру его происхождения.

В ходе дискуссии я уяснил требование курса "пусть соперничают сто школ". Если научные работники располагают свободой мысли, обсуждения, критики, высказывания своих мнений, отстаивания их, свободой оставаться при своем мнении, если развертываются дискуссии и углубляется изучение вопроса с целью приблизиться к единому правильному заключению, то это только способствует быстрому развитию науки. Такой путь открывает великая и правильная политика "пусть соперничают сто школ", принятая Коммунистической партией Китая в отношении работников науки.

Большая дискуссия, развернувшаяся по вопросу о подлинности рукописи автобиографии Ли Сю-чэна, и достижение единого мнения исследователями являются как раз одним из результатов указанной политики в области изучения истории Тайпинского восстания.

Publisher:

Permanent link for scientific papers (for citations):

Found source (search robot):

Publication author(s) - Ло ЭР-ГАН:

Comments: