ГРЕКОВ Б. Д. Киевская Русь. Издание третье, переработанное и дополненное. Институт истории Академии наук СССР. 1939. М. -Л. 282 стр. и карта. 10 руб.

Книга акад. Б. Д. Грекова за короткое время выходит 3-м изданием. Уже одно это обстоятельство показывает, какое значение для историка имеет этот труд. Как только вышло 3-е издание, оно тут же было целиком распродано. Таковы показатели чрезвычайного интереса к истории Киевской Руси и к книге Б. Д. Грекова, в частности, со стороны самых широких читательских кругов.

Рецензируемая работа акад. Грекова является не только переработанным и дополненным изданием книги "Феодальные отношения в Киевском государстве", но, как это отмечает и сам автор в своем предисловии, в значительной мере новым трудом, который получил и иное заглавие; фактически заново написаны 6-я глава - "Важнейшие черты политического строя древней Руси" - и "Краткий очерк политической истории, Киевского государства".

Обратимся теперь к содержанию самой книги, разобрав попутно некоторые спорные вопросы, оставшиеся не вполне ясными и после выхода рассматриваемого труда.

В 1-й главе - "Предварительные замечания" - акад. Греков ставит вопрос о значении Киевской Руси в истории СССР. Автор правильно указывает, что "история Киевского государства - это не история Украины, не история Белоруссии, не история Великороссии. Это история государства, которое дало возможность созреть и вырасти и Украине, и Белоруссии, и Великороссии. В этом положении весь огромный смысл данного периода в жизни нашей страны" (стр. 9). Действительно, эта общность происхождения всегда сознавалась лучшими людьми среди украинцев, белоруссов и русских. Уже автор "Слова о погибели Русской земли", написанного в первой половине XIII в. на севере Руси, определял границы Русской земли от Угорских (Карпатских) гор до Дышучего моря (Ледовитого океана), считая суздальских князей прямыми наследниками Владимира Мономаха. Те же мысля о кровном единстве и общем историческом происхождении белоруссов, украинцев и русских неоднократно высказывались и позже. Пожалуй, в самой яркой, конкретной форме их высказал украинский писатель первой половины XVII в. Захарий Копыстенский, полемизируя с польско-католическими авторами: "Иоанн, царь московский, две орде татарский, Казань и Астрахань, взял и под свою моц подбил. А другая часть Яфето-Роского поколенья, В Малой России выходячи, а не за порогах живучий казаки, татары и места турецкий на мори чолном воюют". Таким образом, для Копыстенского россы - единый народ, хотя и разделенный границами, народ, история которого начинается с Киевского государства.

В следующих трех главах Б. Д. Греков говорит о сельском хозяйстве и его технике в древней Руси и об общественных отношениях в Киевской Руси. Основной вывод автора сводится к признанию за земледелием господствующего значения в хозяйстве Киевской Руси. В доказательство этого он приводит множество фактов, привлекая показания не только письменных, но и археологических и лингвистических памятников. Можно признать, что Б. Д. Грекову удалось доказать свой тезис. Хотя письменные свидетельства, приводимые им, относятся в большинстве случаев только к XI - XIII вв., но о роли земледелия в Киевской Руси и в более раннюю эпоху наглядно свидетельствуют памятники материальной культуры и языка.

К доводам Б. Д. Грекова можно прибавить еще целый ряд доказательств. Так, словарные данные дают немало подтверждений его теории о крупном значении земледелия в Киевской Руси уже в IX - X веках. В памятниках XI в., например в переводе Студийского устава и в летописи, находим названия различных сортов хлеба, выпекавшихся в древней Руси: коврига, пирог ("даються пирози мнихом"), коровай и т. д. Переводчик Студийского устава легко находил в русском языке слова, соответствующие греческим терминам. Следовательно, изделия из хлеба давно были распространены на Руси и задолго до XI в. носили местные названия. При этом уже в XI в. был известен кислый хлеб, делавшийся на закваске ("квас на сътроение хлебом"). В послании митрополита Никифора к Владимиру Мономаху перечисляются даже все составные части теста: "есть бо мука аки тело, а квас (закваска) аки душа, а соль аки ум, вода же аки дух живой". Богатство терминов, связанных с приготовлением пищи из земледельческих продуктов, в русских памятниках XI в. говорит за то, что земледелие не было чем-то новым не только в XI в., но и в более ранние века. На это же указывает мифология древних русских. Можно отрицать, что "святые Илья, Егорий и Никола превратились в покровителей сельскохозяйственных работ и помощников земледельца" (стр. 31) тотчас же после принятия христианства, как это пишет Б. Д. Греков, но нельзя отрицать того, что "овин", в котором сушился хлеб, существовал уже в языческие времена. Так, церковные писатели XI - XII вв. ополчают-

ся на современников за то, что они ходят молиться под овин своим прежним языческим богам. Нельзя же сказать, что этот обычай сложился только в XI в., в эпоху христианства. В тех же памятниках находим указание на людей, "аже се роду и рожанице крають хлебы и сиры и мед". Языческий обычай резать хлеб и сыр в жертву роду сложился задолго до крещения Руси, по крайней мере, в IX - X веках. И можно согласиться с автором, что "десятилетиями такие процессы не измеряются. Тут необходимы столетия" (стр. 45).

Б. Д. Греков очень рельефно рисует перед нами землевладение и землевладельцев древней Руси, использовав почти весь известный письменный материал, относящийся к этому вопросу. Совершенно новы и свежи замечания об уставе Святослава Ольговича, а также анализ "Правды Ярославичей" (глава 5-я).

Однако, доказывая господство земледелия в древней Руси, автор впадает в некоторую крайность. Рыболовство, бортничество и отчасти даже скотоводство заслоняются образом пахаря. Правда, и сам акад. Греков замечает, что он вовсе не отрицает полностью большого значения в хозяйстве древней Руси охоты, рыболовства и бортничества, но в своем изложении он отводит им только незначительное место. Свои выводы в этом отношении акад. Греков строит главным образом на материалах раскопок, поэтому не случайно он кладет в основу своих выводов "памятники материального производства" (стр. 34). Против этого нельзя было бы ничего возразить, если бы у нас были надежно обоснованные археологические выводы. К сожалению, как раз этого мы не имеем. Так, ссылаясь на известное исследование о радимичах Б. А. Рыбакова, автор рецензируемой книги пишет: "Охота (у радимичей. - М. Т. ) составляет едва заметное занятие, которое не оставило в курганных раскопках никаких следов" (стр. 27), Между тем о стране радимичей мы имеем такой отзыв летописца: "А родимичи и вятичи и север один обычай имяху: живяху в лесех, яко же и всякий зверь, ядуще все нечисто". Летописец (с чем согласен и Б. Д. Греков) имел в виду какие-то конкретные факты: под "нечистой" же пищей церковные памятники XI - XII вв. понимают мясо мелких лесных зверей. Лесная сторона по Сожу еще долго была богата зверем. Этим-то и объясняется то обстоятельство, что, по словам самого акад. Грекова, мозырский наместник даже в XVI в. собирал с населения "по лисице с каждого дыма". Лисиц можно было собирать только там, где они водились и где за ними охотились. Такие дани давно исчезли в других областях, бедных пушным зверем. Выводы, сделанные на основании раскопок Б. А. Рыбакова, только говорят о необходимости дальнейших археологических исследований; тогда, может быть, будут найдены и более "заметные" следы охотничьего промысла в областях по Сожу.

Ряд памятников XI - XII вв. говорит о том, что удельный вес скотоводства, рыболовства, охоты и бортничества в древней Руси даже в XI - XII вв. был несравненно выше чем в последующее время. В грамотах XII в. постоянно упоминаются "и лес, и борти, и ловища" (грамота Всеволода Юрьеву монастырю на Терпужский погост и т. д.). Пожни и тони, борти, ловища рыбные и гоголиные занимали большое место не только в хозяйстве XI - XII вв., но и в более позднее время, между тем Б. Д. Греков говорит об этих отраслях хозяйства только мельком.

Вместе с тем несколько теряется общая историческая перспектива развития хозяйства древней Руси. Так, акад. Греков довольно подробно говорит о переложной или залежной системе земледелия на юге Руси. Следовало бы указать границы возможности такого залежного земледелия. Акад. Греков почему-то считает, что в Южной Руси было мало леса и даже совсем не было его (стр. 39). Однако это мнение опровергается данными физической географии, из которых видно, что только небольшая часть Киевской земли к югу от Киева была богата черноземом. Большая часть территорий, входивших в состав Киевской Руси, имела не чернозем, а подзолистые и оподзоленные почвы, черноземные же степи в основном принадлежали кочевникам. По данным прилагаемой к книге Б. Д. Грекова карты, Киевская Русь почти целиком, за исключением территории к югу от Киева, была занята полосою лесов. Связь между границами леса и степи и границами Киевского государства с кочевниками замечена историками уже давно. Об этом подробно говорит в своей исторической географии М. К. Любавский. За исключением окраин Киевской Руси, все остальные русские земли находились в лесных массивах.

Из примеров, приведенных самим автором, становится совершенно ясным, что в истории Киевской Руси заметна ощутительная разница в хозяйственном отношении между периодом IX - X вв. и периодом XI - XII веков. Несомненно, что в IX - X вв. скотоводство, охота, рыболовство и бортничество были значительно больше распространены чем в XI - XII веках. Ведь не случайно же летопись упоминает о дани "по черной куне с дыма" в IX - X веках. Дань мехами была так распространена, что названия "куна", "векша" и "веверица" стали терминами, обозначающими денежные единицы. "Скора (меха), и воск, и мед, и челядь", бывшие главными товарами при Святославе, в XI - XII вв. имеют уже меньшее значение, конечно, не потому, что на них сократился спрос, а потому, что в хозяйстве Киевской Руси к этому времени произошли большие перемены в сторону дальнейшего развития земледелия.

Сдвиги в хозяйстве Киевской Руси нашли свое отражение и в эволюции дани и пошлин. У нас сохранился список предметов, получаемых вирником в XI веке. Этот список, или "покон вирный", внесенный в краткую редакцию "Русской Правды", имеет ссылку на Ярослава ("то ти урок Ярославль"). В нем перечислены продукты земледелия, скотоводства и рыболовства, а

поборы исчислены в деньгах. Тем более интересны ссылки летописи на дань мехами, которая взималась с населения в IX - X веках. Выводы Б. Д. Грекова значительно выиграли бы в полноте и объективности, если бы он дал большую периодизацию в развитии хозяйства Киевской Руси и не отбрасывал бы свидетельств о видной роли наряду с земледелием других отраслей хозяйства. От этого тезис о господствующем значении земледелия в Киевской Руси, так блестяще обоснованный Б. Д. Грековым, не только ничего не проиграл бы, но выиграл бы в своей убедительности.

В главе 5-й, самой обширной по своим размерам, акад. Греков рассматривает общественные отношения в Киевской Руси. Прежде всего выясняется вопрос о челяди и рабах. Как видно из самых подзаголовков, автор различает термин "челядь" от термина "рабы". По его мнению, "термин "Правды Русской" "челядь" обнимает собой разновидности барской дворни, вышедшей из патриархальной familia" (стр. 107). Надо думать, что Б. Д. Греков прав, отказываясь понимать под термином "челядь" только рабов. Во всяком случае, в XII - XIII вв. под словом "челядь", несомненно, понималась "прежде всего... та часть зависимого от землевладельца населения, которая непосредственно работает на землевладельца" (стр. 103). В будущем издании книги акад. Грекова желательно было бы более подробно рассмотреть вопрос о роли рабов в производстве.

Автор последовательно рассматривает все категории сельского населения Киевской Руси (рядовичи, закупы, вдачи, смерды, изгои). Выводы акад. Грекова интересны и обоснованы рядом доказательств. Так, в отличие от других авторов Б. Д. Греков признает закупов людьми, зависимыми от феодалов (стр. 125).

Неудачным мне кажется объяснение термина "вдач". Автор сам считает, что "термин "вдач" не может считаться точно установленным" (стр. 124). К этому следует добавить, что этот термин является плодом недоразумения. В Троицком списке первоначально читалось: "а в дач не холоп", - и только позже  было переправлено на ь. В других списках того же Троицкого вида "Русской Правды" также читается: "а в дач ". Слово "в дач " читаем и в древнейшем Синодальном списке конца XIII в., а также и в других древних списках. И только в позднем Карамзинском виде списков "Русской Правды" читается: "а вдачь не холоп". Добавлю к этому, что исследователи заимствований эстонского языка у русского считают, что от слова "дача" произошло эстонское "tats" - натуральная повинность¹ . Поэтому термин "вдач" лучше было бы выбросить из научного употребления как искусственный.

"Придаток" Б. Д. Греков правильно считает ссудой путем выдачи хлеба и денег с условием отработки. Однако он не обратил внимания на один важный текст, помещенный в Новгородской 1-й летописи под 1228 годом. После рассказа о ссоре псковичей с Ярославом Всеволодовичем говорится: "а тех, кто имал придатък у Ярослава, выгнаша ис Пльскова: "пойдите по князи своемь, нам есте не братья". Едва ли Ярослав Всеволодович привлекал людей на работу выдачей "придатка" в виде хлеба. Может быть, под "придатком" следует понимать выдачу денег или оружия, ставившую человека в феодальную зависимость от князя или боярина на определенный срок.

Новым и безусловно заслуживающим внимания является объяснение Б. Д. Грековым термина "прощенники" (стр. 149), под которыми он понимает людей, оставшихся под властью церкви после внезапного выздоровления. Действительно, слово "прощенник" легче всего производится от термина "прощение", постоянно встречающегося в церковных памятниках для обозначения чудесного исцеления. В категории людей, выздоровление которых обычно приписывалось чуду, и на западе Европы были люди, находившиеся под церковной защитой. Такая категория должна была существовать и на Руси среди церковных людей. Вообще глава, рассматривающая общественные группы населения Киевской Руси, в книге Грекова чрезвычайно богата ценными выводами.

В главе 6-й Б. Д. Греков изучает "важнейшие черты политического строя Киевской Руси". Он признает киевский период нашей истории государственным (стр. 163). На стр. 164 - 165 Б. Д. Греков полемизирует со своими оппонентами - Н. Л. Рубинштейном и С. В. Бахрушиным. К сожалению, полемическая часть этой главы остается для читателя не вполне ясной. В частности в предисловии к лекциям Преснякова, на которое делает ссылку автор, полемизируя с оппонентами, Н. Л. Рубинштейн не отказывается от термина "Киевское государство", а только говорит о критике Пресняковым "упрощенных трактовок Киевской Руси IX - X веков, как развитого единого государства"² . Против этой формулировки едва ли мог бы возразить и сам акад. Греков. Ведь и Б. Д. Греков говорит о том, что в Киевской Руси было единство, "хотя и относительное".

Было бы правильнее рассмотреть более тщательно взгляды своих оппонентов, один из которых к тому же дал довольно развернутое изложение своих взглядов³ . Желательно было бы внести в вопрос о политическом единстве Киевской Руси большую ясность.

В конце книги акад. Грекова помещен "Краткий очерк политической истории Киевского государства". Но это название не покрывает содержания очерка, в который входят и главы о древнейших судьбах народов Кавказа и Средней Азии. "Краткий очерк" очень богат содержанием и во

¹ "Временник Эстляндской губернии", стр. 73. Ревель. 1894

² Пресняков А. Лекции по русской истории. Т. I, стр. 11. М. 1938.

³ Бахрушин С. "Держава Рюриковичей". "Вестник древней истории". Т. II. М. 1938.

многом дополняет наши знания о политической жизни Киевского государства. Но вследствие крайней сжатости текста (весь очерк занимает 74 страницы) изложение носит характер конспекта, правда, интересного и богатого новыми данными.

Более подробно излагается история самого Киевского государства, но изложение по-прежнему остается крайне сжатым. Между тем Б. Д. Греков объясняет некоторые исторические факты в явном разрыве с принятой традицией. Так, вопрос о происхождении славян разрешается Б. Д. Грековым следующим образом: "Греки называли скифами не какой-либо один народ, а все народы, жившие в южной и срединной частях нашей страны, те народы, которые путем длительных взаимных связей дали в итоге известный нам народ - славянский" (стр. 210). Едва ли такое объяснение удовлетворит читателя, особенно, если вспомнить о работах А. А. Шахматова с их глубоким историческим и лингвистическим анализом всех источников, говорящих о древнейшей судьбе славян. Кстати, следовало бы сказать хоть несколько слов о теории Шахматова¹ .

Не будем останавливаться на ряде других спорных положений, выдвинутых в труде акад. Грекова. Остановимся только на вопросе о "триумвирате". Дело, конечно, не в том, что термин "триумвиры" плохо идет сыновьям Ярослава, а в том, какое значение этому термину придает Б. Д. Греков. Вначале он не настаивает на необходимости этого термина (стр. 261), далее уже прямо заявляет, что "нет ни малейшего основания сомневаться в наличии триумвирата на Руси в 60-х и начале 70-х годов XI в." (стр. 262). Вот против этого термина и надо возражать, ибо что же общего, например, между Святославом Ярославичем и Марком Антонием? Если уж сравнивать правление Ярославичей с другими историческими явлениями, то на память приходит раздел империи Карла Великого между сыновьями Людовика Благочестивого.

Мы подошли к концу нашей несколько разросшейся рецензии. Но книга акад. Грекова заслуживает такого подробного рассмотрения. Перед нами результат работы большого ученого и глубокого знатока Киевской Руси. Богатство содержания и глубина выводов - основные особенности книги Б. Д. Грекова. Не случайно эта книга сделалась настольным пособием для всех, изучающих историю Киевской Руси. Основная линия, защищаемая акад. Грековым и, на наш взгляд, доказанная автором, - признание громадного значения Киевского государства в истории СССР, - несомненно, правильна. Также правильна и большая часть выводов, сделанных акад. Грековым. Отдельные разногласия его с другими историками только показывают, что изучение Киевской Руси далеко не закончено и многое предстоит еще сделать. Так, сам акад. Греков считает недочетом своей книги отсутствие специальной статьи об организации военного дела в Киевской Руси. Но признание спорности некоторых вопросов в работе Б. Д. Грекова, как и констатирование некоторых пробелов в его книге, ни в какой мере не снижает ценности и значения его труда. "Киевская Русь" Б. Д. Грекова - ценная и полезная книга, расширяющая наши познания в истории Киевской Руси и способствующая движению вперед советской исторической науки. В заключение несколько слов о технике издания книги. В ней встречается большое количество опечаток, совершенно не покрываемое стыдливым листиком "Опечатки" в конце книги.

¹ См. Шахматов А. "Введение в курс истории русского языка".

Publisher:

Permanent link for scientific papers (for citations):

Found source (search robot):

Publication author(s) - М. ТИХОМИРОВ:

Comments: