К концу 1830 г. одни из главных носителей военного потенциала Западной Черкесии - абадзехи и натухайцы воздерживались от открытой войны с Россией. К исходу ноября уже и наиболее авторитетный западноадыгский военный лидер темиргоевский князь Джамбулат Болотоков относился к присягнувшим "на верноподданство России". В это время российскому правительству присягали также князья черченейского и жанеевского владений¹. На фоне такой ситуации геополитическое положение хаджретской Кабарды серьезно осложнилось. По сути, она в этот период составила второй, наряду с Шапсугией, очаг сопротивления в Закубанье. При этом и та часть закубанских кабардинцев (локализовавшаяся в бассейне р. Уруп), которая находилась в положении "замирившейся" с российским командованием общности, проводила политику латентной поддержки военных акций остальных хаджретов. Об этом свидетельствует участие проживавшего на р. Уруп уорка Магомет-Мурзы Боташева в рейде на Ерсаконское укрепление 15 ноября 1830 г.², а также образ действий сына старшего князя "урупских" кабардинцев - Аслангирея Бесленова во время преследования русскими войсками отступавших черкесов. Тогда, предводительствуя отрядом из двадцати кабардинских дворян, он подошел к месту боя. Однако князь Аслангирей "отказался содействовать поражению партии черкесов и оставался простым зрителем"³.

В связи с этим представляются любопытными позиция и характер действий, которые демонстрировал в рассматриваемый период Аслангирей. В документе, датированном январем 1831 г., зафиксированы четыре случая его участия в рейдах на Линию и нападениях на солдат и казаков⁴. В них он принимал участие, будучи жителем (и владельцем) одного из шести аулов, принадлежавших его отцу - Асланбеку. По видимому, статус "замирившегося" князя диктовал ему необходимость проявлять особую скрытность при участии в набегах, дабы не навлечь удар на вотчину своего отца. Косвенным свидетельством того, что почти до конца 1830 г. ему удавалось оставаться незамеченным российским командованием на Линии, была его "нейтральность" в бою 15 ноября. Только уверенность в том, что в Прочном Окопе не знают о его "подпольной" деятельности и стремление отвести угрозу от бес-

Алоев Тимур Хазраилович - кандидат исторических наук. Кабардино-Балкарский научный центр РАН.

леновских аулов удержало князя Аслангирея от присоединения к хаджретам 15 ноября 1830 года. Ногайцы и казаки не могли не заметить, что "нейтральность" Аслангирея носила враждебный характер и в источнике, он и его сподвижники именуется как "лица, явно сочувствовавшие тогда хищникам..."⁵.

Один из лучших российских генералов за всю Кавказскую войну, А. А. Вельяминов, отмечая "усиление" с осени 1830 г. черкесского натиска на Линию признавал, что "почти все набеги Закубанцев обращены на пространство", находившееся между Ставрополем и Георгиевском, то есть правый фланг⁶. Уже длительный период главным противником России на этом участке Кавказской линии являлась хаджретская Кабарда.

В целом, в 1830 г. действия хаджретов против Линии носили систематический характер и имели весьма большой территориальный охват. Об этом свидетельствует "именной список закубанских владельцев и узденей участвовавших в разных злодеяниях". Здесь отмечается, что в разграблении транспорта, где взято 40 лошадей и 6 мальчиков участвовали кабардинские уорки Джерандуко Нартыжев, Хаджали Шогенов, Аджи Кубатов. "При угоне табуна армянина Унаура", жившего под Лысой горой, участвовали кабардинские князья Джамбот Атажукин, Магомет Атажукин, Хатокшуко Атажукин, Тембот Бесленов, Магомет Бекмурзов. Вместе с ними находились Умар Маргушев, Асланбек и Хаджиун Тамбиевы, Нлан Агуев, Аджи Кубатов, Хаджали Шогенов, Сидак Пшихов, Умар Апажев, Жамбора Кандуров, Мет, Девлетгирей и Нагой Куденетовы. В нападениях на станицу Бабуковскую и "хоперского казачьего полка майора Соколова" семью участвовали кабардинские князья Тембот Кайтукин, Аслангирей Бесленов; уорки Умаркой Куденетов, Магомет-Мирза Боташев, Увжуко Жанситов, Бекмурза Караба. "При взятии в Темнолесской крепости на форштате 10 лошадей... и 4 солдат" находились кабардинские князья Хатокшуко Атажукин, Аслангирей Бесленов; уорки Умаркой Куденетов, Умар Маргушев, Исмаил Хашкулов, Увжуко Жанситов, Вахача Елдаров, Асланбек Махоков, Исуф Шидов, Атлескир Безергенов. "При взятии... из укрепления Георгия 5 человек казаков..." находились кабардинские князья Тембот Бесленов, Аслангирей Бесленов, Хатокшуко Атажукин, Джамбот Атажукин; уорки Умар Маргушев, Умар Куденетов, Жамбора Кандуров, Увжуко Жанситов, Исмаил Хашкулов, Исуф Шидов, Атлескир Безергенов, Аджи Кубатов. Среди угнавших табун Боргустанской станицы были кабардинские князья Аслангирей Бесленов, Тембот Бесленов, Хатокшуко Атажукин, уорки Умаркой Куденетов, Увжуко Жанситов, Исмаил Хашкулов, Умар Маргушев, Жамбора Кандуров⁷. Примечательно, что из шести произведенных нападений четыре сопровождались угоном лошадей, Это объяснялось, в частности, стремлением хаджретов сохранять преимущество в кавалерии, что гарантировало доминирование на поле боя, несмотря на общее технологическое превосходство противника.

Вышеуказанные события происходили до конца января 1831 года. К апрелю на правом фланге российское командование располагало более 11 батальонами пехоты и 44 сотнями с 40 орудиями полевой и гарнизонной артиллерии (более 10 тыс. человек). Русское командование считало возможным справиться с противником на участке правого фланга данными силами. Поэтому вслед за ноябрьским боем последовало распоряжение И. Ф. Паске -вича генералу Емануелю "о наказании бесленеевцев.., а также кабардинских аулов расположенных на верховьях р. Бол. Тегинь (Большая Тегинь. - Т. А.), не оказавших нам поддержки...". Наряду с захватом ногайских князей Карамурзиных планировалось, что восьмисотенный отряд с 2 орудиями должен будет арестовать князя Аслангирея "и старшин кабардинских аулов, силою переселить всех жителей с семействами в Ставрополь, и держать их под креп-

ким караулом до мая месяца"⁸. Однако в тот период возможностей для осуществления подобных задач не было.

Резюмируя общую картину, сложившуюся в регионе, главнокомандующий кавказским корпусом Паскевич признавал: "До того времени, имея войны с Персиею и Турциею, мы не делали никаких предприятий против горцев и снисходительная политика сия удалась нам в полной мере; ибо горцы во все то время оставались спокойными. В истекшем 1830 г. мы переменили образ действий наших и атаковали их во многих пунктах; сие заставило их понять настоящия намерения наши и с своей стороны вооружиться почти повсеместно"⁹.

К середине февраля 1831 г. в районе станицы Беломечетской был сосредоточен отряд, состоявший из 816 штыков и сабель с четырьмя орудиями. Под начальством генерал-майора Ралля он должен был совершить экспедицию к рекам Большая и Малая Тегинь и "наказать мирные кабардинские аулы за неоказание нам (российским войскам. - Т. А.) содействия в деле 15-го ноября 1830 года". Проводниками отряда стали князь Аслангирей Бес-ленов с уорком Магомет-Мирзой Антлеевым. Таким образом, сложилась необычная и во многом парадоксальная ситуация. С одной стороны, Аслангирей Бесленов понимая, что после событий 15 ноября находится под подозрением у российских военных властей, решается на появление в расположении царских войск, которые должны действовать в частности и против аулов его отца. С другой - командование на Линии, обладая сведениями об участии князя в антироссийских акциях (по крайней мере, с 31 января 1831 г.), не арестовывает его. По всей видимости, было признано более целесообразным, использовать князя как проводника и тем самым скомпрометировать участием в антикабардинской акции, внеся раскол в единство хаджретов. В сущности, Аслангирей ходил тогда "по острию лезвия", рискуя поплатиться жизнью за малейшую ошибку. Из этой щекотливой ситуации кабардинский князь вышел весьма достойно. Он и Антлеев, "желая спасти от погрома аулы Росланбека Бересланова (Асланбека Бесленова. - Т. А.)... убедили Ралля, что при весьма значительном населении, обитавшем на этих реках, и трудности найти в нем виновные аулы, могут пострадать совершенно невинные и вполне преданные нам (российским властям. - Т. А.) жители. Поэтому Ралль, не признав возможным продолжать дальнейшее наступление, 14 февраля повернул назад и, по прибытии к Беломечетской, распустил отряд"¹⁰. Так князь Аслангирей отсрочил угрозу разорения, нависшую над хаджретскими аулами, расположенными на Тегинях.

В марте 1831 г. хаджреты и абазины, проживавшие по рекам Уруп, Большая и Малая Тегини, воспользовавшись "отсрочкой", которой добился в феврале Аслангирей, эвакуировались в более отдаленные горные районы и в Абадзехию. Князь с его уорками были примером в этом деле: под прикрытием караулов и извещательных постов за ними последовали и бесленеевцы, а также отец Аслангирея - Асланбек Бесленов.

Вывод населения из зоны досягаемости российских войск позволял хаджретам теперь уже в союзе с абадзехами и шапсугами использовать тактику активной обороны. Их небольшие отряды численностью от нескольких десятков до нескольких сотен человек в это время беспрерывно перемещались в междуречье Лабы и Урупа, заставляя русские войска пребывать в постоянном напряжении.

В целях пресечения активности черкесов в междуречье Лабы и Урупа, а также, реализации давно намеченного плана по наказанию лиц, не оказавших российским войскам содействия 15 ноября 1830 г., на Линии были собраны два сильных отряда. Первый из них, состоявший из 400 человек пехо-

ты и 400 казаков, с четырьмя конными орудиями, во главе с Раллем в ночь на 21 марта выступил из Прочного Окопа по направлению к укреплению Каладжинскому. Оттуда он должен был продвинуться берегом Лабы к верховьям р. Уруп, где находились аулы Асланбека Бесленова, с целью преградить им путь к отступлению на запад к абадзехам. С другим отрядом из 400 человек пехоты, 450 казаков с 4-мя конными орудиями командующий центра Линии генерал Фролов в ночь на 23 марта переправился через Кубань у станицы Беломечетской. Он двигался к хаджретским аулам на р. Уруп с северо-востока. Когда в окруженные аулы вошли войска, они оказались пустыми. После того как шесть кабардинских аулов Асланбека Бесленова были сожжены, 28 марта войска вернулись назад¹¹.

С апреля 1831 г. напряжение на всей линии российско-черкесского противостояния нарастало. В это время адыги еще не приступили к координированным масштабным военным действиям, однако с низовьев Кубани до бассейна Урупа они демонстрировали редкое единодушие в стремлении остановить российское наступление. Новые укрепления на реках Шебш и Афипс подвергались постоянным нападениям, до 2000 абадзехов находились на р. Шхагуаша (Белая), около 4000 абадзехов и шапсугов сосредоточились на р. Псефирь "и до 2000 горцев стояло в близи тех же пунктов; бесленеевские и особенно кабардинские князья... в свою очередь собирали более или менее значительные партии, которые группировались на верховьях Урупа, Б. и М. Тегиней"¹². Таким образом, хаджреты продолжали активные действия в районе междуречья Лабы и Урупа.

В "многолюдном собрании" из 6000 - 7000 человек на р. Шхагуаша (есть другие сведения, что оно проходило по р. Пшеха, однако ввиду того, что последняя является притоком первой говорить о противоречии не приходится) у аула Аджи-Тляша, где адыги пытались выработать план совместных действий, самое активное участие принимали хаджреты. В частности там выступал кабардинский князь Тембот Бесленов (Тума Тембот)¹³. В источнике о роли хаджретов в этом собрании отмечается: "в критический момент, когда решалось приступать к нападению или нет, в собрание явились беглые кабардинские князья Мисост Наурузов и два брата Атажукины, которые сообщили о строгих мерах обороны, принятых на границе, и хотя им удалось проникнуть за Кубань, но они вынуждены были вернуться назад без всякого успеха"¹⁴.

В третьей декаде мая объединенный черкесский отряд, состоявший из более 8 тыс. человек, переправился через Лабу, однако проявленная им медлительность и готовность русских войск к отражению его действий вынудили адыгов отойти на исходные позиции после нескольких перестрелок.

В то время, когда основное внимание российского командования на Линии было сосредоточено на восьмитысячном черкесском отряде, хаджреты осуществили рейд в центр Кабарды. Закубанские кабардинцы, появившиеся на оккупированных территориях, состояли из двух "хищнических партий". Во главе первой стояли братья Аслангирей и Пшимахо Бесленовы, а вторая находилась под ведением Магомета Атажукина и Бекмурзы Докшукина. В сложившихся условиях разделение хаджретов на два отряда было оправдано. Два отряда способны были "охватить" несравненно большую площадь, нежели один в течение определенного промежутка времени. С учетом основной задачи этих отрядов, которая заключалась в инициировании очередной акции по переселению населения из центра Кабарды на подконтрольную хаджретам территорию, мотив подобного решения становится вполне понятным - "охватить" возможно большее географическое пространство. В пользу такого вывода говорит высказывание начальника третьей дистанции центра Линии

генерал-майора Горихвостова о необходимости "присмотра за неблагонамеренными, которыя имев сношении с сказанными хищниками, может быть вознамерились бежать"¹⁵. О том, что влияние "неблагонамеренных" еще сильно ощущалось в центре Кабарды можно судить по содержанию путевых записок Г. Орбелиани, наблюдавшего эту часть страны во время проезда из Тифлиса в Петербург в 1831 году. В частности, он писал: "Пред сим кабардинцы были сильным народом, но страшный мор, а затем борьба с русскими скосили их. Большинство народа, которое сопротивлялось всякому подчинению, бежало за Кубань. Кабардинцы - свободолюбивый народ, в течение стольких лет воюющий с русскими, которые потеснили, унизили и захватили всю Кабарду (за исключением ее закубанских территорий. - Т. А.). Но они не сумели искоренить у них любовь к свободе. Кабардинцы бодры и всегда готовы к бою, вечно ищут случая, чтобы избавить землю свою от русских"¹⁶. С учетом этого обстоятельства, а также отвлечения восьмитысячным черкесским отрядом на Лабе значительной части войск на Линии, время, выбранное хаджретами для рейда, было максимально благоприятным для реализации указанной задачи.

Однако неудача хаджретов по переселению кабардинцев была во многом предопределена. Во-первых, российские войска довольно оперативно отреагировали на появление в центре Кабарды противника, а во-вторых, существенную роль играл и фактор "усталости" населения от войны. Ведь всю первую четверть XIX в. кабардинцы вынуждены были терпеть невзгоды, связанные с периодическими военными действиями и катастрофической по последствиям эпидемией чумы. К этому следует добавить и то обстоятельство, что миграционный потенциал был во многом исчерпан; большинство нежелавших мириться с российскими порядками давно покинули центр Кабарды. В этом смысле далеко не случайно, что по предложению генерала Горихвостова Временный кабардинский суд собрал в течение двух дней два отряда в 800 и 600 человек соответственно, для противодействия "закубанцам"¹⁷.

Как бы ни складывались в это время военные инициативы хаджретов, их влияние в Восточном Закубанье не становилось менее значительным. Несомненно, что именно они генерировали здесь основной очаг сопротивления, и их воздействие во многом стимулировало остальные субэтнические группы адыгов и абазин проявлять волю к противодействию проникновения России в регион. Российское командование понимало это. Поэтому, формируя первостепенные и вместе с тем основополагающие принципы действий в Закубанье, фельдмаршал Паскевич уделял особое внимание хаджретам. Седьмым пунктом его программы (от 5 июня 1831 г.) фигурируют следующие соображения: "Вызвать из-за Кубани бежавших туда кабардинцев, ибо они, живя между Закубанцами, возбуждают их против русских. Но с другой стороны опыт показал нам, что те из них, которые были уже вызваны и поселены в Кабарде, будучи близ границ, делали еще более разбоев". Небесполезны с точки зрения выявления сущностных черт общего модуса политики России в Западной Черкесии и хаджретской Кабарде и некоторые другие компоненты программы Паскевича. В частности он писал: "Одна военная сила должна быть принята за первоначальное основание при укрощении племен Кавказских и в особенности Закубанцев. Но для сего временныя победы безполезны. Горцы всегда избегают решительной с нами встречи и ведут войну партизанскую. Только лишая их способов существования постоянным занятием тех пунктов, которые служат ключами их промышленности, можно надеяться заставить их самих прибегнуть к покровительству... Я полагаю, что главнейшия основания и меры к усмирению и покорению Закубанцев должны

заключаться в следующем: постоянно занимать войсками одно за другим важнейшие для них пункты, равнины близ гор и выходы рек из ущелий, где находится вся промышленность и все способы их существования. Таковыми местами на правом фланге можно считать: окрестности Усть-Джегуты и Баталпашинска на Кубани; урочище Каладж на р. Лабе..."¹⁸. Ко времени составления данного документа оба эти пункта уже были заняты российскими войсками.

В этот период налаживаются связи лидера мюридизма в Дагестане имама Гази-Магомеда (Кази Муллы) с воюющей Черкесией. Он направил в Закубанье специальное посольство, встреченное весьма доброжелательно. Вот что писал по этому поводу генерал Емануэль: "Кази Мулла... обратился к Закубанским народам. 15 августа явились в абхазские владения четыре чеченца с прокламациями от возмутителя коими он приглашает всех горцев к соединению для вторжения в наши границы. Они принимают с восторгом его воззвания, вооружаются и составляют значительные сборища за Кубанью против центра Кавказской линии, абадзехи составляют главную часть оного, но к ним начинают присоединяться и прочие народы". К последним относились и хаджреты, значительная часть которых уже проживала в пределах Абадзехии. Эту ситуацию подметил и генерал Вельяминов: "Теперь при появлении Кази Муллы, готовы присоединиться к нему почти все кабардинцы и все закубанские народы, с которыми находился он почти в бесперебойных сношениях"¹⁹.

Таким образом, с середины 1831 г. хаджретская Кабарда, как впрочем и Западная Черкесия, получила дополнительный импульс для продолжения борьбы за независимость, что отразилось в учащении атак на Линию. В августе объектом нападения стала станица Баталпашинская²⁰, а в сентябре была "разграблена" Ессентукская²¹. В рапорте от 8 сентября 1831 г. Вельяминов отмечал: "Теперь, с понижением вод, хищничества сии возобновились и едва ли не превосходят случившиеся в прошедшем году"²². Такая оценка полностью подтвердилась ходом последующих событий. Так, согласно информации главнокомандующего на Кавказе барона Розена, в том же сентябре противник продемонстрировал "дерзость", превосходящую "всякое вероятие". Он, в частности писал: "...16 закубанцев между селениями Сергеевским и Калиновкою ограбили проезжавших купцов, и, навьючив товарами их около 30 лошадей, потянулись спокойно в горы. Жители собрались в числе около 200 человек, преследовали их с несколькими Донскими казаками, которые расположены небольшими постами по всей дороге от Ставрополя до Тифлиса, для конвоирования почт и проезжающих. Горцы отразили неоднократныя нападения сей неустроенной толпы и успели скрыться в горы с большею частью добычи своей"²³. До конца года также были атакованы станицы Убеженская, Григориполисская, Темижбекская, Прочноокопская, селения Новомарьевское, Татарка, Медвежье, Ладожская балка, Расшеватское, Александровское. Каждый раз нападавшим удавалось захватывать имущество поселян, уводить их скот. В неволе оказывались мужчины, женщины, дети. Несли потери и отряды казаков, пытавшихся отбить очередной набег²⁴.

География рейдов и характер противодействия российским войскам позволяет говорить о том, что решающая роль в организации сопротивления в субрегионе, по-прежнему, принадлежала хаджретской Кабарде. Об этом можно судить исходя из слов высших командиров кавказского корпуса. Так, характеризуя "опасное положение Кавказской линии", барон Розен заключал: "Большая часть набегов их, произведенных с некоторым соображением, была сопровождаема успехом. Кроме множества не столь важных случаев, в 1825 г. они истребили станицу Солдатскую (в одном из документов относительно

роли хаджретов в этой акции прямо говорится, что "во время разграбления в 1825 г. горцами Солдатского селения... в собрании этом по большей части были беглые кабардинцы". - Т. А.)²⁵; в 1828 г. селение Незлобное (и здесь главными организаторами нападения выступили хаджреты. - Т. А.), а в 1831 г. хищничества их были значительнее" настолько, что "в текущем-же году разныя удачныя нападения на Линию увеличили дерзость неприязненных нам поколений... могущаго иметь гибельнейшия последствия..."²⁶.

Принимая во внимание, что в начале 1831 г. российское командование планировало придерживаться наступательной тактики на правом фланге²⁷, уместно говорить о потере им контроля над ситуацией. Косвенным признанием этого можно рассматривать попытку переложить ответственность за провал своих действий на население. Так, в сентябрьском рапорте в Главный штаб Вельяминов, по мнению военного министра, "приписывал" интенсивность натиска "Закубанских хищников на пределы наши содействию, оказываемому им в сих случаях ногайцами, поселенными по рекам Калаусу и Сабле и в окрестностях Бештовых гор...". В связи с этим целесообразно акцентировать внимание на том, насколько обоснованным было подобное "приписывание". Примечательно, что генерал, отличавшийся емкостью и последовательностью письменного изложения мыслей, в своем докладе допускает явное противоречие. Изначально он оговаривается, что коснется лишь одной из причин столь активного "закубанского" натиска на Линию. А через предложение указывает, что черкесы не могли бы "иметь почти никакого успеха, если бы не содействовали им ногайцы...", то есть интенсивность, глубину и эффективность хаджретских рейдов сводит к тому, что "ногайцы, живущие в ближайшем соседстве с русскими селениями, высматривают, где удобнее сделать хищничество, и будучи коротко знакомы с местоположением, служат вернейшими проводниками закубанцам..."²⁸.

Не отрицая возможности того, что ногайцы, поселенные в тылу правого фланга, действительно могли содействовать хаджретским отрядам в той форме, о которой вел речь генерал, следует указать, что источники говорят скорее не на вспомогательный, а, в некотором смысле, на вполне самостоятельный характер "ногайского фактора" в хаджретском сопротивлении данного периода. Например, ногайские мурзы Мансуров, Камбулат и Мамай Карамурзины вместе с беглыми кабардинцами участвовали в штурме Ерсаконского укрепления. Ногайские аристократы принимали участие вместе с хаджретами и в рейде на Темнолесскую крепость, в нападении на казаков укрепления Святого Георгия, а также в угоне табуна станицы Боргустанской²⁹. Здесь целесообразно упомянуть "неразлучного товарища Карамурзиных" - "имама Хази", присоединение которого к хаджретам привело к тому, что "черкесские партии начали чаще прежнего появляться за Ставрополем, около Георгиевска и Минеральных вод, хозяйничали в этих местах как у себя дома и ускользали каждый раз от погони"³⁰. Симптоматично, что вышеуказанные мурзы в дореволюционной историографии отождествляются с хаджретами ("первейшие разбойники беглые кабардинцы Бий и Мамай Карамурзины", "кабардинские князья Камбулат и Тембулат Карамурзины")³¹.

В этой связи уместно говорить о том, что главная заслуга ногайцев, проживавших по рекам Калаус и Сабля, а также возле Бештовых гор, заключалась в неразглашении информации о появлявшихся в ареале их расселения хаджретских отрядах. Последние же, в ходе своих акций, хоть и были заинтересованы в "пособничестве", как то предоставление проводников, жилищ для скрытых стоянок, питания, фуража и т.д., все же не были жестко зависимы от услуг поселенных здесь ногайцев. Вызвано было это, во-первых, тем, что адыгская всадническая культура предполагала длительную автономность

при осуществлении походов, что позволяло обходиться без промежуточных пунктов снабжения. Во-вторых, ставшая в рассматриваемое время объектом интенсивного хаджретского натиска обширная территория в предыдущий период представляла собой один из ведущих районов кабардинского скотоводства. Русские источники в хронологическом диапазоне с первой половины XVII по вторую половину XVIII в. безоговорочно признают, что кабардинский княжеский дом стабильно осуществлял свои суверенные права на этой территории³². Вследствие непосредственного и длительного знакомства с ней, для кабардинской конницы, действовавшей из-за Кубани, не представляло особой сложности оперировать в данном районе. К этому следует добавить, что аннексия этих земель как и всех северных территорий Кабарды, осуществленная в 1777 - 1778 гг., и запрет кабардинцам переходить на левобережье р. Малки после поражения в военной кампании 1779 г., не могли выступить эффективной преградой. В ходе последующих обострений кабардино-российских отношений, вплоть до первой четверти XIX в. включительно, данное обстоятельство просматривается вполне отчетливо. Отличие же заключается лишь в том, что теперь удары по этому району наносились исключительно из-за Кубани.

В целом в этот период накал противостояния был высоким и характеризовался крайним взаимным ожесточением сторон. Так, намереваясь "произвести целый ряд нападений на Прочноокопскую и другие станицы, расположенные по Кубани", в начале ноября 1830 г. близ Каладжинского укрепления на Лабе³³ сосредоточился восьмитысячный черкесский отряд. Однако осведомленность русских о планах предприятия и превентивный бросок 9 ноября "большого отряда войск из Невинномысского укрепления" во главе с командующим центром Линии побудил черкесов разойтись по аулам³⁴. Удостоверившись, что, "по причине выпавших снегов, нельзя ожидать вторжения хищников", генерал-майор Фролов решил перехватить инициативу. С отрядом в 1700 человек при четырех орудиях командующий центра Линии 20 ноября направился к расположенным в верховьях Малого Зеленчука и на Марухе трем аулам "абазинских князей: Атажуко Бибердова, Кучука и Аслан-Гирея Кичевых и абреков кабардинских князя Джембулата-Хаджи Хамурзина". В источнике указывается, что войска "по трудности дороги, занесенной глубоким снегом, не могли достичь до рассвета к назначенным им местам". Поэтому Фролов "с одними казаками и 4-мя конными орудиями, решился идти вперед... и, приблизившись к аулам, занял все выходы окружных ущелий"³⁵.

В отношении корпусного командующего военному министру последующее развитие событий описывается таким образом: "Жители встретили казаков сильным ружейным огнем, а между тем начали собирать семейства свои к одному из ущелий, дабы прорваться в горы. Генерал-майор Фролов, поставив на выгодном месте батарею из конных орудий, приказал стрелять по ним картечью; казаки же Кубанского, Хоперского, Волгского и Донского Редичкина полков, спешившись, бросились в аулы, и, несмотря на отчаянное сопротивление неприятеля, вскорости заняли оные, исключая мечети и несколько саклей, в которых заперлись кабардинские абреки со своими семействами, и только по прибытии пехоты и после сильного действия артиллерии, под упорным сопротивлением, истреблены штыками..."³⁶.

В целом исследование хаджретского присутствия в Восточном Закубанье и особенностей его влияния на динамику военно-политического взаимодействия в субрегионе позволяет прояснить отдельные черты данного процесса. Так, военные лидеры закубанских кабардинцев реализовывали эффективную в сложившихся условиях "модель войны", позволявшую наносить

противнику наибольший урон при минимальных потерях со своей стороны. Систематичность, глубина и сила хаджретских ударов сделали правый фланг и примыкавший к нему центр наиболее "горячим" участком Кавказской линии. Обеспечение реальной консолидации хаджретского социума и сохранение контроля над значительной, характеризовавшейся осложненной ландшафтной досягаемостью, территорией обусловили роль закубанской Кабарды как ведущего военно-политического актора в субрегионе. Обобщая роль хаджретов в военных действиях в Закубанье, неизвестный автор в одном из документов, составленных в 1864 г., охарактеризовал их как "наиболее воинственных, на которых лежала вся тяжесть прежней войны с горцами, так как они составляли авангард неприязненного нам населения - и которые наиболее нам вредили своею предприимчивостью и знанием местности"³⁷.

Примечания

1. Акты, собранные Кавказской археографической комиссией (АКАК). Т. VII. Тифлис. 1878, с. 898 - 899.

2. Центральный государственный архив Кабардино-Балкарской республики (ЦГА КБР), ф. Р-1209, оп. 3, д. 1, л. 47 - 49.

3. ТОМКЕЕВ В. Кавказская линия под управлением генерала Емануеля (окончание). - Кавказский сборник. Т. XX. Тифлис. 1899, с. 191.

4. ЦГА КБР, ф. Р-1209, оп. 3, д. 1, л. 47 - 55.

5. ТОМКЕЕВ В. Ук. соч., с. 219.

6. АКАК. Т. VIII. Тифлис. 1881, с. 339. Под правым флангом или Кубанской кордонной линией подразумевался участок Кавказской линии между устьем р. Лабы и верховьем р. Кубань.

7. ЦГА КБР, ф. Р-1209, оп. 3, д. 1, л. 47 - 55.

8. ТОМКЕЕВ В. Ук. соч., с. 191, 192, 203.

9. АКАК. Т. VIII, с. 340.

10. ТОМКЕЕВ В. Ук. соч., с. 219.

11. Там же, с. 224.

12. Там же.

13. Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА), ф. 13454, оп. 6, д. 43, л. 14 - 15. Цит. по: ПАНЕШ А. Д. Мюридизм и борьба адыгов Северо-Западного Кавказа за независимость (1829 - 1864 гг.) Майкоп. 2006, с. 48.

14. ТОМКЕЕВ В. Ук. соч., с. 227.

15. РГВИА, ф. 13454, оп. 2, д. 131, л. 3.

16. ОРБЕЛИАНИ Г. Путешествие мое из Тифлиса до Петербурга. - Археолого-этнографический сборник. Нальчик. 1974, вып. I, с. 230.

17. РГВИА, ф. 13454, оп. 2, д. 131, л. 3.

18. АКАК. Т. VII, с. 903.

19. ПОКРОВСКИЙ Н. И. Кавказские войны и имамат Шамиля. М. 2000, с. 217, 218.

20. ТОЛСТОВ В. История Хоперскаго полка Кубанскаго казачьяго войска 1696 - 1896. Приложения к 1-й и II части. Тифлис. 1901, с. 153.

21. РГВИА, ф. 15264, оп. 1, д. 4, л. 1.

22. АКАК. Т. VIII, с. 340.

23. Там же, с. 343.

24. КЛЫЧНИКОВ Ю. Ю. Российская политика на Северном Кавказе (1827 - 1840 гг.). Пятигорск. 2002, с. 440.

25. РГВИА, ф. 15264, оп. I, д. 67, л. 6.

26. АКАК. Т. VIII, с. 342, 340.

27. ТОМКЕЕВ В. Ук. соч., с. 200.

28. АКАК. Т. VIII, с. 340.

29. ЦГА КБР, ф. Р-1209, оп. 3, д. 1, л. 47 - 55.

30. Секретная миссия в Черкесию русского разведчика барона Ф. Торнау. Нальчик. 1999, с. 190.

31. ТОМКЕЕВ В. Ук. соч., с. 220.

32. Архив института гуманитарных исследований при правительстве КБР и Кабардино-Балкарского научного центра РАН, ф. 1, оп. 1, д. 12, л. 132; Архив внешней политики российской империи (АВПРИ), ф. 115, оп. 115/2, д. 3, л. 272 - 273.

33. При ознакомлении с ситуацией в Восточном Закубанье рассматриваемого периода довольно часто встречается упоминание района Каладжинского укрепления, как важного пункта в ведении боевых действий. В связи с этим уместно указать на аргументацию генерала Емануеля, противившегося его упразднению. 10 апреля 1831 г. он доносил Паскевичу, что "укрепление Каладжинское, расположенное при слиянии рек Б. и М. Лабы, есть ключ множества ущелий, выходящих от сих рек, на которых обитало густое население мирных и непокорных нам народов. Центральное положение и кратчайшие пути, связывавшие его с важнейшими пунктами на Кубани, во все времена делали урочище Каладжа сборным местом горцев для набегов на линию... С уничтожением укрепления Каладжинского, мы уступали закубанцам выгодную позицию для набегов на линию". В крайнем случае, генерал готов был пожертвовать заложенными со значительными затруднениями Ивано-Шебшским и Длинолесским укреплениями, "ибо в сем случае вышеописанныя невыгоды не могут быть столь важны". См.: ТОМКЕЕВ В. Ук. соч., с. 204 - 205.

34. Ф. А. Щербина, а вслед за ним и Ю. Ю. Клычников ошибочно относят данное событие к ноябрю 1832 г. См.: ЩЕРБИНА Ф. А. История Кубанского казачьего войска. Т. 11. Екатеринодар. 1913, с. 399 - 400; КЛЫЧНИКОВ Ю. Ю. Ук. соч., с. 440 - 441.

35. Бесленей - мост Черкесии. Вопросы исторической демографии Восточного Закубанья. XIII-XIX вв. Сб. док. и материалов. Майкоп. 2009, с. 209.

36. Там же.

37. КУМЫКОВ Т. Х. Выселение адыгов в Турцию - последствие Кавказской войны. Нальчик. 1994, с. 91. Здесь следует указать, что в источнике в качестве "авангарда" наряду с кабардинцами упоминаются бесленеевцы, темиргоевцы и егерукаевцы. Однако последние находились в орбите интенсивного хаджретского влияния.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - Т. Х. Алоев:

Комментарии: