Сборник документов и материалов с примечаниями. Изд. Ком. Унив-та им. Свердлова. М. 1926. Стр. XXX + 269. Ц. 2 р. 50 к.

На нашем книжном рынке имеется не мало сборников и хрестоматий по истории революционных движений в России, появившихся на свет в результате укоренения в практике современной школы исследовательского метода обучения. Но в соответствии с преимущественной ориентировкой программ на современность или ближайшее историческое прошлое почти все эти пособия оставляли вне поля своего зрения ранние народные движения эпохи крепостного хозяйства. Таким образом сборник т. Викторова восполняет чувствительный пробел в учебной литературе сегодняшнего дня критикуя ниже книгу т. Викторова, мы не будем забывать заслуги автора, как пионера в новой области работы, и учтем трудности, связанные со всяким научно-педагогическим почином.

Рецензируемая книга распадается на 3 части: 1) собственно собрание документов и материалов, 2) общее вступление составителя и, наконец, 3) авторские примечания к текстам. В виду принципиальной неравноценности этих частей книги, рассмотрим их в последовательном порядке.

Нельзя не признать совершенно правильным основной принцип построения сборника: изображение крестьянских движений на фоне экономического развития России и классовых отношений данной эпохи. Но распределение материала по разделам книги встречает некоторые возражения. Так, например, при чрезвычайной скудости памятников "смутного времени" с излишней полнотой представлены "проекты" петровского времени. Подбор "демонстративного" материала т. Викторовым следует признать вполне удачным. Особенно свежи и интересны

памятники пугачевского движения, взятые составителем из собрания Центрархива, недавно подготовленного к печати. Остальные документы заимствованы из печатных сборников, давно вошедших в академический обиход.

Материал сборника группируется вокруг трех важнейших казацко-крестьянских движений XVII - XVIII в.в.: крестьянской революции "смутного времени", разиновщины и пугачевщины. Введением к движению Болотникова и Тушинского Вора служит актовый и литературный материал XVI века - первого этапа развития денежного хоз-ва и связанного с ним экономического кризиса. Язык актов этого времени, как показывает опыт, трудно понимается нашими студентами, поэтому т. Викторов вполне основательно сопроводил документы переводом на современный язык. К будущему изданию книги необходимо внимательно проредактировать этот перевод. В нем встречаются досадные обмолвки, порой совершенно искажающие смысл подлинника. Так, например, "посельские" (стр. 4) в переводе значатся вместо "прикащиков" "крестьянами", отчего последние оказываются в противоестественной социальной близости с князьями, боярами и др. крупными землевладельцами, эксплоатирующими труд крестьян-арендаторов. В пункте "Уставной Грамоты" Соловецкого монастыря о продаже жребия монастырским крестьянином в подлиннике нет речи о штрафе и т. д. и т. п. Необходимо особо оговорить опечатку в дате боярского приговора 1 февраля о беглых крестьянах (вместо 1601 надо 1606 г.).

Переходим к "Предисловию" и "примечаниям". Предисловие - краткий очерк русской истории за три века - по нашему мнению составляет самое уязвимое место в работе т. Викторова. Представляя собой в целом довольно поверхностное и некритическое изложение работ М. Н. Покровского, оно становится совсем неприемлемым в тех немногих местах, где автор пытается отклониться от своего образца. Сверх того оно изобилует обмолвками и неясностями.

Возьмем только "а выдержку несколько примеров. Вопреки мнению т. Викторова, указ 1597 г. не ограничивал "права перехода крестьян" (стр. IX). Суждение т. Викторова о "земском соборе", как о "показателе роста влияния торгового капитала" (стр. XV), никак не вяжется с утверждением автора (на той же стр.), что "в первой половине... XVII в. наблюдается некоторый рецидив натурального хозяйства и феодальных отношений". Получается, - примерно, такая схема: земский собор, символизирующий мощь торгового капитала, действует в период реставрации феодальных отношений и прекращает свое существование как раз

тогда, когда, по словам автора, натуральное хозяйство под натиском торгового капитала начинает быстро разлагаться (стр. XVI). Концепция феодальной реставрации, заимствованная автором у М. Н. Покровского, ничего не выигрывает от таких "поправок". На стр. XVI мы встречаемся с таким формально нелогичным и неправильным по существу рассуждением: "Закрепощение крестьянства в о второй половине¹ ) (XVII в. А. Ш.) идет еще более быстрыми шагами... и требования челобитий (дворян о полном за крепощении крестьян. А. Ш.) находят свое разрешение в статье Соборного Уложения 1849 г. (!) об отмене урочных лет". На стр. XXIII российская империя Екатерины II названа "Москвой" и точно для симметрии этому анахронизму на стр. XII князь Пожарский выступает на борьбу с Польшей "за объединение московского княжества" (!). На той же XXIII стр. попадается такое странное замечание о внешней торговле России в XVIII веке: "Несмотря на значительную сумму вывоза (русского. А. Ш.), вывозилось все-таки сырье или полуфабрикат - промышленные по тому времени Голландия и Англия постоянно представляли угрозу захвата рынка", т. -е. промышленные страны всегда были готовы отбить рынок сбыта у страны, производящей сырье. С экспроприацией крестьянства дело тоже обстоит не совсем благополучно: на стр. XVI она заканчивается в XVII в., а на стр. XXIV она продолжена до второй половины XVIII и первой половины XIX века. В заключение приведем обобщающее рассуждение автора, которое, на наш взгляд, жестоко грешит против марксистского метода. Т. Викторов, желая "реабилитировать" крестьянские движения XVII - XVIIII в.в. от обвинения их в "об'ективной" (т. -е. экономической) реакционности, попадает в следующий заколдованный круг: 1) крестьянские восстания направлены "против крепостнических отношений", поэтому "в случае своего успеха они... могли бы создать условия для развития торгово-капиталистических отношений", но 2) "интересы (русского. А. Ш.) торгового капитала гораздо крепче, чем в Западной Европе, сплетались с крепостным хозяйством", поэтому крестьянские восстания, не имея во главе руководящего класса (буржуазии. А. Ш.) в итоге кончались ничем" (стр. VI - VII). Автор не замечает, что первое утверждение в сочетании со вторым становится совершенно бессодержательным. Если торговый капитализм в России XVIII в. успешно развивался в недрах крепостного хозяйства и торговая буржуазия по этой самой причине не была заинтересована в казенной ломке производственных отношений, а крестьянство, по справедливому замечанию автора, вообще неспособно к самостоятельной революционной роли, то какой смысл ставить самый вопрос о "возможных" результатах об'ективно невозможной революции?

Польза об'яснительных примечаний к тексту (по существу неоспоримая), к сожалению, понижается в виду значительного количества вкравшихся сюда ошибок. Напр., в п. 6 должно быть серебро "издельное", а не "издольное"; целиком неверно определение понятий "пожилого" (в п. 14) и "повоза" (в п. 16).

Пора подвести итог. Книга т. Викторова, как сказано, отвечает давно назревшей потребности, и на первое время она, несомненно, способна удовлетворить эту потребность. Преподаватели и студенты сумеют широко использовать все ценное, что дает читателю книга т. Викторова, оставив в стороне те довольно многочисленные lapsus'ы, которые мы склонны отнести за счет слишком поспешной работы автора.

¹ ) Разрядка везде моя. А. Ш.

Publisher:

Permanent link for scientific papers (for citations):

Comments: