Доктор географических наук Татьяна НЕФЕДОВА, ведущий научный сотрудник Института географии РАН

Разнообразие российской сельской местности связано не только с различиями природных условий и культурных традиций населения. Огромную роль в ее организации играют города. Вспомните, как меняются ландшафты по мере их удаления от любого мегаполиса в европейском Нечерноземье. В пригородах коттеджные поселки перемежаются с садоводческими участками. Далее простираются огромные обработанные поля, раскинуты крупные села с небольшими садами и огородами около домов. Затем, по мере удаления, все больше заброшенных угодий, деревни мельчают, в них чаще преобладают покосившиеся избы. Зарастающие поля напоминают саванну с высокой травой и молодыми деревцами. Где-то вдали, рядом с полузаброшенными домами пасется скот.

стр. 29

Опорный каркас сельского хозяйства Европейской России (1990 - 2000 гг.).

Хотя сельская местность в Нечерноземье давно уже стала архипелагом оазисов вокруг городов в социально-экономической пустыне, этого старались не замечать: десятилетиями вкладывали огромные деньги на содержание колхозов и совхозов, в которых некому было работать. Но борьба с урбанизацией и пространством России окончилась провалом.

Рассмотрим влияние отечественных городов на окружающую их сельскую местность с двух позиций. Сначала поговорим о том, что горожане сделали с деревней, а затем - как они помогают развитию села и сельского хозяйства в целом. Противоречия между ними все еще сильны, хотя в последнее время они постепенно стираются. Об этом - в последней части статьи.

ПРОТИВОСТОЯНИЕ

XX в. в нашей стране был периодом масштабного перетока сельских жителей в города. В начале столетия в них проживало 13% всего населения, сейчас - 73%. Число городов выросло почти втрое. "Мотором" урбанизации была быстрая сталинская индустриализация, требовавшая большого числа рабочих рук; в результате село потеряло свыше половины своей численности. В некоторых районах между Москвой и Ленинградом (ныне Санкт-Петербург) сельское население сократилось в 4 раза. Это понятно: город предоставлял выбор работы, обеспеченность продуктами, развлечения, наконец, свободу.

Деревенские жители из глубинки заселяли и пригородные территории: здесь тоже складывалась более благоприятная инфраструктурная обустроенность, было легче найти работу, да и город с его преимуществами рядом. В результате в России сформировались большие различия в плотности сельского населения: в административных районах Нечерноземья, примыкающих к крупным городам, она в 12 раз выше, чем на окраинах региона. На юге европейской части страны различия выражены не так сильно, но и там тот же показатель в пригородах в 3 раза выше, чем вдали от краевых и областных центров. Необходимо иметь в виду и то, что наибольшая миграционная подвижность свойственна молодым и активным людям. Долгие годы происходил своеобразный "отрицательный" отбор населения.

Урбанизация - процесс объективный и неизбежный, происходящий везде в мире. По сравнению с развитыми государствами Европы, где более 90% людей живет в городах, в России она даже задержалась и еще не завершена. Однако у нас этот процесс имел свои особенности. Во-первых, это связано с огромной площадью нашей страны. Государства Западной Европы сравни-

стр. 30

Плотность сельского населения по мере удаленности от центров регионов. 2002 г.

На графиках цифрами 1 - 7 обозначены зоны соседства с городами.

тельно небольшие, городов там много, и зоны их влияния перекрывают друг друга. У нас хотя их и прибавилось, но все-таки не хватает для организации пространства даже в европейской части. Поэтому в зонах оттока населения формировалась социально-демографическая пустыня.

Второе отличие связано с особенностями наших сельскохозяйственных предприятий. На Западе урбанизация сопровождалась ростом производительности труда оставшихся работников (в сельском хозяйстве она увеличивалась даже быстрее, чем в промышленности), модернизацией производства, уменьшением количества используемых земель. У нас же, при низкой производительности и попытках удержать пашню любой ценой, отток трудовых ресурсов вызвал серьезную депрессию коллективного сектора, которая в периферийных районах началась задолго до 1990 г. Современный кризис лишь ускорил все эти процессы и наглядно показал: колхозы и совхозы содержали больше земель и скота, чем в состоянии были обработать и прокормить.

Правда, начало последнего десятилетия XX в. принесло небольшую прибавку населения в деревне за счет мигрантов из бывших республик СССР и северовосточных районов страны, откуда люди стали уезжать в связи с инфляцией и потерей ранее получаемых северных надбавок. Высказывалось даже мнение о повороте трендов урбанизации и начале дезурбанизации (переезда горожан в деревню), давно идущей на Западе. Однако у нас это было кратковременное явление, связанное с распадом Советского Союза и новыми экономическими барьерами, вставшими перед теми, кто стремился в город. Сейчас былая привлекательность больших городов восстановилась, хотя их население теперь и сокращается, поскольку миграция не перекрывает все возрастающую естественную убыль в силу его старения. В деревнях это проявляется еще сильнее, поскольку в глубинке сельских жителей не только мало, но в основном это пожилые люди. Доля домохозяйств, состоящих из одного - двух человек (в основном пенсионеров) в центре и на северо-западе России, превышает 60%.

стр. 31

Впрочем, не следует думать, будто города только забирают население, бросая деревню на произвол судьбы. В нашей стране они давно - организаторы и мотор развития сельской местности.

ЧТО ДАЕТ ГОРОД СЕЛУ

Всегда было так: чем крупнее город, тем больше зона его влияния на окружающую территорию. Хорошо известно, что пригородное сельское хозяйство специфично, его продукция малотранспортабельна, велика доля овощеводства и т.п. Однако лишь специалисты знают, как сильно различаются самые обычные показатели агропредприятий при разном удалении от города. В любой нечерноземной области урожайность зерновых в пригородах в 2 - 3 раза выше, чем на ее периферии. Даже удои молока колхозной коровы, как ни парадоксально, растут точно так же, несмотря на обилие тучных пастбищ в глубинке. Да и скота гораздо больше на пригородных фермах. Причем эта ситуация отмечалась уже в 1980-е годы. Выходит, дело не в кризисе и реформах, а в каких-то более глубинных причинах, связанных с историко-культурными и географическими особенностями России. Еще сильнее влияние крупных конгломератов отражается на величине валовой продукции с единицы сельскохозяйственных угодий - различия достигают 10 - 15 раз. Да и рентабельные, в основном крупные предприятия сосредоточены в пригородах. Скажем, влияние столицы охватывает практически всю Московскую область. Вокруг же городов с населением более 250 тыс. жителей это обычно один - два административных района. Да и небольшие города воздействуют на окружающее их пространство, хотя им не хватает потенциала, чтобы "приподнять" сельское хозяйство целого административного района.

В нечерноземной глубинке преобладают более мелкие, полуживые или совсем развалившиеся предприятия. Но и они нужны, однако не обществу которому ничего не приносят, кроме долгов, а местному населению. Не получая годами зарплату, живущие здесь люди продолжают работать на своем предприятии, ибо вместо денег получают оплату натурой (зерном, сеном, мясом, молоком), что позволяет частично прокормить семью, а главное - свой скот. Кроме того, колхоз помогает им содержать приусадебное хозяйство, как правило, тоже в натуральной форме, предоставляя технику для вспашки огородов, сенокошения, для доставки дров и т.д. Все это формирует замкнутую систему, которая, по существу, работает сама на себя. Разрушать ее путем банкротства и ликвидации предприятий в не совсем обезлюдевших деревнях крайне опасно. Правильнее перестать относиться к ним как к товаропроизводителям, придать им социальные функции заботы о хозяйствах живущих тут людей.

Не стоит надеяться и на то, что вместо исчезающих предприятий в этих местах появятся фермеры. Они там не выживут из-за деградирующей социальной среды, включая отсутствие реальных работников, элементарной инфраструктуры, да и общего наступления диких ландшафтов. Для фермеров наиболее благодатная среда находится где-то посередине между пригородами и периферией. Там нет тяжелых последствий депопуляции, больше дорог, достаточно близки рынки сбыта, т.е. все те же города, ближе к которым им трудно пробиться из-за дефицита и дороговизны земли и конкуренции более устойчивых крупных предприятий. Словом, агропроизводство в Нечерноземье убывает от центров к периферии.

А вот на юге Европейской России стремление населения к экономической деятельности в городах выражено гораздо слабее. Тут все диктует плодородие почвы. И на самом благодатном юге, например на Кубани, крупные центры почти не оказывают влияния на результаты сельского хозяйства.

стр. 32

Зато в Центральном Черноземье, особенно в Поволжье, влияние городов просматривается. Например, в Самарской области, в районах, примыкающих к Самаро-Тольяттинской агломерации, показатели сельскохозяйственных предприятий выше, чем на окраинах. Кстати, в южных и поволжских районах убыль населения меньше, чем в Нечерноземье, ибо они до сих пор привлекательны для мигрантов. Поэтому здесь хорошо развиваются и коллективные, и частные предприятия. А фермеры, особенно те, кто ведет зерновое хозяйство, требующее много земли, хорошо чувствуют себя и вдали от городов.

Таким образом, существуют объективные причины неодинаковой успешности как крупных, так и мелких частных сельских хозяйств, хотя это и противоречит распространенному мнению, будто результаты их деятельности зависят лишь от законов центральной власти и руководителей предприятий. Конечно, не обходится без исключений, но мы говорим о типичных явлениях. Да и хорошие менеджеры, как и остальное население, "стягиваются" к центрам. Ведь там выше и зарплата, и уровень жизни, да и шире выбор работы.

Итак, в настоящее время города скорее спасают сельское хозяйство, чем противостоят ему. Быстрый выход из кризиса пищевой индустрии во второй половине 1990-х годов создал еще один канал их влияния: нуждаясь в устойчивых поставках высококачественной продукции и убедившись, что на многие традиционные их производства положиться нельзя, пищевые комбинаты и агрохолдинги начинают вкладывать средства в сельское хозяйство, модернизируя технологии или покупая предприятия и переоборудуя их.

В целом же формируется устойчивый территориальный каркас перспективных крупных и средних предприятий. Он включает довольно обширный южный ареал - от Центрального Черноземья до равнин Северного Кавказа, а также пригородные зоны в Нечерноземье. Кроме того, в него входят отдельные очаги Среднего Поволжья и Предуралья. Здесь, с одной стороны, не столь велика депопуляция сельской местности, а с другой - сельское хозяйство активно поддерживают региональные власти (особенно в Башкортостане и Татарстане). Исходя из этого, с известной долей условности, можно определить, сколько больших городов не хватает в России для относительно хорошего самочувствия крупных и средних агропредприятий: сегодня в европейской части "недостает" 64 города с населением 100000 тыс. человек и более.

ЧТО БУДЕТ С ГЛУБИНКОЙ?

Какая ситуация сложится за пределами рассмотренного выше "каркаса"? Территории, расположенные вдали от городов, можно условно разделить на две группы.

К первой относятся районы, чьи сельскохозяйственные предприятия особенно сильно пострадали в 1990-х годах, хотя испытывали демографическую и экономическую депрессию гораздо раньше. Это большая часть Нечерноземной зоны за исключением пригородов. Здесь еще есть некоторые возможности восстановить часть утерянного, однако главным тут все равно является мелкое частное хозяйство, которое дает более половины, а где-то почти 100% агропродукции. При этом личные подворья кормят не только себя, но обладают излишками, достаточными для снабжения картофелем, овощами, молоком и мясом от двух до шести горожан, и значит, приносят владельцам небольшой доход. Правда, указанные мелкие хозяйства по существу образуют обширную зону теневой экономики, по которой нет регулярной статистической отчетности, так что обычно ее не принимают во внимание региональные и федеральные власти.

стр. 33

В лесной зоне со сложными природными условиями жители таких районов могут совсем оставить сельское хозяйство. Так, например, на юге Архангельской и на севере Пермской областей большая часть сельских жителей занята сбором грибов и ягод. При кажущемся отступлении назад этот шаг можно считать признаком разделения труда между севером и югом, конечно, при товарной организации сбора. Уже сейчас вместо убыточного зернового производства, державшегося на больших дотациях, на севере Нечерноземья формируются очаги повышенной активности перекупщиков даров леса. Они заключают договора со сборщиками (по 2 - 5 на деревню), получая ежедневно до нескольких сотен килограммов грибов и ягод.

Вторая группа - это районы, где практически не осталось местного сельского населения (речь идет об удаленных деревнях Новгородской, Псковской, Смоленской и некоторых других областей Нечерноземья). Такая картина сформировалась здесь еще до современного кризиса. Сельскохозяйственные производители тут практически безнадежны: можно вкладывать в теплящиеся здесь колхозы любые средства - результатов не будет. С постепенным умиранием крупных предприятий и сжатием освоенного пространства на этой территории надо смириться, если туда не приедут мигранты и дачники.

В России 24% деревень из общего количества, равного 142 тыс., имеют население менее 10 человек. И все же поскольку там живут люди, к тому же почти исключительно пожилые, этим населенным пунктам требуется специальная помощь государства. Добавим: при всей немощи они могут вырастить для себя часть продовольствия. Но для поддержания этих, по сути дела, домов престарелых необходимо специальное обслуживание продуктами, медицинской помощью и т.п. Проблемы можно решить на районном уровне, что, кстати, создало бы дополнительные рабочие места и в городках.

Итак, пути развития пригородов и сельской глубинки резко расходятся. Формируются два разных мира, хотя расстояние между ними может не превышать 200 км. Впрочем, и у пригородов, при больших перспективах их развития, есть свои проблемы.

ПРОТИВОРЕЧИЯ ЗЕМЛЕПОЛЬЗОВАНИЯ ВОКРУГ ГОРОДОВ

То, что именно вблизи городов у нас сохраняются самые эффективные и надежные агропредприятия, кажется анахронизмом. В США и Западной Европе так было до середины XX в.; затем сельское хозяйство было оттеснено на окраины, а пригороды заполнила малоэтажная застройка горожан. Идет субурбанизация и дезурбанизация. В России эти процессы тоже набирают силу, хотя есть национальная специфика: у нас люди, как правило, не выезжают из городов на постоянное место жительства, а строят пригородный дом (дачу) дополнительно к городской квартире. Правда, от четверти до трети дач обитаемы и зимой, происходит перемещение из городов в пригороды не столько людей, сколько капиталов, как и "новорусских" коттеджей.

Отечественная дачная традиция требует земли. И хотя участки обычно небольшие (как правило, до 0,1 га), число их владельцев огромно. Достаточно сказать, что только сады и огороды имеют более 20 млн. семей, или около 60% всего городского населения. Помимо таких участков с примитивными постройками, горожане владеют старыми пригородными дачами, построенными в 30 - 50-х годах XX в., когда участки земли под них отводили достаточно большие, купленными или унаследованными старыми домами в деревнях и современными коттеджами. Учесть весь этот "десант" в сельской местности статистика не в состоянии. Обследования показывают: ныне дачные зоны Москвы и Санкт-Петербурга почти сомкнулись на юге Псковской и Новгородской областей.

Самые серьезные противоречия и даже конфликты между сельскохозяйственным использованием земель и другими его видами возникают именно в пригородах, ибо ценность сельскохозяйственных угодий там особенно высока. К тому же близость перерабатывающих предприятий и рынков сбыта делает эти земли наиболее доходными. Например, Московская область, несмотря на свою небольшую территорию, - один из основных сельскохозяйственных производителей России, по объему продукции уступающая только Краснодарскому краю и Татарстану. Здесь расположены самые лучшие, высокопродуктивные агрофирмы, на которые опирается большая доля пищевой промышленности Москвы, снабжающая, кстати, половину городов России. А знаменитые вологодские молочные продукты производятся исключительно в пригородных районах вокруг Вологды.

Вдали от городов эффективные предприятия в Нечерноземье выжить не могут. Зато, повторим, цена земли вблизи крупных городов, особенно (и не только) вокруг Москвы, постоянно растет, и приобрести ее стремятся и отдельные дачники, и крупные фирмы, и банки. Технологии искусственного (недоброжелательного) банкротства агропредприятий давно известны и активно применяются, как и скупка по дешевке земельных паев населения. Разумеется, у крупных сельхозпредприятий есть выход. Если не хватает земли, они покупают ее чуть дальше от города и там организуют экстенсивные нетрудозатратные производства (травосеяние, заготовка кормов и т.п.) по принципу: головное предприятие в пригороде, филиалы - подальше. Однако это вряд ли спасет их от агрессивного наступления городов. Именно тут, а также на благодатном юге, где дефицит сельхозугодий растет, требуются ограничения на продажу земельных паев и их целевое использование. Во всех остальных районах России - избыток земли. Огромные заброшенные поля никому не нужны: ни местному населению, которому вполне хватает огородов у дома и на окраине деревни, ни колхозам, ни, тем более, мигрантам. Здесь, наоборот, надо бы всячески поощрять любое использование, в том числе и продажу земли тем, кто хоть как-то может спасти эти территории от полного запустения.

Publisher:

Permanent link for scientific papers (for citations):

Comments: