Сокращенный перевод с английского Ю. Соловьева и Н. Ждановой. Предисловие Ф. Ротштейна. Госуд. Изд. 1925. Ленинград. Стр. 291.

Усиленное внимание, обращенное за последнее время на изучение новейшей истории, вызывает усиленную потребность в соответствующей литературе. Удовлетворение этой потребности становится тем более настоятельным, что в русской литературе не имеется сколько-нибудь удовлетворительного изложения истории последнего пятидесятилетия, если не считать эклектичных методологически, водянистых по изложению и устаревших по материалу последних томов кареевской "Истории Западной Европы". Перевод труда английского историка Гуча History of modern Europe" мог бы восполнить этот досадный пробел, правда, с целым рядом оговорок. Эти оговорки прежде всего касаются самого содержания работы Гуча, ее метода и того материала, на котором она построена. Самое содержание "Истории современной Европы" значительно уже своего заглавия - Гуч исключительно занят международной историей Европы за период 1878 - 1919 г.г. Конечно, понять события международной истории и дать их сколько-нибудь удовлетворительный анализ можно только в связи с историей внутренней, и поэтому Гуч попросту обрекает себя на прагматическое изложение событий в данных хронологических рамках. Таким образом, содержание книги в значительной степени определяет и метод ее написания. Поэтому Гуч не только далек от материалистического понимания истории - он вообще не дает причинного трактования событий, если не считать за таковое установление поверхностной прагматической связи. Мы находим у него почти что голую прагматику, приправленную критическими замечаниями либерального профессора. Тем не менее, международная история последнего времени получила в наше время столь важное и необходимое значение, что и хорошее прагматическое изложение ее событий приносит значительную пользу. Достоинство прагматического изложения и тем более международной истории последних лет в значительной степени зависит от свежести того материала, на котором оно базируется. Здесь Гучу надо воздать должное - он чрезвычайно полно использовал опубликованные документы, как-то: дипломатическую переписку, мемуарную литератору вплоть до конца 1922 г. Правда, весь этот материал берется Гучем довольно некритически и даже такой мутный источник, как мемуары Экардштейна, цитируется им весьма охотно. Недостаток гуческого изложения сводится, следовательно, к тому, что в нем не использована вся та масса новых источников по международной политике, которая появилась с 1923 г., а, между тем, как раз целый ряд документов первостепенной важности относится к тому периоду международной истории, в котором Гуч специализировался (главы по антагонистической политике Антанты и тройственного союза в Cambridge history of Britich foreign policy написаны как раз им). В особенности следует пожалеть, что Гуч не мог использовать фундаментальное издание германского министерства иностранных дел - Die grosso Politik der europaishen Kabinette, в момент написания книги ему было известно лишь 6. томов из ныне имеющихся 29 (Ф. Ротштейн в своем предисловии почему-то предполагает, что 7). Нельзя сказать, что Гуч был вполне без вины в этом отношении - книга трижды переиздавалась в Англии и в последний раз в 1925 г., когда уже можно было внести целый ряд коррективов в изложение таких основных узлов дипломатической борьбы, как мароккская политика и аннексия Боснии и Герцеговины. Если все эти оговорки применимы к английскому тексту Гуча, то у русского издания сюда присоединяется еще одна, и очень немаловажная. Не столь важно, что в русском переводе опущены три заключительные главы книги Гуча, трактующие о мировой войне и заключении мира - это наиболее слабая и даже бледная часть книги, несмотря на то, что Гуч вообще отличается большой живостью изложения, а странным является следующее обстоятельство. Предисловие к русскому изданию написано Ф. Ротштейном, который, однако, не назван редактором перевода, хотя в своем предисловии и замечает: "Редакция сочла... уместным опустить в переводе всю заключительную часть труда Гуча...". Вопрос же о том, кто редактировал перевод, является весьма существенным хотя бы потому, что настоящего перевода книги Гуча мы просто не имеем. Правда, перевод называется "сокращенным", но к чему относится этот эпитет, к отсечению ли трех последних глав или к тем манипуляциям, которые произведены над самим переводом, читатель не узнает, а, между тем,

"обработка" Гуча в русском переводе такова, что лучше было бы, если бы редактор был назван. Мы находим не только выпуск целых страниц, иногда довольно существенных, но и пересказ некоторых страниц в нескольких строчках. Всегда ли этот пересказ удачен, показывает следующий пример: на стр. 462 - 466 английского текста Гуч повествует о борьбе французской и немецкой тяжелой индустрии в Марокко и замечает, что никакого соглашения не было достигнуто вплоть до агадирского кризиса; русские переводчики не только опустили эти страницы, но изложили их как раз наоборот - по Гучу из попыток экономического соглашения ничего не вышло, а по переводчикам план этот был разработан, но "был сорван резким ухудшением во взаимоотношениях обеих стран" (стр. 248 русск. изд.). Вместо нескольких страниц - несколько строк, да вдобавок неверно передающих мысль автора. Правда, это исключение - обычно, "сокращение" перевода состоит в замене живого изложения Гуча кратким и сухим пересказом, но всего примечательнее, что эти выпуски и пересказы столь часты, что перевод и сличению поддается с трудом. В очень существенных по своему содержанию X, XIII и XIV главах (англо-французское соглашение, англо-германское соперничество, Агадир) такие пропуски попадаются почти на каждой второй странице и далеко не все из них являются вполне оправданными. Думается, что книга Гуча все же не так плоха и не так перегружена ненужными подробностями, чтобы ее следовало так изменить в переводе. В том виде, как она дана русскому читателю, книга Гуча может быть смело названа не сокращенной, а просто искромсанной.

Publisher:

Permanent link for scientific papers (for citations):

Comments: