1

В развитии революционной борьбы масс России после поражения революции 1905 г. 1912 год был годом "великого перелома". Наметившееся еще в конце 1910 г. вместе с новым промышленным под'емом оживление рабочего движения приняло отчетливо революционный характер. После тяжелой и мрачной полосы реакции, характеризовавшейся прежде всего полным или почти полным затишьем стачечной борьбы пролетариата, вновь широкой волной разливается массовая экономическая и политическая стачка. Высота и характер этой стачечной волны и явились прежде всего тем показателем, который заставляет 1912 год считать первым годом под'ема, годом решительного поворота к новым революционным боям.

За 11 месяцев 1912 г. в одни только политические стачки было втянуто более 900 тыс. чел. Эта цифра сама по себе свидетельствовала о размахе и глубине нарастающих революционных битв, ибо наивысший под'ем стачечной волны во время революции 1905 г. немногим превышал ее. Революционная массовая стачка перерастала в уличные демонстрации, приводившие к столкновению с полицией и казаками.

О пробуждении воли масс к новым решающим схваткам с самодержавием говорил и ряд других моментов. Выборы в IV думу, явно подтасованные царским правительством, происходившие в условиях произвола царских чиновников, тяжелых гонений на рабочие организации, - эти выборы дали по рабочей курии всех шестерых депутатов большевиков. Большевикам удалось создать свою легальную печать, сначала еженедельную "Звезду", а затем и ежедневную рабочую газету "Правда", возникшую на средства самих рабочих и пользовавшуюся среди них исключительной любовью и популярностью. Ряд восстаний во флоте и войсках говорил о нарастании недовольства царским режимом в широких кругах крестьянства. Вокруг лозунгов большевиков сплачивались все более широкие массы. Было ясно, что мы идем навстречу новым революционным событиям.

Летом 1912 г. В. И. Ленин из Парижа переезжает в Краков, находившийся недалеко от русской границы, для более быстрых и удобных сношений с российскими организациями и в первую очередь для более удобного руководства деятельностью "Правды" и думской фракции.

Обстановка ярко выраженного революционного под'ема поставила перед партией новые задачи и выдвинула перед местными организациями ряд вопросов, требовавших авторитетного разрешения. Пражская конференция, собравшаяся в начале года, лишь на пороге нового революционного под'ема, и имевшая исключительное значение в истории нашей партии, дала ясные и точные лозунги борьбы и создала организационные условия для успеха революционных выступлений пролетариата. Однако ее директивы, требовали конкретизации применительно к новым явлениям, имевшим место в течение года.

Надо было прежде всего обрисовать задачи партии по отношению к развивающейся с исключительной силой стачечной борьбе, дать четкую оценку момента и значения этой стачечной борьбы в деле развертывания революционной энергии масс.

Надо было перед лицом надвигающейся революции добиться единства с. -д. революционного пролетариата, оторвать еще шедшие за ликвидаторами слои рабочих. На поддержку ликвидаторского "Луча", созданного в противовес большевистской "Правде", за 1912 г. было проведено все же 89 рабочих групповых сборов (на "Правду" - 620). Ряд профессиональных организаций находился еще в руках ликвидаторов. Журнал "Вопросы страхования" также был у них. Ликвидаторы, обзывая стачечную борьбу пролетариата "стачечным азартом", всячески стремились отвлечь нарастающую революционную энергию масс в русло мирной борьбы за реформы в форме петиционных кампаний за право коалиции. Мирная борьба за одно из демократических требований противопоставлялась ими революционной

борьбе за неурезанные требования: демократическую республику, 8-часовой рабочий день и конфискацию помещичьих земель, выдвигавшиеся революционной социал-демократией - большевиками.

Надо было дать также развернутые директивы молодой думской фракции. Наконец в обстановке нарастания революции со всей остротой встал и вопрос о необходимости решительного отпора воинствующему национализму реакции и об'единения на местах пролетариев всех национальностей под руководством единой революционной партии большевиков. Все эти вопросы выдвигали необходимость созыва новой партийной конференции. Состоявшееся в конце декабря в Кракове совещание ЦК с местными работниками и сыграло роль такой конференции, дав ответы на все эти коренные вопросы момента¹ .

2

Зимой 1912 г. я находилась в эмиграции за границей. Я жила в Вене вместе со старыми большевиками Е. Ф. Розмирович и А. А. Трояновским, которые в течение ряда лет работали в Париже под непосредственным руководством Ленина и во время своего пребывания в Вене поддерживали связь с Краковым, переписываясь с Надеждой Константиновной. Когда они были вызваны в Краков на совещание, я решила поехать вместе с ними. Я рассчитывала на то, что получу разрешение присутствовать на совещании, кроме того мне, тогда еще совсем молодому члену партии, очень хотелось увидеть и услышать Ильича.

Мы приехали в Краков вечером. В гостинице, в которой мы остановились, были уже члены совещания, приехавшие из России. Помню, что в этот же вечер к нам в номер вошли т. Бина (Валентина Лобова), секретарь нашей думской шестерки, и несколько депутатов (на совещании присутствовали от нашей шестерки Малиновский, Петровский, Бадаев, Шагов). Тут же начался оживленный обмен мнений по вопросам совещания. Бина рассказывала нам о работе фракции, о случае с Ягелло² и ряде других моментов. Всех интересовали установки, которые даст на совещании Ильич.

Совещание должно было происходить на квартире Ильичей. И на следующее утро мы все двинулись туда. Ильич жил на улице Любомирского, N 47, в небольшой, чрезвычайно скромной квартирке из двух комнат. Когда мы пришли туда, нас встретила Надежда Константиновна. Я видела ее впервые. Высокая, слегка сутулая, с седоватыми, зачесанными назад волосами, она приветливо встречала всех входящих, расспрашивая каждого о партийных делах, в курсе которых она была.

Когда мы пришли, совещание еще не началось. В комнате направо от передней, примыкавшей к комнате Ильича, в которой должно было происходить совещание, уже собрался народ, группами стояли и беседовали. Я никого не знала и стояла в стороне, рассматривая присутствующих. Я разыскивала Ильича. Его, очевидно, не было. Я подошла к Александру Антоновичу Трояновскому, оживленно беседовавшему с каким-то товарищем, и спросила его: "Где же Ильич, почему его нет?". Трояновский рассмеялся и передал мой вопрос своему собеседнику, тот тоже весело улыбнулся. Это

Первый портрет В. И. Ленина, напечатанный в буржуазной прессе после Октябрьской революции

¹ Более широкой конференции созвать не удалось, так как многие делегаты были арестованы. Краковское совещание вошло в историю партии под именем "Февральского совещания". Так оно было названо по конспиративным соображениям.

² Ягелло, пэпээсовец, избранный против кандидата СДП и Литвы, голосами членов думской фракции меньшевиков был принят в состав думской с.-д. фракции.

и был Владимир Ильич. Я потом часто задумывалась над тем, почему мне в голову не пришло, что это был он; даже больше того, я даже сразу решила, что это не он. На первый взгляд как будто ничего выдающегося не было в его наружности: среднего роста, типичное русское лицо с рыжеватой бородкой, с острыми, хитроватыми глазами. Ильича надо было услышать, видеть, когда он говорит, спорит, убеждает, видеть его в действии для того, чтобы его наружность предстала в совсем ином свете. Таким я его увидела на совещании.

Когда я получила от Ильича разрешение присутствовать на совещании, я расположилась в первой комнате. Дверь в комнату заседаний была настежь открыта, и можно было видеть и слышать все.

Участниками Совещания были: Ленин, Сталин, Зиновьев, Каменев, Малиновский, Петровский, Бадаев, Шагов, Трояновский, Розмирович, Лобова, Медведев, Крупская и Лилина. Совещание работало очень интенсивно. Оно рассмотрело следующие вопросы: 1) доклады с мест и работа ЦК, 2) революционный под'ем, стачки и задачи партии, 3) строительство нелегальной организации, 4) о думской с. -д. фракции, 5) отношение к ликвидаторам и вопрос о единстве, 6) о "национальных" с. -д. организациях и некоторые другие вопросы.

Совещание проводил Ленин. Он сделал на нем два основных доклада по вопросам о стачках и об отношении к ликвидаторам, а также выступал по каждому вопросу. Все резолюции; совещания были написаны им.

В своих докладах Ильич развил те мысли, которые получили свое выражение в резолюциях совещания. По вопросу о стачках и революционном под?еме он со всей силой подчеркнул значение "замечательного развития" стачечной борьбы пролетариата за 1912 г. и революционный характер этой борьбы, являющейся залогом мощи нарастающего движения, средством раскачки революционной энергии с. -х. пролетариата и крестьянства. Он дал четкую формулировку того, что "Россия снова вступила в полосу открытой революционной борьбы масс"¹ и что основной задачей партии является всесторонняя поддержка революционных массовых стачек и других форм массовых выступлений пролетариата и решительная борьба с ликвидаторами, агитирующими против стачек.

Особенно мне запомнился доклад Ленина по вопросу о борьбе с ликвидаторами и единстве партии. Помню его слегка картавящий голос, с чрезвычайной убедительностью и настойчивостью доказывающий, что той кампании о "единстве", которая ведется ликвидаторами и троцкистами, на деле раскалывающими рабочий класс, отрицающими революционную борьбу и нелегальную партию, мы должны противопоставить борьбу за сплочение в РСДРП всех революционных рабочих при условии признания ими нелегальной организации. На это единство на местах, на единство снизу революционных и социал-демократических рабочих при условии беспощадной борьбы с ликвидаторами и раз'яснения рабочим массам глубокого вреда их политики - на это Ильич особенно напирал, к этой мысли он возвращался несколько раз. И в частных беседах с товарищами он развивал ее. Помню, что он ссылался в этом отношении на опыт петербургских организаций и ряда других провинциальных организаций. Я была как

Дом в Цюрихе, где жили Ленин и Крупская в 1916 - 1917 г. Крестиком обозначено окно комнаты, которую занимали Ильичи

¹ Ленин, т. XVI, стр. 227.

раз из такой организации, киевской, где, в рамках нелегальной РСДРП работали большевики и рабочие меньшевики-плехановцы. Многие из этих рабочих потом стали большевиками.

Эта тактика единства снизу, которую в настоящее время в своей борьбе за большинство пролетариата проводят под руководством КИ наши братские компартии, на которой с такой силой настаивал тогда Ильич, имела исключительное значение для отрыва рабочих от ликвидаторов. Большевики завоевывали при ее помощи одну позицию за другой, выбивая ликвидаторов из тех легальных, организаций, в которых они засели и были почти монополистами в годы разгула реакции.

Свою мысль о единстве снизу Владимир Ильич следующим образом сформулировал в написанной им резолюции: "При условии признания нелегальной организации РСДРП и вхождения в нее, единство с. -д. рабочих всех течений и оттенков представляет безусловную необходимость и повелительно диктуется всеми интересами рабочего движения". "Только в меру этого фактического создания единства снизу будет завершаться окончательное сплочение партии и полное укрепление единства во всероссийском масштабе"¹ . В то же время Ильич со всей силой подчеркивал, что никакое соглашение, никакое единство недопустимо с ликвидаторами, которые на Пражской конференции были изгнаны из РСДРП.

Из других моментов совещания запечатлелся у меня в памяти исключительно сильный доклад приехавшего из России товарища. Он говорил по организационному вопросу, если не ошибаюсь, о борьбе за единство пролетариата различных национальностей в рамках революционной РСДРП. Доклад был направлен против раскольнической деятельности так называемых "национальных" организаций, с. -д. Польши и Литвы, Бунда, которые вместо сплочения пролетариата всех национальностей раскалывали его и этим ослабляли его в борьбе с царизмом. Громадный опыт революционера-профессионала чувствовался у докладчика. Он выступал еще несколько раз, и всегда поражала чеканность его мысли. Это был член ЦК т. Коба (Сталин). Совещание признало необходимость решительной борьбы с национализмом, раскалывающим пролетариат. На основании доклада т. Сталина было вынесено решение о необходимости борьбы за создание единых организаций РСДРП, "ведущих работу на каждом из языков местного пролетариата и осуществляющих на деле единство снизу, как это ведется издавна на Кавказе"² . О том, какое значение было придано совещанием национальному вопросу, пролетарскому решению его, видно из того, что после совещания т. Сталин остался на некоторое время в Кракове, а затем приехал к нам в Вену, где и работал над статьей по национальному вопросу.

Тов. Ленин по этому поводу писал Горькому: "У нас один чудесный грузин засел и пишет для "Просвещения" большую статью, собрав все австрийские и пр. материалы"³ .

Совещание длилось 5 дней. Оно обсудило еще вопрос о думской с. -д. фракции, дав критику ошибок ее меньшевистской части (это было еще до официального раскола думской фракции), и дало конкретные директивы большевистской шестерке по развертыванию ею наряду с парламентской работой нелегальной работы в массах. Эти

В. И. Ленин и Н. К. Крупская

¹ Ленин, т. XVI, стр. 234.

² Ленин, т. XVI. стр. 235.

³ Там же, стр. 328.

директивы в резолюции не имеются и опубликованы не были. В числе их, как помнится мне, было и решение об организации в Москве рабочей газеты по образцу "Правды". Вопрос о строительстве нелегальной организации также был рассмотрен совещанием, которое конкретизировало в этом отношении решения предыдущей Пражской конференции.

Ленин был чрезвычайно доволен результатами совещания. На устроенной после окончания совещания вечеринке в специально снятой для этого комнате одного из ресторанов, куда были приглашены все участники совещания, Ленин был в прекрасном настроении. Он много шутил, смеялся, подпевал и принимал участие в играх.

Делегаты с мест в своих докладах и беседах с ним подтвердили правильность оценки момента как момента поворотного к новой революции. В своем письме к Горькому, написанному во время совещания, Ленин писал: "Депутаты подтверждают, что среди масс рабочих революционное настроение безусловно растет. Ежели создать теперь хорошую пролетарскую организацию, без помех предателей - ликвидаторов, - чорт знает какие победы можно тогда одержать при росте движения снизу..."¹ .

Ильич был полон революционной энергии и революционного нетерпения. Он слышал уже раскаты приближающихся революционных бурь и все силы свои, всю свою гениальность стратега и тактика пролетарской революции использовал для того, чтобы в этих нарождающихся боях пролетариат выступил в качестве единой революционной силы, возглавлявшейся железным авангардом - единой, монолитной партией большевиков. И в этом духе им проведено было и все совещание.

3

Второй раз я видела Ильича через несколько месяцев на той же краковской квартире, но уже в иной обстановке. Не было никакого совещания, а обычная, повседневная жизнь и работа.

В апреле 1913 г. я в связи с нарастающим революционным под'емом решила вернуться нелегально в Россию. Тов. Розмирович списалась с Надеждой Константиновной, чтобы она раздобыла мне документ для переезда через границу. Надежда Константиновна благодаря связям с местной организацией с.-д. добывала так называемые "полупаски" - временные пропуска, выдававшиеся местным жителям для проезда через границу до ближайшего пограничного пункта. Когда она нам сообщила, что необходимый документ налицо, я двинулась в путь.

В Кракове я заявилась на уже знакомую мне квартиру Ильичей - на улицу Любомирского. Когда я вошла, Ильич прохаживался в той комнате, направо от передней, в которой я его увидела впервые. Увидев меня, он стал заразительно хохотать. "Так это и есть брюнетка низкого роста" - выговаривал он сквозь смех. Оказывается, что в документе, который мне раздобыла Надежда Константиновна, эти признаки значились в качестве моих примет, в то время как волосы мои не черны и я отнюдь не низкого роста.

Мне пришлось в Кракове задержаться на несколько дней. Ильичи меня приняли очень тепло. На ночевку они меня устроили к товарищам, а питалась и вообще жила я у них. Жили они более чем скромно. Надежда Константиновна сама закупала продукты и занималась стряпней. Ильич вставал рано и весь день работал, плотно закрыв двери в свою комнату. В это время у Ильичей, которых вообще в краковский период довольно часто навещали российские товарищи, был еще один товарищ из России (фамилию его не помню). Надежда Константиновна подолгу беседовала с нами в первой комнате. Комната была почти пустой,

Карточка Цюрихской библиотеки социальной литературы о выдаче Ленину первых номеров вышедшего "lugend-lnternational"

¹ Ленин, т. XVI, стр. 220.

Кабинет Ленина в Горках

Рис. Н. Кравченко

без всякой мебели. Вспоминается картина: за закрытой дверью работает Ильич, Надежда Константиновна сидит на подоконнике, мы стоим около нее. Меня поражало, что она была в курсе всех наших дел (я была сравнительно недавно из России).

Ильич отрывался от работы только тогда, когда выходил к столу. Столовой служила кухня. За столом он обычно пробегал газеты и бросал те или иные реплики по поводу прочитанного.

Держался он вообще удивительно просто. Надо мной он подтрунивал за "низкий" рост и за возраст (мне было около 20 лет, а по паспорту значилось 30). Изучив немецкий язык, он заговаривал со мной на этом языке, проверяя свое произношение. Как-то Надежда Константиновна сказала мне: "А Ильич меня все ругает за вас, что я вас отправляю в Россию. Он советует оставить вас в Германии, поскольку вы знаете язык, для того, чтобы вы могли изучить германское рабочее движение и на основе его опыта работать в России". Ильич потом сам говорил со мной на эту тему. Но по ряду соображений это было невыполнимо.

В дорогу снарядила меня Надежда Константиновна. Накануне от'езда я покинула квартиру Ильичей. По конспиративным соображениям непосредственно из их квартиры на вокзал итти нельзя было.

Как сейчас помню, были уже сумерки, когда я распрощалась с Надеждой Константиновной. Ильич стоял в пальто, он собрался на свою вечернюю прогулку. Он пошел меня провожать. Никогда не забуду этих 10 - 15 минут, проведенных в беседе с ним. Он расспрашивал меня о моих планах, о семье, в частности об отце. Причем спрашивал так, что было легко и просто ему отвечать. Было такое ощущение, как будто он знает меня давно. Он советовал мне, как держаться с домашними, с которыми я вела борьбу за свои политические убеждения. Прощаясь со мной, он сказал: "Ну, держитесь же крепко". С чувством глубокого волнения я всегда вспоминаю это напутствие Ильича.

Через 5 лет, когда я увидела Ильича в 1918 г. в период Брестского мира, он сам напомнил мне об этих краковских днях. Исключительная чуткость и внимание к партийному молодняку были одной из его отличительных черт.

Publisher:

Permanent link for scientific papers (for citations):

Comments: